« Калейдоскоп состояний сознания».

«Калейдоскоп состояний сознания».

В конце октября, когда лес был уже приукрашен в золоченные ритуальные одеяния и находился в ожидании смены сезона, я решился проверить на практике возможность проникновения в его стихиаль. С юных лет я воспринимал лес живым организмом, имеющим сознание на недоступном для человека уровне, и был уверен в том, что на стыке сезонов, такое возможно. Доехав на автобусе до конечной остановки, где был большой лесной массив, я по протоптанной тропинке устремился в чащу леса. День выдался теплый, безоблачный. Березки были необычайно красивы в своих праздничных нарядах; их стройный стан в белых сарафанах придавал смешанному лесу особый, контрастный колорит, привносящий, не взирая, на предстоящую смену сезона, аккорды светлой радости, а от платков, накинутых на них, сплошь покрытых золотым узором, исходило чарующее свечение. Осинки же нарядились в оранжево- красные платья, пламенеющие на солнце. Я углублялся в лес все дальше и дальше, мне хотелось поприветствовать как можно больше лесного народа и насладиться созерцанием его в праздничных нарядах. Забыв о течении времени, я был втянут в хоровод из березок и осин. Так хорошо, радостно и восторженно на душе давно не было. Я сел, прислонившись к березке, закрыл глаза и стал прислушиваться к шелестящим напевам листвы, которые то затихали, то усиливались с налетевшим вдруг ветерком. Вот до моего слуха донеслось соло, одиноко стоявшей березки, оно звучало проникновенно с какой то невыразимой, глубинной грустью, но вот вступил мощный хор многоголосья и заглушил прорвавшуюся грусть безудержным, карнавальным весельем, и я ощутил себя в вихре бесшабашных энергий, но почему-то чувствовал нарастающую, щемящую грусть. Все было по- прежнему красиво, торжественно, празднично, но вместе с тем ощущалось приближение перемен. Порывы ветра усилились, они безжалостно срывали золотые наряды, постепенно обнажая деревья и золотые лоскуты некогда великолепных одеяний вихрем кружило, разбрасывая, где попало. «Все,- с сожалением подумал я,- карнавал окончен». В этот момент мне хотелось докричаться до самой Осени; все мое нутро протестовало против разрушения гармонии цвета и мелодичных напевов исходящих, казалось, от самой лесной души. Хотелось продолжения этого сказочного спектакля, и я, как капризный ребенок, закричал что есть силы, обращаясь к ней, как будто она могла меня услышать. Кричал, конечно же, что - то вздорное, несуразное, но это был не вызов, а просьба, мольба, порыв души. Со стороны это должно быть походило на безумие и мои бедные, оголенные деревца, возможно, так все и приняли. Мое сознание вскоре затуманилось, я продолжал обращаться к ней, словно она была рядом, но слов уже не произносил, хотя знал, что они слышны даже в отдаленных уголках леса. Вместе с тем я ощутил прилив успокаивающих и ласкающих меня теплых волн. Они, медленно, бесшумно приближаясь, накатывались на меня, накрывая с головой и вырастая все выше и выше, а достигнув верхушек деревьев, их движение на миг прекращалось, затем начинался отлив. И это повторялось вновь и вновь. Я находился, вероятно, в состоянии транса, поскольку не мог сдвинуться с места, не видел и не слышал привычным образом, но все ощущал. Мне казалось, что это было всегда, и будет продолжаться вечность. С тех пор, как меня накрыла первая волна, я перестал воспринимать себя как личность, став частью леса, я не воспринимал течение времени, оно для меня как будто остановилось.

Сознание вернулось ко мне с ощущения холода. Открыв глаза, я не сразу понял, где нахожусь. К тому времени погода резко сменилась. Черная туча нависла над лесом, а день близился к концу. Я только теперь почувствовал, что основательно замерз. С трудом поднявшись, я стал разогревать неповинующиеся мне руки и ноги. После того, как кровь вновь оживила мое тело, я быстрым шагом направился в обратный путь, но через некоторое время, осознал, что заблудился. Тропу, по которой я шел в глубь леса, пересекало множество таких же тропинок в разных направлениях и определить ту, единственную, что вывела бы меня к конечной остановке, было невозможно. А тем временем все ближе подступала ночь, не сулившая ничего хорошего. Черная туча, видно, принесла снег, поскольку ветер обдавал холодом. Одет я был довольно легко и уже дрожал от холода, ни быстрая ходьба, ни бег тепла организму не прибавляли. Я долго плутал, переходя с одной тропы на другую, и был в полной растерянности. Ночь опустилась, поглотив все вокруг. Повалил мокрый снег. Я шел наугад; холод, слякоть, темень, ни одного ориентира. Шагал уже просто по инерции, сознавая, что останавливаться нельзя, и в то же время, понимая, что где - то, впереди - предел. Охватило чувство безнадежности и жалости к самому себе. И вдруг отчетливо донесся лай собаки. Мгновенно все мое нутро встрепенулось; я почувствовал прилив бодрости, энергии и уверенности в благополучном исходе сегодняшнего приключения. Остановившись, я прислушался - хруст веток раздавался где – то рядом. Из темноты донеслось рычание собаки и вскоре из нее проявились силуэты человека небольшого роста и огромной собаки. Черные силуэты четко просматривались на фоне выпавшего снега. Я обрадовано, хотел было, направиться в их сторону, но собака угрожающе зарычала.

- Ариэль, прекрати,- произнес незнакомец, и собака притихла.

Я готов был поверить в провидение, в счастливый случай, во что угодно, и благодарить кого угодно за появление на этой заколдованной, как мне уже казалось тропе, моего спасителя, каковым я его уже считал. Но видимо от избытка чувств я не находил слов и стоял, радостно разводя руками и глупо улыбаясь.

- Я уж думал, что мы вас не найдем,- сказал незнакомец.

Его слова навели меня на мысль, что кроме меня здесь еще кто - то затерялся, и меня он, вероятно, принял за того человека.

- Здравствуйте,- дрожащим от холода голосом, наконец, обретя дар речи, промолвил я.- Я не тот, кого вы ищите, я впервые в этом лесу и поэтому заблудился. Подскажите, как мне добраться до конечной остановки?

- Нет, любезный, мы разыскиваем именно вас. Правда, Ариэль?- он потрепал по спине собаку. В его голосе звучала уверенность и радостные нотки. – Я вам по дороге все объясню, пожалуйста, пойдемте. Я живу здесь рядом, в пяти минутах ходьбы, – черты лица незнакомца были едва различимы, к тому – же капюшон скрывал часть лица. Он был одет и обут по погоде в теплой куртке и резиновых сапогах. – Я вас видел, когда вы проследовали по тропе в этом направлении, он указал рукой в сторону лесных «ловушек»,- а вот вашего возвращения увидеть мне не довелось, поэтому я решил проверить, не случилась ли беда. Вы насквозь промокли, да и замерзли видать основательно,- в его голосе звучало неподдельное сочувствие,- у меня банька еще не остыла, вот вам что сейчас необходимо, тем более что автобусы в это время уже не ходят. Заночуете у меня, а утро, как говорят, вечера мудренее.

Отказываться было глупо, да и выбора у меня не было, поэтому я, с огромным удовлетворением, с трудом передвигая ногами, молча, последовал за ним. Собака, обнюхав меня, доверительно лизнула мне руку и как-то странно заскулила.

- Что, Ариэль, ошарашен?- с усмешкой в голосе произнес незнакомец.

Мне было невдомек, чем могла быть ошарашена собака, но я вдруг вспомнил, что когда был еще подростком, у нас была такая - же большая собака, которую я назвал «Ариэль», в честь главного героя фантастической повести Беляева. После этого мои мысли сомкнулись на образе неостывшей баньки, я даже ощутил запах только что заваренных березовых веников. Вскоре показались силуэты домов. Подойдя к калитке своего дома, мой спаситель, распахнув ее, жестом пригласил меня войти.

-Идем сразу в баню, сейчас быстренько ее раскачегарим, а одежонку твою, надо просушить, - сказал он.

Мы подошли к небольшой баньке, хозяин отворил дверь и, щелкнув выключателем, осветил предбанник. Здесь было тепло и уютно. Войдя в предбанник, он скинул с головы капюшон и занялся печкой. Сухие дрова, попав на тлеющие угли, тут же вспыхнули, ярко осветив лицо моего спасителя. Всмотревшись в его лицо, я невольно вздрогнул; он, как две капли воды, был похож на моего отца, который много лет назад умер. Он мельком бросил на меня взгляд, и, то ли мне показалось, то ли на самом деле, усмехнулся. Мне стало как-то не по себе; такое сходство не могло быть простым совпадением. Он, подбрасывая дровишки в печь, вновь оглянувшись в мою сторону, как - то озорно подмигнул. У меня по спине дружно пробежали «мурашки». Мне было шестнадцать лет, когда я последний раз видел своего отца. В ту ночь он пришел, как обычно пьяным и учинил скандал. Мы с матерью быстренько собрались и ушли из дома, как оказалось навсегда. На улице громыхала гроза, освещая яркими вспышками черное небо и притихший город. Больше я его не видел, с тех пор прошло сорок лет. Глядя на своего спасителя, я не мог определить его возраста; и хотя коротко остриженные волосы были седыми, при этом его глаза излучали блеск и энергию.

- Через пять минут там,- он кивнул головой в сторону двери парилки,- будет «Африка». Так что раздевайся и будь, как дома. Здесь вот и шапочка, и рукавицы, я сейчас залью кипяточком веник и вперед… путь в рай открыт. А я пока схожу, приготовлю поужинать, затем принесу полотенце и одежду для тебя,- после этих слов, он удалился.

Я снял с себя промокшую насквозь одежду и вошел в парилку. Здесь было уже градусов под восемьдесят, но яростно потрескивающие в печке дрова сулили вскоре прибавить жару. Поднявшись на верхнюю полку, я с огромным удовольствием улегся, и мое озябшее тело каждой клеточкой стало впитывать в себя тепло. Закрыв глаза, я словно провалился в другой мир, очень явственно ощутив себя в детском возрасте, лежащим на горячем, мелком, словно просеянном песке, ласкаемый солнечными лучами. Я ощущал, как иногда дуновение со стороны озера освежало, создавая прохладную прослойку между раскаленным телом и струящимся жаром с неба. Наконец насытившись солнечной энергией, я поднялся с песка и направился к сверкающей водной глади. Озеро было похоже на огромное зеркало, будто кто - то забавлялся, поймав им солнечного зайчика. Вода после песчаной жаровни, показалась прохладной, и я медленно продвигаясь вперед, погружался все глубже и глубже в воду, ощущая «мурашки» по всему телу. Но вот избавившись от излишнего жара, тело блаженствовало; мне не хотелось делать лишних движений, хотелось тишины, покоя и полного слияния с этой удивительной средой, водой и воздухом. Я лег на спину, пытаясь удержаться на поверхности воды без помощи рук и ног, что удалось мне не сразу, но все же мои попытки увенчались успехом, я лежал не шевелясь, почти полностью погрузившись и ощущая упругость воды. А надо мной распростерся бездонной синевой воздушный океан, и чем дольше я всматривался в его просторы, тем острее ощущал невесомость своего тела и какой-то необъяснимый восторг, чувство непередаваемого блаженства заполнило каждую клеточку моего тела. Ясно ощущая парение, мне показалось, что я растворился в этих бескрайних просторах. Меня, словно пушинку подхватили потоки восходящего воздуха, поднимая все дальше и дальше в высь. А когда пред моим взором раскрылся, словно вытканный ковер, пейзаж, я не сразу осознал, что лужица, отражающая, подобно зеркалу, солнце, обрамленная, как украшением, разнообразной тональности зеленью, пересеченной, будто узором, паутинкою дорог, и есть то самое озеро, в водах которого мне впервые удалось неожиданно вырваться из оков гравитации. Но стоило мне только узнать место, над которым я парил, как пейзаж стал стремительно приближаться, и я успел рассмотреть быстро увеличивающуюся фигуру мальчика на воде, а, узнав в нем самого себя, ощутил неожиданный толчок, будто кто-то толкнул меня в воду, от чего потеряв равновесие, погрузился с головой, наглотавшись воды. Выбравшись на берег и откашлявшись, я вновь улегся, засыпая себя горячим песком и пристально всматриваясь в манящую синеву неба. Не известно, сколько бы я еще созерцал голубые просторы, если бы не раздался стук дверью, вернувший меня из далекого детства.

С сожалением, разомкнув веки, я, словно из другого измерения проявился в этой баньке и только теперь осмотрел парилку. Круглый плафон на стене был из толстого стекла и, излучая оранжевый свет, был похож на солнце, закатывающееся за линию горизонта. Стены и потолок были обшиты рейкой из липы и от освещения они казались окрашенными в оранжевый цвет. Мое тело было сплошь покрыто капельками пота. Я посмотрел на градусник, укрепленный к стене, столбик с подкрашенным спиртом остановился на отметке в сто градусов. Скрипнув, отворилась дверь, и в проеме показалась голова моего странного спасителя.

- Одежда и полотенце поданы, как закончишь омовение, прошу к столу. Я жду на улице. Он прикрыл дверь, но тут же вновь открыв ее, спросил,- а может еще дровишек подкинуть, а?

- Нет, достаточно, я уже прогрелся. Спасибо! – сказал я, чувствуя, как меня разморила банька. И не находя в себе сил на процедуру с веником, я всего лишь несколько раз хлестнул им по спине и плечам, а затем окатил себя теплой водой и протерев разогретое тело, стал примерять принесенную одежду, оказавшуюся в самую пору.

Выйдя на улицу, я увидел, что мой спаситель всматривался в звездное небо. Ветер разогнал тучи и над нами, словно на огромном небесном экране, загадочно мерцали далекие миры.

- Я где - то прочитал интересную мысль,- сказал он, увидев меня,- что если бы на Земле где - нибудь, только в одном месте просматривалось звездное небо, то люди со всего мира стремились бы туда, чтобы засвидетельствовать это чудо. Будучи помоложе, я полагал, что все звезды подобны нашему Солнцу.

- А разве это не так?- спросил я.

- Есть, конечно, и подобные, но некоторые «звездочки» являются целыми галактиками, а других уже и вовсе нет, лишь свет от них продолжает лететь сквозь бесконечные пространства… Ну, довольно,- произнес он, после минутного молчаливого любования сияющим небосводом,- этим насытиться невозможно. Пойдем, отведаем, как говорят, что Бог послал.

Мы вошли в дом и, разувшись в прихожей, проследовали на кухню. Русская печь занимала, чуть ли не половину комнаты, она была полностью облицована рельефной керамической плиткой. Мне всегда хотелось иметь дом с русской печкой, и именно такой я себе ее представлял. Возле окна стоял стол, накрытый свежей скатертью, на которой были вышиты, в красивой цветовой гамме, принявшие боевую стойку петухи. Стол был сервирован на двоих: в плетеной вазочке были ломтики ржаного хлеба, в глубокой тарелке были моченые яблоки, керамический горшочек из красной глины был доверху наполнен янтарного цвета медом, а также стояли стеклянные фужеры и тарелки для второго блюда. В середине стола стоял пузатый графин, наполненный золотистым напитком.

- Пожалуйста, проходи, присаживайся к столу, а я быстренько приготовлю яичницу,- сказал хозяин, направляясь к плите.

Вскоре послышалось шкворчание на сковороде, и по комнате распространился

аппетитный запах жареного сала с яичницей, вызвавший у меня обильное выделение слюны, желудочного сока и требовательное урчание моего пустого чрева.

Яблочное вино, употребленное мною, показалось мне божественным нектаром, а поглощенная затем мастерски приготовленная яичница - пищей богов. Насытившись, я поблагодарил хозяина за еду, за гостеприимство. После ужина я почувствовал, что не в силах был сопротивляться навалившейся на меня усталости. Веки сами собою закрывались, и хозяин, видя мое состояние, отвел меня в другую комнату к застеленному дивану и пожелал спокойной ночи.

Стоило лишь моей голове прикоснуться к подушке, как я ощутил себя поглощенным мраком и не мог выбраться из него, пока он сам не начал рассеиваться. А когда освещения стало достаточно для того, чтобы осмотреться по сторонам, к своему удивлению, я обнаружил, что нахожусь в слабо освещенном помещении, заполненном рядами сидящих людей. Я вдруг осознал, что нахожусь в клубе, перед началом сеанса, при этом я ощущал свое движение между рядами, почему - то над головами зрителей, не чувствуя своего тела. Но вот мой взгляд был остановлен на мальчугане, лет семи, который не отрывал своего взора от едва заметного в полумраке экрана, в ожидании начала сеанса. В следующий миг я уже осознавал себя этим мальчуганом, чувствуя жесткость деревянного сиденья, воспринимая невнятный говор зрителей, сливающийся в общий шумовой фон, и ощущая свое и всеобщее нетерпение от затянувшейся задержки сеанса. Но вот, я скорее почувствовал, чем увидел, нечто нависающее надо мною сзади и заметил распространение холодноватого свечения. Оглянувшись, я увидел парящий в воздухе небольшой, серебристый шар, он был окутан полупрозрачным облачком и, словно парил в воздухе, его движение было плавным, он летел вдоль рядов в направлении экрана. Мое внимание было полностью поглощено этим зрелищем, при этом я не испытывал ни удивления, ни страха, ни восторга, почему-то осознавая, что никто из присутствующих в клубе, этого явления не наблюдал. В тот момент, когда шар поравнялся со мной, я, пристально всматриваясь в него, отметил, что он вдруг стал приобретать знакомые мне черты лица, и лишь когда он стал удаляться от меня, я признал в нем сходство с забытыми чертами своего отца, потом, вдруг понял, что это был вовсе ни отец а я сам, то есть именно мое изображение и удаляясь, оно не отрывало от меня своего взгляда, который выражал нечто глубинное, таинственное, но так и не дошедшее до моего сознания. Затем очертания на шаре пропали и он, достигнув экрана, исчез, словно растворился. Вслед за этим вспыхнул яркий луч, осветив прямоугольник экрана, и зазвучал гимн страны Советов. В следующий миг все пропало, гимн еще звучал в моей голове, но его перекрывал чей-то громкий голос.

- Проснись, открой – же, наконец – то глаза…

Открыв глаза, я несколько секунд был в полном замешательстве; рядом со мной с усталым, заплаканным лицом сидела жена.

- Наконец – то, слава Богу! – произнесла она хрипловатым голосом и прикоснулась губами к моему лбу.- Ты сутки не приходил в сознание, напугал до смерти,- промолвила она жалобным, обиженным голосом и слезы покатились из ее глаз. – У тебя и сейчас еще жар. Во сне ты бредил, нес всякую несуразицу. Я даже «скорую» вызывала.

«Так значит, мне все это снилось?!» - молнией мелькнула мысль. Я помнил все подробности моего странного сна: и лес, в котором я заблудился, и моего спасителя, и баню, и ужин после бани, и даже свой сон после ужина. Меня знобило, я почувствовал, что дыхание мне дается с трудом. И тут из моей груди прорвался кашель, и я ощутил, как при глубоком вдохе воздух, как будто застревал, не доходя до легких, и стремился вырваться обратно, наружу.

- Боже мой! Где ты умудрился застудить бронхи, ведь еще вчера ты был здоров?- в недоумении промолвила жена.

- В лесу переохладился,- сказал я, тут же осознав, что в лесу - то я был во сне, а заболел почему-то наяву.

В течение недели жена меня лечила уколами, таблетками, различными травами, но кашель не проходил. Странным во всем этом, мне показалось то, что когда она ставила мне горчичники, то на спине обнаружила прилипший лист от березового веника. Чтобы поднять меня быстрее на ноги, жена пригласила домой экстрасенса, это была женщина необъятных размеров. Ее волосы были черными, как смоль, глаза были тоже черными, цепкими и властными, губы тонкими и плотно сжатыми. Было видно, что она просто так, ради разговора, слов на ветер бросать не станет и если что и скажет, то по делу. На ней было платье свободного покроя, и было оно тоже черного цвета. Преобладание черного навеяло мне неприятные эмоции, от чего у меня возникла мысль, что она непременно обладает колдовскими чарами. Она поздоровалась, при этом, мне показалось, что губы ее оставались сомкнуты. Ее пристальный взгляд был устремлен на меня, и я тут же почувствовал, как мои веки потяжелели, исчезло напряжение и беспокойство. Она, находясь от меня в нескольких шагах, проделала таинственные для меня пассы руками, затем подняла их полусогнутыми в локтях на уровне груди, повернув кисти ладонями ко мне, после чего сделала ими резкий выброс в мою сторону. Я, сидя на диване, почувствовал довольно сильный, неожиданный напор воздуха, чуть было не откинувший меня к спинке дивана, от чего у меня по спине пробежали холодные «мурашки» и мелькнула мысль: «Точно, ведьма!»

- Не знаю, будет ли приемлемым для вас мой метод,- сказала она, глядя мне в глаза,- но уверяю вас, он эффективен. Для снятия с вашего энергетического поля негатива, мне необходимо вызвать дух вашего отца, дабы вы смогли попросить у него прощение, только в этом случае я смогу развязать ваши узы кармической зависимости. Вы, по известным только вам причинам, затаили на него обиду, желая вырвать из своего сердца даже память о нем. В подобных случаях происходит сбой

не только на физическом, психическом, но и на энергетическом уровне, что приводит порой к серьезным последствиям. Я понимаю, это может показаться для вас неприятным, даже жестоким экспериментом, но все же советую отнестись к моим словам со всей серьезностью, усмирить гордыню и проявить благоразумие. Вам всего лишь надо будет произнести несколько слов, но необходимо, чтобы они исходили из глубины вашего сердца, это очень важно,- сказав это в манере школьного педагога, она строгим взглядом, необыкновенно воздействующих глаз, сверлила мою раненую душу. – Итак, если вы готовы, то приступим,- ровным голосом, предложила она.

Я посмотрел на жену, чей успокаивающий взгляд красноречиво говорил, что нет причин для волнения, она рядом и не может произойти ничего плохого. В ее присутствии я не мог показать свою слабость и потому утвердительно кивнул головой. Но, находясь все же в необычайном волнении, я, тут же, после того, как экстрасенс произнесла какие то заклинания и объявила, понизив голос, что дух отца находится уже здесь, среди нас, забыл слова, с которыми должен был обратиться к духу, и лишь одно слово, невнятно срывалось с моего языка, - прости, прости… Я повторял его вновь и вновь, находясь в сильном смятении и не имея ясности в сознании, чтобы произнести ключевую фразу. У меня непроизвольно катились слезы, к горлу подступил комок, при этом я ощущал полнейшую растерянность и осознавал свою безмерную вину. Но вскоре слезы, видно, отогрели комочек льда на сердце и я, шмыгая носом, и утирая слезы, наконец, внезапно вспомнив то, что мне следует сказать, забормотал слова прощения, после чего, почувствовав облегчение на душе, глубоко вздохнул. Целительница удовлетворительно кивнула головой и сказала, что дух покинул нас умиротворенным, и что с этой минуты мой организм пойдет на поправку. Я утер слезы, и, поблагодарив ее, не знал, куда мне деться, поскольку после этой процедуры у меня было ощущение, что меня вывернули наизнанку, и оставили в таком виде. Я сидел, словно потерянный, не заметив даже, как моя целительница покинула комнату. И не знаю, что повлияло на мое состояние, то ли внутреннее потрясение, то ли колдовские чары целительницы, но я, словно провалился во времени, ощущая себя молодым, полным сил и энергии. А когда рядом на кровать присела жена, то я, вдруг, необъяснимым образом увидел ее в возрасте, когда у нас был медовый месяц. Она, почему - то, с материнской нежностью погладила мою, коротко остриженную голову, будто жалея маленького, обиженного кем – то ребенка. От ее рук исходило столько ласки, добра и заботы, что это взволновало меня до глубины души, и я действительно почувствовал себя ребенком, непроизвольно приникнув к ее тугой груди, будто переполненной молоком перед кормлением младенца. Прикоснувшись щекой к твердому соску, я ощутил властный призыв к слиянию с ним. В этот миг весь опыт моей жизни растворился, оголив первобытный инстинкт. Она была податлива, и сама, обнажив, подставила набухший от возбуждения сосок к моим ищущим губам и я, приник к нему, как к источнику наслаждения и блаженства. Она глубоко и взволнованно дышала, отчего ее грудь то приподнималась, то опускалась. Левой рукой я придерживал грудь, и, причмокивая, сосал, задыхаясь от полноты ощущений, а правой держал другую грудь, словно опасаясь, как бы кто другой не овладел ею. Я обласкал и покрыл поцелуями ее сладострастное тело, отвечающее взаимностью, ласкою на ласку, и наконец, в безумном порыве, слившись с ней в единое целое, теряя восприятие реальности, я вдруг ощутил невесомость и совершенно иные качества: мы парили в едином, не материальном теле, легче облачка, поднимаясь выше и выше, над необъятными просторами нашей благословенной земли.

Некоторое время, после истории с целительницей, мне удалось прожить тихо и спокойно, без приключений, и я уже решил, что она навсегда избавила меня от непредсказуемых состояний сознания. Но оказалось, что это было лишь затишьем. Однажды за несколько минут, как мне показалось, до пробуждения, я увидел короткий, но яркий по своей реалистичности сон: будто я ехал в автобусе и именно туда, куда планировал ехать утром. Во время поездки водитель вдруг резко затормозил, как потом выяснилось, чтобы не сбить пешехода. Многие пассажиры не удержавшись, падая или сталкиваясь, отчаянно ругали водителя, утверждая, что ему дрова нужно возить, а не людей. Сойдя на нужной мне остановке, и пройдя квартал, я повернул за угол здания, где неожиданно встретился с давним товарищем по учебе, с которым мы давно не виделись. Мы восторженно поздоровались и, кратко, как принято, обменялись встречными вопросами о жизни и здоровье, после чего расстались, и я направился дальше по тротуару, думая о предстоящем деле, как вдруг, почти вплотную, столкнулся со светящимся изнутри шаром, и ощутил, как по мне пробежал электрический ток, от которого я проснулся. При пробуждении подробности сна сохранились в моей памяти.

Совершив необходимые процедуры утреннего распорядка, я вышел из дому и вскоре уже ехал на автобусе. Глядя в окно, я увидел, как один из пешеходов неожиданно бросился перебегать через дорогу, и водитель автобуса резко затормозил, от чего пассажиры, по инерции сталкиваясь друг с другом, отметили это происшествие громкой бранью. Кто-то крикнул, что водителю нужно возить дрова, а не людей. В этот миг я вспомнил свой сон, который реальность копировала. Доехав до нужной мне остановки, я вышел из автобуса и, пройдя квартал, подходя к углу здания, ни сколько уже не сомневался в том, что сейчас произойдет встреча, которая была предопределена сном. Я завернул за угол, и мы чуть было не столкнулись с моим товарищем по учебе. Точно так же, как и во сне, мы поздоровались, обменялись любезностями и расстались, а я продолжил свой путь, помня, что сон на этом не завершился и, опасаясь того, что должно было произойти дальше. Внутренний голос мне подсказывал, что дальше идти не следует, и я хотел, было повернуть назад, поскольку нервы мои были уже на пределе, но, остановившись, и постояв некоторое время, размышляя о случившемся, все же пришел к выводу, что встреча с товарищем и происшествие в автобусе, простое совпадение, мало - ли чего случается. Но, сделав всего несколько шагов, я увидел именно то, о чем предупреждал меня сон: это был шар правильной формы, он находился в полу- метре от меня, на уровне груди. Он был полупрозрачным, в диаметре сантиметров двадцати и был похож на мыльный шар, только светился изнутри мягким голубоватым светом. Меня пронзила мысль, что нужно бежать, но ноги мои обмякли и стали словно ватными, меня охватило оцепенение, я не мог сдвинуться с места и стоял, как соляной столб, с ужасом наблюдая его приближение. Приблизившись, почти вплотную он, вдруг видоизменился, став похожим на облачко из пара, увеличиваясь в размерах и обволакивая меня. Одновременно с этим я ощутил, как по телу пробежал электрический разряд, я хотел шагнуть ближе к газону, сознавая, что могу упасть, но не смог сдвинуться с места. С каждой секундой, чувствуя усиливающееся напряжение электрических разрядов и безудержную дрожь во всем теле, я изо всех сил сжимал зубы, сознавая, что держусь последние мгновения. Сила тока, пронзающая тело нарастала, в голове образовалась сплошная чернота, и стоял гул, какой можно услышать, проходя под линией высокого напряжения. Теряя крупицы оставшейся воли к сопротивлению, я вдруг, ощутил небольшое ослабление напряжения в теле, и это дало мне крохотную надежду и остановило от полной капитуляции. Теперь я стремился слиться всем своим существом с вибрациями, охватившими меня, чтобы явственнее ощутить их слабеющую силу. Моя воля стала понемногу укрепляться, и ощущалось неуклонное ослабление напряжения тока в теле. Наконец в голове стало проясняться, и я почувствовал тишину и отсутствие вибраций в теле. Впервые за это время, открыв глаза, я обрадовался, не увидев возле себя злополучного шара. Чувствуя небывалую слабость, я из последних сил старался удалиться от этого места. Однако еще несколько раз ощутил, как что – то, настигало меня, обдавая парализующими волнами вибраций, и тогда я был вынужден, подойдя к стене дома, опереться на нее, дожидаясь их ослабления. Прохожие настороженно обходили меня, видимо принимая за пьяного. К счастью мне удалось остановить такси, и я буквально завалился в салон, упав на заднее сиденье. С трудом усаживаясь, я слабым голосом объяснил, куда следует ехать. Водитель, всматриваясь мне в лицо, спросил: «Ты что, болен?» Его вопрос прорвал в моей голове целый поток мыслей, которые, не успевая сформироваться окончательно, рассыпались в дребезги. «Не знаю…» - промямлил я.

С недавних пор, у меня появилось устойчивое ощущение, что мы являемся обитателями огромного аквариума, и мне порой, кажется, удавалось рассмотреть сквозь его прозрачные стены пристально наблюдающих за нами существ. Я не смог бы описать, как они выглядели, так как от их взора невозможно оторвать глаз и это видение длится недолго, но после него чувствуешь себя больным и утомленным, будто из тебя высосали всю энергию. После того как я впервые ощутил на себе воздействие чужого, вызывающего ужас и содрогание взгляда, мне незамедлительно захотелось пообщаться с психоаналитиками, но, поразмыслив, я все же решил этого не делать, опасаясь, что можно оказаться в аквариуме, гораздо меньших размеров, сквозь стекла которого установят наблюдение психиатры. Я занялся поисками учений, способных хоть немного приоткрыть тайну мироздания. Может, проще было, признать себя невменяемым, ведь признаки этого бесспорно, иногда, проявлялись. Меня бы напичкали таблетками, уколами и я бы вновь стал спокойным, незаметным членом нашего общества, тихо и скромно исполняя свои обязанности, не нарушая установленных правил и сложившихся традиций и не внося смуты в существующее представление об устойчивом образе нашего мира. Я бы так и поступил, если бы нечто постоянно не подталкивало меня к поиску и не приоткрывало бы порою необъяснимое, демонстрируя тем самым, что наш привычный, а иногда кажущийся наскучившим однообразием мир, намного сложней, чем мы его способны воспринимать.

Однажды, в день Пасхи, по прямому каналу шла трансляция церковной службы. Я проникся вниманием и через некоторое время органически ощутил себя среди прихожан. В конце службы, я вновь взирал эту ритуальную церемонию с экрана, перед глазами выстраиваясь, поплыли строки:

Строгий взгляд

Глаза в глаза,

Дым лампад,

Катит слеза.

Пламя свеч,

Взор святых,

В храме речь

Библейский стих:

«Боже свят,

Сын распят,

Дух бессмертен,

Нет смерти!»

После этого случая, я попытался вникнуть в премудрости христианских учений, посетив с этой целью храм, но при этом мне не удалось ощутить таинства, я увидел в нем лишь театр и все, что могло быть достойно в нем восхищения, было создано людьми: и архитектура, и росписи, и позолоченные украшения. Служители храма в соответствующих сценарию костюмах, привычным образом играли заученные роли. Также как и в театре, здесь были и зрители, некоторым из них, как заправским театралам, по-видимому, удавалось погрузиться в иллюзорную жизнь постановки, другие терпеливо ждали окончания службы, чтобы вместе с покаянием получить прощение за свои недостойные помыслы и поступки и выйти отсюда, уверившись в своей чистоте, навстречу к новым грехопадениям. Лишь самого важного мне не дано было здесь ощутить - это Божественного присутствия, для этого, как мне показалось, было слишком суетно в людском храме, и я понял, что религия не мой удел.

Существует великое множество различных духовных учений, и жизни не хватит для того, чтобы среди них отыскать самое верное, самое истинное. Ведь человеку обычно кажется, что самое ценное, самое премудрое, находится за тридевять земель, и всю жизнь он безуспешно находится в поисках этих ценностей, не подозревая, что с самого его рождения они находились в нем самом. Об этом я сам однажды узнал, и как ни странно это прозвучит, во сне, а, проснувшись, сопоставил факты из своей жизни и убедился, что так оно и есть. В моей жизни были минуты блаженства, и это были минуты вдохновения.

Все началось, наверно, с того вечера, когда я однажды в детстве оказался свидетелем маленького чуда. Я находился в березовой роще, когда неожиданно пролил теплый летний дождь, после которого повеяло свежим воздухом. Туча почти полностью накрыла солнце готовое вот- вот закатиться за горизонт. Нависли сумерки. Казалось, на этом день закончится, как вдруг ярко сверкнул луч солнца, прорвавшийся из – за тучи. Он высветлил рощицу, и на ветвях берез радужными огоньками засверкали дождевые капли, которые тут же, от легкого дуновения ветра, пролились наземь маленьким дождем. Луч солнца подкравшись, заглянул в лужу, и она радостно засияла, осветив своей лучезарной улыбкой стволы берез, и ярким изумрудом окрасила листву. Затем сияние в луже постепенно померкло, и вокруг все потускнело.

Мимолетный образ обычной сцены выявил во мне способность рассмотреть в привычном, обыкновенном, некое таинство, что и подвигло меня в дальнейшем заняться живописью. В выборе профессии я не терзал себя сомнениями, поскольку выбора у меня не было. То, что я умел и делал это с удовольствием, так это созерцать, и это умение меня вдохновляло. С открытием этой способности я как бы заново народился на свет, и вместе с этим, казалось, понял смысл жизни. Я не строил планы на будущее, это было моей настоящей и единственной ценностью. После того как мне удалось приобрести все необходимое для занятий живописью, я стал ездить за город на этюды, не имея к тому времени ни малейшего опыта, ознакомившись с технологией поверхностно, лишь по книгам. Установив этюдник и всматриваясь в выбранный кусочек природы, я ощущал нарастающий прилив внутреннего волнения, будучи захваченным всем своим существом цветовой гаммой, которая по мере пристального всматривания в нее, как бы расширяясь, освобождалась от своего оцепенения, раскрывая предо мною свои потаенные оттенки. Находясь в этом состоянии, голова моя была свободна от мыслей, я не анализировал цветовые и тональные отношения, не раздумывал над законами композиции и прочими техническими ухищрениями, а просто, почти автоматически, быстро смешивая краски, наносил их на картон, купаясь в своих радужных эмоциях. Каждый раз, когда мне удавалось вырваться на природу с этюдником, погружаясь в работу, я ощущал, что окружающий меня мир менялся, и, вероятно неосознанно, я менялся вместе с ним, получая огромное наслаждение от необычного состояния, в котором хотелось оказаться вновь и вновь.

В дальнейшем мне удалось поступить в художественное училище, где я добросовестно изучал специальные предметы, но того восторга и волнения, испытываемого мною раньше от занятий живописью, не возникало. Постановки мертвых предметов, называемые натюрмортом, вызывали неудовлетворение и безразличие. Этюды на природе тоже не получались, что - то изменилось, душа не пела. Постепенно у меня стало закрадываться сомнение в своих способностях, и на втором курсе я решил бросить учебу, жалея об утраченных свойствах и потерянном времени. Но однажды осенним, промозглым от сырости вечером, возвращаясь после занятий домой и, находясь в созвучном погоде состоянии, мое внимание было захвачено тем, как усталые, унылые люди спешили укрыться от дождя, а промокшие стены домов были угрюмо- серыми, и их зашторенные окна светились тускло и болезненно. Голые стволы лип были чернее, чем обычно, и их распростертые во все стороны ветви будто призывали к сочувствию и помощи. И только яркие вспышки светофора весело отражались на залитом дождем асфальте осколками разноцветных стекляшек. Выхваченные мною фрагменты окружающего пейзажа каруселью закружились в голове, и я ощутил как корочка льда, затянувшая мою душу, стала оттаивать. Меня обдало приятным, знакомым жаром, и угрюмый пейзаж сразу повеселел. Забытое волнение подступило к горлу, и слова, срываясь с моих уст, вырывались на волю, как птицы из клетки:

Серо дождливое небо,

черные мокры стволы.

Скучные серые стены

бледны, угрюмы, больны.

Болен пустынный проулок,

шумная площадь больна.

Свет на холодных витринах

бледен и требует сна.

Яркие, резкие вспышки

красных, зеленых огней,

словно встречать уже вышли

в белых халатах врачей.

Еще до того, как последнее слово вырвалось из своей темницы, я осознал, что этим осенним, болезненным вечером, навсегда излечился от серости.

Таинственное, загадочное слово «МИСТИКА», с юных лет волновало мое воображение, и лишь теперь прожив более чем полвека, я осознал, что мистика наполняет собою всю нашу жизнь от рождения в этом, далеко еще не познанном нами мире, и до перехода в другое состояние. Но и там, в других измерениях она будет залогом нашего бессмертия. Мистика является связующим стержнем во всех духовных учениях. Пытаясь разобраться, в чем же собственно заключаются магические свойства мистики, я принялся изучать Йогу. Особое значение в этом учении отводится дыхательным упражнениям, освоение которых необходимо для медитации. В первых же своих опытах по медитации, я ощутил потрясающие результаты, обнаружив к своему удивлению сходство между состоянием в медитации и состоянием, в котором находишься во время занятий живописью, когда волнение захватывает тебя полностью. До зимы я упражнялся в медитациях, испытывая положительное воздействие на самочувствие, а под новый год уехал в деревню на несколько дней, оказавшись в полном одиночестве.

В этот незабываемый для меня день мороз был лютый. К вечеру улицы опустели, и установилась непривычная тишина, даже собаки притихли. В этих условиях я начал свою медитацию. Позу я выбрал самую незатейливую, лежа на спине. В состояние полной релаксации, когда невозможно пошевелить даже пальцем, вошел я легко; при такой тишине ничто не отвлекало от цели. Для установления полной тишины ума я использовал мантру, повторяя ее мысленно, как мне показалось, довольно длительное время. Сложность заключалась в непредсказуемости состояния, в котором находишься, словно канатоходец, и мантра может сыграть роль шеста для его балансировки. Неожиданно возникшая мысль способна разрушить уже установленную внутреннюю тишину, и восстановить ее помогает мантра. Другая опасность свести все усилия на нет заключается в том, что, находясь в необычайной расслабленности тела, можно незаметно для себя, «провалиться» в обыкновенный сон. Так, находясь меж двух, известных мне опасностей, способных разрушить мои планы, я был вынужден «балансировать», стараясь не уснуть и не допустить развитие мысли. Мое дыхание через некоторое время перешло в автоматический режим, и я перестал его ощущать. Одновременно с этим я отметил, что ритмичные удары сердца прекратились. После этого установилась абсолютная тишина и необычайная легкость. Пред моим внутренним взором стояла непроглядная тьма, но через некоторое время она стала постепенно просветляться, остановившись в своем развитии на темно- серой тональности. Но вот в центре обозреваемого мною пространства проявился небольшой объем в форме шара, он был темнее фона, а вскоре мне удалось различить еще один маленький, по сравнению с первым, шарик, который вращался вокруг большого и медленно, но неуклонно приближался к нему и, в конце концов, слившемся с ним. В тот же миг, я осознал, что в голове моей стремительно развивается совершенно случайная мысль. Но в следующий миг я, почему - то, уже знал, что причиной нарушения установленной тишины был этот маленький коварный шарик, представлявший собою энергетический сгусток чужой мысли. Я, стараясь быть нейтральным к происходящему в моем мыслительном аппарате, стал вновь повторять мантру, и снова услышал удары своего сердца, которые постепенно с вновь установившейся тишиной послушно стихли. И в этот момент тишина, охватившая меня, показалась пронзительной, опасаясь потревожить ее, я внутренне замер, превратившись во внимание. Чудес долго ждать не пришлось, но они были не из области сказок, я почувствовал, как внутрь головы стал проникать жар, который, словно расплавленное олово, быстро заполнял мою голову. Если бы я теоретически не был знаком с возможным развитием ситуации, то непременно прервал бы этот процесс, настолько это было необыкновенно и волнительно, казалось, что голова не выдержит такого давления и вот - вот разлетится на мелкие кусочки. Я был близок к тому, чтобы остановить все это, как вдруг почувствовал, что скопившееся в голове раскаленное, вибрирующее вещество стало проникать ниже по позвоночнику, и в голове сразу напряжение ослабло. А вещество плавно перетекало, заполнив собою весь позвоночник, вибрируя в нем, как раскаленная лава. За всем этим я наблюдал, как бы со стороны, стараясь не допустить анализа событий, чем мог нарушить тишину и прервать процесс. После того как эта «лава» заполнила собою позвоночник, она вдруг одновременно проникла в конечности, что было похоже на раскаленные вибрирующие стержни в руках и ногах, не вызывающие неприятных ощущений. Но вот эти «стержни», словно расплавившись в один миг, растеклись одновременно по всему телу, и каждая клеточка стала вибрировать в одном резонансе. Это вызывало ощущение небывалого блаженства, но, к сожалению, длилось оно недолго; как только я, не удержавшись, допустил анализ происходящего, процесс стал стремительно сворачиваться. Вначале, как по команде, тонкие вибрации перетекли в «стержни», которые в свою очередь одновременно слились в позвоночник, после чего вся эта живая, вибрирующая лава, будто выпорхнула горячей струей через темечко. Открыв глаза, я лежал потрясенный произошедшим, и разочарованный тем, что не сумел подольше сохранить тишину.

Зима незаметно подходила к концу, и как бы она не старалась удержаться, цепляясь за каждую кочку, прячась в тени деревьев, в гуще лесов, ее время было на исходе, на смену спешила всегда юная Весна, раскрашивая занимаемую территорию в свойственные только ей краски. С ее приходом начинается новая жизнь, солнце не просто светит, оно проливает на землю свои животворные лучи и вся природа наполняется новым ритмом. И в этом ритме, оставив все свои дела, чем был увлечен зимой, я теперь часто проводил время с этюдником в пробуждающемся от зимней спячки лесу, в поле, с каждым днем, обновляющим свое покрывало, возле бурлящей, переполненной талыми водами речки, впитывая в себя проявления Весны. В эту пору каждый день спешит внести свой узор в весенний наряд.

Но Колесо Времени движется без устали, для него нет предпочтения ни одному из периодов, поскольку всяк хорош в свое время. Вслед за Весной незамедлительно в свои права вступает Красное Лето и происходит буйство красок, летняя палитра имеет краски призывные, страстные. Каждый цвет в это время испускает призывные волны вибраций, соблазняя сладостным ароматом нектара. И я, прельщенный, как и все живое в этом мире чарующими вибрациями Лета, использую каждый прилив вдохновения, дабы запечатлеть движение Лета во времени и пространстве с помощью эмоций, чувств, красок и слова. Воздействие вибраций Лета ощущается каждый миг. Вот и сегодня, ранним утром, едва пробудившись от петушиных криков и открыв глаза, я был обласкан розовым рассветом, льющимся в открытое окно, вперемешку с запахами всех соцветий, с призывом к сотрудничеству, внушающим слова и образы для воспевания красоты и вечного круговорота жизни в этом прекрасном Храме природы.

В последнее время, засыпая, я оказываюсь в другой реальности, где проживаю в доме, в котором однажды, в непогоду, мне довелось заночевать. Собака по кличке Ариэль признала меня своим хозяином. Анализируя свое первое посещение этого места, я пришел к выводу, что тот, кто помог мне в прошлый раз, был по видимому, как это странно не прозвучит, моим двойником. Не случайно я нашел в нем сходство со своим отцом: со стороны мы выглядим старше, чем представляем свой образ в уме. В первом случае он помог мне в той реальности, поддерживая привычный для меня образ мышления. В следующий раз, оказавшись там один, я почувствовал разницу между двух миров, хотя еще и не осознавал в полной мере всей сложности новой реальности. Мой двойник помог мне создать энергетический мирок, некое временное убежище для уединения. И я теперь думаю, что нашим двойникам не безразлична наша стадия духовного совершенствования.

Чтобы познать другую реальность, также как и в этой привычной для нас, требуется время, усилие, бесстрашие и, наверное, дерзость. Там следует быть внимательным, чутким, нужно прислушиваться к своим ощущениям и все наработанные стереотипы нашего мира нужно оставить за порогом «сна». Тот мир не терпит суеты, и если осознание находится в спокойном состоянии и соответствует диапазону вибраций этого мира, значит, произошло гармоничное слияние. Там созерцание, на каком – либо предмете дает поразительные результаты; однажды, совершенно случайно, всматриваясь в удивительно пластичный узор на коре дерева, я ощутил, что мое осознание оказалось, невероятным образом, втянутым в таинство сущности древесины. Свободно проникая сквозь слои, состоящие из переплетенных волокон, я обнаружил восхитительную картину: это было похоже на водопад, непрерывный поток которого непривычным образом, устремлялся вверх. И чем дольше я любовался, всматриваясь в него, тем отчетливее проявлялись странные, прозрачные, живые организмы, они словно шелкопряды трудились над плетением из мягких, пластичных нитей, бесконечного узора живой плоти древесины.

В тот раз мне не довелось исследовать всю таинственную цепочку жизнедеятельности микро – мира древесины, который по своим масштабам, я думаю, не уступает другим реальностям. Надеюсь, что подобный случай, еще не однажды мне представится. Каждый камушек, каждая песчинка в своих недрах содержат великие таинства вселенной, которые нам просто необходимо научиться читать, чтобы узнать, в том числе и свою историю.

Лев Чанчиков 19. 02. 2011г.

Дата добавления: 2015-09-30