- Так что сказал ваш отец? – голос Снейпа был ровным и безразличным, словно они обсуждали погоду. Сейчас ему это давалось вполне легко: сказывалась усталость и истощенность. У него просто не было сил на какие-либо эмоции.
- Он сказал: «Пусть чертов полукровка разбирается сам, мне нет дела до его проблем», - под конец цитаты Драко совсем сник. Было видно, что каждое слово давалось ему с огромным трудом.
- Что ж, - тихо пробормотал Северус, - немного обидно, но вполне предсказуемо.
- Это правда? – молодой Малфой пытливо вглядывался в непроницаемое лицо декана.
- Что именно? – зачем-то уточнил Снейп, хотя прекрасно понял, о чем его спрашивал его студент.
- Что вы… Что вы, - он никак не мог закончить фразу. Зельевар подумал, что это немного похоже на заклятие, которое Долор накладывала на Гермиону, чтобы не позволить той говорить о своих снах. Только слизеринец не задыхался. Слова как будто застревали у него в горле. – Что вы… полукровка? – в конце концов выдавил он.
Снейп ответил не сразу. Он знал, что Драко всегда считал его чистокровным. Именно на этом строилось его уважение к своему учителю. Однако Северус чистокровным не был, и теперь ему предстояло в этом признаться. Он не знал, как к этому отнесется молодой человек. Он не знал, как к этому отнесутся остальные слизеринцы. Будут ли они по-прежнему его уважать, или он потеряет свою власть над ними и их доверие? В любом случае, врать не было смысла. Драко все равно поймет.
- Да, это правда, - тихо признался он. – Вопрос в том, что это значит лично для вас?
- Что? – парень нахмурился. Он, казалось, еще не до конца переварил полученную информацию, поэтому вопрос Снейпа застал его врасплох.
- Понимаешь, я всегда был полукровкой. Когда ты был маленьким, когда ты пришел в Школу, неделю назад. Я таким родился. Я ничего не могу поделать с тем, что моя мать в свое время выбрала себе мужа-маггла. Но я – это я. Не больше, но и не меньше. Я все тот же человек, ради которого ты был готов вступить в схватку с аврорами. Разница только в том, что раньше ты не знал, кто я. Видишь ли, Драко, для меня ничего не изменилось. Я остался тем, кем был всегда. А вот что касается тебя… Я не знаю, меняет ли эта информация что-то для тебя лично. Я знаю лишь одно: что бы ты сейчас ни решил, мое отношение к тебе не изменится. А твое?
В кабинете повисло молчание. Драко прерывисто дышал, пока в его голове проносились картины из прошлого. Его отец. Друг семьи – Северус Снейп. Северус Снейп – его декан. Его учитель. Снова его отец. И его слова: «Ты должен найти способ сделать это. Этого хочет Темный Лорд». И слова Снейпа: «У этих детей не было ни будущего, ни выбора. За них все решили. Они просто рабы, к которым и Империус не нужно применять…» На этот раз декан не торопил его с ответом.
- Как я уже сказал, - с трудом произнес Малфой, - слизеринцы вас любят и уважают, - он снова нашел в себе силы взглянуть Снейпу в глаза. – Я слизеринец, - на этот раз твердо сказал он, хотя и немного хриплым голосом. – И я не исключение.
Снейп расслабленно выдохнул, только сейчас осознав, что задерживал дыхание. По его губам скользнула улыбка.
- Спасибо, - искренне произнес он. – Для меня это очень важно.
На какое-то время в кабинете повисло молчание, но оно уже не было таким неловким, как минуту назад. Потом Драко все же осмелился спросить:
- А как же Темный Лорд?
- Он и сам полукровка, но я вам этого не говорил, - Снейп криво усмехнулся.
Молодой Малфой уронил голову на руки и простонал:
- Мерлин, как же все стало сложно! Раньше все было понятно: есть чистокровные и есть грязнокровки, - он взглянул несчастными глазами на Снейпа. – А теперь что? Что мне делать? Как я могу презирать полукровок и почитать чистокровных, если вы полукровка, а Крэбб и Гойл - чистокровные? Теперь это не может быть критерием! И как я могу идти за тем, кто говорит о чистоте крови, а сам… - он вдруг осекся, осознав, ЧТО он сказал. Затем он немного подумал и, сощурившись, вкрадчиво поинтересовался: - А вы, сэр? На чьей вы стороне?
Северус боялся этого вопроса. Боялся, потому что не знал, как на него ответить. Сказать, что он верен Лорду? Это лучший способ отдать в его руки этого ребенка. Сказать, что он на стороне Ордена Феникса? А что если Драко завтра решит, что прежние убеждения ему милее, так как они «проще»? Он не мог рисковать судьбой мальчика, но он не имел права рисковать своим положением при Лорде. Проклятье! Единственный ответ, который пришел ему в голову, был:
- Я на вашей стороне, Драко. Я на стороне слизеринцев. Всегда был и буду. Это я вам обещаю.
Казалось, Малфой был вполне удовлетворен ответом. Снейп не знал точно, какие выводы молодой человек сделал из его слов, но что бы ни случилось дальше, это будет не его – Северуса - вина. Не только его, если быть точным.
- Что-то еще? – поинтересовался он, видя нерешительность на лице своего студента. Это выражение абсолютно не шло его чертам!
- Знаете, - на этот раз голос Малфоя был вполне светским. Он откинулся на спинку кресла и говорил словно между прочим. – Мой отец сказал кое-что еще, пока был здесь.
- Правда? И что же? – Снейп сознательно скопировал его тон.
- Он все спрашивал, могу ли я попасть в кабинет директора и остаться там один. Он сказал, что я должен найти способ это сделать, что этого хочет Лорд. Вы не знаете, зачем ему это нужно?
- Нет, не могу сказать. Я ведь давно у него не был, - Снейп безразлично пожал плечами.
- Что ж, - Драко поднялся, собираясь уходить. Он слегка улыбнулся своему декану. – Возможно, он хочет, чтобы я что-то оттуда забрал, - сказал он тоном я-сдам-вам-эссе-не-позднее-пятницы. – Рад, что вы вернулись, - эта фраза прозвучала, словно логическое продолжение предыдущей. – Доброй ночи, профессор.
- Доброй ночи, мистер Малфой, - Снейп слегка кивнул ему и проводил взглядом до двери.
Только после этого он безжизненно осел в кресле. Разговор абсолютно вымотал его, забрав остатки сил. Он прикрыл глаза, снова и снова проигрывая в голове последние фразы Драко. Кабинет директора. Остаться одному. Забрать что-то. Что Темному Лорду может быть нужно в кабинете Дамблдора? Что Темному Лорду сейчас очень нужно? Почему он послал Долор забрать диадему из Подземелий, хотя там этот хоркрукс был вполне в безопасности? Почему он вообще вспомнил о хоркруксе? Может, он узнал, что Орден уничтожил остальные? Но что ему может быть нужно в кабинете, если последний хоркрукс – Нагини?
А что если это не Нагини? Дневник, кольцо, медальон Слизерина, чаша Хаффлпаффа, что-то от Гриффиндора или Равенкло и Нагини… Но если они ошибаются, и Нагини – не хоркрукс. Что, если ублюдку удалось сделать хоркруксами реликвии всех четырех Домов? Может ли меч Годрика быть хоркруксом? Мог ли Дамблдор это пропустить?
Все это были лишь вопросы и предположения, большинство из которых базировались на отчаянном желании Снейпа, чтобы Нагини не была хоркруксом, чтобы ему не пришлось ее убивать и умирать самому. Почему-то именно сейчас ему отчаянно хотелось жить. Впрочем, он прекрасно знал почему…
На его губах появилась улыбка, когда он подумал о Гриффиндорской Всезнайке. Но он позволил себе только пару минут фантазий, после чего решительно встал, не желая уснуть прямо в кресле, и направился к своим комнатам. Уже на пороге он неожиданно нервно рассмеялся, осознав иронию судьбы.
Грегори Мэндел отчаянно желал ему смерти, но своим арестом он, возможно, спас ему жизнь.
Глава 20. Начало конца.
Вот и продолжение. Без лишних слов сразу к делу...
____________________________________________________________
Гарри никогда не думал, что однажды испытает какие-то теплые чувства к слизеринцам, но вот уже второй день он чувствовал нечто, подозрительно похожее на сострадание. С тех пор, как был арестован их декан, студенты «змеиного» факультета выглядели весьма потерянными. Старшие курсы пока держались и сохраняли на лицах обычное презрительно-высокомерное выражение, но более молодые ученики были похожи на детей, потерявшихся в большом магазине. Впрочем, обладая определенным уровнем проницательности, можно было понять, что студенты шестого-седьмого курса не менее растеряны.
Это было не так уж удивительно, учитывая отношение профессора Снейпа к своему факультету. Профессор Синистра, которая была снова временно назначена исполнять обязанности декана, едва ли могла сравниться со Снейпом в преданности Слизерину. Но вместе с тем, Гарри и другие гриффиндорцы были несколько озадачены фактом, что слизеринцы могут испытывать подобные эмоции.
Конечно, студенты других факультетов не сразу заметили, что происходит. Возможно, это и не сразу началось. Во всяком случае, Гарри в первый день обратил внимание только на то, что практически все слизеринцы побывали в совятне. Очевидно, они писали письма своим родителям разной степени влиятельности с просьбами сделать что-то для их декана. По их поведению в последующие дни можно было догадаться, что родители либо не смогли, либо не захотели помочь. Это было более или менее очевидно сейчас, но Гарри заметил перемены лишь на третий день отсутствия зельевара.
Это произошло на уроке трансфигурации, когда Малфой, обычно столь умелый в этом предмете, никак не мог выполнить простейшую трансформацию. Он получил небольшой выговор от МакГонагал, которая, впрочем, не слишком давила и даже не сняла баллы, но практически никак не прореагировал на это. Гарри уже было хотел сказать что-нибудь ехидное (когда еще шанс представится?), но, увидев лицо блондина, моментально осекся. При всей своей обычной холодности и надменности, которые уже воспринимались как его нормальное выражение лица, он казался абсолютно больным. Было видно, что что-то очень сильно мучает его. Поттер не стал ничего говорить, только более внимательно посмотрел на других слизеринцев и… понял, что они испытывают нечто похожее, хотя Драко выглядел хуже всех.
Весь этот день Гарри наблюдал за студентами, которые так неожиданно были лишены опеки своего декана. К вечеру он понял, что не он один заметил их растерянность и даже некоторую беззащитность. Когда менее чуткие гриффиндорцы-второкурсники стали задирать слизеринских одногодок, Дин и Симус решительно вмешались, посоветовав младшим студентам заняться своими делами, вместо того, чтобы маяться дурью. Поттер не был уверен, что слизеринцы оценят все это, когда их декан вернется, но все же был рад, что его друзья поступили именно так.
По какой-то абсолютно непонятной причине он и сам чувствовал себя несколько потерянным. Он не мог не думать о судьбе столь ненавистного когда-то Мастера Зелий. Гарри убеждал себя, что его волнение связано больше с Гермионой, которая эти дни была абсолютно не в себе. Поттер часто видел глаза подруги покрасневшими, а она сама никак не могла сосредоточиться в классе. Гарри со странным чувством отметил, что ее состояние было немного похоже не состояние Драко.
Однако убедить себя, что причина его неожиданных переживаний кроется только в его беспокойстве за подругу, было весьма непросто. Прежде всего потому, что он прекрасно помнил, как вскочил на ноги, инстинктивно вытащив палочку, и чуть не бросился преграждать дорогу аврорам вместе со слизеринцами. Только рука Рона, схватившая его за предплечье, остановила Гарри. Наверное, это было к лучшему, поскольку подобное поведение Мальчика-который-выжил могло бы показаться очень странным слишком многим. Когда Снейп вернется, кто-то может вспомнить об этом, и тогда профессор будет скомпрометирован в определенных кругах. Хм, если он вернется…
Дамблдор прибыл в Хогвартс на следующий же день после ареста зельевара, и, насколько было известно Гарри, все это время пытался добиться освобождения Снейпа. Поначалу мальчику казалось, что для директора это не составит труда, но профессор все не возвращался, а Дамблдор почти не показывался в Главном Зале. Гарри не знал, что думать, чего ждать. Если бы кто-то год назад сказал ему, что он будет так озабочен судьбой Мастера Зелий, он рассмеялся бы шутнику в лицо, но сейчас… Он искренне был благодарен Снейпу за его уроки окклюменции в этом году, за то, что он научил его, как противостоять наваждению Зазеркалья. Может, он действительно повзрослел, как сказала Гермиона, но сейчас профессор не казался ему столь отвратительным и жестоким, как раньше. Или это сам Снейп изменился? Гарри не знал наверняка.
Поттер вздохнул и посмотрел на свою овсянку. За пятнадцать минут завтрака он только размазал кашу по тарелке, но не съел ни ложки. Гарри бросил взгляд на стол слизеринцев и насторожился. Те вели себя иначе, чем вчера: они переговаривались, ели с аппетитом, а некоторые даже улыбались. Значило ли это, что Снейп вернулся? Гриффиндорец взглянул на свою подругу, которая выглядела так, словно не спала всю ночь, и была, очевидно, все так же несчастна, как и вчера. Хм, если он вернулся, то Гермиона об этом еще не знает. Неужели Снейп мог быть настолько бессердечным, чтобы заставить ее волноваться лишние часы? С другой стороны, он едва ли мог ворваться в Гриффиндорскую башню среди ночи, чтобы сообщить девушке о своем возвращении. Может, его вообще еще только собираются освободить, а слизеринцы как-то об этом узнали?
Прежде, чем Гарри успел додумать эту мысль, перед ним возникла МакГонагал, которая сообщила своим обычным сдержанным тоном:
- Мистер Поттер, директор хочет видеть вас. Зайдите к нему после завтрака. Пароль – апельсиновый мармелад. Пусть мисс Грейнджер придет вместе с вами. Он хочет видеть также и ее.
Сказав это, она пошла к выходу, не дождавшись даже кивка от своего студента. Гарри переглянулся с Гермионой и пожал плечами. Он заметил огонек надежды, зажегшийся в глазах подруги, и поспешно отвел взгляд.
Уже десять минут спустя, так ничего и не съев, они оба стояли у горгульи. Услышав пароль, та послушно отпрыгнула в сторону. Лестница подняла их наверх к двери кабинета, которая открылась прежде, чем кто-нибудь из них успел постучать. Гриффиндорцы шагнули внутрь.
***
Как и обещал директору, Снейп направился к нему сразу, как проснулся. Его разумная часть осознавала, что после четырехдневной голодовки ему стоит съесть хотя бы легкий завтрак, если он не хочет свалиться посреди занятия, но у него не было ни малейшего желания идти в Главный Зал, и он был уверен, что и в собственных апартаментах ему кусок в горло не полезет. Слишком много кошек одновременно скребли у него на душе. Сейчас все его вчерашние домыслы казались абсурдными. Дамблдор слишком давно искал хоркруксы, это он вычислил принципы, которыми руководствовался Темный Лорд, создавая их. Если бы меч Гриффиндора был хоркруксом, он бы уже знал об этом. И потом, как мог этот ублюдок добраться до меча? Глупо. Очень-очень глупо.
«Ты стал такой размазней, Северус, - насмешливо произнес внутренний голос. – Стал верить в любовь, в дружбу, в признательность, в счастливый конец. Стал врать самому себе и верить в эту ложь. Это отвратительно! Подбери слюни, Сопливиус! Нагини твоя цель. Делай, что должен. Зачем ты пытаешься выжить?»
Проклятье, у него было столько причин, чтобы жить! У него была Гермиона (хотя смешно думать, что Дамблдор будет покровительствовать этим отношениям теперь). У него был его факультет, который отчаянно в нем нуждался. Были незаконченные разработки, недописанные статьи, недочитанные книги… Был Люпин, в конце концов, которой каждый месяц должен был принимать его зелье. Да он просто хотел жить! Хотел увидеть, чем все закончится. Хотел знать, как проклятый Поттер избавится от змеиного ублюдка.
Все эти мысли роились в его голове с самого пробуждения. Когда Северус понял, что бессмысленно ходит по своим комнатам взад-вперед, оттягивая момент, когда он предстанет перед Дамблдором, он тихо выругался на себя, стремительно приблизился к камину и, бросив в него дымолетного порошка, отрывисто произнес: «Кабинет директора».
- Северус! – казалось, Дамблдор не ожидал увидеть его так рано.
«Ну да, конечно, - усмехнулся про себя Снейп. – Если он не ждал меня так рано, то что он вообще здесь делает?»
- Директор, - зельевар слегка наклонил голову в знак приветствия. Он старательно держал на лице маску холодного безразличия, но не мог заставить себя смотреть старому волшебнику в глаза.
- Чаю, Северус?
«Будь ты проклят, Альбус! Зачем ты так со мной? Зачем делаешь вид, что ничего не изменилось?» - Северус медленно опустился в кресло, отрицательно качая головой. Простой вопрос директора разрушил всю ту защиту, которую он старательно возводил все утро. Это было словно напоминание о том, что он потерял. Стало как-то тоскливо и одиноко. Снейп и не подозревал раньше, сколько для него значит мнение директора и его расположение.
- Как ты себя чувствуешь? – голос старика был мягким и заботливым, совсем как раньше, когда Северусу приходилось возвращаться со встреч с Волдемортом, на которых тот был не в духе. Зельевар до боли стиснул зубы.
- Достаточно хорошо, чтобы еще раз предстать перед Темным Лордом, - его голос был тихим и хриплым. – Не волнуйтесь, я все еще в состоянии справиться с Нагини. Я вас не подведу.
Дамблдор вздохнул.
- Я так и думал, - пробормотал он. – Ты сердишься на меня.
Снейп был так удивлен этой фразой, что посмотрел в лицо директора. Но он не смог долго выдерживать взгляд мудрых голубых глаз.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - резко сказал Мастер Зелий, поворачивая голову в сторону окна.
- В нашу последнюю встречу я был… слишком суров к тебе. Я осудил тебя, хотя не имел на это право. Я прошу прощения, - голос волшебника был спокойным, серьезным и таким правдивым, что у Снейпа моментально родилась безумная надежда, которую он жестоко задушил.
- Директор, вам совсем не обязательно создавать иллюзию прежнего расположения. Вы прекрасно знаете, что я обязан вам слишком многим. И даже теперь, когда вы презираете меня, как и все остальные, я не собираюсь отступать и отказываться от своих обязательств. Я уже сказал, что убью Нагини, и я это сделаю, - все это Северус выпалил на одном дыхании, его интонации были несколько жестче, чем он обычно себе позволял. Он пытался спровоцировать Альбуса на более искренний тон. Он знал, что то холодное презрение, с которым Дамблдор обращался к нему в прошлый раз, будет весьма болезненным, но наигранное расположение было еще тяжелей.
- Я не создаю никаких иллюзий, мой мальчик, - мягко сказал директор. – Я говорю, что думаю. Когда ты рассказал мне о том ребенке, я разозлился. Я всего лишь человек и тоже могу поддаться чувствам в какой-то момент. Я и сейчас не оправдываю того, что ты сделал. Вот только судить тебя за это не могу. Ты сам себе самый суровый судья. Я уверен, что сейчас ты осознаешь чудовищность этого поступка. Но тогда ты был молод и напуган. Я могу понять твой страх того, что Волдеморт мог обрести над тобой еще большую власть, чем у него уже была. И ты ведь не сам дал ей это зелье…
- Я его создал. Сварил. И дал приказ эльфам, - очень отчетливо произнес зельевар. – Не пытайтесь представить это так, будто не я убил ребенка Долор. Я сделал это осознанно. Я не рассчитал последствий, но это целиком и полностью моя вина. И вы правы: я сам принял это решение, а не исполнял приказ, - его голос неожиданно сорвался. – Я не хотел этого ребенка, и я не мог позволить ему родиться, - громким шепотом зло закончил он, внимательно разглядывая свои пальцы.
- Что ж, - печально пробормотал директор, но Снейпу показалось, что голос его наполнен сочувствием… к нему? – Не мне тебя судить, я могу повторять тебе это снова и снова. В конце концов, из нас двоих ты лучше знаешь, как страдает нежеланный ребенок, все-таки появившийся на свет, - тихо закончил он.
Это было уже слишком. От острой боли в груди Северус сгорбился, его руки сжались в кулаки. Зачем он это делает с ним?
- Зачем вы делаете это со мной, Альбус? – повторил он вслух. – Мне не нужно ваше ложное прощение и отпущение грехов!
Дамблдор покивал головой, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями.
- Я предполагал, что ты мне не поверишь, - он устало улыбнулся. – Поэтому…
Мягкий жест в сторону двери, которая послушно распахнулась, - и в комнату вошли озадаченные гриффиндорцы. Чертов Поттер и Гермиона. О, Мерлин, Гермиона! Она выглядела просто ужасно: бледная кожа, синяки под глазами, растрепанные больше чем обычно волосы… И такие уставшие глаза. Сердце зельевара болезненно сжалось от осознания, что все это из-за него.
А потом к нему пришло осознание всего остального.
- Альбус?.. – на этот раз на лице профессора не было и следа холодности или безразличности. Он не закончил вопрос, но директор слегка кивнул. Слова здесь были просто ни к чему. Если бы директор продолжал считать его чудовищем, он никогда не пригласил бы сюда Гермиону. Он никогда бы больше не позволил ему приблизиться к девушке! Но она была здесь, а это значило больше, чем все слова о прощении.
Северус поднялся на ноги, неотрывно глядя на свою студентку, которая нерешительно переминалась с ноги на ногу, не зная, что ей делать, и кусала губу от нетерпения. Ее глаза сияли. Снейп бросил быстрый взгляд на Поттера. Когда тот деликатно отошел в сторону, пряча улыбку, и отвернулся к окну, зельевар шагнул к девушке и обнял ее. На какое-то мгновение ему показалось, что ее ноги подкосились и она сейчас упадет, но гриффиндорка устояла.
- Ты здесь, - прошептала она более чем очевидный факт, пряча лицо в складках его мантии. – Я так боялась за тебя. Думала, они никогда тебя не отпустят.
- Все в порядке, я здесь, - прошептал он в ответ, гладя ее по голове. – Я здесь, - повторил он, потому что не знал, что еще сказать. Вся ситуация была довольно смущающей. Он не привык вести себя подобным образом в присутствии посторонних. Но она так нуждалась в нем, это было видно невооруженным глазом, что он не смел ее оттолкнуть. Она уже достаточно страдала из-за него.
Возможно почувствовав его смущение, Гермиона отстранилась первой. Она улыбнулась и легонько коснулась его губ, после чего отошла в сторону. Снейп был очень благодарен ей за подобную чуткость.
- Кхм, значит, вам, профессор Дамблдор, удалось повлиять на Министерство? – поинтересовался Гарри, чтобы как-то завязать разговор.
- В том-то все и дело, что в Министерстве ничего не знали об аресте профессора Снейпа, - сообщил директор. – Мэндел получил ордер на арест каким-то обходным путем.
- Что ж, это многое объясняет, - Снейп слегка изогнул бровь. – Поэтому не было ни проклятий, ни зелий. Незаконный арест в отношении бывшего Пожирателя – это всего лишь небольшое нарушение, которое легко замять. Применение Непростительных и запрещенных зелий в отношении профессора Хогвартса без соответствующего разрешения от Министерства – это должностное преступление, - он снова опустился в кресло, в котором сидел до этого.
- Но зачем Мэндел вообще все это затеял? – воскликнула Гермиона, которая по приглашению директора заняла маленький диванчик у окна.
- Давнее желание отомстить, - ответил Дамблдор, поскольку Снейп в этот момент был слишком занят разглядыванием собственных ногтей.
- Отомстить? – переспросила девушка. – Но за что он мстил, если готов был рискнуть собственной карьерой?
- О, во имя Мерлина! Гермиона, порой я не понимаю, почему тебя считают лучшей студенткой Хогвартса! – раздраженно прошипел зельевар, метнув на нее рассерженный взгляд. – Я что, похож на человека с кристально чистой биографией, которого и ненавидеть-то не за что?
- Простите, - девушка смутилась и отвела взгляд в сторону.
- Поверь мне, ты не хочешь этого знать, - уже мягче произнес Снейп, сожалея о своей вспышке. – Всегда будет кто-то, кому я причинил боль, даже если Визенгамот меня оправдал. Кто-то всегда будет хотеть мне отомстить.
- Но сейчас ведь все иначе, - несчастным голосом произнесла Гермиона. – Столько лет прошло. Разве всего, что ты сделал после, недостаточно, чтобы…
- Нет, - бесцеремонно перебил Северус. – Недостаточно. Пока… - задумчиво добавил он, взглянув на директора.
- Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, - кивнул Дамблдор, давая понять, что услышал непроизнесенные слова. – Мы должны найти другой способ добраться до Нагини.
- Другого способа нет, и вы это знаете, Альбус, - твердо заявил Снейп, не обращая внимания на горестный вздох Гермионы.
- Думаю, нам надо просто найти способ быстро вытащить профессора оттуда, - предложил Гарри. – Как насчет Тропы Зазеркалья?
- Разве я похож на сумасшедшего? – зельевар презрительно фыркнул. – Я добровольно не полезу в Зазеркалье.
- О, но для меня вы сочли его подходящим? – поразился мальчик.
- Вы даже представить себе не можете, Поттер, что Зазеркалье может сделать с человеком вроде меня, учитывая, что я знаю о нем достаточно, чтобы испытывать разумные опасения, - Снейп усмехнулся. – Тропа Зазеркалья подходила вам из-за вашего невежества. Вы настолько не опасались ее, что смогли позволить себе задуматься, идя по ней. Очевидно, иногда в незнании сила, - он одарил гриффиндорца одним из своих насмешливо-уничижительных взглядов, которому, почему-то очень не хватало искренности.
- Хорошо, не Тропа Зазеркалья, но тогда портключ. Или еще что-то. Я так понимаю, что аппарация может не сработать, но должен же быть способ, - упрямо произнес Гарри.
- Поттер, с каких пор моя жизнь стала вашей основной заботой? – саркастично поинтересовался Северус, выгибая бровь.
- Я думал, мы давно с вами выяснили, что вашей смерти я не хочу, - в тон ему ответил парень, словно зеркало повторяя движение брови.
«Интересно, у кого он этому научился?» - подумал Снейп, в то время как директор и Гермиона обменялись улыбками.
- Скажите, профессор Дамблдор, вы уверены, что Нагини вообще хоркрукс? – с надеждой спросила девушка.
- Это вполне логично предположить, но абсолютной уверенности у меня нет, потому что нет ни одного доказательства, - директор развел руками. – Других предположений тоже нет, поэтому… - он повторил жест, словно не знал, что еще можно об этом сказать.
Северус сразу вспомнил свой ночной разговор с Драко и предположения, посетившие его после. Он не знал, стоит ли вообще говорить об этом, поскольку ему самому все его догадки сейчас казались безосновательными. Но все же, все же… Что если он что-то упускает? Что если Дамблдор ошибается? Он должен, по крайней мере, поделиться информацией.
- Альбус, - сказал он и запнулся.
- Да? – директор вопросительно посмотрел на него.
- Вы уверены, что последним хоркруксом не может быть реликвия Гриффиндора? – Северусу не понравилась та хрипота и неуверенность, которые были в его голосе, когда он задал этот вопрос.
- Я уже говорил Гарри, но могу повторить: единственная реликвия Гриффиндора – его меч – не хоркрукс. Я проверял. Почему ты вдруг спросил? – испытующий взгляд поверх очков-полумесяцев заставил Снейпа неуютно заерзать в кресле, но потом он все-таки объяснил.
- Драко Малфой вчера сказал мне, что Люциус требовал от него найти способ проникнуть в ваш кабинет. Он предполагает, что отец хочет что-то похитить отсюда, - зельевар почувствовал, как оба гриффиндорца придвинулись ближе, словно не желая пропустить ни единого слова. – Долор была в Подземельях, чтобы забрать оттуда диадему. Может, Волдеморт понял, что мы уничтожаем хоркруксы, и решил держать их поближе к себе?
- Даже если так, то он не мог бы превратить в хоркрукс меч Гриффиндора, - возразил директор. – А если бы и смог, то зачем оставлять его здесь, прямо под носом у Ордена?
- Это как раз легко объяснить, - вмешалась Гермиона. – Это как в том рассказе, не помню, кто автор. Там речь шла об очень важном письме, которое спрятали на самом видном месте, поэтому никто не смог его найти.
Гарри хмыкнул, а оба старших волшебника непонимающе уставились на нее. Девушка немного смутилась.
- Я хочу сказать, что некоторые вещи, которые предполагается прятать в самых глубоких подземельях, иногда проще спрятать там, где никому никогда не придет в голову их искать.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |