Я сидел на том самом месте, где был тогда, когда всё началось а точнее закончилось. Я сижу на старой скамейке, у берега безымянной реки, в безымянном городе на планете, у которой даже имени

Я сидел на том самом месте, где был тогда, когда всё началось… а точнее закончилось. Я сижу на старой скамейке, у берега безымянной реки, в безымянном городе… на планете, у которой даже имени больше нет. Случилось это… я уже и не помню когда, хотя я уже потерял счет времени. И не только его, но и смысл жизни. Я часто любил гулять по берегу этой речушки и посидеть в тишине и покое на скамейке, глядя издалека на суматоху города. После работы я как обычно возвращался домой этим путем и не отказал себе в удовольствии провести пару чудных минут наедине со своими мыслями. Сев на лавочку, я бессмысленно смотрел, как мелкие точки машин снуют туда-сюда, а здания, стоящие у дороги смотрели на них сверху-вниз, как на жуков, ползающих под ногами. И тогда случилось Это. Мои уши и сознание заполнил нескончаемый гул атомного взрыва. Но глаза продолжали смотреть на это завораживающее зрелище грибовидного столба огня. В тот момент я подумал, что ослепну, но мне было всё равно. В голове не было мыслей. Абсолютная чистота и прозрачность сознания. Лишь желание всю мою оставшуюся жалкую жизнь смотреть на это величественное явление очистительного света, словно спасение, спустившееся с небес на землю. Высокие здания сметало как карточные домики бурей, а от эпицентра взрыва гигантскими шагами расхаживала всё дальше и дальше смертоносная волна черного радиоактивного ветра. Но я будто знал, что меня она не достанет. По тонкой глади реки начало проходить колебание в виде накатывающейся небольшой волны. Но до меня добежал лишь ветер, от которого я придержал шляпу, чтобы та не слетела. Далеко, за десятки, сотни и даже тысячи километров виднелось бесчисленное множество таких же грибовидных облаков. И тут я понял, что мир умер. Я не думал о людях, которые заживо сгорели в адском пламени, там, в городе. Не думал о будущем, о боге, судном дне. Я даже не знаю, сколько так просидел, глядя на растворяющийся черный дым ядерного взрыва, который уходил в небо или оседал на землю. А потом я просто встал и пошел дальше. Мне не было жалко никого. Ни постоянно придирающегося по мелочам начальника, ни его пятилетнюю дочь, ни миллиарды других представителей вида Homo Sapiens. А животных тем более. Я даже искал в этом положительные стороны, когда шел по дороге домой. А то есть в никуда. Сидит человек перед тобой и улыбается. Но ведь ты не знаешь, какие мысли крутятся у него в голове – возможно улыбка – это маска, под которой скрывается звериный оскал, и мысли, каким способом лучше тебя убить. И вот я снова здесь – сижу на той же скамейке, что и раньше. А дальше виднелся скелет города – черные остовы зданий без единого стекла, разбросанные ржавые и черные от копоти атомного огня автомобили. Небо умерло, как и весь мир. От небес осталось лишь воспоминание. А вместо белоснежных облаков на небе лишь черный радиоактивный дым, поднявшийся в атмосферу, после растворения грибовидных облаков. Земля же была насквозь пропитана самыми опасными ядохимикатами, когда либо изобретенных человечеством. На мне был длинный черный плащ и шляпа. Я мог бы вполне обойтись и без одежды, но не видел смысла её снимать. А кто виноват в случившемся? Люди? Бог? Некие третьи силы? Я шел по улице, у которой больше не было названия, и лениво осматривал чудом оставшиеся стоять некоторые остовы зданий. Нигде не было трупов. Ни человечьих, ни чьих либо еще. Даже скелетов не было. Лишь скелеты зданий и некоторых машин – как символично. Я не думал, почему остался в живых именно я, может таков мой путь. Я уже бесчисленное количество времени бродил по тому, что осталось от этого места, которое когда-то называли городом. Я посмотрел направо – раньше это был большой магазин, в котором продавалось всё, а теперь это пустующая, бетонная коробка, хоть и бетона там немного осталось – огонь ворвался туда, выжигая всех и вся на своем пути. Но может подвал он не тронул, а там есть еда. Смысл жизни я может и потерял, но не инстинкты. Ведь в человеке всегда было заложено сначала думать о себе и своей безопасности, поэтому я направился ко входу в бывший магазин. Меня встретил нерабочий и бесполезный ныне металлоискатель. Сбоку был невесть как уцелевший стол, на котором должен был стоять компьютер, а за ним сидеть человек, просматривающий содержимое вещей будущих покупателей на предмет бомбы или огнестрельного оружия. Я пошел дальше. Осматривая снесенные пустые прилавки, я продолжал двигаться в направлении предполагаемого помещения для рабочих – там должен быть склад. Ну да – дверь в рабочую зону оказалась с мясом вырванной силой взрыва. Далее меня встречали лишь пустые, прибитые к полу, а потому не упавшие полки, и личные шкафчики рабочих. Наконец предо мной предстала дверь в подвал – тяжелая, железная, устоявшая дверь в складское подвальное помещение. Сюда еще хоть немного проникал бледный солнечный свет, пытающийся изо всех сил пробиться сквозь черные облученные тучи наверху, но там, в подвале будет царствовать абсолютная тьма. Хотя теперь она уже над всем миром царствует. Я нащупал в большом кармане плаща зажигалку, и подобрав какую-то обугленную палку, обмотав её оторванным лоскутом плаща, поджег получившийся самодельный факел, который будет моим лучшим другом во тьме подвала. Я со всей силы пнул ногой дверь. С дверного косяка посыпалась бетонная крошка, дверь слегка расшаталась, но не поддалась. Я повторил тоже самое. Дверь зашаталась сильнее. Я делал это, пока дверь не улетела внутрь помещения, вниз по лестнице. Пыль вырвавшаяся из недр подвала забивала глаза и остальные дырки в теле. Мне пришлось прикрыть нос и рот широким воротником плаща, чтобы не задохнуться. Факел горел хорошо и обещал долго служить благодаря специальной ткани плаща. Похоже за несколько минут пыль эмигрировала из склада наружу, получив долгожданную свободу, поэтому я перестал держать ворот у лица. В картонных коробках я нашел много еды. Вышел из подвала я с набитыми карманами шоколада, консервами и парой бутылок минералки. Я шел тем же путем, что и пришел. Вдруг мне показалось, что стало холоднее. И что-то… мелко стучит… что-то… дождь. Я бегом побежал в направлении входа-выхода, чтобы посмотреть, подтвердились ли мои опасения по поводу дождя. Снаружи мелко моросило. Стало намного холоднее. Я стал осторожно подходить к дверному проему, ведущему на улицу. Присмотрелся на асфальт. Так и есть – кислотный дождь. Проклятье. Я сел недалеко от входа, спиной приложившись к металлоискателю. Достал шоколадку с истершейся неизвестно от чего оберткой. Съел треть, пополнив питательные вещества. Надо постараться экономить еду. Факел, лежавший рядом, потух. Я поуютнее, насколько это возможно после ядерной войны, закутался в плащ, благо он был широкий и толстый. Почему же я до сих пор не умер? Не знаю. Даже волосы не выпадают. Может, я неуязвим для радиации? Бред. А что тогда? Хотя, иногда о некоторых вещах лучше не думать. Дождь продолжал стучать по крыше, попадая в дыры на ней. Крышу он не должен быстро разъесть, но я все же удалился подальше от входа, туда где крыша должна быть толще. И тут раздался могучий рев грома. От холода хотелось спать. К тому же неизвестно, сколько дождь и гроза будут идти. Но все-таки: кто виноват в случившемся? Люди, которые нажали красную кнопку? Бог, который создал Адама? Хоть я всегда был атеистом, но все равно любил иногда упоминать бога. Вдруг что-то начало меняться. Внутри меня словно что-то зашевелилось, какие-то странные процессы начали происходить внутри меня. Я почувствовал, что левая рука сильно зачесалась. Я взглянул на руку и увидел сморщенную ладонь семидесятилетнего старика. Затем все тоже самое стало происходить со всем телом. Тут я по настоящему испугался. Руки и ноги затряслись мелкой дрожью. Я резким движением снял шляпу, положив её рядом. Провел распущенными пальцами по волосам, вырвал волос. Седой волос. Вот она – расплата. В горле запершило и, трясущимися руками, я испил из бутылки минералки, но никак не мог напиться. Когда я выпил полбутылки, то почувствовал слабость во всем теле, взамен былой энергичности. Я больше не мог, да и не хотел сопротивляться сну. И я присоединился к миру. А мир умер. * * *

Ровный пустырь. Детская площадка с мерно покачивающейся и скрипящей в центре качелью. Солнца почти не видно сквозь мертвые темные тучи радиоактивных облаков. Да и для кого теперь Солнце? Все мертвы. Но у качели продолжает расти тюльпан, посаженный мертвым человеком.

Дата добавления: 2015-09-30