Http://ficbook. Net/readfic/1113022

Вопрос доверия

http://ficbook.net/readfic/1113022

Автор: RedSamhain (http://ficbook.net/authors/184939)

Фэндом: EXO - K/M

Персонажи: Крис/Чунмён; на фоне Чанёль/Бэкхён, Чонин/Лухан

Рейтинг: R

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность, AU

Размер: Миди, 40 страниц

Кол-во частей: 9

Статус: закончен

Описание:

Чунмён мог стерпеть от Бэкхёна слова о том, что ему срочно необходим парень. Но вот слова "Тебе нужен Крис" оставили на его нежной и ранимой психике неизгладимый след...

Посвящение:

Cinnamour) Ты сделала весь этот фик и вдохновила меня по самое не хочу:DDD Ты прелесть ^^

Публикация на других ресурсах:

Запрещено)

Глава первая. Хорошее начало дня.

Чунмён осторожно выглядывает из-за угла, обозревая окрестности университетского коридора на предмет враждебно настроенных элементов, способных испортить и без того не слишком радужное настроение с самого утра. Всё выглядит тихо и спокойно, почти идиллически, как на залитой беспечным солнечным светом лесной лужайке, на которой резвятся зайчатки и всякие умилительно неуклюжие Бэмби. На взгляд не в меру подозрительного Чунмёна, всё даже чересчур умиротворяюще, хотя олень, несомненно, имеется самый настоящий. Лухан стоит у окна и с учебником в руках что-то втолковывает откровенно скучающему Минсоку, который изо всех сил старается не заснуть, а на заднем плане сей картины, точно как вышеупомянутые зайчатки, устраивают бесовские игрища Чанёль и Бэкхён. Чунмёна передёргивает, когда он видит, с каким блеском в глазах Пак тянет руки к наивному Бэкхёну, который, в силу чистоты души и невинности тела, не может распознать надрывающихся истеричным визгом сигналов опасности. Воздух вокруг вспыхивает и искрится – красная тревога! – а Бён хлопает ресницами и думает, что Чанёль прижал его к стене из-за того, что споткнулся и потерял координацию. Конечно, за задницу он его схватил по той же причине. По всей видимости, Пак Чанёль потерял координацию не только движений, но ещё и совести. Правильно, чего мелочиться? Чунмён уходит в глубокий фэйспалм. Конечно, Бэкхён его лучший друг, а о лучших друзьях обычно не говорят плохо, но, мать его, какой же он слепой придурок, когда дело касается Чанёля. Серьёзно, он считает, что Пак – милое ангельское дитя, неспособное на проявление коварства. Да Чунмён руку готов дать на отсечение, что у этого «ребёнка» уже давно имеется расписанный на десять страниц формата А4 план, в котором до мельчайших деталей прописан путь, ведущий в кровать Бэкхёна. Только Бён узнает об этом тогда, когда станет слишком поздно. То есть тогда, когда у него очень сильно будет болеть задница.

Увлёкшись созерцанием, Чунмён не замечает приближения настоящей опасности.

- Ну, что там? – раздаётся тихий шёпот над самым ухом, но Сухо только отмахивается, вглядываясь в сторону лестницы.

- Пока всё нормально, не мешай.

- Точно? – продолжает донимать его нежданный собеседник.

- Точ... – Глаза Чунмёна успешно имитируют блюдца, когда он понимает, КТО стоит сзади него. – Ким Чонин!

Сухо пытается скакнуть в сторону, но поздно: младший ловко хватает его за локоть и, выдавая свою фирменную нахальную улыбку, ласково прижимает к стене.

Чунмён слишком увлёкся наблюдением за открытой местностью и упустил тот факт, что противник может появиться из засады. Теперь он смотрит на блеск в глазах Чонина, который совершенно идентичен блеску в преисполненных первобытной похоти очах Чанёля, и молится всем богам, чтобы случилось чудо и на младшего прямо здесь и сейчас упал метеорит. Ну, или появился кто-то из преподавателей и утащил его за ухо. Или из висящего возле доски объявлений зеркала вылезла Кровавая Мэри, поклялась Чонину в вечной любви и забрала с собой, желательно навсегда. Но мольбы остаются безответными, пути к отступлению отрезаны, подкрепление не придёт – Чунмён во всей полноте понимает значение отрезвляющего слова «безысходность». Чонин улыбается, и на его лице прочно прописывается выражение торжества и превосходства.

- Хён, - воркует он, угрожающе придвигаясь слишком близко. – Хён, ты поможешь мне с высшей математикой? Скоро зачёт, так что Кюхён посоветовал мне обратиться именно к тебе. Как удачно, правда?

Чунмён хочет сказать, что ничем удачным здесь и не пахнет, скорее как раз наоборот, но ловкие пальчики Чонина, пробежавшиеся по его бедру, вызывают перед взбесившимся внутренним взором образ бесславной картины «Изнасилование старосты грязным малолетним извращенцем». Чонин ненамного младше Чунмёна, но, чёрт побери, он ведёт себя как испорченный капризный ребёнок, вбивший себе в голову, что лапать своего беззащитного невинного хёна – это совершенно нормально и естественно!

- Я занят, - выдавливает из себя Чунмён, судорожно пытаясь избавиться от чужих шаловливых ручонок. – Попроси Бэкхёна, он тоже хорошо разбирается в математике.

Чонин картинно надувает губки. Это выглядит весьма умилительно, но Чунмён то знает, что за этим прелестным личиком скрывается самый настоящий дьявол.

- Боюсь, Чанёль не оценит моей просьбы, - ехидно отвечает младший. – Бэкхён, как бы сказать, прихватизирован, доступ к телу ограничен.

Чунмён хочет возмущённо вскинуться, ведь получается, что Чонин открыто говорит о том, что доступ к телу старосты вполне себе свободен, но не успевает и рта раскрыть, как на горизонте появляется новое действующее лицо.

- Чонин, тебя вызывает Кюхён.

От холода в голосе Криса адские котлы покрываются узорчатыми морозными узорами, а черти собираются в тесную кучку, со слезами на глазах пытаясь сохранить последнюю частичку ускользающего тепла.

Чонин с недовольным видом отстраняется от полуобморочного Чунмёна и, высокомерно одарив Криса недобрым взглядом, отбывает в направлении деканата, в народе именуемого Залом Просветления. Чунмён искренне надеется, что его там так просветят, что отобьют охоту заниматься в университете внеучебными делами наподобие соблазнения собственного старосты.

Впрочем, расслабиться не получается: Крис буравит его взглядом, в котором с лихвой хватает неприязни и насмешки.

- Могли бы обжиматься в каком-нибудь другом месте.

Чунмён обиженно сжимает кулаки и хочет ответить резкой отповедью, но Крис не дожидается, пока на его голову польются потоки площадной брани: просто разворачивается и уходит, оставляя юношу кипеть от клокочущего негодования.

- Можно подумать, я хотел с ним обжиматься, - сердито бурчит Чунмён. – И можно подумать, было совсем не заметно, что я – жертва.

Ничего нового, всё точно так же, как и всегда: Чонин действует на нервы своей маниакальной навязчивостью, а ледяная статуя Крис, он же У Ифань, он же раздражающая задница, всегда оказывается в нужном месте в нужное время и случайным образом спасает его от домогательств, не забывая сопровождать это дело насмешками и едкими комментариями. Иногда создаётся такое впечатление, будто Крис на полном серьёзе считает, что Чунмён крепко насолил ему в прошлой жизни. Не то, что задолжал кучу денег, а зверски перебил всю семью и надругался над ним самим, после чего принёс в жертву на потемневшем от подтёков крови сатанинском алтаре. Иначе объяснить такое подчёркнуто недоброжелательное отношение Чунмён просто напросто не может. Крис, видимо, думает, что если хотя бы один день не будет подкалывать старосту, то вся неделя пойдёт насмарку.

- Я, конечно, рад, что он сегодня появился и отвлёк Чонина, но как же он меня достал, - жалуется он часом позже Бэкхёну, который вместо лекции увлечённо выводит на полях своей тетради замысловатые узоры.

- Ты преувеличиваешь, - тоном опытного эксперта отзывается Бён, изящно взмахивая перед носом друга карандашом. – Крис очень хорошо к тебе относится.

- Хорошо?! – Чунмён с трудом регулирует громкость голоса и переходит на яростный шёпот. – Он третирует меня, постоянно выискивает ошибки и обвиняет в том, что я сам провоцирую Чонина! У меня от него мурашки по коже, я ему не верю.

- Он оказывает тебе внимание, заботится о твоём статусе старосты и намекает на то, что ты слишком соблазнительная штучка, чтобы Чонин смог пройти мимо, - тут же переиначивает его слова Бэк. – Относись к этому спокойнее.

Чунмён обиженно отворачивается. Ну вот, дожили, даже лучший друг принимает сторону этого заносчивого китайца с замашками тирана.

- И вообще, - внезапно оживляется Бэкхён. – Тебе нужен парень.

Чунмён ошарашено округляет глаза и вертит пальцем у виска, но это не вызывает в непутёвом друге и проблеска сомнения.

- Нет, совершенно точно тебе говорю. Ты же хочешь избавиться от Чонина, так? Значит, логично, что тебе нужен кто-то, кто его отвадит раз и навсегда. Девушка не подойдёт, он её и за соперницу не посчитает. Нужен парень, причём такой, какой внушит Чонину страх и трепет.

- Издеваешься? Этот монстр сам кому хочешь внушит страх, трепет и суеверное желание обзавестись серебряным распятием, святой водой и чесноком.

После минутного молчания Бэкхён выдаёт то, что одномоментно взрывает Чунмёну мозг:

- Тебе нужен Крис.

Сухо честно пытается сдержать нервное хихиканье, но это дело оканчивается, мягко говоря, полным провалом.

- Во-первых, это самая дикая мысль, которую я слышал за всю свою жизнь. Во-вторых, даже если я решусь на это – а это совершенно точно исключено! - Крис пошлёт меня к чёрту. В-третьих, Чонин опасается Криса, но явно не настолько. В-четвёртых, Бён Бэкхён сошёл с ума и начал бредить.

Бэкхён театрально закатывает глаза.

- Во-первых, это не дикая мысль, а результат анализа сложившейся ситуации. Во-вторых, я сам могу попросить Криса. В-третьих, Чонин явно уменьшит свою порочную активность. В-четвёртых, мой ум ясен, как никогда.

- Только попробуй сказать об этом Крису – и ты труп! – гневно шипит Чунмён, толкая друга в бок.

- О чём сказать?

И снова этот бегущий по спине холодок...

Если бы они не были так увлечены спором, они бы обязательно вспомнили, что Крис сидит прямо у них за спиной, а они разговаривают чуть ли не в полный голос.

Но если Чунмён в панике и ужасе готов биться головой об парту и душевно самоистязаться, низводя себя до состояния полной физической и моральной недееспособности, то Бэкхён выглядит очень даже довольным. Он поворачивается к Крису и с приторной улыбочкой отвечает:

- Чунмёну нужен подставной парень, чтобы избавиться от Чонина. Не хочешь поучаствовать?

Чунмён уверен, что Крис презрительно фыркнет и пошлёт Бёна в направлении полового органа всегда готового к такому повороту событий Чанёля, но блондин неожиданно улыбается – и эта улыбка не сулит ничего хорошего. В первую очередь для самого Чунмёна, а вовсе не Чонина.

- Знаешь, звучит весьма заманчиво..

Глава вторая. Соглашение.

Чунмён стонет и накрывает голову подушкой, но будильник продолжает зверствовать, истерично возвещая о том, что пора стряхивать свои бренные мощи с такой тёплой и уютной постели, дабы с радостью предаться удовольствию приобретения новых знаний. Чунмён злобно бурчит и приподнимается, ошалело глядя на часы. Ему бы очень хотелось думать, что произошедшее днём ранее было типичным ночным кошмаром из серии «дубль первый, сцена пятая, У Ифань опять портит жизнь Ким Чунмёна», но нет, осознание ситуации больно бьёт по обнажённым нервам.

Крис действительно согласился участвовать в безумной авантюре съехавшего с катушек Бэкхёна! Скорее всего, он уступил Бёну из желания сделать жизнь Чунмёна воистину невыносимой, погрузить её в непроглядные пучины мрака и отчаяния. И как самодовольно он при этом улыбался! Наверное, именно так улыбаются охотники, издалека заприметившие, что в спрятанном ими капкане трепыхается несчастная тушка кролика. Но Чунмён не желает быть кроликом. В конце концов, он же староста, у него есть гордость, чувство собственного достоинства и...

И долбаный У Ифань в качестве временного парня.

Чунмён даже думать боится о том, что из этого может выйти. Разве возможность избавиться от Чонина (который наверняка не поведётся на этот фарс) стоит такого унижения?

К университету Чунмён подбирается окольными путями, воображая себя секретным агентом на вражеской территории, где на каждом шагу поджидает опасность попасться в руки коварных извращенцев. И тогда, когда он уже почти уверен, что доберётся до своей цели без потерь, его надежды бесславно рушатся всего одной фразой, произнесённой до невозможности приторным голосом:

- Куда торопишься, сладкий?

Чунмён подскакивает и поворачивается с твёрдым намерением дать Чонину как минимум подзатыльник – и замирает, нервно моргая.

Кто бы мог подумать, что Крис может говорить таким противным голосом? Нет, Чунмён всегда знал, что этот самовлюблённый китаец просто состоит из противных элементов: кривой ухмылки, завышенной самооценки и холодного презрительного взгляда, но вот его голос всегда вызывал мурашки по коже... Чунмён даёт себе мысленную пощёчину, потому что мысли вскачь несутся куда-то не в ту степь.

- Если ты ещё раз назовёшь меня сладким, я...

- Что ты сделаешь? До смерти изобьёшь меня спрятанным в сумке плюшевым мишкой? – самозабвенно издевается Крис, с удовольствием наблюдая за тем, как собеседник заливается алой краской.

Чунмёну хочется взвыть: Крис никогда не забудет, как ещё на первом курсе из его сумки выпала видавшая виды игрушка. Объяснять, что она являлась результатом деятельности маленькой сестрёнки, заботливо провожавшей оппу на учёбу, смысла не было.

- Просто отстань от меня, ну чего тебе стоит? – Чунмён нервно сглатывает, потому что Крис угрожающе движется в его сторону с пластичной грацией завидевшего вожделенный кусок мяса хищника.

- Что за глупости, малыш? – Дыхание Криса жаркой волной накрывает ухо вжавшегося в стену младшего. – Разве я могу игнорировать своего парня?

Чунмён совсем не хочет признаваться себе в том, что от низкого бархатистого голоса у него подкашиваются колени; он почти находит в себе силы двинуть старшему кулаком по челюсти либо ногой между ног, но появление ещё одного действующего лица заставляет похолодеть.

Какого чёрта, почему сегодня все решили идти до университета по задворкам?!

- Чунмён-а! – бодро восклицает Чонин, с неудовольствием взирая на выпрямившегося Криса. – Этот нахал пристаёт к тебе?

Чунмён хочет ответить что-то вроде «да, поэтому парни, давайте вы тут поубиваете друг друга, а я горько вас оплачу и с чистой совестью пойду в университет», но его светлый порыв гибнет на корню, потому что Крис по-хозяйски притягивает его к себе, шлёпает по заднице и демонстрирует опешившему Чонину голливудскую улыбку. От шока Чунмён не может пошевелиться: он всё ещё чувствует на своих ягодицах чужую руку.

Нет, это определённо самый кошмарный сон в его жизни.

И почему Бог создал Криса таким здоровым, сильным и наглым, в то время как Чунмёна – маленьким, скромным и нерешительным?

- Думаю, я имею право приставать к своему парню. И даже не только приставать, если ты понимаешь, о чём я.

По лицу Чонина хорошо заметно, что где-то в недрах его ослеплённого похотью и ревностью мозга идёт напряжённая интеллектуальная работа. Её результатом становится выразительное фырканье и широкая улыбка.

- Издеваешься? Да весь университет знает, что вы как кошка с собакой. С чего бы это вам в голову взбрело встречаться?

- Милые бранятся, только тешатся, да, Чунмён-а? – невинно вопрошает Крис, незаметно больно щипая окаменевшего старосту, который никак не может решить актуальную проблему: выразить свой протест и этим самым сделать хорошо Чонину, или кивнуть и этим самым сделать очень хорошо Крису.

Чёрт побери, он не хочет делать хорошо никому из них! Он хочет, чтобы им было очень-очень (ОЧЕНЬ!) плохо!

- А что это вы тут делаете, а?

А вот и первые зрители: невинно хлопающий ресницами Бён Бэкхён и беспрестанно пожирающий оголодавшим взглядом его упругую задницу Пак Чанёль. Просто восхитительно, для полноты картины им не хватает только ведёр с попкорном: бесплатное кино под названием «Перетягивание Ким Чунмёна» в самом разгаре, ибо пока Крис отвлекается на новоприбывших, Чонин хватает старосту за руку и тянет на себя.

- Эй, куда? – возмущается Крис и тащит растерявшегося младшего обратно. – Грабли убери.

- Молодой человек, Вы что-то напутали, это моё, - шипит Чонин, удваивая усилия.

Чунмён ясно понимает, каково это – быть на месте каната, который перетягивают две противоборствующие команды. Ну, или завлекательной хрустящей косточки, вокруг которой лается пара обозлённых псов. Или... Яркие метафоры вылетают из головы, потому что от серии рывков скоро оторвутся руки.

- На нём не написано, что он твой.

- А вот возьму и напишу.

- Держи карман шире!

Мнение Чунмёна никто не спрашивает: правильно, а зачем? Чанёль в открытую ржёт и громкоголосо подбадривает раззадоренных и пышущих тестостероном соперников, а Бэкхён с удивлением смотрит на дело своих рук.

Чунмён понимает, что надо спасаться – и видит выход только в своём друге. Неизвестно, что тому виной – изрядное волнение, постоянная тряска или помутнение рассудка, - но голос внезапно звучит на выдохе, немного томно, на пятьдесят процентов пошло:

- Бэкхён, возьми меня...

Резко наступившая тишина. Прибалдевшие взгляды Криса и Чонина. Приоткрытый в удивлении рот Бэкхёна. Почти вылезшие из орбит глаза Чанёля. Чунмён понимает, что нужно срочно менять формулировку, иначе последствия приобретут непредсказуемый характер.

- Бэкхён, забери меня, чтоб тебя черти драли!

Атмосфера перестаёт быть такой напряжённой, Крис и Чонин синхронно хмыкают и тут же вонзают друг в друга испепеляющие взгляды, а Чанёль вполголоса возмущается о том, что драть Бэкхёна черти не будут, ибо это только его святая прерогатива. Сам Бён благополучно пропускает этот шёпот мимо ушей и, почуяв, наконец, истинно дружеские чувства, поспешно вырывается вперёд, не слабо одаривая вцепившиеся в Чунмёна руки парой ударов.

- Господа, я всё понимаю, гормоны бушуют, но мы опаздываем в университет, у Чунмёна сегодня старостат! – на одном дыхание выпаливает Бэкхён и тащит друга за собой, пока оставшиеся за спиной самцы решают, что им делать дальше.

Чунмён закатывает глаза, позволяя другу волочить свою настрадавшуюся тушку вперёд. Но как только они переступают порог своей alma mater, он вырывается и пулей несётся в туалет, дабы зависнуть возле раковины и освежить горящее лицо ледяной водой.

- Раньше был один Чонин, понимаешь? – обиженно стонет Чунмён, когда Бэкхён входит вслед за ним. – А теперь на мне висит ещё и почуявший жажду моей крови Крис. И я честно не знаю, кто из них хуже! А это всё ты виноват, хотел как лучше, а...

- Да будет лучше, не истери, - отмахивается Бэкхён, пододвигая друга, чтобы посмотреться в зеркало. Чунмён фыркает: кое-кто здесь слишком озабочен своей внешностью. – Чонин поймёт, что Крис не уступит, и свалит, пусть и не сразу.

- А что мне делать с самим Крисом, ты не подумал? – зло шипит Чунмён, расстроено потирая виски.

- А что делать с Крисом? Чонин отвалит – Крис отвалит, хотя... – Бэкхён задумчиво постукивает пальчиком по губам, но почему-то решает не развивать тему и говорит явно не то, что хотел сначала: - Просто перестань так дёргаться и веди себя естественно, иначе вся затея пойдёт коту под хвост. Если ты не будешь реагировать, как девица, под юбку которой пытается забраться насильник, Крис не будет тебя сильно доставать. Ты сам провоцируешь его своим поведением.

- Отлично. Я должен спокойно реагировать на то, что он будет зажимать меня по углам и лапать за задницу? – Чунмёну хочется рассмеяться, только подобная перспектива больше пугает, чем веселит.

- И не только, - «успокаивает» его Бэкхён. – Ещё и целовать.

Чунмён целую минуту не мигая смотрит на друга, уверенный в том, что ему послышалось. Целовать... Крис... Будет целовать... Мозг парня бьётся в беспощадной агонии, выдавая целую кучу добрых советов – главным из которых является пожелание пойти и сброситься с крыши университета.

- Что?!

- Если вы не будете целоваться, Чонин вам не поверит...

- Слушай сюда, Бён Бэкхён, мой замечательный бывший лучший друг, я не собираюсь целоваться с этим долбанутым на всю голову блондином, и...

- Ой, я бы не стал зарекаться.

Чунмён в упор смотрит на вошедшего в туалет Криса. Вернее, на его изогнутые в ехидной усмешке губы.

- Прости, что?

- Твой друг правильно говорит, - охотно поясняет Крис, подмигивая Бэкхёну. – Чонин не поверит, если мы не докажем.

- Ты издеваешься? – еле слышно шепчет Чунмён, недоверчиво глядя на старшего.

- Вовсе нет. Давай договоримся – ты перестаёшь от меня шарахаться и помогаешь создать иллюзию того, что мы с тобой пара. Если ты сделаешь это достаточно убедительно, то в поцелуях необходимости не будет.

Крис рассуждает так легко, словно его совершенно не волнует, будут поцелуи или нет, но Чунмён прекрасно видит (если это, конечно, не следствие подступающей паранойи), что в глазах блондина разгорается не обещающий ничего хорошего хищный огонёк.

- Слушай, тебе-то какая с этого выгода? – Чунмён никак не может понять, почему Крис добровольно впрягся в эту затею. Это не просто настораживает: выбивает из колеи. Разве можно доверять человеку, который с самого первого учебного дня ведёт себя так, будто Чунмён всю жизнь должен отрабатывать ему миллиардный долг?

- Мне просто нравится выводить тебя из себя, - пожимает плечами Крис, вызывая в Чунмёне жгучее желание смертоубийства. – Кроме того, Чонин мне тоже не нравится, почему бы не позлить его?

Скрип зубов Чунмёна вызывает здоровое опасение за их сохранность. Бэкхён делает вид, что его здесь нет, Крис спокойно ждёт ответа, а Чунмён понимает, что ситуация, мягко говоря, аховая: он оказался аккурат меж Сциллой и Харибдой.

Однако они не могут стоять в этом грёбаном туалете целую вечность.

- Я согласен. – Чунмён не может поверить, что он действительно только что согласился.

Лучше Крис под боком, чем Чонин на горизонте – слабая попытка оправдаться.

- Вот и отлично. – По мнению Чунмёна, самодовольное лицо Криса так и просит кирпича. И даже не одного. О боги, да тут целого кирпичного завода будет мало! – В таком случае, с этого момента в глазах всего университета мы официально встречаемся, малыш.

Чунмён сдерживает горестный вздох.

Чёрт побери, на что он подписался?

Глава третья. Бескомпромиссная импровизация.

В библиотеке безраздельно властвует гнетущая тишина, навевающая не слишком светлую ассоциацию с заброшенным и до хрена заросшим кладбищем, в полуразрушенных склепах которого шевелятся ждущие заката бессовестные кровососы, желающие пропустить стаканчик-другой крови юной девственницы. Впрочем, один вампир уже выбрался из своего холодного каменного пристанища – древняя библиотекарша грозно смотрит на парней сквозь толстенные стёкла очков и недобро щёлкает вставной челюстью, ненавязчиво намекая, что в подведомственном ей помещении должны неукоснительно соблюдаться установленные деканатом правила. Чунмёну глубоко плевать на её присутствие, он занят своим конспектом, но вот жаждущие общения Бэкхён и Тао постоянно отвлекаются от лежащих перед ними ветхих трудов психологов девятнадцатого века и косятся на этот седой пережиток прошлой эпохи, которому для полноты картины не хватает формы СС и автомата в руках. Эта женщина наверняка заодно с Кюхёном, иначе почему их куратор отправил ребят в это ужасное место с такой светлой ностальгирующей улыбкой? Наверняка они на пару укокошили не одно поколение студентов, это как пить дать.

Тао думает, что в случае неожиданной атаки он сможет отбиться благодаря годам, проведенным за постижением боевых искусств.

Чунмён и Бэкхён считают, что этим самым он даст им возможность убежать, но сам падёт в неравной битве с вставной челюстью и крючком для вязания. В любом случае, они будут очень благодарны самоотверженному ушуисту.

- О боги, она ушла, - едва слышно стонет Бэкхён, когда женщина величаво выплывает в соседний зал, куда вваливается группа первокурсников, желающая получить на руки учебники на весь семестр.

Где-то за их спинами слышится подозрительное шевеление. Бэкхён и Тао ничего не замечают, а Чунмён фыркает, догадываясь, что стон Бёна активизировал спящего под грудой книг Чанёля. Дайте только Паку волю – Бэкхён будет стонать в три раза громче, интенсивнее, пошлее и чаще, невзирая на время и место. У Чанёля хватит дурости начать отрабатывать на нём Камасутру даже на паре Кюхёна, не то, что в библиотеке.

- Она меня напрягает, - жалуется Тао, разминая затёкшую шею. – Она не мама Кюхёна, случаем? Мне кажется, в них есть что-то похожее.

- Всё правильно, эта бабуля – любовница Люцифера, а Кю их внебрачный сын, дитя порока и разврата. – Бэкхён зевает и со странным выражением лица устраивает свою голову на плече младшего.

Чунмён замечает вспышку фотоаппарата; Чанёль добавит фото Тао в альбом для смертников. Наверняка у него дома вся стена заклеена подобными фотографиями, в которые он на досуге втыкает булавки и иголки – мечта маньяка, да и только. Тао чует недоброе, оборачивается и тяжело сглатывает, после чего максимально корректно просит Бэкхёна приподняться, ибо «прости, друг, шея болит, и вообще я планировал ещё пожить». Бэк плавно перетекает на стол, в то время как Чанёль напряжённо размышляет о том, как переместить его на свои колени. И не только колени. Эх, чего уж врать – совсем не на колени.

- А помните, - никак не унимается впавший в уныние Бён, - на первом курсе к нашему университету всё время подъезжал мороженщик?

Чунмён ясно слышит мысли Чанёля, в которых он занимается непристойными вещами с вымазанным в клубничном мороженом Бэкхёном. О боги, Пак Чанёль, трахни уже его и успокойся! Надо бы намекнуть Бэку, что его невинному высокому другу нужна скорая помощь сексуального характера, вдруг сжалится и окажет?

- Да, - печально говорит Чунмён, глядя в окно на двери университета, - раньше приезжал мороженщик, а теперь тусуются отмороженщики.

Тао приподнимается, чтобы посмотреть, что вызвало в голосе старшего такую безнадёжную тоску, и гнусно хихикает, замечая стоящего у крыльца Чонина.

- Хён, это он тебя ждёт?

- Нет, блин, манны небесной.

- Крис его совсем не пугает?

- По ходу, Крис пугает одного меня.

Стоит только упомянуть – и головная боль Ким Чунмёна уже тут как тут, царственно заносит свои мощи в читальный зал. Кажется, сегодня Ифань решил побить все рекорды своей привлекательности: он выглядит так, будто пришёл повеселиться на вечеринку в клуб, а не грызть гранит науки в университет.

- Пресвятая Матерь Божья, - с трудом сглатывает Чунмён, обозревая художественный беспорядок у него на голове, серебряную серёжку-дракона в ухе и соблазнительно приоткрывающую ключицы чёрную футболку с BUCK-TICK на теле.

- М? – оживляется Бэкхён, но тут же разочарованно надувает губы, вызывая у Чанёля дикий фангёрлинг, смешанный с желанием до смерти зацеловать/затрахать. – Ну-ну, это всего лишь Крис...

«Всего лишь Крис» улыбается выглянувшей в зал библиотекарше и – о, ужас! – старая карга отвечает тем же. Чунмён не может не позавидовать его выдержке: если бы подружка Кюхёна улыбнулась ему, он бы без раздумий хлопнулся в обморок. По их ряду пробегает волна восхищённых охов и ахов.

Крис бесцеремонно пододвигает Чунмёна в сторону и садится рядом, многозначительно поигрывая бровями. Младший пытается сделать вид, что ему совсем нет до него дела, но это сложно по одной-единственной причине: чужая рука проказливо совершает путь от его колена до бедра.

- Прекрати, - сквозь зубы шипит Чунмён, чувствуя, как в его трепетной душе проклёвываются первые ростки паники. Чонина здесь нет, поэтому происходящее, вероятно, имеет целью растоптать его как личность. – Этого же никто не видит!

- А ты хочешь, чтобы это кто-нибудь видел? – шокировано хлопает ресницами Крис. – Чунмён-а, да ты шалун. Скажи ещё, что хочешь снять домашнее порно и распространить его по всему университету.

Чунмён вспыхивает и на мучительно долгую минуту теряет дар речи, проклиная свою бурную фантазию, подкинувшую мысленному взору картину, на которой Крис... его... прямо в библиотеке... а рядом стоит почему-то Чанёль с камерой... и... вашу мать – НЕТ!

Крис с нескрываемым удовольствием наблюдает за его смущением, поэтому Чунмён не может отказать себе в удовольствии пихнуть старшего локтём в бок.

- Держи свои извращённые фантазии при себе.

- Чунмён-а, признайся, что твои фантазии ничуть не менее... нестандартны.

С этим трудно спорить, потому что воображение Чунмёна отказывается униматься и с завидной плодотворностью порождает в сознании десятки сценариев для порнофильмов, причём каждый новый на голову изощрённей предыдущего.

В этом однозначно виноват Чанёль: исходящие от него волны недотраха поражают всех окружающих, кроме, по всей видимости, Бэкхёна.

Только Крису об этом знать необязательно.

Но пока Чунмён занят затянувшейся борьбой со своим либидо, Крис не теряет времени даром: длинные пальцы подцепляют футболку младшего и игриво проводят по мгновенно напрягшемуся животу. Пришедший в себя Чунмён бьёт по домогающейся его руке и одёргивает футболку; порнофильмы в сознании меркнут перед новым сюжетом, в котором фигурирует жестокая расчленёнка и кастрирование раскалёнными ржавыми ножницами.

- Изыди, нечистый.

- Я принимал душ всего два часа назад! Но, если хочешь, мы можем поехать ко мне и принять его вместе.

Прислушивающийся к разговору Бэкхён хихикает не менее гнусно, чем Тао. Чунмён бросает на него тяжёлый негодующий взгляд.

Чтоб тебя Чанёль на члене вертел... Друг, называется.

Впрочем, Чунмён не уверен, что его проклятие окажется для Бэкхёна наказанием.

Хотя для Чанёля точно – так и вовсе главным праздником в жизни.

- Здесь нет Чонина, не перенапрягайся.

- О, это так мило – ты заботишься обо мне. Но знаешь, Чунмён-а, глядя на твои вишнёвые щёчки, мне сложно удержаться.

- Ты отвратителен.

- Из твоих уст это звучит даже сексуально.

Чунмён принимает решение игнорировать дальнейшие словесные выпады, но это приводит к тому, что Крис удваивает усилия, направленные на физическое сближение. Чунмёну очень хочется, чтобы в зал вернулась библиотекарша, ибо вопить на всё помещение «Спасите, насилуют!» немного неловко. Воодушевлённый увиденным Чанёль явно размышляет над тем, что было бы неплохо последовать примеру Криса и пощекотать нервы ничего не подозревающему Бэкхёну. Единственный, кто безмерно счастлив – это Тао, доставший из кармана телефон и приготовившийся снимать со словами «всю жизнь мечтал попробовать себя в роли оператора в порно, начинайте трахаться, не стесняйтесь, я морально готов».

Спасение приходит неожиданно: в дверях показывается довольная физиономия Кюхёна.

- Парни, свободны. Конспекты покажете завтра.

Чунмён моментально подскакивает, сгребает свои вещи в охапку и мчится к выходу, но недооценивает силу и скорость Криса. Запястье оказывается в стальных тисках, а низкий хриплый голос жарко шепчет в ухо:

- Куда же ты, Чунмён-а? Помнишь, ты ведь сам согласился поиграть в пару. Будет странно, если мы выйдем из университета по одному.

В этих словах определённо имеется логика, к тому же Чунмён вспоминает, что у дверей его поджидает Чонин. Надо просто потерпеть ещё немного, всего десять минуток, а потом они с Крисом разойдутся, потому что домой идти им не по пути.

- Кстати, я решил, что отныне буду каждый день провожать тебя до дома.

Из груди Чунмёна вырывается горестный стон, а на губах Криса расцветает улыбка. Беззастенчивый садист.

Чонин и правда ждёт. Он даже подрывается с лавочки, когда видит выходящего из здания Чунмёна, но притормаживает, замечая Криса и смешно надуваясь.

- Хён, - он тут же принимается ныть. – Хён, это же просто глупый спектакль, правда? Ты не можешь встречаться с ним, это в высшей степени абсурдно. Да ты постоянно дёргаешься, когда он рядом.

Чунмёну становится немного стыдно: неужели он и правда ведёт себя настолько глупо, не может хоть ненадолго расслабиться и нормально сыграть? Он чувствует, как Крис рядом с ним напрягается. Пожалуй, надо взять себя в руки и убедительно доказать Чонину, что у них с Крисом замечательные отношения.

Однако как только он открывает рот для вдохновенной тирады, как становится жертвой чужой импровизации.

Сильные руки решительно разворачивают Чунмёна, и он целую секунду удивлённо смотрит в неожиданно серьёзные глаза Ифаня, прежде чем чувствует его губы на своих.

- Етить-колотить, - Чанёль одной фразой выражает состояние всех свидетелей происходящего.

Чунмён хочет отстраниться, но обнимающие руки стискивают его почти до боли, а наглый язык раздвигает губы, по-хозяйски врываясь в рот.

Ноги отказывают, и ему удаётся стоять только благодаря поддерживающему его Крису.

Чунмён успевает подумать о том, что, возможно, это не самый плохой вариант развития событий.

И сдаётся, позволяя Крису откровенно насиловать свой рот этим блядским горячим языком.

Глава четвёртая. Тайм-аут.

Чунмён смотрит на надрывающийся мобильник, будто на смертоносную змею, и даже не собирается узнавать, кто звонит. Часы показывают уже 9.25, а это значит, что в университете время второй пары, но Чунмён ещё тридцать минут назад позвонил в деканат и, усиленно притворяясь больным, выпросил себе разрешение не приходить. Практически сразу после этого ему позвонил Кюхён, долго иронизировал и пытался выпытать истинную причину столь странного и нехарактерного поведения своего любимого ученика, но Чунмён стоял намертво: болен, умираю, нахожусь в процессе составления завещания. В ответ Кюхён только фыркнул и сладким голосом пропел, чтобы Чунмён не забыл упомянуть в предсмертной записке кое-кого блондинистого, китайско-канадского происхождения. Прежде чем Сухо успел вспомнить о том, что он умеет дышать (и виртуозно ругаться матом), Чо бросил трубку (причём наверняка сделал это с видом какого-нибудь киношного злодея в момент триумфа).

Теперь Чунмён с головой прячется под одеялом, будучи уверенным в том, что мобильник не умолкая исторгает из себя голос Салли Эрны из-за того, что Бэкхён искренне недоумевает по поводу отсутствия на занятиях старосты.

Да, может быть это правда малодушно, но идти в университет после вчерашнего инцидента нет никакого желания – по крайней мере, сегодня, пока ещё живо яркое воспоминание о том, как Крис... мать его У Ифань... и его долбанные губы...

Чунмён бьёт подушку, представляя на её месте самодовольное лицо одногруппника.

Да, не так Чунмён представлял себе первый поцелуй...

Вообще-то, он всегда думал, что это произойдёт с какой-нибудь милой и скромной девушкой. Истерично хихикающее воображение тут же подбрасывает завлекательные картинки, открыто живописующие страшное извращение: Крис на высоченных каблуках, Крис с подведёнными глазами и ярко-алыми губами, Крис в неприлично короткой мини-юбке и кружевных чулках... Чунмён нервно сглатывает и чувствует, что у него начинает дёргаться глаз. Его душевное здоровье подорвано практически до основания.

И ведь нельзя сказать, что это было неприятно: Крису стоит отдать должное, его язык – это нечто... Чунмён подпрыгивает на кровати и решительно изгоняет крамольные мысли из своей головы. Забыть, срочно забыть, отвлечься!

Приготовление завтрака способствует медленному восстановлению равновесия и гармонии внутреннего мира, как и последовавший за этим процессом выбор фильмов. Если уж сегодня свободный день, Чунмён планирует посвятить его расслабляющему киномарафону, горячему какао и любимым печенькам в виде зверушек. Никакого Криса. Никакого Чонина. Никаких обжигающих поцелуев, сопровождаемых покусыванием нижней губы и...

НЕТ.

На втором фильме Чунмён чувствует, что постепенно приходит в норму, однако звонок в дверь заставляет малость насторожиться. Прежде чем бездумно открывать, парень с подозрением смотрит в глазок, но видит лишь потусторонне серьёзного Бэкхёна.

- Какого чёрта припёрся?

- Какого чёрта не явился на пары?

Целую минуту парни буравят друг друга сердитыми взглядами, но потом Чунмён сдаётся и с тяжким вздохом, выдающим усталость вселенского масштаба, пропускает непутёвого друга в дом.

- Чунмён, это всего лишь один поцелуй.

Сухо спотыкается на ровном месте. Бэкхён в своё репертуаре, режет правду-матку без прелюдий, вставляет насухую.

- Всего лишь? Он изнасиловал меня своим проклятым языком!

Бэкхён краснеет, явно представляя себе несколько иную, отличную от реальности, картину. Чунмён понимает двусмысленность своей фразы, и перед его глазами в один миг проносятся моменты из хардкорного гей-порно.

СТОП. Он никогда не смотрел гей-порно. Тот раз, когда они с Бэком напились и завалились в дом под утро, не считается. НЕ СЧИТАЕТСЯ.

- Поцелуй – это ещё не конец света, - неубедительно мямлит Бэкхён, пряча глаза. Чунмён чует недоброе, как Наполеон во время битвы при Ватерлоо.

- Колись, детка, в чём дело?

Бэкхён забавно надувает губы, но всё же отвечает, пусть и с неохотой:

- Чанёль сегодня сказал, что не умеет целоваться, и из-за этого ему очень стыдно перед девушками. Попросил научить.

Из горла Чунмёна вырывается неконтролируемый нервный гогот, за считанные секунды превращающийся в полноценную истерику с прыжком на диван, бесчеловечным избиением подушки, судорожным дёрганьем ногами и звонкими переливами адского хохота.

Чунмён точно знает, что Чанёль первый раз поцеловался в одиннадцать лет, а девственности лишился в четырнадцать.

То, что Бэкхён свято считает, будто Пак невинен, как новорожденный младенец, чем-то даже умиляет.

- И что ты ему сказал? – с трудом выдавливает Чунмён, мерзко похихикивая в кулак.

- Я сказал, что подумаю, - отзывается друг, нервно сминая пальцами свою футболку.

- А когда Чанёль скажет, что не умеет заниматься сексом, но очень хочет научиться, и попросит тебя подставиться, ты тоже будешь думать?

В лицо Чунмёна летит подхваченная с дивана подушка, но ему удаётся избежать удара благодаря хорошей реакции. Бэкхён похож на спелую вишенку; смущение ему очень к лицу.

- Ладно, оставим эту тему, - поспешно говорит он, плюхаясь на диван рядом с Сухо. – Между прочим, твоё отсутствие очень огорчило Чонина: он не находил себе места и не знал, куда девать свою извращённую гиперактивность. Со скуки он даже начал доставать Лухана, и это почти вылилось в фееричную драку – никогда ещё не видел Лу таким раздосадованным и разъярённым.

Чунмён в ответ только фыркает; на самом деле, его не слишком интересуют проделки Чонина (хотя он искренне сочувствует Лухану), потому что мысли потихоньку возвращаются к совершенно другому человеку.

Бэкхён выжидательно молчит, предчувствуя вопрос. Чунмён сердито хмурится, понимая, что его практически вынуждают признать свой интерес.

- А... Крис?

- Он выглядел... скучающим, - довольно улыбается Бён, не скрывая в голосе лукавства.

- Ну конечно, ведь ему не над кем было сегодня издеваться, - бурчит Сухо, раздражаясь от намекающих взглядов друга. – Нашёл бы себе другую забаву.

- Зря ты так. Крис спрашивал у меня, не заболел ли ты. И он действительно выглядел обеспокоенным.

- Ты всегда его защищаешь!

Бэкхён театрально закатывает глаза.

- А ты никогда не даёшь ему шанса проявить себя с лучшей стороны.

- Шутишь? У него есть лучшая сторона? – упрямится Чунмён.

На мгновение Бэк задумывается, после чего расплывается в не предвещающей ничего хорошего широкой улыбке, живо напоминающей о пошловатых ухмылках Чанёля. С кем поведёшься, от того и наберёшься... (Хотя тут подходит и несколько иное – с кем поведёшься, с тем, в конце концов, и трахнешься).

- Наверняка есть. Я уверен, что он великолепен в постели.

Возмущённый крик Чунмёна наверняка слышат все соседи. Как и перепуганное верещание Бэкхёна, вызванное покушением на его драгоценную жизнь.

Иногда Чунмён всё-таки излишне нервный.

***

Когда Бэкхён уходит, на улице уже начинает смеркаться. Чунмён вяло перебирает диски, хотя его настроение безнадёжно застывает на отметке «беспросветное уныние».

Он не может запереться дома навечно (иначе Кюхён лично придёт вправлять ему мозги), да и игнорировать Криса – тоже. Из груди вырывается жалобный вздох.

Нужно просто немного потерпеть; сегодняшний тайм-аут дал возможность остыть и смириться с тем фактом, что Ифань чертовски сексуален и возбуждаю... нет, охренительно нагл, самоуверен и вообще, просто невыносим.

Завтра Чунмён найдёт в себе силы открыто посмотреть ему в глаза, не заливаясь краской смущения, и продолжить разыгрывать этот спектакль, предназначенный для Чонина.

Правда, он совсем не уверен, что это можно назвать обычным спектаклем.

Глава пятая. Это будет весёлый вечер, правда?

- Хён, я скучал...

Чунмёна совсем не трогает жалобный голос Чонина, в котором присутствует тщательно выверенная доля по-детски трогательной обиды. И уж тем более его не заботят старательно изображаемые щенячьи глазки с туманной поволокой, которые, вероятно, безотказно бы сработали на ком-то другом. Нет, мысленно Чунмён пребывает в аудитории, где, скорее всего, уже сидит Крис.

- Хён, ты меня совсем не слушаешь!

Чонин капризно надувает свои выдающиеся и воспетые первокурсницами губки, и только тогда Сухо забавно моргает и фокусирует внимание на недовольно нахохлившемся младшем, который, оскорблённый таким равнодушием, едва ли не пускает из ушей дым.

- Прости, ты что-то сказал?

- Хён! – взрывается Чонин, решительно приближаясь вплотную. – Я уже много чего успел сказать, но меня терзают смутные сомнения, что ты наглым образом проигнорировал все мои искренние душевные порывы!

Чунмён считает, что «искренние душевные порывы» вряд ли чисты, невинны и безопасны, поэтому он радуется, что пропустил их мимо сознания. Вообще-то, он не должен стоять в коридоре и разговаривать с младшим, но необходимость взять себя в руки и как ни в чём не бывало войти в аудиторию, откровенно напрягает.

Уныние, апатия и безволие – три кита, на которых ныне зиждется мироощущение несчастного отрока Ким Чунмёна, столкнувшегося с мучительно переживаемым внутриличностным кризисом, которому виной стал дьявольски наглый и самоуверенный У Ифань. Пожалуй, даже Чонин не может составить ему конкуренцию по части безнадёжно загубленных нервных клеток.

Чунмён снова скатывается в непроглядную бездну отстранённой задумчивости, поэтому Чонин справедливо решает, что пора переходить к более активным действиям, предполагающим некоторое физическое сближение. Он пользуется тем, что старший стоит у стены: практически прижимается к нему, рукой перегораживая путь к отступлению, и соблазнительно сверкает блядскими очами. Правда, его немного настораживает реакция на свои действия – если раньше Чунмён сопротивлялся, огрызался и вёл себя довольно воинственно, то теперь он на удивление тихо и безразлично смотрит исподлобья, закусывая губу и пряча руки в карманы. Впервые в жизни Чонин действительно чувствует себя не в своей тарелке, ибо что-то идёт не так.

-Хён, а давай мы с тобой...

- Ким Чонин, а давай ты свалишь в туман?

От голоса Криса веет арктической свежестью и ничем не замутнённой неприязнью; на месте Чонина Чунмён бы тут же заплакал от испуга и стал звать маму, но тот с явной неохотой делает шаг назад, всем своим видом показывая, что у него стальные яйца и неограниченный объём самоубийственной отваги (или ограниченный запас мозгов).

- А я не с тобой разговаривал, мистер «Я-убью-вас-подбородком». Может ты и встречаешься с Чунмёном, но это не значит, что он не имеет своего мнения!

При виде сердито поджимающего губы Криса в голове Чунмёна что-то щёлкает; наверное, то издыхает последняя здравая мысль, предостерегавшая его от глупостей. Он аккуратно обходит Чонина и, к огромному изумлению окружающих, берёт опешившего Ифаня за руку.

- Что бы ты ни хотел предложить, Чонин-а, это плохая идея. И да, я имею своё мнение, но это не значит, что я буду крутить с кем-то шашни за спиной своего парня.

Глаза Чонина едва не вылетают из орбит, Крис думает, что сейчас начнёт заикаться, а проходящий мимо Лухан показывает Чунмёну большой палец (и средний – Чонину). Выглядывающие из-за угла Чанёль и Бэкхён восторженно пищат и мысленно поднимают над головой красочный транспарант с одним-единственным словом «МОЛОДЕЦ!»

Пока все пытаются осмыслить произошедшее, Сухо тащит впавшего в ступор Ифаня за собой, стараясь побыстрее скрыться от любопытных взглядов за очередным углом. Через пару шагов к тому возвращается самообладание (или хотя бы его бледная тень), поэтому он тормозит и настойчиво дёргает младшего за руку, разворачивая к себе лицом.

- Ты хорошо себя чувствуешь?

У Криса забавно встревоженное лицо, и Чунмёну так и хочется рассмеяться, однако он сдерживается и с неожиданной для самого себя смелостью спокойно встречает пытливый взгляд.

- Просто прекрасно, а что? Я выгляжу, как безнадёжно больной? – он фырчит, выражая своё пренебрежение и вынуждая старшего растерянно хлопать ресницами и машинально зарываться пальцами в свои волосы, портя причёску.

- Сегодня твои реакции удивительно нетипичны, если ты понимаешь, что я имею в виду, и...

- Ой, перестань, - отмахивается Чунмён, входя во вкус. Ему однозначно нравится видеть Криса таким озадаченным. Можно сказать, что это доставляет ему некое извращённое удовольствие. – Ты же сам хотел, чтобы я хорошо играл свою роль, разве нет?

- Я не думал, что ты можешь настолько хорошо.

- А ты вообще мало что про меня знаешь. И кстати, - Чунмён торопится перевести разговор на иную тему, потому что обсуждать с Крисом свою персону он не намерен, - что творится между Чонином и Луханом? Они же раньше неплохо общались, а Бэк сказал мне, что у них всё дошло чуть ли не до драки.

- Если б я знал. – Крис недовольно хмурится, продолжая буравить младшего взглядом, полным подозрительности. – Они собачатся уже несколько месяцев, если ты не заметил, ровно с той поры, как Чонин загорелся сомнительно благородной целью завоевания твой задницы.

- Вот как, - искренне удивляется Чунмён. – Порой я бываю таким невнимательным... – Он уже разворачивается, чтобы направиться в сторону аудитории, но оказывается остановлен руками Криса. – Что?

- Родители Чанёля сегодня уехали. Он хочет собрать вечеринку, позвать всю студенческую тусовку, включая ребят с младших курсов.

Ага, и трахнуть, наконец, Бён Бэкхёна, воспользовавшись его размякшим от алкогольных возлияний тельцем.

- И причём здесь я?

На губах Криса расцветает ехидная улыбка – вестница опасности. У Чунмёна появляются недобрые предчувствия, потому что довольное лицо старшего смотрится довольно-таки жутко. Иногда он даже слишком пугающий.

- Это прекрасный шанс показать, насколько мы с тобой близки. Особенно учитывая, что ты так прекрасно вошёл в роль.

Самосознание Чунмёна осыпается пеплом, а тело превращается в дрожащий полустон-полувсхлип.

Крис слишком уверен в своей тактике, чтобы позволить своей жертве под каким-либо предлогом исхитриться и улизнуть.

Это будет весёленький вечер.

***

Чунмён не хочет заморачиваться по поводу своего внешнего вида (он вполне удовлетворён потёртыми джинсами, бледно-синей толстовкой и творческим беспорядком на голове), но у Бэкхёна, как всегда, по этому поводу своё, единственно верное, мнение, идущее вразрез с тщетными попытками друга вырваться из-под набившей оскомину гиперопеки.

Когда Чунмён демонстрирует позорное желание сбежать, Бён на удивление сурово толкает его на кровать и тут же принимается безжалостно вгрызаться в недра шкафа, выискивая всё самое сексуальное, распутное и дерзкое. Чунмён в ужасе: он и не подозревал, что среди его одежды есть настолько узкие джинсы и откровенные футболки с порядочными (или, вернее, совсем непорядочными) вырезами.

- Я это не надену! – В знак протеста Чунмён показывает Бэкхёну язык, но тот лишь самодовольно улыбается, приподнимая изящную бровь.

- Тогда я позвоню Крису, попрошу его приехать - и выбор твоего сегодняшнего наряда будет на его совести. Ты знаешь меня, я сделаю это!

Душа Чунмёна рыдает, но руки покорно берут неприлично обтягивающие чёрные джинсы и белую футболку с вдохновенным ликом Моррисона. Если уж Бён вбивает себе в голову дикие идеи, то выбить их нет никаких шансов; в такие моменты Чунмён мечтает, чтобы неугомонная задница друга оказалась в сфере влияния Чанёля; возможно, только это и сможет остудить непомерный пыл.

- Сейчас я сделаю из тебя конфетку, - мурлычет Бэкхён, с кошачьей грацией надвигаясь на побледневшего друга. Косметичка в его руках пугает хлеще, чем могло бы напугать оружие; Чунмёну остаётся только смириться со своей незавидной участью и послушно поддаться чужим рукам.

И через полчаса он критично осматривает результат, пялясь в зеркало и трагично думая о том, что теперь ему совершенно точно придётся прятаться от Чонина за широкой спиной Криса. Думать о том, что, возможно, Крис тоже сполна оценит старания Бэкхёна, совсем не хочется.

- Ты у меня красавчик, - с умилением тянет Бён, повисая на плечах старшего. – Ты только посмотри: какие глазки, какая кожа, какие губки... И тебе так идут вишнёвые волосы... Я уверен, Крис будет в восторге! Если твои ключицы меня с ума сводят, то...

- Крису, точно так же, как и Чонину, в восторге быть не полагается, - сквозь зубы цедит Сухо, мстительно сбрасывая с себя ойкающего младшего.

- Да брось, - легкомысленно отмахивается Бэкхён. – Просто расслабься и получай удовольствие, слышишь? Чунмён-а, не будь букой!

Чунмён хочет во всей красе показать другу, какой букой он может быть на самом деле (а потом зарыть его красивое остывшее тело в саду под старой яблоней, чтобы каждую неделю приносить ему цветы и плакать от ностальгии), но телефонный звонок беспардонно рушит все планы. В горле мгновенно пересыхает, а в голове панически бьются мысли вроде «о нет, уже, боже, я грешен, но спаси меня!» Бэкхён с любопытством смотрит на номер.

- Это Крис, да? Почему ты не берёшь трубку?

- Потому что эта нордическая скотина уже стоит возле крыльца, - упавшим голосом отзывается Чунмён, глядя в окно.

- Чего ты ждёшь? – тут же подскакивает Бён, выталкивая друга из комнаты. – Бегом к своему парню!

- Подставному парню, попрошу заметить!

- Не суть, мой раздражающе придирчивый друг, не суть.

Путей для отступления не имеется, поэтому Чунмён послушно спускается по лестнице и со злостью толкает дверь, получая злорадное удовлетворение от того факта, что чуть не задевает ею собирающегося стучать Криса.

- Твою мать, нельзя быть осторо... – Глаза Криса расширяются, как только он получает возможность разглядеть своего обидчика. Взгляд из возмущённого неуловимо превращается в плотоядный; Чунмён тяжело сглатывает и чувствует, что его щекам становится очень – очень! – горячо. Наверное, именно так себя чувствуют грешники в аду. – Чунмён-а, ты пробуждаешь мои низменные инстинкты. Ты это специально? Знаешь, ты можешь просто признаться, что хочешь меня, не прибегая к таким радикальным методам.

От возмущения Чунмён теряет не только свой богатый набор отменных грязных ругательств, но и речь в целом.

У. Ифань. Дрянная. Сучка.

Но, прежде чем Сухо успевает приготовиться к достойному ответу на смехотворное заявление старшего, он понимает, что утыкается носом в чужую грудь (весьма накачанную, кстати), и что длинные пальцы поглаживают его волосы.

И, словно имея целью окончательно добить, в уши проникает хриплый шёпот, от которого кровь в венах моментально принимается косплеить вулканическую лаву.

- Сегодня будет весёлый вечер, правда?

Глава шестая. О натуральных козлах и нежных драконах.

Как правило, вечеринка дома у Чанёля со стопроцентной гарантией приводит к закономерному результату в виде атмосферы полнейшей разнузданности и вседозволенности. Впрочем, то, что в окружении родных стен Чанёль в своих собственных глазах выглядит невероятно привлекательным, неотразимым и всемогущим, не помогает ему добиться главной цели всех попоек – аппетитной филейной части пресвятого Бён Бэкхёна, который просто-таки излучает благочестие и полную неосведомлённость в вопросе устройства того, что Пак любовно называет «нашей потенциально активной половой жизнью».

Чунмён разрывается от противоречивых эмоций: с одной стороны его жутко умиляет трогательная наивность лучшего друга, но с другой...

Может быть, член в заднице заставит Бэкхёна поумерить свой своднический пыл и пересмотреть взгляды на жизнь?

Такое чувство, что от запредельно громкой музыки (а точнее, обожаемых Паком Limp Bizkit) стены вот-вот пойдут глубокими трещинами (точно так же, как и нервы ближайших соседей). Количество сомнительно одетых (и уже изрядно поднабравшихся) личностей на квадратный метр помещения зашкаливает; намётанный глаз Чунмёна тут же выделяет из обширного людского моря Чонина, который о чём-то громко спорит с сердито хмурящимся Луханом. Отлично, младший занят, можно попытаться расслабиться, но...

Но вот загребущая ручонка Криса игриво обвивает его талию и утягивает на ближайший диванчик. Чунмён и опомниться не успевает, как получает в руки бокал с каким-то неопознанным коктейлем и – мимолётно – лёгкий чмок в нос. Шок – слишком слабо эмоционально окрашенное слово для того, чтобы передать значение взыгравшей в душе парня бури. Он сердито закатывает глаза, но Крису хоть бы хны – самодовольная, ледяная скотина... Хотя нет, не ледяная: Чунмён чувствует на своём запястье осторожное прикосновение длинных тёплых пальцев и едва не давится глотком алкоголя.

И тут же срочно переориентирует внимание на сидящих рядом друзей, дабы скрыть полыхающий на щеках румянец.

Ага, привычная картина: Чанёль с жаром доказывает Бэкхёну, что он трепетное существо, нуждающееся в круглосуточной ласке и заботе (желательно, не отходя далеко от постели).

- Да я вообще парень хоть куда! – хвастливо заявляет Пак, вдохновенно дирижируя стаканом. – Хоть сюда... – рассеянный взгляд замирает на губах Бэкхёна, – хоть туда... – скользит ниже, к вожделенной заднице.

Кто о чём, а Чанёль о своём, нежно желанном и обещающем хлопающему ресницами Бэку адскую жопоболь. Чунмён картинно фейспалмит, но тут же подскакивает, когда прямо возле уха раздаётся хриплый смешок Криса, который мгновенно провоцирует в мыслях младшего небольшой чернеющий провал.

- Так у него точно ничего не получится, - тихонько замечает Крис, ненавязчиво, будто случайно, касаясь губами алой щеки Сухо. – Нужна совсем иная тактика.

- А ты в этом деле эксперт, да? – ворчливо отзывается тот, залпом опустошая бокал. – Наверное, твой опыт очень велик, стратег хренов.

- Ты меня переоцениваешь, - мурлычет Ифань, нагло обхватывая младшего за талию и притягивая вплотную к себе. – Не дёргайся, Чонин смотрит на нас... О да, вот так, детка, обними меня.

На самом деле, Чунмёну хочется не обнять, а задушить зарвавшегося придурка, но силы явно не равны, поэтому остаётся только подыгрывать, старательно стирая с лица признаки озверения.

И поэтому тогда, когда Чанёль внезапно решает «посоветоваться» с Крисом и утягивает не слишком довольного старшего на кухню, Чунмён позволяет себе вздох облегчения и со злорадной мстительностью присваивает оставленные парнями стаканы себе. Будет Крис знать, как оставлять его одного и убегать по первому зову Пака!

Впрочем, долго наслаждаться одиночеством ему не приходится: на опустевшее место Ифаня тут же плюхается Чонин. Чунмён моментально напрягается и морально готовится к очередной порции нескромных заигрываний, но младший поднимает на него глаза, полные искренней обиды, чем тут же, окончательно и бесповоротно, обезоруживает.

Какой же он, на самом-то деле, ещё ребёнок!

-Хёёёён, - трагичным шёпотом начинает Чонин; его слегка заплетающийся язык свидетельствует о том, что он успел поздороваться и побрататься с зелёным змием. – Лухан – козёл.

Сие безапелляционное заявление становится для Сухо неожиданностью.

- Ты уверен? – уточняет он, без задней мысли поглаживая пригорюнившегося парня по лохматой голове. – А не олень?

- Нет, - после секундной заминки уверенно отвечает Чонин, глядя на хёна непривычно серьёзно. – Олени – милые и нежные существа, а Лухан – натуральный козёл, грубый и ну ваще не милый.

- Пояснишь?

Чонин с готовностью придвигается ближе и с нескрываемой довольной улыбкой жмётся к резко подобревшему Чунмёну.

М-да, ничто так не сближает, как доза доброго алкоголя!

- Я к нему... со всем чувством... а он посмеялся... поссорились. – Это звучит как невнятное и малопонятное бормотание, но Чунмён, неожиданно для самого себя, искренне проникается излагаемой проблемой. – А когда я начал проявлять по отношению к тебе знаки, хм, внимания, то он и вовсе с цепи сорвался, будто колючка под хвост попала!

- Вот скотина, - с чувством отзывается Чунмён, не совсем понимая все аспекты ситуации, но зато осознавая, что Лухан и правда личность в высшей степени нехорошая.

Беседа развивается; они отбирают у задремавшего и свернувшегося калачиком Бэкхёна бутылку и продолжают перемывать косточки «натуральному козлу» (который, кстати, стоит неподалёку и прожигает их взглядом, далёким от дружелюбности и человеколюбия). Чунмён с неудовольствием отмечает, что Крис уж слишком задерживается, а потому обиженно надувается и всецело дарит своё внимание горящему желанием высказаться Чонину.

В итоге совсем скоро они, никого не стесняясь, сидят в обнимку и горько рассказывают друг другу о тяжёлой жизненной доле.

- Я не понял, что это такое?

Чунмён достаточно пьян, чтобы совсем не испугаться грозного вида нависшего над ними Криса.

- А что? – с вызовом отвечает он, самоотверженно прикрывая своим телом пискнувшего было Чонина. – Ты давай... иди к своему Чанёлю.

Драконовское выражение лица Криса немного смягчается насмешливой улыбкой.

- Ревнуешь, радость моя?

- Ха, делать мне больше нечего, - Чунмён нетвёрдо встаёт, дерзко игнорируя протянутую руку. – Мне надо выпить.

- Хватит уже. – Крис перехватывает его и уверенно прижимает к себе, после чего озирается, взмахом руки подзывает с готовностью отзывающегося Лухана и кивает на клюющего носом Чонина. – Забери его, а?

Лухан поджимает губы, но, оценив состояние Чонина как не слишком сознательное, беззлобно толкает его в бок и помогает подняться, чудом избегая поцелуя в щёчку, сопровождающегося словами: «Уууу, козлииииииная морда».

Чунмён хочет возмутиться такому произволу, но Крис, в своей вечной раздражающей манере, не даёт ему права высказаться; без лишних слов взваливает себе на плечо и несёт на второй этаж.

Чунмён пребывает в состоянии офигения, но страх за свою судьбу и невинность вырывается наружу вместе с робким вопросом:

- А куда мы?

- В кроватку, - беззаботно ухмыляется Крис, прекрасно понимая, что эти слова не вызывают иных реакций, кроме панических.

- Ккак? Я... не готов... слушай, давай решим дело миром...

Дата добавления: 2015-09-29