Члены цеха созывались на цеховые собрания, имевшие властные и судебные полномочия по поводу внутренних дел; участвовали в коллективных праздничных пирушках (куда не допускались подмастерья и

Члены цеха созывались на цеховые собрания, имевшие властные и судебные полномочия по поводу внутренних дел; участвовали в коллективных праздничных пирушках (куда не допускались подмастерья и ученики), помогали обедневшим коллегам в случае их болезни или, например, свадьбы дочерей. Цеховые уставы декларировали равенство всех мастеров (цеховой эгалитаризм) и монополию цеха на производство определенного вида товаров. Старейшины следили за ассортиментом, качеством и количеством производимого членами цеха товара - с тем, чтобы не страдала репутация цеха на местных рынках и больших ярмарках, но также и потому, чтобы отдельные мастера, обзаведясь большим числом подмастерьев или учеников, не поднимались над общей массой цехового братства. Они же принимали экзамены у учеников и разбирали дела между мастерами и подмастерьями. Претендент на членство в цехе должен был иметь свидетельства о своем профессиональном мастерстве и благонадежной репутации, обладать имуществом, достаточным для того, чтобы открыть свою мастерскую, и хорошенько угостить членов цеха. Значительно легче было пройти в мастера детям и родственникам членов цеха.

Уже в XIII столетии в больших городах были сотни ремесленных цехов. Но к XIVвеку городские цехи настолько замыкаются, что попасть в них могли только родственники мастеров. Остальные ремесленники данной профессии были в приниженном положении. Это привело к тому, что обычные подмастерья, теряя надежду стать мастерами, создавали при своих цехах собственные союзы - корпорации подмастерьев, и их было немало. В мелких городках, где ремесленники одной специальности исчислялись единицами, они создавали один общий цех, на значке которого соседствовали те же сапоги, ножницы и прочие символы разных ремесел; в остальном же все было «как у людей». Но в принципе процесс складывания, оформления и замыкания новых цехов продолжался даже на рубеже раннего Нового времени, например в XVI веке.

Свои союзы или братства, которые обычно называли гильдиями, создавали и торговцы. Они объединялись по принципу объекта торговли (например, торговцы-суконщики или виноторговцы), направления своих торговых маршрутов (например, торгующие на Руси или на Ближнем Востоке), по степени состоятельности (крупные купцы-оптовики, мелкие торговцы, торговцы вразнос и так далее). Гильдейские братства также имели свои уставы и свои формы организации, сходные с теми, которые были в ремесленных цехах. А купцы-оптовики, занятые в большой, обычно дальней торговле, связанной с морскими путешествиями, записывали в свои уставы обязательство помогать тем собратьям, которые станут жертвами кораблекрушения или пиратов.

И такие же или сходные формы и свои уставы имели объединения лекарей и аптекарей, нотариусов, художников и строителей (отдельно - каменщиков и плотников), носильщиков и извозчиков, лодочников-перевозчиков и рыбаков. В свои братства, со своими уставами объединялись в городах также воры, нищие и проститутки - с той, однако, разницей, что их уставы никто не утверждал, значков они не имели и в процессиях не участвовали.

В XV, особенно в XVI-XVIIвеках создаются уже целые купеческие компании, в том числе привилегированные, то есть имевшие исключительные, монопольные права на торговлю в стране известным товаром или в известном месте. Такие компании, как лондонская богатейшая Ост-Индская компания, имевшая монополию на торговлю с Индией, принадлежали к числу так называемых «ливрейных», их члены-учредители могли носить ливрею наподобие дворян; да они и становились в большинстве случаев дворянами, покупая себе звания и роднясь с представителями знатных родов, промотавших свои состояния. Богатейшие привилегированные компании купцов и банкиров Генуи, Венеции и некоторых других итальянских городов имели в основе замкнутые семейные кланы - Барди, Фрискобальдини и другие, которые обрастали компаньонами со стороны, многочисленными служащими, имели свои филиалы-фактории по всей Западной Европе и ссужали деньгами иностранных монархов - взамен новых привилегий.

По своей структуре городские общности могли быть простыми и сложными. Если обычный цех объединял, к примеру, изготовителей карет, или мечей, или шляп, то знаменитый цех суконщиков «Лана» (во Флоренции) объединял более двадцати подчиненных ему цехов. Собственно суконщики были торговцами, и очень богатыми. Но они держали в руках производство сукон, процесс которого разбивается на десятков отдельных операций (от мытья и чесания шерсти-сырца, ее прядения - до окраски готовых тканей и их окончательной обработки, так называемой «аппретуры»). Корпорация «Лана», дом собраний которой и сегодня украшает центральную площадь Флоренции, торговала сукнами по всей Западной Европе, поэтому каждая из операций их изготовления требовала десятки рук. И по каждой из операций существовал свой цех. Эти цехи автономии не имели, они не были корпорациями, их члены были практически наемными работниками «Ланы». Однажды бедные чесальщики шерсти, чомпи, из-за тяжелых условий труда и низкой оплаты подняли во Флоренции знаменитое восстание (XIV век), которое было подавлено - и все осталось по-прежнему. Подобными структурами обладали цехи производителей льна, процесс производства которого также распадался на ряд самостоятельных операций.

Примером сложной корпорации иного рода служат, например, университеты, которые начиная с XII столетия располагались в городах Западной Европы. Так, университеты Болоньи или Парижа не были замкнутыми корпорациями, но имели свои уставы и привилегии, выводящие их из власти и компетенции городского права. Однако внутри университета существовала замкнутая корпорация профессоров и ряд студенческих землячеств, также со своими уставами и ограничениями. При университетах группировались цехи, создающие книги, главным образом пособия, необходимые студентам (или школярам, как их часто называли в то время). Прежде чем попасть в университетскую библиотеку, книги проходили путь от переписчиков до переплетчиков. Подарочная книга от писцов переходила к иллюминаторам разной специализации - художникам, которые разрисовывали заглавные буквы и делали иллюстрации, а от переплетчиков - к ювелирам, которые украшали переплет. Все эти специалисты были организованы в цехи, которые - кроме ювелиров - зависели и от университета, и от города.

В дворянской среде складывались свои корпорации. Чаще всего это были боевые союзы, братства по оружию, которые играли большую роль в формировании рыцарства. Среди воинских общностей - дружины государей, боевые братства молодых (иногда они возникали и среди молодых бюргеров, особенно иностранцев в чужом городе), «божьи воины» (предшественники еретиков и революционеров - таборитов в Чехии). Особенно замкнутый и формальный характер приобрели духовно-рыцарские ордена, которые возникли во время крестовых походов на Восток для освобождения от мусульман Гроба Господня, начавшихся в конце ХI века; ордена храмовников, госпитальеров, иоаннитов и другие нередко фигурируют в художественной литературе. Все они имели закрытый характер, свои уставы, строгие условия приема и поведения (в частности, их члены давали обет безбрачия), свое значительное имущество, в том числе земельные владения с крестьянами, особую форму одежды и знамена.

Существовали и духовные общности мирян, которые иногда назывались гильдиями и возникали во имя культа определенного святого или по какому-либо обету: например, гильдия Св. Гертруды в Стокгольме или широко известные масоны). Это были очень закрытые организации, которые, подобно духовно-рыцарским орденам, включали людей разного социального статуса, но обязательно входивших в элиту своего круга или сословия. Например, та же гильдия Св. Гертруды объединяла, помимо нескольких клириков, избранных столичных бюргеров (мэр, советники, кораблевладельцы, богатые купцы) и ряд дворян, особенно обладавших владениями в прилегающей области. Такого рода социально смешанные гильдии давали возможность представителям более низкого сословия или слоя составить полезные для карьеры знакомства и войти в более высокий слой, то есть повысить свой престиж и статус. Поэтому членства в такой гильдии добивались столь же упорно, как в более поздние времена - членства в одном из закрытых, элитарных клубов.

Некоторые общности не имели ни уставов, ни формальной организации, но тем не менее составляли корпорацию, войти в которую было очень трудно. Самый яркий пример такого рода - придворное окружение короля, принца, герцога. Нередко в их окружении наряду с преобладающей там светской и духовной элитой были люди не самого высокого звания, но остроумные, красивые, хорошие танцоры и музыканты, художники, вообще - люди, одаренные умением развлечь общество, украсить его праздники и повседневность, создать лестную репутацию двору.

Особый тип корпорации подчас возникал на базе какого-либо государственного учреждения, например французского парламента (уже говорилось выше, что это был высший судебный орган средневековой Франции). Попасть в это учреждение могли почти исключительно юристы очень высокой квалификации, высокообразованные, обычно из семьи с безупречной репутацией и не всегда особенно богатые; члены парламента могли создать себе состояние на этой службе, но злоупотребления карались очень жестко.

Видимо, излишне напоминать, что замкнутыми корпорациями были монастыри. Нередко их история начиналась с неформальной малой группы монахов, например из нищенствующих орденов - францисканцев или цистерцианцев, которые давали обет жить своим трудом и подаянием. Постепенно, однако, группа расширялась, обретала запретное имущество, и дело вершило построение монастыря, с церковью, трапезной, кельями монахов, погребами, складами, поварнями и огородами целебных трав, и все это - внутри могучих стен.

Очевидно, что средневековые корпорации, при всем многообразии своих форм, имели существенные сходные черты. Почти все они обладали известной общей собственностью, от недвижимости до привилегий и профессиональных знаний. Имели свою казну. Нередко все имущество или часть его завещалась собрату по общности либо корпорации в целом. Собратья оказывали друг другу содействие как в делах, так и (прежде всего) в случае разорения, болезни, сиротства, смерти кормильца. Не только сельская, соседская община, но и городской цех или гильдия, и духовные братства включали семейные группы и приветствовали наследование членства сородичами, вплоть до полного «замыкания» корпорации. Семейные связи широко использовались для закрепления в общностях и статусах, для продвижения в высшие слои и группы. Этот феномен - складывание кланов в корпорациях разного толка - исследован достаточно скрупулезно на примере университетской и чиновной среды, городских советов, цехов, гильдий и торговых компаний.

Корпорация выступала как охранительная организация, гибкая форма которой позволяла ей сочетать защиту профессиональных, духовных, правовых интересов человека того времени. В такой корпорации можно видеть особый образ или стиль жизни внутри эпохи. Его характерной чертой была групповая солидарность, которая опиралась на совместные интересы, деятельность и собственность и закреплялась через право и ритуалы.

Право корпорации - общинное, цеховое, гильдейское и так далее - являлось частным случаем общего средневекового права. Оно выступало в виде устного соглашения, обычая или письменного устава - регламента, составленного членами общества, но утвержденного властями. Право регулировало, а зачастую жестко регламентировало все стороны жизнедеятельности корпорации, внутренних отношений в ней и отношений с внешним миром, вплоть до поведения собратьев в своем кругу, за общим столом и на улице. Оно поддерживало и закрепляло общественно необходимый синтез свободы и обязательности, меры ответственности членов сообщества.

Очень важно, что подавляющее большинство корпораций строилось в принципе на автономных и демократических началах. Они создавались путем договора между учредителями или инициаторами, управлялись общим собранием своих членов и имели выборных ответственных лиц. Заложенные в принципах общинности, в том числе корпорации, автономность и демократизм были противовесом средневековой монархической государственности и феодально-сеньориальному единоначалию. Не случайно общности в виде тайных, закрытых поначалу партий служили ядром многих освободительных мятежей эпохи - от пассивного сопротивления росту эксплуатации со стороны господ и государства до еретических движений, коммунальной борьбы городов за свои права и широких крестьянских восстаний.

Трудно переоценить в жизни средневековых корпораций такие явления, как ритуалы и традиции. Среди главных ритуалов - введение в организацию и такие совместные действа, как трапеза-пирушка по разным поводам[2] или похороны собрата. Для совместного отправления религиозных служб и праздников приобретали собственные алтари, часовни и даже церкви. Большинство корпораций носило имя святого патрона, день которого отмечался особо. Кроме того, многие общности совместно проводили праздничные шествия, образовывали единую воинскую единицу и так далее.

Стабильные корпорации имели свои гербы или изображения символов ремесла, знамена или значки, подчас свою форму одежды, даже свой жаргон. Ритуалы и традиции завораживали человека, закрепляли его в особом кругу. Это были социальные знаки, указывающие на статус человека и обязывающие окружающих относиться к нему соответствующим образом. Но и сам человек был обязан вести себя в соответствии с этим статусом, с принятой в его организации групповой моралью. Так создавался нормативный образ своей общности и «своего брата» - в противовес стереотипу другой общности и чужака. При этом этические нормы общности нередко не действовали за ее пределами. Великодушный рыцарь мог ограбить проезжего торговца, а преданный собрат и честный компаньон во внешнем мире нередко проявлял себя как обманщик и насильник. Это была избирательная мораль.

Но вместе с тем в Средние века корпорации сплошь и рядом служили средством интеграции чужаков: будь то переселенцы, представители иных этносов или слоев. Вопрос состоял лишь во включении лица в соответствующую корпорацию.

Несомненно, что средневековые корпорации были школой общественной жизни: трудовых навыков, этикета, правового воспитания, навыков самодеятельности и демократизма. Общности были школой норм и, что еще важнее, мотивов нравственного поведения, особенно чувства долга и взаимопомощи. Они играли огромную роль в развитии гражданских свойств личности, ее способности сочетать личные и общественные интересы в те века, которые мало знающие их люди называют «темными».

Конечно, группа - будь то корпорация с жестким уставом или придворная общность без всякого писаного устава - ограничивала возможности самовыражения индивида. Но групповое давление отнюдь не означало полного растворения личности в группе. Ведь каждая общность была в конечном счете средством использования социальных позиций для достижения личных целей, что повышало результативность индивидуальной деятельности и достоинство индивида. Кроме того, общности, даже самые замкнутые корпорации, были все же подвижными в том смысле, что они изменялись по мере изменения условий. Наконец, каждый человек обычно входил в несколько разных по характеру и степени замкнутости общностей. Он был, скажем, членом дружины герцога и его придворным, членом рыцарского братства. Или он был бюргером, домовладельцем и главой семейства, сапожником и членом сапожного цеха, членом соседского уличного сообщества, воинского городского подразделения, иногда еще и членом городского совета или старостой церковного прихода. Эта множественность ролей расширяла возможности самовыражения личности, повышала ее самоуважение, что было особенно важно для человека простого труда.

Не случайно в XIII столетии появляется поэма о Петре-пахаре, а в XIV столетии бюргеры и, в ряде стран, также верхушка крестьянства входят в возникающие повсюду сословно-представительные учреждения - парламенты. И не случайно именно в Средние века, в самую «классическую» пору эпохи - с XII века (в Италии), начался подъем индивидуализма, который стал одной из основ социальной психологии Возрождения, с конца XV столетия охватившего всю Западную Европу.

Дата добавления: 2015-10-21