Нобелевская премия по сексу 12 страница

– У меня есть свои секреты, и я знаю, что Александр Берсеньев переведен из реанимации, и я хотела бы его увидеть, – ответила Агата и надрывно закашляла.

Дело в том, что Агата плохо себя чувствовала в последнее время. Она понимала, что на ее здоровье не мог не повлиять этот ужасный эпизод, который они все вместе пережили. Во-первых, нервный стресс, который подкосил ее иммунитет, и, во-вторых, Агата промочила ноги в лесу, а затем еще промерзла до костей, но тогда, конечно, не обратила на этот факт внимания, то есть было не до этого.

К тому же она проводила все дни напролет в больнице, переживая за Александра, прекрасно осознавая, что он спас жизнь ее сыну. Причем для самого Виталика это происшествие прошло безболезненно. Мальчик не понял, что все это происходило по-настоящему, он решил, что это была всего лишь игра. За это Агата тоже была благодарна Александру. И вот теперь она пожинала плоды своего наплевательского отношения к себе и своему здоровью. Ее постоянно бросало то в жар, то в холод, знобило, сильно болели голова, горло и суставы. А со вчерашнего дня она кашляла и не могла остановиться.

– Дорогая моя, Агата Анатольевна, идите домой, он не хочет никого видеть, а вас в первую очередь, – сказал ей доктор.

– Почему? Он обижен на меня? – удивилась Агата.

– Ну, уж этого я не знаю, это ваши дела, но думаю, что дело в роскошной блондинке… Может, Александр Романович не хочет, чтобы вы столкнулись?..

– Все понятно, – снова закашляла Агата, – а ведь мне ничего от него не надо было, просто отблагодарить. Я ему по гроб жизни обязана.

– Я думаю, он это знает. Успокойтесь, девушка, у него не так все плохо, как может показаться. Александр Романович даже планирует в скором времени приступить к работе, а это о многом говорит.

– Значит, вы не дадите мне увидеться с ним? – уточнила Агата, покраснев от сотрясающего ее худую грудь кашля.

– Нет, – сказал Тихон Петрович и поднялся со своего кресла, – идемте-ка со мной, дорогуша.

– Куда?

– Разговорчики в строю!

Тихон Петрович отвел Агату в диагностическое отделение больницы и сдал на руки старшей медсестре Татьяне.

– Сделай-ка этой девушке снимок грудной клетки, без фонендоскопа хрипы слышны.

– Да я… – попыталась вывернуться Агата, очень не любившая посещать врачей.

– Молчать! – снова прервал ее Тихон Петрович, уже сообразивший, как с ней надо обращаться.

Татьяна поняла своего шефа и увела Агату под локоток.

Снимок был сделан сразу же, и потом Татьяна ее отвела обратно в кабинет Тихона Петровича. Медсестра молча отдала ему снимок и удалилась.

– Присаживайтесь, – кивнул Агате заведующий отделением и, включив свет, принялся внимательно рассматривать снимок.

Агата снова зашлась в кашле.

– Ну что там, док? Как говорят в американских фильмах, бронхит, пневмония?

Тихон Петрович снял очки и посмотрел на Агату.

– А как мы себя чувствуем в последнее время?

– Честно?

– Как священнику.

– Плохо…

– А в чем это проявляется? – сел напротив Тихон Петрович.

– Даже не знаю… слабость…

– Аппетит?

– Никакого.

– Похудела?

– Килограммов на шесть, но если учесть, что ничего не ем… – пожала плечами Агата.

– Боль в груди? – продолжал уточнять врач.

– Сердце болело, но я нервничаю…

– Дорогая Агата, не надо прятать голову в песок и сама себя успокаивать.

– Что у меня? Пневмония? – несколько забеспокоилась Агата.

– У вас правосторонняя пневмония нижней доли и бронхит, но не это меня беспокоит, – опустил голову Тихон Петрович и начал ладонью катать ручку по поверхности стола, чем немало нервировал Агату.

– Скажите мне наконец!

– Конечно, скажу! Куда я денусь? Но я хочу, чтобы вы мои слова восприняли трезво и здраво, без истерии.

– У меня никогда не бывает истерик, – глухо сказала Агата, внезапно чувствуя легкое головокружение и озноб.

– Вот это правильно. У вас выраженное нервное истощение…

Агата непонимающе смотрела на него.

– Что?

– Невроз, ослабление иммунитета, отсюда и пневмония. И вам необходимо заняться собой как можно скорее.

– Невроз? – тупо повторила Агата, – это опасно?

– Агата Анатольевна, вы должны лечь в больницу и подлечить нервишки.

У Агаты, смотревшей на Тихона Петровича во все глаза, не было и тени истерики. Почему-то она сразу сказала:

– У меня маленький сын, и я в разводе. – Словно это могло отвести от нее беду. – А вы меня в психушку.

Тихон Петрович пожал плечами.

– Не в психушку, а в неврологическое отделение к моему другу Юрию Васильевичу Чванову. Вот его визитка, телефоны. Идите, Агата, доставайте его! – попытался пошутить Тихон Петрович.

– Почему вы мне помогаете? – спросила Агата.

– Не знаю, раз уж столкнула нас жизнь, почему бы и не помочь? Я же врач…

– Спасибо. – Агата взяла визитку и встала. – Я могу попросить вас?

– Смотря о чем?

– Не говорите ничего обо мне Берсеньеву, – сказала Агата, ощущая во всем теле боль, – еще подумает, что я того…

– Врачебная тайна, вам не о чем беспокоиться. От меня он ничего не узнает.

– От меня тоже. Знаете, Тихон Петрович, я не буду вешать свои проблемы на других людей, – улыбнулась Агата и вышла из кабинета доктора, кашляя и пошатываясь.

Глава 12

Юрий Васильевич Чванов был в меру циничен, как многие врачи, но настоящий профессионал, как и обещал Тихон Петрович. Агату он быстро взял в оборот. Ей за несколько дней сделали все анализы, и вот Агата явилась к нему в клинику для итогового заключения. Юрий Васильевич говорил все четко и прямо.

– Агата Анатольевна, пневмонию подлечим и нервишки в порядок приведем. Вот так, Крайнова! Вы же журналистка! Вы умная женщина! Я не виноват, что вы стали моей пациенткой. Вы доверяете мне? Это очень важно! – поднял на Агату уставшие светлые глаза Юрий Васильевич.

– Да… полностью.

– Вот и чудно! Дети есть? – спросил врач.

– Сын, – ответила Агата.

– Отлично! Муж есть?

– В разводе.

– Тоже хорошо… для меня в смысле. Крайнова, мне сегодня везет, – потер руки Чванов.

– Радуетесь неустроенности моей личной жизни, – обиделась Агата.

– Вот тебе на! Ну, ничего… психолог поработает. Я радуюсь за себя, что хоть в твоем случае я избегу ненужных разговоров.

– Я приду… скоро… лечиться…

– Многие лекарства для лечения от депрессий очень дорогие, – предупредил доктор.

– Я постараюсь собрать нужную сумму, – сказала Агата и ушла из центра, полная решимости бороться за полноценную жизнь.

До последнего дня Агата не говорила своей подруге Антонине, что с ней случилось, но сегодня она решила, что момент настал. Она приехала домой вечером и сразу же спросила у Тоси:

– Виталик?

– Уже спит.

– Хорошо, пойдем на кухню, мне необходимо с тобой поговорить.

Тося в коротком махровом халатике цвета свежескошенной травы тревожно всмотрелась в лицо подруги.

– Я знала… – прошептала Антонина, прижимая руки к сердцу.

– Что? – спросила Агата.

– Что будет какой-то разговор, ты сама не своя в последнюю неделю. Где-то пропадаешь, приходишь грустная, ничего не говоришь, все свободное время не отходишь от ребенка, пытаешься взбодриться. Я – инвалид по своим физическим возможностям, но не умственным! Я вижу, что с тобой что-то происходит, и не думаю, что хорошее… Где Александр? Ты же влюблена в него, я это тоже знаю.

– Эка тебя понесло… Тогда мне легче тебе будет сказать. – Агата усадила подругу за стол и рассказала ей о своей болезни.

– Этого не может быть… – закрыла лицо руками Антонина, пряча улыбку. Я-то думала, что случилось что-то серьезное!

– А нервы что – не серьезно?! – взвилась Агата, обиженная реакцией подруги. – Я уже и анализы все сдала, завтра ложусь в нервное отделение.

– Я даже слышать об этом не хочу! Взбодрись! Какие нервы? Какие таблетки? Ты просто сохнешь от любви, а это не лечится, вернее, лечится временем… Несправедливо…

– Это всегда несправедливо, – возразила Агата, – говори тише, разбудишь Виталика. Думаю, не надо тебе напоминать, что ребенок не должен ни о чем знать. Скажешь, что я уехала в командировку, а я буду звонить каждый день. В больницу его тоже не приводи, ни к чему ему видеть лечащуюся от депрессии маму.

– Это не может быть ошибкой?

– Нет, Тося, придется с этим смириться, я в последнее время чувствовала себя выжатым лимоном, да еще легкие застудила.

– Господи, почему? – качала головой Антонина, все еще не смирившаяся с «жестокой реальностью». – Никогда не думала, что ты можешь вот так вот сдать… На шее у тебя я, сын, а теперь кто позаботится о тебе?

– Я справлюсь, и прекрати разводить сырость, еще не хоронишь меня. Да я и на похоронах своих запрещаю плакать. Лежишь в гробу, сейчас зароют в землю, то есть и так тошно, а тут еще убиваются все просто, и умирать не хочется! – выдала Агата под кривую усмешку Антонины:

– Ты неисправима… видимо, совсем тебе тошно, раз так заговорила. Эх, Агата, мужика бы тебе хорошего, и всю бы депрессию как рукой сняло. Может, стоит примириться с Денисом?

– Ладно, позвони Денису, пусть придет, нам надо поговорить. Заранее ему не говори, будет еще нервничать, – давала ценные указания Агата.

– Ты еще о других думаешь! – ахнула Тося.

– Я только о них и думаю, – ответила Агата, – раз уж такое случилось.

– Агата, ты знаешь… я никогда не брошу Виталика, но я очень больна и не могу обещать… что я его вытяну до того возраста…

– Прекрати! – прервала ее Агата и разрыдалась.

Рыдали они вместе, укрывшись на кухне, долго и нудно. А утром Агата собрала в пакетик вещи – от зубной щетки до ночной рубашки – и ушла до того, как проснулся сын, будучи не в силах с ним прощаться, боясь расплакаться. Вообще, в больницу она ложилась первый раз в жизни.

Антонина, с красными и опухшими глазами от слез и бессонной ночи, перекрестила ее напоследок и закрыв дверь, прислонилась к ней лбом. Ей до сих пор не верилось, что всегда деятельная и такая самодостаточная подруга ложится в больницу лечить нервы.

«А у кого нет нервов? У всех нервы!»

Агату поселили в одной палате с двумя женщинами. Одной из них было лет сорок, но выглядела она старше. Сухая, морщинистая кожа с желтоватым оттенком и жуткая худоба. Вторая женщина была моложе Агаты, полной комплекции и с совершенно отрешенным взглядом. Первую женщину звали Клара Степановна, вторую – Регина.

Агата расположилась на своей койке и стала выставлять вещи, принесенные с собой, на тумбочку и на полку, висевшую рядом с ее кроватью. Женщины затравленными взглядами смотрели на то, как Агата расставляет косметику, книги, CD-плеер, пузырьки с различным лаком для ногтей и прочие безделушки.

– Здесь больница, а не косметическая лавка, – сказала ей Клара Степановна, неизвестно для чего, скорее всего, для того, чтобы унять этот оптимистический энтузиазм новенькой.

– А что, я должна лежать страшная? – невозмутимо ответила Агата. – Мне сказали, что личные вещи можно взять. А какие личные вещи может взять женщина с собой? Вот они мои разноцветные, блестящие пузыречки, мои сладенькие помадки и вкусно пахнущие флакончики…

Женщины переглянулись, понимая, что к ним в палату попал «тяжелый случай».

– Она такая, потому что еще не занималась «трудотерапией», – пояснила Регине опытная Клара Степановна.

– А что такое «трудотерапия»? – удивилась Агата, выкладывая карандаши и ручки на полочку рядом с помадой и тенями для век. – Мне сказали, что лечение может затянуться примерно на месяц, – я буду рисовать, читать…

– Музицировать, – перебила ее Регина, – боюсь, что тебе придется лечиться полгода, а то и больше. А «трудотерапия» – это когда приходит старшая сестра отделения и на каждый день дает тебе задание: помыть окна или коридор, а если не повезет, то и туалет. Так что особо-то маникюр не старайся делать…

– Мы же больные люди?! Какая уборка? – искренне возмутилась Агата.

– Мытье унитаза отвлекает от плохих мыслей, – улыбнулась Регина, – а ты что думала, что в санаторий попала?

– И все равно я не согласна! Моя недавняя работа уборщицей плохо закончилась, не хотелось бы повторить печальный опыт.

– У нее нервный срыв, – наконец-то догадались женщины и расслабились.

– Странная трактовка того, что со мной происходит…

– А мы здесь все с этим лежим и слушаемся доктора, потому что если в неврологии не помогут, то следующий шаг – психушка, – пояснила Регина.

– Ну что ты напала на человека? Извини Регину, Агата, ее вчера муж бросил, – пояснила Клара Степановна.

– Как бросил? – не поняла Агата.

– В прямом смысле… Регина уже готовится к выписке и вот… Он испугался.

– Кого? – снова не поняла Агата.

– Жену! Кого? Здесь такие случаи не редкость. Мужчины думают, что жена сошла с ума. Сбегают, бросают. А ты как хотела? У тебя-то кто есть? Что сказал?

– Знаете, мне и здесь повезло, я успела развестись еще до этого момента… Слушайте, но это же подло! Бросать человека, когда он лежит в больнице! Когда ему нужна поддержка! – воскликнула Агата.

– А кто ж говорит, что это хорошо? – хмыкнула Клара Степановна, – ты еще вспомни, что мы должны быть вместе и в радости, и в горе.

– Да… – протянула Агата, – ну, ты, это… сильно не убивайся!

– Ты еще скажи, что мне повезло, что представился шанс проверить его, – сказала Регина.

– Кто знает… кто знает… – продолжила раскладывать вещи Агата.

Агата поняла, что пройдет несколько часов, и она станет здесь своим человеком.

Глава 13

Александр Берсеньев, вышедший на работу после ранения, выглядел уже молодцом, хотя держать спину прямо ему еще было тяжело и лицо оставалось бледным. Народ уже встретил новогодние праздники, отдохнул на зимних каникулах и с трудом входил в обычный рабочий режим. Секретарь Настя Щеглова шефу очень обрадовалась.

– Мы так ждали вас, Александр Романович!

– Да, что-то я задержался на сей раз с выздоровлением, старею, наверное…

– Кофе как всегда? – Настя просто светилась счастьем.

– Двойную дозу, а то я соскучился по твоему изумительному крепкому кофе. В больнице едой и напитками не баловали.

– Да я для вас!.. Сейчас, шеф! Вы наш герой! – И Настя вылетела из кабинета.

Александр улыбнулся и уселся за свой рабочий стол. Конечно, в больнице он вел свои дела, ему приносили документы на подпись, и ноутбук всегда был рядом. Но у Александра накопилось очень много встреч с нужными людьми, так как в больнице он ни с кем не общался напрямую. Поэтому сразу в первый же день выхода у Берсеньева были запланированы три совещания. Его партнеры уже собрались в комнате для переговоров.

Совещание было в самом разгаре, когда его неожиданно вызвала секретарь Настя. Такое случилось в первый раз, все знали, что прерывать переговоры, тем более после такого долгого отсутствия шефа, было нельзя.

Александр извинился и вышел весьма заинтересованный. Настя стояла в приемной и нервно теребила какую-то папку с документами.

– Ради бога извините, шеф! К вам приехал какой-то ребенок и сказал, что будет говорить только с вами. Начальник службы безопасности не может от него добиться ни слова, – сбивчиво рассказала Настя, – вот я и… Извините еще раз, что прервала совещание, просто ребенок совсем маленький и один…

– Хорошо, хорошо, Настя. Где он? – спросил Александр.

– В вашем кабинете, шеф.

Александр рывком открыл дверь своего кабинета и, войдя внутрь, столкнулся с пронзительно-синим взглядом мальчика… Когда Александра ранили, он, теряя сознание, подумал, что эти глаза будут последнее, что он увидит в жизни.

– Здравствуй, дружок, – приблизился к нему Александр с улыбкой и присел на стул рядом.

Ребенок молча кинулся к нему на шею. Начальник службы безопасности, находившийся в кабинете, прокашлялся и указал рукой на присутствовавшего здесь же полного мужчину с потным лицом и в расстегнутой дубленке.

– Вот шофер такси, который привез мальчика, он расскажет, все как было…

– Здрасте… – сглотнул шофер, – еду я, ну и вижу пацан стоит голосует. Я, конечно, думал, что сейчас подойдет кто-нибудь из взрослых, но мальчик сказал, что он один, и попросил отвезти по этому адресу. Я растерялся, хотел отвезти его в милицию, но мальчик сказал, что по этому адресу у него папа работает. Если честно, я не знал, что делать. И уехать с мальчиком было страшно, и высадить ребенка из машины я не мог, поймите меня правильно, а больше я ничего не знаю.

– Хорошо, спасибо, вы можете идти, – сказал Александр, обращаясь к мужчинам, – я знаю этого мальчика, и я сам разберусь с ним. Заплатите шоферу.

Когда мужчины вышли из кабинета, Александр оторвал от себя мальчика и улыбнулся ему.

– Здравствуй, Виталик. Как ты здесь оказался?

– У нас в садике есть дырка в заборе, – деловито сообщил мальчик, опуская взгляд.

– Понятно, значит, мама не знает, что ты ушел из садика? – говорил Александр.

– Мамы нет, – вздохнул Виталик.

– А где она?

– Тося говорит, что она уехала по работе, – снова вздохнул мальчик.

– Кто такая Тося? – спросил Александр.

– Моя вторая мама, – ответил мальчик.

– Крестная мама? – догадался Александр.

– Да. Мамы уже давно нет, три воскресенья прошло.

– Три недели?

– Да… Новый год прошел без мамы, а я-то знаю, что мама никогда бы не уехала на Новый год. Знаете… – приблизился к Александру мальчик, – мне нужно срочно увидеться с Дедом Морозом.

– Почему ты думаешь, что я могу тебе в этом помочь? – спросил Александр.

– Я видел настоящего Деда Мороза в этом году! – с гордостью сказал Виталик.

– Правда?

– Честное слово! Он очень хороший! Он подарил подарки и играл с нами! Я сидел у Деда Мороза на коленях и видел, как у него из кармана выпала вот эта визитка. – И Виталик протянул визитку Александру Берсеньеву.

– Да, это моя визитка, – не стал отпираться Александр. – Ты знаешь такие слова?

– Я умею читать с четырех лет, а у моей мамы тоже много таких бумажек, и она называет их визитки. Вот я и приехал к вам, если Дед Мороз вас знает, значит, и вы знаете, где он? – Мальчик смотрел на него честными глазами.

– Дед Мороз живет далеко на Севере, и я могу обеспечить тебе снова с ним встречу на следующий год, – ответил ему Александр.

– Я не могу ждать! У меня очень срочное дело! – повысил голос Виталик.

– Успокойся, не кричи, объясни, что случилось? Тебе не понравился подарок?

– Я попросил у Деда Мороза самокат.

– А сейчас передумал? – догадался Александр. – Можно написать ему письмо.

– Я тогда не знал, что мама может уйти на небо! Я не могу ждать! Я должен встретиться с ним сейчас! Я не хочу самокат, я могу отдать конструктор, что он подарил мне, и вообще все, что у меня есть, лишь бы мама вернулась домой и никогда не улетела на небо! – выпалил Виталик.

– Подожди! О каком небе ты говоришь? Почему мама должна улететь на небо? – обеспокоенно спросил Александр.

– Мама говорила, что нехорошо подслушивать, – опустил голову Виталик.

– А ты подслушал? Это вышло случайно? Расскажи мне! Я обещаю, что никому не скажу, – поднял руку Александр.

– Я слышал, как мама говорила с Тосей, думая, что я сплю. Она сказала, что ложится в больницу и, если что-то с ней случится, Тося должна быть со мной… Я в садике рассказал это своему другу Димке, а он сказал, что у него бабушка легла в больницу, а потом улетела на небо. Я хочу попросить Деда Мороза, чтобы моя мама не умерла! Вы поможете мне? – Ребенок был сильно напуган.

– Конечно, малыш! – прижал его к себе Александр.

– Шеф, совещание? – заглянула Настя.

– Пусть проведет мой зам, извинись за меня, возникли дела поважнее, – ответил он и обратился к Виталику: – Ты знаешь свой домашний адрес?

– Конечно! Я же не маленький! – шмыгнул носом мальчик, вытирая слезы.

//--* * *--//

Агата думала, что была готова ко всему, но оказалось, что к тому, как ее лечили, нельзя быть готовой. Ей кололи антибиотики от запущенного процесса в легких, ставили капельницы и травили таблетками. При этом все пациенты должны были самосовершенствоваться в саморегуляции своих расшатанных нервов и заниматься аутотренингом. Пресловутая «трудотерапия» тоже имела место.

Юрий Васильевич был как всегда лаконичен и прям.

– Есть ряд действенных препаратов, которые очень дороги, но очень хорошо лечат депрессию, – и оставил Агате список лекарств.

С этого дня Агата стала пытаться раздобыть денег, так как все время еще переживала, что деньги могут закончиться у Антонины с Виталиком.

«Почему я так беззаботно жила? Ничего не откладывала на «черный день»? Думала, что он никогда не наступит? Заработаю, потрачу, заработаю, потрачу… А вот теперь не могу заработать, и тратить нечего… Ладно, я обойдусь и на государственных лекарствах, а вот Виталик… Я не допущу, чтобы он и Тося голодали!»

Тогда Агата набралась храбрости и позвонила своему бывшему мужу, чтобы он навестил ее в больнице. Выглядела она не лучшим образом. Поэтому Агата не давала засохнуть своей косметике и лакам для ногтей, каждый день делая себе легкий макияж и содержа ногти в идеальном состоянии.

Юрий Васильевич ее хвалил и ставил всем в пример.

– Молодец, Агата, с таким настроем быстро пойдешь на поправку.

– Я просто очень хочу вернуться домой побыстрее, – поясняла она.

В любой ситуации человек должен стремиться хоть к какому-нибудь позитиву.

Когда Агата увидела Дениса, она чуть не расхохоталась. Он выглядел испуганно и потерянно, словно это он был безнадежно болен.

Агата провела его в холл с множеством зеленых растений в больших горшках и сразу приступила к делу.

– Не смотри на меня, как на привидение.

– Да… я понимаю… Извини, что не пришел раньше… Антонина звонила, но у меня возникли срочные дела, ты же понимаешь? – Кадык на его шее дернулся.

– Конечно, я не в обиде.

Денис несколько окрылился после ее слов и продолжил мямлить, не поднимая глаз.

– Я как бы и не обязан… Мы же в разводе. Чужие люди.

«Вот как ты заговорил, – мысленно улыбнулась Агата, вспоминая сбежавшего мужа Регины, – а ведь совсем недавно Денис намекал на воссоединение и восстановление отношений».

– Да, мы чужие люди, но ребенок у нас общий, и от этого никуда не деться, – в упор смотрела на него Агата.

– Конечно… я люблю Виталика… я помогу, если надо будет… но, понимаешь, Агата, я сейчас встретил женщину, у нас любовь… Но Жанночке совсем не нужен мой ребенок. Думаю, что и Виталику ни к чему жить с мачехой…

– Помоги деньгами, – процедила сквозь зубы Агата, чувствуя, как закипает изнутри.

– Сейчас у меня на работе не лучшие времена, у меня неприятности и нет лишних средств, понимаешь? – сказал Денис, почесывая щеку, покрытую ровным египетским загаром, он явно недавно вернулся из отпуска со своей пассией.

Агата встала, в глазах у нее потемнело.

– Понимаю…

– Вот и умница! – впервые за весь разговор обрадовался Денис.

– Вон!! – закричала Агата.

– Что? Что ты?! – испугался Денис, оборачиваясь по сторонам.

– Вон!!! Вон отсюда и из нашей жизни! Навсегда, слышишь?! – кричала она ему вдогонку.

– Чего ты так кричишь? – вышла из коридора Клара Степановна. – Ты ведь сказала, что пошла поговорить с бывшим мужем… И где он?

– Убегает, подлец, только пятки сверкают…

Дата добавления: 2015-10-21