Я - великолепный крысак: спереди – залюбуешься, сзади – не наглядишься, веер усищ, длинный чистый хвост, маникюр на лапках Мечта любого заводчика! Единственный и неповторимый! вернее, так было,

Наташа Шведова (Saen)

Нищастье

Я - великолепный крысак: спереди – залюбуешься, сзади – не наглядишься, веер усищ, длинный чистый хвост, маникюр на лапках… Мечта любого заводчика! Единственный и неповторимый!... вернее, так было, пока у меня не появился конкурент: мелкий, верткий и с мягкой шерсткой, вызывающий умиленные и сюсюкательные охи гостей.

- Все дуешься? – спросил кот, пытаясь просунуть сквозь решетку лапу и закогтить кусок семги. Увы, даже любимое лакомство меня не радовало. Я был занят: пребывал в глубокой и безнадежной депрессии.

- А по морде? – лениво предложил я.

- Хвост с бонусами подними для начала! – фыркнул наглец, подцепил пятерней лакомство и был таков.

- Ой! – прискакал мелкий. – Ой! Как же так! Кот украл у тебя еду! Надо догнать его и сказать, что так делать нельзя! Старший братик! Ну почему ты молчишь? Ты заболел? Тебе плохо? Почему ты такой грустный лежишь? Хозяин говорит, что праздник на носу! А что такое праздник? А когда нам его попробовать дадут? А он вкусный?

- Мальчик, - скривился я. – Иди отсюда.

- Старший братик! – он трогательно навалился на мое брюшко… э-э-э… большой кубик пресса, выразительно шевеля курчавыми усами. – А я вырасту таким же большим, как и ты? – и, выдержав паузу, добавил. – Везде?

Где-то заржал кот.

- Бочка ты без пробки, - повторил я, картинно издыхая. – Иди отсюдова, пока я не встал.

- А ты умеешь? – поразился нахал.

- Слушай, надоест – ты его ко мне отправь, - вновь показал свою разбойничью морду кот. – Уж я найду с ним общий язык, - и красноречиво облизался.

- И вздернет нас хозяин рядышком, - меланхолично ответил я. – И разве ты ешь крыс?

Кот брезгливо поморщился, утирая лапой морду:

- Ты что, шерсти же полная пасть будет! Я больше по птичкам, - он закатил глаза, никого, впрочем, не обманув: наш кот трус тот еще. Даже большая домашняя плюшка, чем я.

Но я же крысак! Единственный и неповторимый в своем роде! Мне можно!

- Старший братик, старший братик! – окликнули меня уже сверху. – Смотри, что я умею!

Как показала практика, проще пойти и посмотреть, иначе это недоразумение еще час от меня не отстанет.

- Давай-давай, - поддразнил меня кошак. – Поднимай тушку. О-о-о! – оценил он округлость боков. – Ты, что, всю рыбу целиком съел?

- А ты думал, тот кусочек единственным был? – зло огрызнулся я, переваливая бока. – Ну, показывай.

И тут Нищастье, ловко втянув уши, самым непосредственным образом просочилось сквозь решетку, оказавшись на свободе.

- Оп-па! – только и смог сказать я, присаживаясь на подушечки. – Кот, ты видел? Малой! Лезь обратно! Там не безопасно!

- Но почему? – мелкий обратил ко мне свои лопушистые ушки, забавно наклонив мордочку набок. Сделал неуверенный шаг на краю тумбочки и шлепнулся на пол, в лучших традициях подлого бутерброда.

- Кот, отнеси его хозяину, - велел я. – Пока это Нищастье окончательно не убилось.

Подношение, судя по воплям, хозяевам понравилось.

* * *

А ночью загорелись огоньки чудо-дерева, поставленного в честь праздника.

- Старший братик! – растолкал меня мелкий. – Смотри! Красиво!

- П-п… Пожар! – завопил я, потрясая прутья решетки. – Ко-о-от!

- Дверь закрыта! – приятель вспрыгнул рядом с клеткой. – Не могу выбраться.

Решение пришло мгновенно.

- Он может, - я поднял за подмышки мелкого. Донеси его до двери!

Повторив свой утренний фокус Копперфильда, крысеныш через всю комнату проехал на загривке у кота.

- А вы смотритесь! – не смотря на сгущающийся дым, я нашел в себе силы шутить.

Ходячее Нищастье просочилось под дверью и отправилось на поиски людей.

- Жарковато, не находишь? – я пытался расшатать крепление замка на дверце.

- И душновато, - ответствовал от двери кот. Он гнусаво выл, создавая дополнительную звуковую поддержку в компании по привлечению внимания.

- Весьма… - я уселся на пятую точку, обмахиваясь лапками.

- А ведь я говорил тебе, не набирай лишний вес!

- Большого крыса должно быть много! – не согласился я, вставая. Собрался с духом, и с разбегу протаранил дверцу. Не рассчитал, и клетка, опасно накренившись на краю, с громким уханьем свалилась на пол. Дверцей вниз. Впору было рвать на себе шерсть, но с депиляцией пришлось повременить.

- Ко-о-от! – я не отрывал глаз от медленно ползущей змеи огня. – Кажется, у меня проблемы!

- А ведь я говорил тебе – жри меньше! – приятель пританцовывал вокруг клетки в бесцельных попытках если не открыть ее, то хотя бы сдвинуть. – Ух! Ох! – отдергивал лапы он от особо горячих, еще только тлевших участков ужасно дорогого и грызучего ковра.

- Иди, карауль Нищастье! – велел я, понимая, что мне он больше ничем помочь не может.

Я остался сидеть, нахохлившись: огонь, медленно тлея, подбирался ко мне, не оставляя наивной надежды. Тут я и помру.

Ах, сколько я еще мог в жизни сделать, сколько вкусного я еще не съел, сколько не сгрыз! Семга! Как же я без любимой рыбки?! И новая штора еще ни разу не пробована мною на зуб! И невесту! Мне обещали невесту! Юную, изящную, с трепещущими ушками! Ах, бедный я и несчастный! Я еще так молод! Так юн!

На пике моих стенаний, дверь распахнулась. Освященный светом, как ангел, в проеме стоял ошеломленный хозяин, держащий за шкирку мелкое Нищастье.

- Я молодец? – пискнул он, поджав лапки.

- Настоящий крысак! – похвалил я и завалился на бок.

* * *

- Ох, бедный я и несчастный! – стенал я.

- Сколько уже можно причитать? – недовольно заворчал кот, безуспешно пытаясь снять бинты с лап: подушечки он всего лишь подрумянил, но хозяин обнаружил в себе недурные садистские наклонности. Заодно и за пение отомстил, которое ему помешало проспать наикрасивейший пожар в собственной гостиной.

- Ой, лапки холодеют… – продолжал причитать я.

- Старший братик! Старший братик! Тебе плохо?! – подскочил малец. – У тебя что-то болит?! Где болит?! Ты можешь дышать?! Мне позвать хозяина?! Я быстро, одна лапка тут, другая там!

- Я умираю, - картинно упал я, запрокинув голову и положив лапку на лоб. – И спаси меня может только во-о-он тот кусочек колбасы!

- Для братика – все, что угодно! – с готовностью ответило Нищастье и с пылкостью кавалера, спешащего на свое первое свидание, помчался на стол, протиснувшись сквозь прутья.

Поразительно, но чудо-дерево вновь стояло в комнате, сверкая сотнями огней. Клеть мою водрузили обратно. Но погорельцы усвоили урок: гирлянды выключали теперь на ночь, а дверь оставляли приоткрытой.

Но почему-то все шишки достались мне, идейному вдохновителю и спасителю!

Я, чудо-крысак, сумевший перевернуть собственную клеть, сидел на диете.

Но праздник пришел и на нашу улицу! Спасибо этому в высшей степени глупому торжеству с тысячей огней и хмельным хозяевам, благодаря которым лакомства теперь находятся на расстоянии практически вытянутой лапы!

- Да не ту, не ту колбасу берешь! – приоткрыв один глаз, возмутился я. – Другую, с белыми точечками! Это называется сервелат, деревня! Сер-ве-лат!

Надо признать, даже от Нищастья порой бывает толк!

Нищастье-2

- Едет! Едет! Едет!
Клетка ходила ходуном, подстрекаемая юными гормонами.
- Да ты что, - я устало свесил морду с верхнего этажа, куда забрался поспать после плотного третьего завтрака.
- Хозяин только что по телефону разговаривал! Невеста едет! – малец выпалил фразу и продолжил скакать по полу, решетчатой стене, полкам и потолку. В припадке радости даже попытался пролезть сквозь прутья по старой памяти, но, хе-хе, комплекция его уже подводила. На мое горе. Прощайте, халявные вкусняшки! – Едет! Едет! Едет!
- Кот! – я лениво пошевелил усами, - ставлю кусок семги, что его энтузиазма хватит ровно на одну встречу.
- Две, - тут же возник возле клети приятель. – И два куска семги.
- По лапам, - я вяло шевельнул хвостом, полагая уровень физической нагрузки выполненным.
Невеста приехала через неделю глубокой ночью, когда за окном стояла знойная белоснежная весна с метелями, пургой и паршивым отоплением. Малой весь день провел, буквально приклеившись к решетке. Кот караулил неподалеку, посмеиваясь в усы, а я накапливал энергию: скоро предстоит такой цирк, что мне будет важен каждый килоджоуль!
- А невесты – она какие? – обратился ко мне мелкий своими лопоушками. Кот тоже заинтересованно сузил глаза.
Оп-па! – смекнул я. Кажется, я обрел благодарную аудиторию!
- Странные создания, - честно признался я. – Суетливые, болтают без умолку, тырят твою еду, спят в твоем гамачке… - совсем как Нищастье, отметил я про себя. - И постоянно чего-то хотят, причем чего именно – сами не знают! То им холодно, то вдруг кусаться лезут, если вдруг подумают, что ты покусился на их святую невинность… или, хуже того, упрекают супружеским долгом и гигантскими процентами на нем…
Кот и мелкий смотрели на меня глазами-плошками, не сильно различающимися в размере.
- Невинность?... – пропищал Нищастье, втягивая ухи.
- Супружеский долг?! – вторил ему кот, срываясь на хриплое мяуканье от ужаса.
- Э, - я так удивился, что даже морду приподнял. – Вы чего, не знаете, для чего невесты нужны?!
И тут в комнату ввалился, как батька Мороз, хозяин, вытаскивая из обмотанной тряпками сумки чужую переноску.
В мужском монастыре повис тяжелый – хоть на кусочки режь! – страх неведенья: приехала!

* * *

До утра чужая переноска простояла в дальнем углу, отогреваясь и разнося с собой новые, будоражащие запахи. Даже по моему ленивому хребту порой пробегала волна мурашек. Но меня на мякине не проведешь! Уж я-то знаю их дьявольское племя! Окрутят, охомутают и под дудку плясать заставят!
Наутро хозяин решил явить миру гостью.
- Хороша! – прицокнул я языком, оценив стать красавицы и дьявольские огоньки в глазах.
Хозяин пустил даму по праву гостьи на диван первой, потом отправился отлавливать мелкого. Увы, Нищастье внезапно решил, что является действующим членом партии «Умру холостым» и верещал благим матом:
- Не хочуууу! Не пойдуууу! Хозяяяяин! – выл он, цепляясь всеми четырьмя лапами и хвостом к решетке. Хозяин матерился, крыса орала, невеста недоуменно взирала на этот цирк. - Я еще так молод!!! Так юн!!!
Где-то я подобное уже слышал, не?
Мелкий удрал под самую дальнюю полочку, откуда его пришлось выколупывать карандашом. Еще и меня с грелки согнали, ироды. Хозяин, в сердцах прочитав изгоняющий бесов экзорцизм, вытянул Нищастье за хвост.
- Умираю! – выл на одной ноте крысак. – Если я не вернусь, я завещаю тебе свою нычку в соломе, а коту – схрон под диваном!
- Нивапрос, - заверил я его, а в уме поставил метку: коту ни слова!
Нищастье расслабленно обвисло дохлотушкой, смирившись со своей судьбой.
Жениха положили на диван. Невеста заинтересованно подошла. Малой лежал. Потыкала в него носом. Малой лежал. Тут хозяин не выдержал и дернул тушку за хвост. Заорали все: мелкий, хозяин и кот под дверью. Невозмутимой осталась только невеста, задумчиво склонив голову на бок. Видимо, решала, а действительно ли она так горит желанием знакомиться (и тем паче – размножаться) с нашим дурдомом.
Хозяин посчитал знакомство состоявшимся и, запихнув новобрачных в одну клеть, отправился по своим делам.
- Старший братик, - мелкий прижался спиной к прутьям, вцепившись в них лапками. Видимо, чтобы невеста не отодрала. – Что с ней делать?
- Э-э-э, - растерялся я, задумчиво почесывая бок. – Ну, сказку ей расскажи. Жены их любят.
- Жены?! – осипшим голосом выдохнул пацан. – Я что теперь, женат? Вот так просто? Без согласия сторон?! Без…без… гулянки, печатей и двустороннего договора?!
- Между прочим, я еще тут, - не выдержала дама, сложив лапы на груди. – Ну, чего ждешь? Начинай!
- Что… начинать? – Нищастье так вжался в решетку, словно возомнил себя пластилиновым человечком в надежде просочиться сквозь прутья.
- Отдавать супружеский долг!
- К-какой такой долг? – пискнул подневольный муж, оседая в поддон. – А… а может, сначала поговорим?
- Какие разговоры?! – дама распушилась и пошла бочком на мелкого. Для полноты образа ей не хватало только скалки в лапках. – Я тут ради него покинула дом родной и семью, а он! А он! Свинья неблагодарная!
Мне отчетливо послышался звук разбиваемой воображаемой тарелки. Ах, эта музыка первых ссор семейной жизни!
- Старший братик, что делать?! – жалобно ныл Нищастье, пока жена драла из его попы клоки шерсти. – Она меня убивает!
- Целуй! – решился я. – Конфеты и цветы придется отложить, в такой тяжелой ситуации надо сразу переходить к решительным действиям! Ты же мужчина!
- Так точно, сэр! – мелкий отсалютировал мне на прощанье, повернул всю свою тушу и, вцепивщись лапками в блестящую шкурку невесты, запечатлел на ее носу профессиональный поцелуй.
«Мой ученик!» – гордо подумалось мне.
Невеста оцепенела, застыв мохнатым поленом («щас в глаз даст, в глаз!» - екнуло у меня), и, закатив глаза, обмякла на руках своего избранника.
- А теперь что делать? – прошипел невольный Дон Кихот.
- Зубы заговаривай, - таким же театральным шепотом ответил я. – Девушки такое любят.
- Э-э-э… а хочешь, я тебе цветы подарю? – сориентировался Нищастье. – Такие, ну, с желтой серединкой…
- Ромашки, - сладко протянула невеста.
- Да-да-да, - зачастил мелкий. – Ужасно вкусные! Хозяин еще любит лепесточки с них обрывать по одному и пускать вниз, чтобы они планировали нам на носы.
- О-о-о! Как романтично! Расскажи мне еще что-нибудь…
- Эммм…
- Про глаза и звезды! – подсказал я.
- Слушай ты, суфлер! – невеста приподнялась на лапках. – Иди уже решетку погрызи! – и, упав расслабленно в объятья мужа, томно произнесла. – И про глаза…
- Они такие влажные, блестящие… как оливки!
Я довольно фыркнул: похоже, дальше молодые справятся сами. А я пойду проинспектирую доставшийся мне в наследство схрон под соломой.

* * *

Рано я радовался. Нищастье дарил своей невесте ромашки и кормил баснями, но к решительным действиям не переходил, положив на них все свое достояние. Его душа романтика была счастлива, облаченная в сопливые розовые очки. Нет, невеста против не была, она смотрела на мелкого придурковатыми оливками, тьфу, глазами, зажав в пасти кусочек семги. Моей семги, между прочим!
Хозяин долго ходил вокруг клети, кружа над влюбленной парочкой, как злобная колдунья, которую не позвали на именины прекрасной принцессы. На третий день пляски с бубнами ему надоели.
- Или работай, или получишь печать о профнепригодности! – припечатал хозяин и хлопнул дверью.
В наступившей тишине парочка недоуменно переглянулась:
- Ну эта… - робко начал Нищастье. – А че делать то надо?
- Говорю же – супружеский долг отдавать! – фыркнула невеста.
- Как это? – наивно спросил мелкий.
- Сейчас покажу, - вкрадчиво мурлыкнула чертовка.

* * *

Нищастье обессиленно упал возле нашей клетки.
- Она меня достала, - старательно принижая голос признался он. – Я уже и долг отработал, и проценты выплатил. Мне кажется, я уже на аванс вкалываю, а ей все неймется! Старший братик! Что с ней делать?!
- Заговаривай зубы.
- Я уже целую вечность заговариваю ей зубы, - тяжело, как умудренный долгой супружеской жизнью крыс, протянул пацан.
- Солнышко! – высоким писком позвала жена. – Ты куда это запропостился?! – прозвучало уже не так слащаво, скорее грозно, являясь предвестием бури.
Нищастье втянул дамбоушки и заскулил, как побитая собака. Часто-часто перебирая лапками, он попытался спрятаться между клетью и стеной, но комплекция подвела, и мелкий застрял, позорно свесив задние лапки и толстый хвост.
- Ах вот ты где! – уперев лапы в боки, явилась демоница. – Шляется непонятно где, законный муж, понимаешь ли! А я тут на хозяйстве вкалываю, гнездо в порядок привожу, за порядком в поддоне слежу, гамачки вытряхиваю, а он! А он! Неблагодарный! – жена тяпнула для порядка мужа за широкую и нарочно подставленную попень, разрыдалась и убежала, завывая на ходу. – Лучшие годы своей жизни на него положила! Да кабы я знала! Да ни за что!
- Что это с ней? – Нищастье облегченно обмяк, больше не опасаясь за свою порядком ощипанную филейную часть.
- Я не уверен, но хозяйка тоже иногда так истерит, - доверительно сообщил я. – Хозяин называет это ПМС.
- Страшная вещь! – всхлипнул мелкий. – А эта супружеская пытка долго будет продолжаться?
Я порылся в памяти, подыскивая подходящие примеры, но, увы, ничего утешительного для малого вспомнить не мог.
- Ну, хозяин со своей всю мою жизнь мается, - я доверительно похлопал Нищастье по плечу. – Так что мужайся!
Нищастье горестно зарыдало в щели, которая как воронка только усиливала его жалостливые стенания.

* * *

Спустя пару дней хозяин решил, что дабл-сфинкс, в которого превращается при посильной помощи невесты малой, ему нафиг не нужен и вообще, пора заканчивать с этим выездным борделем. Нищастье вернули в родные казематы (пацан рыдал на мне от счастья), а невесту начали упаковывать в обратный путь, к законному заводчику.
- Что значит, разводишься?! – визжала жена.
- А вот так! – осмелев на своей территории, махал Нищастье кулаками после драки. – В гробу я тебя видал, жена!
- Да я тебя на алиментах засужу!
- Да я последнюю рубашку отдам, - крысак картинно растянул шкуру на пузе, - лишь бы от тебя, змеюки, избавиться!
- Нахал! – потрясала лапками экс-жена.
- Мегера! – плевался мелкий.
- Халтурщик!
- Пасючка!
- Чтооооо?! Да я тебя…!
Увы, хозяин вовремя застегнул молнию на сумке с переноской, и ответная тирада чертовки осталась за кадром. Переноску вынесли в коридор, и в комнату тут же просочился кот.
- Эй, - он запрыгнул на тумбочку. – Ты мне продул два кусочка семги, не забывай.
- Да помню я, помню, - недовольно проворчал я и пододвинул лакомство, махая ему лапкой на прощанье.
- Стройнее будешь, - заключил кот, со смаком поглощая рыбу. Я давился слюной, но уговор есть уговор.
- Как же хорошо вновь оказаться холостым! – к миске с сушкой, переваливаясь ощипанной попой, подкатил мелкий. Ощутимо поморщился, усаживаясь на задние лапки, и с блаженным вздохом протянулся к орешкам среди зерна. – Никто не зудит над ухом, не командует, грызть сушку не запрещает… - Нищастье расслабленно зарылся мордой в зерно, словно признаваясь ей в вечной любви до гроба.
- Ага, дети под ногами не шныряют… - ляпнул я ехидно.
- Какие еще дети?! – у, казалось бы, расслабленного крысака выпала семечка из лапок.
- Ну как, какие, - встрял кот, - Алиментные! Или ты думал, что замужество это так – порезвились и разбежались?
- Дети? – внезапно осипшим голосом пробормотал мелкий, переваривая это откровение. Встрепенулся, и, сделав пару неуклюжих скачков, вцепился в прутья решетки. – Эй, жена! Мы же так не договаривались! Какие еще дети?! Ыыыыы!
Из коридора донеслось глумливое хехеканье, обещающее как минимум дюжину поскакучих наследничков.
- Старший братик! – мелкий вцепился в меня и возрыдал на плече. – Что мне теперь делать?!
- Ну, не переживай ты так, - я похлопал Нищастье по широкой спине. – Никто еще не умирал от пары-тройки… четверки… дюжины… детишек…
К тому же, в детях есть ровно два плюса: теперь будет кому доставать Нищатье, и меня наконец-то оставят в покое, а второе – лопоухие наследнички вырастут не сразу, а это значит – да здравствуют халявные вкусняшки со стола!
- Обожаю детей, - довольно пробормотал я, утешая рыдающего крысака. – Они такие вкусные!

Нищастье-3

***

Переноска тяжело бухнулась об пол. Гамак внутри взволнованно заколыхался.
- Ну что, ну что, приехали?! – мелкий немедленно высунул свой любопытный нос, лапами измяв мне все бока.
- Любопытство родилось вперед тебя, - недовольно проворчал я, когда Нищастье проехался задней лапой (и не только!) по моей морде, пытаясь взбудораженно скакать в переноске.
- Но интересно же! – не успокаивался пацан. – Я никогда не ездил в отпуск! Это же целый новый мир! Новые впечатления, знакомства, природа, шторки и вкусняшки! А у рекламных листовок наверняка вкус отличный от тех противных журналов, что читает наша хозяйка. Отвратительные у нее предпочтения, не находишь? Глянцевые журналы ужасны! Маленькие кусочки так и норовят застрять в пасти! Не то, что добротные газетные вырезки хозяина! От них всегда такой приятный запах! – малец даже причмокнул от удовольствия.
- Не-е-е-ет, - я всеми силами пытался не задохнуться в густой курчавой шерсти пацана.
Наконец-то холод улицы начал отступать, и сквозь небольшую щель в сумке просачивались запахи.
- Не хочу тебя расстраивать, но, по-моему, это не солнечные Мальдивы, про которые визжала последние две недели наша хозяйка, - я почувствовал смутно-знакомый запах, неуловимо витающий по всему помещению.
- Хм? – удивленно повернулся крысак. – Но она же говорила, что мы едем!
- Боюсь, что говоря «мы», она имела в виду отнюдь не нас.
Молния наконец-то расстегнулась, и переноску перенесли в комнату, со слегка драными обоями и обгрызенной мебелью.
- Старший братик, - мелкий испуганно поджал уши. – Знаешь, что-то не похоже это на тропики.
- Думаю, нашу ситуацию можно определить как географически противоположную тропикам точку. Ту самую, где обитает пушистый северный зверек.
- Старший братик! – крысак всхлыпнул слегка осевшим голосом. – Нас бросили?!

* * *
- Как они моглиии? – выл в своем углу Нищастье. – Они же нас таааак любииилиии! Выыыыыкинули!!! Как надоевшую игрууушкуууу!!! Ыыыы!
- Не реви, - недовольно бурчал я из верхнего гамака. Жить в нижнем, как я привык, стало невозможным: пацан рыдал не переставая уже второй час. – Никто нас не бросил. Свозит хозяин свою ненаглядную поваляться на песчаный берег, да и вернется.
- Точно? – сопливо шмыгнул носом сокамерник.
- Точно, точно, - проворчал я. – И перестань уже реветь. Хватит нас позорить перед дамами.
- Какими дамами? – не понял бедолага.
- Да вот этими! – я широким жестом повел лапой, и крысак словно впервые оглядел интерьер комнаты с огромной клетью в углу, на решетке которой висела целая стая чужих крыс, любопытственно шевеля усами.

* * *
- По-моему, они за нами наблюдают…
- А как по-моему, так они не просто наблюдают, а нагло и бесстыже пялятся, - я лениво отпихнул задней лапой мягкую тушку крысака.
Заботливый хозяин на время своего отсутствия даже клеть нашу притащил. Кот уныло выл на кухне – ему приходилось еще хуже. Местные хозяева на волне общей тискательной недостаточности завели себе маленького котенка, а воспитывать его поручили старшему, уже лысеющему, коту.
- Кхм! – выразительно пошевелила тетка со злобными красными глазами. – Вообще-то, мы еще тут.
Наши клети стояли на соседних столах: достаточно далеко, чтобы агрессивные дамы не дотянулись до нас своими загребущими ручками, но и слишком близко, чтобы ощущать себя в безопасности.
Нищастье всхлыпнул, удивленно крякнул, протер кулачками глаза, и, чуть повизгивая, со всех лап кинулся к решетке.
- Ласточка!!!
- Пухлик!!!
К решетке напротив кинулась, распихивая товарок, знакомая чертовочка.
- Оп-па! – только и смог я подтянуть на место отвисшую челюсть.
- Это тот самый, о котором ты столько рассказывала? - грозно вопросила настоятельница женского монастыря.
- О, да... - томно затрепетала ушками бывшая жена. - Ах, какой мужчина...
Крысак горделиво выпятил грудь.
- Потрепанный он какой-то, - критически оглядела его одна подружка.
- И окрас не внушает доверия, - добавила вторая.
- А ну, пшли отсюда! - распушила шерсть чертовка.
Товарки с испуганными визгами сыпанули в стороны и залегли по гамачкам, неодобрительно сверкая бусинками глаз. У малого знакомо екнуло в порядком ощипанной попе, но отступать было уже некуда.
- Пупсик, я та-ак без тебя скучала! - защебетала меж тем жена. - Мальчики, мальчики! Смотрите, ваш папочка!
К такому повороту событий не был готов не только Нищастье, но и я. А когда сквозь прутья решетки протиснулись две умилительные мордочки, мы слаженно выдохнули две почти цензурные фразы, подслушанные в свое время от хозяина, когда он нашел в темноте коридора хвост кота и прилегающие к нему двадцать когтей.
- Старший братик, цэ шо... мое? - сохраняя на морде доброжелательную (и тем более идиотскую) улыбочку, прошептал мне на ухо пацан.
- А есть сомнения? Пятна то фамильные глянь! И шерсть курчавая... твое, твое добро!
Крысак собрал в кулак все свое мужество и бодро затрусил обратно к решетке, а мне оставалось только лениво аплодировать его безмерной храбрости.
- Это младшенький, - чернуля погладила по голове одного, - а это старшенький, - почесала за ухом другого. - Девочки уже разъехались по своим домам, и сразу так тихо стало...
- И слава богу! - крякнула с верхнего гамака некая пожилая особа, пожелавшая остаться неизвестной.
- Девочки? - Нищастье сложил уши фунтиком. - А... а-а-а... сколько... ну... это...
- Шесть всего, - гордо ответила мать. - Четыре дочки и два сыночка.
- Прелесть какая! - шмыгнул носом от облегчения (не двенадцать, алеллуйя!) крысак. - А почему мальчики остались? Они ведь уже почти взрослые, им нужен свой дом...
- А хозяева вам не говорили? - искренне удивилась чертовка. - Мальчики будут жить с тобой! Вас и привезли то сюда, чтобы сразу подружить!
Мы слаженно перевели взгляд на две умилительные курчавые мордашки с трогательными лопухами взамен ушей. Глазенки так и горели шкодой, не оставляя сомнений, в кого детки пошли характером.
- Кажется, мне сейчас станет дурно, - крысак попытался сдать задний ход, но совесть (в виде меня), не позволила.
- Детки! - вовремя окликнул я мелочь, придерживая новоиспеченного папашу за шкварник. - А давайте сюда, будем знакомиться! У нас йогурт и пюрешка!
- Зачем?! - испуганно пискнул Нищастье.
- Шоковая терапия, - я коварно толкнул лапой пацана навстречу судьбе. - И, к тому же, не все мне одному мучиться!
- Старший братик! - ныл новоиспеченный папашка. - Что я тебе сделал?! За что ты так со мной?!
- Тебе как, в алфавитном порядке, или хронологическом?
Как я и думал, детки пошли в папочку не только пятнами на моськах, и легко и изящно скопперфильделись через две решетки.
- П-п-ри-и-вет, - отчаянно фальшивя, пропищал крысак.
- А.. – один из мелких задрал мордочку, выразительно шевеля усами.
- А ты точно наш папа? – закончил другой, привставая на задние лапки.
- Вы еще сомневаетесь?! – загрохотал Нищастье. – Вы только посмотрите на этот гордый профиль! – Бравируя, он потискал левого малыша за пухлые щечки. - А эти фирменно сложенные фунтиком ушки? – потрепал второго. - Вылитые я!
- Ааа… - понятливо протянули двойняшки. – Ну тогда ладно!
- В общем, располагайтесь, - я широким жестом пригласил малышню внутрь. – Это вскоре будет вашим новым домом.
- У тебя нет ощущения, будто мы сами пригласили стихийные бедствия? – тревожно прошептал мне на ухо крысак.
Один из малышей, весело улюлюкая, уже разбрасывал наполнитель в моем спальном туалете, а другой, попискивая от удовольствия, бешено крутил новомодное колесо – последнее приобретение нашего придурковатого хозяина. Нищастье в нем спал и только, а вот малышне, судя по всему, оно пришлось по вкусу.
- Не, ощущения нет, - развеял я его тяжкие сомнение. – А вот железобетонная уверенность присутствует.

* * *
- Кажется, вы ладите, - промурлыкала чертовка.
- Угу, - страдальчески терпел крысак, пока младшее поколение играло «в горку», скатываясь с широкой папочкиной спины.
Хозяева чертовки быстро смекнули, что во имя безопасности шныряющей туда-сюда малышни им выгоднее сдвинуть клети, и теперь сладкая парочка, совершенно забыв о том, что еще пару месяцев назад плевались друг в друга ядом, трогательно держались за лапки. За их свиданиями наблюдало все женское общежитие: всех развратниц разогнала бдительная главнючка, злобно пыхтя из своего гамака.
- Ах, пупсик, я буду так по вам скучать!
- Я тоже, ласточка!
- Меня щас стошнит, буээ… - донеслось откуда-то сверху, но на товарку возмущенно зашикали, и романтическая тишина восстановилась, внимая.
- Ах, какие все-таки замечательные дети у нас получились, - вдохновенно пел малой.
- Ммм, - мурлыкнула женушка, выразительно трепеща ушками, - может, повторим?
Нищастье поперхнулся (малышня, разыгравшись, оттоптала его хвост), а главнючка выразительно клацнула зубами, показывая, что ждет развратную парочку.
- В следующую нашу встречу, детка, я буду весь твой! – в скором темпе пошел на попятную малой.
Чертовка мечтательно затрепетала ушками и закатила глазки, а из гамаков пронеслась очередь завистливых охов.

* * *
Мы методично и планомерно начали готовиться к своему будущему: прежняя наша клетка стала мала с появлением двойняшек, и вскоре нам предстояло глобальное переселение. Хозяин, как я и предсказывал, вернулся, покатав хозяйку по пляжам, и теперь изливал всю скупую мужскую нежность на нас, приводя свою даму сердца в бешенство. К этому времени у меня кончились заначки, потому что если не первый, так второй прострел обязательно все находили и всасывали резвее пылесосов, так что хозяину я обрадовался, как родному.
А вот малой…
- Скрииип…. Скриииипппп…. СКРИИИИП!!!!!
- Да хватит уже! – от отягощенного тяжестью Нищастья колеса исходил такой жуткий скрежет, что подорвался бы даже покойник, не то что я. – Сколько можно крутить это злосчастное колесо?! Да еще в ночи! Святое время, когда я, уединившись в полуночной темноте, изливаю свою вселенскую любовь к семге?!
Я попыхтел, но Нищастье, больше меня в полтора раза (и в два – тяжелее), легко и непринуждённо продемонстрировал мне все прелести занятия физическим спортом, перевернув на лопатки.
- Лучше сам покрути, - щеря в довольной ухмылке зубы, предложил пацан. – Малыши были правы: это так весело!
- Вот еще! – возмутился я, пытаясь перевалиться со спины хотя бы на бок, не сумел, и так и остался лежать, беспомощно болтая лапками в воздухе. – Я и так в идеальной форме!
- Угу. Шара.
- Старший братик! – плюхнулся мне на брюшко один из малышей.
- А почему ты такой большой? – вторил ему младший.
- А когда мы вырастем, мы с братиком станем такими же большими?
- Везде?!
- Изыдите!!! – обреченно возопил я.

Дата добавления: 2015-10-21