- Как мило с её стороны забыть письма, - Игорь вцепился жестким взглядом в смятые листки бумаги. 1 страница

Пролог

- Как мило с её стороны забыть письма, - Игорь вцепился жестким взглядом в смятые листки бумаги.

Полгода назад от него ушла жена. Теперь каждая мелочь толкала в водоворот воспоминаний, таких желанных душе и таких запретных разуму.

В нижнем ящике письменного стола, он наткнулся на трогательные письма, которые строчил из армии будущей жене. Она любила перебирать эти странички, рачительно разглаживая уголки и ласково называя их 'Весточками любви'.

Игорь расправил сложенный вчетверо тетрадный листок. На него с вызовом смотрели слова о любви и тоске, такие надежные ещё шесть месяцев назад, и такие бессмысленные сегодня.

- Когда все это закончится? - он со злостью отшвырнул пачку листов, разлетевшихся фонтанными брызгами по гостиной, - Когда? Господи, сколько ещё должно пройти времени?

Он прикрыл влажные глаза ладонями.

- Как мне жить дальше?

Глава 1

Нет ничего ужаснее, чем просыпаться по утрам от трезвона будильника над ухом, который будто специально начинает брать высокую, нудную ноту, сотрясая воздух.

Любопытный солнечный свет бесплодно пытался заглянуть сквозь неплотно задернутые шторы минут пятнадцать. Наконец, пробившись в щель, лучик рассыпался на несколько теплых осколков, с ленивым удовольствием расположившихся на прохладных половицах.

Солнечные зайчики расползались все выше и выше. Вот они уже обняли ножки кровати, ещё минутка и один, особенно расторопный, уцепился за простыню. Медленно сантиметр за сантиметром он пробирался к цели, не сдаваясь и не останавливаясь. Вот он запрыгнул на одеяло, ещё чуть-чуть и дотянулся до подушки, будто подбадривая себя словами: 'осталось совсем немножко, я почти у цели'. Последний рывок и шаловливый, бессовестный лучик скользнул на лицо, потерся о щеку и наконец, удобно расположился на закрытых глазах. Казалось свет абсолютно не мешает спящему. Кровать лишь чуть скрипнула, одеяло зашуршало, а человек спокойно улегся на другой бок, махнув рукой, словно отгоняя назойливую муху.

Но тут, как назло, тишину разорвал звон будильника; на этот раз опять никто не шевельнулся. Это сильнее раззадорило будильник и он весь зашелся дребезжанием шестеренок, доходя до пронзительно высоких звуков. Наконец одеяло зашевелилось, из-под него выпросталась рука и прервала звучные причитания несчастной железяки, резко стукнув по ней кулаком. Будильник обиженно икнул и подавившись звоном заглох.

Одеяло по прежнему мерно подрагивало в такт спокойному дыханию. Прошла минута, другая, большая стрелка уже отшагала четверть часа.

Из-под одеяла показались заспанные глаза. Первая попытка сконцентрироваться на стрелках будильника оказалась тщетной. Недовольно прищурившись, глаза с трудом принялись следить за ходом стрелок. Каждый следующий шажок минутной стрелки, проникал в сознание все глубже и глубже. Глаза стали округлятся все больше, лицо вытянулось и вдруг началась отчаянная борьба с одеялом. Мужчина заработал руками и ногами, пытаясь вывернуться из цепких объятий, но не тут-то было: одеяло и не думало так легко сдаваться. Когда стало казаться, что бой проигран, запыхавшись, Игорь глухо шлепнулся на пол, запутавшись в пододеяльнике.

- Опаздываем, - крикнул молодой всклокоченный мужчина в приоткрытую дверь, вытаскивая на ходу ногу из пододеяльника, - вставай.

Проскакав ещё пару шагов, ему удалось отшвырнуть его в сторону. Не найдя тапочек, босые ноги прошлепали на кухню. Быстрыми, отшлифованными временем, движениями он подставил чайник под струю воды, открывая параллельно холодильник: вынул пару яиц, пачку масла, банку вишневого джема, консервированных черешен и упаковку апельсинового сока. Чайник был водружен на плиту, рядом уместилась сковородка, на которой секундой позже, шипел кусочек масла и один за другим шмякнулись два яйца. Нож быстро прошелся по батону, и от него отвалились два овальных ломтика, этот же нож прихватил масла и засуетился, оставляя на хлебе щедрый слой сливочного цвета. Ложкой был зачерпнут джем и скоро бутерброды завершили красно-прозрачные, вишневые холмики. Яйца недовольно шипели на сковородке, требуя очередную дозу внимания к своим персонам. Игорь ловко подкинул их на сковородке и они снова зашипели своими не прожаренными сторонами, но уже от удовольствия. Одновременно, были выключены обе горелки, и он припустил в ванную, на ходу громко скандируя, заглянув в одну из комнат:

- Пора вставать! Пора вставать! Мы опаздываем! Слишком опаздываем! - и вихрем помчался дальше по коридору. Дверь в ванную захлопнулась и послышался мелодичный звук, льющейся из душа воды. Спустя минуту другу, он торопливо выскочил из комнаты, а заклеенный в нескольких местах подбородок, подчеркивал спешку, придавая образу суетливость и грозный вид.

Игорь постучал в комнату, приоткрывая дверь. В кровати кто-то спокойно и беззаботно сопел, дыханием ровно приподнимая одеяло.

- Солнышко, это не вероятно! - возмущенно воскликнул Игорь, - я ношусь как угорелый, спокойно думая, что моя малышка поднялась с постели.

Ноль эмоций. Тогда он бережно приподнял одеяло вместе с содержимым и стал резко раскачивать ценную ношу. 'Ноша' зевнула, приоткрыла глазки и потягиваясь, заулыбалась.

- Папа, - и тут же сосредоточенно, наморщила лобик, - что пора вставать?

Игорь, виновато пожал плечами.

- Ты опять будил меня? А я ничего не слышала, сплю, как сурок, - и девочка, виновато опустила глаза.

- Ну - ну, крошка моя, раз не охрип, значит тихо будил, а ты спишь чутко. Правда - правда, - Он закатил глаза и высунул язык. В первую секунду, девочка, удивленно посмотрела на отца, но тут уголки губ стали приподниматься и оба весело захохотали.

- Делу время, потехе час, - Игорь понес дочку по коридору. Бережно опустил около двери в ванную, раскутал из одеяла и легонько подтолкнул, - Только в темпе, оно нас поджимает!

- Кто оно? - испуганно спросила Алинка, глядя на отца снизу вверх, золотистыми глазами.

- 'Время', глупышка. Марш в ванную, - Игорь грозно сдвинул брови, придавая солидности, указанию.

'Глупышка' улыбнулась и потопала в ванную, через секунду за дверью послышалось шебуршание и звук льющейся из крана воды.

Игорь вернулся в спальню и приступил к судорожному поиску одежды и облачению. Из-за спешки этот ритуал оказался довольно рискованным предприятием. Боевые действия начались с джинсов, которые изворачивались и страшно сопротивлялись, не пуская ноги ни на сантиметр в свои покровы, рубашка вела себя ещё менее покладисто. Измученный, запыхавшийся он выглянул в коридор и умоляющим голосом крикнул:

- Солнышко, ты не знаешь, куда я мог деть свой ремень, с пряжкой, на которой выбит крокодил?

- Посмотри около телевизора, - прокричал тоненький голосок из ванной, приоткрывая дверь, - я почти готова.

Продевая ремень в джинсы, Игорь прошлепал на кухню. В черную большую фарфоровую кружку, была брошена ложка растворимого кофе, пара ложек сахарного песка и все залито кипятком. Красивый, прозрачный стаканчик с желтеньким Вини-Пухом, наполнился апельсиновым соком.

- Ну, где же ты? - поинтересовался он, выглядывая в коридор, - иди, омлетик стынет.

- Иду, иду, минутку. Не могу косички заплести, - раздался звонкий голосок.

- Иди ешь. Я заплету.

Через секунду на кухню вбежала девчушка, влезла с ногами на табурет и принялась с аппетитом уплетать яичницу, прямо из сковородки. Игорь неуверенно попытался разделить её волосы на три равные части. Задача непростая. Волосы у Алины были густые, пышные, немного вьющиеся, пепельного цвета.

И каждый раз, расчесывая дочку, перед глазами появлялась её мать. У Нади были такие же мягкие, тяжелые волосы. Он любил вдыхать их запах, они всегда пахли лавандой и мятой, любил ласкать их. Горький вдох оповестил Алину, что папа опять вспоминает о маме.

- Папа, давай быстрее. Мы опаздываем.

В плетении косичек, он явно не преуспел за эти полгода. Волосы спутывались и никак не хотели заплетаться, Игорь от напряжения высунул язык, боясь ненароком дернуть дочь за волосы. А та вертелась на табуретке волчком, успевая одновременно смотреть мультфильмы по телевизору, раскрашивать диснеевскую русалочку в очередном альбомчике и засовывать в ротик порцию омлета - Алина никогда не жаловалась на аппетит.

Оторвавшись от телевизора, но, продолжая черкать в альбоме, она буркнула с набитым ртом:

- Папа, ты опять не досолил.

- Посоли сама, зайка, - медленно, но верно Игорь начал покрываться испариной, - кто придумал косички? Вот бы я посмотрел ему в глаза и сказал пару ласковых.

- Да это самое легкое, просто я до конца не дотягиваюсь. Пап, а подумай, что начнется, когда я стану завивать волосы? Тогда тебе не придется заплетать мне по утрам косы.

- А чего тебе их завивать? Твоим волосам позавидует любая модель рекламирующая шампунь и трясущая в экране своими жидкими волосенками. У тебя без этих женских уловок великолепные волосы.

- Ты опять вспоминаешь маму, - тихо сказала Алина, и протянула отцу кусочек яичницы, подцепленной на вилку. Игорь взял губами омлет, пытаясь не коснуться вилки.

- Солнышко, сколько раз я просил, не кормить меня со своего столового прибора, бог знает, какую заразу я разношу.

- Глупости ты говоришь. То, что я недавно переболела гриппом, совсем не означало, что я заразилась от тебя.

- Но я жутко чихал перед этим, - возразил Игорь.

- Пап, у нас заходилась соплями половина класса. И вообще я стала замечать, что ты по утрам ничего не ешь, - заявила Алина, голосом, не терпящим возражений, откусывая большой кусок бутерброда.

- Красавица моя, ты доедай поскорее.

Игорь ловко подхватывал, заплетенную косичку резинкой - это у него всегда получалось лихо,

- По утрам я всегда обжираюсь, - с этими словами Игорь, зачерпнул чайной ложкой пару черешен из банки, сунул в рот, допивая остывший кофе огромными глотками.

- Ты называешь это завтраком? Все решено, со следующего утра, готовить буду я.

Игорь улыбнулся девочке

- Договорились. А пока обещаю плотно пообедать на работе. Все побежали.

И вот они вдвоем уже перескакивали через ступеньки лестницы в подъезде. На улице чувствовалась осень, конец лета во всю давал о себе знать. Листики на ветках, пламенели зелеными огоньками, красуясь под горячими солнечными лучами. В воздухе витал аромат наступающего тепла и утренней свежести. Ласковый ветерок игриво трепал волосы прохожим и приносил откуда-то издалека пряный запах зелени и дождя. Дождь. Всю ночь шел дождь, такой дождик называют 'вежливым', потому что к утру небо становится лазурно-ясным, переливаясь синевой. Иногда словно задумавшись о чем-то своем, на небе появляются прозрачные белые облака, но внезапно осознав, что им сейчас не место на небосклоне, быстро прячутся за грозовыми тучами.

У подъезда на своем боевом посту - облупленной скамейке - их поджидали две старушки. Алина не помнила эту скамейку без них. Бабульки породнились с деревянной, почерневшей подружкой, давно и достаточно крепкими узами родства, но несомненно, не настолько прочными, как между собой. Двор встречал их всегда вдвоем. Летом, обмахиваясь платочками, старушки семенили в магазин или совершали свой очередной обход, высматривая хулиганов, дабы прочистить горло высоким, клокочущим, пронзительным визгом. Зимой укутавшись в старинные, раритетные пальто и белые пуховые платки, они семенили по двору. Ходили они презабавно, со стороны казалось, что обе упираться головами друг об друга, в то время, когда ноги расползаются в стороны. Получалось некое подобие равностороннего треугольника.

К Игорю и его девочке, старушки относились сердечно, постоянно улыбались, пытаясь скормить Алинке твердокаменные конфеты 'гусиные лапки', сомнительного срока годности. Алина конфеты благодарно принимала, прятала в карман и при первой возможности выбрасывала в урну.

Завидев соседа со второго этажа, с дочкой, полузубые рты старушек радушно растянулись в длинные ленточки. Игорь в ответ широко улыбнулся и учтивым, спокойным тоном поинтересовался, как поживает радикулит Инны Петровны и артрит Любви Матвеевны. Обе с удовольствием затянули жалобные монологи, в ажиотаже перебивая, и отпихивая друг друга. Игорь заученно кивал, поглядывая на бегущую стрелку часов, над подъездной дверью и пытался остановить Алинку, которая издергала весь его пиджак, сзади.

- Да, как же это все ужасно. Сегодня потеплело, а вы обе такие умницы, с утра на свежем воздухе. Надеюсь, вам сегодня к вечеру станет легче.

Бабульки глядели на него с такой благодарностью, будто он изобрел панацею от всех болезней и уже влил в них па капле целительного снадобья. Но, как только они попытались возобновить разговор, Игорь виновато опустил глаза:

- Милые дамы, нам, к сожалению пора. Если бы не работа, то я с удовольствием остался бы поболтать с вами ещё на пару часиков. Спешим, - подвел он итог, дернул Алинку за руку и они помчались, как угорелые к гаражу, ибо, времени было в обрез, а дел невпроворот.

Бодро перепрыгивая через лужи, он крепко обхватил дочку за талию и подсадил к себе на плечи.

- А ну как, галопом по Европам, - бодро крикнул Игорь.

- Пап, вечно ты преувеличиваешь, нам тут всего пару метров пробежать, - но она уже заходилась хохотом. Она обожала, когда отец её катал на себе, он так лихо подпрыгивал, издавая гогочущие звуки. Ещё Алинке нравилось, как он кружил её на руках, это было блаженное чувство полета. Она закрывала глаза и наслаждалась тем, как развеваются волосы и приятно сжимается желудок, к горлу всякий раз подступал комок восторга.

Она любила папу. Он самый веселый, заботливый, всегда бросает рабочую кипу бумаг и садиться с ней за стол, помогая решить задачки по математике или готовиться к изложению по русскому. Тщетно вглядываясь, после тяжелого рабочего дня в картину 'Грачи прилетели', пытаясь выудить побольше информации из хмурого, заснеженного утра.

- Пап, осторожнее, - на очередном вираже он подпрыгнул отчаянно высоко, пытаясь перескочить разлившуюся по тротуару лужу.

- Мы уже на подходе, - он похлопал Алинку по ножкам, за которые крепко сжимал девочку. Игорь скорее предпочел бы сам пропахать пару метров асфальта, чем дать упасть любимому 'солнышку', поэтому не забывая ни на миг, крепко придерживал девочку за ножки.

Показалась однотонная, местами ржавая, местами окрашенная стена гаражей. Алинка спрыгнула с отца и с серьезным выражением на личике принялась помогать с открыванием замка, пытаясь, расшевелись заржавевшие двери. Пять длиннющих, нестерпимо тянущихся минут они отчаянно боролись с сопротивляющимся висячим замком. Наконец победу одержал человеческий интеллект. Когда Игорь плюхнулся на сиденье, часы уже отсчитали все крайние установленные сроки.

Машина мчалась, громыхая дверьми, колесами и поминутно подпрыгивающей Алинкой.

- У нас сегодня родительское собрание. Учительница просила, прийти тебя в обязательном порядке.

- Меня в школу? - переспросил Игорь, взглянув на дочь, - А зачем? Сто лет не был на родительских собрания и ещё стол лет не ходил бы.

- Двести лет в школе? Ты издеваешься? - улыбнулась девочка.

- Рассказывай, что стряслось.

- Я вчера с Костиком подралась, - повинилась девочка.

Игорь на секунду повернул голову, заглянув в глаза дочери. Она беззаботно хлопала ресничками, словно ангелочек и широко улыбалась.

- Не слышу причину, - выдохнул он на повороте.

- Ну, папа, он дразнил меня. Твердил, что у меня кривые косы.

Тяжкий вздох, вырвался из груди отца.

- Это не повод, милая.

- Да? А он ещё всем показывал пальцем на мои ботинки и орал что я вся в грязи и 'замарашка'. Но я же не виновата, - сообщала веселым голоском Алинка, - Пап, когда вчера у нас застряла машина, разве я не помогала её вытаскивать?

- Помогала, - кивнул Игорь, - Ты была большой умницей. Странный у вас Костик. В наше время мальчишки дергали девчонок за косы, хлопали по спине портфелями, но чтобы дразнить за грязь на ботинках? Это что-то новенькое.

- Я же рассказывала о нем. У его папы несколько обувных магазинов в Москве и в Питере. Вот Костик и тронулся на этой почве вместе с папой. Постоянно носит с собой щеточку для обуви и тряпочку, а на переменах натирает ботинки до блеска ботинки. Все лужи обходит. Такой смешной. Но папа, я его никогда не дразнила, честное- пречестное.

Обгоняя на очередном повороте машину, Игорь улыбнулся дочери.

- Верю, но вот только...- он непроизвольно опустил взгляд на свои истоптанные кроссовки, некогда сверкающие белизной, теперь они походили по цвету на истрепанную школьную губку, для стирания мела с доски, - Хочется верить в то, что нас не посадят за одну парту с отцом Костика.

Алина понимающе кивнула и повернулась к окну.

С бешеной скоростью перед глазами проносились оголтелые стаи автомобилей, чихающие выхлопными трубами, чахлые деревья по обочине шоссе, помахивая на ветру серой, от налета городской пыли и смога, листвой. До школы оставалось ещё достаточно поворотов и метража и Алинка собиралась приспособиться на сиденье, прижав голову в окну, чтобы подремать, как вдруг машина резко затормозила, повернув к парковке. Девочка с удивлением протерла кулачками глаза. Это же 'Дом игрушки' на Октябрьской. Алина не верила своим глазам. Почему папа остановился здесь? Зачем? Мы же опаздываем. Она вопросительно посмотрела на отца, его напряженное, взмокшее лицо - парковка с первого раза ему не давалась - ничего не прояснило. Алина подождала ещё минутку, пока Игорь окончательно втиснул машину между двумя огромными джипами.

Он подмигнул дочке.

- Ну, что пойдем за подарком?

Глаза Алинки и без того огромные, стали неописуемых размеров.

- Пап, я тебя не понимаю. Ты на работу опаздываешь, а я в школу. Что мы будем покупать? И почему сейчас?

Деланное недовольство выразилось на лице Игоря.

- Солнышко, я обиделся на тебя. В кое-то веки, хочешь ребенку доставить удовольствие, а получаешь вместо благодарности одни вопросы и непонимание. У кого сегодня день рождения, у тебя или у меня?

Алина в шоке распахнула глаза ещё шире, казалось ресницами цепляясь за брови.

- У тебя, - неуверенно пискнула она.

- Вот именно. Неужели я в день своего рождения, не могу позволить сделать царский подарок любимой, единственной дочери?

- Любой-любой? - с сомнением спросила Алина, - и даже ту куклу?

Игорь с пониманием дела, кивнул.

- Ура, - по дороге протопали её ножки и через секунду, она скрылась за стеклянными дверьми супермаркета.

Он прислонился к витрине.

Нервы ни к черту, спешка, замотался до крайности.

Как же его задергали в последнее время. Нет тебе свободного времени на дочку, в личной жизни просвета, даже за километр не намечается. Бобыль бобылем. Тоска. Дорога, работа, дорога, сон, опять дорога...замкнутый круг.

Игорь не понимал, то ли Алинка не замечает, как мало времени с ней отец проводит, то ли делает вид, что все нормально.

Надо, ей няню, нанять, - промелькнула искрой мысль в мозгу, - Нет, не няню, что она грудничок? Скорее гувернантку или как там, сейчас называется...Истосковалась она в последнее время по мне. То тихая такая, словно ручеек, не видно её, не слышно. В комнату к ней заглянешь занимается, на кухню зайдешь, пельмени варит. То спасу нет носиться по квартире, дергает за все подряд,

Вдруг Игорь мотнул в отчаянье головой, глаза в миг потемнели, будто слезы сдержать с трудом удается.

'Эх, Надюша, неужели он стоил этого? Неужели?'. Как часто за последние полгода, он задавал себе этот вопрос.

В тот вечер, он вернулся домой не ранее чем обычно. Но после, бесконечные часы заката и ночи он прокручивал перед глазами сотни раз. Они так и остались самыми длинными в жизни.

Он никогда не забудет, как жена в тот день не забрала ребенка из школы. Работала Надя, в двадцати минутах езды от школы, в которой училась Алина. Поэтому каждый раз вооружившись в близлежащем магазине мороженным 'крем-брюле', она на сумасшедшей скорости неслась к огромным, выкрашенным, отчего-то ядовито зеленой краской, воротам школы. Алина встречала её, сидя на бортике забора, окруженная оживленной толпой подружек, под присмотром учителя. Игорь с Надей решили не оставлять дочь в продленке ещё на несколько часов после уроков. Жена перешла на свободный график работы в модельном агентстве, где она весьма удачно преодолевала ступеньку за ступенькой своей карьеры модельера, с обычной помощницы дизайнера по эскизам. В четыре часа дня она освобождалась от работы, без спешки заезжала за дочерью, выруливая в начале шестого к дому.

К восьми-девяти дома появлялся Игорь. Надежда всегда открывала дверь, выбегая на встречу. Трикотажный свитер, голубые обтягивающие аппетитную попку джинсы, всегда свежий фартук. Веселая Алинка, снующая на кухне, раскладывая столовые приборы на красивой вышитой, руками Надюши, скатерти.

Никогда, в самом страшном сне, Игорь не мог представить, что всю идиллию семейного счастья, можно разбить вдребезги за один единственный день. Это было неожиданностью для него, но не для неё. Изо дня в день она балансировала на краю измены и благочестия, любви и предательства. И в одночасье сделав выбор, её просто не стало в их с дочерью жизни.

В тот роковой вечер, не веря самому себе, он продолжал судорожно давить на алую кнопку звонка. Трескотня порождала злость, беспомощность, но дверь оставалась запертой. Тишина. Пустота. Не раздавался мягкий топот жены, обутой в бесшумные тапочки-собаки. За дверью не слышался звонкий, словно серебряный колокольчик, тонкий голосок Алинки. Где все это? Где? Игорь недоуменно озирался по сторонам. Долгожданный приход домой обернулся в секунду трагедией.

Следующие три часа были, как в тумане. Он не помнил, как звонил всем знакомым Нади, и Алины. Как обзванивал больницы и морги. Игорь старался не вспоминать все то отчаянье, когда участковый милиционер, заявил что не примет заявление об исчезновении самых близкий и дорогих ему людей, потому что не прошло установленных законом семидесяти двух часов.

Стальной обруч и сейчас мертвой хваткой стягивает желудок, когда перед глазами встает лицо заплаканного ребенка. Его ребенка.

Она сидела на скамейке, сжавшись в комочек, поджав ножки к самому подбородку, и плакала. Что пережила Алина, Игорь не знал до сих пор, она не сказала ни слова о пережитом одиночестве. Никогда ранее её не забывали забрать из школы во время. Она училась во вторую смену, уроки закончились в пять вечера. Всех детей родители забрали после занятий, а она сидела одна, не зная куда идти. Алинка хотела есть, спать, хотела, чтобы все было, как всегда. Но вредный голос внутри, нашептывал, что так, как раньше уже не будет.

Игорю в голову не могло прийти, что его дочери придется мерзнуть на школьном дворе. Жена должна была её забрать, он был уверен в этом. С ними обеими случилось что-то нехорошее.

Отчаявшись, выбившись из сил. Осунувшийся и злой на всю бюрократию мира, Игорь заехал в школу рефлекторно. Когда он увидел свою малышку, мир сошел с оси вращения, пластилиновый мир, слегка изогнулся и преломился уже навсегда. Он обнял дочь, посадил в машину. Дома накормил её и завернув в огромный плед (девочку лихорадило от перенесенного стресса и холода), стал беспокоится о жене.

Предательский, усталый взгляд упал на упаковку кубинских сигар, которые ему подарил один из коллег. Игорь курил редко, скорее 'не курил', 'чем курил', но сейчас чувствовал, что без терпкого, одуряющего запаха - сойдет с ума. Вчетверо небрежно согнутый листок, вызывающе покосился на него и чуть не вспыхнул в руках голубым пламенем, после прочтения.

'Игорь, я не могла больше скрывать. Я люблю другого. Прости, если сможешь. И не держи зла, нам было хорошо вместе.

Надя'.

Невольно вырвавшийся грудной стон вывел Игоря из оцепенения. Глаза заволокла туманная пленка. Нет, он не плачет, он никогда не плачет. Мужчинам не пристало оплакивать свои недостатки, а Игорь считал именно своим недостатком то, что не смог удержать любимую женщину.

Глава 2

Закинув окурок в урну, он вошел в супермаркет в разъехавшиеся перед ним двери.

Люди толпами сновали между рядов. С телегами иной раз им было трудом разъехаться, но каждый сжимал свою добычу и терпеливо продолжал шастать по рядам.

Игорь пораженно глядел на толпу, такое скопище людей никак не вязалось с началом рабочей трудовой недели.

Отдел игрушек красочно переливался платьями кукол и шерсткой мягких игрушек. И если бы не визг Алины, Игорь так и не ускорил шаг, медленно созерцая мимо пролегавшие витрины.

- Что стряслось? - он с удивлением увидел, как дочь вырывает из рук маленькой девочки, огромную куклу, - Алина, оставь эти глупости! Возьми другую.

- Это последняя, - заметила продавщица, равнодушно наблюдавшая за происходящим со стороны.

- А почему Вы стоите в стороне и безучастно смотрите на это? - Игорь раздраженно зыркнул на продавщицу.

- Вы предлагаете мне прилечь? - съязвила та в ответ.

- Это же абсурд. Девочки, милые, перестаньте. Алина, уймись.

Он попытался разнять девочек, но каждая лишь сильнее вцепилась в розовое нарядное кукольное платье, отчего оно стало отчаянно поскрипывать. Продавщица напрягалась.

- Алина прекрати, я куплю тебе все, что ты захочешь.

- Папа, это нечестно. Я хочу именно эту и у кого, в конце концов, день рождения у тебя или у неё?

Девочка учувствовавшая в потасовке подозрительно посмотрела на высокого, сильного мужчину именуемого 'папой' и отпустила куклу. Как только Алинка обняла столь долгожданный объект, вторая девочка заревела и кинулась к вбежавшей в отдел молодой женщине.

- Ыыы, - завывала она, размазывая кулаками слезы по лицу, - у меня отобрали игрушку.

- Правильно и сделали, - констатировала событие Алина.

- Да, дочка, - улыбнулся Игорь, - мы можем за себя постоять. И он игриво хлопнул её по подставленной ладошке.

- Как вам не стыдно, - укоризненно сказала девушка, утирая рыдавшей девочке сопли носовым платком, - ладно маленький ребенок ведет себя, так невоспитанно, но вы взрослый мужчина. Разве не видите, что Катюше всего четыре года, как можно так себя вести.

- Ого, какая рослая деваха, - усмехнулась Алина, - я думала ей семь.

Белокурая, крупная девочка услышав в свой адрес слово 'деваха', не поняла его значения, но посчитала себя оскорбленной и униженной в чувствах, открыла рот и заорала пуще прежнего. Девушка с ног сбилась вытирать ей слезы и гладить по головке.

- У неё сегодня день рождения. Быть может вы уступите нам эту куклу?

- Ни за что! - покрепче прижав к себе трофей, Алина спряталась за отцом, и из-за своего убежища показала Кате розовый язык. Это было последней каплей, поток слез и соплей оказался таким неисчерпаемым, что Игорь оторопел, он никогда не видел, чтобы столько мокроты лилось из детей.

- Вот что, отдайте нам куклу. В конце концов Катюша младше, а я дама, - с этими словами она подошла к Алине, под громкие взвизги одобрения Кати и отобрала куклу, которую та от неожиданности выпустила из рук.

Игорь увидел, как у дочки оттопыривается нижняя губа и понял дело идет к ещё одному слезливому потоку.

- Нет уж извините, - и он схватил куклу за руку, - это наш трофей, победа была за нами и мы так легко не сдадимся.

Девушка просто обалдело уставилась на Игоря.

- Что вы себе позволяете.

- А вы себе что позволяете, отбираете игрушки у детей. Это их соперничество, они сами разберутся, без нас взрослых.

- Но Катя меньше.

- Значит не надо отпускать её одну, раз она такая несамостоятельная и делать за неё все самой.

- Кто бы говорил. Вы должны воспитывать своего ребенка на собственном примере, но куда там, если вы сами опускаетесь до того, чтобы воевать с женщиной.

Игорь жестко ухмыльнулся и вырвал игрушку из рук.

- Никто с вами не воюет, не в том вы положении дамочка.

- Дамочка? - девушка негодующе испепеляла его взглядом. - Вы в своем уме? Я поражаюсь, какая нормальная мать ребенка не побоялась отпускать свое чадо с таким агрессивным отцом. Вы просто травмируете психику детей.

Игорь обвел глазами девочек, но Алина плакать и не думала, а у Кати от такой перепалки взрослых, все слезки тоже мгновенно высохли. Они обе затаив дыхание ждали что будет дальше, совсем позабыв о злосчастном предмете из-за которого начался весь сыр-бор.

- Психику надо держать под контролем, - не удержался Игорь, его сильно задели слова незнакомки, - Вы просто неуровновешанная особа. И травмирую я кажется только вашу неустойчивую психику.

- Да уж поверьте, - не смолчала девушка, - я и не верила, что по Земле ходят настолько грубые и неотесанные мужики.

Не дав вставить Игорю ни слова, она подхватила Катю на руки и быстрой походкой оставила поле боя.

- Ей удалось испортить мне утро, - промычал Игорь, расплачиваясь за куклу в кассе, - что за бред, отобрал куклу у женщины.

Алина не поддерживала альтруистических позывов отца и весело крутилась рядом.

- Ты мой кумир, - сказала она уже в машине, пристраивая Лару, так она решила назвать смелую куклу, рядом с собой.

- Я даже не знаю, что ответить, - он поскреб в затылке.

Пытаясь вырулить на дорогу Игорь, посмотрел на озаренной счастьем личико дочери.

- Алина, посмотрим правде в глаза и признаем, что мы поступили неправильно. Эта Катя была маленькой, а значит беззащитной. Беззащитных надо защищать.

- Пап, она не была такой уж беззащитной, когда вцепилась мертвой хваткой, я уже не говорю, что выглядит она на все семь лет, вместо своих четырех. И как мы могли стерпеть оскорбления? Меня назвали неблагородной, а уж тебя неотесанным мужиком.

Дата добавления: 2015-10-21