А ты не издевайся.
Я даже не начинал еще. Просто попросил не сходить с ума в моей комнате, а ты руки распускаешь. Кстати говоря, уже второй раз.
И что?! Хоть сотый. Пока ты будешь издеваться, я буду давать тебе подзатыльники, ясно?
Ясно, ясно. Так ты расскажешь о себе или только драться умеешь?
Драться легче, чем разговаривать. По крайней мере, я раньше так думала. Надо подумать, а что я могу рассказать-то? Моя жизнь всегда была обычной, хотя я в этом сейчас не уверена. Ладно, расскажу ему, то, что ему следует знать, а остальное будет моим секретом.
Расскажу. Я – Катаева Элизабет. Как бы глупо это не звучало, но вчера мне исполнилось шестнадцать. Сколько себя помню, всегда вела заурядную, неинтересную жизнь. А вчера проснулась в одной кровати с Марком. Я хочу узнать, почему я здесь…
Минуту, ты проснулась в одной кровати с Марком? Это невозможно. Комнаты сами выбирают себе жильцов. По правилам, в комнате может жить только один человек, – он перебил меня и был очень удивлен моим заявление.
И тут до меня дошло, что он не знает кто мои родители и кто я, и зачем они вчера приходили. Они все думаю, что они пришли только потому, что были нарушены правила. Это радует. Очень радует. Так я совершенно не хочу рассказывать о себе, поэтому пора менять тему разговора.
Ты назвал только три стихии. Где четвертая стихия? – он явно не понял о чем я.
Антон – огонь, Марк – вода, Кира – земля, а воздух? Ты про него ничего не сказал.
Его нет. Точнее человека с этой стихией нет.
Хорошо, а что значит «управляют ими»?
Ну, если рядом с ними их стихия, то они ею управляю. Они не создают огонь и воду, если ты об этом. Стоп! Ты меняешь тему разговора. Я жду продолжения рассказа о тебе!
«Черт! Умный индюк попался» – подумала я.
Я рассказала, что могла и вообще, засиделась я у тебя тут, – не давая шанса ему ответь, я быстро скрылась за дверью в коридор. – О, Господи. За что мне это?
Эрик классный парень, – пробормотала Лилия. Явилась, не запылилась. Я как мне с ней теперь разговаривать?
Мне все равно. Отведи меня, пожалуйста, в мою комнату, а то я заблужусь, – она молча повернулась и пошла вперед.
До комнаты я дошла без происшествий, и меня это очень радовало, ведь встретить еще кого-то мне совершенно не хотелось. Вот дверь в мою новую комнату. Берусь за ручку и поворачиваю ее. Дверь открыта. Захожу в помещение, закрывая за собой дверь. И тут на меня сверху, рядом со мной, что-то падает.
Промазала, плохо.
Я поворачиваю голову и вижу Мымру. Она по-хозяйски расселась на моей кровати и ухмыляется. Наверное, она не такая уж и дура, хотя это спорный вопрос.
Знаешь, надо было сделать так, чтобы эта лампа упала прямо тебе на голову… – если она думает, что я буду молчать, то глубоко ошибается.
Слушай сюда, ошибка природы, чего тебе от меня надо? Или ты сама не знаешь, ведь перекись выжгла тебе все мозги?! Ты пришла в МОЮ комнату и, если в меня полетит еще хоть что-нибудь, тебе не поздоровится, ты мне уж поверь! – кажется, я попала в самую точку.
А теперь слушай сюда. Это не твоя комната, а Марка…
Ты уж прости, но он здесь больше не живет, так что выметайся отсюда, пока жива, – я ее напугала. И все же она дура или пытается такой показаться. Нельзя опускать и этот вариант.
Внезапно она посмотрела на стул, стоящий возле стенки, и он прямиком полетел в меня. Я зажмурилась и тут же вспомнила летящие на меня книги и вытянула руку вперед, а вдруг поможет, вдруг получится.
Удара не последовало, но я услышала визг этой Мымры и открыла глаза. Стул валялся разбитый в противоположной части комнаты. Окно было выбито. У белобрысой страх и ужас в глазах, а я стою, как вкопанная. Не знаю, когда я успела, но я оказалась почти нос к носу к ней, сзади открылась дверь.
Что тут происходит?! – я слабо соображаю, но, кажется, это Марк.
Я делаю шаг назад, голова раскалывается, в глазах черные круги. Чувствую на губах кровь. Последнее, что помню, это очередной визг этой дуры. Тьма, но в этой тьме есть кто-то или что-то еще.
Глава 10
Даже не открывая глаза, я знаю, где нахожусь. Опять тьма. Она стала для меня уже родной. Глаза совершенно не хочется открывать, но надо, чтобы отыскать выход в реальность.
Ну, здравствуй - донесся до меня до боли знакомый голос, но не могу вспомнить, чей он и от этого мне немного не по себе.
Кто ты?
Не важно, пока не важно. Вот скажи мне, тебе нравится здесь находиться?
Нравится? Абсурд... или нет. Чёрт, а он ведь прав, мне здесь нравится. Раньше это было моей заветной мечтой спрятаться ото всех в каком-нибудь тёмном месте и сидеть, чтобы никто не трогал. Но не признаваться же в этом какому-то неизвестному голосу, правильно?
Нет, с чего ты это взял?
Просто ты тут стала часто появляться, после огромного перерыва, а раньше ты тут чуть ли не жила.
Что? Что он городит? Я тут только второй раз, ну, осознанно. Или я действительно сумасшедшая? Чёрт, это глупый вопрос. Да. Я сумасшедшая. Вот, призналась, и стало как-то легче.
О чем ты? Я тут только второй раз.
Ты так считаешь? Ну, я не удивлён, ладно, пока, – пока? Он издевается что ли?
Стой! Объясни мне, что происходит, пожалуйста, ты же знаешь.
Я начала умолять, но в ответ мне была лишь тишина. Ладно, сама найду выход, опять. Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, но, когда я их открыла, то была уже не во тьме, а по среди какого-то коридора.
Давай быстрее, пока нас не засекли, – девчачий голос. Я собиралась пойти на него, но мои ноги меня не слушались, а, если говорить совсем честно, то я их просто не чувствовала.
А это не опасно? Мне страшно, – это уже был голос пацана.
Не бойся. Стоп! Ты мне не доверяешь?!
Что? Нет. Идём.
С каждым новым словом они подходили все ближе и ближе ко мне. И вот, когда я могла их рассмотреть, голова закружилась, а глаза не произвольно закрылись. Когда я смогла их открыть, вновь была в своей "любимой" тьме.
Что за... Что это было? Что вообще происходит? Надоело. Ей, голос извне. Верни меня в реальность или вкрути лампочку, твоя тьма меня достала. И музыку включи, а то эта тишина меня бесит, - твою же ж мать, что я вообще несу?! Почему я не могу закрыть свой рот?
И вот, когда я это прокричала, как по волшебству всюду включился свет, и до моих ушей донеслась какая-то классическая музыка. Он надо мной явно издевается. У меня уже потихоньку начинает дергаться левый глаз.
Ей, ты совсем уже?! Ты там с дуба рухнул?! Верни меня в реальность, наконец!
Ты чего такая буйная?
Буйная? БУЙНАЯ?! Ты открыто надо мной издеваешься и насмехаешься, а я буйная? Верни меня!
Я не могу. У меня нет такой власти.
Ну, и иди тогда далеко и надолго. Немного успокоившись, я огляделась. Теперь, когда был включён свет, я поняла, что нахожусь в каком-то белом коридоре. Наверное, этот чертов голос действительное издевается надо мной.
Скажи хоть, где я нахожусь?
И... тишина. Чёрт. Захотел – появился, захотел – испарился, как Лилия прям. А может он прочитал мои мысли и пошёл далеко и надолго? Да нет, это полный бред.
«Лево или право, лево или право, лево, право» – стою, как дура, черти где и думаю в какую сторону пойти.
«Почему двери опять не появляются?» – подумала я и тут вспомнила, что я сделала в прошлым раз.
Я хочу назад! – что есть мочи заорала я и закрыла глаза.
И... открыв их, я поняла, что ничего не изменилось. Только голос сорвала, теперь ещё и говорить не могу. Чертова мымра. Вернусь и все волосы ей повырываю.
«Налево» – промелькнуло у меня в голове, и я уже хотела пойти в выбранном направлении, как почувствовала удар. Не удержав равновесия от такой силы, я начала падать, а в глазах стало темнеть. Последнее, что помню, это сильный удар об пол.
Следующее, что чувствую, это нежное прикосновение к моей нижней губе и тут же резкую боль в ней же. Я резко сажусь и распахиваю глаза. То, что прикасалось к моей губе, сразу же исчезло, наверное, я непроизвольно смахнула руку.
Элизабет, давай я залечу твою губу, – этот голос... Эрик. Залечу губу? Точно, удар. Меня кто-то ударил, тем самым вернув в реальность. Я даже немного благодарна тому, кто это сделал.
Но что Эрик тут делает? Зачем он здесь? Поворачиваю голову, и наши взгляды встречаются. В его небесно-голубых глазах я читаю тревогу, волнение, непонимание, ужас и ещё что-то, но я не понимаю, что именно. Я хочу сказать, что согласна, но из моего рта вырывается непонятное шипение. Конечно, я же голос сорвала.
«Чёрт, что теперь делать?» – пронеслось у меня в голове.
Охрипла? Но как? Ты же лежала и ничего не делала. Я не понимаю.
Знал бы ты, как я ничего не делала. Я слабо кивнула. И он меня понял. Он просто наклонился, а я уже забыла, как дышать, а сердце забыло, как нужно работать. Он заметил моё замешательство и ухмыльнулся. Парень провёл ладонью по моей губе, и боль прошла. Я подняла глаза, все также не дыша, и встретилась с его глазами. В них больше не было тревоги, в них была какая-то добрая насмешка. Я хотела отвести взгляд, но его глаза тянули меня, как магнит.
«Чёрт! Тряпка, соберись!»
Собрав всю свою оставшуюся волю в кулак, я слетела с кровати, чуть ли не упав, и бегом помчалась в ванную. Как только за мной закрылась дверь, в комнате послышался заглушенный смех. В этот момент, кажется, сердце, наконец, вспомнило, что нужно работать и чуть ли не выпрыгивало наружу.
«Он симпатичный, даже красивый, но я решила, что больше никаких парней и друзей. Они причиняют только боль. Хватит. Я одиночка, больше никакой боли» – с этими мыслями сердце начало стучать нормально, а дыхание выровнелось.
Я подошла к раковине и посмотрела в зеркало над ней. Видок был ещё тот: торчащие волосы, которые выбились из высокого хвоста. Теперь я поняла выражение «проснуться пандой», и почему Эрик смотрел на меня насмешливым взглядом. Тушь, которую я не смогла смыть вчера или сегодня, я даже не знаю, сколько я пробыла в небытие, была всюду: над глазами, под глазами, вокруг глаз. Наверное, если бы я могла кричать, то точно бы закричала. Включив воду, я начала тереть глаза, после пяти минут работы вновь посмотрела в зеркало. Глаза пришли в норму, а волосы... волосы это отдельная история, взявшись за резинку, я потянула за неё, снимая. Кое-как пригладив руками волосы, я решила выйти. В комнате никого не было. Я облегченно вздохнула. Подойдя к чемодану, я достала оттуда чистую одежду, бельё и полотенце и опять направилась в ванную. Спустя минут двадцать-тридцать я вышла и, только переступив через порог, услышала:
Ну, наконец-то. Я вот не понимаю, чем вы там так долго занимаетесь? Я в ванной провожу максимум десять минут.
Это был Эрик. Скорее всего, я стояла красная, как помидор, ведь я хотела выйти из ванной только в одном коротеньком полотенце. Хорошо, что додумалась одеться. Я хотела на него наорать, но вспомнила, что не могу говорить, да и скорее всего я бы не успела, ведь дверь с грохотом открылась, и в комнату влетел Марк.
Что ты тут делаешь? – первым разговор, а точнее ор, начал Марк.
Её жду, а что нельзя? – в отличие от Марка Эрик говорил спокойно и даже с каким-то холодом в голосе.
Нельзя. Этот моя комната и я тебе запрещаю сюда заходить. Ведь ты у нас одиночка, которая вселяет ужас.
Во-первых, это и её комната тоже, во-вторых, ты тут уже не живёшь, ты живёшь с Кэт, и, я думаю, что вы не просто лежите на кроватке, тебе не стыдно? Ей только пятнадцать.
«Чёрт, Эрик, заткнись, посмотри на костяшки Марка, заткнись или он тебя убьет» – сейчас я только стояла и молилась, чтобы Эрик замолчал.
Это не твоё собачье дело, понял?! Я сам разберусь в своей личной жизни. У меня хоть Кэт есть, а у тебя что? Вот именно...
Кажется, Марк забыл, что в комнате нахожусь ещё и я, а ещё, кажется, он пересек невидимую черту и начал говорить на запрещенные темы. Если бы я только могла говорить, то им бы не поздоровилось. Нужно что-то делать. Рядом со мной только шкаф, стул мы сломали. Дверь. Я берусь за ручку и с грохотом закрываю её, напоминая о своём присутствии. Как по команде Марк и Эрик повернули на меня свои головы. Я старалась не смотреть в их глаза, ведь не известно, когда проснется от спячки мой "дар".
Эли, ты только не злись и не кричи, хорошо? И прости меня, - это говорит Эрик, а я стою в ступоре, не понимая его. За что мне на него злиться? И как я могу кричать, если даже слова произнести не могу?
За своими раздумьями я даже не заметила, как ко мне почти вплотную подошёл Эрик. Я рефлекторно подняла голову и встретилась с его красивыми глазами, они не отличали ничем особенным, но на фоне чёрных волос они очень сильно выделялись.
Он наклонился ко мне, и я почувствовала на своих губах его горячее дыхание. И вот опять это чувство, я опять забыла, как дышать, а сердце уже пропустила несколько ударов. Ноги начали подкашиваться, когда он наклонив голову ниже, коснулся моих губ своими. Теперь сердце вовсе не билось, а я стояла, как столб, ничего не делая, наверное, нужно было его ударить или ещё что-то, но я не могла. Поцелуй длился всего три-четыре секунды и, когда он оторвался от моих губ, я стояла и смотрела в одну точку. Не знаю, сколько я так простояла, но, когда очнулась, то на меня смотрело три пары глаз: Марка, Киры и Антона.
Какого черта вы забыли в МОЕЙ комнате?! Я вас не приглашала и не ждала в гости. Так что выметайтесь отсюда по-доброму, - спустя только несколько секунд я поняла, что кричу на них. Вот зачем он поцеловал меня. Стало как-то обидно. Ну и ладно, все равно, главное я могу говорить и могу выставить их за дверь.
Почему он так добр к тебе? Нас он ненавидит и, если честно искать, то мы его все побаиваемся, – это была Кира. Почему она все портит? Зачем опять лезет в мою жизнь.
Уходите! Я не хочу с вами разговаривать, ну, а видеть и тем более, – такими темпами я опять сорву голос.
А что если... – я уже не слышала Антона или Марка. Я была далеко от комнаты. Куда теперь идти?!
Твою мать! – нервы сдали, я не железная, в конце концов. Почему всё так происходит?! Я шла, бубня себе под нос всякий мат и выпуская пар, и пытаясь сдержать слёзы. Такими темпами я дошла до двора. Там была мымра и, кажется, пыталась стрелять из лука, но ей это явно не удавалось. Ведь она даже стрелу нормально поставить не могла. Теперь я точно убедилась, что она дура.
А это забавно. Теперь я точно убедилась, что ты дура, и, что тебе мозги перекись выжгла, - я её напугала, ведь стрела с луком выпали из её рук.
Знаешь что? Раз ты такая умная попробуй сама, – она смотрела на меня с ненавистью и вызовом. Эту ненависть при желании можно было потрогать на ощупь. Хотя в её взгляде был страх, огромный страх.
Если я попаду точно в цель, то ты от меня отстаешь и больше не скажешь мне и слова, ну, а если я не попаду, сделаешь со мной все, что захочешь, - она уверенно кивнула. Я подошла и подобрала упавшие лук и стрелу. Без особой сложности я поставила стрелу на место. Встала в стойку, подняла лук на уровень плеч, выпрямив левую руку, оттянула тетиву до середины подбородка, прицелилась и выстрелила. Стрела летела не очень долго и попала точно в яблочко. Я усмехнулась и повернулась к белобрысой.
Вот и все. Теперь ты меня будешь обходить за километр. Последний вопрос, что здесь делает мишень, она тяжёлая, чтобы её таскать? – она взмахнула рукой и мишень поднялась в воздух.
Понял, не дурак, был бы дурак не понял, – я уже хотела идти дальше, чтобы забыться. Забыть этот чертов поцелуй, эту чёртову тьму, просто забыть все свои проблемы, как услышала голос:
Ты права, я дура и ничего не умею, но Марк умеет почти все. Он сильный, умный, отлично использует свою силу, отлично стреляет, а я ничего не могу. Я хотела научиться хотя бы этому. Я из богатой семьи, родители мне все покупали, баловали, но, когда они разбились, а я очнулась здесь, не знала, что делать. Никто ко мне не подходил, только Марк поддержал меня, был рядом и пытался хоть чему-то научить. Научил только поднимать вещи в воздух и переносить их. Я не хочу его разочаровать, больше у меня никого нет...
По её щеке покатилась одинокая слезинка, я её увидела хоть она и смахнула её сразу же. Мне стало её так жалко. Такая маленькая, потерянная, хоть и хочет казаться сильной и независимой.
Кэт, для начала перекрась волосы в натуральный цвет или похожий на него. Я тут совершенно недавно, но не думаю, что Марк встречается с тобой только ради... – и тут я прикусила язык. Кэт, сначала вздрогнула, когда услышала своё имя, а сейчас вовсе стояла красная, как помидор.
Забудь, что я сказала и просто перекрась волосы. И не надо казаться кем-то ещё, будь собой и все. Я уверена, Марк любит тебя такую какая ты есть.
Она стояла с широко распахнутыми глазами, я лишь ухмыльнулась и пошла вдаль. Отойдя на приличное расстояние, я вспомнила, что сама была такая же, только волосы были красно-зеленые. Это было нечто, а, когда меня увидела мама, её чуть удар не схватил. Я думала, что это круто. Хотя сейчас на моей голове практически мой натуральный цвет. Немного темнее, но все же.
О чем думаешь? – сзади раздался голос старичка. У меня по спине побежали мурашки.
О прошлом. Вы что-то хотели?
Да. Ты не должна подходить к остальным детям. Я знаю про тебя все. Я запрещаю тебе с ними общаться. Ты для них слишком опасна. Это было доказано сегодня днём. Надеюсь, ты меня поняла, а, если нет, то пеняй на себя.
Он врал, и я это прекрасно понимала, а голос был пропитан болью. И опять эта фраза: «Я запрещаю тебе с ними общаться». Он пошёл назад в Академию, а я стояла и смотрела ему в след. Теперь я точно одна в незнакомом мне месте. На глаза наворачивались слёзы, но я сдержала их. Ведь я сильная, я должна таковой быть, обязана, но я устала быть сильной, хочу быть кому-то нужной, чтобы за меня кто-то был сильным. Хочу свою старую, заурядную жизнь.
Глава 11
Прошло уже две недели с того момента, когда мне запретили общаться с остальным. Если честно, меня это не расстроило. Чтобы не пересекаться с ними, я целыми днями сидела в комнате, приходила в столовую раньше всех, и уходила сразу, как только они заходили в зал. После нашего "поцелуя" с Эриком я его больше не видела, наверное, это к лучшему или все же нет. Лилия тоже больше не появлялась.
Все эти четырнадцать дней я старалась не думать об этой говорящей тьме, об этом псевдо поцелуе, о родителях, о стирании моей памяти. Было слишком много вопросов и ни одного ответа. Я знаю только то, что мать мне врала всю мою жизнь. Наверное, если бы у меня не было моих любимых котов, то я бы сошла с ума окончательно. Это очень странно, но, когда не с кем поговорить, то даже кот сгодится для разговора, хотя это не разговор, а так, монолог.
Двадцатое июля. Это чёрный день в моей жизни. Теперь я ненавижу этот день.
День у меня не задался с самого утра. Во-первых, я проспала и осталась без завтрака. Во-вторых, ко мне в комнату пытался попасть сначала Марк, а потом и Антон, что им было нужно я не знаю, так как дверь не отперла. В-третьих, благодаря своему идиотизму, мои части тела, которые находятся выше пояса, находятся под кроватью, а те, которые ниже, торчат из-под кровати. На первый взгляд ничего страшного не произошло, но я застряла и могу пошевелить только руками и головой. А про то, чтобы выбраться, я вообще молчу, и ко всему прочему я нахожусь под этой чертовой кроватью в одном лифчике и пижамных шортах, так что, если кто-нибудь зайдет, то моя "великолепная" попа предстанет во всей своей красе. Сейчас мне нужна помощь, но дверь заперта и плюс ко всему этому идиотизму, я дала понять всем, что никого не хочу видеть и слышать.
Знаешь, мне открывается прекрасный вид, так что я не буду спрашивать, что ты там делаешь и как туда попала. Да и вообще я боюсь ответа, – от неожиданности я подскочила и больно ударилась головой об кровать и, кое-как зажав рот ладонью, вскрикнула.
«Твою же ж мать!» – только это и пришло мне в голову. Это Эрик. И что мне теперь делать?! Как это смотрится со стороны? Очень странно. Я ненавижу своего кота. Убью его при первой же возможности.
Что ты тут забыл? – не знаю, услышал ли он меня или нет.
Я? Зашёл поздороваться и принёс тебе завтрак, а тебя нет ни в ванной, ни на кровати, вот и решил посмотреть с боку. И что я вижу? Твою прекрасную попу и красивые стройные ноги, – я красная, как рак, хорошо, что он не видит моего лица. Чёрт, да лучше бы он видел моё лицо, чем... чёрт!
А ты не смотри! Я запрещаю!
Что? Прости, я тебя плохо слышу. Глуховат стал. И тем более, когда мне ещё предстанет такая возможность? Вот-вот, никогда.
Скотина. Убью козла. Я тут в беде, а он глумится, стоит. Сволочь. Я ему слуховой аппарат куплю, а лучше надаю по голове до потери сознания.
Правильно. Ведь, когда я вылезу от сюда, то убью тебя. Хотя нет, выколю глаза ко всем чертям! Чтобы смотреть больше не мог! – и ещё один удар об кровать. На моей голове скоро не останется ни одного живого места. Нужно быть менее эмоциональной. Но как?! Если я зла, как чёрт, на этого самовлюблённого, напыщенного индюка?! Хотя он ни в чем не виноват, а мне нужна помощь.
Помощь нужна? – твою мать, я точно убью его. Он либо читает мои мысли, либо это слишком очевидно. Слышу, как Эрик стоит и ржет, как конь.
А ты как думаешь!? Но после этого ты умрёшь!
Ладно, я приподниму кровать, а ты вылезешь, договорились?
Я услышала шаги и поняла, что он уже около кровати, и тут же до меня доходит, что я в одном лифчике, и, если я вылезу сейчас, то это закончится плачевно для меня и для него. Поэтому я истерично начала кричать:
Стой! Не надо!
Ты там умереть хочешь? Это не самая благополучная смерть. Да и вообще...
Это моя мечта умереть под кроватью, а ты не знал? Вот теперь знаешь. Уходи.
Хватит выделываться! Я помочь хочу!
Нет! Не поднимай и помогать не надо. Я сама как-нибудь справлюсь.
Слушай так орешь, будто голая лежишь под ней. Хватит уже, – он издевался, и я это слышала, но отвечать не стала. Ведь этот козёл прав. И, кажется, он понял, почему я ему не ответила.
Ты чего замолчала? Стоп! Только не говори мне, что я прав, – и опять я промолчала. Нервы дороже, да и голова у меня не из железа. – Ты серьёзно голая?! – в его голосе была паника, и я решила подать голос:
Почему сразу голая? Просто без футболки и все. Поэтому я сама что-нибудь придумаю, говорю же тебе.
Пока я говорила, моё лицо горело все больше и больше. Он молчал. Долго молчал, и это пугало.
Вопреки моим крикам и воплям, он приподнял кровать. Не просто приподнял, а поднял её, мне нечего было делать, и я вылезла оттуда. Лицо пылало. Я чувствовала, что сейчас, когда встану, то просто сгорю со стыда. Конечно, ведь для шестнадцати лет моя грудь была довольно большой, и, если её сейчас увидеть восемнадцатилетний парень, я умру на месте.
Я уже собиралась прощаться с жизнью, как в меня прилетела моя же футболка. Недолго думая, я натянула её. К моему удивлению Эрик стоял ко мне спиной, скрестив руки на груди, и, кажется, сам был готов провалиться под землю. Это было забавное зрелище, и я бы посмеялась, но все ещё стояла в супер коротких шортиках. На кровати лежали приготовленные джинсовые шорты, соображала я быстро, поэтому натянула их поверх тех шорт, в которых была. Это неловкая пауза затянулась надолго. Мне было ужасно стыдно и ему тоже, но я не понимаю за что стыдно ему. Набравшись смелости, я сказала:
Спасибо, – он повернулся ко мне лицом, и я тут же начала изучать свои кривые пальцы.
Не за что. Вот скажи мне, как можно было застрять под кроватью?
Эм... это странная история. Я проспала и решила не принимать душ, поэтому я кинула шорты и футболку на кровать. Когда я сняла майку, в которой спала, то обнаружила, что моя футболка "убегает". Ну, как "убегает"? Мой любимый котик зацепил её своим когтем и потащил под кровать. Ну, а я не нашла ничего умнее, как полезть за ним... С каждым моим новым словом он ржал все больше и больше, а к концу моего рассказа вообще чуть ли не катался по полу от смеха. – Чего ты ржешь?! Это не смешно! Это очень трагично и эпично! – а от этого он все-таки упал и ржал, держась одной рукой за живот.
«Скотина. Сволочь. Конь. Индюк» – сейчас я могла только его обзывать. Но вслух этого не делала. Ведь он действительно ни в чем не виноват. Это я дура без мозгов.
Хватит ржать! А то я за себя не ручаюсь.
Я не сдержалась и побежала на этого индюка, а так как он уже почти успокоился и встал на ноги, то сбила его с ног, и мы повалились вместе на пол. Все бы ничего, если бы он не оказался сверху, сдерживая кисти моих рук над моей головой. Не надо было начинать бить его в грудь. Очередной косяк.
Его лицо опять оказалось слишком близко к моему. И все повторилось вновь. Сердце работало через раз, дыхание сбилось, а лицо вновь начало гореть. Мне вспомнился наш поцелуй, и хоть я и дала клятву, что никаких парней и друзей, да и старик запретил мне общаться со всеми, но мне хотелось поцеловать его вновь. Снова почувствовать его губы на своих. Хотелось почувствовать их вкус. И будто прочитав мои мысли, он наклонился. Я чувствую его горячее дыхание на своих губах, прикрываю глаза, и теперь между нашими губами оставались считанные миллиметры. Я полностью закрываю глаза, уже не обращая внимания на красные от стыда щеки. Я хочу и это главное. Я хочу этого поцелуя, нет, я нуждаюсь в нем, как в воздухе. Его дыхание сильнее начало обжигать мою кожу, и я невольно приоткрываю рот. И вот, когда его губы почти накрыла мои, когда я почти вновь почувствовала их...
Дверь с грохотом открывается. Моментально среагировав, за секунду мы уже стоим на ногах. Не знаю, как он, а я смотрела перед собой и ничего не видела, когда взгляд, наконец, сфокусировался, то я увидела в дверях свою маму. Её глаза горели огнём. Казалось, что сейчас она нас просто убьет. Мысли, наконец, пришли в норму. Я поняла, что Эрик считает, мою маму смотрителем или как он их там назвал. И вот, она начала говорить своим любимым тоном, когда я накосячу или в чем-то провинюсь:
Элизабет, тебе было запрещено общаться со стальными ребятами! Почему ты ослушалась?
Разве можно это назвать общением? Мы друг другу даже слова не сказали... почти... – вот теперь я точно была готова провалиться под землю. Язык мой враг. Меня убьют, это точно.
Это не важно. Ты ослушалась! Почему?
Да потому что буду делать то, что захочу! Я больше не желаю жить по чужой указке. Я больше никогда не буду той, которая была! Я буду делать все, что захочу! Я возвращаю свою старую жизнь!
Кажется, я сболтнула лишнего. Ведь на меня с шоком смотрело две пары глаз. Чёрт, я точно дура, побольше даже, чем Кэт. Хотя меня можно понять, ведь я с утра на взводе. Да и нервы уже давно сдали. Внезапно я почувствовала уже знакомую слабость, а в глазах начало плыть. И меня опять забрала тьма.
Слушай, тебе нужно возвращаться назад, в реальность, – это говорил тот голос, но обращался он не ко мне, точнее ко мне, но не совсем. Глаза мои были открыты, поэтому я видела, как тень, похожая на человека, разговаривала со мной. Только мне было на вид лет двенадцать. Значит, он говорил правду, что раньше я тут чуть ли не жила. Я прислушалась к их разговору.
Нет. Не хочу. Я там никому не нужна. Ни маме, ни папе, которого нет. На улице меня все обижают, говорят, что я странная. Я не хочу сидеть в своей комнате и ничего не делать. Я не хочу назад, хочу остаться тут навсегда. Тут тихо, спокойно, никто не трогает и не докучает. Никто не кричит, не обзывается, не дерется. Позволь мне остаться, прошу... умоляю...
Нельзя. Ты должна вернуться назад. Пойми это.
Почему? Я создала это все. Почему я должна отсюда уходить? А как же ты? Тебе будет одиноко. Ведь, если я уйду, то больше не вернусь сюда. Ты меня выгоняешь из собственного мира. Почему? Я не понимаю.
Скоро поймешь. Возвращайся назад, скоро никто тебе не скажет, что ты странная. И не нужно говорить, что создала собственный... эм... мир. Будь сильной, покажи, какой ты можешь быть на самом деле. Прекрати пускать сопли и разводить сырость. Я тут сам справлюсь, а ты забудь меня и это место, как страшный сон. Все, уходи!
У меня маленькой по лицу текли слёзы, наверное, после этого разговора я стала драться и ругаться со всеми. Но я не помню этого места, а то, что создала его и подавно. Что же происходит? Пока в моей голове всплывали различные версии, маленькая я растворилась в воздухе, а тень смотрела именно на меня в упор.
Внезапно она оказалась возле меня. Между нами остался всего миллиметр. И хоть у этой тени не было глаз, я чувствовала, как она прожигает меня взглядом. Мои кишки связало в узел, стало ужасно страшно.
Кто ты? И что тут делаешь? – этот голос, а точнее тон, совершенно не похож на тот, что я слышала две недели назад.
Я? Ну... эм... я это та девочка, которая исчезла, только старше... Я не знаю, как здесь оказалась, но, кажется, ты знаешь, что со мной происходит, – я говорила заикаясь, а тень, с каждым моим словом, отходила от меня дальше и дальше.
Я могу только сказать, что ты создала это место и больше никогда не должна была сюда попасть. Тебе же исполнилось двенадцать!
Кажется, она хотела сказать что-то ещё, но я не услышала, потому что все тело пронзила адская боль и я закричала. Очень огромно закричала. В следующую секунду я уже лежу на каком-то ледяном полу и кричу. Не вижу и не слышу ничего вокруг. Не чувствую ни ужаса, ни страха, только тупую, адскую боль во всем теле. Могу только кричать. Боль не проходит, чувствую во рту привкус крови, но не могу её сплюнуть или проглотить. Боль невыносимая. Я начинаю слышать только собственный крик. Я стараюсь не кричать, пытаюсь хоть как-то вынести эту боль, но безуспешно. Я ощущаю только боль, кровь и собственную беспомощность и это невыносимо, ведь я всегда могла поглотить боль, оставить её внутри себя, но сейчас я не могу сдержаться. Эта боль рвет меня на куски. На очень маленькие куски. Все больше и больше я ощущаю вкус крови во рту. Я уже начинаю захлебываться ею и чувствую, что вот-вот могу умереть. Снова и снова. Боль становится все сильнее и сильнее.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |