Фобия: афенфозмфобия (афенфосмофобия, гаптефобия, гафефобия, гаптофобия) — боязнь прикосновения 1 страница

Фобия: афенфозмфобия (афенфосмофобия, гаптефобия, гафефобия, гаптофобия) — боязнь прикосновения

НАЗВАНИЕ: Вопрос доверия – твои прикосновения

КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: Slash; AU, Romance, POV’s, OOC, Angst (a little bit)

РЕЙТИНГ: R

ПЕРСОНАЖИ: Tom Milton/Bill Haig

РАЗМЕР: 36 страниц Word

Лос-Анджелес, Америка. 2010-2011гг.

Действие первое.

Pov’Tom

На самом деле, у меня не было пагубной привычки за кем-либо шпионить, но того парня я приметил сразу. Каждый рабочий день мы пересекались с ним в метро, на станции Pico. Он выходил из одного и того же вагона, сутулился словно восьмидесятилетний старик и всегда шёл как-то настороженно, отдельно ото всех. Если его случайно задевал кто-то, он сильно вздрагивал и шарахался в сторону, что вызывало у меня удивление и усмешку. В нём не было чего-то сверхъестественного, но мой мозг почему-то хорошенько запомнил его. Впрочем, наверное, это были излишки юности – в детстве я занимался рисованием и привык тщательно наблюдать за людьми, отмечать всякие мелочи. Спустя пару месяцев практически ежедневного лицезрения юноши, мне захотелось познакомиться с ним. Просто из интереса. Но я никак не мог придумать должного повода для этого. Если бы объектом моих мыслей была девушка, то конечно, было бы куда проще. Да и согласитесь, не часто можно увидеть, как в метро знакомятся два парня. Слишком уж романтично и пошло. Поэтому я терпеливо ждал подходящего случая. Так, из любопытства. И он не заставил себя долго ждать.

Однажды обстоятельства (в виде неплохого секса и ночёвки у временной пассии) сложились так, что ехать на учёбу мне пришлось не из дома. До нужной станции оставалось всего три остановки, когда в вагон вместе с потоком людей аккуратно проскользнул (никак иначе) и тот парень, за которым я неосознанно следил вот уже два месяца. Оглядевшись, он сел прямо напротив меня и достал книгу из своей какой-то уж больно бабской сумки (хотя, возможно, я просто чего-то не понимаю). Конечно, не очень прилично вот так, в открытую, разглядывать человека, но о каком приличии может идти речь в наше время? Незнакомец сидел, плотно сомкнув ноги, обтянутые светлой джинсой и увлечённо читал. Он вздрогнул, когда вагон покачнулся от резкого торможения, отчего сидящая рядом с ним дама неуклюже, чуть ли не всем телом навалилась на него. Не знаю, как кому, но мне показалось несколько странным то, что парень всегда так шугался от любого прикосновения. Конечно, приятного мало, когда кто-то незнакомый тебя трогает, но не до такой же степени. Все три станции я разглядывал брюнета, и мне было даже немного жаль, что дорога заняла так мало времени. Найти какое-то правильное объяснение своему поведению получалось смутно, но выходя из вагона прямо за «объектом X», в голове бушевала мысль - «Не упусти свой шанс!». Пораздумав буквально пару секунд, я принял решение не идти на учёбу (всё равно с собой ничего нет, даже ручки), а как какой-то маньяк, немного проследить за парнем. Наверное, моя любознательность (назовём это так) когда-нибудь погубит меня.

Видимо, мне несказанно фартило, потому что повод для маломальского контакта всё-таки подвернулся. Мы шли по переходу, когда парня ощутимо задел плечом больно уж спешащий мужчина. Брюнет отшатнулся от сильного толчка и выронил свою книгу, которую так и не убрал, а нёс, небрежно прижав к груди. Она упала мне прямо под ноги, и, как истинный джентльмен, конечно же я поднял её.

- Держи, - протягиваю парню его литературу, мельком осматривая обложку.

Это был Хантер Томсон, название произведения разглядеть не удалось. Почему-то я ожидал увидеть что-то именно в этом духе. Незнакомец (или всё-таки не такой и чужой он мне?) странно улыбнулся, и коротко кивнув, принял свою книгу, сразу же пряча её в сумку.

- Спасибо, - насмешливо сказал он, и двинулся к стеклянным дверям выхода.

Теперь идти за ним было больно уж подозрительно, тем более, я был уверен, что за все эти дни он тоже меня запомнил (может от этого такой тон?). Поэтому, оказавшись на улице, я встал недалеко от автобусной остановки и закурил, провожая его долгим взглядом. Перед тем, как завернуть за угол и окончательно потеряться из вида, брюнет всё-таки обернулся. Он был на достаточно приличном расстоянии, но я могу с уверенностью сказать, что отчётливо видел его заинтересованный, даже какой-то кокетливый взгляд, направленный на меня. Сделав несколько затяжек, я затушил сигарету и поспешил вернуться в метро.

С того дня меня не покидали навязчивые мысли о парне. Не то, чтобы до этого я сильно интересовался своим полом, но и не страдал гомофобскими наклонностями и прочим. Скорее, было просто всё равно, кто, как и с кем спит. Среди моих друзей есть несколько знакомых с нетрадиционной ориентацией, а в пятнадцать лет мне даже нравился один парень, но скорее всего, это был просто переходный возраст и жажда экспериментов (опять, видите!). У нас с ним так ничего и не вышло тогда, он переехал в другой округ Калифорнии, и наша связь оборвалась, так и не успев толком набрать обороты. Пару поцелуев украдкой я как-то никогда не воспринимал потом всерьёз, и уж точно не считал за гомосексуальный опыт. Но странноватый брюнет из метро не давал покоя. Теперь мы даже переглядывались с ним, если конечно, мой дикий взгляд в его сторону, и в ответ его вопросительный, но с какой-то задоринкой, можно было так назвать. Я не особо задумывался над тем, для чего мне это было нужно. Просто привычка тянуться ко всему новому и неизведанному.

Pov’Bill

Чужие прикосновения. Меня приводит в праведный ужас одна лишь мысль об этом. Не то, чтобы я был слишком избалован, эгоистичен или страдал нарциссизмом, нет, просто я их боюсь. Этот маниакальный страх заложился в моё сознание в тринадцать лет. Ненавижу вспоминать тот день, хотя, по сути, он был хорош – солнечно, ни единого облака на небе. Словно картинка из кинофильма для всей семьи. После школы я, как и всегда, должен был проводить время у нашего соседа снизу, Джона Фишера, пока родители не вернутся с работы (они очень боялись за меня, единственного позднего ребёнка). Джон всегда казался мне немного странным, особенно настораживали его глаза – маленькие, вечно бегающие по моему телу. Но отец считал его хорошим человеком, безмерно доверял мужчине, и, в общем-то, я проводил с Фишером времени больше, чем со своей семьёй. Они ведь были ужасно занятыми людьми, занимались бизнесом, и думаю, их очень устраивало, что у меня была сиделка, которой не требовалось платить. В тот день к Джону приехал его сын, Вик. Ему было двадцать три года, и он только отсидел срок за хранение наркотиков. Конечно же, об этой стороне медали, в виде сына-преступника, мои бдительные родственники не могли знать. Я неохотно попил с мужчинами чай на кухне и ушёл в комнату для гостей, в которой всегда и сидел до восьми вечера. Принялся за уроки и не сразу заметил, как в комнату вошёл Вик. Поначалу мы просто болтали, и он даже показался мне нормальным парнем, насколько это было возможно. Потом заглянул Джон, сказал, что отлучится на пару часиков в гости к какому-то своему другу. Знаете, у меня не было ничего такого, как это бывает в фильмах или книгах: тревожного предчувствия, необоснованного страха и прочего. Я и представить себе не мог, что всё обернётся так плачевно для меня. Да и кто подростком тринадцати лет, парнем, будет думать о том, что его захотят изнасиловать? Конечно, я был не самого мужественного вида и смахивал тогда чем-то на хрупкую девочку, но когда Вик начал ко мне приставать, это настолько повергло меня в шок, что я даже не мог пошевелиться, просто терпел его руки под своей кофтой и пытался понять, как же так, что происходит? Прикосновения…Наверное именно в тот миг я проникся к ним искренним отвращением. У младшего Фишера было достаточно сил для того, чтобы справиться с таким юнцом, как я. Его холодные пальцы, пахнущие дешёвым табаком, были грубыми, а действия жёсткими. Поначалу я отбивался, как мог - крутился по кровати, пытался кричать и даже кусаться, но четно. Штаны и толстовка были сдёрнуты с меня за минуту. Последующие попытки вырваться тоже не увенчались успехом, и за них прилично досталось - Вик не скупился на удары по лицу и в живот. Болевой порог у меня очень низкий, и я был практически в отключке, когда оказался перевернутым на живот, освобождённый от трусов. Надежда на то, что получится убежать, плавно испарилась. Фишер дышал шумно, словно кто-то давил ему на лёгкие. Облизывал моё ухо и гладил, гладил и гладил, словно никак не мог насытиться собственными действиями. Его толчки причиняли жуткую боль, но я старался быть тихим. Лежал, уткнувшись лицом в подушку и скулил, как побитая собачонка. Не было истерик, нескончаемого потока слёз и прочего. Не хотелось доставлять ему такого удовольствия, знаете ли.

Когда всё закончилось, парень похлопал меня по спине и посоветовал одеться. На ватных ногах я покинул квартиру, довольно туго соображая, что теперь делать. Так и просидел у двери в квартиру до приезда родителей. А потом словно волной накрыло. Слёзы, крики, сопли…Вспомнить противно. Не знаю даже, что больше было шоком для родных – моё изнасилование или то, что их репутация в бизнесе могла пошатнуться. Мы переехали на следующее же утро. Никакого заявления в полицию подано не было, а меня аккуратно слили в реабилитационные центры. Как диковинную зверюшку водили от одного психолога к другому. И каждый с придыханием говорил: «Не бойся, мальчик. Расскажи нам всё!». И я рассказывал, кутавшись в безразмерный свитер, хотя на улице стояла невыносимая жара. Так мне казалось, что моё тело будет в безопасности от какого-либо прикосновения. Любой тактильный контакт ассоциировался с болью и унижением. Если кто-то хотел прикоснуться ко мне, я впадал в панику и начинал кричать. Врачи разводили руками, говорили, мол, сильное потрясение у ребёнка. Думаю, родители ненавидели меня, ведь моё лечение отнимало деньги и время. А потом поставили диагноз – афенфозмфобия. На этом все мучения и закончились. Меня оставили в покое, словно списав со счетов. Мне было шестнадцать тогда, и я вдруг понял, что жизнь выдастся довольно не по банальному сценарию.

Мне было трудно сближаться с людьми. Я делал это неохотно, заводя полезные для себя знакомства машинально, ведь родители растили из меня приемника бизнеса и с малолетства вдалбливали в голову, что не бывает бесполезных контактов. Ровесники же казались мне кучкой глупых бездарей, и я отдавал предпочтение книгам, музыке и искусству, нежели их обществу. У меня был только один друг, Альфред, который в восемнадцать уехал учиться в Лондон, воплощать свою Английскую мечту. Люди считали, что я высокомерен, циничен и странный. Я слышал это слово постоянно за своей спиной. Но, в общем-то, меня это не волновало. В девятнадцать лет родители купили мне квартиру, и я с радостью съехал. Наши пути с людьми, подарившими мне жизнь, окончательно разошлись. Общение свелось к телефонным разговорам по праздникам и чекам, которые они исправно мне выписывают до сих пор. За что хочется сказать отдельное спасибо.

Не трудно догадаться, что личная жизнь тоже как-то не сложилась. Первое время я пытался построить хоть какие-то отношения, убеждал себя, что нет ничего страшного в прикосновениях девушек. Но четно. Дамы, все как одна, обрекали меня «фриком» после того, как я не предпринимал никаких попыток затащить их в постель, да что там, даже не позволял поцеловать себя толком. Но зато могу с точностью сказать, что собственное тело было изучено на пять с плюсом. Позавидует любой фетишист. Почему было именно так? Ведь я мог вполне привыкнуть к кому-то, мог сблизиться до нужного уровня, фобия не настолько сильна. Ответ прост - мне не хотелось. Я ощущал необъяснимое стремление беречь своё тело, себя. Не было желания растрачиваться на пустые прикосновения, которые даже не могли толком возбудить меня. Я не видел смысла терпеть, перестраиваться, зная, что это даже не доставит мне хоть какого-то удовольствия. Поэтому собственные руки – мои лучшие любовники.

Час пик - самое ненавистное мною время. Хорошо, если удаётся сесть и как-нибудь удачно устроиться, но чаще приходится находиться в толпе. Представьте, какого это человеку, боящемуся прикосновений. Параноическое ощущение, что каждый стоящий рядом вот-вот дотронется до тебя, довольно сильно выматывает, хочу сказать. Хвала небесам, что до Университета ехать всего три станции. Но вполне хватает и этого. Мало приятного добираться даже пятнадцать минут, каждую секунду не спуская глаз от рядом стоящего. Но с недавних пор ездить в подземке стало намного интереснее. Сперва я думал, что мне просто кажется, а потом и правда заметил, что вижу каждое утро одного и того же парня. Мы приезжаем с разных веток, да и выходим не в одну сторону, но не смотря на это, я всегда замечаю его в толпе. Смешное в том, что мне даже не удаётся вспомнить его лицо, глаза, в памяти только причёска, французские косы, по которым и узнаю его. Люди не особо интересуют меня, тем более мужчины, но тот парень был чертовски красив (по крайней мере, когда я видел его, то думал именно так) и всегда смотрел на меня. Уж не знаю, в чём была заслуга, но его взгляд каждый раз, словно плетью бил по оголённым нервам. Сперва это приносило дискомфорт (не очень приятно, когда кто-то разглядывает тебя), но потом я привык. Однажды мы даже контактировали немного, после чего он, уже не стесняясь, буквально пялился на меня. Хотелось подойти и спросить - «Что-то не так?», но не хватало смелости, да и желания. Мне не жалко, пусть смотрит, главное, что не прикасается. Чем чаще я замечал его взгляд на себе, тем сильнее убеждался, что взгляд этот был довольно определённого характера. Мне даже становилось как-то неловко, но я не мог отвести глаз от парня, когда он, облизывая губы, смотрел на меня. Иногда мне даже казалось, что я мог бы позволить ему дотронуться до себя. Но к сожалению, тут заранее известен финал возможной истории. И он далеко не в розовых бантиках и сердечках. Поэтому я гнал подобные мысли от себя подальше. Не впутывай себя в бессмысленные авантюры, Билл. Лучше купи новую книгу.

Pov’Tom

Брюнет занимал слишком много мыслей в моей голове. Чисто теоритически вряд ли это было нормальным, но я почему-то не особо зацикливался на моральной стороне этого вопроса. Я не сходил с ума – всё также учился, подрабатывал по вечерам в баре, клеил девчонок, тратил деньги и прочее. Никакого сбоя системы, мир не перевернулся с ног на голову. Было лишь одно малюсенькое но – где бы я ни был, я непременно размышлял о том, что делает незнакомец из метро. Он представлялся мне таким меланхоликом, с постоянным стаканчиком кофе и сигаретой в зубах. Я в красках рисовал себе его дом, квартиру, соседей, девушку. Было в этом что-то неловкое, неправильное, но не думать не выходило. В конце концов я решил, что хватит с нас переглядок, пора и познакомиться. Меня ведь не расстреляют, если я спрошу его имя. Было решено подойти к нему в среду. Почему именно в этот день? Он нравился мне чуть больше остальных из рабочей недели.

Я чувствовал себя школьником, никак не меньше. Разве это нормально, что в двадцать два года потеют ладони и сердце готово выпрыгнуть из груди от волнения? Убеждая себя, что ничего страшного не происходит, я стоял, прислонившись к мраморной плите и ждал, когда из третьего вагона выйдет человек, не дающий мне покоя. Странно, обычно он даже приезжает в одно и то же время, никогда не задерживается, а сегодня опаздывает уже минут на десять. Прибыл очередной поезд, разъехались автоматические двери вагона, и мною наконец-таки был замечен нужный силуэт. Брюнет, привычно оглянувшись по сторонам и пропустив поток людей, одиноко двинулся по своему неизменному маршруту. Перестав подпирать колонну, я последовал за ним. Надеюсь, он не посчитает меня каким-то сумасшедшим, помешанным на его особе. Хотя, это будет довольно близко к истине. Поравнявшись с парнем, я бодро вышагивал, пытаясь придумать на ходу, что сказать. Брюнет скосил на меня взгляд и ухмыльнулся. Тянуть было уже без смысла.

- Отличная погода сегодня, правда?

Никогда не пытался познакомиться с кем-то таким идиотским способом. Наверное, это фраза находится в топ-10 всех лузеров.

- Как и всегда, - спокойно отозвался парень, толкая стеклянную дверь.

- Как дела? – я решил, что терять было уже нечего, и уж если портить ситуацию, то с блеском.

- Лучше всех, - «безымянный» скосил на меня взгляд повторно, - А у тебя?

- Тоже.

Мне не приходило ничего путного в голову, и это порядком нервировало. С девушками было всё куда проще, по крайней мере, на меня не нападал внезапный ступор.

- Ну, хорошо провести день, - брюнет снисходительно улыбнулся, поправляя сползшую лямку сумки, - До завтра.

И подмигнув мне, он, как ни в чём не бывало, скрылся из виду.

- Ну, как прошла твоя миссия?

Йохан, мой друг и немец по происхождению, любопытно прищурил глаза. Он был единственным, кто знал о моём «нелёгком положении».

- Никак, - я делано равнодушно отмахнулся, - Ничего не вышло.

- О, малыша Томми отвергли? – гаденько так посмеиваясь, Рихтер еле успел увернуться от тумака.

- Хватит ржать как конь на всю аудиторию, - шикнув, я всё же улыбнулся засранцу, - Всё не так плохо, как ты успел себе напридумывать.

- Тогда рассказывай, требую грязных подробностей! – парень ударил руками по парте, из-за чего на нас обернулась половина присутствующих.

- Да тише ты, вот разошёлся, - посмеиваюсь, смотря на друга, который от жажды быть в курсе дел, даже покрылся красными пятнами.

Йохан был хороший парень, но страдал ужасным, просто чудовищным любопытством. Не то, чтобы он совал свой нос куда попало, но если ты посвятил его в какое-то дело, то будь добр подпитывать его знаниями о том, как оно продвигается. Я не раз уже успел пожалеть, что проболтался ему, но было поздно. Каждая первая пара начиналась с его допроса с пристрастием о том, как прошла моя очередная «встреча» с объектом X.

- Расскажу на перерыве, не тут же об этом трепаться, - я красноречиво обвёл зал взглядом, - Много лишних ушей.

Могу поспорить, немец уже нафантазировал себе кучу всего, хотя там и рассказывать-то особо нечего. Хотя, конечно, последняя фраза незнакомца была довольно интересна и требовала детального рассмотрения.

Поговорить получилось только после всех пар. Разъедаемый любопытством, друг вёл себя крайне по дурацки: умудрялся перебивать, хотя рассказ занял не более пяти минут. Он докапывался до всяческих мелких деталей как дотошный сыщик. Закончив, я закурил и опустился на лавку в парке. Погода стояла и правда отменная для октября месяца.

- Он явно намекал тебе, что не против познакомиться, а ты, как последний кретин, даже не спросил его имени.

Таков был неутешительный вердикт друга.

- Знаешь, это не было похоже на то, чтобы он горел желанием хотя бы идти со мной рядом. Всё вышло крайне по-дурацки, на его месте я бы повёл себя точно также.

- Ты просто ничего не понимаешь в женщинах, - как-то больно мечтательно протянул Йохан, - Особенно в таких сложных, как он. То есть, она.

Я усмехнулся, поддевая носком кроссовка землю.

- Ну, и что же ты предлагаешь делать, мистер умник?

- Брать крепость штурмом, - Рихард сделал шутливый выпад рукой, словно бился с кем-то на мечах, - Иначе прекрасную принцессу может завоевать кто-то другой.

- А что потом?

Этот вопрос я скорее задал самому себе, нежели другу. Я и правда часто размышлял над этим, но даже в общих чертах не мог предположить, а что же будет потом, когда мы наконец-таки познакомимся. Наверное, всё станет иначе.

- Что потом? – Йохан скептически выгнул брови и тоже закурил, - Это ты ведь жаждешь знакомства с ним, а не я. Откуда мне знать, что там будет.

- Ничего я не жажду, - довольно вяло огрызаюсь, - Просто он…ну, кажется мне не таким, как все. Неземной какой-то.

- Совершенно пид*ристические размышления, знаешь ли.

- Ну, может и так, не без этого, - я затушил сигарету и встал с нагретого места.

В этом было страшно признаваться даже самому себе, но я не видел смысла отрицать очевидное, тем более, перед немцем. Рихард был не из тех, кто трепит чужие секреты.

Утром я пребывал в крайне положительном настроении. Приняв душ и даже не поленившись сварить себе кофе, я вытянулся в рост на диване в гостиной и лениво размышлял о том, как же мне было повести себя сегодня. Облажаться вновь не входило в планы на день, отнюдь. Йохан прав, можно ведь и опоздать. Правда, я всё же не до конца уверен в своих собственных мотивах, мне даже ни разу не приходило в голову пофантазировать о парне, но всё равно, мало ли что. Проблема лишь в том, что вчера я выставил себя не в самом лучшем свете, и это мягко говоря. Наверное, «безымянный» посчитал меня последним придурком. Особых идей по поводу того, как всё обыграть сегодня, не было, и это совсем немного раздражало. Ненавижу неопределённость. Решив сориентироваться на месте, я закончил с завтраком и пошёл собираться.

Но меня ожидало большое разочарование – парень не появился. Прождав пятнадцать минут, я, рискуя опоздать на учёбу, всё-таки ушёл из метро, немного озадаченный случившимся. За всё это время брюнет ни разу не пропустил Универ, или работу, уж не знаю, куда он ездит. Неужели напугали мои действия? Вряд ли, не очень-то стушевавшимся он выглядел вчера, даже наоборот, мне показалось, что его забавляло происходящее. Ну, по крайней мере, у меня есть один день на то, чтобы обдумать ситуацию и проверить вечером теорию о том, возбуждает меня незнакомец, или нет. Почему-то мне кажется, что душевая кабинка будет свидетелем моего самого постыдного, но сладкого оргазма.

Pov’Bill

Впервые, наверное, лет за пять, я проспал. Виной тому была бессонная ночь, которая прошла в сплошных размышлениях о случившемся накануне. На самом деле, ко мне не редко подходят познакомиться, но обычно это происходит банально или же в такой наглой форме, что, не смотря на фобию прикосновений, хочется врезать человеку со всей силы. Люди видимо полагают, что раз у меня смазливое личико, то я обделён мозгами и чувством собственного достоинства. Как бы ни так. Но вчера всё прошло иначе. Не часто можно встретить парня, который на первый взгляд кажется таким уверенным в себе, так умело и, главное, смело строит тебе глазки, а потом вдруг, явно пытаясь завязать знакомство, начинает мямлить и нести совершенную чушь. Это показалось мне ужасно забавным. Нет, правда, очень милое и редкое явление, не встречал таких ещё. Еле сдерживаясь от того, чтобы расхохотаться как Гринч в преддверии испорченного Рождества, я поглядывал на «смельчака», отмечая, что глаза у него карие, а губы пухлые и чувственные, как у барышни. Раньше как-то мне не приходило в голову так думать о мужчинах, но наверное потому, что я и не замечал кого-либо толком. Парнишка из метро проявлял приятную настойчивость в своих взглядах, и вот теперь действиях, и это заслуживало внимания и поощрения. Это льстило. Не может не нравиться то, что ты кому-то явно не безразличен. Вот в таких размышлениях и прошла ночь. Пытаясь проанализировать своё поведение, я пришёл к неоднозначному выводу – мне правда нравился тот парень. Почему тогда мы до сих пор не знакомы? А вот это уже другой вопрос. Наверное, мне просто страшновато изменить свою жизнь. Ведь появление в моём личном пространстве нового человека наверняка запустит какой-нибудь механизм, противостоять действию которого будет невозможно. А я уже размышлял на эту тему.

Уснуть удалось только около пяти, не раньше. И будильник был благополучно отключён механическим движением, после чего я сразу же провалился обратно в сон. Очнулся только в полдень, и ехать на учёбу было уже бессмысленно. Поэтому, вполне довольный внезапным выходным, весь день провёл за чтением и уничтожением запасов арахиса. К вечеру я был совершенно вымотан бездельем, и уснуть на этот раз удалось без особых проблем.

Сесть сегодня не удалось и приходилось стоять, забившись в угол и постоянно оглядываясь. В вагоне было душно и нестерпимо сильно пахло духами юной особы лет шестнадцати, которая, кажется, вылила на себя весь флакон разом. От скуки я разглядывал собственное отражение в тёмном стекле двери с наклейкой «Не прислоняться». Выражение моего лица было отчего-то настолько сосредоточённым, что наверное, окружающие думали, что в моей голове целый рой пагубных мыслей. Но на самом деле я вообще ни о чём не думал. И даже тот факт, что буквально через пару минут я увижу своего горе-поклонника (я ведь правильно расцениваю его мотивы?), ни особо меня волновал. Было на удивление спокойно, даже можно сказать, умиротворённо. Наверное, это всё хороший сон и отличная погода. Именно с такими мыслями я вышел из вагона, практически сразу же натыкаясь взглядом на парня с косами. Ещё не заметив меня, он медленно пробирался сквозь толпу людей, смотря исключительно себе под ноги. Было в нём что-то такое, что заставляло невольно улыбаться. Природная харизма, кажется, это так называется. Незнакомец наконец-таки выбрался из потока толкающихся людишек и поднял голову, тут же замечая меня. Несколько секунд он не моргая следил за мной, а потом уверенным шагом направился в мою сторону. Не то, чтобы я занервничал, но явно ощутил неприятное покалывание внизу живота. Конечно, парень чертовски привлекателен, не спорю, но мне от чего-то захотелось убежать прочь. Но было поздно. Юноша уже поравнялся со мной, довольно дерзко улыбаясь. Видимо, сегодня он был куда более уверен в себе, нежели позавчера.

- Ну, и снова здравствуй.

Я отмер, услышав тембр его голоса, и скорчил гримасу в ответ.

- Привет.

Он протянул свою руку, смотря исключительно мне в глаза.

- Том Милтон.

Я принялся разглядывать его ладонь. Мне нужно было всего-то прикоснуться, пожать её в ответ, в знак уважения. Но…но было одно большое и жирное «но». По спине пробежал холодок, первый признак нарастающей паники.

- Билл. Билл Хейг.

Я несмело дотронулся до запястья парня, сжав его пальцами, и отдёрнул руку. Милтон продолжал разглядывать меня. Видимо, моё поведение его, мягко выражаясь, удивляло.

- Я ждал тебя вчера, - просто сказал парень, и его губы растянулись в миловидной улыбке.

- Проспал, уж извини.

Ухмыляюсь. Странно, знакомство произошло совсем просто. Совсем не так, как я представлял себе.

- Ты наверное считаешь меня маньяком, но поверь, нет повода для беспокойства.

Том рассмеялся, показывая ряд ровных, белоснежных зубов.

- Нет, всё нормально.

Необратимо вторю смеху своего нового знакомого. Кажется, я слышу, как зашуршали шестерёнки включающегося механизма.

Действие второе.

Pov’Tom

Не знаю, можно ли было назвать отношениями то, что происходило между нами, но это вряд ли подходило под определение «просто дружба». Каждодневные встречи по вечерам в барах (Билл любил ужинать поздно, и мы часто засиживались до полуночи), откровенные, порой даже в чём-то циничные разговоры и обсуждения окружающих, бесконечное количество бессмысленных смс-сообщений, которыми была забита память телефона до отказа. По выходным мы выбирались на культурный отдых, зачинщиком чего был, конечно же, Хейг. За всю свою жизнь я не посещал столько театров, музеев и выставок, сколько за пару месяцев общения с Биллом. Мне было интересно и просто с ним. Но были такие детали, которые никак не давали покоя. Ну, к примеру, он не позволял к себе прикасаться. Дружески приобнять, подурачиться – никогда. Все попытки обычно пресекались на корню. И я искренне не мог взять в толк, в чём причина этой странности. Парень не любил говорить о своём детстве, родственниках, школьных годах. Всегда ловко выкручивался и уходил от тем. Я не допытывался, но чувствовал себя почти оскорблённым, мне казалось, что он просто не доверяет мне. Но и одновременно понимал, что был чуть ли не единственным человеком, которого Хейг подпустил к себе. Брюнет ни разу не заговорил о каких-нибудь своих друзьях, подругах, только обмолвился как-то, что у него есть некий друг, но он учится в Лондоне и они видятся крайне редко. Меня терзали смутные сомнения, насколько этот таинственный Альфред был «только другом детства», но я не лез с расспросами, ибо с первых дней знакомства стало понятно, что бесполезно пытаться выведать у Билла то, о чём он сам не хочет или считает лишним говорить. Вообще, парень из метро оказался довольно своеобразным человеком. Про таких говорят - «о, как он циничен и самоуверен!». Но от этого его персона была лишь ещё более притягательна и интересна мне. Сочетание обворожительной внешности и дерзкого характера – невозможно было не заинтересоваться таким человеком. Билл не подпускал к себе кого попало, и мне невообразимо льстило то, что я оказался одним из немногих, кто удосужился чести быть не чужим для него человеком.

Рождественские празднества мы провели по отдельности. Билл улетел в Англию, я же остался в Лос-Анджелесе со своими друзьями. Почти каждый день мы общались по Интернету, часами зависая в Skape. Всё происходящее казалось настолько естественным, что я ни разу не усомнился в правильности своего поведения, в нашей так называемой дружбе. Мне нравилось ходить у черты дозволенного. Переступить её пока что не было никакой возможности – в этом плане я никак не мог понять, как же подступиться к парню. Но что-то заставляло меня быть уверенным в том, что это чисто теоретически возможно и рано или поздно произойдёт. Нужно было лишь ещё немного выждать и, как говорил Йохан, обрушить на «жертву» всё своё обаяние и харизму.

Дата добавления: 2015-09-30