- Тебе нужно в больницу! Черт возьмиии... - сосредоточенно выдохнув, Георг схватил вещи друга в одну руку, а другой поддерживал парня, помогая ему спуститься вниз к машине.
Опустившись на мягкое сиденье в черной ауди Листинга, Том ослабленно прикрыл глаза, несмотря на мешающийся под ними "песок". Казалось, что последние силы остались у порога их квартиры. В голове эхом отдавался смех Билла, его слезы, его усмешка, его стоны, его тихий шепот перед сном... Запах, кожа, улыбка, глаза... Ничего этого Том уже никогда не увидит, он понимал это так явно, как ничего и никогда ранее в своей жизни. Билл не простил. И не простит. Никогда...
- Ты - молодец, Георг. Теперь мне не страшно уходить: мне есть хорошая смена! - одобряюще улыбаясь, произнес взрослый дородный мужчина в белом халате. - Не волнуйся за своего друга, с ним уже все в порядке, мальчику нужен покой и здоровый сон, хотя бы в течение суток.
- Спасибо, герр Бихак. - устало улыбнулся парень, поправив растрепавшиеся волосы.
- Только вот нужны документы, чтобы заполнить карту, ты же знаешь... Давай прямо сейчас вместе и заполним, да? - добродушно произнес мужчина, взяв ручку со стола.
- Да, конечно, герр... Томас Гордон Трюмпер, девяностого года... - начал парень, но доктор обеспокоенно прервал его:
- Трюмпер? Это, конечно, не самая редкая фамилия,но... Как зовут его родителей?
- Э... Питер и Анника Трюмперы. И младшая сестренка - Эрика. К вам поступали Трюмперы? - испуганно проговорил Георг и неверяще помотал головой, глядя на то, как мужчина тяжело выдохнул и серьезно посмотрел на него. - герр Бихак, только не...
- Автокатастрофа. К нам привезли только женщину с ребенком, она в крайне тяжелом состоянии, шансов практически нет... - Георг опустил голову. Как такое возможно? Анника, фрау Трюмпер - добродушная и улыбчивая, такая веселая, она всегда была истинной хранительницей очага. Том всегда говорил, что, если когда-нибудь и женится, то его избранница обязательно будет похожа на его маму... - Питер Трюмпер скончался на месте.
- Нет... как такое возможно? Герр Трюмпер... А как же Эрика? Что с Рикой? - в отчаянии спросил Георг. Неужели это судьба? Иногда она бывает так неблагосклонна... У этой семьи явно выдался "неудачный" день...
- Девочка в порядке. Ей повезло. У нее шок, ей вкололи успокоительное. Ребенок сидел сзади, удар в основном пришелся по передней части автомобиля. Не знаю как, но девочка просто вылетела из машины, ее нашли рядом... - тихо говорил герр Бихак. Он видел немало слез людей, потерявших близких, в стенах этой клиники. Но как быть с этим мальчиком, который и сам сейчас едва может явственно осознавать окружающее? Судьба была слишком несправедлива сегодня к этой семье...
Георг выкинул в мусорное ведро очередной стаканчик от кофе, сжимая виски руками. Что теперь делать? Как сообщить Тому, что он потерял отца и стоит в шаге от того, чтобы потерять и мать? Из глаз потекли непрошенные слезы. Нет, так нельзя... Он ведь будущий врач, ему в своей жизни предстоит увидеть еще ни одну смерть...
Но ведь он знал их с самого детства: он ездил вместе с Трюмперами на рыбалку, бывал у них на воскресных обедах - они стали его второй семьей. Такие дружные, они были идеальной ячейкой общества. Были... Сколько раз Листинг завистливо глядел на то, как герр Трюмпер учит своего непутевого сына правильно держать ружье, ловить рыбу и резать по дереву? Его собственные родители редко появлялись в доме, пропадая целыми днями на работе, а он на пару с Томом отбивался в их семейных походах от комаров и клещей, учился охотничьему ремеслу... Отец Тома всегда был для него примером, идеалом, и парень не понимал, почему друг так часто ссорится с ним. И что теперь? Семьи больше нет. Отец мертв, мать лежит в коме, сын накачан непонятным наркотическим веществом, а дочь собственными глазами наблюдала то, как погибают ее родители. Неужели такое возможно? И вопрос о том, за что судьба поступила с ними именно так остается риторическим. И таким пустым сейчас...
Как рассказать все это Тому? Хватит ли у него сил произнести такое, когда жизнь и без этого сыграла с его лучшим другом в "плохую" шутку, отобрав любовь? Хватит ли у него сил добить друга?..
- Гео... - сиплый голос заставил Георга испуганно поднять голову на очнувшегося ото сна Трюмпера.
- Да я... ты как? В порядке? - неуверенно спросил Листинг. Том поморщился и вытащил из руки иглу, с которой тут же упала на пол маленькая капля прозрачной жидкости. Георг молчал, опустив голову и не зная, как начать. Друг в это время сел на кровати, свесив ноги и обратил безжизненный взгляд на притихшего, словно на похоронах, друга.
- Так это не сон? - тихо спросил Том и тут же отвернулся, когда Георг вместо ответа просто помотал головой. - Билл...
- Том, послушай... Я знаю, тебе сейчас и так плохо... - Трюмпер лишь горько усмехнулся. - Я должен, прости меня, умоляю... прости, дружище. - он встал и схватил его за плечи. Глаза Тома слегка ожили, он непонимающе напряг брови.
- Том... твои родители ехали к тебе, они... Нет! - Георг выдохнул и снова отвернулся от друга. - Автокатастрофа. Твоего отца больше нет в живых. Фрау Трюмпер жива, но она находится в коме. Шансов практически нет...
Казалось, он проваливается в бездну. Это чья-то несмешная шутка! Георг бредит, он просто бредит! Билл, отец, мама... Такого просто не может быть!
- Рика? - как это ни странно, но его голос звучал совершенно спокойно и ясно, так, словно он говорил о погоде на завтра. Наверное, таким и бывает голос, когда мир внутри тебя рушится и остается лишь зияющий вакуум...
- В порядке. Это чудо, но на ней и царапин нет... Такое случалось в истории, дети выживают непонятным образом - судьба... - спутанно и неуверенно проговорил Листинг, глядя в мертвые глаза друга. По лицу Георга покатились слезы. Том же внешне оставался абсолютно спокоен. Лицо было мертвенно бледным, зрачки заполонили радужную оболочку, кожа на губах обсохла, словно старый пергамент, крылья носа не двигались, будто парень и не дышал вовсе. Руки на мгновение сжались в кулаки.
- Отведи меня. - почти не раскрывая губ, прошептал Том.
Утренние лучи прожигали веки, заставляя брюнета болезненно морщиться. Он медленно встал, все также - с закрытыми глазами, не желая снова погружаться в окружающее. Все как по расписанию: душ, зеркало, отражение, красные от слез глаза...
Внутри было непоянтно пусто, холодно, почти физически холодно и больно. Но надо жить. Не произошло ничего особенного, все так, как должно быть - он снова один. Это должно было случиться, обязательно должно было случиться. Наверное, это была любовь. Несмотря на все то, что было в прошлом, ему еще никогда не было так больно, так... пусто? Возможно ли описать эти ощущения? Можно ли найти действительно подходящие сравнения? Огромная холодная глыба льда, застрявшая где-то в солнечном сплетении? Стальной жгут на шее, не дающий сделать глубокого вдоха? Низкие удары курантов, непрестанно бьющие по вискам? Депрессия, словно мазутной пленкой покрывающая радужную оболочку глаза? Часы, замедлившие свой ход? Разве это важно? Это просто... тот самый момент, когда погибает последнее - надежда. Она заключалась в Томе - в его улыбке, голосе, запахе, руках, обьятиях, дыхании... В этом бесконечном списке - в нем.
Знакомая кухня. Да, не родная, как это было раньше, именно знакомая. Она знакома смехом Тома, его тихим голосом, когда он впервые произнес такие важные слова... Они, казалось, навсегда изменят их жизнь.
"Я безумно влюблен в одного человека..." - помнит ли он эти слова? Наверное, нет. А Билл сохранил их где-то глубоко в душе, чтобы уже никто и никогда не смог украсть у него это.
"Я люблю тебя, Том. Только ничего не говори! Правда! Не влюблен, нет. Именно люблю... сильно. Никого никогда так не любил... " - он был уверен в своих словах. Он произнес, потому что знал - он никогда не усомнится в них. Почему же сейчас так сильно хочется опровергнуть эти слова? Почему бы просто взять и не забыть о них? Почему они звучат в голове, не желая становиться тише?
Он заварил кофе, наблюдая за лопающимися пузырьками на поверхности турки и понимал, что точно так же лопнула и его жизнь.
- Все, хватит! Хватит, ты еще дышишь, ты ведь дышишь без него? Значит, жизнь еще не кончена, все хорошо...хорошо. - стукнув руками по столу, проговорил Билл самому себе. Прикрыв на гновение глаза и вздохнув, он выпрямился и постарался успокоиться. Автоматически взял с полки две кружки, поставив их на стол. Взглянув на кружку Тома, он зажмурил глаза.
- Его больше не будет. Не будет, все, хватит. - кусая губы, прошептал брюнет. По щеке скатилась одинокая слеза. Из горла вырвался сухой хрип, когда он с диким криком разбил кружку о стену. Светлые керамические осколки разлетелись по полу, сверкая под лучами, падающих из окна. Он тяжело задышал, глядя на них.
А солнце все еще грело...
- Мама... - никогда бы Георг не поверил, что этот сиплый шепот принадлежит его лучшему другу. Он ведь всегда был таким веселым, позитивным, даже дурашливым... Душа компании - этот парень всегда был окружен стайкой хихикающих и лебезящих перед ним девочек, местных заводил и обычной шпаны. Нет Тома - нет компании. Человек, на лице которого никто и никогда не видел слез. Кроме Георга, который запомнил их на всю жизнь. Уж слишком это было тяжело для него, чтобы забыть. А ведь он надеялся никогда больше этого не видеть...
- Я пойду, Том... там кнопка, и я рядом, только позови... - неуверенно проговорил Листинг, пятясь к выходу. Том не отреагировал ни на слова, ни на тихий щелчок закрывшейся двери. Он, проигнорировав стоявший рядом стул, рухнул на колени перед матерью, последние минуты жизни которой отсчитывала бездушная машина, издававщая тонкий писк. Из глаз парня градом посыпались слезы, ударяясь о бледную кожу материнских рук. Он осторожно взял хрупкое запястье, прикоснувшись к нему обсохшими губами.
- Мама... умоляю, вернись, не бросай. Ты так мне нужна, мама... я не могу больше, забери меня... - горячо шептал Том, обливаясь слезами. На губах оставался их горький привкус, но он и не думал останавливать их. К чему? Что у него еще осталось, кроме них? Нет Билла, нет отца, нет...
- Мама! Умоляю, мама... - простонал он, прижимая холодную ладонь к губам. Что-то сбоку от него вдруг запищало, и рука матери слегка дрогнула. Он замер, тяжело дыша.
- Том... - такой тихий, едва различимый среди этого попискивания, шепот показался ему разрубающим воздух ударом по сердцу. Он приблизился к ней ближе.
- Мама... ты очнулась... не уходи, умоляю, не бросай... - прошептал Том, вглядываясь в израненное лицо некогда прекрасной и моложавой женщины. Повязка на голове прикрывала блестящие волосы, которыми все когда-то восхищались. Она едва дышала, все тело было облеплено датчиками, а монотонное попискивание практически не давало возможности услышать ее сыну.
- Том... папа... Мы ехали к тебе... - видно было, что слова даются ей с большим трудом, но она словно торопилась сказать ему что-то. - Он любит тебя... прости нас...
- Прости меня... я тоже люблю вас. Больше жизни... - задыхаясь в слезах, прошептал Том.
- Рика... сынок, береги Рику... - слабо прошептала женщина, теряя последние силы. Ее сын в страхе расширил глаза, понимая, что вот-вот потеряет и мать.
- Мама, нет... нет, очнись... - слезы на его лице высохли за эти секунды, он сжал ее пальцы, надеясь удержать ее в этом мире. Она сжала его руку в ответ всего на какое-то мгновение, но тут же закрыла глаза.
- МАМА! - из его глаз вновь хлынули слезы. Датчики запищали.
ПРОДА 51.
Эх, мне как-то грустно... Это предпоследняя прода. Конец уже близко. Надеюсь, вам понравится, хотя в ней(в принципе, как и во всех последних продах) мало светлых моментов. И все же...
"Что я слышу? Мой маленький Томми собрался помогать мне на кухне? "
"ТЫ ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО МОЙ СЫН - ГЕЙ?.. "
"Мы ведь тебя так любим! Ты же знаешь это... Он просто в шоке! Он поймет все, клянусь! Ты же знаешь своего отца! "
"Твоего отца больше нет в живых. "
"Мама, нет... нет, очнись... "
"Том... папа... Мы ехали к тебе...Он любит тебя... прости нас..."
Том сидел на кресле, невидящим взглядом прожигая стену напротив. В голове эхом раздавались голоса. Сердце билось так тихо, словно боялось нарушить воспоминания, которые ливневым потоком обрушились на него. Было больно. Физически больно. Морально он был истощен, выжат, пуст. Он не чувствовал ни себя, ни окружающего... Георг постоянно крутился вокруг него, что-то говорил, наверное, пытался успокоить или вразумить. Он нянчился с его сестренкой. А Рика молчала, так же, как и брат. Семья Трюмперов была мертва. Том был мертв. Его жизнь словно закрасили сплошным черным. Не осталось ничего, совершенно ничего, ради чего можно было жить. Отец, мать, Билл...
"Чтобы стать моим другом нужно очень сильно стараться!"
"Ммм... Ик, Том! Давай что-нибудь посмотрим? "
"- Я люблю только тебя. И мне больше никого не нужно, кроме тебя...
- Я так хочу тебе верить... Так хочу! Но не могу! Я тебе не верю, слышишь? НЕ ВЕРЮ!!!"
"Просто я представил, что ты уйдешь и... Том, ты не представляешь, как сильно я тебя люблю..."
"Не знаю, мне эту капсулу Анна дала..."
"Билл! Я не смогу без тебя... "
По щеке покатилось что-то горячее. После смерти матери, он больше не проронил ни слезинки. Он просто выпал из жизни, умер на несколько дней, секунд, а может и лет. Он не знал. Какая разница? Если бы только Билл был рядом, если бы он обнял и прошептал, что жизнь все еще продолжается, что он поможет ему преодолеть эти кошмары, в которых мама снова и снова навсегда закрывает глаза...
- Билл... - парень и сам не замечал, как губы снова и снова беззвучно зовут брюнета. Казалось, что он был последней ниточкой, связывавшей его с этой жизнью. Был...
- Том! Том, да взгляни же ты на меня! - воскликнул Георг, пощелкав пальцами перед лицом друга. Трюмпер медленно перевел на него безжизненный взгляд. Парень улыбнулся, радуясь хоть какому-то признаку жизни, которых Том не подавал уже третьи сутки.
"- Профессор Бихак, я не знаю... он будто до сих пор находится под действием препарата. Я не знаю, как заставить его снова жить... - устало проведя руками по лицу, проговорил Листинг. Мужчина сочуствующе улыбнулся парню.
- Понимаю... По твоим словам, Том вполне мог себя контролировать и под воздействием препарата, так? Когда это ему требовалось... Сила воли. А сейчас его организм абстрогируется от окружающего в целях самозащиты, ты ведь прекрасно знаешь это, Георг. На мальчика свалилось слишком многое.
- Я знаю, я все это понимаю... Но ведь он может справится, может! Он просто не хочет... Он всегда был сильным, он может... Как вернуть его к жизни? - в отчаянии проговорил парень, подняв взгляд на хмурого доктора...
- Это может знать только он... Физически он абсолютно здоров, мы больше не можем ничем ему помочь. Дело осталось за ним..."
- Том...завтра состоятся похороны. Ты...пойдешь? - неуверенно спросил Георг. Том едва заметно помотал головой.
- Черт тебя дери, Трюмпер! Да очнись ты! Ты ведь жив, жизнь не закончилась на этом! У тебя маленькая сестренка, пойми это! Ты нужен ей, кроме тебя у нее больше никого нет, неужели ты не понимаешь? - вспылил парень, размахивая руками. Но друг лишь снова прикрыл глаза и отвернулся от него. Георг тяжело задышал. Понимание всей ситуации вдруг начало доходить до него.
- Неужели...неужели ты готов подохнуть на этом самом месте? И все из-за Билла? Тебя убивает не смерть родителей, а обида Билла? Чертов ты... - задохнулся парень, но Том снова поматал головой. - Но что тогда, дружище? Боже, хватит, ты убиваешь меня... Ты слишком быстро сломался, я думал ты сильнее. - Том зажмурился, из глаз потекли слезы. Листинг с болью смотрел на него. Вот он - несгибаемый со стороны, но такой хрупкий в душе. Он сломался раньше, чем узнал о гибели родителей, и Георг понимал это. Его сломал Билл, а смерть родителей лишь добила, рухнув на израненного огромным каменным валуном.
"Билл. Вот кто мне нужен..." - пронеслось в голове у Георга. Он выпрямился, Том даже не взглянул на него. Проверил Эрику, удостоверившись, что девочка крепко спит, и вышел из квартиры. Перед глазами маячил безжизненный взгляд Тома. Он должен найти Билла и вернуть Трюмпера к жизни - это его дружеский долг.
Листинг громко выдохнул, собираясь с мыслями, прежде чем постучать в дверь. В этом коридоре была хорошая акустика: эхо от стука разнеслось по всему дому. Спустя несколько долгих мгновений дверь распахнулась настежь. В проеме показался намалеванный(иначе не скажешь!) брюнет.
- Билл, привет. - Каулитц лишь кивнул в ответ.
- Я тороплюсь. - сухо произнес он. Георг оценивающе оглядел его, нахмурившись.
- Значит... пока мой друг просто гниет заживо, ты... - парень замолчал, не зная как деликатнее закончить свою фразу. Билл опустил голову, вызвав у Георга очередной негодующий взгляд.
- Тебе тоже не нравится мой макияж? - горько усмехнулся брюнет.
"Он неуверенным шагом зашел в кабинет редактора. Тот восседал в огромном кожаном кресле и оценивающе оглядел парня.
- Каулитц, я все понимаю, вы и раньше злоупотребляли косметикой, но... нельзя выглядеть скромней, находясь в нашей редакции? На этот раз прощаю, но в следующий раз - будьте добры. - язвительно проговорил он. Билл промолчал, не став описывать своих последних бессонных ночей и пролитых слез. К чему это знать его работодателю?
- Садитесь. Я только что получил вашу статью. И знаете какое она произвела на меня впечатление? - поджав и без того тонкие губы, прошипел мужчина. Каулитц устало откинулся на спинку стула и принялся слушать его.
- Это... - редактор помахал бумагой перед его лицом. - Это вы называете статьей для подрастающего поколения? Вы пишите для подростков, Каулитц! Вы хотите, чтобы нас обвинили в агитации суицидальных наклонностей у детей? ЧТО ЭТО ВООБЩЕ ТАКОЕ? - заорал он, тряся листками.
- Бумага. - обреченно ответил Билл. Дикий ор редактора почему-то не возымел никакого эффекта. Тот в свою очередь тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться.
- Может вы объяясните мне... откуда в статье, посвященной подросткам, столько негатива? Вы должны были писать о любви и дружбе, о семье и нашем обществе... Вы этой статьей должны были убедить подрастающее поколение в том, что они живут в прекрасное время, что правительство делает все для их благополучия, что главными ценностями для людей были и остаются дружба и любовь... А никак не наоборот! Это не сочинение свободного писаки о трудностях жизни и любви, это - статья, которая должна воздействовать на общество! Объясните мне, откуда вот это все? - надрывался редактор. Брюнет сузил глаза, глядя на раскрасневшегося мужчину. Он не собирался объяснять ему ничего, что отразилось на этой самой бумаге, которую редактор держал в руках.
- Это вас не касается. - да, это касалось лишь одного человека...
- Что? Да... - начал редактор, но Билл вдруг встал со своего места и выдернул бумагу из рук мужчины.
- Идите на х*й, герр. - со слезами на глазах произнес Каулитц и вышел из кабинета, оставив редактора в полном замешательстве."
- Билл... мне плевать на все. Просто вернись к Тому. Он буквально тает на глазах. Ты должен понять, ему сейчас очень плохо... - глядя в глаза брюнету, провогорил Георг. Билл раскрыл рот от удивления.
- Ему плохо? Да ну? Разве это я обманывал его все это время? Разве я изменял ему с каждой встречной? Разве я сломал все то, что между нами было? Да... да это мне плохо! Почему никто и никогда не хочет подумать обо мне? Каково было мне? Мало того, что я поссорился из-за него с матерью, так я еще и работу потерял! Из-за Тома! Черт... да я любил его! Неужели мало того, что он просто растоптал меня и мои чувства? - размахивая руками, истерил он. Глаза вновь наполнились слезами, но он не позволил себе слабости на глазах у Георга.
По лицу Листинга заходили желваки.
- Заткнись. Честное слово, не знаю, что Том нашел в тебе, но... но ты ему нужен, черт тебя дери, Каулитц. - Билл поматал головой, сжав губы. Георг, не вытерпев больше издевательств над своими нервами, схватил брюнета за грудки.
- Слушай меня, п*дик хр*нов. Меня не волнует, задел он твои чувства или нет. Меня не волнует, кто тебя предавал, а кто нет. Ты мне абсолютно пох*й, понял? Но мой друг потерял родителей. - Билл вдруг застыл, взгляд его остановился. - На его глазах умерла его мать. Он молчит уже третьи сутки. Он превратился в живой скелет. А ты строишь из себя униженного и оскорбленного... И запомни этот момент, с*ка. Запомни его навсегда: ты просто тварь и ты его не заслуживаешь. - прошипел Георг и отпустил брюнета. Кинув на него последний уничижительный взгляд, он сбежал по лестнице.
Билл съехал по стене. Слова Георга эхом отдавались у него в голове. Он не мог поверить в это.
"На его глазах умерла его мать. Он молчит уже третьи сутки."
Брюнет замотал головой. "Георг прав, черт возьми, я последняя тварь... Боже, Том, только прости меня..."
ПРОДА 52.
Билл выбежал из дома, наспех накинув на плечи куртку и едва успев завязать шнурки на ботинках. Сейчас ему казалось, будто каждая секунда может стать последней. Если бы он только знал об этом...
"Том, Том, только дождись, ты должен простить..."
Брюнет с силой размахивал руками и проклинал проезжающие мимо него машины, готовый выскочить на дорогу, чтобы хоть как-то остановить этот поток. Рядом вдруг остановилась новенькая черная ауди, и дверь призывно раскрылась, приглашая парня в салон.
- Привет. Куда тебе? - спросила симпатичная шатенка лет двадцати пяти, добродушно улыбнувшись Биллу, когда он упал на сиденье.
- Э... - он нахмурился, пытаясь вспомнить адрес, который когда-то мимолетом упоминал Том, со смехом рассказывая об интересном соседстве друга с магазином интимных товаров. - *** штрассе. Кажется, восьмой дом... да. Восемь.
- Ок. Алиса.
- Что? - брюнет непонимающе воззрился на девушку.
- Меня так зовут - Алиса. - пояснила шатенка, оглядев своего попутчика.
- А...да, да. Том, э... в смысле, Билл. Меня зовут Билл. - нервно вглядываясь в дорогу, произнес Каулитц. Он меланхолично жевал губы и царапал ткань на брюках.
- Ты так нервничаешь... Там живет твоя любовь, да? - неожиданно поинтересовалась Алиса. Билл вздрогнул, услышав это слово.
- Нет. Он живет со мной. Том. Точнее...жил.
- Расскажешь о нем? Все равно до пункта еще далековато... - приветливо улыбнулась девушка, взглянув ему в глаза на мгновение. Казалось, тот факт, что его любовью оказался парень нисколько не мутили Алису. Она снова понимающе взглянула на него и отвернулась к дороге, принявшись терпеливо ждать. Брюнет посмотрел в окно, облизал губы. И... его словно прорвало, он словно оправдывался перед тем, кого сейчас рядом не было. Бессвязная речь не прерывалась слезами лишь потому, что их уже больше не было. Казалось, закончились еще сутки назад, когда он беспрестанно рыдал, зарываясь в подушку и вдыхая сохранившийся на ней запах Тома.
- Я не знал о том, что с ним произошло, с его родителями. Я ничего не знал. А если бы и знал... Мне было слишком больно, и я просто хотел, чтобы ему было так же плохо. И я получил это. Я ведь видел его глаза тогда - такие мертвые, пустые... Я просто убил его, растоптал. Но это меня не волновало на тот момент. Я, как и всегда, лелеял свою обиду, смакуя боль и глотая слезы. Не знаю, что это было тогда, может он и не виноват... Кто знает. Сейчас это такое...пустое. Но тогда это стало самым большим предательством в моей жизни, хоть и не первым. Понимаешь? Я ведь доверял ему больше, чем кому бы то ни было. Он...он - особенный. Я потом думал, что просто возьму и вычеркну его из своей жизни. Но Том не тот, кого можно забыть или разлюбить. Нет, это такой человек, который создан для любви, который создан для заботы и ласки. Он ведь только с виду сильный и непробиваемый, а на самом деле... такой наивный, такой хрупкий. Морально, я имею в виду. Физически он, конечно, сильнее меня в разы. Но внутренне... Ему нужна поддержка. Я всю жизнь был одиночкой, меня это не слишком удручало. Но Том... он не сможет. Ему нужна моя помощь, ему нужен я. И я больше не хочу быть один, я дам ему эту поддержку, заботу... Все, что он захочет. Все...
- Потому что любишь? - тихо закончила за парня Алиса. Он кивнул, взглянув на нее блестящими глазами. Ну вот, снова он открыл душу незнакомому человеку, как когда-то открылся Лесси. Вот он, главный признак одиночества - искать помощи у незнакомых, чужих людей, раскрывая все тайны первому встречному человеку с доброй улыбкой.
- Его нельзя не любить. И я люблю. Вот так вот, просто люблю...
- А сложно любить и не надо. Все правильно, Билл. - Алиса снова улыбнулась, пристально глядя на него, словно девушка знала его очень давно, а теперь им приходилось расстаться навсегда. Она словно была матерью, отпускающей своего повзрослевшего ребенка во взрослую жизнь В ее глазах читалось немое счастье. - Приехали. Беги к нему, не то опоздаешь...
Билл кивнул ей на прощание и вышел из машины. Быстро оглядевшись вокруг, он повернулся, чтобы поблагодарить девушку, но той уже и след простыл. Брюнет развернулся кругом, но черной ауди уже нигде не было видно.
"Беги к нему, не то опоздаешь..." - слова Алисы эхом прогремели у него в голове, и Каулитц помчался в дом, напротив которого горела яркая вывеска магазина.
Георга не было уже около получаса. Но Тома это мало волновало. Его вообще сейчас ничего не интересовало. Он продолжал все так же молча сидеть в мягком бархатистом кресле, меланхолично сжимая правой рукой цветастую обивку. Пусто. Как в душе, так и в голове. Никаких мыслей, никаких чувств. Просто пустота. Глухая, убивающая с каждой секундой, иссушающая что-то там, внутри. В горле отчаянно першило, но Том не замечал этого, или просто не хотел.
Сквозь звенящую тишину прорезался детский плач, ударивший Тома по вискам. Он вздрогнул. Эрика. Парень встал с кресла, впервые за столь долго время, и направился в комнату, на кровати которой обливалась слезами его маленькая сестренка. Снова кошмары. Она не заслуживала этого... Том закусил губу, в душе заворочалось что-то, напоминавшее, что он все еще жив.
Парень схватил сестренку на руки, крепко сжав в объятиях. Эрика всхлипнула, обвив его шею тонкими ручками. Она так по нему соскучилась... Том все эти три дня даже не замечал ее, игнорируя все слезы и крики среди ночи, когда девочка вновь наблюдала во сне автокатастрофу, в которой она потеряла родителей. Георг был единственным, кому пришлось успокаивать истерики маленькой Рики. Вновь и вновь проливать слезы, глядя на этот кошмар.
- Прости меня, Рика. Прости, малышка... - прошептал Том, поглаживая сестренку по светлым волнистым волосам. Ее дыхание постепенно восстанавливалось, девочка снова засыпала. Защитная реакция детского организма...
Уложив ребенка на кровать, Трюмпер встал, обойдя кровать вокруг. В голове завертелось огромное количество ненужных мыслей. Горло вновь запершило. Парень подошел к прикроватной тумбочке, увидев там стакан с водой. Но тут он заметил еще кое-что...
- Снотворное... - прошептал Том, сжимая пальцами почти полную упаковку. На губах появилась легкая улыбка. Он медленно открыл крышку, бросив ее куда-то на пол. Пальцы задрожали. Вот, еще совсем немного... совсем чуть-чуть и он больше не будет обузой лучшему другу, перестанет наконец-то слышать встревоженный голос Билла где-то внутри себя... Эрика? Георг и Гордон позаботятся о ней, они справятся с этим лучше, он уверен. Кому он, черт возьми, здесь еще нужен? Билла больше нет рядом. И так больно почему-то. Если просто решится сейчас, боль прекратится. Все закончится, может, там ему станет легче?Только бы Георг не приехал, его успеют спасти. Но...он, наверное, поехал в больницу. Да, он нашел лучшее лекарство для Эрики, которая перестала говорить, есть и, вообще, делать что-либо, кроме того как спать. Осталось лишь договориться... Он сможет, Том не сомневался в друге. Наверняка, он пробудет там долго, все-таки это - редкое и труднодоступное лекартство для простых граждан. Но ведь Георг уже имеет неплохие связи в медицине, он сможет... У них все будет хорошо. А вот Том уже не сможет. Он должен попросить прощения у отца. И мама - он не успел сказать, как любит ее. А Билл... без него уже никогда ничего не будет хорошо.
Том высыпал на ладонь огромную горсть таблеток и взял стакан свободной рукой. Да, Том всегда был слабым морально... Но он надеется, что Георг поймет. Поймет ведь?
- Том!!! - стакан упал, разлив по полу воду, а таблетки покатились по блестящему паркету. Билл...
- Том, прости меня... Том, прости, умоляю! - брюнет в два шага оказался рядом, вжимаясь в любимого всем телом. Том, все еще не веря в происходящее, с силой сжал парня, сминая волосы в кулак. Из глаз невольно потекли слезы. Черт, какой же он слабый... Он всегда пытался скрыть это, хотя бы ради Билла, но этого не получилось...
- Как ты мог, сволочь? Как ты мог решиться на такое? Ты ведь нужен нам, понимаешь? Нужен... Георгу, твоей сестре, Гордону... И мне. Думаешь, я бы смог жить после такого? Ты эгоист, Трюмпер, просто эгоист... - скороговоркой шептал брюнет, взяв лицо Тома холодными ладонями. Парень все еще неверяще смотрел на Билла, ловя каждое слово, каждый вздох...
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |