- Спасибо, - это все, что он мне ответил, но это было не обычное незаурядное «спасибо», в нем была благодарность с оттенком отчаянья.
Он стоит и просто смотрит мне в глаза, не отводя взгляда, такого тревожного и умоляющего о помощи. Я тоже смотрю на него, но совсем по-другому: властно, самолюбиво. Мы бы еще долго так играли в гляделки, но сзади показался какой-то парень, который медленно приближается к нам, но я мало внимания обращал на него, пока он не подошел достаточно близко и не дернул Джерарда за плечо.
- Майки? – удивленно спросил Джерард, смотря на парня широко раскрыв свои зеленые глаза.
- Ты приглашал меня, - спокойно ответил этот самый Майки. Я пока не знаю, кто он такой, каким образом он связан с моим художником, но мне интересно узнать о нем, потому я наблюдаю за их разговором.
- Я не думал, что ты придешь...
- Но я пришел, - парень не улыбается и говорит все с абсолютной серьезностью на лице. Кажется у этих двоих не самый теплые отношения, но зачем тогда его нужно было приглашать... Майки замолчал, но через пару секунд опять заговорил, бросив на меня небрежный взгляд: - а это кто?
- Это... – Джерард задумался, и его глаза бегали, смотря то на меня, то на недавно пришедшего парня.
Он не знал, как меня назвать, что в принципе не удивительно. Кто я ему? Друг? Само собой это исключается, наше поведение вряд ли можно назвать дружеским. Любовники? Это тоже смешно, само слово любовь уже не подходить к нам. Знакомые? Нет-нет, мы больше чем знакомые. Так кто же мы?
- Какой-нибудь друг-наркоман на пару дней? – брезгливо сказал Майки, даже не обращая на меня свой взгляд. Я до сих пор не понял, кто же этот парень такой.
- Нет, он не наркоман, - крикнул Джерард в мою защиту, и я довольно ухмыльнулся. Правда, я не нуждаюсь в защите, но мне нравится, что он не хочет, чтоб меня называли наркоманом.
- Ты общаешься еще с кем-нибудь кроме наркоманов? – с долей сарказма сказал Майки. Джерард бросил на него обиженный и в то же время злой взгляд. Его чувства задевают, если не я, то кто-то другой, но никто не должен этого делать кроме меня, кто бы это ни был.
- Кто ты такой? – вдруг возмущенно сказал я, и парень медленно обернулся ко мне.
- Я его брат, приятно познакомится, - сухо ответил Майки.
Я внимательней присмотрелся к нему, осматривая его детальнее. И действительно, они похожи, даже очень. Но этот Майки немного выше и худощавей. Брат... такие холодные отношения у него с братом, никакой радости при встрече, только одна злоба и обида, и вместо слов поздравлений выражение призрения и неуважения. Что между ними произошло? Может, я еще узнаю, а может, и сам пойму.
- А я... я не знаю, кто мы с ним такие, но так уж сложилось, что я сейчас тут перед тобой с твоим измученным страданиями братцем, - улыбаясь, говорил я, прожигая своим взглядом Майки, ненавистно смотрящего на меня. Я ему не понравился – стандартная реакция, которая меня вполне устраивает в данном случае. Как раз то, что нужно.
- Что ты тут делаешь? - Майки спросил это так, как будто это помещение принадлежит ему, и он вправе меня выгнать. Я только издевательски ухмыльнулся, и глянул на Джерарда, который слушал нас, и видно, что ему этот разговор ужасно неприятен. Он чувствует себя ненужным и брошенным, человеком, с чувствами, которого никто не считается. День его мечты, и без того тяжелый для него, испорчен. Но так надо, просто так надо.
- А что ты тут делаешь? – спросил я, смотря, как Майки нервничает. Это так прекрасно заставлять человека злиться.
- Хорошо, не хочешь отвечать – не надо. Тогда скажи вот что, откуда ты знаешь Джерарда?
- Тебе рассказать историю нашего знакомства? Или полностью историю наших отношений? О, там есть, что послушать, тебе бы было интересно... особенно, как мы с твоим братом...
- Пожалуйста... – прошептал Джерард, положив руку мне на плечо, давая знак, чтоб я остановился. И я действительно замолчал, слегка засмеявшись. Он знал, что я собираюсь сказать, а я бы действительно рассказал все в самых мельчайших подробностях, я бы ничего не постыдился. Но так уж и быть, и так слишком много плохого свалилось на моего художника сегодня. Я пожалею его.
- О чем он вообще? – возмущенно спросил Майки, не понимая в чем дело, и что нас с Джерардом все-таки связывает. Он мучает себя догадками, ему безумно интересно.
- Какая разница? – пряча глаза, невнятно ответил Джерард, и его брата такой ответ не очень-то устроил.
- По-моему нам надо поговорить, - сказал Майки, схватив своего брата за руку и поволок за собой.
Джерард вряд ли хочет говорить с ним, но у него нет ни сил, ни возможности сопротивляться. Майки явно настроен решительно. Что ж, мне остается только догадываться, о чем они будут говорить. Я крикнул им вслед звонкое «удачи», и довольно улыбнулся своим мыслям. Хорошая работа, Фрэнки.
POV Gerard
Я не думал, что мой брат вообще решится прийти на мою выставку после того, как мы можем месяцами не то что не видеть друг друга, а и не слышать. И лучше бы он вообще не приходил, все стало только хуже с его приходом, его даже приглашать не стоило. А теперь он еще и тащит меня куда-то, чтоб о чем-то поговорить... О чем? Зачем? Очередной бесполезный разговор, скорее, правда, его монолог, наполненный упреками с подтекстом «Джерард, какое же ты говно». В очередной раз услышать это я не горю желанием, особенно от своего брата, не смотря на наши с ним тяжелые отношения. В общем, все сложилось сегодня не так, как хотелось, не так, как планировалось... еще плюс ко всему этому у меня ужасное самочувствие. Все тело ноет, ломит, кружится голова, тошнит, бросает в жар... и это еще не весь список моих сказочно прекрасных симптомов. Нет, я не заболел, это не ангина, не грипп, не простуда, ничего такого, это кое-что другое. Это ломка. Наркотиков нет – у моего рая истек срок годности. Мне надо терпеть, надо найти в себе силы и вытерпеть это, я смогу. В голове крутятся только эти мысли, и я бездумно иду за Майки, который выводит меня к лестнице – подальше от людей, от чужих глаз.
- Джерард, объясни мне, кто тот парень! – крикнул брат, когда мы окончательно остановились. Он смотрит прямо на меня, не сводя глаз. Его взгляд требует объяснений, а по всему его поведению я вижу, что он злится.
- Тебе это не надо, правда, - пытался отговориться я, и махнул рукой. Действительно, зачем ему об этом знать, что это изменит?
- Что он хотел сказать, когда ты его остановил? Что вообще происходит? – он кричал на меня, как на своего ребенка, который в чем-то провинился. Но почему я должен перед ним отчитываться? Какое он имеет право вот так вот лезть в мою жизнь, а тем более что-то еще и требовать от меня.
- Какая разница? – устало спросил я.
- Я хочу знать, что ты от меня скрываешь.
Что я от него скрываю? А не поздно ли об этом говорить, не поздно ли узнавать что-нибудь обо мне? Ему это не нужно, даже если я ему что-то расскажу, он забудет об этом, как только уйдет отсюда. Зачем обманывать меня, я ведь все прекрасно понимаю.
- Ты не хочешь узнать, что я от тебя скрываю, тебе просто стало интересно... вот и все, - я вздохнул и поднял на него утомленный взгляд. Я так устал сегодня, устал от всего, устал от этого мира, от своей жизни. Мне все так надоело... я чувствую, что у меня больше нет сил. Почему это все происходит со мной? Почему я не могу жить нормально, как все люди? Мне, наверное, суждено быть сплошной ходячей проблемой.
- Если ты еще помнишь, я твой брат... я волнуюсь за тебя, - Майки стал говорить заметно тише и спокойней, как будто ища ко мне подход.
С чего это он вдруг вспомнил, что он мой брат. Он долгое время пытался об этом не то, что не вспоминать, он предпочитал вообще об этом забыть, как о страшном сне. Майки, когда узнал о моей зависимости, сразу же сказал, что для него унизительно иметь такого брата. Ему просто стыдно за меня, за то, что я такой, ему было бы проще, если бы меня вообще не существовало в природе. Тогда ему не пришлось бы избегать собственного брата, а в мыслях проклинать его. Всегда проще отказаться, чем помочь. Проще отвернуться, и жить своей жизнью не думая, что кто-то, может, нуждается в тебе. И я нуждался в нем, если бы он знал, насколько я в нем нуждался. Как я хотел, чтоб когда-нибудь он оказался рядом и прошел со мной через все мои переживания, чтоб он просто поддерживал меня. Если бы он знал, как мне всегда нужен был брат.
- Тебе на меня плевать, Майки, - чуть помолчав, ответил я. Я почувствовал, как в глазах собираются слезы, но я не могу дать им волю, потому что если я это сделаю, то боюсь, что долго не смогу их потом остановить.
- Не правда, ты же знаешь, - он говорил это с каким-то виноватым лицом и в тоже время с раздражительностью.
Я смотрю на него и вспоминаю, как все было раньше. Как мы клялись, что всегда будем вместе, не смотря ни на что... Интересно, он сам это еще помнит? Да, и если даже помнит, для него это больше не имеет значения, он изменил свои взгляды на жизнь, изменил свои жизненные ценности, в которых меня явно нет.
- Вот именно, что я знаю. Ты меня бросил, как ты можешь сейчас за меня волноваться? – я говорил все так же спокойно, хотя с каждой секундой впечатление, что я сорвусь, только усиливалось.
Мало того, что мне плохо, меня еще и достают не понятно по какому поводу. По-моему пришло время оставить меня в покое. К черту эту выставку, к черту все, у меня больше нет сил терпеть эту боль, не только физическую, но и моральную, потому что вместе это только все ухудшает и усугубляет мою и без того плачевную ситуацию.
- Я тебя не бросал, ты сам... ты просто... – он заколебался, и не мог подобрать слов. Конечно, потому что сказать-то тут и нечего.
- Ты оставил меня одного, как и все остальные... – я начал задыхаться, и после попыток набрать достаточно воздуха я добавил, - я просто лишний в твоей жизни, я для тебя пустое место... я тебе противен... Прости, что тебе так не повезло с братом. Просто, наверное, мне тоже хотелось хоть немного любви и поддержки...
- Джи, но... – я перебил его своими словами, не дав ему договорить до конца.
- Не надо, хватит, - резко сказал я и повернулся, чтоб уйти, но Майки мертвой хваткой впился в мою руку, что я, даже дернулся от неожиданной боли. Я остановился и опять повернулся к брату, даже не глядя на него. Я смотрю куда-то в пустоту, мимо него.
- Хорошо! Если я такой плохой, то ты думаешь, что этот твой...
- Фрэнк.
- Что этот твой Фрэнк лучше? Что ему не все равно, что там с тобой? Ты что не слышишь его, не слышишь, как он говорит с тобой, как он говорит о тебе? Тебе это приятно? Чего ты добиваешься, я не могу понять? – он в конец потерял контроль над собой и, ухватив меня за оба плеча, начал говорить, будто бы вбивая в меня свои слова, которые уже эхом звенят у меня в голове.
- Ты и не поймешь... – почти шепотом ответил я, и почувствовал, что Майки отпустил меня. – Просто он со мной и все, точнее я с ним... но зато, хоть кто-нибудь...
- Но ты ведь ему не нужен! Он издевается над тобой... – брат наклонился ко мне, чтоб заглянуть в глаза, я поднял их и пристально посмотрел на него, как будто говоря ему – «Посмотри на меня. Ты когда-нибудь чувствовал себя таким одиноким? Ты знаешь, каково быть мной?».
- Так же как и все остальные, - я сказал это, а Майки только покачал головой. Нет, он ничего не понял, он никогда этого не поймет.
- Черт, не строй из себя самого несчастного в мире! Ты же сам виноват, тебя кто-то заставлял впутываться во все это дерьмо, в котором ты сейчас сидишь?
Да ладно, я сам виноват? Спасибо за полезное напоминание, это именно то, в чем я и нуждаюсь. В очередной раз услышать пару приятных словечек в свой адрес. Хороший день сегодня все-таки...
- Никто не заставлял. Ты доволен? – уже крикнул я, лишь бы он побыстрее от меня отстал. Зачем он вообще пришел – испортить все... если бы не он, такого бы ничего не случилось.
- Я не доволен! Мне кажется, что ты не должен общаться с этим парнем...
- Это все, что тебе кажется? – нетерпеливо сказал я, чувствуя как мои легкие наполняются каким-то тяжелым воздухом и как-будто сжимаются в комок.
- Просто выслушай! – Майки опять взял меня за руку, только на этот раз, не применяя никакой силы, совсем легонько. Я решил послушать его, чтоб не оставлять каких-то недомолвок, хочу, чтоб все было сказано сейчас. Так будет лучше для всех, в том числе и для меня самого. – Не смотря на все трудности в наших отношениях, я не чужой тебе... не делай себе хуже, не доверяй этому Фрэнку... Он странный...
- Это все твои доводы? – раздраженно сказал я.
- Почему ты так его защищаешь? – недоумевая, спросил Майки. И, правда, почему я его так защищаю? Что хорошего он мне сделал? Он ведь действительно, если подумать, никто мне, и я ему никто... Что нас держит вместе?
- Я не знаю... – растеряно ответил я, потому что не знал, что еще можно сказать или как можно было бы получше соврать. – Я действительно не знаю.
- Хрен с тобой, Джерард! Делай, что хочешь! Это твоя жизнь, это твое личное дело, как ты ее угробишь, твое дело, в которое я уже давно не лезу, и лезть не собираюсь! Ты ожидаешь помощи от какого-то непонятного человека, тем более от этого... черт, ты серьезно? Ему похрен, что ты наркоман, ему все равно бросишь ты или нет. Хоть ты завтра умрешь от передозы, он уже на следующий день забудет, как тебя зовут!
- Я бросаю... я не умру от передозы, вынужден тебя разочаровать, - хило сказал я, без особого энтузиазма.
- Какой раз ты уже бросаешь? – видимо, мое заявление не произвело на него должного впечатления. – Ты хоть раз довел это до конца? Ты бросил, вот скажи мне, сколько раз ты пытался и у тебя получилось?
Почему он так не верит в меня, почему он не может хотя бы просто в меня поверить, почему он постоянно пытается показать мне мою ничтожность, мою слабость, мою неспособность противостоять проблемам. Я уже не прошу от него помощи, не прошу, чтоб он контролировал меня, я вообще ни о чем его не прошу. Но зачем говорить мне такое? Неужели в нем не осталось даже капли элементарной братской любви, капли какого-то сострадания и понимания? Зачем осознанно причинять мне боль? Он осуждает Фрэнка, просит держаться от него подальше, а сам делает тоже самое. Он просто не считается с моими чувствами... потому что я не ровня ему, что стоит раздавить человека и так уже полуживого. А самое обидное, что это не какой-нибудь случайный знакомый, а родной человек, с которым ты вырос, которого ты всегда любил и которому верил. Как я должен себя чувствовать, если меня отталкивает мой собственный брат?
- Замолчи, Майки... – промямлил я, опуская голову, а он на некоторое время все-таки замолчал.
- Какой уже день? – сказал он и, подняв голову, я увидел, что он рассматривает меня и тщательно приглядывается к моему лицу.
- Третий... – я немного отвернулся, понимая, что выгляжу я действительно неважно, если не сказать хреново.
- Ты же знаешь, что это только начало? Все что я могу сделать, это пожелать тебе удачи. Переживи хотя бы этот третий день, - он вяло улыбнулся, и снова покачал головой.
Майки хлопнул меня по плечу и беззвучно сказал «держись», я смог прочитать это по его губам. Я совсем не понимаю, как он ко мне относится, что он хочет мне показать своим поведением. Что это я его предал, что выбрал себе неправильный путь, что столько раз обманывал, что брошу, но так этого и не сделал, хотя я ведь обманывал неосознанно, я просто не выдерживал. Почему, если он и появляется, то никогда не остается навсегда в моей жизни? Он как-будто приходит, чтоб проверить изменилось ли что-то и уходит, не видя желаемого, оставляя меня опять одного. Как же я устал... Я поплелся обратно в зал, в котором до сих пор должен стоять Фрэнк. Я иду как-будто во сне, не замечая людей, которые ходят вокруг. Я заметил Фрэнка и просто стал рядом, а он только бросил на меня удивленный взгляд.
- Мы можем идти, - сказал я, даже не смотря на парня, я вообще чувствую себя каким-то зомби, я будто бы уже не управляю своим телом.
POV Frank
Мне показалось, что когда Джерард вышел ко мне, он выглядел еще хуже, чем до этого. Теперь он абсолютно измученный, истощенный. Видимо, не очень приятный разговор выдался у них с братишкой. Мы с художником уже вышли на улицу, он практически не обращал внимания на мое присутствие рядом и шел в нужном себе направлении. Но я не собираюсь идти домой сейчас, я решил пойти с ним, куда бы он не шел, но кажется, он идет к себе домой, да и его состояние вряд ли позволяет ему идти куда-нибудь еще. Он идет совершенно отрешенный от всего мира, что я даже не вижу смысла говорить с ним, я просто иду рядом, плечом к плечу, иду туда же куда и он. Джерард вроде бы не против этого, по крайней он ничего не говорит мне по этому поводу, а даже если и скажет, что это решит? Я всегда делал то, что я хотел, и я всегда буду делать только так. Через пару минут я наконец-то повернул к нему голову, чтоб просто проверить его состояние. Я заметил, как он вытирает лицо рукавом, еле слышно всхлипывая.
- Ты плачешь? – спросил я, и отвернулся от него. Почему-то сейчас он напоминает мне обиженного ребенка, который хочет запереться в своей комнате, сесть где-нибудь в угол, где никто его не сможет найти и рыдать без остановки. А пока его видит кто-то еще, кроме него самого, он пытается держать свои эмоции при себе.
- Нет, - быстро ответил он, но по голосу явно слышно, что он все еще плачет, причем все с большей и большей силой, ему все тяжелее и тяжелее держаться.
- Ты мне врешь, - утвердительно сказал я, шагая вперед.
Через пару секунд я заметил, что шаги рядом со мной затихли, и я больше их не слышу. Я быстро обернулся назад, и увидел в паре метров от меня, стоящего Джерарда, держащегося обеими руками за лицо, и трясущегося как лист на ветру. Я медленно подхожу ближе и все четче и четче слышу, как он плачет. Сил держаться все-таки не хватило... Он рыдает уже вслух, не стесняясь ни прохожих, ни самого себя, он рыдает так, что даже кажется, что он просто кричит. Кричит в каком безвыходном отчаянии. Я стал в метре от него и внимательно смотрел на происходящее. Я даже не понимаю, что я ощущаю, когда вижу это. Как будто все застопорилось: эмоции, движения, мысли. Я стою, а Джерард обессилено падает на колени, а руками он будто бы пытается удержаться за асфальт, потому что боится упустить его, потерять соприкосновение с землей. Я подошел ближе, и почему-то не могу даже сообразить, что мне делать. Уйти, оставить его рыдать посреди улицы? Наплевать на то, что с ним будет? Это было бы в моем стиле, это было бы вполне ожидаемо с моей стороны. Но я почему-то не ухожу. Я присаживаюсь рядом с ним, и он всем телом облокачивается на меня, обнимая меня трясущимися руками, а мои руки в это время растеряно болтаются, не решаясь обнять его в ответ.
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... – задыхаясь, повторяет Джерард.
- Что? – в недоумении отвечаю я, пытаясь посмотреть на него, но он не хочет поднимать свою голову с моего плеча.
- Помоги мне, пожалуйста, - еле слышно прохныкал он, давясь своими слезами.
- Ладно... ладно...
Вот... и он вроде бы мой... И вроде бы все как я хотел: он зависит от меня, я ему нужен... я единственный сейчас у него. Я должен чувствовать триумф и победу, я ведь сделал то, что хотел. Но что я чувствую? Я... я не знаю. Может, сейчас я просто плохо соображаю? Наверное, стоило бы подумать об этом позже, когда вся эта буря затихнет. Эта буря...
POV Frank
Мы все еще сидим вдвоем на холодном асфальте, колени уже ноют он соприкосновения с твердой поверхностью, а тело художника отдает нездоровым жаром. Я чувствую, как он сжимает в своих кулаках ткань моей куртки на спине, и слышу, как он бормочет что-то невнятное в мое плечо, заливаясь в истерике. Я непроизвольно через некоторое время тоже обнял его, хотя сначала даже не понял, что сделал это. Сейчас я ощущаю себя в полной изоляции от внешнего мира, все, что происходит вокруг, меня не касается, я растворился в слезах Джерарда – они, как-будто выбили из меня весь рассудок и здравое мышление, я поддаюсь его беззащитности, забывая о правилах игры, которые сам и придумал. Я должен оставаться собой, и ни для кого не должно быть исключений. Мне всегда было на всех плевать, я всегда мог растоптать чьи-то чувства без малейшего угрызения совести, что изменилось? Ничего не изменилось, я все тот же, что и раньше. Чем этот художник заслужил того, чтоб я ради него становился кем-то другим, кто он такой? Никто, такой же, как и сотни миллионов других людей. Но почему тогда я сижу сейчас с ним и не могу оттолкнуть? Слишком много вопросов, Фрэнки, слишком много, но ни одного ответа ты пока что не нашел. Неужели ты запутался в своем же эксперименте? Возможно и так... возможно. Все мои раздумья опять залегают на дно моего сознания, мой внутренний голос опять затихает, теперь я слышу только рыдание Джерарда и иногда долетающие до меня слова прохожих. Кто-то, кажется, даже подходит и предлагает помощь, но я со всей присущей мне грубостью посылаю таких добровольцев куда подальше – я справлюсь и без них.
- Мне холодно... – всхлипывая, промычал Джерард. – Мне очень холодно...
- Не плачь, - отрывисто сказал я, немного замявшись, - пожалуйста, перестань.
Он постепенно начал затихать и я, взяв его за плечи, немного приподнял, чтоб посмотреть на него. Джерард нехотя поднял голову, смотря на меня своими заплаканными зелеными глазами. Они выглядят опухшими и красными, но не менее красивыми, ни в коем случае. Красивые глаза – это то, чего у него не отнимешь. Мокрые ресницы, слезы, стекающие по щекам, высохшие губы, ловящие прохладный воздух. Ну что, Фрэнк, посмотри на него, не отворачивайся, смотри – разве ты не добился цели, все как ты хотел. Вставай и уходи, брось его, когда ты ему так нужен. Будь сволочью, в конце концов, просто будь самим собой. Просто уйди, как ты и должен сделать, празднуй победу, игра ведь удалась, нет смысла продолжать ее. Поднимись и уйди. Или ты не можешь? Да, я не могу... Что мне мешает? Жалость, наверное. Слишком много жалости вызывает у меня сам вид этого человека, что я даже не могу сделать то, что хотел. Жалость... никогда раньше мне не могло это помешать, но, по-моему, теперь условия моей игры немного изменились из-за «форс-мажорных» обстоятельств. Главное, чтоб эти обстоятельства в конец всего не испортили.
- Вставай... – сказал я, сам вставая с асфальта, и подал ему руку.
Он обратил на меня свой измученный взгляд и принял мою помощь. Он медленно поднялся, что стоило ему не малых усилий, болезненно прищурил глаза и, трясясь, стал напротив меня. Мы молчим, никто из нас не решается что-либо сказать друг другу или мы просто не знаем, что говорить сейчас, что тут вообще можно сказать.
- Мне плохо, - промычал он, обхвативши живот обеими руки, как будто впиваясь пальцами в ребра, и покачиваясь вперед-назад. Я догадывался, что ему нехорошо, но неужели настолько?
- Я вижу. Ты заболел? – спокойно спросил я, потому что это единственное, что пришло мне сейчас в голову.
- Хуже, - сразу же ответил он и, замолчав, посмотрел на меня. – Желаю тебе никогда этого не почувствовать.
- Чего? – я непонимающе посмотрел на него, хотя уже понимаю, о чем он говорит.
- Этих мучений, когда каждый день тебе все хуже и хуже, когда тебе хочется уснуть, а утром не проснуться, когда кажется, что легче умереть, чем пережить это, когда ты знаешь, что должен с этим справиться, но не можешь... А главное, когда знаешь, что никому до тебя нет никакого дела, и что с тобой там происходит, - объяснил он, и я заметил, что он опять вот-вот заплачет, чего сейчас мне меньше всего хотелось бы – это уже слишком. Я положил одну руку ему на плечо, похлопав по нему, пытаясь как-то утешить Джерарда и предотвратить его очередную истерику.
- Тебе опять нужны деньги? – неудачный вопрос, по всей видимости, Джерард покачал головой и убрал мою руку со своего плеча.
- Я не должен больше возвращаться к этому, мне нужно с этим покончить. Не предлагай мне больше денег, я не имею права опять сорваться. Если опять не выйдет я... я просто не вижу смысла в таком существовании... Этот раз последний, больше не будет, - все его тело резко содрогнулось, и он с силой сжал кулаки.
- Тебе в реабилитационный центр надо, вот и все. Так будет проще.
- Проще для кого? – непонимающе спросил он.
- Для тебя, наверное, - задумавшись, сказал я, и добавил, - там за тобой будут следить, по крайней мере, ты будешь под постоянным наблюдением.
- Я не хочу этого, - тихо сказал Джерард.
- Но почему?
- Ты не поймешь... и не надо, - ответил он, и отошел ближе к какому-то зданию, прислонившись одной рукой к стене. – Черт... когда это все наконец-то закончится, - почти неслышно прошептал он самому себе, но я отчетливо смог услышать его слова.
И он прав, я никогда его не пойму, и никогда не прочувствую всю боль, которую он сейчас ощущает. Это останется навсегда с ним даже если он сможет от этого избавиться, его душа сохранит эту боль навсегда. В следующий момент раздался резкий крик, во время которого Джерард ударил кулаком в кирпичную стену. Он уже готов сделать еще один удар, а может и не один, но я остановил его, больно схватив за запястье. Сбитая до крови кожа... если бы он ударил снова, он бы точно сломал руку. Джерард медленно повернулся ко мне лицом и из его глаз опять хлынули слезы. Я ослабил хватку, но его рука все еще невесомо держалась в воздухе и тряслась, пока он медленно не опустил ее.
- Успокойся, - ровно сказал я, поворачивая Джерарда к себе лицом, но он опустил голову, тихо плача. Черт возьми, почему я вожусь с этой истеричкой и пытаюсь как-то успокоить. Мне это надо вообще? Сколько времени я уже потратил на его «душевные переживания»? Разве я не мог потратить это время на себя, не выслушивая эти непрекращающиеся рыдания?
- Я не могу... я не могу...
- Тебе нужно домой.
- Я не дойду, я не смогу... – прохныкал Джерард, держась за меня обеими руками, будто бы боясь потерять равновесие. Но он не может же вечно стоять тут и плакать – так он умрет еще быстрее, чем в каком-нибудь другом случае. Он собирается бросить наркотики, а с места сойти не может... ну надо ведь с чего-то начинать, а то если он и домой не дойдет, есть ли смысл продолжать это дело?
- Хватит ныть, - сказал я уже заметно грубее, чем во все предыдущие разы, когда успокаивал его. Достаточно этих соплей – от них никаких результатов. – Ты идешь? Или тебе нравится привлекать внимание прохожих и разбивать руки об стены? Определись, чего ты хочешь! Хочешь остаться тут – это твое дело, оставайся.
- Я иду, - шепотом ответил Джерард, и сразу же двинулся вперед по тротуару. Я улыбнулся – я имею на него какое-то воздействие.
- Вот так, - сказал я своим мыслям и пошел за художником.
Он идет неуверенно, слегка пошатываясь, от чего я иногда поддерживаю его за руку. Через некоторое время ходьбы он останавливается, смотря на меня своим тревожным взглядом, а я лишь киваю ему, давая понять, что он должен идти дальше, подавляя боль, переступая через нее. Он и сам понимает все это, но по природе своей или из-за ситуации сложившейся в его жизни он слишком слаб, в нем нет такой силы воли, которая могла бы его вытащить. Он слишком уязвим. Он легко поддается своей слабости, он не создан для борьбы, но когда жизнь не оставляет ему другого выбора, ему все таки приходится бороться из последних сил, которых сейчас у него осталось очень мало. Как он справится со своей проблемой? Я иду и думаю об этом, и я не знаю, как ему это удастся, не знаю, как он сможет выдержать то, что его ждет дальше. Конечно, он попытается, он будет страдать настолько долго, сколько сможет терпеть. А сколько он сможет терпеть это пока что никому неизвестно, но это лишь дело времени. Время все разъяснит и покажет, надо только дождаться и все станет ясно.
Мы уже дошли к финишной прямой – мы стоим прямо напротив двери квартиры Джерарда. Такое впечатление, что мы шли сюда несколько часов и прошел уже как минимум день, как мы покинули выставку. Джерард долго копался в карманах в поисках ключей и когда он все-таки их нашел, то потянулся открывать дверь. А вот это уже стало для него нелегкой задачей: трясущаяся рука нервно пытается попасть в нужное отверстие, пальцы крепко сжимают в руках нужный ключ, но это не придает его движениям большей точности, в конце концов, он сдается и берет таймаут, чтоб повторить свои попытки опять, набравшись немного сил. Но я решил облегчить ему жизнь и открыть дверь самому, тем самым сэкономив немалое количество времени, которое, честно говоря, мне уже надоело терять.
- Наверное, лучше я, - протянув руку, сказал я, и в тот же момент ключи оказались у меня на ладони.
Я ловко провернул ключи в двери и, легонько толкнув ее рукой, она медленно открылась. Я не торопясь переступил порог первым, хотя, по сути, являюсь только гостем, но меньше всего меня интересуют какие-то этические нормы. Первое впечатление об увиденном мной только что: я попал в мусорный бак, причем я говорю это не только о неопрятности квартиры, потому что размеры этого жилища тоже, вполне соответствуют моему сравнению. Не знаю, убирались ли тут вообще когда-нибудь.
- Можешь не разуваться, - послышался голос за моей спиной, - тут не так чисто, как у тебя, ты уже заметил... в общем, да, я так живу.
- Тут можно жить? – с наигранным удивлением спросил я, отбрасывая ногой валявшиеся на полу смятые клочки бумаги.
И бумага это самое безобидное, что можно увидеть среди этой кучи хлама. Тут вообще невозможно понять, что мусор, а что нет. Джерард, как только зашел в квартиру сразу же пошел в сторону кровати, на которую устало свалился. Я отчаянно пытаюсь найти место, куда тут можно сесть, и в итоге нашел кресло, которое, правда, полностью заставлено какими-то картинами. Я бесцеремонно убрал их оттуда, и занял место на кресле. Но сейчас я задумался, что я тут делаю, зачем я тут сижу, если мог бы уйти, как только довел его до квартиры, какой смысл мне тут задерживаться дальше. Но, не смотря на это, я спокойно сижу в кресле, даже не собираясь сдвигаться с места, пока мучения Джерарда с приходом домой, ничуть не уменьшаются. Он без остановки ворочается туда-сюда в кровати, комкая под собой простыню, и пытается укрыться, заминая вокруг себя одеяло. Он закутался в него и, прижав колени ко лбу, дрожит всем своим телом.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |