Натянув поводья, Ванин сплюнул сквозь зубы: – «Они примерно в миле позади меня, однако их примерно на тысячу больше, чем было утром. Кто бы ни был у них за главного, он знает свое дело. Они дышат мне в спину, при этом не слишком пришпоривая лошадей.»
«Если они будут превосходить нас численностью вдвое», – подала голос Теслин, – «возможно тогда ты пересмотришь…»
«Я не собираюсь сражаться с ними в рукопашную», – взорвался Мэт. – «И я не могу позволить четырем тысячам копейщиков беспрепятственно разгуливать и ставить мне палки в колеса! Давайте присоединимся к Мандеввину».
Затаившиеся на склоне арбалетчики не производили ни малейшего звука, пока он с тремя женщинами и Ванином проезжал мимо них. Люди лишь молча посторонились, пропуская их. Он хотел бы иметь две шеренги арбалетчиков, но ему нужно было прикрыть широкий фронт. Редкие деревца лишь слегка защищали от ветра, и большинство мужчин кутались в свои плащи. Тем не менее, каждый арбалет, который он мог видеть, был взведен и находился в полной готовности. Мандеввин видел возвращение Ванина. Он знал, что это означает.
Кайриэнец расхаживал чуть позади шеренги воинов, когда появился Мэт и нагнулся к нему, свесившись с Типуна. Мандеввин, вздохнул с облегчением, услышав, что в часовых необходимости больше нет. И лишь кивнул с умным видом, услышав, что на них надвигается на тысячу больше солдат, чем ожидалось, и отправил человека распустить караульных с гребня, велев им занять свои места в шеренге. Если Мэта Коутона сей факт не волновал, то и его тоже. Мэт успел позабыть эту особенность своего Отряда. Они полностью ему доверяли. Когда-то один этот факт доводил его до бешенства. Сегодня же он был очень этим доволен.
Откуда-то сзади дважды прокричала сова, и Туон шумно вздохнула.
«Это какое-то предзнаменование?» – осведомился он. Просто чтобы не молчать.
«Я довольна, что ты, наконец, проявил к этому интерес, Игрушка. Возможно, мне удастся когда-нибудь и тебя научить читать предзнаменования», – ее глаза светились в лунном свете. – «Крик совы, прозвучавший дважды, предрекает кому-то скорую смерть». – Что ж, по крайней мере, это положило конец проклятой беседе.
Довольно скоро показались Шончан, движущиеся по четыре в ряд, ведя в поводу идущих легкой рысцой лошадей, в руках они сжимали копья. Ванин был прав, утверждая, что их командир знает свое дело. Переходя на время с рыси в галоп, лошади могут быстро преодолевать большие расстояния. Только глупцы пытаются гнать лошадей галопом слишком долго, что приводит к гибели или травмам у животных. Только около сорока или около того солдат были облачены в пластинчатую броню и странные шончанские шлемы. А жаль. Он представить не мог, как отреагируют Шончан на жертвы среди их союзников-алтаранцев. Потери в собственных рядах хотя бы привлекли внимание высшего командования.
Когда середина колонны оказалась прямо перед ним, низкий голос на дороге внезапно прокричал: – «Знамя! Стой!» – Эти два слова были произнесены не совсем внятно, в характерной манере Шончан растягивать слова. Люди в пластинчатой броне резко остановились. Остальные все еще подтягивались.
Мэт затаил дыхание. Происходящее сейчас должно быть было работой та’верена. Едва ли он смог расположить их в более лучшей позиции, даже если бы лично отдавал приказы. Он дотронулся рукой до плеча Теслин. Она слегка вздрогнула, однако ему необходимо было тихонько привлечь ее внимание.
«Знамя!» – кричал низкий голос. – «В седло!» – Солдаты зашевелились, исполняя приказ.
«Пора» – тихо прошептал Мэт.
Лисья голова на его груди похолодела, и красный шар внезапно пронесся высоко над дорогой, освещая находящихся внизу людей ярким светом. В течение одного удара сердца они изумленно таращились вокруг. Вдоль всей шеренги впереди Мэта тысяча арбалетов издали звук как один громкий щелчок, и тысяча арбалетных болтов понеслись во вражеское войско, пробивая нагрудники, сбивая людей с ног, заставляя лошадей вскидывать головы в громком ржании. Точно также тысяча болтов обрушились на войско с другой стороны. Не каждый выстрел бил с точностью, однако это едва ли имело значение для тяжелого арбалета. Люди падали с раздробленными ногами, у некоторых ноги были наполовину оторваны. Тут и там люди зажимали обрубки рук, пытаясь остановить кровотечение. Люди кричали также громко, как лошади.
Мэт наблюдал, как ближайший молодой арбалетчик наклонился, чтобы прикрепить пару крюков от большого, прямоугольного пускового механизма, подвешенных спереди к поясу, к тетиве арбалета. Пока мужчина выпрямлялся, тетива свисала с рукояти без натяжения. Встав вертикально и установив рукоять на торце перевернутого вверх ногами арбалета, он передвинул маленький рычаг сбоку коробки и стал ее быстро поворачивать. Три быстрых оборота, сопровождаемые резким трещащим звуком, и тетива вновь натянута.
«К деревьям!» – кричал низкий голос. – «Вы должны подобраться к ним ближе, прежде чем они успеют перезарядить оружие! Шевелитесь!»
Кое-кто пытался взобраться в седло и перейти в атаку, остальные выпустили поводья и копья, потянувшись к своим мечам. Однако все это происходило слишком далеко от деревьев. Следующие две тысячи арбалетных болтов устремились к врагу, подкашивая людей, пробивая их насквозь, убивая даже тех, кто находился позади, или сбивая их с лошадей. На склоне холма его люди начали с огромной скоростью вращать ручки арбалетов, но в этом больше не было необходимости. На дороге то тут, то там слабо подергивались лошади. Из людей шевелились лишь те, кто отчаянно пытался использовать в качестве жгута все, что попадалось под руку, силясь остановить смертельное кровотечение. Ветер донес звук скачущих лошадей. Некоторые могли иметь седоков. Не было больше слышно звуков низкого голоса.
«Мандеввин», – прокричал Мэт», – «здесь мы сделали свое дело. По коням. Есть еще места, где требуется наше присутствие».
«Ты должен остаться, чтобы оказать посильную помощь», – твердо сказала Теслин. – «Этого требуют законы войны».
«На этой войне действуют другие законы», – резко отозвался он. Свет, на дороге стояла полная тишина, однако в его ушах все еще раздавались крики. – «Им придется дожидаться своих, чтобы получить помощь».
Туон что-то пробормотала, переводя дыхание. Все, что он смог разобрать было: – «Льву не ведомо милосердие», однако это звучало совершенно нелепо.
Собрав своих людей, он повел их вниз по северному склону холма. Выжившим абсолютно незачем видеть, какова численность его отряда. Через несколько часов они присоединятся к людям на другом холме, а еще через несколько – к Карломину. Еще до восхода солнца он собирался нанести Шончан очередное поражение. Он намеревался заставить их побегать, чтобы вышибить эту проклятую затычку, мешавшую ему.
Глава 28
В Майдене
Перед самым рассветом, когда Фэйли в последний раз застегивала широкий пояс, состоящий из золотых звеньев, на своей талии, в уже переполненную до невозможности палатку, где все они спали, вошла Дэрэйн. Снаружи небо уже начинало сереть, но внутри, казалось, все еще была ночь. Тем не менее, глаза Фэйли приспособились к темноте. Стройная маленькая женщина с черными волосами, которые волнами спадали до ее талии, хмурилась и зевала. Дэрэйн была лишь на ступень ниже Главы ее Дома в Кайриэне, но она была разбужена ночью, потому что Севанна не могла спать, и потребовала, чтобы ей почитали вслух. Севанна наслаждалась голосом Дэрэйн, и, вероятно, теми сплетнями, которые она разносила о предполагаемых проступках среди гай’шайн Севанны. Кайриэнка никогда не оказывалась среди тех, кто не сумел ей услужить. Ее руки прошлись по золотому ошейнику, а потом застыли в нерешительности, когда она наткнулась на Фэйли, Аллиандре и Майгдин, уже полностью одетых и на ногах.
«Я забыла положить книгу на место», – сказала она, поворачиваясь к выходу, музыкальным голоском, в котором прозвучал хрустальный перезвон. – «Севанна прикажет наказать меня, если заметит ее, где попало, когда проснется.»
«Она лжет», – прорычала Майгдин, и Дэрэйн опрометью рванулась наружу.
Этого было достаточно, чтобы убедить Фэйли. Она схватила женщину за капюшон и затащила ее обратно. Дэрэйн открыла было рот, чтобы закричать, но Аллиандре зажала ей рот рукой, и они втроем повалили женщину на устеленный одеялами пол палатки. Чтобы проделать это потребовалась вся их сила. Дэрэйн была маленькой, но она извивалась как змея, пыталась царапаться и кусаться. В то время как остальные удерживали пленницу, Фэйли достала второй нож, который ей удалось припрятать, весьма неплохой кинжал с остроконечной стальной рукояткой и лезвием длиннее ее ладони, и начала разрезать одно из одеял на жгуты.
«Как ты поняла?» – спросила Аллиандре, изо всех сил пытаясь одновременно удержать одну из рук Дэрэйн и заткнуть ей рот, избегая укусов. Майгдин занималась ногами пленницы, сидя на них и заламывая другую руку за спину. Дэрэйн все еще пыталась выкрутиться, хотя и безрезультатно.
«Она хмурилась, а когда заговорила, то перестала. Тут я и сообразила. Если бы она действительно переживала о том, что ее накажут, она бы наоборот – еще больше нахмурилась, а не успокоилась». Пусть златовласая женщина и была не самой умелой горничной, зато очень наблюдательной.
«Но как она нас заподозрила?»
Майгдин пожала плечами. «Возможно, одна из нас выглядела удивленной, или виноватой. Хотя, не могу сказать, как она смогла это заметить в абсолютной темноте».
Достаточно скоро они спеленали Дэрэйн так, что ее лодыжки и запястья оказались связанными за спиной. Она перестала извиваться. Скомканный длинный лоскут, оторванный от ее одежды и привязанный, чтоб не выплюнула, еще одной полосой от одеяла, служил кляпом, из-под которого она могла лишь мычать. Дэрэйн вертела головой, обжигая их своими взглядами. Фэйли плохо видела ее лицо, но на нем должна была выражаться либо ярость, либо мольба, а молиться Дэрэйн могла только о Шайдо. Она использовала свое положение одной из гай’шайн Севанны, чтобы измываться над теми гай’шайн, которые ей не служили, и наушничала, чтобы поиздеваться над теми, кто ей служил. Плохо было то, что они не могли ее тут оставить. В любой момент кто-нибудь мог прийти, чтобы вызвать одну из них к Севанне.
«Можем ее убить и спрятать тело», – предложила Аллиандре, расчесывая свои длинные волосы. Они спутались во время потасовки.
«Где?» – Спросила Майгдин, расправляя пальцами собственные позолоченные солнцем волосы. Прозвучало это совсем не так, как следовало горничной обращаться к королеве. В неволе пленники становятся равноправными, обратное оказало бы услугу тем, кто их пленил. Чтобы понять это, Аллиандре потребовалось время: – «Нужно спрятать так, чтобы его не нашли в течение, по крайней мере, дня. Севанна может отправить за Галиной погоню, чтобы нас вернуть, если заподозрит нас в убийстве одной из своих наперсниц». – Она придала этому слову все презрение, на какое была способна. – «И не верю я, что Галина станет им мешать вернуть нас обратно». – Дэрэйн снова начала вырываться из пут и мычать сильнее, чем раньше. Возможно, в конце концов, она решила начать умолять.
«Мы не будем ее убивать», – сказала им Фэйли. Она отнюдь не была ни брезглива, ни милосердна. Просто такого места, где бы они могли спрятать тело, чтобы его достаточно долго не могли найти, и чтобы до него можно было добраться незамеченными, попросту не было. – «Боюсь, наши планы слегка поменялись. Ждите тут».
Вынырнув наружу, она увидела, что небо уже в самом деле светлеет, и сразу обнаружила то, что вызвало подозрение Дэрэйн. Как и было намечено Байн и Чиад в своих простых белых одеждах, уже стояли, чтобы сопровождать их до условленного места встречи. Ролан и его друзья, скорее всего, еще не позавтракали – она надеялась, что это так. Они могли бы совершить какую-нибудь глупость и разрушить все планы, поэтому Байн с Чиад вызвались прогнать любых мужчин, которые попробовали бы преградить им дорогу. Она не могла себя заставить даже задать вопрос о том, как они намереваются это сделать. Некоторые жертвы заслуживали завесы тайны. И сердечную благодарность. Двух гай’шайн с плетеными корзинами было бы недостаточно, чтобы вызвать подозрения у кайриэнки, но здесь скопилось три-четыре десятка гай’шайн, переполнявших грязный узкий переулок между палатками. На нее смотрело из-под белого капюшона пухлое простое лицо Аравин, и красивое Лузары. Тут же был Алвон со своим сыном Тэрилом в одеждах из грязной палаточной парусины, и Алайния, пухленькая серебряных дел мастер из Амадиции в грубой робе из грязно-белого полотна, и Дормин, коренастый кайриэнец-сапожник, и худая ткачиха – Корвила. Эта была здешняя, из Алтары, и… Тут не было и десятой части поклявшихся ей в верности, но подобное собрание гай’шайн, вызвало бы подозрение даже у камня. По крайней мере, если их включить в этот список, вдобавок полностью одетых в этот час. Вероятно Дэрэйн знала, кого Севанна вызвала на это утро. Как они узнали, что она уходит именно сегодня? Но теперь уже слишком поздно об этом волноваться. Если бы узнал кто-то из Шайдо, их всех бы вытащили из палатки куда раньше.
«Что вы здесь делаете?» – потребовала она ответа.
«Мы хотели увидеть, как вы уйдете, миледи», – сказал Тэрил со своим грубым почти невразумительным акцентом. – «Мы были очень осторожны и приходили поодиночке и парами». Лузара обрадовано закивала, и не она одна.
«Хорошо, попрощаемся прямо сейчас», – сказала Фэйли решительно. Нет нужды говорить им, как близко они подошли к грани провала всех планов побега. – «До тех пор, пока я не вернусь за вами». – Если ее отец не даст армию, то поможет Перрин. Он дружит с Рандом ал’Тором. Свет, где же он? Нет! Она должна радоваться, что он не дал себя поймать, не дал убить себя при попытке прокрасться в лагерь и спасти ее. Она должна радоваться, и не думать о том, что могло бы его задержать. – «Теперь ступайте, пока вас не увидели и не наябедничали. И никому не говорите о том, что случилось». – Ее сторонники были достаточно осторожны, иначе ее бы уже связали, но среди гай’шайн было слишком много подобных Дэрэйн, и не только среди проведших долгое время в неволе кайриэнцев. Некоторые словно самой природой предназначены для лизоблюдства, куда бы их ни занесла судьба.
Кто поклонился, кто сделал реверанс, а кто и кивнул, словно кто-то невидимый дал им подзатыльник, и с огорченным видом разбрелись в разные стороны. Они в самом деле хотели посмотреть, как она сбежит! У нее не было времени, чтобы тратить его впустую на раздражение. Бросившись к Байн и Чиад, она торопливо описала создавшееся в палатке положение.
Когда она закончила, они обменялись взглядами и поставили корзины, чтобы освободить пальцы для разговора на языке жестов Дев. Она не стала смотреть, так как они явно желали приватности. Все равно, она не поняла бы и половины. Их руки двигались слишком быстро. Огненноволосая Байн с темными синими глазами была ее выше почти на пол-ладони, а сероглазая Чиад – всего на палец. Они были ее близкими подругами, но друг друга они воспринимали как первые сестры, и это создавало связь прочнее любой дружбы.
«Мы позаботимся о Дэрэйн Сайган», – наконец сказала Чиад. – «Но это означает, что вам придется идти в город одним».
Фэйли вздохнула, но тут ничего не поделаешь. Может Ролан уже проснулся. Он мог наблюдать за ней сейчас. Казалось, он всегда тут как тут, едва в нем появилась нужда. Конечно, он не стал бы мешать ее бегству, ведь он пообещал забрать ее, когда сам уйдет. Он не отказывался от надежды, пока она носит белое. Он и его игры в поцелуи! Возможно, он хотел бы продержать ее в одеждах гай’шайн еще какое-то время. Когда мужчины хотят помочь, они всегда думают, что их путь единственно правильный.
Байн и Чиад нырнули в маленькую островерхую палатку, и Аллиандре с Майгдин появились наружу. Для пятерых внутри просто не было места. Майгдин завернула за палатку и вернулась с корзиной вроде тех, что были у остальных. Наверху каждой из корзин были грязные робы гай’шайн – якобы содержимое корзины предназначалось для прачечной, но под ними были спрятаны: платья, которые почти подходили хозяйкам, топорик, праща, бечевка для силков, кремень и кресало, мешочки с мукой, с вяленым мясом и сушеными бобами; соль и дрожжи, несколько монет, которые им удалось найти – словом, все, что пригодится по пути на запад в поисках Перрина.
Галина могла бы вывести их из лагеря, но она не сказала, куда заведут ее «Айз Седайские дела» потом. Им с самого начала следует полагаться только на себя. Фэйли не исключала, что Айз Седай бросит их, как только представится такая возможность.
Майгдин стояла над своей корзиной с печатью решимости на лице, подняв подбородок, в глазах твердость, а на лице Аллиандре играла улыбка.
«Постарайся не выглядеть такой счастливой», – сказала ей Фэйли. Гай’шайн-мокроземцы редко улыбались, и никогда так радостно.
Аллиандре попробовала умерить свою радость, но каждый раз, когда она пыталась прогнать улыбку с лица, та немедленно появлялась снова. – «Сегодня мы бежим», – сказала она. – «Трудно не улыбаться».
«Ты быстро перестанешь, если кто-то из Хранительниц тебя увидит и решит узнать, почему это ты счастлива».
«Вряд ли мы встретим Хранительниц среди палаток гай’шайн или в Майдене», – ответила та, улыбаясь. Несмотря на собственную собранность, Майгдин кивнула соглашаясь.
Фэйли сдалась. По правде говоря, она чувствовала облегчение, даже несмотря на случай с Дэрэйн. Сегодня они сбегут.
Байн вышла из палатки, поддержав клапан для Чиад, которая несла на спине завернутый в одеяло сверток, достаточно большой, чтобы оказаться невысокой сложенной пополам женщиной. Чиад была сильной, но и ей пришлось немного наклониться вперед, чтобы удерживать вес.
«Почему она не двигается?» – спросила Фэйли. Она не боялась того, что они могли убить Дэрэйн. Они строго следовали правилам, а гай’шайн насилие было запрещено. Но то, что находилось под одеялом, по неподвижности могло соревноваться с бревном.
Байн заговорила тихо, с веселой искоркой в глазах. – «Я погладила ей волосы и сказала, что очень расстроилась бы, если б мне пришлось сделать ей больно. Истинная правда, учитывая, сколько тох стоило бы просто ее отшлепать». – Чиад хихикнула. – «Думаю, что Дэрэйн Сайган решила, что мы ей угрожаем. Я думаю, что она будет вести себя очень тихо и неподвижно до тех пор, пока мы ее не отпустим». – Она затряслась от беззвучного смеха. Айильский юмор для Фэйли по-прежнему был тайной за семью печатями. Тем не менее, она знала, что за этот поступок их жестоко накажут. За помощь в побеге наказывали так же сурово, как и за сам побег.
«Я благодарна тебе от всего сердца», – сказала она, «тебе и Чиад, обеим, теперь и всегда. У меня большой тох». – Она легонько поцеловала Байн в щеку, от чего та сделалась почти такой же красной как и ее волосы. Айильцы почти что стыдились проявлять личные чувства на людях. В какой-то степени.
Байн бросила взгляд на Чиад, и на ее губах появилась слабая улыбка.
«Когда увидишь Гаула, скажи ему, что Чиад – гай’шайн у мужчины с сильными руками, и с пламенным сердцем. Он поймет. Я должна помочь ей нести нашу ношу в безопасное место. Да найдешь ты всегда воду и прохладу, Фэйли Башир». – Она слегка коснулась щеки Фэйли кончиками пальцев. – «Однажды мы встретимся снова.»
Подойдя к Чиад, она взяла один конец одеяла, и они поспешно удалились, неся его между собой. Гаул может и поймет, но Фэйли – нет. Она сильно сомневалась, что и пламенное сердце и руки Мандерика хоть сколько-нибудь интересовали Чиад. У него был дурной запах изо рта, и он начинал пить едва проснувшись, если не отправлялся в набег или на охоту. Но она выбросила из головы Гаула вместе с Мандериком, и поставила свою корзину на плечо. Они и так уже потеряли слишком много времени.
Солнечный свет начинал уже раскрашивать небо, и между палаток лагеря всех видов и размеров уже шли гай’шайн, направляясь к стенам Майдена по каким-то хозяйственным делам или, по крайней мере, что-то несущих в руках, создавая видимость работы. Никто не обратил внимания на трех женщин в белом, направлявшихся к воротам города с корзинами, наполненными бельем. Здесь всегда было что-то, что нужно стирать, даже для гай’шайн Севанны. Гай’шайн-мокроземцев было слишком много, чтобы Фэйли могла всех их упомнить, и она не заметила никого знакомого, пока они не подошли к Арреле и Ласиль, стоящим, переминаясь с ноги на ногу, с корзинами на плечах. Возвышающаяся над большинством айилок смуглая Аррела коротко стригла свои черные волосы, как и любая Дева, и ходила мужской походкой. Ласиль была низенькая, бледная и худая, в ее такие же короткие как у Аррелы волосы были вплетены красные ленты. Ее походка была грациозной даже в робе, и оказывала просто ошеломляющий эффект, когда она надевала брюки. Тем не менее, их вздохи облегчения были почти одинаковыми.
«Мы уже думали, что что-то случилось», – сказала Аррела.
«Ничего такого, с чем бы мы не сумели справиться», – ответила ей Фэйли.
«Где Байн и Чиад?» – спросила Ласиль с тревогой.
«У них другая задача», – сказала Фэйли. – «Мы идем одни».
Они обменялись взглядами, а их вздохи на этот раз были далеки от облегчения. Конечно, Ролан не вмешался бы. Он не станет мешать их побегу. Конечно, нет.
Окованные железом ворота Майдена стояли широко распахнутыми до гранитных стен. Так они стояли с тех пор как город пал. Из-за ржавчины широкие железные полосы стали коричневыми, а петли так проржавели, что, возможно, ворота уже никогда невозможно будет закрыть. В привратных башнях теперь гнездились голуби.
Они пришли первыми. По крайней мере, Фэйли не видела никого перед собой на улице. Пройдя сквозь ворота, она достала из кармана в рукаве кинжал и перехватила его обратным хватом, скрыв в руке.
Остальные проделали тоже самое, хотя и не так ловко. Без Байн и Чиад, и в надежде, что Ролан и его друзья чем-то заняты, им придется позаботиться о своей защите самостоятельно. Майден был не столь опасен для женщины – для женщины-гай’шайн, так как с Шайдо, охотящимися в одиночку, быстро расправлялись – как лагерь самих Шайдо, но все же на женщин тут нападали, иногда даже группы мужчин. Помоги им Свет, если очередь дойдет до них, чтобы нападавших оказалось только один-два человека. Двух они могли бы застать врасплох и справиться прежде, чем те поняли, что эти гай’шайн могут огрызнуться. Если же их будет больше, то они сделают, что смогут, но даже айильские ткачи и гончары были столь же опасны, как обученные воины. Несмотря на тяжелые корзины, они шли настороже, вертя по сторонам головами, готовые броситься в любом направлении.
Эта часть города не горела, но все равно выглядела разоренной. Разбитая посуда – тарелки и горшки – хрустели под подошвами их мягких белых ботинок. На серой мостовой все еще были разбросаны клочки одежды, сорванной с мужчин и женщин, превращенных в гай’шайн. Эти жалкие тряпки лежали сначала под снегом, затем мокли под дождем почти целый месяц, и теперь она сомневалась, что на них позарился бы самый последний тряпичник. Тут и там валялись детские игрушки – деревянная лошадь или кукла, с которой начинала сходить краска, детей, которых сочли слишком юными и разрешили бежать, вместе с теми, кто был слишком старым, больным и слабым. Вниз по улице здания из дерева или камня с черепичными крышами зияли проемами на месте окон и дверей. Наряду со всем, что Шайдо считали ценным или полезным, в городе ободрали все деревянные детали, которые можно было легко выломать. И только то, что ломать здания было менее эффективно, чем заготовка дров в лесу по соседству, сберегло сами деревянные конструкции. Оконные проемы напоминали Фэйли глазницы черепов. Она много раз ходила по этим улицам, но этим утром, ей казалось, что за ней отовсюду наблюдали. От этого у нее по спине бегали мурашки.
На полпути, она оглянулась на ворота, которые остались более, чем в ста пятидесяти шагах позади. Сейчас улица была пуста, но скоро на ней появятся первые одетые в белое мужчины и женщины с ведрами для воды. Доставка воды была работой, начинавшейся рано и продолжавшейся весь день. Надо поторопиться. Свернув на узкую боковую улочку, она пошла быстрее, хотя при этом стало тяжелее удерживать корзину. У остальных, должно быть, были похожие трудности, но никто не жаловался. Их не должны заметить до того, как появятся эти гай’шайн. Для обычного гай’шайн, зашедшего в город, не было причины сворачивать с главной улицы по пути к цистерне с водой под крепостью. Попытка выслужиться или просто неосторожное слово могли направить Шайдо в город на охоту за ними, и отсюда был только один путь наружу, если не считать возможности забраться на стену, а потом спрыгнуть с высоты в десять шагов, надеясь, что никто при этом не сломает ногу.
В безымянной теперь трехэтажной каменной гостинице с выбитыми окнами, она в сопровождении остальных бросилась в общий зал. Ласиль поставила свою корзину и направилась к дверному проему, чтобы следить за улицей. Комната была ободрана вплоть до половиц, и даже камины утратили свои железные подставки для дров и кочерги. С лестницы в задней части комнаты были сняты перила, а из кухни исчезла дверь. Внутри тоже ничего не осталось. Она проверяла. Горшки, ножи и ложки ей тоже пригодились бы. Фэйли опустила свою корзину на пол и поспешила к лестнице. Это было массивное сооружение – крепкие лесины были сложены так, чтобы стоять века. Разломать их было почти так же трудно, как и разрушить дом. Она пошарила снизу под широкой внешней крепью, и ее пальцы сомкнулись на шершавом стержне толщиной с запястье. Это был лучший тайник, который она только смогла отыскать, место, в котором ни у кого нет причин что-либо искать, но к собственному удивлению она почувствовала, что затаила дыхание.
Ласиль оставалась в дверях, а остальные поспешили к Фэйли, поставив свои корзины.
«Наконец-то», – сказала Аллиандре, осторожно касаясь стержня кончиками пальцев. – «Цена нашей свободы. Что это такое?»
«Ангриал», – ответила Фэйли, – «или, может, тер’ангриал. Я не знаю наверняка, за исключением того, что Галина страшно желает его заполучить, так что это должно быть одним из двух».
Майгдин смело положила руку на стержень. – «Да, может быть», – пробормотала она. – «Когда их касаешься, возникает странное ощущение. Так мне говорили, во всяком случае». – Она утверждала, что никогда не была в Белой Башне, но Фэйли уже не была так уверенна как раньше. Майгдин могла направлять, но так слабо и с таким трудом, что Хранительницы не видели ничего страшного в том, что она разгуливает на свободе. Ну да, в той же степени на свободе, как любой из гай’шайн. Возможно, ее отрицание было вызвано стыдом. Фэйли слышала, что женщины, которых выгнали из Башни, потому что они не могли стать Айз Седай, иногда отрицали сам факт посещения, чтобы скрыть свою неудачу.
Аррела дернула головой и отступила на шаг. Она была тайренкой, и, несмотря на путешествие с Айз Седай, она все еще чувствовала неловкость по отношению ко всему, что касалось Силы. Она смотрела на гладкий белый стержень, как на красную гадюку и облизывала свои губы. – «Галина, наверное, уже ждет нас. Она рассердится, если мы заставим ее ждать слишком долго».
«Никого не видно, Ласиль?» – спросила Фэйли, пряча стержень в глубине своей корзины. Аррела шумно выдохнула, очевидно, успокоившись оттого, что больше не видит этой вещи, и стала такой же, как была раньше.
«Да», – ответила кайриэнка, – «но я не понимаю почему». – Она все стояла так, чтобы одним глазом видеть улицу из-за косяка двери. – «Первые водоносы уже должны бы появиться».
«Возможно, что-то случилось в лагере», – сказала Майгдин. Внезапно, ее лицо помрачнело, в ее руке появился нож, нечто с деревянной ручкой и выщербленным и изъеденным лезвием.
Фэйли медленно кивнула. Возможно, что-то обнаружили, скажем, ту же Дэрэйн. Женщина не могла сказать, куда направилась со спутницами Фэйли, но она, возможно, кого-то узнала среди ожидавших гай’шайн. Как долго они смогли бы продержаться, если бы их стали допрашивать? Как долго продержится Алвон, если станут допрашивать Тэрила? – «В любом случае, ничего уже не поделаешь. Галина нас выведет».
Все равно, едва выбравшись из гостиницы, они бросились бегом, неся корзины на весу и пытаясь придержать свои длинные робы, чтобы не споткнуться. Фэйли оказалась не единственной, кто часто оглядывался и спотыкался. Она не была уверена, почувствовала ли облегчение, когда, наконец, увидела гай’шайн с ведрами на коромыслах, идущих по главной улице. Но определенно не стала притормаживать.
К счастью бежать было не далеко. Скоро запах горелой древесины, который выветрился из остальной части Майдена, начал усиливаться. Южная часть Майдена лежала в развалинах. Они остановились на краю запустения и завернули за угол, чтобы не оказаться замеченными никем, кто вздумал бы посмотреть вглубь улицы. От того места, где они стояли, до южной стены было около двухсот шагов, которые разделяли почерневшие каменные остовы домов без крыш с вкраплениями груд обугленных балок, омытых от пепла дождями. Местами сохранились даже балки потоньше. Лишь на южной стороне улицы оставались хоть какие-то целые строения. Они отмечали то место, где пожар, возникший после захвата города полчищами Шайдо, был, наконец, остановлен. Полдюжины зданий осталось без крыш, хотя нижние этажи выглядели неповрежденными, и вдвое большее число щеголяло покосившимися обугленными бревнами и досками, балансируя на грани обрушения.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |