Исторические особенности формирования и деятельности диаспорных институтов в Сибири (XIX – начало XX в.)Феномен диаспоры привлекает внимание растущего числа ученых, политиков и чиновников. Знаковым

И.В. Нам

Исторические особенности формирования и деятельности диаспорных институтов в Сибири (XIX – начало XX в.)Феномен диаспоры привлекает внимание растущего числа ученых, политиков и чиновников. Знаковым является издание с 1999 г. журнала «Диаспоры», на страницах которого находят широкое обсуждение теоретические и прикладные аспекты изучения проблемы. Признается несостоятельность господствовавшего прежде скептицизма в отношении будущего этнических групп и диаспор, которые, как оказалось, гораздо глубже включены в социальные структуры локального, регионального и транснационального уровней, чем можно было ожидать. «Доминировавшая еще до недавнего времени форма раздельно-компактного проживания социокультурных обществ меняется на дисперсную («диаспорную») организацию человеческих сообществ», складывается «новая картина мира, связанная с превращением планеты в единый социокультурный организм».

Диаспоры образуются, как правило, в результате дробления этносов в условиях социальных катаклизмов на их исторической родине: войн, революций, религиозных преследований, голода, этнических конфликтов, распада многонациональных государств, неблагоприятной экономической ситуации, других событий, создающих угрозу жизни, имущества, коллективным и индивидуальным правам представителей той или иной этнической или конфессиональной группы.

Всякая диаспора – это пространственная сеть, предполагающая наличие не одного, а многих очагов расселения частей того или иного этноса в инородной среде вне территории своего происхождения, зачастую в разных государствах. К типологическим характеристикам диаспоры относят сохранение этнического самосознания, наличие ментальной обоюдной связи диаспоры и материнского этноса даже в случае утраты его языка и религии, незавершенность интеграции в инородной социально-политической и культурной среде нового ареала обитания, наличие собственной «ниши» в экономике страны-реципиента и специфической социально-профессиональной структуры; присутствие «национальной идеи», иногда связанной с возвращением на историческую родину или с желанием ее воссоздать; либо с сохранением или созданием национального самоуправления (автономии). Поддержание и воспроизводство диаспоры осуществляется через сложное взаимодействие социальных институтов и явлений, основным элементом которых чаще всего служат религиозные общины, стимулирующие деятельность национальных школ, культурных организаций, средств массовой информации и т. п. Таким образом, понятием «диаспора» обозначается часть этноса, проживающая вне исторической родины, сохраняющая представление о единстве происхождения и стремящаяся сохранить идентичность и этнокультурные характеристики, отличающие ее от принимающего общества, создавая с этой целью национальные институты – церковь, школу, различные организации (культурно просветительные, благотворительные, спортивные, военные, кооперативные) и, как их завершение, органы национального самоуправления и автономии. Диаспоры можно рассматривать, во-первых, «как особый исторический феномен, возникавший чаще всего вследствие различных катаклизмов»; во-вторых, «как результат сознательного выбора образа жизни – в рамках индивидуально - экзистенциального проектирования жизни или какого-то социального проекта».

Феномен диаспоры предполагает ее понимание не как некоего статичного, раз и навсегда данного состояния, а как растянутый во времени процесс, «процесс развития от «еще недиаспоры» через «собственно диаспору» к «уже недиаспоре, причем различных типов…». В развитии диаспоры различают несколько стадий: выживания, образования и структурирования общины, зрелости и упадка. По нашему мнению, этот процесс может пройти все эти стадии, но может быть прерван в результате неблагоприятных социально - экономических или политических обстоятельств, например государственной политики.

Актуализация феномена диаспоры требует его изучения в историческом времени и пространстве. Особый интерес представляют восточные районы России, ставшие в последней четверти XIX – начале XX в. территорией миграционных процессов как добровольного (переселенческое движение, трудовая миграция, иммиграция), так и принудительного характера (административная, политическая и уголовная ссылка, эвакуация населения, депортации и беженство в годы Первой мировой войны). В результате здесь сформировались многочисленные группы мигрантов (украинцев, поляков, евреев, немцев, латышей, эстонцев, корейцев и др.) На их долю приходилось, в частности, около 19% сельского населения Алтайской и Томской губерний. Из них около 11% составляли украинцы, около 3% – белорусы, чуть меньше 1% – мордва и поляки, 0,6% – немцы, 0,4% – латыши, 0,2% – эстонцы. Среди сельского населения Омского уезда Акмолинской области процент национальных меньшинств был еще выше: украинцы – свыше 40%, немцы – 6,6%, поляки – 0,8%, в то время как русские составляли здесь лишь около 30% населения.

Для мигрантских этнических групп в Сибири было характерно преимущественно распыленное, дисперсное размещение в иноэтничной среде. Но сложились и относительно компактные анклавы, к примеру, в Омском уезде Акмолинской области (немцы и украинцы), в Барнаульском уезде Томской губернии (также немцы и украинцы), на Дальнем Востоке (украинцы и корейцы).

Значительную долю составляли этнические меньшинства в городах Сибири. Так, национальный состав населения Омска выглядел следующим образом: русские – 75,4%, украинцы – 9,2%, поляки – 3,5%, татары – 3,1%, евреи – 2,7%, немцы – 2,4%4. Примерно таким же был национальный состав других крупных городов Сибири. Попав в иноэтничную среду, национальные меньшинства втягивались в новые хозяйственные и культурные связи. Это делало неизбежным либо их постепенную ассимиляцию, либо аккультурацию, сопровождавшуюся потерей большего или меньшего числа этнообразующих признаков, и формирование комплекса диаспоральности, т. е. приобретение новых качеств и свойств – умение найти свое особое место, свою нишу в системе разделения труда и социальных ролей, особые культурные и психологические характеристики, специфическая ментальность, отличавшаяся как от иноэтнического массива, в который волею судьбы мигранты оказались включены, так и от того этнического материка, от которого они откололись.

Необходимыми элементами диаспоризации мигрантских сообществ являлось создание институтов, способных обеспечить им успешную и безболезненную адаптацию к новым условиям проживания без утраты конфессиональной и этнической идентичности.

1. Конфессиональные институты. До конца XIX в. жизнедеятельность мигрантских этнических сообществ в Сибири концентрировалась преимущественно вокруг конфессиональных институтов (синагоги, костелы, кирхи), не ограничиваясь, однако, чисто религиозными интересами, ибо включала и такую форму, как благо-творительность. В крупных городах и административных центрах Сибири открывались церкви практически всех традиционных для России религиозных конфессий. К примеру, в Омске для лютеран действовала евангелическо-лютеранская кирха, построенная в 1792 г. В 1862 г. на средства ссыльных поляков был выстроен римскокатолический костел. Для лиц иудейского вероисповедания имелись две синагоги

2. Костелы, кирхи, синагоги, молельные дома были не только центрами религиозной жизни, это были и социальные институты, выполнявшие интегрирующую функцию в диаспоре.Признаки еврейской общинной жизни обнаруживаются уже в первой трети XIX в. В 1813 г. в Тобольске имелось организованное погребальное братство (хевре-кадиша), имевшее пинкос (книгу записей), а в 1818 г. местная община выстроила молельню. В Каинске в это время евреи имели молельню и кладбище.

3. В Томске ссыльные евреи в середине 1830-х гг. ходатайствовали об устройстве еврейской молитвенной школы. Для нее было приобретено здание, но в связи с приостановлением в 1837 г. переселения евреев в Сибирь, разрешение на ее открытие не было получено

4. Но к 1866 г. в Томске имелись уже две еврейские молитвенные школы. Одна располагалась по Магистратской улице, вторая – Каминерская – по Подгорному переулку, получив название по имени каинского купца 2-й гильдии М.Г. Каминера, исходатайствовавшего в 1859 г. разрешение на ее устройство в Томске. Третья синагога, возникшая первоначально как военная молитвенная школа на средства местной общины из числа отставных нижних чинов из бывших кантонистов, получила название Солдатской. В 1902 г. вместо деревянного здания синагоги по Магистратской улице была возведена хоральная синагога, которую стали называть «Каменной». В 1907 г. было построено новое деревянное здание на кирпичном фундаменте для Солдатской синагоги на Нечаевской улице (ныне Фрунзе). К началу ХХ в. молитвенные дома и синагоги существовали в Омске, Мариинске, Каинске, Татарске, Барнауле, Новониколаевске и в других городах Западной Сибири.

В Красноярске с 1822 г. существовала молитвенная школа, а с 1824 г. – еврейское кладбище. По воспоминаниям старожилов, к 1893 г. уже не менее 60 лет существовал молитвенный дом в Ачинске и едва ли не с 1820-х гг. – в Канске, хотя официальное разрешение было получено только в 1882 г. Еврейская община – с синагогой, еврейским кладбищем, большинство памятников на котором датированы 1840–1850 гг., существовала в с. Кутулик Балаганского уезда Иркутской губернии. В Нижнеудинске молитвенный дом был уже в 1861 г. Еврейская религиозная община в Иркутске оформилась к середине XIX в. В 1877 г. были избраны ее первые официальные лица (ученый еврей, староста молитвенного дома и казначей), составившие духовное правление. В 1886 г. была построена каменная синагога, долгое время единственная в Восточной Сибири. Одну из основ общинной жизни евреев составляла благотворительность, предписываемая и регламентируемая еврейским религиозным законом – Галахой. Во второй половине XIX – начале XX в. именно на ее идее строилась община, структурно состоявшая из целого ряда благотворительных организаций, существовавших при синагогах, талмуд-торах, еврейских училищах. Их финансирование осуществлялось в основном за счет внутренних общинных средств и за счет пожертвований.В Томске благотворительное общество имелось уже в 1886 г., в 1887 г. открылась еврейская богадельня, а в 1911 г. на средства купца И.С. Быховского был построен дом призрения престарелых и бедных евреев им. Исаака и Лидии Быховских. Устроенный по образцу домов призрения Германии, он считался одним из лучших в Сибири. В Иркутске действовали Общество призрения престарелых евреев, созданное в 1905 г., Благотворительное общество помощи еврейскому ссыльному элементу (1907 г.), Благотворительное общество пособия бедным евреям (1909 г.), Общество охранения здоровья еврейского населения. Общества пособия бедным евреям имелись в Красноярске, Енисейске, Канске и Ачинске, во Владивостоке. Они выделяли денежные пособия, предоставляли приют, иногда работу, помогали одеждой, едой, оказывали медицинскую помощь, устраивали престарелых и неимущих в богадельни, малолетних – в сиротские дома, убежища, училища. Там, где возникала польская община, по возможности строился костел, который был центром духовной и общественной жизни не только поляков, но и литовцев, белорусов, латышей и немцев римско-католического исповедания. Начиная с 1830-х гг. католические приходы возникли практически во всех крупных сибирских городах. Одним из первых был римско-католический костел во имя Покрова Пресвятой Богородицы в Томске, который был построен патером (куратом) Бернардинского ордена ксендзом Ремигием Апанасевичем в 1833–1832 гг., освящен 1 октября 1833 г. и назван в честь Пресвятой Девы Марии Розарии. В 1896 г. костел был значительно расширен бывшим ссыльным, настоятелем томского костела с 1883 по 1899 г., ксендзом Валерианом Громадзским. Его стараниями была основана первая польская библиотека, организовано католическое благотворительное общество, положено начало строительству интерната для польских детей. В 1891 г. В. Громадзский совершил путешествие в Рим, где получил благословение папы Леона XIII для Томского прихода. После его отъезда на Украину настоятелем при- хода стал литовец Иосиф Демикис. В Омске костел был построен в начале 1860-х гг., а свой окончательный облик получил в 1910–1911 гг. В начале XX в. римско-католические костелы имелись также в Тобольске и Нерчинске. Католический приход в Красноярске был учрежден по распоряжению администратора Могилевской архиепархии 1 августа 1837 г. Но лишь через 20 лет, в 1857 г., благодаря добровольным пожертвованиям прихожан и стараниям курата прихода монаха Бернардинского ордена Викентия Бельского был построен деревянный храм. В 1911 г. также на добровольные пожертвования было построено новое здание костела. Первый и единственный католический приход на Дальнем Востоке возник еще в 1860-е гг. в Николаевске-на-Амуре, затем он был перемещен во Владивосток. Его ксендз обслуживал всю паству региона. Разрешение на строительство костела было получено только в 1898 г., после возведения и освящения православного Успенского собора, так как из-за имевшейся уже к тому времени лютеранской кирхи православное духовенство опасалось распространения «иноверной пропаганды среди православного населения». В 1900 г. был построен небольшой костел, но через 2 года он сгорел. Сразу же был создан комитет по строительству каменного храма, которое завершилось в 1921 г. Есть сведения о существовании в начале XX в. костела в Благовещенске.

С началом польской крестьянской миграции в Сибирь костелы возводятся и в сельской местности. В 1908 г. были выстроены костел и дом приходского священника в селе Белосток Томской губернии, в 1913 г. закончена постройка костела в соседней польской деревне Маличевка. По просьбе жителей католический митрополит направил в Белосток отца Иеронима Церпенто, который исполнял обязанности сельского пастыря до 1913 г. Позднее настоятелем храма стал отец Михаил Михосенок, служивший до 1923 г., когда он был

изгнан польскими коммунистами. Священнослужители учили мо- лодежь не только Закону Божьему, но и польскому языку, основам культуры. При костелах создавались благотворительные общества, которые объединяли всех католиков. Так, в 1893 г. при томском католическом костеле возникло римско-католическое благотворительное общество. Только за три года его существования (1895–1898) число его членов выросло в 25 раз: 6 почетных и 156 действительных членов; было собрано для постройки приюта 10 755 руб. На попечении общества находились приют для детей-сирот, открытый в 1900 г., и школа, в которой в 1908 г. обучались 32 мальчика и 31 девочка. Регулярно велась не только благотворительная, но и культурно-просветительная работа. Все устраиваемые обществом вечера, концерты, спектакли проводились, как правило, на польском языке, с использованием национальных костюмов, с исполнением национальных танцев.

Польское благотворительное общество св. Иосифа Обручника в Новониколаевске возникло по ходатайству настоятеля католического костела. Его задачи были такими же, как у томского общества. Римско -католические благотворительные общества существовали в Омске (с 1898 г.), Иркутске (с 1898 г.), Тобольске (с 1897 г.), Красноярске. В 1899 г. в Тобольске открылось Общество пособия бедным римско-католического вероисповедания. В 1916 г. в Новониколаевске было организовано польское благотворительное общество «Огниво», занимавшееся распространением литературы общеобразовательного и нравственного содержания, оказанием материальной и нравственной помощи всем нуждавшимся римско-католикам. Их снабжали одеждой, пищей, приютом, выдавали денежное пособие, содействовали в поиске работы, престарелых устраивали в богадельни, дома призрения, малолетних – в сиротские дома, неимущим предоставлялись средства для возвращения на родину и т. п.

До 1909 г. для католиков в Сибири не существовало специальной административной единицы. В Западной Сибири действовали три крупных прихода – Тобольский, Омский, Томский, их настоятели именовались куратами и подчинялись могилевскому архиепископу. В мае 1909 г. жизнь католиков ознаменовалась приездом в Сибирь викарного епископа И. Цепляка, посетившего Омск, Курган, Новониколаевск, Томск, Иркутск и другие города Сибири. В Томске весь путь его следования от вокзала до костела был устлан цветами.

Епископ поставил перед МВД вопрос об образовании Сибирской католической епархии, но его предложение было отклонено на том основании, что «представленный в Государственную думу законопроект о римско-католических монастырях и конгрегациях» тогда еще не был рассмотрен законодательными учреждениями. Созданию в Сибири «особой конгрегации» для католиков воспротивился генерал-губернатор Степного края, обратившийся к П.А. Столыпину с докладной запиской, в которой высказал опасения, что это может привести к усилению «пропаганды католичества среди православного населения края». Но учитывая необходимость упорядочения жизни сибирских католических приходов, в 1909 г. были учреждены Омский, Томский и Иркутский деканаты, подчинявшиеся непосредственно могилевскому архиепископу. На должность омского декана был назначен с оставлением в занимаемой должности курат омского костела ксендз А. Билякевич. Томский деканат возглавил магистр теологии И. Демикис. Формирование в Сибири лютеранских приходов и учреждение пасторских должностей было связано с приглашением иностранных специалистов. Старейший самостоятельный лютеранский приход на Алтае был учрежден в 1750 г. (по другим сведениям – в 1751 г.), т. е. после того, как туда в 1737 г. прибыла большая группа иностранцев – знатоков горного дела. Одновременно для их детей была организована горнозаводская школа. Увеличение числа служащих инославного исповедания, вызванное строительством в середине XVIII в. Пресногорьковской и Колывано-Воскресенской оборонительных линий, привело к возникновению лютеранских при-ходов в гарнизонах. В 1767 г. были учреждены должности полевых (позже дивизионных) лютеранских проповедников в административных центрах (Иркутске, Тобольске, Оренбурге). Казна начала финансировать строительство и содержание молитвенных домов и церквей лютеран. Известно, что первым на государственный счет был выстроен деревянный молитвенный дом в 1786 г. в Барнауле, в 1792 г. – кирха в Омске, которая хотя и была построена на средства прихожан-военных, в дальнейшем также получала государственную поддержку со стороны военного министерства. В 1826 г. началась постройка лютеранской деревянной церкви в Иркутске. В начале XIX в. с созданием централизованной системы управ-ления Евангелическо-лютеранской церковью в России, окончательным оформлением Генеральной консистории (1819 г.), созданием консисториальных округов, утверждением Устава церкви (1832 г.) оформились лютеранские приходы для постоянных жителей края: в Тобольске, Томске, Барнауле, Омске, Иркутске. В XIX в. здесь уже имелись каменные лютеранские кирхи, построенные взамен деревянных: в Омске – с 1792 г., в Барнауле – с 1861 г., в Иркутске и Томске – с 1864 г. Лишь в Тобольске оставалась деревянная церковь, возведенная в 1860 г. Эти административные центры стали и местом пребывания лютеранских пасторов.

Во второй половине XIX – начале XX в. с присоединением новых территорий (Дальний Восток) и началом массовых переселений немецких колонистов в Сибирь в организации лютеранских приходов произошли изменения. В 1865 г. был учрежден приход в Амурской и Приморской областях, которые до этого находились в ведении иркутского пастора. В 1903 г. был образован приход в Новониколаевске. В 1908 г. Омский приход был поделен на три части: Омский, св. Петра (включал Акмолинский уезд, центр прихода в Акмолинске) и св. Иоаннеса (для жителей немецких поселков Александровской волости Омского уезда с центром в с. Александровка). В 1890-е гг. в связи с тем, что количество лютеран-военнослужащих значительно сократилось и преобладающим стало гражданское население, были окончательно ликвидированы должности дивизионных проповедников.По состоянию на 1908 г. в Сибири имелось 7 протестантских (евангелическо-лютеранских и реформатских) приходов (Тобольский, Омский, Томский, Красноярский, Иркутский, Забайкальский, Амурско-Приморский). Резиденциями пасторов были соответственно: Тобольск, Омск, Томск, Красноярск, Иркутск, Чита, Благовещенск.

Пасторы Сибири были, как правило, выпускниками богословского факультета Дерптского университета, владели несколькими языками. Кандидат богословия при сдаче экзамена на право занятия места пастора в приходе, кроме испытаний по богословским наукам, проходил аттестацию по педагогике, особенно по методике начального обучения. Такая подготовка давала возможность привлекать пасторов для работы и в светские учебные заведения. Так, в середине XIX в. на должность учителя по немецкому языку в томской гим-назии был приглашен дивизионный лютеранский проповедник А. Тецлав, который обслуживал военных в Барнауле и Томске. Совмещение им проповеднической и учительской деятельности в Томске стало одним из поводов временного переноса в 1851 г. официального местопребывания пастора из Барнаула в Томск. Окончательно резиденция пастора была переведена из Барнаула в Томск в 1889 г. С этого времени Томск становится центром лютеранского прихода Томск – Барнаул.

Накануне 1917 г. в район Томского евангелическо-лютеранского прихода входили Томская губерния и Семипалатинская область. Последним дореволюционным пастором, судя по архивным документам, был Л. Гессе, резиденция которого оставалась в Томске. С 1916 г. обслуживание лютеранских поселков в Барнаульском уезде осуществлял пастор-адъюнкт Я. Штах, в Семипалатинской области – беженец из Ковенской губернии пастор А. Нейман. Обслуживание немцев-католиков находилось в ведении священников-поляков. В Орловской, Леньковской, Златополинской, Славгородской волостях и в Славгороде образовались меннонитские приходы. На Дальнем Востоке первым лютеранским пастором был Люмпетер, уроженец Лифляндии, который прибыл во Владивосток в 1880 г. Его сменил пастор А. Леста, родом из Эстонии, служивший с 1914 по 1921 г. Евангелическо-лютеранская община Приморья в 1905 г. объединяла 1715 немцев, 693 латыша, 673 эстонца, 36 финнов, 26 шведов и 11 армян. Деревянная лютеранская церковь одной из первых появилась во Владивостоке, в начале XX в. была построена каменная церковь.

Жизнедеятельность лютеранских общин Сибири включала благотворительность. В Томске в 1905 г. было открыто Евангелическо-лютеранское дамское благотворительное общество. Дамы лютеранки ставили своей целью доставление средств к улучшению материального и нравственного состояния бедных евангелическо-лютеранского вероисповедания в губернии без различия пола, возраста, звания и состояния. Общество устраивало благотворительные вечера, спектакли, концерты, лотереи и т.п., на собранные средства одержало приют для призрения детей-лютеран и лютеранское частное начальное училище, открывшееся в 1906 г. По всей вероятности, общество дам-лютеранок в Томске было единственным на всю губернию. Косвенным свидетельством этому является безрезультатность поиска в немецкой среде в годы Первой мировой войны обществ, «имеющих целью объединение немецкого элемента на почве узконациональных интересов и даже проведение германских национальных тенденций».

2. Светские организации. В начале XX в. происходит изменение содержания, форм и масштабов общественной жизнедеятельности национальных меньшинств, повышается уровень их этнической консолидации, возникают светские формы самоорганизации. Этому способствовало изменение политической ситуации в стране, обусловленное революционными событиями 1905-1907 гг., изданием Манифеста 17 октября 1905 г., в котором провозглашалось право на свободу собраний и объединений. Принятые 4 марта 1906 г. «Временные правила об обществах и союзах», определяя границы их взаимоотношений с государством, обусловили быстрый рост и национально-культурных организаций. Включается в общероссийские национально-культурные и политические процессы еврейское население Сибири. Возникают светские культурно-просветительные организации – отделения Общества распространения просвещения среди евреев (ОПЕ), Еврейского литературного общества (ЕЛО); филантропические – отделения Общества охранения здоровья еврейского населения и др. Первым открылось отделение ОПЕ в Томске. Здесь еще в 1891г. была основана касса ОПЕ. До осени 1908 г. ОПЕ имело в Томске своего уполномоченного. Весной 1909 г. инициативная группа евреев обратилась в комитет ОПЕ в Петрограде с запросом о возможности открыть отделение в Томске. 25 января 1910 г. градоначальник С.-Петербурга известил томского губернатора, что по ходатайству Петербургского комитета ОПЕ в Томске открывается его отделение. В начале 1911 г. при томском отделении образовался кружок дам. ОПЕ в Томске было довольно многочисленным, насчитывая в 1913 г. 156 членов, к началу 1915 г. – 163. Общество имело представителей в 21 населенном пункте Сибири – Ачинске, Боготоле, Благовещенске, Баргузине, Владивостоке, Енисейске, Иркутске, Каинске, Красноярске, Мариинске, Новониколаевске, Омске, Петропавловске, Сретенске, Семипалатинске, Тайге, Тисуле, Тобольске, Харби- не, Николаевске-на-Амуре, Чите. Открывшееся в 1913 г. отделение ОПЕ в Иркутске насчитывало около 170 членов. ОПЕ вело широкую культурно-просветительную и образовательную деятельность. В целях «распространения просвещения между евреями в России, поощрения литературы и доставления пособий учащим и учащимся» открывались школы, библиотеки, общеобразовательные и специальные курсы, всякого рода чтения, музеи, выставки, издавались книги и периодика, устраивались литературные и благотворительные вечера, читались доклады по истории и культуре еврейского народа. Главным направлением его деятельности было воспитание национальных чувств «в духе обычаев и нравов ев-рейского народа». На это указывает тематика лекций, прочитанных в Томском и Иркутском отделениях: «Развитие идеи монотеизма у еврейских пророков», «Законодательство Моисея», «Культурная работа евреев в диаспоре», «Эволюция евреев в рабстве по Библии», «Хасидизм, его сущность, возникновение и распространение», «С.Г. Фруг – певец народной скорби и возрождения», «Теория духовного сионизма», «Еврейская история как источник национального самопознания» и т. п.В мае 1914 г. в Томске открылась первая в Сибири библиотека-читальня ОПЕ. В ноябре 1915 г. были открыты курсы для взрослых евреев, рассчитанные и на местное население, и на беженцев, которые особенно в них нуждались, так как почти все не знали русского языка. Но этого было явно недостаточно: численность беженцев-евреев в Томске постоянно возрастала и к началу 1917 г. перевалила за тысячу. Несмотря на то, что для детей-беженцев была открыта специальная школа, где преподавание велось на еврейском языке (идиш), многие дети обучались в переполненном еврейском училище, потому что родители хотели, чтобы их дети научились говорить по-русски. Поэтому 25 июля 1916 г. на совместном заседании комитетов ОПЕ и Общества помощи жертвам войны было решено открыть в южной части города училище, объявив его открытым как для детей беженцев, так и небеженцев. В декабре 1916 г. газета «Сибирская жизнь» сообщала, что Томское отделение ОПЕ содержит второе еврейское училище, библиотеку, оказывает помощь евреям, учащимся учебных заведений разного уровня; еженедельно про- водит собеседования общества, открыло общество ремесленного труда. Для сплочения и объединения деятельности всех еврейских организаций в Томске было решено организовать еврейский народный дом. С возникновением в еврейской среде политических течений – сионизма, «культурного автономизма», социал-демократического движения (Бунд) – жизнедеятельность еврейского сообщества все более окрашивается в политические тона. Это находит отражение и в жизни сибирских общин. Особенно заметной была деятельность сионистов. Известный сибирский сионист А.М. Евзеров позднее вспоминал, что сразу после I сионистского конгресса (1897 г.) на квартире иркутского купца Файнберга стала собираться еврейская молодежь для того, чтобы познакомиться с книгой Л. Пинскера «Автоэмансипация». Постепенно к ним стали присоединяться и люди постарше. В итоге сформировался кружок, члены которого начали совершать регулярные поездки по другим сибирским городам, распространяя сионистскую литературу.

Сионистские кружки появляются и в других городах Сибири. Влияние сионистов в начале XX в. было заметным среди евреев Омска, Томска, Иркутска и других городов. Сибирские делегаты присутствовали на сионистских конгрессах, из самых глухих мест Сибири перечислялись деньги в различные сионистские фонды. Томские газеты в 1902 г. сообщали о собраниях сионистов, происходивших, как правило, в помещении Каминерской синагоги. Собрания посещало несколько десятков человек. Всего в это время в Томске насчитывалось свыше 200 шекеледателей, т.е. плативших «шекель», в Чите – около 500. По свидетельству современника, сионисты имели большое влияние на еврейские общины в деле устройства образцовых хедеров, просветительной работы. Осенью 1902 г. 9 сионистских кружков возбудили ходатайство о разрешении созвать в Томске сионистский съезд. Он открылся 27 января 1903 г. Делегаты из Иркутска, Омска, Томска, Читы, Красноярска, Канска, Каинска, Баргузина, Боготола, Мариинска, Нерчинска, Адрианова и Кабанска рассмотрели многие вопросы культурной жизни сибирских евреев. Один из известных лидеров российских сионистов Е.В. Членов, сообщая об этом событии в Вену, подчеркивал, что теперь можно говорить о существовании в этом регионе настоящей сионистской организации. Съезд признал необходимым устройство всесибирских съездов каждые полтора-два года, однако война с Японией и революция 1905–1907 гг. приостановили деятельность сионистов. В 1912–1915 гг. наметилось оживление их деятельности, распространение их влияния на Ачинск, Канск, Красноярск, Бодайбо и др. В конце декабря 1912 г. в Иркутске состоялся второй сионистский съезд. Все 18 его участников были арестованы. Сионистская идеология и практика вступали в противоречие со многими сторонами внутренней и внешней политики властей. В то же время царская администрация возлагала на сионизм определенные надежды, усматривая в нем противовес бурно развивавшемуся еврейскому рабочему движению. Лидеры сионизма постоянно подчеркивали свою лояльность царскому режиму, всячески демонстрируя удаленность от «политики». Уделяя основное внимание пропаганде переселения в Палестину, они считали участие в политической жизни в диаспоре, в том числе и в России, крайне вредным. Сионистская работа заключалась в распространении «шекелей», продаже банковских акций и сборе пожертвований для Национального фонда. Надеясь в скором времени заполучить «чартер», сионисты воздерживались от практической работы как в Палестине, так и в диаспоре.

В условиях революционных потрясений 1905–1907 гг. российские сионисты изменили эту позицию. Организацией в Вильне, где находился тогда ЦК российских сионистов, была принята резолюция, которая обозначила перелом в отношении к участию в общеполитической борьбе. Отказ от тактики невмешательства в политическую жизнь России подтвердил III съезд сионистов в Гельсингфорсе (ноябрь 1906 г.), который признал ближайшей политической зада- чей деятельное участие в освободительном движении, поскольку «в странах диаспоры национальные организации могут развиваться только при условии их признания со стороны государств, каковое возможно лишь при демократическом устройстве этих стран…».

Изменение тактики не могло не сказаться на ужесточении политики царской администрации по отношению к сионистскому движению, которое и ранее существовало без легальной базы. В 1907 г. Сенат принял решение о запрете сионистских организаций, мотивируя свое решение тем, что их деятельность, выражавшаяся в активной борьбе с существующими условиями правовой жизни еврейского населения, ведет к национальному обособлению и «к обострению национальной вражды с коренным местным населением».

Указ Сената создавал прецедент для всех аналогичных случаев. На его основании МВД разослало всем губернаторам секретный циркуляр (№ 48 от 21 декабря 1907 г.) с указанием не разрешать никаких сионистских организаций и принять меры к запрещению деятельности Национального фонда. Эти решения послужили основанием для возбуждения уголовного преследования против группы сионистов в Красноярске, арестованных в ночь с 18 на 19 марта 1914 г. Дело красноярских сионистов вызвало широкий общественный резонанс. Об их освобождении из-под ареста ходатайствовал депутат Государственной думы Челноков. Следствие растянулось почти на два года, а суд состоялся лишь 16 февраля 1916 г. Дело слушалось в Красноярском окружном суде. Подсудимые виновными себя не признали. Защите удалось убедить членов суда, что в их деятельности не было состава преступления. Определением Красноярского окружного суда дело красноярской группы сионистов было прекращено, а все обвиняемые по суду оправданы.

Социалистическую идеологию привносили в еврейскую среду политические ссыльные, члены Бунда. К моменту Февральской революции бундовских организаций в Сибири было только две – в Иркутске и Канске. Деятельность бундовцев в Иркутске выражалась в организации забастовок на кожевенном заводе Фукса, где работало много рабочих-евреев и ссыльных. Члены организации работали среди евреев-беженцев, используя устраиваемые еврейскими общественными организациями собрания для пропаганды своих взглядов. По инициативе бундовцев 28 января 1917 г. в Иркутске было открыто отделение Еврейского литературно-художественного общества им. Переца, в котором устраивались доклады на литературные темы, затрагивавшие злободневные политические вопросы. Иркутская группа поддерживала связь с руководством партии, получая от них партийную печать и литературу. Действовала организация взаимопомощи политических ссыльных. Фонд помощи составлялся из средств, присылаемых московской бундовской группой «Красного Креста», из самообложения членов иркутской группы, а также из средств, получаемых путем устройства лотерей и спектаклей. Группа Бунда в Канске, в которую входили 15 ссыльных, широкой работы в массах не вела, ограничиваясь внутрикружковой работой. И сионисты, и бундовцы имели сходные взгляды на проблему национального самоуправления евреев в России в форме экстерриториальной национально-персональной автономии на основе реформированной еврейской общины. Стремление к сохранению этнической идентичности и этнокультурной самобытности и к самоорганизации в этих целях было присуще и самой многочисленной диаспоре – украинской. Украинская интеллигенция стремилась создавать культурно-просветительные организации – громады, клубы, «Просвiты». Попытка создания украинского кружка под названием «Просвiта» («Просвещение») в июле 1908 г. имела место, например, в Томске. Как сообщал начальник Томского губернского жандармского управления губернатору, он предназначался «для ознакомления членов этого кружка с историей развития и современного положения Малороссии». При кружке предполагалось устроить библиотеку как легальной, так и нелегальной литературы. В числе «легальных основателей» кружка в донесении были названы профессор Томского университета по кафедре русского права И.А. Малиновский, известный своими либеральными взглядами, инженер Томского округа путей сообщения Сидоренко, инженер Жмых и доктор Балтовский. Но в условиях правительственной реакции эта инициатива не могла получить поддержки властей. Как раз в это время, летом 1908 г., Сенат санкционировал отказ в регистрации украинской «Просвiты» Полтавским губернским присутствием. Отказ мотивировался тем, что поставленная этим обществом цель – помощь культурно-просветительному развитию местного украинского населения – заключает в себе се- паратистские настроения и может привести к нежелательным последствиям. В Иркутске до революции 1917 г. существовал украинский литературно-музыкально-драматический кружок «Громада». Его целью были содействие «серьезной разработке украинской музыки и украинского драматического искусства», ознакомление широкой публики с украинской литературой, музыкой и украинским сценическим искусством, собирание и записывание украинских старин-ных и современных песен и мелодий. В сентябре 1905 г. в газетах сообщалось о создании в Томске кружка любителей драматического малороссийского искусства. В 1916 г. образовался «украинский гурток» в Красноярске, вынужденный «скрываться под сенью общества трезвости» в качестве одной из его подкомиссий. В Харбине в 1907 г. возник «Украинский клуб», во Владивостоке в 1907–1908 гг. -Студенческое общество украинцев, в Никольск-Уссурийске в 1910 г. организуется общество «Просвита». Но разрешение на легальную деятельность на Дальнем Востоке было получено только в Благовещенске, где в 1911 г. был утвержден устав «Украинского клуба». После роспуска студенческой громады во Владивостоке при Народ-ном доме образовался полулегальный кружок, главной задачей которого было содействие национальному просвещению с помощью спектаклей и распространения литературы на украинском языке. Начиная с 1909 г. украинской общественностью Владивостока ежегодно устраивались вечера памяти Т. Шевченко – Шевченковские свята, различные литературно-музыкальные мероприятия, концерты, спектакли.

С конца XIX в. в Сибирь и на Дальний Восток стали приезжать украинские театральные труппы. Первое упоминание о них относится к 1898 г., когда пресса сообщала о концерте малороссийской труппы И. Яворского и К. Мирославского. По этому поводу местный критик писал: «Наш Уссурийский край с его Полтавками, Черниговками, Никольскими, Спасскими и т. д. тесно связан кровным родством с югом Европейской России, с Малороссией, откуда он получил большую часть теперешнего русского населения... Мало- российское наречие, быт, нравы Малороссии, ее, безусловно, музыкальные, художественные мотивы, – все это, несомненно, должно интересовать и нравиться публике». Позднее появились театральные кружки, в которых участвовали представители украинской интеллигенции, военные и служащие. Начиная с 1908 г. в Сибири и на Дальнем Востоке проходили гастроли труппы украинских артистов под руководством К.Л. Кармелюка-Каменского. В развитии культурно-просветительной самодеятельности национальных меньшинств власти увидели угрозу государственной целостности России. Циркуляром МВД от 20 января 1910 г. за подписью П.А. Столыпина был наложен запрет на создание национальных культурно-просветительных организаций. Отметив, что с изданием Временных правил об обществах и союзах «стало наблюдаться особое движение к культурно-просветительному развитию отдельных народностей на почве пробуждения узкого национально-политического самосознания и образование для этой цели целого ряда обществ под самыми разнообразными наименованиями, имеющих целью объединение инородческих элементов на почве их исключительно национальных интересов», П.А. Столыпин заключил, что они «ведут к усугублению начал национальной обособленности и розни и потому должны быть признаны угрожающими общественному спокойствию и безопасности». Местным властям рекомендовалось «при обсуждении ходатайств о регистрации… инородческих обществ, в том числе украинских и еврейских, …в каждом отдельном случае подробно останавливаться на вопросе о том, не преследует ли такое общество вышеуказанных задач и в утвердительном случае неукоснительно отказывать в регистрации их уставов». Одновременно предлагалось «тщательно ознакомиться с деятельностью уже существующих инородческих обществ и в подлежащих случаях возбудить установленным порядком вопрос об их закрытии».

На основании этого циркуляра летом 1911 г. было закрыто Еврейское литературное общество в Петрограде и 120 его отделений, а вместе с ними томское и иркутское, одновременно с украинскими и польскими культурными организациями, за «побуждение» «узкого национально-политического сознания и усиление национальной обособленности». Тобольское губернское по делам об обществах присутствие в 1909–1910 гг. четыре раза рассматривало, каждый раз отказывая в регистрации Салтыковско-Тюкалинского латышского общества. В качестве основания для отказа указывалось то, что общество создается для удовлетворения нужд и потребностей латышей, в то время как согласно ст. 6 Устава его членами могли быть лица всех званий и вероисповеданий.

Культурно-просветительные организации в начале XX в. возникают среди католиков – поляков и литовцев. В Томске в 1907 г. в Технологическом институте возникло польско-литовское землячество, целью которого являлось оказание помощи местным студентам полякам и литовцам и культурно-просветительная работа среди местного населения. Кружком регулярно проводились благотворительные национальные вечера на польском и литовском языках. В конце 1905 г. в Томске открылась польская библиотека, к 1911 г. в ней насчитывалось около 4000 томов книг преимущественно на польском, а также на русском, немецком и французском языках, выписывалось до 20 названий газет и журналов. В Иркутске в 1906 г. возникла польская культурно-просветительная организация – общество «Огниво». В 1911 г. к нему присоединилось литовское общество «Рута», которому губернские власти не разрешили функционировать самостоятельно. Иркутское «Огниво» ставило своей целью содействие «улучшению материальных, нравственных и духовных условий жизни своих членов». В Омске в декабре 1916 – январе 1917 г. образовалось общество «Огниско» («Очаг»).

Этнокультурная жизнь поляков в Сибири проявлялась и в стремлении к созданию собственной периодической печати. В 1916 г. в Новониколаевске стала издаваться на польском языке еженедельная газета «Glos Siberji» («Голос Сибири»). Но уже в октябре этого года она была закрыта, поскольку ее направление было признано вредным, угрожающим государственному порядку. Вместо нее с октября 1916 г. предполагалось издание на русском языке газеты «Новониколаевский листок», цель которой обозначалась как ознакомление «русской публики» с польским вопросом, «обслуживание общественных нужд поляков».В период Первой мировой войны возникла необходимость создания специальных организационных структур, занимающихся оказанием помощи беженцам. В местах их размещения создавались губернские (областные), уездные и городские совещания и комитеты, которые ведали общей координацией нужд беженцев и непосредственным попечением эвакуированных «русского» происхождения (великороссов, малороссов и белорусов). Помощь нерусским беженцам оказывалась национальными организациями: Центральным обывательским (гражданским) комитетом губерний Царства Польского (ЦОК, ЦГК), Польским обществом помощи жертвам войны (ПОПЖВ), Центральным латышским комитетом, Еврейским комитетом помощи жертвам войны (ЕКОПО) и др. В Сибири, как и в других регионах размещения беженцев, были созданы отделения этих комитетов. Национальные организации обеспечивали материальные и культурно-духовные потребности беженцев, включая языковое общение, поддержку национальных и религиозных традиций, выполняя тем самым консолидирующую роль в их среде.Корейцы стремились к объединению в организации, которые зачастую выполняли функции самоуправления. Основанное на традициях общинности, корпоративности, самоуправление было способом выживания в чужеродной этнической и культурной среде. Жандармский ротмистр Бабыч писал в рапорте начальнику Иркутского ГЖУ: «Не имея официально признанного органа для заведования общественными делами, они всеми силами стремятся к осуществлению заветной мечты – иметь общественное самоуправление(выделено мной. – И.Н.). На этой почве возникла полуофициальная выборная должность «переводчика-посредника». Будучи утвержден в этой должности полицией, он имел возможность представлять русской администрации разные ходатайства, получать справки в русских учреждениях. Это поднимало его престиж в глазах корейского населения, и он, в большинстве случаев, являлся бесконтрольным старшиной корейского населения. «Воспитанные на началах групповых организаций», корейцы стремились к объединению в особые сообщества. Одним из первых было общество «Сек-Чжон-Кон-Сен-Хой» («Благотворительное общество среди трудящихся»), возникшее в 1900 г. в Благовещенске. Фактически «Сек-Чжон-Кон-Сен-Хой» преследовало не только благотворительные цели, но и выполняло функции общественного самоуправления. В постановлении собрания, состоявшегося 15 сентября 1900 г., необходимость образования общества мотивировалось тем, что в отличие от родины, где «корейцы прилежно занимаются четырьмя основными отраслями человеческих знаний: грамотой, земледелием, строительством и торговлей…», в Приамурском крае они «превратились в необузданных людей». В 1911 г. полиция произвела обыск в помещении общества, изъяв устав общества, списки его членов и другие документы. Все руководители общества были высланы. Но общество продолжало существовать тайно. Его руководителем, по агентурным сведениям, являлся переводчик-посредник М.И. Ким.Те же функции самоуправления и нравственного совершенствования выполняло общество молодых «Мен-Сен», организованное в 1907 г. В постановлении о его открытии говорилось: «После сотворения мира Бог сотворил человека, который дороже других творений и, между прочим, имеет две ступени: старшую и младшую… Старшие братья открыли общество под названием «Консен», в чем виден нравственный порядок. Подражая этому, мы, молодые, тоже организуем кружок под наименованием «Мен-Сен» с благотворительной целью. Будучи членами этого общества, мы должны вести себя благопристойно и быть внимательными к правам других, обращаться с любовью к младшим, а также с почтением к старшим. Мы, молодые, должны следовать за добродетельными людьми и помнить, что существуют старшие, почему между нами должны быть отличные отношения». Общество было закрыто после ряда обысков в 1911 г., но в следующем году его деятельность возобновилась явочным порядком, тайно. Если деятельность этих обществ не получила еще освещения в литературе, то об обществе «Кукминхве» (Корейское национальное общество) писали многие. Оно занималось просветительской деятельностью, приобщая корейцев к западной культуре, издавало газету «Синхан минбо» («Новая Корея»), которая распространялась в США, Корее и в Приамурье. Конечной целью было восстанов-ление независимости Кореи. По данным «Синхан минбо», к концу 1909 г. в России было создано 12 его отделений (во Владивостоке, Никольск-Уссурийске, Имане, Хабаровске, Иркутске, Благовещенске и в некоторых других местах). В течение 1910 г. отделения возникли во многих селениях Сучанского,Посьетского и Никольск- Уссурийского уездов. В этом же году в Чите был образован главный комитет, руководивший всеми отделениями на территории России. Общество также выполняло функции самоуправления. Об этом свидетельствует тот факт, что в число должностных лиц Читинского общества, кроме председателя и его помощника, входили прокурор, полицмейстер, пристав, стражник и бухгалтер. В начале 1915 г. в Сибири насчитывалось 33 отделения общества «Кукминхве». При всех его отделениях существовали сберегательные кассы, куда все члены сдавали ежемесячно по 30 копеек. Лица, не участвующие в уплате взносов, из членов общества исключались. Рассылались строгие указания не давать исключенным «ни воды, ни огня». Средства, предназначавшиеся «для усиления в будущем влияния нации», в том числе и экономического, вносились в Государственный банк или сберегательную кассу при почтово-телеграфной конторе. С деятельностью «Кукминхве» связано распространение среди корейцев Дальнего Востока пресвитерианства. Под его прикрытием вели активную пропаганду американские миссионеры корейского происхождения. Во Владивостоке в старой и новой корейских слободках существовали два пресвитерианских молельных дома. В 1911 г. в связи с их деятельностью разразился публичный скандал, в результате которого один из проповедников принял православие, другие спешно покинули пределы России.

Активное участие в деятельности «Кукминхве» первоначально приняли некоторые лидеры корейского патриотического движения на русском Дальнем Востоке. Но вскоре выяснилось, что часть его руководства попала под влияние американской пресвитерианской миссии и развернула среди корейцев не только антияпонскую, но и антироссийскую пропаганду с целью воспитания людей, духовно тяготеющих к Америке. Поэтому активисты антияпонского движения выступили против проамериканской ориентации руководства общества. Попытки использовать общество в проамериканских интересах вызвали противодействие и со стороны русскоподданных корейцев. С 1911 г. в связи со смягчением политики администрации края по отношению к корейцам общество начинает терять влияние, а его деятельность ослабевает. Но во многих районах Восточной Сибири, особенно в местах наибольшего сосредоточения корейцев, а также в глухих таежных местах и на приисках Зейского и Буреинского округов отделения общества продолжали тайно существовать вплоть до 1917 г. В 1911 г. корейские общественные деятели решили воспользоваться изменившейся ситуацией для создания легального общества. Эта идея была поддержана и властью. Чтобы воспрепятствовать тайной агитации против России, проводившейся верхушкой «Кукминхве», власти на Дальнем Востоке позволили открыть легальное общество «Квонопхве» (Общество развития труда). Ходатайствуя перед военным губернатором Приморской области об утверждении его устава, начальник жандармского полицейского управления Уссурийской железной дороги Щербаков писал: «В настоящее время... общество это («Кукминхве». – И.Н.) быстро развивается в ущерб русскому влиянию на умы корейцев... Очевидно, какая-то сильная рука направляет действия этого общества и, конечно, не в пользу России... Только разрешением русскими властями устава легального корейского общества, о чем они неоднократно просили, мы можем спасти наших корейцев от влияния на них японцев и американцев и навсегда привязать их к России».Разрешение на открытие «Квонопхве» было получено в конце 1911 г., и 6 декабря во Владивостоке состоялось учредительное собрание. Функции и задачи общества были весьма широкими, оно должно было развивать в народе любовь и уважение к труду, стремиться «научить его соблюдать экономию в жизни, насаждать просвещение, воспитывать понятия и чувства, присущие гражданам великой России». Обществу разрешалось открывать сельскохозяйственные, промышленные и промысловые предприятия, учреждать школы, библиотеки и читальни, устраивать беседы и чтения, издавать газеты и журналы на корейском языке. Руководители общества пытались также добиться участия корейцев в местном самоуправлении.Сфера влияния общества была довольно значительной. Начав свою деятельность во Владивостоке, оно открыло отделения в Никольск-Уссурийске, Хабаровске, Николаевске-на-Амуре, Имане, в селах Ново-Киевском, Владимиро-Александровском, Таудеми, Гродекове, урочищах Анучино и Барабаш. К лету 1914 г. отделения «Квонопхве» были открыты в 13 населенных пунктах При- морской области; число его членов достигало 8 579 чел. «Общество» развернуло широкую просветительскую и экономическую деятель-ность. Во Владивостоке открылась корейская библиотека, где по воскресным дням устраивались лекции и беседы для населения. С апреля 1912 г. начала выходить газета «Квоноп синмун» («Газета развития труда»). «В целях обеспечения вновь принимаемых в русское подданство корейцев средствами к существованию и учреждения в центре их поселения сельскохозяйственной школы» обществу удалось добиться разрешения на отвод надела из свободных казенных земель по течению р. Иман.Руководители антияпонского движения использовали эту легальную организацию и как средство освободительной борьбы. С 1913 г. одним из ее руководителей стал Ли Дон Хви, который вместе с Ли Чжун Хо, избранным к тому времени председателем «Квонопхве», организовывал партизанское движение в пограничных с Кореей районах Приморья и Маньчжурии. В начале августа 1914 г. Япония предъявила русскому правительству материалы об антияпонской деятельности членов «Квонопхве» и потребовала его закрытия. 7 августа по распоряжению военного губернатора Приморской области А.Д. Сташевского деятельность «Квонопхве» во Владивостоке была запрещена. Были закрыты и все его отделения. Но в Никольск-Уссурийском и других уездах Приморской области они продолжали нелегально действовать вплоть до лета 1917 г.Создавались и другие организации корейцев. Например, в Иркутске в 1916 г. возникло общество «Родина». Из накопленного опыта самоорганизации логически вытекала необходимость создания общенационального объединения, которое было бы способно защищать социальные и политические права и интересы корейцев, как русских, так и иностранных подданных. Но в условиях самодержавия это было неосуществимо. Возможности для воплощения этой идеи появились только после февраля 1917 г., когда с отменой всех вероисповедных и национальных ограничений народы России получили свободу национально-культурной и политической самоорганизации.

Национальные школы. Первой официально зарегистрированной городской немецкой школой в Сибири стала двухклассная школа в Томске при церкви Св. Марии, открытая пастором Альфредом Келлером 13 ноября 1896 г. Она имела статус частного училища третьего разряда, курс обучения соответствовал курсу на-

чального училища Министерства народного просвещения (МНП). Первоначально программа включала преподавание Закона Божия (священная история, катехизис, пение гимнов), арифметики, географии, русского и немецкого языков. В 1900 г. к этим предметам добавились геометрия, краткая всеобщая история, история России, французский язык, естествоведение, чистописание, рисование, рукоделие и гимнастика. Поначалу пастор Келлер, имевший звание кандидата богословия Дерптского университета, был и законоучителем, и единственным учителем, но с января 1897 г. русский язык, арифметику и географию начала преподавать русская учительница. В 1900 г. в штате школы, которая к этому времени была уже двухклассной (при открытии – одноклассной), числилось, кроме самого пастора, 5 учительниц, из них три учительницы лютеранского исповедания получили образование в учебных заведениях Германии и Прибалтики, две православные учительницы – в Сибири; в 1909 г. – три учителя со средним и начальным образованием. В школу принимали детей лютеранского исповедания не моложе 8 лет, обучение было платным. Девочки и мальчики обучались совместно, при условии, чтобы возраст девочек не превышал 12 лет, и сидеть они должны были на отдельных скамьях. Учеников было немного – от 20 до 35 в 1897 – 1914 гг.

В начале XX в. городские немецкие школы существовали в Омске (приходская школа при лютеранской церкви Св. Екатерины и частное меннонитское училище 3-го разряда Д.П. Вибе) и в Иркутске. К тому, что о них рассказывается в работе И.В. Черказьяновой, следует добавить, что еще до образования школы пастора В. Сиббуля в Иркутске существовало Евангелическое училище при Евангелическом обществе (1891 г.), в котором обучались дети и лютеран, и православных. Преподавались языки (русский, немецкий и французский), математика, география, естествоведение, пение, рисование и рукоделие. Школой заведовал Г.Я. Стумберг, почетным попечителем был В.В. Гувелякен, одновременно являвшийся чле- ном церковного совета и попечителем евангелическо-лютеранской церкви.Немецкие начальные школы в сельской местности возникали в условиях интенсивного переселенческого движения. В конце XIX в. они появились в Акмолинской области, Омском и Акмолинском уездах, в первое десятилетие XX в. – на Алтае и в Семипалатинской области. Зарегистрированных немецких школ к началу XX в. в Сибири было немного. Основная их масса появилась после 1909 г. К 1 сентября 1915 г. в Омском уезде официально действовала 21 немецкая школа, в Акмолинском – 3. В Томской губернии большая часть немецких школ была сосредоточена в Барнаульском уезде. Здесь первые 16 школ были официально зарегистрированы учебным ведомством только в 1915/16 учебном году. В действительности они появились гораздо раньше. В 1912 г. во время статистического обследования переселенцев этого района было установлено наличие школ в 38 немецких поселках Ново-Романовской, Подсосновской и Орловской волостей, построенных на общественные средства.

В начале XX в. МНП начало преобразовывать немецкие школы в Сибири в министерские, рассматривая их как один из инструментов быстрейшего овладения немцами русского языка. Этот процесс затронул только лютеранские и католические школы и не коснулся меннонитских школ в силу их большей обеспеченности и самостоятельности. Первые немецкие министерские одноклассные училища в Сибири были созданы в начале 1900-х гг. в селах Александровка и Новинка Омского уезда на базе лютеранских школ. В министерские школы назначали русских учителей, которые вели все предметы, кроме немецкого языка и Закона Божьего. Эти уроки проводил немецкий преподаватель или кистер. К 1917 г. министерские школы были открыты в самых крупных лютеранских и католических селах Сибири.Немецкое население сопротивлялось форсированному насаждению русского языка. Практиковался бойкот «русской школы», открытие альтернативной «тайной» школы, стремление избежать регистрации имевшихся школ. Так, в Александровке родители просто не отпускали детей на уроки русского языка и арифметики, проходившие в первой половине дня, так как их проводил русский учитель. На этих уроках присутствовали 15–20 чел. После обеда с детьми занимался кистер – помощник пастора, он вел занятия по немецкому языку и Закону Божьему. Здесь уже занималось 60–80 учащихся. Жители села Романовского Акмолинского уезда в конце 1909 г. отказались от дальнейшего содержания министерской школы в знак протеста против назначения русского учителя. В наказание училище было перенесено в другой поселок.

Дата добавления: 2015-10-21