Нэйсмит провожал их взглядом, не в силах оторваться, пока мать и сын не скрылись вдалеке. Где-то за деревьями часы пробили четыре.
Несколько минут он просто сидел и не двигался. Такого с ним еще не случалось. Да что там говорить — он никогда даже и предположить не мог ничего подобного. И тем не менее у игры существовали определенные правила, их нельзя было так легко взять и нарушить. Выбор должен происходить совершенно случайно, а это означает, что деваться некуда, он должен охотиться за той целью, на которую указал перст судьбы. Пальцы Нэйсмита крепко сжали планки скамейки, ногти впились в дерево и прочертили глубокие полосы. Сидя один в тихом, залитом солнцем парке, он вел сам с собой невидимую борьбу.
Нет!
Внезапно он вскочил на ноги и быстро зашагал прямо по траве, лицо его исказилось в непроизвольной гримасе.
За парком дорога резко спускалась с холма. Справа на возвышении над мостовой стояли в ряд трехэтажные дома. Фасадами они глядели на раскинувшийся внизу город. К ним нужно было подняться по истертым каменным ступенькам. Нэйсмит быстро зашагал под сенью деревьев по противоположной стороне улицы. В густых кустах слева от него виднелась узкая тропинка, круто убегающая вниз, к железнодорожному полотну. Спускаясь по склону, Нэйсмит вынужден был задержаться у оживленной магистрали, по которой в обе стороны сновали автомобили. Он стоял на тротуаре и в ожидании просвета на дороге вертел головой, разглядывая стоящие на углу дома. Вдруг его блуждающий взгляд набрел на вывеску с названием улицы — Клифтон-террас. Мысленно Нэйсмит вернулся в то место, где слепой жребий выбрал для него последнюю жертву.
Клифтон…
От такого совпадения мурашки забегали по коже. Вся игра была построена на случае, он никогда не действовал по какой-то схеме и не повторялся. Он играл в серьезную игру, четко контролировал ситуацию и тщательно избегал возможных совпадений.
И вот оно случилось. Судьба словно насмехалась над ним.
Нет!
Дыхание участилось. Нэйсмит с такой силой сжал кулаки, что ногти до крови впились в ладони.
«Ты должен сопротивляться!»
Он поспешно оглянулся. Осмотрел улицу, мост, ведущий к железной дороге крутой спуск…
«Сделай же что-нибудь! Не веди себя словно трусливый заяц. Ты должен противостоять страху. Смело иди вперед и встреться с ним лицом к лицу. Ну же, делай что-нибудь! Не стой так!»
Некоторое время Нэйсмит стоял и смотрел на железнодорожные пути. Потом быстро положил руку на невысокое кирпичное ограждение и мощным рывком перебросил туловище на ту сторону. Напрягая мышцы и тяжело дыша, начал осторожно спускаться по крутому, заросшему плющом и крапивой склону. В ноздри лезла вонь гниющей растительности, пульс учащенно бился. Спуск оказался настолько крутым, что местами Нэйсмиту приходилось держаться руками за траву и кусты, чтобы сохранить равновесие. Однако в целом он одолел спуск без особых проблем, пробежал последние несколько ярдов и остановился, хватая ртом воздух.
«Сделай это!»
Принуждая себя двигаться неспешно, Нэйсмит укрылся в тени моста, шагнул на маслянистую насыпь и переступил через рельс. Заржавевшие боковые поверхности контрастировали с блестящей верхней частью рельса, малейшие следы коррозии на которой стирались тяжелыми колесами пролетающих поездов. Нэйсмит присел на корточки на шпалу и низко опустил голову. Глядя на часы, дождался, когда секундная стрелка добежит до цифры двенадцать.
Пять минут. В течение пяти минут он не будет шевелиться, что бы ни произошло. Итак, всего пять минут…
Нэйсмит впился глазами в секундную стрелку, которая ползла так медленно, что прошла, казалось, целая вечность, пока она добралась до единицы.
Прошло пять секунд. Хорошо… Шесть… семь… восемь…
Нэйсмиту стало интересно, сколько поездов проходит здесь за час. Какой между ними интервал? Спускаясь к путям из парка, он не слышал шума состава.
Десять секунд…
Думать об этом незачем. Поезд или будет, или нет. В любом случае он не сдвинется с места до назначенного времени. И Нэйсмит продолжал наблюдать за ходом секундной стрелки.
Пятнадцать секунд…
Наверху взревел клаксон, и под мостом загуляло громкое, долгое эхо. Нэйсмит закрыл глаза и принялся пальцами по земле отбивать секунды. Мысленным взором он видел циферблат, по которому тоненькая стрелка описывает круг.
Тридцать секунд?
Что, если он считает слишком быстро? Или, наоборот, чересчур медленно? Он твердо решил посмотреть на часы только тогда, когда досчитает до конца первой минуты. К тому моменту он вряд ли будет сильно ошибаться. Он полностью сфокусировался на ритме, который отбивали пальцы, заставлял себя не торопиться, мысленно проговаривал каждое число, выдерживая принятый постоянный темп.
Пятьдесят семь… пятьдесят восемь… пятьдесят девять… шестьдесят! Шестьдесят один…
На мгновение он открыл глаза и взглянул на циферблат. Пока что он не ошибся ни на секунду. Удовлетворенный промежуточным результатом, он снова опустил веки и продолжил долгий отсчет вторых шестидесяти секунд.
Ровный ритм, пальцы отбивают его по земле. Надо просто не сбиваться…
Ему уже случалось прежде задумываться над тем, что будет, если попадется такая цель, которую невозможно преследовать. Не потому, что ей удастся его перехитрить и ускользнуть, — такое происходило в прошлом и, вероятно, не раз случится в будущем, — а потому, что человек, на которого пал выбор, просто не должен участвовать в игре. По определенной причине он никогда не рассматривал возможность того, что потенциальной жертвой может оказаться ребенок. Сейчас, глядя в разверзшуюся перед ним бездну, Нэйсмит начинал припоминать эту причину.
«Не смей сейчас об этом думать!»
Внезапный порыв ветра зашевелил растущие по склонам кусты, зашуршал листвой, но Нэйсмит даже не поднял головы.
«Сконцентрируйся. Продержись эти пять минут».
Тихонько раскачиваясь взад-вперед, он продолжал отстукивать секунды.
Пятьдесят восемь… пятьдесят девять… Две минуты.
Теперь открыть глаза и снова свериться с часами. Оказывается, он считал слишком медленно. Секундная стрелка уже прошла четверть круга и теперь двигалась вниз. Нэйсмит, не отрываясь, следил, как она приближается к цифре шесть.
Почти половина окружности…
Когда стрелка миновала шестерку, он закрыл глаза и начал отсчитывать оставшиеся до конца третьей минуты секунды.
Тридцать одна… тридцать две… тридцать три…
Рельсы зазвенели — пока еще очень тихо…
Поначалу звук был едва различим — просто далекий-далекий звон. Он скорее чувствовал его, чем слышал. Нэйсмит сбился со счета и напряг слух. Нет, сомневаться не приходилось. Что-то действительно приближалось.
Черт!
Он медленно открыл глаза и впился взглядом в циферблат часов, борясь с паническим желанием посмотреть в ту сторону, откуда доносился металлический звон.
Пятьдесят восемь… пятьдесят девять… Три минуты!
Нет, он не пошевельнется. Сердце готово было выскочить из груди, кожа покрылась холодным потом, но Нэйсмит твердо решил не двигаться. Если судьбе угодно с ним поиграть, что ж, он примет вызов.
Давай же!
Издалека прилетел и заметался под мостом громким эхом рев локомотива пока еще невидимого поезда. Звон становился все громче, металлические пластины рельсов вибрировали под ногами, и дрожь пробирала Нэйсмита до самых костей.
Давай же, убирайся отсюда!
Сейчас он уже отчетливо слышал стук колес, чувствовал, как приближается поезд. Снова заревел локомотив — на этот раз ближе. Намного ближе. Но нет, он не поднимет голову. Не пошевельнется.
Секундная стрелка еле ползла по циферблату. Когда еще она завершит четвертый оборот? А шестое чувство подсказывало Нэйсмиту, что времени у него недостаточно.
Пятьдесят восемь… пятьдесят девять… Последняя минута.
Теперь Нэйсмит вел обратный отсчет. Грохот приближающегося состава становился громче и громче. Локомотив загудел в третий раз, уже совсем близко, так что Нэйсмит едва не оглох. Липкая от холодного пота рука тряслась, и он едва мог следить за продвижением секундной стрелки. С пронзительным скрежетом поезд начал торможение, но было слишком поздно.
Нэйсмит прекратил считать и низко опустил голову.
Мощный порыв ветра едва не сбил его с ног, ужасающий грохот взорвал барабанные перепонки. Поезд на большой скорости ворвался под мост и пронесся всего в нескольких футах от Нэйсмита по соседнему пути.
Он крепко вцепился руками в рельсы, чтобы случайно не попасть под грохочущий состав, и зажмурился — от поезда во все стороны, крутясь в водовороте, летела пыль и мелкие камешки. Оглушительный шум внезапно стих, и последний вагон умчался прочь.
Нэйсмит не пошевельнулся.
Открыв наконец глаза, он лишь через пару секунд смог отчетливо рассмотреть циферблат. На губах Нэйсмита заиграла улыбка — он увидел, что секундная стрелка прошла цифру двенадцать.
Пять минут!
Испытание было пройдено. Дрожа всем телом, он поднялся на ноги, оглянулся и в первый раз увидел поезд — состав тормозил вдалеке перед станцией.
Он остался жив. И никогда ранее он не ощущал себя настолько живым. Это было как тогда, в первый раз, когда на него обрушилось осознание абсолютного контроля над всем и вся. Нэйсмит испустил победный крик, перешагнул через рельсы и направился к краю насыпи. Тело казалось удивительно легким и гибким. Он сумел побороть проклятие, перехитрить злодейку-судьбу. Воспрявший духом, он рьяно принялся карабкаться назад по склону, и все страхи остались там, внизу, на рельсах.
Понедельник, 18 июня
Харленд сидел возле окна и смотрел, как солнечные лучи пронзают листву деревьев. Руки он положил на столик и наслаждался теплом погожего июньского денька. Поезд мчал его в Оксфорд, но, глядя на проносящиеся мимо поля и деревушки, инспектор хмурился и ни на секунду не переставал думать о расследовании.
Обнаруженная связь между убийствами в Северн-Бич и Оксфорде заставила всех пересмотреть точку зрения на это дело. Даже Поуп перестал повсюду высовываться со своими дурацкими теориями. По инициативе суперинтенданта Блейка была развита бурная деятельность, чтобы отыскать как можно больше фактов и улик, объединяющих два преступления, совершенных в разное время в разных местах.
— Что-нибудь мы так или иначе раскопаем, — настаивал суперинтендант. — Мы соединим вместе все кусочки головоломки и отыщем убийцу.
Что ж, Блейку это можно было поставить в заслугу — тем паче что полиция Темз-Вэлли, похоже, продвинулась в расследовании своего дела ничуть не дальше, чем они. Харленд внезапно обнаружил, что ему отведена ведущая роль. Оставалось только гадать, насколько долго.
Сидящая наискосок от инспектора модно одетая женщина лет тридцати пяти увлеченно набирала кому-то сообщение на мобильнике. Прямые светло-русые волосы обрамляли хорошенькое личико, рот от усердия чуть-чуть приоткрылся. Харленд улыбнулся и отвернулся к окну, но интересовали его не слившиеся в сплошную зеленую полосу деревья вдоль полотна, а отражение женщины в стекле. Левой рукой она поигрывала сверкающей на солнце простенькой золотой цепочкой, которая эффектно смотрелась на гладкой коже. Куда, интересно, она направляется? Давно ли уже сидит в вагоне напротив инспектора? Может, заговорить с ней? Ведь не будет ничего плохого, если он скажет ей пару слов.
Телефон, который она по-прежнему держала в руке, заиграл приятную мелодию, и женщина быстро поднесла его к уху:
— Алло!
В отражении в стекле Харленд увидел, как лицо незнакомки озарилось улыбкой, она чуть наклонила голову вбок, а свободную руку опустила на грудь.
— Да, я как раз думала о тебе…
Застенчивое выражение на лице, призывные нотки в голосе… Она была уже занята, и инспектор вдруг возненавидел себя за то, что разглядывает ее.
Он откинулся на спинку сиденья и, тяжело вздохнув, устремил взор на далекий горизонт. До Оксфорда оставалось меньше часа пути, но Харленд предчувствовал, что для него он растянется на целую вечность.
Инспектор Кинг оказался мужчиной атлетического сложения, лет сорока, высоким, с короткими темными волосами и искренней улыбкой. Он встретил Харленда у вагона, мужчины настороженно пожали друг другу руки, но прямолинейные манеры Кинга быстро сгладили всю неловкость ситуации.
— Похоже, у нас с вами схожие проблемы, — заметил тот, когда они спускались с платформы. — Несколько месяцев блуждания в потемках и вся эта веселуха, когда в очередной раз оказываешься в тупике. А теперь — здрасьте, приехали! — все начинается сначала.
— По крайней мере, скучать не приходится.
— Ну, жизнь у нас такая, — с готовностью подхватил Кинг. — Надеюсь, вам не придется так же мучиться, как намучились в свое время мы.
По манере говорить и одеваться инспектор Кинг был человеком абсолютно далеким от всяческих церемоний, чем сразу же расположил к себе Харленда.
Они миновали длинную вереницу припаркованных велосипедов и вышли к дороге. Кинг остановился у края тротуара и посмотрел на коллегу.
— Не хотите сперва взглянуть на место, где все произошло? Здесь недалеко, так что можем прогуляться.
Мост, по которому пролегало шоссе, был довольно короткий и лишь слегка поднимался над извилистым руслом реки. С одной стороны стоял паб — старинное здание из коричневого кирпича. Зеленая листва деревьев вдоль берега сверкала на солнце.
— Тело обнаружили здесь, — пояснил Кинг и, перегнувшись через металлические перила, ткнул в темно-зеленую воду, которая кружилась водоворотами под мостом. — Вы же видели фотографии?
— Да, — кивнул Харленд и уставился на покрытую рябью поверхность реки. Он вспомнил увиденное на снимках: блестящая серая кожа, насквозь промокшая одежда, изуродованная голова. — Но я всегда люблю самолично побывать на месте преступления, сам все увидеть и прочувствовать.
— Представляю, о чем вы. — Кинг выпрямился и повернулся к коллеге. — Общая картина тут ясна. Незадолго до полуночи Рональд Эрскин возвращался домой из бара в центре города. Когда он подошел к мосту, где-то здесь преступник нанес ему ломиком удар в висок. Орудие убийства мы обнаружили, когда обыскивали дно реки. Практически никаких следов борьбы не найдено, — похоже, действительно, первый удар оказался смертельным. Однако, судя по всему, перед тем как спустить тело вниз, к воде, преступник нанес еще несколько ударов по голове.
Полицейские перешли на северную сторону моста, где в ограждении имелся проход. Мощеная дорожка спускалась на заросший травой берег и тянулась дальше, вдоль русла.
— Куда она идет? — поинтересовался Харленд, глядя на дорожку, которая вдалеке круто сворачивала в сторону и исчезала среди деревьев.
— Старинный пешеходный путь вдоль реки. Там нет ничего интересного: несколько барж да площадки для игры в мяч.
— На этих баржах кто-нибудь живет?
— Да, несколько человек.
— И никто ничего не видел и не слышал?
— Никто.
Они постояли в тени моста, глядя на бегущую воду, на то место, где, предположительно, бросили в реку труп Эрскина. К полицейским направилась было стайка уток, но потом птицы передумали и медленно поплыли вдоль берега.
— Подходящее здесь местечко, — задумчиво произнес Харленд.
— Да уж. С наступлением темноты становится совсем безлюдно.
— И есть где избавиться от тела.
Харленд подошел к самой воде и, задрав голову, прислушался к приглушенному реву пронесшегося над ними мотоцикла.
— Кроме того, проезжающие по мосту не смогут увидеть, что здесь происходит. А это очень важно, если вы собираетесь что-то сделать со своей жертвой.
— Что-то сделать? — переспросил Кинг и встал рядом с коллегой. — Не похоже, чтобы Эрскин заинтересовал убийцу как предмет сексуального вожделения.
— Нет-нет, я имел в виду, что он порылся у жертвы в карманах, вытащил ключ, — объяснил Харленд. — На все это требуется время, и, конечно, этим неудобно заниматься наверху, где убийцу легко могли заметить.
— Неудобно, согласен. — Кинг посмотрел на воду и вздохнул. — Все-таки странно получилось с этим ключом.
Харленд взглянул на коллегу:
— Что странного?
— Убитый проживал один. Он отсутствовал весь вечер и как раз возвращался домой, и, хотя на кольце висело пять или шесть ключей, того, который отпирает замок на входной двери, не было.
— Его-то и снял убийца.
— Так-то оно так. Но — на входной двери у него было два замка, а ключ от второго преспокойно висел на кольце, когда мы обнаружили тело. — Кинг помолчал. — Это просто не имеет смысла. От одного ключа пользы для преступника никакой не было. Значит, задаем вопрос: на кой он его забрал?
Харленд долго глядел на коллегу, а потом бессильно пожал плечами.
— Не знаю, — признался он. — Но только думаю, что между двумя жертвами должна существовать какая-то связь, которую мы пока что не нащупали.
Молча они поднялись на мост. Наверху Харленд остановился и оглянулся через плечо на бегущую вдоль берега тропинку. Пропустил мчащийся через мост автомобиль, перебежал дорогу и подошел к невысокой оградке. За ней раскинулась большая автостоянка.
— И как много путей для отхода, — заметил он. — В самом деле, место выбрано чрезвычайно удачно.
— Вы считаете, убийство было заранее спланировано?
— Ни свидетелей, ни улик, — медленно произнес Харленд, уставившись вдаль. — Ни единой ошибки… Думаю, наш убийца основательно подготовился и продумал все до мельчайших деталей.
Вторник, 19 июня
Через незашторенные окна проникали лучи утреннего солнца, заваленный фотоснимками и газетами стол в комнате для совещаний был ярко освещен. С одной стороны сидел сержант Мендель. Лицо его находилось в тени, он размышлял о чем-то с отсутствующим видом и огромной ладонью потирал подбородок. Напротив него сержант Поуп склонился к столу и сосредоточенно делал записи в блокноте. Харленд устало потер глаза и снова повернулся к доске.
— Итак, мы имеем две жертвы, — постукивая по доске маркером, произнес инспектор, — в Оксфорде и в Северн-Бич. Единственное, что их связывает, — это ключ, который убийца забрал при совершении преступления в Оксфорде и оставил на месте убийства в Северн-Бич.
Он замолчал и посмотрел на выписанные имена двух убитых: Рональд Эрскин и Викки Сазерленд. Двое незнакомых людей, у которых не было ничего общего.
— Что насчет связи между местами, где были совершены преступления? — подал голос Мендель. — Поначалу мы считали, что убийца откуда-то из здешних мест: из района Бристоля, например, или, возможно, с того берега Северна. Но теперь, когда нам известно о другом убийстве, полагаю, стоит заглянуть подальше. Наш парень может вполне оказаться из самого Оксфорда или из населенного пункта где-то посередине. Скажем, из Суиндона.
Поуп согласно кивнул:
— Точно. Он находится прямо на трассе М-четыре, менее чем в часе езды отсюда и, грубо говоря, на таком же расстоянии от Оксфорда. Еще там есть Глостер. А также Челтенхем. Все они расположены между двумя местами преступлений.
— Возможно, — протянул Харленд. — Давайте-ка поищем, не было ли аналогичных случаев вдоль трассы М-четыре. Вдруг что-нибудь всплывет.
Он взял кружку и с отвращением отхлебнул ставшего ледяным кофе.
— Правда, я отнюдь не думаю, что мы обнаружим убийцу, преспокойно сидящего где-то посередине карты, — прибавил инспектор.
— То есть? — поднял брови Поуп.
— Я хочу сказать, что он пока практически не совершает ошибок. — Харленд выбрал снимок с места преступления в Оксфорде и подтолкнул его Поупу. — Взгляните, какое именно место он выбрал. Я убежден, убийство было совершено не спонтанно, он к нему готовился. И чем больше мы узнаем об убийце, тем более уверенно можно утверждать, что он все долго и тщательно планирует.
— Тогда, вероятно, он слишком хитер, чтобы жить в такой дыре, как Суиндон, — печально усмехнулся Мендель.
— Ну, я не собираюсь вас разочаровывать, — улыбнулся Харленд. — Просто не верится мне, что наш убийца обнаружится в столь очевидном месте. Он бросил тела обеих жертв в воду и при этом ухитрился остаться незамеченным, не оставил ничего, что помогло бы нам напасть на его след. Нет-нет, похоже, он действительно чертовски умен.
— И умники тоже допускают ошибки, — проворчал Мендель.
— Человек живет надеждой, — философски заметил инспектор и после небольшой паузы продолжил: — Все же я думаю, нам нужно более тщательно проработать вопрос, почему убийства были совершены именно в этих городках. Давайте на минуту предположим, что убийца действовал не спонтанно — он заранее все продумал. Если принять это за рабочую гипотезу, тогда он, вероятно, хорошо знает оба места. Или же и там, и там провел достаточно много времени, обдумывая каждый свой последующий ход.
— Но почему это обязательно должны быть запланированные убийства? — спросил Поуп.
— Оксфордское само по себе вполне могло быть и не спланировано заранее, — сказал Мендель. — Но вряд ли кто-то будет бродить по пляжу промозглым ранним утром, если только этот кто-то не знает наверняка, что там должна появиться его жертва.
— Именно, — воскликнул Харленд, подошел к окну и посмотрел на яркое голубое небо над Портисхедом, где неслись серебристые облачка. — По мнению инспектора Кинга, тамошний убийца должен быть из местных — по всему выходит, он отлично ориентировался. Мы точно так же думали о нашем убийце. Но теперь, когда мы связали между собой две эти смерти, возможно, следует пересмотреть наши гипотезы и попытаться разобраться, откуда он так хорошо знаком с обоими городками.
— Может, он живет в одном из них, а работает в другом. Или поблизости, — предположил Мендель.
— Северн-Бич — совсем деревушка, — заметил Поуп. — Найти там кого бы то ни было будет намного проще, чем в городе вроде Оксфорда.
Харленд подумал, что Поуп прав. В здешних краях скрыться сложновато.
— С чего-то нужно начинать, — заявил инспектор и медленно вернулся к доске. — Нам обязательно надо найти, что еще, помимо ключа, связывает две эти жертвы.
— А у полицейских из Темз-Вэлли есть теории относительно ключа? — поинтересовался Мендель.
— Нет, — покачал головой Харленд. — По словам Кинга, они сочли это несущественным обстоятельством. Учитывая, что ключ от второго замка на входной двери остался на трупе, никто не обратил особого внимания на пропажу другого. По крайней мере, до тех пор, пока мы с ними не состыковались.
— Да уж, тут им не подфартило, — тихонько произнес Поуп.
Разозленный словами сержанта, Харленд собирался что-то сказать, поставить Поупа на его долбаное место, но внезапная мысль заставила его прерваться на полуслове.
— Что такое? — спросил Мендель.
— Нечто незначительное, предмет, который вы никогда не заметите, если только не станете специально искать… — Харленд сосредоточенно рылся в своих бумагах, пока наконец не нашел то, что хотел. Он быстро проглядел перечень личных вещей, обнаруженных у Викки Сазерленд, и повернулся к коллегам. — А давайте допустим, у Эрскина также имелось что-то такое, что ему не принадлежало. Возможно, не ключ, но нечто небольшое, самый обыкновенный предмет…
— Предмет, который оставил на трупе убийца, — кивнул Мендель.
— Но это будет означать, что существует и третье тело. Неизвестно где, — прибавил Поуп. — Нужно созвониться с коллегами из Темз-Вэлли, пусть они поработают со списком личных вещей Эрскина.
— Согласен. — Инспектор собрал бумаги, помолчал и взглянул на Менделя: — А что насчет Викки Сазерленд?
Сержант выпрямился и покачал головой:
— Это будет непросто.
— Что вы хотите сказать? — не понял Поуп.
— Тяжело найти то, чего там нет, — ответил Мендель. — Если удастся обнаружить среди вещей Эрскина предмет, который убийца забрал у предыдущей жертвы, по логике следует, что он взял что-то и из личных вещей девушки.
— Для следующей своей жертвы, — закончил инспектор.
В крови у него бурлил адреналин. И подгонял его уже не гнев — возбуждение. Пока они только, образно выражаясь, скреблись у самой поверхности, но то, что постепенно представало их взору, могло в итоге превзойти самые смелые предположения.
Блейк поманил Харленда к себе в кабинет. Лицо суперинтенданта выражало одновременно твердый оптимизм и беспокойство.
— Садитесь, Грэхем, — предложил он, обошел вокруг стола и сам опустился в кресло.
Харленду не понравилось настроение шефа — слишком уж рьяно он рвался в бой. Будучи больше политиком, чем полицейским, Блейк всегда живо интересовался всеми новостями, ходом расследования, искал любую возможность поставить себе в заслугу успех в раскрытии преступления. Но в то же время он был готов в любой момент спихнуть это дело коллегам из Темз-Вэлли, если вдруг запахнет жареным.
— Благодарю вас, сэр, — сдержанно ответил Харленд.
Заняв свободный стул, он постарался принять бесстрастный вид, чтобы по его лицу невозможно было ничего прочитать. Инспектор не собирался облегчать жизнь своему седовласому начальнику.
— Я так понимаю, инспектор Кинг помог вам ознакомиться с подробностями убийства в Оксфорде. — В устах Блейка это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Суперинтендант внимательно следил за расследованием. — Уверен, его содействие оказалось весьма ценным…
Фраза осталась незаконченной. Тем самым Блейк хотел подчеркнуть всю серьезность ситуации. Впрочем, Харленд не собирался разводить канитель и решительно заявил:
— Любая информация в этом деле имеет ценность. Жертвой убийцы в Оксфорде стал мужчина, таким образом, мы не имеем дела с простым женоненавистником. Есть в обоих убийствах и схожие моменты: и в том и в другом случае смертельный удар был нанесен по голове; и в том и в другом случае тело бросили в воду. И еще мы пришли к убеждению, что преступления были спланированы заранее.
— А мотив?
— Пока ничего конкретного. Но теперь, принимая во внимание случай в Оксфорде, маловероятно, что убийца из наших мест. Мы проверяем все населенные пункты вдоль трассы М-четыре: не происходило ли там чего-то подобного?
— Хорошо, — неспешно произнес Блейк.
Харленд взглянул на шефа. Хорошо? Обнаружение второй жертвы практически ни на йоту не сдвинуло расследование — скорее, отбросило их на исходные позиции. Что, интересно, на уме у суперинтенданта?
Несколько секунд Блейк задумчиво рассматривал стол, потом выпрямился и перевел взгляд на стену над головой Харленда.
— По моему глубокому убеждению, Грэхем, мы должны продемонстрировать усердие и проверить все возможные версии, — со значением произнес суперинтендант.
Черт, звучит хреново…
— Средства массовой информации являются важнейшим орудием в борьбе с преступностью, и, думаю, нам пора воспользоваться их услугами. Мы проведем телевизионную реконструкцию убийства и посмотрим, не появятся ли новые зацепки.
Харленд потер слипающиеся от усталости глаза. Ему вдруг стало страшно при мысли, куда может завести разговор.
— Грэхем, я хочу, чтобы вы помогли в этом мероприятии: предоставили наиболее значимые факты, а также проследили, чтобы они должным образом были отражены в телепрограмме.
«Не я. Кто угодно, только не я».
Он вспомнил специальный курс по общению с представителями массмедиа, который его обязали пройти. Вспомнил страх перед репортерами с камерами и микрофонами, готовыми опутать его своими сетями. Вспомнил — и содрогнулся.
— Может, лучше будет подобрать другую кандидатуру? По правде сказать, не очень-то я подхожу для такого рода вещей…
«Поручи кому-нибудь другому. Тому же Поупу — он любит находиться в центре внимания».
— Не говорите ерунды! — Блейк вскочил с кресла, решительно обогнул стол и открыл перед инспектором дверь. — Я объявил репортерам, чтобы они ждали вас. Все уже приготовлено.
Харленд с трудом поднялся. Во рту внезапно пересохло, от огорчения он оцепенел, но ничем не выдал своих чувств.
— Благодарю вас, сэр, — промямлил он и покинул кабинет.
Воскресенье, 24 июня
Утро воскресенья выдалось мрачным, облака затянули небо, и все утро они провалялись в постели, читая газеты. К одиннадцати часам, однако, в комнату начали проникать солнечные лучи — осветили тонкие льняные занавески, на скомканное одеяло легла ярко-золотая полоска. Ким встала с кровати и направилась в душ, а Нэйсмит побрел вниз.
Завтракая на кухне, они наслаждались льющейся из гостиной негромкой музыкой. Все обещало приятный день.
— Смотри, как посветлело, — глядя в окно на сад, объявила Ким. — Не хочешь пойти прогуляться?
Нэйсмит оторвался от журнала и улыбнулся:
— Можно. Куда бы ты хотела отправиться?
— А мне все равно. — Ким пожала плечами. — Кто знает, где мы окажемся вечером?
Они вышли из дома и не спеша двинулись по деревне. Шагали по узеньким тротуарам и останавливались послушать, как журчит вода в водосточных трубах, извивающихся между старыми домиками. Изначально Ким и Нэйсмит планировали дойти до паба и засесть там, но погода была слишком шикарная, чтобы торчать в помещении, и они забрались дальше, чем предполагали.
— Не подумай только, что я жалуюсь или увиливаю от ответственности, — начала Ким, — но нельзя же наваливать на людей все больше и больше работы, когда совершенно очевидно, что ее не сделать в те же сроки. У нас и до ухода Харви остро ощущался недостаток персонала, но теперь нам приходится вчетвером выполнять всю-всю работу.
Пока Нэйсмит размышлял, как лучше ответить, они свернули с улицы на узкую фермерскую дорожку, убегающую вверх в поля.
— Мне казалось, ему хотели найти замену, — сказал он наконец.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |