А где-то вдали, за всем сущим,

Из серии

«Вслед за Солнцем»

На южный Край Земли

Аргентина

Часть 1

РаТырьЛюд-ДуРаК

(Константин Журавлёв)

А где-то вдали, за всем сущим,

манящая своей незыблемой чистотой, виднеется Антарктида.

Часть первая – Los Amigos.

Первые же минуты по прилёту на противоположный от Сибири континент захлестнули разум. Знойная Африка сменилась на Золотую осень с жёлтыми родными берёзками, что припекала в прохладе чистого голубого неба Солнышком. Песня испанской речи. Родина Аргентинского танго. Далёкий и незнакомый Буэнос-Айрес. Поцелуи девушек на прощание, даже после мимолётного диалога. Магия Вселенной открыла для меня новые «двери», и только спустя время я понял, что это были «врата» в совершенно другое измерение.

Вечер прогулял меня по улицам большого города практически до самого утра. Маленькие магазинчики со сладостями, газетные киоски, множество кафе за прозрачными стёклами, на которых были написаны большими буквами названия заведений, и всюду ходили белые люди, только белые люди.

После полуночи, прошагав мимо пятничного мусора на проезжих частях и тротуарах, где уже удобно расположились бездомные люди на мягких матрасах, не имевшие своей палатки, коих было приличное количество в парках и скверах, мы с моим вечером оказались среди маленьких театров, в мощёном серыми камнями закоулке. Здесь я впервые познакомился с любимым аргентинским танго в его родных краях. Прозрачное стекло ресторанчика преображало движения в размытую магию удивительного танца, и рисовало контуры танцующей молодой пары.

Удивительный день превратился в нескончаемый поток впечатлений, убить сном который я долго не мог осмелиться. Но всё же, бросив палатку среди двух кустов в пяти метрах от центрального проспекта, я уснул в предрассветном мгновении. И никакой рёв автомобилей не мог потревожить моё забвение.

Каждый вечер я прогуливался среди высоких зданий, что обставили протяжённый канал в Poerto Madero. Светящиеся великаны, иногда напоминавшие о компьютерной игре, наполнили берега, жёлтые клювы некогда портовых кранов поникли вниз от безделья, а дорогие яхты больших и малых размеров медленно покачивались на лёгкой переблёскивающей ряби.

В своей обведшей одежде и с чуть слетающими порванными в подошве сандалиями, купленными ещё в Кении, и прошагавшими всю южную от экватора Африку, я проходил мимо летних ресторанчиков. За вечерними столиками сидели и весёлые компании, распивающие красное бургундское вино в прозрачных бокалах на длинной ножке; и влюблённые пары, чьи глаза не могли насмотреться друг на друга в свете горящих свечей; и пары средних лет, рыскающие взором то по сторонам, то по пустой тарелке, то куда-то вдаль, в надежде найти хоть какие-либо слова, которые смогут прервать тяжёлое молчание, скорбящее о несостоявшейся молодости. Некоторые обращали непонимающее внимание на странного прохожего, некоторые улыбались и кивком головы приветствовали путника, некоторые так и не заметили незнакомца.

За одним из больших окон шеф-повар умело колдовал над кусками мяса, обжаривая их на медленном жаре углей, положив на металлическую решётку, чтобы потом их съел какой-либо полный кошелёк.

Здесь же, за дорогим отелем и офисным великаном, чуть ближе к океану, был небольшой парк, где ничто не могло помешать моему сну, даже редкие проливные дожди. Крона высокого дерева надёжно защищала от падающей влаги, а на утро эта самая крона выпускала зелёных больших попугаев. Как воробьи, они слетались на усыпанную осенней листвой траву, и щебетали во все свои маленькие клювы.

Утро пробуждало не только попугаев и голубей, последних воистину можно считать птицами Мира, наполнившими всю прекрасную Землю. Рассвет, слегка припекая тент палатки, вынуждал подняться с походной кровати – мягкой зелёной травы, собрать все вещи, и шагнуть навстречу новому дню.

Пройдя по белому пешеходному мосту, который напоминает арфу, уходящей в небо стрелой и удерживающими конструкцию тросами, минуя широкий проспект, я снова был окутан изящно оформленными домами с узкими улочками, по которым уже мчались социальные работники ударного биржевого тыла, с пластиковыми стаканчиками горячего кофе и сдобными булочками в бумажных серо-коричневых пакетиках в руках.

Через несколько кварталов я выходил на небольшую полюбившуюся туристическую улицу Florida calle. По обе стороны сверкали кристальные витрины, заманивающие покупателя ярким светом ламп и оригинальными штампованными товарами.

Мощённая клетчатой плиткой улица, которая в первой половине дня наполнялась в основном деловыми людьми, а во второй его части и практически до самой полуночи переполнялась туристами. Музыканты играли мелодии на гитарах или на духовых трубках Pan Flute. Ди-джеи крутили цифровые пластинки. Страстные дамы и несокрушимые кавалеры давали представления Аргентинского танго. Клоуны смешили глупыми шутками. Художники рисовали картины или портреты желающих. Певцы, соорудившие маленькие сцены с акустикой прямо посередине улицы, красиво голосили. А торговцы в свою очередь продавали или китайское барахло, или многообразие изделий, сделанных своими руками.

Связанные шапочки, шарфики и варежки с изображением местной символики. Украшения из проволоки или толстых ниток, оплетающие одни из прекраснейших камней, привезённых с разных уголков большого континента. Мате, сделанные из дерева в обрамлении кожи, или из сухих овощей Porongo, напоминающие маленькие тыквы, украшенные изящными выскобленными рисунками. Блокноты, обтянутые кожей и украшенные всё теми же и матовыми и прозрачными камнями различных цветов и форм. Настенные подсвечники из проволоки. Рисунки на коже с изображениями людей, или с мате в руках, или скачущих в пончо на лошадях, или танцующих танго. Многие вещи не отпускали взора. Но самым приятным было общение с мастерами. Не зная местного языка я вникал в неведомое мне доселе творчество.

Так, подойдя к одной индианке, я начал интересоваться о поделках из кожи. Она выбивала отверстия специальным инструментом и молоточком, используя технику «синселяро». Её молодая знакомая перевела на испанский язык историю моего путешествия, и женщина загорелась в реализации моей Мечты. Чистота радости потоком восхищения струилась в атмосферу. Воздух захлёбывал её слова. Невероятное Тепло исходило из её Сердца, а искренность глаз была мне не под силу. Через некоторое время она протянула мне одну свою поделку, но через пару минут передумала, и забрав первую дала плетёную спиралью коричневую верёвочку с керамической подвеской, на которой был изображён символ Воды. Только позднее я пойму знак Вселенной – «Будь Водой». И только через месяц я почувствую, что это самый дорогой и ценный для меня подарок за всё путешествие, потому что вместе с ним на запястье правой руки пребывает всё то, что мне не под силу было принять в те несколько минут.

Вся улица была переполнена и детьми, увлечёнными разными играми между собой, пока мамы и папы продавали туристам сувениры.

Здесь я встретил своего нового маленького друга по имени Лео. Мальчуган лет трёх обладал потоком энергии. Всюду совал свой нос, стремясь увлечься новым. Каждый раз, возвращаясь сюда я невольно искал его взглядом, и был несказанно рад возможности побыть ребёнком в его компании. Мы прыгали лягушками между серьёзных взрослых туристов, взлетали вверх с распростёртыми руками, боролись на тротуарной плитке, и лежали после боя у ног прохожих, вглядываясь в бесконечные далёкие огни, которых практически не было видно в свете городских солнц.

В Лео, как и в Рамхе – мальчишка тех же лет, которого я повстречал в Каире, таилось что-то неведомое, светло-сильное и неповторимо-притягательное.

Но пожалуй самым сказочным местом во всём большом городе для меня стала La Boca Caminito. Увидев через несколько дней пребывания в здешних краях в ларьке открытку странных домов, я узнал, как можно туда доехать, и дорога успешно привела меня в ещё один туристический район столицы, проникшего в моё Сердце своей дружеской неповторимостью.

La Boca Caminito была знаменита тем, что отсюда начинался город. В былые времена, моряки, после покраски своих судов приносили остатки красок домой и красили фасад своей части дома. Так и образовалась часть города, где каждый дом сверкал словно радуга после дождя.

Ещё до полудня маленькая улочка уже была наполнена туристами, желающими сфотографироваться с местным Диего Марадоной, танцорами танго, купить какой-либо сувенир, или отдохнуть в ресторанчике в тени навесов, куда активно зазывали молодые ребята. Созерцая местные танцы, туристы поедали мясо, приготовленное на углях, и запивали всё съеденное ароматным кофе, обволакивая лёгкие в смолу никотинового дыма.

Атмосфера была наполнена музыкой, лёгкостью и осенним Солнцем.

Одним из первых друзей в этом районе стал Юра, парнишка, приехавший с родителями ещё в младенчестве из Сербии. Его стремление изучать русский язык приносило свои плоды. Так, обучив некоторым словам всю свою бригаду, работающую в трёх соседних ресторанчиках, расположившихся на узкой улочке между двухэтажных домов, он продолжал познавать новые горизонты.

При любом удобном случае вся шайка выкрикивала друг на друга «Я тебе морду набью, сука», или просто показывая на одного из своих друзей пальцем, утвердительно говорили - «Сука». Услышав такое впервые я долго смеялся русским словам, облачённым в испанскую интонацию, но быстро влившись в игру, перевёл правила на своё поле. Так, однажды начавшаяся игра с одним из новых друзей, перешла в следующий диалог – «сука», - сказал он, - «козёл», - ответил я, - «сука», - вторил он, - «болван», - не останавливался я, - «сука», - «свинья», - «сука», - «урод». Продолжалось долго, и мой русский словарный запас всё не заканчивался.

На долгие дни завязалась дружба с весёлой молодой компанией, среди которых были и танцоры и танго и красивых национальных танцев, вобравших в себя плеяду различных народов, в том числе и славянских. Игра глаз в потоке эмоциональных движений наиболее завораживала зрителя и моё Сердце.

Ещё через несколько дней пребывания здесь я встретил русских людей. Ирина и Илья, приехавшие сюда с маленькими дочерьми лет пятнадцать назад, делали небольшие сумочки из кожи и продавали туристам. Виктор работал с металлом. Проговорив весь день в доброй компании, я переехал из Poerto Madero к Ирине и Илье домой. Так я обрёл свою новую семью – Ма, Па и двух сестричек.

Поток встреч не заканчивался. Знакомство с Вероникой подарило два незабываемых дня. Русская девчонка, катающаяся по Латинской Америке вот уже несколько месяцев с новогодней ночи, на одном дыхании подхватила сформировавшийся поток здешних впечатлений. Болтовня ни о чём, философские дискуссии, ночной ливень и нелегальное проникновение на корабль-музей в поисках укрытия от небесных капель. Дневные прогулки и снова ночь по пустым улицам до утра после пребывания в клубе, где танцуют мелонгу.

Через некоторое время, мы с ней снова встретились, но на этот раз в San Carlos de Bariloche, город, находящийся южнее столицы, укутанный зеркальными озёрами и снежными вершинами высоких гор, где, возможно, пребывал Гитлер после войны.

Вероника поселила во мне желание увидеть Край Света, на самом юге Аргентины. Самый южный город Мира Ushuaia располагался на Огненной Земле в сотнях километрах от Антарктиды, куда я и решил выдвинуться. Многие друзья помогли мне в этом, дав тёплой одежды для тех мест, где уже выпал снег.

Утренние выезды на La Boca Caminito, встречи с ребятами, работа над новой своей кожаной сумкой для компьютера и разных мелочей под руководством Ильи, как опытного мастера. Вечерние ужины в уютном доме с отдельной комнатой для сна. Долгие общения на разные темы в новой семье. Возвращения на Florida calle. Прогулки по городу в свете ночных фонарей и поднебесных великанов, что превращались в объёмные монолиты за счёт внутреннего освещения. Всё новые и новые мимолётные встречи с разными людьми, в том числе и с русскими туристами. Почти три недели рабочего отдыха, и каждодневные слова – «Всё, завтра я еду дальше, мне нужно выходить из города и двигаться». На протяжении нескольких вечеров крепкими объятиями я прощался с молодыми друзьями в летних ресторанчиках La Boca Caminito, и каждое утро возвращался, не в состоянии уехать от того, что ценил в Путешествии больше всего – от Друзей, чистых и открытых Сердцем Друзей.

Но однажды утром я приехал с рюкзаком на плечах…

Часть вторая – Во встрече неожидаемого.

Одно из самых сложных в путешествии – это покинуть большой город, тем более многомиллионную столицу. Не долго думая, я решил пойти вопреки автостопу, и купил недорогой билет на поезд, сэкономив и время и силы.

Стемнело. Шум вокзала утих в сером вагоне с сидячими местами. Город тронулся. Постепенно огни домов и улиц сменились звёздами открытого окна. Тёплый ночной ветер уносил состав на юго-запад. Молодая Луна проплывала между светлячков высокого купола, а ветви кустов изредка норовили подрезать высовывающийся наружу нос. Спустя время весь вагон уснул, расположившись изгибами на мягких сидениях, обшитых прочным дерматином.

Долго музыка лилась в меня, не позволяя оторваться от бесконечной тишины за окном. Но время взяло своё, и, сложившись в три погибели, я уснул.

Рассвело. Состав прибыл на прохладный безлюдный вокзал.

Слегка перекусив и пройдя весь город, я снова, как это было в последний раз в Африке несколько недель назад, вышел на трассу. Вторая машина сменила первую, третья пришла следом за второй, между которыми сильный ветер сдувал шляпу на асфальт, а холод морозил пальцы рук.

Незнание местным населением английского языка привело меня к тому, что я начал изучать испанскую речь с попутными водителями. Блокнот наполнялся всё новыми словами, а объясняться стало проще.

Проводя большую часть времени в сменяющихся машинах, я доехал до одного из пункта назначения.

Этот небольшой участок дороги, в сравнении с пройденным почти за год путешествия расстоянием, раскрыл некоторые грани местного населения. Несколько раз бывало, когда водители проезжали большее расстояние, чем ехали сами, для того чтобы довести меня до определённого места. Бывало, что они сворачивали со своей трассы, забрасывая меня в стороны от основной магистрали.

Однажды ночью, когда уже и не надеялся уехать дальше, на заправочной станции я удачно сел в фургончик к ребятам, которые в пятничный поздний вечер ехали на речную рыбалку. Они сделали крюк, заехав в городок, и минуя несколько инстанций, в два часа ночи всё же нашли для меня ночлег в тёплом полицейском участке, где после игры в настольный теннис с начальником отделения, я выспался у газовой батареи почти до самого рассвета.

- «Наверное, отсюда начинался город», - сказал я себе, когда услышал бой часов на центральной деревянной башне, с виду походившей на строение «Дикого Запада». Небольшой город с одной центральной улицей, спустя сотни километров, наполненный стеклянными туристическими магазинчиками, обрамлёнными скелетом из ошкуренных массивных деревьев, открывал дорогу на семь придорожных озёр, закованных в холмы и горы.

По всем холмам стелились багровые деревья. Вершины же гор были унылы и тоскливы в серых цветах остывающих скал. Еле дыша в ожидании белого снега они даже не радовались слегка согревающему осеннему Солнышку.

Ночлег на одном озере с палаткой на пирсе сменился другим ночлегом на другом озере, за ними проследовало новое озеро и новые ночлеги. Все озёра, как и городок, были наполнены лающими четвероногими друзьями. Бегая по песчаным побережьям мы резвились, согреваясь в холодных вечерах. Иногда я оставался один. В такие моменты я садился на один из пирсов, спуская ноги к замершей воде, и смотрел в далёкую тёмную даль, пребывая в размытой счастливой меланхолии.

Даль вырисовывала новые горизонты, а вместе с тем и некие ограничения. Тонкой струйкой Она приоткрывала новые возможности, рождая мысли, желания и Мечты. Она порождала стремление к жизни, и в то же время грусть, показывая, что невозможно объять всё и сразу. Она отражалась бесконечным одиночеством в потоке безумных дней.

Радость приходила с рассветом, когда всё вокруг становилось золотым. Родные берёзки, почти обнажившие свои ветви, аромат елей и сосен с хрустом опавших иголок, поспевшая ежевика и шиповник, высокая трава и репей. Многое здесь, в другой части Света, напоминало мне о родных краях.

Каждый день превращался в Сказку. Люди летели потоком, исчезая в памяти минувших мгновений. Водители гнали свои машины, иногда приглашая к себе в дом на ночлег, где у меня была возможность вымыться, постирать одежду и выспаться в тепле. Так же иногда меня приглашали в дом и обычные прохожие, и за чашкой горячего кофе мы улетали в наших беседах далеко от суеты.

Однажды я познакомился с замечательным безумным человеком. Его звали Лео, как и моего маленького друга на Florida calle. Лео ездил на своём автобусе по соседним городкам, и чинил швейные машины. Внутри автобуса были и спальные места, и гардероб, и туалет, и раковина, и газовая плита, и стол. Словно маленький домик, он колесил с места на место. Здесь на две ночи я нашёл для себя тёплый ночлег и приятную компанию.

Каждый рассвет дарил новые встречи, каждый шаг преподносил новые места, каждая ночь давала надежды на новый день, а вслед за ним и на новую жизнь. Луна и Солнце сменяли друг друга на небосводе, двигаясь справа налево. Размытые в кремовой мягкости заката облака каждый вечер давали место блеску угольного неба. Звёзды рождались, летели по куполу и умирали в глубинах Земли. Порою казалось, что все они играют вперегонки. Даже горы и озёра в еловых одеяниях, и те сменяли друг друга на асфальтовом пути.

Всё рождала Земля горизонтом, и всё возвращала к себе. Бесконечно повторяющийся цикл, приносил с каждым кольцом новый опыт, поднимавший всё с очередным поворотом на ступень выше.

Ночи стали холоднее, замораживая всё вокруг ещё с вечера. Порою на утро палатка покрывалась белоснежным инеем. Теперь, для того, чтобы не замёрзнуть на холодной земле, я доставал и все флаги, имеющиеся в запаснике, и стелил под спальник вместе с тёплым шарфом и оставшимся куском тёплой материи, основную часть которой вшил в спальник, утеплив его. Данная одной русской женщиной тёплая шапка заменяла тёплые носки в продолжительной ночной прохладе во время сна. Вечерняя пробежка, отжимания и приседания вытягивали последнюю энергию на разогрев тела перед погружением в другие Миры. Окунувшись в спальник с головой, необходимо было дышать вовнутрь, аккумулируя тепло. Порою ночи тянулись долгими часами, с постоянными пробуждениями и согреваниями, отжимаясь, не покидая спальника. Вспоминалась история про двух комаров, залетевших в холодный спортзал, и решивших, что за ночь надышат, и станет теплее.

После очередной леденящей ночи в одном саду, найденном накануне под звёздами, я был приглашён в старый дом, построенный более ста лет назад одним испанцем. Дом располагался в тени высокого дуба со столь же продолжительной историей, выращенный из испанского жёлудя, и запечатлевший в своих кольцах пять поколений. В нескольких метрах от дуба пробегал шумящий ручей, который спускался с вершины высокой снежной горы. Весь сад был усыпан опавшими листьями яблонь, среди которых порою можно было отыскать плоды.

Горящий открытый камин шуршал потрескивающим деревом, разнося по всей небольшой комнате аромат свежего дыма. Чуть покачиваясь на кресле-качалке, делая небольшие глотки согревающего кофе, я слушал испанскую речь Мартина, пожилого внука того самого испанца.

Всё согревало в том доме.

Утро в саду оказалось началом.

Взяв информацию и карту региона в туристическом центре, я направился покорять новые холмы. Извилистая дорога провела между сосен, переплетённых чернеющей ежевикой. Упёршись в обрыв, она повернула направо и продолжила свой ход к горе, где когда-то жило племя Мапуче. Здесь, сев на край камня, и свесив ноги вниз, я достал карандаш и новый блокнот без разлиновки, и начал рисовать. Ещё в Буэнос-Айресе один парнишка решил мне что-либо подарить, и покопавшись в сумке достал простой графитовый карандаш, тем самым напомнив мне о моём былом небольшом увлечении.

Стеной, утыкающейся копьями в облака, стояли горы. Далеко внизу, тонкой змейкой, извивалась небольшая горная речушка с незамысловатым названием Rio Negro, что означало – Чёрная река, хотя она таковой и не являлась. Напротив, блеском солнечных лучей она струилась остывшим белым молоком к снежным далёким далям. На берегу бурной речки можно было увидеть небольшой деревянный дом и отгороженные квадраты для загона домашних животных. Крик птиц пролетал над пропастью.

Здесь же, спустя время, я встретил молодую компанию, среди которой была Габи. Поток машин и городов остановился.

Дни превратились в ожидания вечеров. Вечера превратились в длительные загородные прогулки, лёгкое общение на английском языке, рассуждения, шутки и смех. Легки и беззаботны были те часы, когда мы были вместе. Габи наполнила мою жизнь тем теплом, которое я очень ценил в дороге – приятным женским общением и сгораемой влюблённостью. Теперь вся радость приходила ко мне только с её улыбкой и неповторимым взглядом.

Вместе с тем счастьем, сравнимым со свободным полётом над бескрайним океаном, я обретал и состояние неопределённости в желаниях, желание пребывать во влюблённости, остановившись на месте, и желание стремиться к новым горизонтам. Темноволосая девушка с красивейшими карими глазами, выражавшими какое-то неведомое чувство умиротворения и в то же время чувства, пылавшие жарким пламенем, девушка, улыбка которой была сравнима с самыми очаровательными восходами, а смех – со струящимся светом звёзд, убивала гармонию и порождала ураган чувств в моём Сердце.

Всё изменилось в один лишь момент – в момент нашей встречи. Влюблённость стёрла всё. Она затмила глаза на окружающий Мир. Всё вокруг потеряло цвет и запах, запутавшись в пелене. Всё перестало существовать, когда рядом было одиночество.

Все ситуации в Путешествии, абсолютно все, и плохие, и хорошие, и посредственные, всё являлось для меня уроком Жизни, в котором мне было необходимо понять «соль» предмета.

Постепенно, двигаясь на юг, гармония в Сердце пыталась возродиться. День стал короче, золотые деревья исчезли, кристально чистые озёра были редкостью, и бурных рек не прибавилось. И для того чтобы добраться до очередного поселения нужно было пересекать большие расстояния. На смену зелёным и багровым лесам пришли выжженные Солнцем сухие прерии, наполненные камнем и растительными ежами. Горный хребет с белоснежными вершинами, рвавшийся с южной точки континента и улетавший к самой Аляске остался в западной стороне. Пустынную почти прямую дорогу стали окружать равнины и лёгкие изгибы невысоких холмов. По обе стороны узкой полосы нескончаемым потоком поплыл проволочный забор, отделяющий от людей пустые частные владения. Редко можно было увидеть пасущихся коров, овечек или диких гуанако, легко перепрыгивавших материальную иллюзию человеческой слабости. Лишь на юге множество нефтяных насосов медленно качали своими клювами, склоняясь к Земле, которая невольно отдавала свою кровь разумным кровопийцам.

После долгого пути в числе прожитых дней я подошёл к берегу. Передо мной расстилался Магелланов пролив. Пролив, названный в честь человека, руководившего первой кругосветной экспедицией почти полтысячелетия назад. Пролив, соединивший два мировых океана одним течением. Два океана, к которым можно было протянуть руки. Передо мной была последняя Земля, Огненная Земля, и обе Америки за спиной.

Шумящий паром, наполненный автомобилями и грузовиками, сносило в сторону. Вода словно сопротивлялась моему движению на запад к солнечному Востоку, бессмысленно стараясь проверить моё намеренье и решимость. Но было уже поздно. Я находился на середине своего Пути, и обратно мне было уже не интересно, там я уже был.

Часть третья – Завершение в Начале.

Атлантический океан медленно, луч за лучиком, вырисовывал на себе проторенную сверкающую дорожку, и рождал огненный диск, начинавший пылать в тихо плывущих облаках.

Проехав два больших синих, как море, озера, миновав снегопад в ущельях высоких гор, я шагнул в Свет раскрывшейся бухты.

Роберто, друг моей знакомой в Буэнос-Айресе, улетел в Бразилию через час после моего приезда, оставив ключи и дом в моём распоряжении. Первым же делом я приготовил себе ужин из купленных продуктов, помылся, и удобно расположившись за столом, хорошенько покушал за последние голодные дни.

На следующий день, взяв с собой хлеба, сок и варёных яиц, я отправился за город в поисках новых фотографий. Тысячи шагов по долгим километрам петлявшего в ущельях асфальта. Фотографии были развешаны везде. Природа сама всё нарисовала, оставив мне только одно – собрать готовые картины. И когда настало время возвращаться, пошёл дождь. Теплый день превратился в морозящий вечер, пробиравшийся до последней нитки. Пальцы уже не слушались. И словно подфартило, первая же машина в минуты пересекла всё пройденное мною расстояние, и высадила меня в центре города. А по выходу из продуктового магазина меня подстерегало Чудо.

Снег. Первый мой хлопковый снег больше, чем за целый год. Я шёл по разделительной полосе проезжей части и в свете ночных фонарей ловил снежинки раскрытым ртом. Радость, счастье и слёзы захлестнули Душу. Только в эти моменты понял, насколько я соскучился по тающему на руках пуху, по хрусту под ногами, по морозной искрящей свежести.

Дойдя до тихой улочки чуть вдали от центра, и выгрузив все лишние вещи дома, я поспешил под снегопад. Собрав весь окружающий снег в три кома, я лепил снежную бабу, но решив выскоблить очертания лица, понял, что баба особо не получается. Я становился скульптором. Снег сыпался в разные стороны. Постепенно около забора образовался элегантный кавалер в белом сюртуке. Убрав левую руку за спину, а правую протянув вперёд, он приглашал даму на вальс.

Не обошло это действие и внимание соседей. После завершения я был приглашён на чашечку кофе с национальной выпечкой.

Тёплый пустой дом в приглушённом свете, чашка чая с лимоном, наполнившая собою уютную атмосферу, аромат сочных мандаринов, привнёсший новогоднее веянье, музыка, рисовавшая за большим окном падающий на ветру снег. Всё было серым, холодным и приятно нежным. И по-осеннему было одиноко и грустно.

Утро подарило незабываемую сказку. Закинув немного еды в желудок, я поспешил в белый город. Вокруг всё сверкало. Ни единого порыва ветра, чтобы не потревожить осевший на ветвях, крышах и заборах снег. Залив темнил голубое небо и кудрявые облака, отражая зеркалом иллюзорный Мир. Чайки кричали в свете яркого Солнца, иногда ломая отражение недалёких гор. Яхты замерли в морозном оцепенении.

Край Света, безумной красоты которого не возможно было и вообразить, южная вершина планеты. Всё величие Природы затмевало любое человеческое творение.

Вечером, у самого заката, я удобно расположился за столиком у окна в холле отеля на вершине холма, в который я зашёл погреться.

Жизнь Контрастов – это и есть Настоящая Жизнь. Жизнь Контрастов – это Поток, поток событий, поток впечатлений, поток людей, условий существования, – это Поток всего того, что окружает Человека. Словно талая вода, рекою летящая со снежных вершин между девственных деревьев, омывала тело каплями облаков и Солнца, придавала здоровья и бодрости, Поток Контрастов смывал с Души серую паутину жизненной рутины, и наполнял Её Светом и Лёгкостью.

Я пришёл к тому, к чему шёл, обрёл то, что хотел обрести. Монолит гор и мягкость воды, леденящие вершины и бесконечную даль, райские облака и всё заполняющую Гармонию.

Там, в дали, за горизонтом, была видна Антарктика, а вместе с ней и ось вращения Земли. До неё оставалось только протянуться рукой, сделать маленький шаг, чтобы почувствовать в повороте всю Планету, чтобы встать в самом центре, протянуть руки в стороны, и слиться в единстве космической непостижимости, с необратимостью Вселенной, с Её масштабами, соприкоснуться с Живым и Разумным Организмом.

Солнце ушло за горы, и всё стало перламутрово-синим. Лёгкий ветерок, проснувшийся на закате, раскачивал ветви хвойных деревьев, и сбрасывал белоснежность вниз. Постепенно город тонул в жёлтых огнях ночной синевы.

День начался с Божественного Восхода, а закончился Закатом всего.

Вниз уходящий город крыш, сразу за ним большие серо-синие снежные горы с тёмными и светлыми переходами, а позади – словно Бог спускался на Землю – облака и ослепительно огненный Свет. Как и любое Чудо, восход был Божественным всего несколько минут. Превратившись в серое унылое небо, Природа, в пучине затянутого неба, стала веять лёгкую печаль. Постепенно Свет потускнел, и стал непроглядной Тьмой с одним лишь Лучиком, которого не существовало.

Всё уходило, ничего не оставалось.

Я был поглощён всем Сущим. Я увидел Мир иначе, словно подошёл к краю плоской Земли, и глянул с обрыва. Божественная Суть расцвела на моих ладонях, и наполнила всеми цветами и нотами. Она, словно капли радуги, преобразила руки, поглотив тело, подступив к Сердцу и Душе. (Продолжить)

Она выразительна и проста в своём Величии и Совершенстве.

Там, за обрывом было и Всё и Ничего. Там были Целостность и Завершённость в нежном одеяле остановившегося времени манящей Смерти.

Я стоял в нескольких сантиметрах. Камушки летели в Никуда, и в стремлении к равновесию хотелось сделать шаг. С закрытыми глазами я медленно поднял руки в стороны. Стук часов потерял монотонность в долгом ожидании следующей капли. Позади были все первые и последние шаги, все подножья и вершины снежных гор. Подобно птице, летящей над ущельем, подняв лицо к звёздам, я медленно, в такт остановившемуся Солнцу, начал наклоняться вперёд. Постепенно ноги освободились от тяжести. Снежная трава осталась позади. Период за периодом я пролетал вниз всю свою жизнь, отпечатанную на боковой стене Земли. Объёмная плоскость закончилась. Тело стало пронзать звёзды. Звёзды превращались в галактики, галактики становились Вселенной. За гранью Вселенной, в остановившемся времени, рождались новые Вселенные. Взор оставался в тени век. Я продолжал быть, снова и снова, в Нигде и в Никогда. Нескончаемый цикл повторяющегося полёта. Поглощал новое и отбрасывал ненужное. Душа и Сердце, переполненные Светом, преображались во Вселенные. Вобрав в себя все Миры, всю многогранность, я мгновенно остановился. В поисках Истины я пришёл к Богу, пребывающему в нескончаемой Вечности.

Уютный дом, в котором я пребываю вот уже несколько дней. Стол перед большим открытым окном. Ноги, укутанные в спальник, греются в прохладе поздней осени. Работа с фотографиями, и общение с друзьями. Приятная мелодия льётся в каждую клеточку. Медленно допиваемый мною остывший чай с лимоном и хрустящее печенье. Дольки ананаса на блюдечке. Зелёная трава, проявившаяся из-под талого снега. Залетный Ветерок шуршит листочками блокнота, что лежит на столе в свете солнечных лучей, ожидая новых мыслей.

Здесь у соседей бегает мой новый четвероногий Друг - бежевый лабрадорчик. Иногда я подзываю её, и она бежит, радостно виляя хвостом. Я выхожу через окно на подоконник, перешагиваю на металлический забор, чешу её молодую мордочку, и мы немного разговариваем ни о чём, улыбаясь друг другу в глаза.

(Продолжить)

Осень несёт свежесть. Небольшой город уходит вдаль, и упирается в кольцо снежных гор. Тёмные скалы прорисовываются рваными жилами через хрустящую белизну. Плывущие облака, не переставая меняющиеся в свете, утыкаются в поднебесные камни, и нехотя, вздымаются наверх, обкатывая острые пики своею нежностью. Восходящее перед полднем Солнышко, на несколько минут окрашивает всю картину в райские согревающие цвета, и спрятавшись за небесными каплями, рисует серость в бледно-синих оттенках. Изо дня в день Оно лениво выползает из скалы, и протерев глаза начинает не спеша ползти к своему закату по неровным макушкам великанов. Изо дня в день Оно сопротивляется движению потока облаков. Иногда весёлое, искрящееся, иногда тоскливое, навивающее кручину. Ночной же город, в чернеющей пустоте, наполняет открытое пространство окна полосой мигающих светлячков. Месяц медленно вздымается, таинственно выглядывая своим носом из-за тысячелетнего монолита.

Тихо.

Шум города теряется среди домов. И лишь иногда дикие птицы, похожие на маленьких орлят, пролетающие над ущельем человеческой жизни, своим криком извещают о бесконечной Свободе.

А где-то вдали, за всем сущим, манящая своей незыблемой чистотой, виднеется Антарктида.

Не я открыл в себе Путешественника,

жажда Свободы открыла Его во мне.

1 июня 7519 лета /2011 года/

И целого Мира мне мало…

FollowSun.ru

vk.com/followsun

Konstantin Zhuravlev Константин Журавлёв ©

Дата добавления: 2015-09-30