Крапива, внимательно оглядевшись вокруг, дернула за веревку, и овца покорно зашагала за ней. Убедившись, что никто за ней не следует, девушка вошла в безмолвный лес, ведя за собой привязанное

Крапива, внимательно оглядевшись вокруг, дернула за веревку, и овца покорно зашагала за ней. Убедившись, что никто за ней не следует, девушка вошла в безмолвный лес, ведя за собой привязанное животное. Было тихо и пусто, влажный утренний туман все еще стелился по холодной земле. Осторожные шаги девушки и животного заглушал мягкий мох и мокрая от росы трава. Могучие деревья, скрывавшие сизое небо своими огромными кронами, хранили мрачное молчание. Крапива невольно поежилась.

Многие откликнулись на призыв принца Джекейриса, который дал клятву, что любой, кто сможет подчинить себе дракона, обретет земли и богатство. Многие для этого назвались таргариенскими бастардами, которых уважали на Драконьем Камне. И многие встретили смерть в жарком пламени и жадных челюстях драконов, которые не пожелали подчиниться безрассудным смельчакам.

Крапива не была отпрыском дракона, она была обыкновенным бастардом. Без рода, без имени. Просто Неттлс Уотерс. Нетти не хотела земель и богатства. Она хотела оседлать дракона.

На Драконьем Камне их жило трое. Диких, неприрученных, непривыкших к людям. Их называли Каннибал, Серый Призрак и Овцекрад. Каннибал был самым старым из них, самым огромным и опасным. Те, которые уходили, чтобы оседлать его, больше никогда не возвращались, а их обугленные кости оставались устилать его логово. Серый Призрак же являлся созданием поистине неуловимым. Его многие тщетно пытались найти, однако ему всегда удавалось избегать людей и всяческого их присутствия.

Овцекрада было встретить гораздо проще. Однако в его брюхе закончили свою жизнь больше смельчаков, чем у всех остальных драконов вместе взятых. Крапива знала это. Однако знала она еще и то, что все безрассудные драконьи всадники сразу пытались подчинить зверя с первых минут, покорить его своей показной отвагой и дерзостью. Ничто на свете не могло так вывести дракона из себя. Нетти это прекрасно понимала. Многие вокруг любили повторять, что дракон – это не лошадь. Но ведь и на дикую лошадь тоже нельзя сразу сесть. Дикое животное надобно сперва приручить. А для этого требуется терпение и время. Много времени и терпения.

Крапива остановилась и дернула овцу за веревку. Кроткое животное послушно подошло к девушке. Нетти крепко вцепилась в густую курчавую шерсть, встала позади и достала из-за пазухи нож. Одно быстрое сильное движение рукой – и овца забилась в короткой предсмертной агонии. Ноги животного подкосились, багровая кровь из разрезанного горла брызнула в стороны, заляпав зеленую листву и кору деревьев. Бездыханная туша тяжело рухнула на землю. Нетти тщательно оттерла пучком травы окровавленный нож и собственные руки, достала приготовленный кожаный мешок.

Овцу Крапива накануне вечером увела от стада и в сумерках привязала к столбу, что ближе к лесу. Она задумывалась над тем, чтобы взять с собой еще и мула, чтобы потащить на нем тяжелую тушу, однако отказалась от этой мысли. Если в исчезновении одной овцы из стада к концу дня можно было обвинить невнимательных пастухов и оголодавших хищников, то пропажа рабочего мула из хлева ранним утром вызовет ненужный шум. К тому же животное может испугаться, запачкаться в крови… а также вместе с овцой нечаянно попасть на завтрак к Овцекраду.

Крапива была невысокой и стройной девушкой, но очень крепкой и довольно сильной. Она не без труда, но затолкала истекающую кровью тушу в кожаный мешок и туго завязала его. Взвалив на спину тяжелую ношу, весившую едва ли не больше, чем она сама, Нетти, покачиваясь, продолжила путь. Благо он был недалек: драконье логовище находилось совсем близко. Возможно, слишком близко.

Крапива не успела сделать и десяти шагов, как оступилась и упала на одно колено, ободрав кожу до крови. Сдавленно прошипев ругательство сквозь зубы, девушка выпустила из рук тяжелый мешок. Она яростно растерла занывшие руки и плечи и встала с колен, чтобы продолжить путь. И замерла на месте.

Его огромные желтые глаза смотрели на нее. Словно две чаши с расплавленным золотом, они горели огнем посреди холодного темного леса, окутанного сизым туманом. Дракон подался вперед, и его ноздри затрепетали, втягивая густой манящий запах крови, витающий в воздухе. Он тихо зашипел, и из его пасти угрожающе завились струйки дыма.

Дракон лежал на скале, прижавшись грудью к шершавым камням. Грязно-бурую шкуру Овцекрада украшали многочисленные шрамы: самые старые были заметно бледнее, свежие же еще были покрыты темными рубцами. Его огромные кожистые крылья были сложены и прижаты к высокой спине, вдоль хребта которой щерился короткий острый гребень. Удлиненную голову дракона венчали два черных изогнутых рога, а извилистую шею украшали многочисленные шипы. Овцекрад был неподвижен, но его длинный и гибкий хвост угрожающе извивался, закручиваясь в кольца. Желтые глаза дракона смотрели на девушку, и она была не в силах сдвинуться с места.

Овцекрад приподнялся, и его чешуя заскользила по шершавой поверхности скалы. Стальные нити мускул напряглись под шкурой дракона, изогнутые когти впились в камень. Овцекрад угрожающе заклокотал, и его пасть приоткрылась, обнажая кривые черные клыки. Девушка, пытаясь унять дрожь в ослабевших ногах, медленно сделала шаг назад.

- Тихо. Спокойно, - сипло проговорила Крапива. - Спокойно, дракоша.

Овцекрад соскользнул со скалы и припал брюхом к мокрой от росы траве.

- Это твое, - Нетти медленно отступила от мешка с овцой. - Это твоя еда.

Сейчас главное - не дрогнуть. Не показать свой страх. Нельзя, чтобы он подумал, что ты слаб. Ибо слабые всегда становятся законной добычей для сильных.

Дракон совершил неуловимый бросок. Нетти даже не успела дрогнуть. Челюсти Овцекрада молниеносно сомкнулись на кожаном мешке, и одним мощным движением дракон подбросил высоко вверх тяжелую тушу. Из раскрытой пасти Овцекрада вылетел ревущий оранжевый столб пламени, мгновенно охвативший овечье тело прямо в воздухе. Дракон подхватил челюстями обгоревшую плоть и начал бешено рвать ее на куски, мотая головой. Он зашипел, выдыхая дым из пасти, и самозабвенно принялся жадно поглощать овцу, пьяный от нежного, сочащегося жиром и кровью мяса.

Побледневшая Крапива отшатнулась и оступилась. Ее обдало мощным жаром драконьего пламени, воздух вокруг наполнился удушающим запахом обгорелой плоти. Девушка отступила назад. Овцекрад, не обращая на нее внимания, с тошноворотными звуками продолжать рвать обугленную тушу и громко шипеть, выдыхая из ноздрей дым.

Нетти на непослушных ногах отступила назад на несколько шагов. Потом на еще несколько, еще и еще, пока драконий силуэт не начал постепенно растворяться за стволами деревьев и их зеленой листвой. Пока она, оступившись, не ринулась прочь из этого леса.

***

Этой ночью Крапиву мучила бессонница. Она лежала на жесткой холодной кровати, уставившись на низкий потолок, и не могла сомкнуть глаз. В ее ушах все еще стояло тихое угрожающее шипение Овцекрада, которое наполняло грудь липким страхом.

***

Ранним утром следующего дня Нетти вновь пошла в лес, ведя за собой привязанную овцу. Мрачные деревья молча расступились перед ней, словно безмолвно приглашая пройти внутрь. В прошлый раз Крапива не знала, что ее ждет там, в покрытой туманом глубине этого леса. Сегодня она знала. И это пугало гораздо больше былой неизвестности.

Нетти нащупала небольшой мешочек на своем поясе, полный мелких камней, и его привычная тяжесть немного успокоила ее. В этом мешочке лежали безоары. Раньше они когда-то принадлежали ее матери, которая, говорили, была целительницей. Этот мешочек был талисманом Нетти, единственным напоминанием о единственном в мире существе, которое когда-либо любило ее.

Крапива зарезала овцу на том же самом месте, вновь с трудом взвалила на спину тяжелый мешок и, затаив дыхание, медленно зашагала сквозь окутанный туманом лес.

Он спал на той же самой скале и казался ее причудливым продолжением, почти сливаясь с серо-бурыми камнями. Дракон мерно дышал, выдыхая струйки дыма и вздымая высокие бока, и от его могучего дыхания веяло жаром. Нетти осторожно опустила мешок и призывно засвистела. Желтые глаза дракона тотчас распахнулись, полыхнув в утреннем сумраке расплавленным золотом.

- Здравствуй. Это я.

Овцекрад лениво приподнялся и выгнул длинную шею. Нетти медленно отступила от овечьей туши в сторону:

- Помнишь меня? Я снова пришла. Это твоя еда. Вот эта овца. И запомни, что ко мне это не относится. Я не съедобна. Я - не твоя еда.

Дракон, казалось, внимательно слушал ее, наклонив голову набок. Нетти наконец-то смогла рассмотреть его и тут же пришла к выводу, что он решительно некрасив, если не уродлив. Овцекрад не был похож на гордых и прекрасных зверей драконьих владык, стерегущих бескрайние небесные просторы. У него была узкая морда и кривая пасть, из которой во все стороны торчали изогнутые черные клыки. Его шея была слишком длинная и тощая, а гибкий беспокойный хвост беспрестанно находился в движении. Массивные лапы с устрашающими черными когтями и острыми шпорами тоже были кривы и извилисты. На высокой спине у Овцекрада вздымался покатый горб, а на узких боках темнели впадины. Дракон был крив, тощ и совершенно уродлив. Только одно в нем было действительно прекрасно: его изумительные, пылающие золотом глаза. Они пристально смотрели на Крапиву, и та не могла оторвать от них свой взгляд.

- Я буду приходить к тебе каждый день, - прошептала она. - И ты запомнишь меня. Я буду приходить до тех самых пор, пока ты не признаешь меня... Пока ты не станешь моим.

Овцекрад тихо зашипел в ответ, выдохнув едкий дым прямо в лицо Нетти.

***

На третий день он уже ждал ее, лежа у скалы и лениво прикрыв глаза. На четвертый охотно отозвался на призывной свист Крапивы, вышедшей из леса с тяжелым окровавленным мешком. На пятый разрешил ей подойти к нему поближе, пока он лакомится сочащейся жиром и кровью бараниной. На шестой день Крапива отважилась дождаться конца его трапезы.

- Ты же не собираешься и меня сожрать? - уточнила она. Сытый дракон лишь лениво обнюхал ее лицо, обдав жаром своего дыхания, и молча заполз на скалу, чтобы сразу уснуть.

На седьмой день Крапива задумалась, глядя на терзающего обугленную овцу дракона:

- А ведь получается, у тебя нет имени. Люди тебя только Овцекрадом да Овечьим Вором кличут. А разве это имя?

Нетти пнула массивный булыжник под ногами, и он нехотя покатился к обрыву под скалой. Крапива подбежала к булыжнику и снова его пнула, чтобы он упал в ощерившуюся многочисленными каменными шипами пропасть. Далеко внизу журчал скрытый густым утренним туманом извилистый ручей. Крапива знала, что где-то там на крутом склоне обрыва зияет черной дырой драконья пещера. Овцекрад обустроил себе логово в поистине опасном и труднодоступном месте, но только не для него, обладающего крыльями.

- Элибур, - проговорила Нетти и обернулась. - Я назову тебя Элибур. Как тебе?

Дракон коротко рыкнул, с хрустом раздирая овечье бедро. Рык этот мог означать что угодно, но удовлетворенная Нетти снова пнула булыжник в окутанную туманом пропасть. Так у Овцекрада появилось имя.

***

Но не все складывалось так радужно. Элибур был и оставался диким зверем с дурным нравом, несмотря на то, что он даже ждал и признавал Нетти. Когда Крапива впервые попыталась прикоснуться к нему, дракон тотчас ощерился и лязгнул черными челюстями прямо перед ее лицом. Изумление испуганной было Нетти быстро сменилось на гнев, и она всю дорогу обратно через лес ужасно сквернословила и проклинала строптивого зверя, твердо решив, что больше не притащит ему ни одной овцы.

У Крапивы был горячий характер, однако она быстро остывала. На следующий день Нетти снова привела украденную овцу, а Элибур снова сожрал ее. На этом она простила его.

Но Крапива не оставляла попыток дотронуться до дракона. Она снова и снова пыталась то похлопать его, то погладить по шершавой горячей коже. Элибур ворчал, рычал, скалился, вновь и вновь лязгал челюстями перед ее лицом, однако вскоре нехотя сдался под напором упрямой Крапивы.

- Ну-ну, - мягко приговаривала Нетти, бесцеремонно похлопывая по брюху Элибура и не замечая испепеляющего взгляда его желтых глаз. Маленькая хрупкая девушка постепенно добивалась своего: дикий и своенравный дракон начинал ей доверять.

***

Одним особенно холодным утром Нетти однажды опоздала. Бледное солнце уже полностью выглядывало из-за размытого горизонта, когда она поспешно тащила мешок с овцой через лес, а густой молочный туман кругом почти рассеялся, обнажая влажную от росы зелень. Чертыхаясь, Крапива пересекла лес и почти подошла к обрыву, когда услышала хлопки кожистых крыльев, со свистом рассекающих воздух. Нетти опустила мешок на землю, выпрямила занывшую спину, взглянула вверх. И обомлела.

Прямо над ней кружил огромный и черный, как уголь, дракон. Его гигантские крылья оставляли широкую рваную тень, скользящую по земле, и заслоняли собой свет тусклого утреннего солнца. Побледневшая Крапива шарахнулась обратно в лес. Она узнала его. Это был Каннибал. Наистарейший и наивеличайший из всех трех диких драконов на Драконьем Камне. Тот, кто не гнушается пожирать плоть погибших собратьев, глотать яйца и новорожденных дракончиков. Никто на свете не был столь глуп, чтобы попытаться оседлать Каннибала или побеспокоить его. Ибо все те, кто пытался, больше не вернулись назад.

Нетти с колотящимся сердцем развернулась обратно в лес, чтобы скрыться среди многочисленных широких стволов и густой зеленой листвы. Однако дракон, привлеченный манящим металлическим запахом крови зарезанной овцы, был быстрее Крапивы. Намного быстрее. Она уже ощутила спиной жгучий жар, исходящий волнами от его черной раскаленной чешуи и жадной пасти, когда в самый последний миг осмелилась обернуться.

Его черные, как уголь, глаза глядели на нее. В них не было отблесков пламени, они не пылали огнем и даже не горели холодным светом. Глаза Каннибала были пусты и черны, и в них ничего не отражалось. Нетти раскрыла рот в безмолвном крике. И тогда на Каннибала сбоку налетел Элибур.

Ярко-оранжевый столб пламени с ревом столкнулся и смешался с черным, как его чешуя, огнем Каннибала. Воздух накалился до предела, раскаленные камни зашипели и заскворчали, зеленые ветви деревьев вспыхнули от жара и тут же осыпались вниз черными клочьями. Крапива с подкашивающимися ногами побежала вглубь леса, зажимая ладонью нос, воздух вокруг наполнился удушливым запахом серы и гари.

Драконы взревели, со свистом распахнули кожистые крылья и захлопали ими, пытаясь запугать врага своими размерами. Каннибал и Элибур кружились в устрашающем танце, шипели, лязгали челюстями, но ни один из них не нападал на другого. Крапива невольно замерла, наблюдая за ними на расстоянии. Было ясно, что драконы дрались не в первый раз. Элибур заметно уступал Каннибалу в размерах, однако стальные шкуры обоих в равной мере украшали старые и свежие шрамы, память о прежних стычках и битвах.

Нетти не знала и не могла знать, как долго это будет длиться и чем это закончится. И не суждено ей было этого узнать, потому что с неба упал еще один дракон, чешуя которого сияла серебром, и его красное пламя было направлено на Каннибала.

Воздух сотряс яростный рев черного дракона. Он взмыл в небо, окруженный пеплом, дымом и жадными алыми языками огня двух его противников. Каннибал развернул свои гигантские крылья и устремился вверх, черный, огромный и грозный. Крапива невольно охнула от изумления. У серебристого дракона был всадник на спине, и его волосы при мягком свете утреннего солнца тоже окружал серебряный ореол. "Это драконий лорд, - с незнакомым ей трепетом подумала Нетти. - Это Таргариен".

Крапива не знала и не могла знать, что это был Аддам Веларион, известный как Аддам из Халла, узаконенный королевой Рейнирой бастард и наследник Дрифтмарка, всадник Морского Дыма, дракона, которого он подчинил себе и оседлал по призыву принца Джекейриса.

Элибур и прилетевший дракон остались на земле, гневно шипя друг на друга и выдыхая черные клубы дыма. Нетти на непослушных ногах выбежала из леса и встала рядом с Элибуром, который громко шипел и хлопал крыльями, разъяренный вторжением чужаков на его территорию. Серебряный дракон, ощерившись, рычал в ответ, а его всадник смотрел прямо на взъерошенную Крапиву, и его глаза были фиолетовыми, как у всех драконьих лордов.

- Кто ты? - услышала Нетти его голос, который оказался моложе и выше, чем она думала. - Ты всадник Овцекрада?

Элибур яростно взревел и лязгнул черными челюстями, заслонив кожистыми крыльями Крапиву от чужаков, как мать заслоняет свое дитя.

- Это твой дракон? - снова повторил Аддам из Халла, нахмурившись. Морской Дым под ним начал волноваться и пятиться назад к обрыву.

- Да. Он мой, - наконец ответила Крапива, гордо задрав подбородок, и, немного подумав, добавила. - Милорд.

- Успокой его, будь добра, - неожиданно мягко и вежливо попросил ее драконий лорд. Крапива незамедлительно пихнула ногой отброшенный ею ранее при бегстве окровавленный мешок с зарезанной овцой к Элибуру и хлопнула его по чешуйчатой шее, рявкнув:

- Жри давай.

Серебряный лорд покосился на нее, но ничего не сказал. Элибур умолк, глухо заворчал, оттащив мешок в сторону.

- Как тебя зовут? - спросил Аддам, успокаивающе похлопывая своего дракона по шее.

- Неттлс, милорд, - ответила Крапива.

- Как тебе удалось приручить Овцекрада, Неттлс?

Нетти молча пожала плечами. После недолгой паузы юноша задумчиво произнес:

- Мой брат Алин однажды попытался оседлать его и покинул логово Овцекрада в охваченном огнем плаще. Мой Морской Дым отогнал дикого дракона прочь, а я сбил пламя с брата. Теперь его спину и ноги всю жизнь будут покрывать шрамы.

Нетти взглянула на Аддама. Он был молод, едва ли не моложе нее. Ему было лишь около пятнадцати лет. Как и все Веларионы Аддам имел фиалковые глаза и серебряные волосы, из-за которых Крапива ошибочно приняла его за Таргариена. Аддам Веларион был красивым юношей, а в глазах Нетти и остальных людей в его внешности было то, что приближало его к богам во плоти, к серебряным лордам от крови дракона.

- Неттлс, ты собираешься присоединиться к королеве Рейнире?

Крапива подняла голову.

- Принц Джейкейрис призвал бастардов от драконьего семени, чтобы они оседлали драконов, оставшихся без всадников. Овцекрада не раз пытались приручить, но это удалось только тебе. Ты должна сражаться рядом с нами в этой войне, - лицо Аддама было серьезно.

Он подождал ответа Крапивы, но его не последовало. Аддам, пристально глядя на девушку, произнес:

- Мы будем ждать тебя, Неттлс.

Его дракон распахнул свои огромные серебристые крылья и взмыл вверх, воздушный, изящный и величественный. Ахнувшая Крапива побежала за ними к обрыву, задрав голову. Крылья Морского Дыма сверкали и искрились серебром в лучах солнца, и Нетти долго стояла на краю обрыва со слезящимися глазами, пока дракон с всадником не исчезли, растворившись в чистом голубом небе.

Тогда она не знала и не могла знать, что совсем скоро им суждено парить вместе в этих синих небесах.

***

- Легенда гласит, что Сервин Зеркальный Щит убил дракона Урракса, укрывшись за своим начищенным до блеска щитом, - вдохновенно проговорила Энни, откинув рыжие волосы со лба. – Урракс видел только свое отражение в щите, пока Сервин не всадил ему копье в глаз.

Крапива, скривив губы, сплюнула на землю:

- Брехня это. Читай больше, Энни.

Сестра Нетти надулась так, как это умела делать только она одна, и отвернулась. Крапива со снисхождением потрепала ее рыжие локоны, за что удостоилась гневного взгляда, и расхохоталась.

Энни была кудрявая, веснушчатая, белокожая и смешливая пухлая девушка с большими синими васильковыми глазами. Нетти же была ее противоположностью. Поджарая, смуглая, с черными блестящими глазами и черными густыми волосами, она любила сквернословить и была абсолютно бесстрашной.

Энни, как и Нетти, тоже была бастардом. Они обе жили в семье их общего отца. С его законной женой, с которой в браке его соединили Семеро, и с его законными детьми, родившимися в этом браке. Энни и Нетти жили в доме, в котором их никто не любил, в котором их терпели только потому, что боялись гнева отца. И потому, что они были там необходимы.

Отец их был капитаном корабля. Он часто отсутствовал в плаваниях, и почти все его хозяйство держалось на Энни и Нетти. Аннель, жена отца, относилась к ним с холодной ненавистью, однако знала, что без них, без бастардов ее мужа, она одна не сможет выжить в его отсутствие с маленькими детьми.

Отец считался зажиточным человеком. У него был крепкий дом, хорошие заработки и свое хозяйство на Драконьем Камне с большим стадом овец. Пусть Энни и Нетти были бастардами, пусть их заставляли работать не покладая рук, в них нуждались, и они знали это и чувствовали себя уверенно. По крайней мере, когда отца не было дома.

Издалека раздалось тревожное блеяние овец.

- Что там такое? – пробурчала Крапива, щурясь и всматриваясь в далекий горизонт, скрытый за бесчисленным количеством курчавых спин. Энни молча дернула сестру за рукав и указала рукой в сторону. У Нетти на мгновение перехватило дыхание.

Над овечьими спинами парил дракон, и тень его кожистых крыльев падала на перепуганных животных. Словно гигантская волна, овцы сорвались с места и принялись хаотично разбегаться по сторонам. Пастушьи собаки надрывно лаяли и носились по полю, рискуя попасть под копыта. Раздался свист пастухов, которые в спешке безуспешно сбивали свои стада в кучу. Нетти не выдержала.

- Вот тварь! – взвыла она, выронив из рук ведро с водой. – Паршивец!

Крапива сорвалась с места, не обращая внимания на испуганные крики Энни. Элибур уже разорвал одну пастушью собаку и вцепился когтями в истекающую кровью овцу, когда задыхающаяся от бега и гнева Нетти подбежала к нему.

- Сволочь! – рявкнула она, тяжело дыша. – Отпусти овцу! Отпусти!

Элибур зашипел на нее и раскрыл кожистые крылья, защищая свою добычу. Крапива наотмашь ударила его по морде пустым ведром, которое гулко бухнуло. Дракон злобно зарычал и клацнул перед лицом девушки черными челюстями, но на нее это не произвело должного впечатления.

- Ублюдок! – выплюнула взбешенная Крапива. – Тварь! Вон отсюда!

Она снова ударила дракона по морде. Элибур заскрежетал клыками, выдохнул черный дым, но не осмелился напасть. Нетти швырнула в него ведро, грязно выругавшись. Элибур протяжно зарычал, тряхнув головой.

- Вон! Вон отсюда!! – рявкнула Нетти, трясясь от гнева.

И на глазах у изумленных пастухов Овцекрад издал оглушительный рев, распахнул свои огромные кожистые крылья и одним мощным взмахом взмыл в небо, отступив перед маленькой крестьянской девушкой.

- Нетти! Нетти! – лицо подбежавшей Энни было белым, как мел, а ее полные губы мелко дрожали.

- Что? - Крапива плюнула на землю и оттерла рукавом лицо, испачканное в саже. Она ткнула ногой вспоротую овечью тушу. – Придется тащить домой. Сегодня на ужин будет баранина.

***

Нетти дернула за веревку привязанную овцу и прислушалась. Без сомнений: за ней кто-то идет. Тяжелый топот копыт. Одинокий всадник. Что он забыл ранним утром в глубине леса? Ни разу еще она не встречала на пути к Элибуру людей. И что-то ей подсказывало, что не к добру это. Не к добру. Крапива застыла, укрывшись среди густой листвы. Проедет мимо или все же заметит?

Когда овца предательски заблеяла, услышав приближающийся конский топот, Нетти тихо зашипела от злости.

- Что здесь забыла ранним утром в глубине леса прекрасная девица? – раздался молодой насмешливый голос. Крапива скрежетнула зубами. Всадник с улыбкой смотрел на нее с высоты седла, и ей страстно захотелось хорошенько ему врезать.

- А что? – огрызнулась она. На лице всадника продолжала сиять улыбка:

- Может, ты заблудилась? Ты с овцой идешь не в ту сторону.

Нетти снова заскрежетала зубами.

- Иди в пекло, - грубо отрезала она. – Не твое дело.

С лица всадника наконец-то исчезла улыбка:

- Я мог бы проводить тебя к твоей деревне.

- Нет, - мрачно буркнула Крапива. – Отстань.

Когда наконец раздался топот копыт удаляющегося всадника, Нетти продолжила свой путь. Она снова зарезала овцу на привычном месте, вновь с трудом взвалила окровавленный мешок себе на спину, знакомой тропой дошла до обрыва и встретилась с Овцекрадом, который как всегда отозвался на ее призывный свист. Все было как во многие дни задолго до этого дня, когда она впервые встретила человека в этом лесу.

Крапива тогда не знала, что поступает опрометчиво. Слишком опрометчиво.

***

На следующее утро никто не ждал ее у скалы, свернувшись клубком. Никто не отозвался на ее призывный свист. Было пусто и тихо. Слишком пусто и слишком тихо. Крапиву бросило в дрожь. Что-то случилось. Она чувствовала это всем телом, весь воздух вибрировал вокруг, предупреждая об этом.

Нетти подбежала к обрыву и свесилась вниз. Скрытая густым туманом пропасть ощерилась перед ней своими многочисленными каменными шипами. Без раздумий Крапива со свистом втянула в легкие холодный воздух и нащупала ногами скользкую опору. Она крепко, до крови впилась пальцами в острый камень и начала медленно спускаться вниз. Несколько раз Нетти теряла опору под ногами, и в такие минуты она, чувствуя, как уходит сердце вниз, отчаянно цеплялась за острые камни, сбивая пальцы в кровь и ломая ногти. Голова кружилась, а руки предательски ослабевали, когда она представляла, как под ее ногами ощерилась темная, скрытая густым туманом пропасть. Но, замерев на миг, Крапива продолжала свой путь вниз. «Сейчас главное - не дрогнуть. Не показать свой страх. Нельзя, чтобы он подумал, что ты слаб. Ибо слабые всегда становятся законной добычей для сильных».

От пещеры тянуло холодным, пронизывающим насквозь воздухом. Золотые глаза Элибура тускло глядели на нее, поддернутые болезненной темной пеленой. Нетти, пытаясь унять дрожь в непослушном теле, опустилась на колени рядом с ним. Она осторожно прикоснулась окровавленными пальцами к шипастой морде дракона и похолодела. Чтобы Элибур так покорно лежал и позволял прикасаться к себе? Чтобы его изумительные, горящие золотом глаза так тускло и равнодушно глядели сквозь нее? Крапива с усилием обхватила морду дракона и попыталась его поднять.

- Вставай, - зашептала Нетти, пытаясь подавить панику, накрывающую ее с головой. – Вставай, прошу тебя. Ну же, встань!

Крапива дрожащими руками снова и снова пыталась растормошить дракона:

- Вставай! Встань, Элибур! Прошу тебя! Встань!

Нетти на непослушных ногах отошла назад. Дракон продолжал лежать на земле, равнодушный и холодный. Словно мертвый. Крапива сжала кулаки так, что побелели костяшки. Нет. Такое не может случиться. Элибур не может умереть. Он дракон, он живое воплощение огня. Он сам сеет смерть вокруг себя, и она не смеет коснуться него.

Но вот он лежит перед ней, и огонь внутри него стынет. Когда даже дракон не может сопротивляться смерти, то что может сделать она? Крапива снова села рядом с Элибуром и коснулась его шершавой кожи негнущимися пальцами. Что она может сделать? Глаза Нетти заволокли непрошеные слезы.

В бок больно врезался мешочек с камнями, и Крапива сердито дернула за веревки, привязанные к поясу. Неожиданно множество камней рассыпалось мелким дождем по влажной и холодной пещере, переливаясь и мигая зелеными и синими цветами. Крапива припала к земле. Безоары!

Нетти засопела, усердно вспоминая. Ее мать была целительницей. Значит безоары применяют целители. Только вот для чего? Крапива торопливо схватила горсть камней непослушными израненными пальцами. Нет времени думать, сейчас дорога каждая секунда. Нетти вцепилась в пасть Элибура и неимоверным усилием приподняла верхнюю челюсть ровно настолько, чтобы туда можно было втиснуть руку. Затолкав безоары как можно дальше, Нетти крепко сжала драконьи челюсти и зажмурилась. Сейчас это все, на что она способна. Это все, на что хватило ее никчемных сил, пока ее дракон умирает.

Внезапно Элибур утробно зарычал. В его горле заклокотало, и он резко выгнулся дугой, захлестав по своим бокам гибким, как кнут, хвостом. Нетти, чудом избежав удара, отскочила в сторону. Вовремя, потому что Элибура тотчас обильно стошнило. Онемевшая Крапива в шоке уставилась на жуткую рвотную массу, состоявшую из дурно пахнущего полупереваренного мяса и железных гвоздей вперемешку с прочими мелкими металлическими предметами.

- Что же… - пролепетала побледневшая Крапива. – Что же ты сожрал? И кто дал тебе это сожрать?

Элибур, шумно дыша, высунул длинный черный язык и принялся слизывать остатки рассыпавшегося безоара с влажных камней пещеры, ползая на брюхе, как гигантская змея. Нетти, чувствуя, как подкашиваются ноги, коснулась негнущимися пальцами теплой чешуи дракона.

- Я так испугалась, - проговорила она, сдержав рвущиеся наружу всхлипы. – Очень-очень испугалась…

Снаружи раздалось фырканье лошади. Нетти застыла. Тяжелый топот копыт. Одинокий всадник. Что он забыл ранним утром в глубине леса? Нетти осторожно вынырнула из пещеры и замерла, скрывшись среди густой зеленой листвы. Сегодня проедет мимо или снова заметит?

Нет, не заметил. Спешился и оставил лошадь возле ручья. Вытащил меч из ножен и медленно зашагал к пещере. Нетти узнала его сразу. Вчерашний улыбчивый всадник. Он шел к ней спиной, и обнаженная сталь его клинка тускло сияла при мягком свете утреннего солнца.

Крапива вытащила нож, которым резала овец. Сквозь боль крепко сжала рукоять непослушными, покрытыми запекшейся кровью пальцами. Она все поняла. Поняла, что этот всадник сделал с Элибуром. Поняла, что это она вчера привела его к дракону. Поняла, что подлым образом он пытался убить его, а сейчас хочет добить. Нетти крепко сжала нож в руке.

Она бесшумно выскочила из густой зелени кустарника. В самый последний момент он услышал ее и обернулся. И тогда Крапива вонзила нож в его правую руку. Лезвие мягко проникло в податливую плоть, с хрустом раздробило кость. Всадник коротко взвыл и выронил меч из пальцев, которые мгновенно залили темные влажные струи крови. Крапива выдернула нож и снова набросилась.

Но всадник ее опередил. Он ударил ее левой рукой, ударил мощно и сильно. Ослепленная Нетти покачнулась и осела на землю. Голова загудела и закружилась, она почувствовала моментальный рвотный позыв. Висок горел, пульсируя невыносимой болью, охватывающей всю голову. Крапива, ловя ртом воздух, неимоверным усилием вскочила на ноги, вскинув нож перед собой.

Она увидела перед собой лицо всадника. Мрачное, искаженное от ярости и боли, уродливое, не похожее на вчерашнее улыбающееся лицо молодого человека. Всадник потянулся здоровой рукой к кинжалу заткнутому за пояс, и Крапива поняла, что это ее шанс. Кинжал был заткнут с правой стороны, а его левая рука двигалась неуклюже, совершая непривычные действия. Нетти бросилась вперед, сверкнув лезвием ножа. Всадник выдернул кинжал, сжал его в ладони, но опоздал на мгновение. Этого мгновения хватило Крапиве, которая полоснула его ножом по левому плечу. Всадник громко зашипел от боли, но не выронил оружие. Нетти неосмотрительно подпрыгнула ближе, пнула ногой его руку, в которой был сжат кинжал. Лезвие, падающее на землю, сверкнуло на солнце, но в тот же миг Нетти получила сокрушительный удар по челюсти.

Крапива покачнулась и снова осела на землю. Всадник с размаху пнул Нетти в бок ногой, у нее перехватило дыхание и выбило слезы на глазах. Крапива всхлипнула, стиснула зубы и изо всех сил ударила ножом, теперь уже вслепую. Лезвие снова лизнуло плоть, раздался короткий вскрик боли. Однако Нетти тотчас получила сокрушительный удар по голове и обмякла, выпустив из рук нож.

Крапива уткнулась лицом в землю и затихла, пытаясь придти в себя и выгадать время. Возможно, он сочтет, что она сейчас умирает или потеряла сознание. Крапива с усилием приоткрыла глаза и бросила взгляд на всадника. Тот, согнувшись и шипя от боли, рассматривал рану на бедре. Нетти напряглась. Голова всадника сейчас перед ней. Незащищенная, непокрытая, смиренно склоненная. Крапива нащупала одеревеневшими пальцами булыжник и вскочила.

Перед тем, как попасть ему по голове, Нетти встретилась с ним глазами. Они были большие, голубые и светлые, как небо. Крапива стиснула зубы. Камень с хрустом врезался в его голову, и всадник зашатался, рухнул на землю. Нетти снова подняла и опустила булыжник, а голова снова захрустела, и лицо всадника залило кровью. Его большие, голубые глаза, которые смотрели на нее, тоже залило кровью. Крапива выронила из непослушных пальцев булыжник, рухнула рядом на колени, и ее стошнило.

***

Когда Нетти пришла в себя, скорчившись на земле, лицо всадника, покрытое запекшейся кровью было прямо перед ней. Его страшные остекленевшие глаза глядели прямо на нее. Вся земля вокруг была залита кровью, кровью были испачканы ее руки, ее лицо, ее одежда. Крапива с трудом смогла отмыться в горном ручье, отупевшим взглядом глядя на то, как розовеет кристально чистая вода. Затем она, пошатываясь, принялась плутать по лесу и скалистым ущельям, периодически скрючиваясь в судорожных рвотных позывах. Голова гудела, тело не слушалось, перед глазами все плыло. Крапива, покачиваясь, продолжала путь.

Она добралась до деревни только поздно вечером. Селяне оглядывались на нее, а Крапива, пошатываясь, медленно шла вперед, к родному порогу. Дверь ей открыла бледная Энни.

- О, Нетти... – пробормотала она с расширяющимися от ужаса глазами. – Нетти…

Позади нее сидела Аннель, убаюкивающая малыша на коленях, и ее серые глаза были полны ненависти. Малышня, сгрудившаяся возле матери, молча глядела на Крапиву исподлобья, не по-доброму. А подле стоял отец, и его страшные холодные рыбьи глаза пристально глядели на Крапиву. Нетти, чувствуя, как у нее пересохло во рту, выдавила:

- Отец…

Удара она не почувствовала. Как и следующих других. Сразу потеряла сознание и провалилась в темноту.

***

Крапива пришла в себя в сыром сарае. С трудом смогла сесть и осмотреться. Поежилась, выдохнув изо рта пар. Было чертовски холодно. А в сарае было пусто. Ни миски, ни подстилки, ни ведра. В теле отдавало пульсирующей болью при любом движении, и Нетти без сил опустилась на холодный пол.

Она сразу поняла, что произошло. Вернулся отец, и Аннель ему все рассказала. Рассказала и о том, что Крапива не смогла сберечь овец. Драгоценных животинок, ходячее мясо, молоко и шерсть. Словом, целое состояние. Сколько овец Нетти отнесла Элибуру? Сколько десятков животных сгинуло в его пасти? Сколько золотых драконов Крапива отдала настоящему дракону? Сущая мелочь, пустяк по сравнению с пылающими огнем глазами Элибура и его жарким дыханием около лица.

На милость отца рассчитывать не приходилось. Сколько она здесь часов? Сколько дней? Никто к ней не придет. Никак она не сможет отсюда выбраться. Нетти передернуло. Быть не может. Почему с ней так поступают? Почему из-за какого-то стада овец ей дадут тут сгинуть?

Крапива в бессилии закрыла глаза и провалилась в беспокойный сон.

***

Проснулась она от шума. Кто-то тихо открыл замок и со скрипом приоткрыл дверь в сарай. Нетти тотчас вскочила. Мертвенно бледная Энни смотрела на нее из узкого проема и протягивала небольшую миску, в которой плескалась жидкая похлебка.

- Энни! – возбужденно прошептала Крапива, прильнув к проему. – Энни! Выпусти меня! Прошу, выпусти, и я тотчас уйду!

Сестра побледнела еще сильнее и еле заметно затрясла головой в знак отрицания.

- Прошу тебя, милая, милая Энни, - горячо зашептала Нетти. – Давай уйдем вместе. Уйдем прямо сейчас, Энни! Пожалуйста!

Лицо сестры скривилось в горькой гримасе, и из ее глаз потекли слезы. Крапива заметила на щеке Энни расплывшийся темно-фиолетовый синяк и попыталась коснуться ее лица. Энни шарахнулась назад, но Нетти успела схватить ее за руку:

- Овцекрад, Энни! Дракон прилетает пожирать овец? Овцы до сих пор пропадают? Пожалуйста, ответь мне, Энни! Кто-нибудь видел Овцекрада?

Губы сестры мелко задрожали, и она медленно покачала головой. Оглушенная Крапива выпустила ее руку из своих рук. Дверь захлопнулась, заскрипел ключ в ржавом замке, но Нетти этого не услышала. Она, покачиваясь, сползла по стенке спиной и вжалась в угол.

Значит, Элибур остался там, в холодной, сырой пещере, уткнулся мордой в камни и замер. Значит, его большие, умные, пылающие золотом глаза померкли и потускнели навсегда. Тень его огромных кожистых крыльев больше никогда не упадет на землю. Он больше никогда не будет ждать ее на рассвете, свернувшись клубком на скале. Она больше никогда не ощутит его жаркого могучего дыхания на своем лице и не прикоснется к его горячей шершавой чешуе. Она больше его не увидит. Никогда не увидит. Потому что его огонь уже остыл.

Нетти свернулась клубком на холодном полу и раскрыла рот в безмолвном крике, давясь удушающими горькими слезами.

***

Тишину прорезал душераздирающий вопль женщины. Крапива подняла голову и прислушалась. Мгновение спустя к женщине присоединилось еще несколько голосов. А затем множество криков слилось воедино в оглушающей какафонии. Нетти с усилием встала и прильнула к дверной щели. Она до сих пор была заперта в сарае, одна, почти без еды и воды. И чувствовала себя по-настоящему скверно.

Снаружи на ближайшей улице, очевидно, что-то происходило. Крики не прекращались, теперь они звучали вразнобой. Визжали женщины, хныкали дети, орали мужчины. И все они бежали. Спотыкались, вставали, кричали и снова бежали. Нетти устало прикрыла глаза. Сейчас ей было все равно. Теперь ее, отрезанной и запертой от мира, ничего не касается.

Внезапно заскрипел ключ в ржавом замке. Дверной проем приоткрылся, и Крапива увидела лицо своей сестры.

- Энни? – хрипло проговорила Нетти. Она молчала. На белом веснушчатом лице ее были опухшие следы старых синяков. Крапива встала и потянулась к сестре:

- Энни?

Она молча развернулась и скрылась прочь. Нетти подскочила и выбежала за ней с криком, споткнулась и опустилась на колени. Бесполезно. Сейчас ей не догнать сестру. Нетти скривилась и встала на ноги. Надо бежать отсюда. Бежать, пока отец не схватил ее и не запер снова внутри. Она больше туда ни за что не вернется. Пусть ей суждено умереть, свернувшись калачиком у обочины пыльной дороги или лежа на зеленом мху в холодном лесу. Пусть она умрет под открытым небом, глядя на звезды. Но не здесь, не в этом доме, не среди этих людей.

Она пошла в ту сторону, откуда бежала толпа, в панике крича, расталкивая друг друга, спотыкаясь и подбирая свои пожитки. Взрослые неслись вперед, отталкивая детей и распихивая стариков в стороны, позабыв напрочь о чести и позоре. Каждый спасался, как мог, думая только о себе. Крапива шла вперед, рассекая бурный людской поток. Ее сбивали с ног, пихали, толкали, ударяли, но она, стиснув зубы, упорно продолжала идти.

С той стороны ветер принес запах гари и дыма, пылающих домов и сгоревшей травы. Крапива прищурилась и увидела вдалеке плящушие алые языки огня, жадно облизывающие почерневшие деревянные крыши домов. Люди, крича, проносились мимо нее. А потом Нетти услышала то, что заставило ее затрепетать. Она услышала долгий протяжный рев, гулким эхом разнесшийся по округе.

Нетти с колотящимся сердцем сорвалась с места и побежала вперед, изо всех сил отталкивая толпу от себя. Она падала, разбивала колени, вскакивала и снова падала, врезаясь в несущихся людей. Но, задыхаясь, бежала вперед, не чувствуя боли. Протяжный рев снова, словно раскаты грома, заглушил вопли толпы. Нетти чудом вырвалась из людского потока, и у нее подкосились колени.

Он возвышался над толпой, огромный, величественный и… прекрасный. Его широкие раскрытые крылья заслоняли собой солнце, а тень его накрывала толпу. Подле него, словно игрушечные, сгрудились мужчины, сжимающие в руках вскинутые вверх вилы. Дракон издал рев и хлопнул своими крыльями, и воздух засвистел, ударил им в лицо. Крапива вскрикнула, сорвалась с места, чувствуя, как соленые слезы заливают ей лицо. Она закричала тонко, отчаянно, пронзительно:

- Элибур! Эли-и-ибур!

Дракон услышал ее. Он вскинул голову, затрепетал ноздрями, выдыхая черный дым. Нетти, подскальзываясь, бежала к нему, слезы мешали ей видеть, застилали туманом глаза:

- Эли-и-ибур! Элибур! Эли…

Изумленные селяне смотрели на то, как сквозь пожар и обезумевшую толпу маленькая смуглая девушка бежала к дракону. На то, как она прильнула к его извилистой шее, а он коснулся нее своей страшной шипастой мордой. На то, как дракон взревел и выплюнул огонь, отгоняя от себя людей. С изумлением смотрели они, как девушка вскарабкалась на спину дракона и как он взмахнул своими огромными крыльями. Дракон, зашипев, одним мощным взмахом взлетел в воздух, оставив после себя только дым, огонь и смерть. Взлетел вверх и унес с собой ту маленькую смуглую девушку, вцепившуюся в его шею. И они оба взмыли в чистое и синее небо. Навсегда растворились в голубой дымке, чтобы больше никогда не вернуться.

Дата добавления: 2015-10-21