Жил в одном городе профессор, работал он в не очень секретном КБ над очень секретной машиной. Это был двигатель, точнее ядерный реактор, а ещё точнее – это был реактор холодного синтеза, первый в

Жил в одном городе профессор, работал он в не очень секретном КБ над очень секретной машиной. Это был двигатель, точнее ядерный реактор, а ещё точнее – это был реактор холодного синтеза, первый в своём роде. Финансирование приходилось выбивать чуть ли ни с кулаками. Этот профессор потратил большую часть жизни на создание устройства способного решить энергетический кризис, привести, как ему казалось, человечество к лучшему миру. Доктор наук, глава КБ, отличный семьянин и очень идейный человек; он многое видел, поездил по миру, воспитал сына и никогда не давал повода жене почувствовать себя одинокой и не понятой. Учёный был точно уверен, что всё делает правильно – живёт, работает, уважает коллег, начальство, любит семью, вместо погони за богатством он выбрал иную цель. Всё это придавало ему сил в преодолении всех жизненных сложностей, именно из уверенности в своём правильном месте в жизни он черпал вдохновение в инженерных решениях.

Этот незаурядный человек стал учёным по воле случая. За день до того как его, студента третьего курса, позвали работать в КБ младшим научным сотрудником, он и не подозревал, что к нему присматриваются уже год. Ещё за семь или восемь часов до того решающего момента, студент с не самыми лучшими оценками в зачётке, был пьян, сидел на грязном ковре в квартире приятеля. Он жаловался ему, что препод по ядерной физике, чёртов маразматик, никак не хочет ставить ему зачёт. Уже не счесть, сколько рефератов, курсовых и ЭССЕ было отнесено на кафедру, в каждый из которых он вкладывал душу, набирал и сотню раз исправлял сам, а не качал из сети… Одну из таких курсовых маразматичный преподаватель показал своему другу из того самого КБ, с этого всё и началось. Отнесись он к этому студенту, так же как и ко всем бездарям на факультете – всё было бы иначе.

Глава исследовательского отдела конструкторского бюро по утрам смотрел новости за завтраком. Ему они не казались интересными, и даже не поднимали настроение. Он пытался понять, почему телевидение называет «это» новостями, какие цели преследуют сценаристы, показывая зрителям разный бред, будто бы он важен и почему всё преподносится в такой форме, как если бы аудитория состояла только из детей, хотя речь идёт о вещах, которые врядли бы заинтересовали школьников.

Ещё на первом курсе он познакомился с одним парнем… Молодой, энергичный и обладающий ораторским даром паренёк любил выпить пива за чужой счёт. После второго бокала в нём просыпался философ-наблюдатель и он начинал трахать людям мозги. Темы были самыми разными: начиная от политики и истории и заканчивая психологией. По мнению молодого сумасшедшего, всех цивилизованных людей вводят в заблуждения по поводу всех сфер, какой ни коснись – везде враньё или недоговорки. Нам показывают не полную картину происходящего, это напоминает журналистский трюк с удачной фотографией, на которой задний фон нейтрален, а в кадре несколько объектов. Все вместе, эти объекты передадут определённый смысл, но если откадрировать правильно – то теряется трагедия или на оборот и фото несёт совсем другую нагрузку. Так на пример, на военном снимке солдаты, держа под прицелом истекающего кровью пленного, дают ему воды из фляги (контекст не известен). Легко обрезать фото и убрать из кадра автоматчика, тогда остаются только раненый враг и милосердный «рыцарь» с флягой воды, а если убрать парня с водой – выходит что беззащитного, раненого держат зачем-то на прицеле. Это всё напоминает трёх слепцов, которые пощупав необъятного слона, один – за хвост, другой – за хобот, а третий подержался за лапу. В итоге все слепцы правы в том, что трогали слона, но никогда не смогут договориться о том какой он. Ровно тоже самое происходит и в действительности, более того – мы подхватили эту заразу от фотографа и любителя поиздеваться над калеками! Мы сами так делаем и информация перестаёт быть объективной, ни остается, ни единого шанса узнать правду без соприкосновения с ней, но правду можно постичь лишь целиком сразу (как слона), а у нас не хватает чувств, опыта и фиг знает чего ещё. Выходит, что мы не способны узнать правду из первоисточника, даже если нас усадить на него верхом. А собрать мозаику по частям как пазл, где каждая часть – это не объективная информация, а обрезанная фотография хвостика слона; – мы не можем, а точнее можем и делаем это, но получается совсем другая картина мира, да к тому же у каждого своя и мы продолжаем приумножать лож. Во всей этой не замысловатой теории есть второе дно: всё это делается специально, для того чтобы не дать людям увидеть истину или даже сопрекаснутся с ней самостоятельно, без подсказок и контроля. Веками нас заставляли верить в то чего нет, и отрицали, то, что есть - это политика. Люди так запутались, что перестают верить во что-либо, им плевать на правду. Большинство видит в фильме «Матрица» лишь боевик, а в гламурных журналах – инструкцию к жизни. Люди фанатично молятся многочисленным богам, которые учат их добру, и идут спорить, бить и даже воевать за свою религию, сея только зло. Вся это провокация на определённые действия или бездействие должна иметь корни, кто-то управляет нашим стадом. Очень печально что это управление специально отупляет массы, ведётся пропаганда еды и денег, чтение книг стало чем-то характеризующим человека, хотя чтение – это такое же потребленчество как и неуёмная тяга к еде, жадность и мода с наркоманией. Но в поглощении книг есть один плюс, который затмевает все минусы – чтение заставляет нас думать. В интернете и по телевидению стали всё чаще проскакивать шутки про людей, не имеющих понятия о литературе, но желающих приобщиться к ней, прочитать классику и не только. Они попадают в забавные ситуации: спрашивают, какие книги написала Анна Каренина, просят в книжном магазине 30 щенков, путают Стругацких с Карамазовыми и много чего ещё. Их так яро высмеивают, что это напоминает холодную гражданскую войну тех, кто читал классику и тех, кто не читал, это ведёт к тому, что те, кто не читал – и не прочитают; ничего ужасного в этом казалось бы и нет, но они становятся злее, слово «интеллигент» снова становится ругательным, пока ещё в шутку. По каким-то причинам, люди видят негатив в насмешках богатых над бедными, осуждают высокомерие власть имущих, но при этом ведут себя также и даже гордятся этим, рекламируя своё мнение. Они публично насмехаются над теми, кто пишет с ошибками и даже не видят смысла слов, они циклятся на неправильной букве в слове или на пропущенной запятой, оставляя без внимания информацию. Это похоже на то, как если бы вам принесли книгу или фотографию на дискете, (флопик в вашем компьютере ещё есть) а вы отказываетесь ознакомиться с этой информацией лишь из-за не популярности носителя. Такое положение вещей приведёт к тому, что всё меньше людей будут образованны и грамотны, так как образованность несёт с собой негатив в глазах тех, кто по каким-то причинам пишет с ошибками или не прочитал определённый список литературы (в силу своего небольшого возраста, к примеру). Выходит, что на первый взгляд шутки над невеждами должны побудить их к самосовершенствованию, а получается, что такие вещи ведут к деградации и озлобленности. Он видел в этом чей-то злой умысел.

В компании будущего профессора тогда ещё, на первом курсе, был ещё один персонаж, повлиявший на жизнь, тогда ещё, студента - это был угрюмый пессимист. Ему всё было давно ясно: и с политикой и с историей и даже с той самой непостижимой «истиной» о которой любил рассказывать пьяный философ. У него на всё был один ответ – «Мир – дерьмо, жизнь – дерьмо, а люди это дерьмо ещё и месят, чтоб воняло посильнее…», ну и всё в таком духе. Спорили философ и пессимист редко, но если уж начинали что-то обсуждать – то могло кончиться и дракой. Сам будущий светила науки сохранял нейтралитет и успешно применял мысли, выводы и идеи обоих друзей на практике.

Уже работая в КБ, он часто вспоминал своих друзей. Вспоминал такими, какими они были тогда, а не стали сейчас. Философ спился и одинок, а пессимист отбросил суицидальное нытьё про то, что наш мир - ужасное место, и превратился в бизнесмена, которого интересовала лишь его работа. Профессор перестал с ними видеться.

Доктор наук, один из умнейших людей планеты, с проступающими морщинами и длинными с сединой волосами, маневрировал на спортивном байке со скоростью около 100 км/ч, разогнаться мешал плотный трафик трассы, даже на этой скорости было опасно, ведь держать дистанцию просто не получалось. Шлем, он не любил, как и другую защитную экипировку, а скорость обожал, она помогала думать. В этот раз он уже 300-400 километров размышлял о том, что услышал по радио пару дней назад: Преступность в городе растёт, коррумпированная полиция не справляется, националисты устроили погром в мечете, а обиженные братья по вере на другом конце страны взорвали школьный автобус… Неужели всем этим людям больше нечем заняться? У них нет семей и родных? Почему люди убивают и калечат друг друга из-за денег, которые они пустят на развлечения, устраивают погромы и взрывы… ЗАЧЕМ?! Ну или ПОЧЕМУ?! Вспомнились слова друга, того который бредил всемирным заговором:

- люди делятся на разные подтипы, как муравьи, и тем людям, которые «солдаты» нужно с кем-то воевать, кого-то от чего-то защищать и вовсе не обязательно, что враг реален и нуждается ли этот кто-то в его защите. Есть «жертвы», которые нужны обществу, как козлы отпущения, те будут провоцировать «солдат», потом плакать и жаловаться властям. Есть много типов людей и если не найти своё место под солнцем – то становишься, например, таким вот нелепым персонажем как религиозные фанатики. И не важно какие фанатики: тот кто воюет и убивает неверных так же смешон, как и тот кто пристаёт к людям на улице с просьбой прочитать брошюру о библии, рассказывают о том что библия даёт все ответы… ЛСД тоже даёт все ответы, но почему-то никому и в голову не приходит спонсировать её производство и раздавать на улицах. А всё почему? Да потому что всё под контролем! Тех людей которые не нашли своё место, система определяет на места сама: если ты боец и не служишь где-нибудь в горячей точке – ты станешь скином, спортсменом, будешь доказывать актуальность своей религии или респект любимой футбольной команды, с помощью кулаков и бейсбольных бит…

Эта теория могла бы объяснить то, что люди калечат друг друга, убивают и насилуют, но как быть с теми, кто убивает на расстоянии, теми, кто отдаёт приказы? Может они принадлежат к подвиду «командиров»? А как быть с теми, кто ради денег подвергает людей опасности, с чиновниками, депутатами и всеми взяточниками. Как быть с садистами и маньяками?

На ум пришли скупые реплики второго друга, - мир давно прогнил насквозь, и нет разницы, веришь ли ты в бога или в деньги, убиваешь ты время на выходных или маленьких девочек в закоулке. Да какая разница между президентом и пьяным бомжем? Всё человечество ушло с головой в анархию и лишь создаёт видимость порядка, а все тут ахают и охают, когда искусственная видимость даёт трещину, трусы!

В чём-то и он был прав, но развивать эту тему не хотелось.

Чем больше престарелый байкер думал обо всём этом, тем дальше и не реальнее ему казалась такая картина мира. Может убийства, грабежи, взятки в миллионы долларов – это вымысел СМИ? Может где-то всё это и есть, но ведь он живёт здесь и сейчас. Хотя с недавнего времени и его коснулась эта соседняя реальность…

Был вечер субботы. Он закатил мотоцикл в гараж, поднялся домой, выслушал морали жены по поводу езды на мотоцикле без шлема и переоделся. Этим вечером всей семьёй они отправились в гости в дом коллеги профессора. Большая компания из двух семей собралась во дворе, они жарили шашлык на мангале, пили вино и беседовали. Разговор был, как говорится, ни о чём – обсуждали детали проекта и технические новинки запада, вели светский разговор. В этом мире царили стабильность и нравственность, все собравшиеся даже не имели желания заговорить о терактах или о том, что меры безопасности в аэропортах усложнены до абсурда. Этих людей не грабили на улице, они не знакомы с ситуацией, когда нужно бежать или драться, если зарплату задерживали – это не влияло на планы или на их ровный уклад жизни. Профессор был представителем этого мира. Но он каким-то чудом сохранил память о том, как рос, о голодных и пьяных студенческих годах. Он помнил все кровавые побоища у входа в общежитие, не забывал, как провёл пару ночей в отделении милиции, как сам дрался с местной шпаной и как кидал на деньги первокурсников, обещая, что поможет получить мифический зачёт… Память притупилась, но не стёрлась. На фоне шуток про политиков и обсуждения сломанного эскалатора ведущего к дверям в спортивный зал в каком-то торговом центре, профессор чувствовал себя лишним.

- Да какой нафиг эскалатор в спортивный зал?! Хочешь заниматься спортом, но при этом недовольна тем, что в спортзал нужно подняться по лестнице – значит, ты не хочешь заниматься спортом! К чему это лицемерие?

Все повернулись на профессора, а дочка хозяина дома обиженно фыркнула.

По пути домой, выпившая жена устроила скандал по поводу неподобающего поведения, а отец семейства был более чем трезв, он молча вёл машину и думал. Он размышлял обо всех тех людях, которые садятся пьяными за руль, о дочке коллеги, о том, как вёл себя как мудак в студенческие годы, вспоминал, что ему ответили из комитета на просьбу увеличить финансирование проекта. Ответ был длинным и подразумевал собой ультиматум – или справляйтесь с тем, что есть, или мы вас закроем, денег не хватает на оборонные разработки, ваш проект не является приоритетом для страны. И вообще – перестаньте писать нам.

Оборонные проекты важнее почти безграничного источника энергии? Может они правы? Может быть, нужно провести эскалаторы прямо к беговым дорожкам и велотренажерам? А министру культуры не обязательно знать, кто написал «Идиота», пропускать запятые в указах, и вообще – очень может быть, что мир уже давно сошёл с ума и погрузился в анархию, где военные приоритеты важнее всего на свете, так может эти «проекты» и удерживают большинство из нас от убийств, грабежей и бандитизма? Может быть, и его сын прав в своём выборе и нуждается в поддержке отца, а не в логической оценке выбора? Но тогда зачем стараться сделать мир лучше?

В понедельник утром он отправился на работу в плохом настроении. Коллеги осторожно подшучивали над начальником, мол, он собирает двигатель для автомобиля или домашний электрогенератор, что это бомба для сверхлёгкого безпилотника и всё в таком духе. В это утро профессор не отреагировал на очередную остроту. Устройство, над которым он работал, действительно, было миниатюрным: размером с тумбочку под телевизор, весило не больше двухсот килограмм и в завершенном виде могло бы обеспечить электричеством не только всю страну, но и парочку соседних. Пока реактор мог работать лишь в десятимиллиардную долю своей мощности и не стабильно. Мастерская представляла из себя огромный ангар с множеством сложных машин, рядом герметичных лабораторий у стены, и чертёжными досками. Начальник этого и ещё пары таких ангаров прошёл в свой кабинет, не замечая ничего вокруг, и заперся изнутри.

В пять часов вечера в дверь постучали, это был тот самый коллега, у которого в гостях доктор наук позволил себе сорваться накануне.

- Привет… Что с тобой случилось? Не вздумай извиняться, просто скажи, что с тобой, мы волновались.

- Понимаешь… Сын в армию хочет.

- Ну и что тут плохого? Там теперь даже тихий час есть! О чём ты волнуешься?

- Он в горячую точку хочет, воевать и убивать, крови он хочет, понимаешь?

Старший инженер присел за стол и молча потянулся к открытой бутылке коньяка. Профессор опередил его, взял бутылку и налил по пол стакана себе и гостю.

- Я не могу его отговорить или запретить. Это его выбор, его решение, он сам его принял, я всегда хотел, чтобы мой сын не шёл на поводу у других, не копировал чьё-то мнение, чтобы думал…

- Он подумал и сам принял решение. Да к тому же – кто этого сопляка пустит воевать? Он передумает трижды, пока ему в армии выбор дадут.

- Не передумает. Да даже если и так… Я думал что мой сын самостоятельный, что он сам готов принимать решения, а его первое серьёзное решение после института – отказаться от принятий решений, отправиться туда, где за него уже всё до мелочей продумали, да ещё и с надеждой поучаствовать в войне!

Они просидели так до утра, разговаривали о том, что люди перестали ценить жизнь. Спорили о том, почему весь мир как одержимый спешит зарабатывать и тратить, что ни у кого нет времени остановиться и задуматься. Говорили о том, что их могут закрыть и им некуда будет пойти. Доктор наук рассказывал о двух институтских друзьях, потом они обсуждали книги, но до самого утра больше ни словом не обмолвились о сыне профессора.

Работа над проектом всей жизни давалась профессору всё тяжелее. Ни кому этот генератор не был нужен, все прекрасно справлялись с углеводородами, традиционной атомной энергетикой и гидроэлектростанции продолжали работать без сбоев. Доктор начал ссориться с женой, сын через неделю уходил в армию, а заснеженные дороги не позволяли сесть на мотоцикл. Началась депрессия.

По пути из торгового центра, в котором до сих пор так и не починили эскалатор, жена снова устроила скандал, сын с заднего сиденья подливал масло в огонь едкими фразами в поддержку матери. На скользкой трассе было мало машин, профессор спешил добраться домой и уйти в гараж. Он гнал автомобиль по укатанному снегу, на поворотах его слегка заносило, но зимняя резина справлялась. В какой-то момент он отвлёкся от дороги на вопрос жены и…

Очнувшись в больнице, он сразу спросил, что с его родными, но никто не хотел с ним говорить, только на утро ему сообщили, что оба пассажира погибли, а он отделался ушибами и ссадинами.

Выписавшись из больницы, профессор приехал домой, он понимал, что там никого нет, но не мог поверить, объяснить себе это. Быстро переодевшись, он отправился на работу, всё было как в тумане, доктор наук не понимал, что он делает, всё происходящее выглядело не реально и как бы наблюдалось им со стороны. Из этого транса профессор не вышел и через неделю, и через месяц, и позже, даже когда его друг - старший инженер, снова пил с ним всю ночь и когда чуть ли ни силой привёл его к себе. Профессор уже несколько месяцев жил на работе, тут было всё необходимое: в кабинете стоял старенький диван, микроволновка, чайник, в соседнем корпусе был душ, а за воротами КБ через дорогу были кафе и магазин.

Доктор наук стал замкнутым, и всё своё время посвящал работе. Прошло почти полгода, наступило лето. Постепенно он начал приходить в себя, иногда даже ночевал дома. Машину восстанавливать он не стал, а ездил на мотоцикле. Заезжал прямо на нём в ангар, в котором был его кабинет и парковался возле своей двери. Начальнику было можно и такое, а сам он понял, как это выглядит только через неделю таких парковок, на столько это было не важно для него. Реактор заработал с ощутимой мощностью после замены некоторых деталей, эти детали менялись уже в сотый или сто пятидесятый раз, проблема была в сплаве, а рассчитать его заранее – было невозможно, ведь никто раньше не делал подобного аппарата, и всё приходилось определять методом проб и ошибок. Генератор заработал, но не стабильно, настолько не стабильно, что мог даже взорваться, но не так как атомный реактор или ядерная бомба, это устройство обладало гораздо большей силой и возможно уничтожило бы всё на земле, а может и нет, ведь такого раньше не было.

В своём отчёте, профессор описал свои достижения, в очередной раз, расписал как это важно для каждого жителя планеты и попросил новую лабораторию, так как в нынешних условиях добиться лучших результатов попросту нет возможности. Он клянчил оборудование, фанатично убеждал начальство в том, что им нужно ознакомиться со всеми его записями, и тогда они поймут масштабы его открытия.

В этот раз комитет отреагировал на его письмо и пообещал, что выделит самую лучшую лабораторию, пояснил, что она находится на другом конце страны, когда все формальности будут улажены – с ним лично свяжется министр науки. От такого ответа у всех в КБ был шок, работники стали перешептываться о том, что этот проект берут под контроль военные, о том, что так просто не бывает и это ошибка, а некоторые даже решили, что проект у них вообще отберут и он никогда не будет доработан. А начальник исследовательского отдела праздновал успех с главным инженером в своём кабинете.

Наутро профессор попал в больницу с сердечным приступом, видимо от переживаний и радости сердце доктора наук не выдержало. Оказалось что ему срочно нужна операция по пересадке, ещё год или полтора и будет поздно. А пока, обессиленный и постаревший за последние полгода на десяток лет, профессор лежал в грязной палате центральной больницы и вместе со всеми смотрел телевизор. Он не знал, что будет дальше, ведь даже если он продаст большую часть своего имущества и соберёт нужную сумму, придется ждать пока придёт его очередь на операцию, пока найдётся подходящее донорское сердце, на это нужны годы, а их в запасе у него нет. Профессор обречённо смотрел в экран, шёл концерт известного сатирика, который любил пересказывать забавные истории из жизни своих поклонников, которые ему в изобилии присылали по электронной почте. Читая, со сцены, заполненную не грамотной девушкой, анкету для приёма на работу, сатирик делал долгие отступления, делился своим мнением по поводу глупой молодёжи. Потом он начал перечислять несуразицу, которую пишут школьники в сочинениях и в итоге перешёл на высмеивание своих поклонников, которые пишут ему с ужасными ошибками. Зал взрывался от смеха, в палате все мужики тоже смеялись, чуть ли ни до слёз, потом, сдерживая желание досмеяться, задерживали дыхание, чтобы услышать новую ошибку или глупость из письма и даже не дослушав комментария сатирика, снова закатывались от смеха. Гений ядерной физики спрятался под простынёй как ребёнок, ему было страшно. Там, под тонкой больничной простынкой профессор плакал, он вспоминал двух своих не похожих ни на кого в мире друзей, жену, сына, вспоминал, как засиживался до утра со старшим инженером в кабинете, вспоминал все письма из министерства, а особенно последнее. Через простыню проходил мерцающий свет и тупое ржание, которое и смехом-то назвать было нельзя. Так он и уснул.

Восстановление после приступа было долгим и тяжёлым. В один из похожих друг на друга дней, профессора навестил старший инженер, он принёс разных вкусностей и много новостей. Главная новость была в том, что он стоит первым в очереди на пересадку, что кто-то влиятельный очень заинтересован в том, чтобы проект был завершён именно профессором, но сложность состоит в том, что сердце, которое подошло бы профессору, всё равно ждать придётся долго. Была и ещё одна, не менее важная новость – слух, о том, что проект переходит в военное ведомство, подтвердился.

После ухода коллеги, профессору стало гораздо лучше. Радовало, что теперь у него есть шанс на жизнь. Он начал размышлять о том, как может обернуться смена руководства, зачем военным нужен реактор и не хотят ли они из него сделать оружие. От шквала мыслей его отвлёк выпуск новостей. Рассказывали о военной операции по обезвреживанию боевиков на юге страны, всех подробностей не сообщали, но сказали, что со стороны миротворческих сил были потери, победа над бандой религиозных экстремистов далась тяжело, но это предотвратило ряд терактов и спасло огромное число возможных жертв.

Зачем кому-то устраивать теракты, чего добиваются эти люди? Что может связывать мировую религию и массовые убийства? Как миротворцы узнали о запланированных терактах? Как вся эта операция выглядела глазами тех самых тераристов? Вопросы возникали в голове и пропадали без ответов.

Профессор лежал на операционном столе, он был ещё в сознании, скрестив пальцы на удачу, он проматывал в голове одну лишь мысль: Всё будет хорошо, операция пройдёт успешно, ведь её будет проводить самый лучший кардиохирург на всём континенте. Донорское сердце уже не билось в груди молодого парня, лежавшего на соседнем столе. Этот парень попал в автокатастрофу, за его жизнь уже десять минут ни кто не боролся, он умер, но тем самым должен был подарить шанс на жизнь и шанс человечеству на новый мир.

В операционную ворвались двое – женщина визжала что-то неразборчивое, а мужчина побежал к столу, на котором лежал донор. Это были родители мёртвого парня. Отец взял на руки труп сына и направился к выходу, охранник попытался отобрать труп, но отец в истерике сопротивлялся, как мог. Наркоз усыпил профессора, и он не увидел чем всё закончилось. Он пришёл в сознание и не обнаружил на себе швов, а значит, пересадка сердца не состоялась. В палату зашёл тот хирург, который должен был его оперировать. Тот не стал дослушивать вопросы профессора, а просто сказал, что родителям так и не удалось объяснить, что их сын сам решил стать донором и они не имеют права забрать тело, тогда они взяли штурмом операционную. Теперь очереди можно не дождаться.

Всю ночь профессор не спал, он думал. На утро он решил, что должен выписаться и, не смотря на слабость, продолжать работать до тех пор, пока не умрёт, ведь кроме него никто не сможет закончить проект, а так – есть шанс, что он сам успеет завершить то, что начал ещё двадцать лет назад. Неуверенной походкой он спустился в регистратуру, чтобы уладить все формальности и у стойки увидел пару, им обоим было около пятидесяти, не очень опрятные и уставшие. Женщина сразу узнала профессора и начала причитать мол, он, богатый безбожник, хотел продлить свою жизнь за счёт смерти её сына и всё в таком духе. Профессор машинально стал оправдываться, сказал что он не богач, а учёный, что его изобретение… Договорить ему не дал спутник женщины, профессора прервали ударом в лицо, затем были и другие удары, мужчина кричал что-то о библии и о том что скоро судный день, а такие изобретатели будут гореть в аду. Доктор наук упал на пол и закрыл руками лицо, он чуть не потерял сознание, но потом удары стихли, и он услышал, как кто-то уводит его оппонента.

- Вы же его убьёте! – говорил спаситель профессора.

- Да, убью! Если бы не он, то мой сын был бы жив! Ради него врачи не спасли моего сына, ублюдку было нужно новое сердце! Всем воздастся по заслугам!

- Воздастся, конечно, но не так!

- Вы его защищаете?! Может вы вместе с ним?! – закричала женщина.

- Я презираю его как все в этой больнице, он зажравшаяся мразь, но устраивать самосуд я не позволю! Не в мою смену! – Закричал тот, кого ещё минуту назад профессор расцеловал бы, если бы смог встать.

Прибежал охранник, и все разошлись. Профессору помогли подняться с пола и усадили на мягкую скамейку в холле, он снова заплакал.

- Не мне вас судить, - сказал кто-то, сидевший рядом, - но личное мнение никто не отменял. Безбожник вы или нет, я знать не могу, но тот мужик, что вас колотил тут… В общем любой на его месте поступил бы так же, это как минимум так же…

Приехав, домой, профессор упал на кровать и тут же уснул. Снились ему родители мёртвого парня, снилась семья, потом снилось, как он обсуждает все произошедшее со своими двумя друзьями. Говорили они долго, спорили до хрипоты, ругались, потом мирились и снова спорили. Профессор проснулся вечером, его лицо было каменным, а глаза стеклянными, он двигался как в тумане, но при этом быстрее обычного, что творилось в его голове никто уже не узнает. Он пошёл в сторону того места, в которое стремился уже почти тридцать лет каждое утро. На алее было много людей мирно прогуливающихся, среди них были разные люди, но женщина с пачкой брошюр в руках заговорила именно с профессором.

- Простите, можно задать вам вопрос? Вы не хотели бы ознакомиться с вот такой брошюрой? – и она протянула книжицу профессору. А тот ничего не ответил, но убавил шаг и смотрел на женщину. – Эта брошюра о библии, вам обязательно надо её прочитать и библию тоже, тогда вы убедитесь в том, что это самая великая книга, что она приведёт всё человечество к лучшей жизни. В заключение своей речи, женщина попросила денег на реставрацию храма. Профессор злобно ухмыльнулся и ответил – Обратитесь в министерство обороны.

Когда он подошёл к воротам КБ, уже стемнело. Охранник на КПП не сильно удивился, увидев руководство после долгого отсутствия, он поздоровался и поздравил с выздоровлением, а профессор прошёл молча и даже не взглянул на того. Мотоцикл стоял на том месте, где его когда-то оставил тот, кем когда-то был профессор. Светило мировой науки, великий изобретатель, один из величайших умов планеты, закатил рукава рубашки и принялся разбирать мотоцикл, потом долго крепил на него ящик размером с тумбочку из-под телевизора, что-то настраивал, приваривал к раме и паял в проводке. Под конец ночи, ближе к рассвету всё было готово. Седой морщинистый старик с длинными волосами и усталым взглядом сел на модернизированный байк. Завёл он его не сразу, пришлось повозиться, привычного рокота мотора не было. Мотоциклист подъехал к КПП и посигналил, чтобы ему открыли ворота. За воротами его ожидали пустые улицы и проспекты, он нёсся по ним почти беззвучно, еле справляясь с невероятной мощью, которую не смог бы дать ни один двигатель какой только можно установить на мотоцикл. Выехав загород, на развилке, он выбрал направление – прочь от светлеющего неба. Трасса была пуста и давала возможность испытать новую игрушку по полной…

В это утро город увидел два рассвета, и тот, что взошел на западе – был ярче и горячее.

Дата добавления: 2015-09-30