А теперь о "представительстве". ГК последовательно придерживается однозначного понимания представительства. Закрепленное в ст. 182 (п. 1) ГК его определение, предполагающее создание прав и обязанностей непосредственно у "замещенного лица", не соответствует природе комиссионера. Таким образом, из двух договоров - поручения и комиссии - "договором о представительстве" в указанном смысле может быть признан только первый.
Однако при всем различии в правовом положении поверенных и комиссионеров есть в нем и общее. Его составляет цель: создание у давшего поручение таких последствий, как если бы сделку с третьим лицом совершил он сам.
В этой связи в литературе термин "представительство" стал широко употребляться в двух разных значениях: в одном, отражающем модель, используемую в договоре поручения, а в другом - основанном на модели договора комиссии. Чаще всего принято делить таким образом представительство на "прямое" и "косвенное". Так, например, В.И. Синайский обращал внимание на существующее различие в "представительстве" в зависимости от того, совершает ли представитель сделку прямо от имени представляемого (прямое представительство) или скрыто - от своего имени (косвенное представительство) <*>. Можно привести аналогичные утверждения, содержащиеся в изданных в разное время работах <**>.
--------------------------------
<*> См.: Синайский В.И. Русское гражданское право. Выпуск II. Обязательственное, семейное и наследственное право. Киев, 1915. С. 154.
<**> Так, например, в учебнике "Гражданское право" (Том II / Под ред. Агаркова М.М. и Братуся С.Н. М., 1944. С. 100) договоры, о которых идет речь, разграничивались следующим образом: "Права и обязанности, вытекающие из совершенных поверенным сделок, возникают непосредственно у доверителя. Договор поручения - договор о прямом представительстве, комиссионер же выступает от своего имени". Точно так же и ранее в учебнике "Гражданское право" (Часть II. М., 1938. С. 195) в основе того же разграничения лежало следующее: "По договору поручения поверенный действует за счет доверителя и от его имени (прямое представительство). По договору же комиссии комиссионер действует хотя и за счет комитента и по указаниям комитента, но от своего имени (косвенное представительство)".
О косвенном, в отличие от прямого, представительстве см. также: Предпринимательское право: Учебник / Под ред. Попондопуло В.Ф. и Яковлевой В.Ф. СПб., 1997. С. 393). А ранее - Ландкоф С.Н. Основы цивiльного права. Киiв, 1948. С. 112; Гордон М.В. Договор комиссионной продажи колхозами продукции // Ученые записки Харьковского юридического института. 1956. Вып. 7. С. 115; Краснокутский В.А. Договор комиссии. М., 1925. С. 11 и др.
Эта же двучленная квалификация принимает и иные виды. Речь идет о делении "представительства" на полное (всестороннее) и одностороннее <*>, непосредственное и посредственное <**>.
--------------------------------
<*> Обоснование этому делению предложено, в числе других авторов, А.О. Гордоном. Он полагал при этом, что "и односторонний, и полный представитель совершают юридическую деятельность вместо другого лица. Но в полном представительстве юридическая связь представителя и лица представляемого проявляется внешним, видимым образом, объективно; в одностороннем же представительстве между ними существует одна лишь внутренняя, субъективная связь, о которой третье, стороннее лицо не знает или которую оно может игнорировать" (Гордон А.О. Представительство в гражданском праве. СПб., 1879. С. 20). Одновременно обращалось внимание на то, что "важные практические последствия, которые влечет за собой это различие между полным и односторонним представительством, слишком очевидны. Право зачета (compensatio) третье лицо может осуществить против представителя лишь в одностороннем представительстве... Громадная важность этого различия обнаруживается в особенности в случае несостоятельности лица представляемого или представителя. При полном представительстве интересы третьих, сторонних лиц затрагиваются лишь несостоятельностью первого; в одностороннем - несостоятельностью второго. Подобных практических последствий в жизни может встречаться немало" (Там же. С. 21).
<**> Один из сторонников такого деления, Л.Н. Казанцев, указывал по этому поводу: "При непосредственном представительстве обе стороны в сделке согласны в том, что последствия сделки возникают только в лице заступаемого; другой контрагент, вступая в соглашение с представителем, всегда имеет в виду его принципала. При посредственном представительстве никто третий не имеется в виду; соконтрагент, вступая в сделку с посред. представителем, его самого считает другой стороной в сделке, ему дает кредит, ему обязывается, с тем, для кого (за чей счет) последний заключает сделку, соконтрагент не вступает ни в какие юридические отношения" (Казанцев Л.Н. Учение о представительстве в гражданском праве. Выпуск первый. Ярославль, 1879. С. 50).
Вместе с тем следует подчеркнуть, что любая из предлагавшихся классификаций явно или скрытно исходила из условного характера термина "представительство" в его применении к комиссии независимо от того, именуется ли представительство комиссионера "косвенным", "односторонним" или "посредственным" <*>. Таким образом, нет оснований считать представительство понятием "родовым", охватывающим в равной мере два его вида: поручение и комиссию.
--------------------------------
<*> В его книге, посвященной германскому гражданскому праву, в специальном параграфе, именуемом "Так называемое косвенное представительство", Л. Эннекцерус писал: "Тот, кто заключает сделку, хотя бы и для другого (в чужом интересе, за чужой счет), но от своего имени, т.е. с намерением вызвать своими действиями правовые последствия в первую очередь в своем лице, а потом последующими юридическими актами, в частности - передачею вещей, уступкой прав требования, принятием долга - перенести их на другое лицо, тот не является представителем в смысле Г.У. (Гражданского уложения. - М.Б.). Его называют косвенным, посредственным, открытым представителем (или посредствующим лицом, заместителем). Вопрос идет об исторически более древней форме представительства. Торговое право установило, что косвенное представительство - существенный признак комиссионной сделки (§ 383 Торг. улож.).
В Г.У. не содержится постановлений относительно косвенного представительства. Из этого следует, что по сделкам, которые такой представитель заключает с третьими лицами, права и обязанности приобретает исключительно он сам и что его отношение к тому, в чьем интересе он заключает сделки, определяется соответственно тому правоотношению (например, договору поручения или личного найма), которое существует между ними" (Эннекцерус Л.Т. Курс германского гражданского права. Т. I, полутом 2. М., 1950. С. 234). О "косвенном" и "непосредственном" делении применительно соответственно к комиссии и поручению писал в свое время Ю. Барон (Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск первый. Книга I. Общая часть. СПб., 1909. С. 149).
В этой связи Л.Н. Казанцев, предваряя использованные в своей книге термины - "прямое" и "косвенное" представительство, - подчеркивал: во втором случае речь идет о "техническом понятии", поскольку "нет решительно никакого основания считать деятельность разбираемого посредника (имелся в виду прежде всего комиссионер. - М.Б.) за представительство" <*>. Следуя далее в этом направлении, он откровенно присоединился к взглядам Унгера, который расценивал понятие "посредственный или непрямой представитель" как основанное на внутреннем противоречии - "contradictio in adjecto" <**>.
--------------------------------
<*> Казанцев Л. Указ. соч. С. 53.
<**> Там же.
Таким образом, речь идет о применении одного и того же термина в разных смыслах. "Представительство", с точки зрения сторонников приведенных взглядов, может занимать наряду с его традиционным пониманием, отраженным в законодательстве, и еще одно, более высокое, место в классификации соответствующих конструкций, став понятием родовым. Как всегда в подобных случаях, выделение наряду с видом и рода (в данном случае им можно считать представительство исключительно как синоним понятия "заместительство") позволяет в охваченных единым родовым понятием конкретных видах выделить как присущее им общее, так и то специальное, что их разделяет (в рассматриваемом случае выступление соответственно от своего или от чужого имени).
А потому нет ничего предосудительного, учитывая указанную оговорку, в том, чтобы использовать представительство с соответствующим уточнением и в отношении комиссии, не допуская его смешения с поручением <*>. Имеется в виду, в частности, направленный О.С. Иоффе упрек в том, что, "по его мнению... при комиссии возникают отношения "косвенного представительства" <**>. Мне кажется, для этого достаточно обратиться к той работе, которая имелась в виду, чтобы убедиться в проведении автором весьма четкого разграничения двух моделей, о которых идет речь. "Поверенный, - указано О.С. Иоффе, - выступает от имени доверителя, а комиссионер от собственного имени, но в то же время каждый из них совершает сделку для другого лица" <***>.
--------------------------------
<*> Имея в виду сторонников разграничения представительства, прямого и косвенного, С.Н. Ландкофа и М.В. Гордона, один из противников указанной идеи указывал: "Эта теория косвенного договорного представительства... по сути дела ведет к аналогии договора комиссии и поручения, с чем согласиться невозможно" (Комаров Б.К. Договор комиссии по советскому праву. М., 1961. С. 43 - 44).
<**> Гражданское право. Т. 2 / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. М., 1997. С. 56.
<***> Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 522. Разграничение прямого и косвенного представительства лишь помогало автору противопоставить рассматриваемые виды договоров один другому. Подтверждение можно найти и в предыдущей его работе, в которой он считал нужным указать: "Ввиду того, что поверенный выступает от имени доверителя, а комиссионер от своего собственного имени, в то же время каждый из них совершает сделки для другого лица, принято различать прямое представительство, возникающее на основе договора поручения, и косвенное представительство, устанавливаемое в силу договора комиссии. Понятие договора комиссии должно быть определено с учетом порождаемых им правоотношений по КОСВЕННОМУ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВУ (выделено мной. - М.Б.) (Иоффе О.С. Советское гражданское право. Курс лекций. Отдельные виды обязательств. Л., 1961. С. 239).
В отличие от договора поручения, отличающегося тем, что сделку заключает одно лицо - поверенный, а контрагентом становится другое - доверитель, при комиссии соответствующие фигуры сливаются: сам же заключивший с третьим лицом сделку комиссионер выступает в ней стороной. Соответственно в заключенной во исполнение данного комитентом поручения сделке необходимую для этого волю, притом оцениваемую вне какой-либо зависимости от воли комитента, выражает, наряду с третьим лицом, комиссионер. Тем самым для установления действительности заключенного таким образом договора оценке подлежит, наряду с волей третьего лица, исключительно воля того, кто ему противостоит в качестве контрагента. Соответственно пороки воли лица, давшего поручение, никакого значения для совершенной комиссионером сделки не имеют. Указав на существующее отличие в правовом положении комитента и поверенного с позиции третьего лица, П.П. Цитович очень тонко заметил: "Для третьего лица комитент не заменен, не заслонен, не представлен, а заставлен" <*>.
--------------------------------
<*> Цитович П.П. Основные понятия торгового права. Киев, 1886. С. 66.
Подобно договору поручения, и договор комиссии способен удовлетворить интересы обоих участников соответствующих отношений. Разумеется, характеры удовлетворяемых таким образом интересов применительно к каждому из них различны. А это, в частности, предопределяет для нуждающегося в помощи другого лица выбор в конкретных ситуациях между тем и другим договорами.
Так, договор комиссии представляет особый интерес для третьего лица, а косвенно и для комитента в силу того, в частности, что контрагентом третьего лица становится обычно профессиональный участник рынка. Уже по указанной причине есть основания считать его обладающим необходимой деловой репутацией и финансовыми возможностями. К этому следует добавить, что для признания комиссионера контрагентом третьего лица со всеми вытекающими отсюда последствиями нет необходимости в той предпосылке, непременной для поручения, которую должно иметь в виду третье лицо, - наличии соответствующих полномочий от доверителя. А значит, отпадает сама возможность оспаривания сделки по причинам заключения ее стороной, для которой она представляет ultra vires.
Что касается комитента, то у него появляется возможность расширить таким образом, прежде всего территориально, свои хозяйственные (предпринимательские) связи, имея в виду к тому же преимущества, которые он может получить, используя торговое имя комиссионера <*>. Не последнюю роль играет возможность использовать комиссионера в качестве гаранта исполнения принятого на себя перед третьим лицом обязательства по заключенному с ним договору.
--------------------------------
<*> В этой связи В.А. Краснокутский обращал внимание на то, что "комиссионер предоставляет доверителю (речь идет о комитенте. - М.Б.) свою юридическую личность, представляет его в обороте посредственно через свое "торговое дело". С этим в конечном счете связывал В.А. Краснокутский интерес комитента к тому, чтобы использовать "на месте коммерческую опытность комиссионера, а также и тот кредит, которым он пользуется. С ним лично на месте никто, быть может, не стал бы заключать сделок, а если бы и заключил, то, во всяком случае, заставил его оказать кредит себе, а не наоборот. Напротив, при содействии комиссионера осуществляются обе возможности: реализация сделок и пользование кредитом" (Краснокутский В.А. Договор комиссии. С. 12).
Участие в договорах комиссионера в силу уже того, что именно он является стороной в сделке с третьим лицом, несомненно влечет для него определенный риск, который можно считать исключенным при выступлении поверенного в договоре поручения. Однако договор комиссии предоставляет комиссионеру возможность компенсировать этот риск за счет причитающегося ему вознаграждения. Таким образом, если стимулы для участия в договоре поверенного могут быть самыми различными, и прежде всего чисто бытовыми, то у комиссионера предполагаемый стимул один - выгода. Не случайно именно комиссия безусловно признается торговой (предпринимательской) сделкой.
История развития института. Рабовладелец, у которого раб был объектом собственности, для использования его труда, в том числе и в целях совершения им действий не только фактических, но и юридических, не нуждался в особых правовых конструкциях, в виде той, что составляло собой представительство как таковое. Раб, в силу своего правового статуса, только и мог выступать от имени господина - того, которому он принадлежал. В патриархальной римской семье результат юридических действий подвластных, в том числе и при приобретении ими имущества, непосредственно принадлежал домовладыке <*>. По указанной причине и в этом случае отпадала предпосылка для использования представительства в его подлинном смысле, т.е. прямого. Объясняя это, Ю. Барон подчеркивал, что "по jus civile" договор, заключенный представителем, не производит никаких непосредственных последствий для представляемого; если надо установить непосредственное отношение между представляемым и третьим контрагентом, то представитель должен уступить свои права из договора представляемому или уступить свои права из отношения представительства третьему контрагенту" <**>.
--------------------------------
<*> См. об этом: Дождев Д.В. Указ. соч. С. 272 и сл. Н.О. Нерсесов называл подвластных и рабов в равной мере "непризнанными субъектами" (Нерсесов Н.О. Понятие добровольного представительства в гражданском праве. С. 140 - 141).
<**> Барон Ю. Система римского гражданского права. Книга IV. Обязательственное право. СПб., 1910. С. 40 - 41.
Н.О. Нерсесов приводил весьма убедительные доводы против позиции тех, кто готов усмотреть в римском праве прямое представительство в различных ситуациях. Сам автор соглашался допустить фактически только одно исключение из правила, отвергавшего существование в Риме прямого представительства. Имелось в виду, что "если кто-либо дает деньги (свои или чужие) взаймы от имени другого, то последний приобретает condictio из заключаемого таким образом договора займа... При этом безразлично то обстоятельство, кому принадлежат деньги: кредитору (манданту) или его мандатару" (Нерсесов Н.О. Понятие добровольного представительства в гражданском праве. М., 1878. С. 132). Там же приводятся взгляды тех, кто использовал различные аргументы против признания существования в Риме прямого представительства и в этом единственном случае.
В таких условиях главной моделью основанного на договоре представительства служила mandatum (от "manum dare"). Учитывая консенсуальный характер этого договора, К. Митюков, например, усматривал его смысл в том, что речь идет о контракте, который заключается вследствие предложения одного лица другому вести дела первого из них и принятия этого предложения последним <*>. Одновременно автор счел необходимым уточнить, что поручение (mandatum) может быть или общим, охватывая все дела доверителя, или может ограничиваться известным родом дел или даже одним делом <**>.
--------------------------------
<*> См.: Митюков К.А. Система римского гражданского права. С. 260.
<**> См.: Там же.
Сторона, от которой исходит поручение (mandat), именовалась мандантом, а принявшая его - мандатаром (мандатарием). Поручение, которое выдавал мандант, было рассчитано на осуществление юридических действий, но допускало возможность принятия на себя мандатарием поручения совершить также действия чисто фактического свойства <*>.
--------------------------------
<*> Следует иметь в виду особые сложности, связанные с уступкой требований, объективная необходимость которой была порождена самой сущностью косвенного представительства. Римское право, создавшее столь сложные и вместе с тем гибкие формы для перехода вещных прав, очень осторожно относилось к передаче прав обязательственных. Имеется в виду, что основным принципом служила их непередаваемость. Весьма четкое объяснение этому было дано В.М. Хвостовым: "Удивительного в этом явлении ничего не было; для права собственности отчуждение составляет один из нормальных способов его эксплуатации: когда вещь не нужна, ее отчуждают. Напротив, нормальным способом извлекать выгоду из обязательства служит не отчуждение права, а взыскание по нему" (Хвостов В.М. Указ. соч. С. 326).
Основой правовой модели mandatum служило то, что из совершенной с третьими лицами мандатаром сделки права и обязанности возникали вначале у него самого, а затем они должны были быть перенесены им на манданта. Смысл складывающихся при этом отношений весьма четко определял Л. Казанцев: "Мандатар заключал сделку, из которой он управомочивался и обязывался сам, а потом переносил, переуступал ее манданту посредством особого акта - cessio. Мандант мог вынудить мандатара к уступке ему приобретенных мандатаром последствий; с другой стороны, мандатар мог требовать вознаграждения издержек на ведение дела. Ради удобства в действительности cessio не требовалось, а quasi ex iure cesso принципалу давали прямо имеющиеся у контрагента-посредника иски; с другой стороны, противоположные этим иски давались utiliter прямо против принципала. Таким образом, сделка формально заключалась между мандатаром и третьим, материально же она имела свое бытие между мандантом и третьим. Здесь было не представительство манданта мандатаром, а скорее, наоборот, представительство мандатара мандантом в исполнении договора" <*>. Так зарождалась модель комиссии.
--------------------------------
<*> Казанцев Л. Указ. соч. С. 57.
Одна из особенностей mandatum состояла в его безвозмездности, а значит, мандант не должен был рассчитывать на получение встречного удовлетворения от своего контрагента-мандатара. Исходным для указанного договора было то, что "мандатария побуждают к принятию поручения его личные отношения к манданту, напр. родство, дружба, совместная деятельность и т.п., но вовсе не желание заработать деньги" <*>. Определенным исключением из этого правила можно было считать случаи, когда в роли мандатаров выступали лица свободных профессий - ученые, врачи, юристы, актеры и т.п. Им могло быть назначено то, что как раз и именовалось гонораром и что "по цели своей совершенно разнится от платы, так как представляет не денежную прибыль или вознаграждение, но выражение благодарности, признательности за оказанные услуги, возмещение издержек, которые не легко вычислить подробно и точно, а также доставление средств к жизни во время занятия данным делом" <**>. За отмеченными пределами возмездность отношений сторон в договоре по поводу оказания услуг превращала его в личный наем. Такой вывод непосредственно вытекал из содержащегося в Институциях Гая указания: "Следует знать, что иск о поручении имеет место всякий раз, когда поручение есть безвозмездное, но как скоро определяется вознаграждение, то образуется наем, например, если я отдал платье для отделки или чищения сукновалу или портному для пошива" <***>. Наем, который приобретал черты личного найма, как раз и стал, на что уже обращалось внимание неоднократно, прообразом трудового договора.
--------------------------------
<*> Дернбург Г. Указ. соч. С. 382 - 383.
<**> Там же. С. 383.
<***> Памятники римского права. Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. С. 109.
С точки зрения обеспечиваемого поручением интереса считалось в принципе одинаково возможным заключение договора в интересах либо манданта, либо третьего лица, либо мандатара. Правда, в последнем случае целью поручения признавали лишь дачу совета третьему лицу, и соответственно тот, кто его дал, мог нести за возможный результат ответственность только тогда, когда заранее принимал его на себя либо действовал со злым умыслом <*>.
--------------------------------
<*> См.: Дернбург Г. Указ. соч. С. 381.
Отграничение mandatum от locatio conductio operarum - найма услуг имело в римском праве особую актуальность. Одним из основных признаков mandatum как раз и была отмеченная ранее его принципиальная безвозмездность. Определенное значение соответственно имело то, что "предметом mandatua мог быть известный род действий (operae liberales), которые обязывали другую сторону только к благодарности, но не могли быть оплачиваемы. Эквивалентное вознаграждение их было несовместимо с достоинством свободного римского гражданина и с чувством дружбы, которым отличался первоначальный характер договора mandat'a" <*>. Среди некоторых других признаков выделялось последующими исследователями и то, что mandatum мог включать наряду с юридическими и фактические действия, а также то, что для мандатария оказание соответствующих услуг не служило промыслом <**>.
--------------------------------
<*> Нерсесов Н.О. Указ. соч. С. 25 - 26.
<**> См.: Дернбург Г. Указ. соч. С. 380 и 382.
И все же безвозмездность соответствующих услуг сохраняла свое значение и в дальнейшем. Соответственно в Институциях Гая было предусмотрено, что mandatum осуществляется в интересах давшего поручение манданта или другого лица (но не мандатара!). С отмеченным связывался, в частности, помимо безвозмездности, и личный характер заключенного таким образом договора. Это проявлялось, в частности, в том, что смерть любой из сторон влекла за собой прекращение договора <*>.
--------------------------------
<*> См.: Памятники римского права. Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. С. 108, 118 - 119.
В Дигестах Юстиниана было представлено более широкое понимание все того же договора. Имелось в виду, что допускалось заключение договора в интересах и мандатара, но лишь при условии, что это сочеталось одновременно с интересами манданта или другого лица. За пределами указанного договора оказывались тем самым случаи, при которых договор имел целью исключительно интересы того, кому было дано поручение <*>.
--------------------------------
<*> См.: Памятники римского права. Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. С. 419.
Близким к mandatum был, в частности, оценочный договор. Особенность последнего составляло то, что в таком случае вещь передавалась для продажи по заранее определенной оценке с тем, чтобы тот, кто ее получил, возвратил либо саму вещь, либо ее стоимость. При этом разница при продаже по более дорогой цене должна была поступить в пользу того, кто ее продал. В содержание этого договора входила обязанность выплаты вознаграждения за оказанную услугу (оценку) <*>.
--------------------------------
<*> См.: Дернбург Г. Указ. соч. С. 394.
По такой же модели, сходной с одним из современных видов комиссионных договоров, были построены сделки торговца с разносчиком товаров по домам, с лавочником и др. (см.: Барон Ю. Указ. соч. С. 234).
Широкое использование, прежде всего в торговых отношениях, труда рабов и подвластных объяснялось прежде всего тем, что они могли своими действиями создавать права и обязанности для господина и соответственно домовладыки, притом непосредственно в силу своего правового статуса, не нуждаясь тем самым в особых полномочиях. Однако с изменением в положении рабов и подвластных, связанным с наделением их в определенной мере гражданской правоспособностью, были созданы необходимые предпосылки одновременно и для развития прямого представительства, предлагающего полное замещение одним лицом другого на основе выраженной воли этого последнего.
В Древнем Риме торговля носила в основном местный характер. Но уже в последующие периоды истории приобрела широкий размах торговля, связывающая разные по их географическому адресу рынки. Вначале это выражалось в том, что купец покупал на ближайшем рынке товар, сам же перевозил его на другие рынки с наиболее выгодными для данного товара условиями реализации, продавал его, на вырученные деньги приобретал здесь же другие товары, вез их домой, где и реализовывал. Все это он проделывал сам, на крайний случай используя помощников. Однако, как показал Г.Ф. Шершеневич, отношения постепенно приобретали другой вид: "...купец доверял свои товары предприимчивому лицу, которое везло их вместе со своими в отдаленные страны, там продавало их и, по возвращении представив отчет, рассчитывалось с препоручителем (доверителем. - М.Б.)" <*>. Тогда, а было это уже в средние века, и возникла потребность в правовом регулировании складывающегося таким образом косвенного представительства. Первое упоминание о подобных отношениях появилось, как указывает Г.Ф. Шершеневич, в статусах Генуи 1589 г. и Гамбурга 1603 г. <**>. В отличие от англо-американского права, в котором соответствующие отношения, включая прямое и косвенное представительство, в значительной мере предполагают использование агентского договора, в большинстве стран, и прежде всего континентальных, договор комиссии получил широкое развитие и на практике, и в законодательстве.
--------------------------------
<*> Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Том II. С. 186 - 187.
<**> См.: Там же. С. 187.
Правовое регулирование договора комиссии во Франции было включено в Торговый кодекс (ФТК). Соответствующая глава содержит нормы о наемном служащем и отдельно от них - о комиссионерах. Из посвященных комиссионерам двух общих статей одна - начальная - оказалась не лишенной противоречий. Она состоит из двух частей. Первая предусматривает, что комиссионером является тот, кто действует от собственного имени, но за счет комитента. Вслед за описанием этой традиционной для комиссии конструкции во второй части все той же статьи предусматривается, что права и обязанности комиссионера, выступающего от имени комитента, регулируются соответственно титулом XIII книги III "О поручении" Гражданского кодекса <*>. Если учесть, что первая статья соответствующей главы ФТК, о которой идет речь, подразумевает под поручением действие, в силу которого одно лицо наделяет другого полномочием сделать что-либо для доверителя и от его имени, выступление от чужого имени и за его счет служит признаком иного, отличного от комиссии договора <**>.
--------------------------------
<*> Интересно в этой связи отметить, что Гирке, сопоставляя регулирование договора комиссии в Германии и других странах, отметил совпадение с немецким законодательством или, по крайней мере, близость к нему соответствующих нормативных актов Японии, Швейцарии, Северных стран и Советской России (имелся в виду Закон СССР 1926 г., впоследствии инкорпорированный в ГК РСФСР). Вместе с тем он противопоставил тому же немецкому законодательству не только английское (речь шла о фигуре "агента"), но и французское законодательство. Последнее было связано со своеобразием решения соответствующего вопроса в ФТК. По этому поводу он отметил спорность содержащегося в Кодексе понятия "комиссионер", вызванную недостаточно четким указанием его границ. По той же причине лишь типичным был назван вариант комиссии, при котором комиссионер выступает от своего имени и за чужой счет (Gierke J. Handelrecht und schiffalartsrecht. Berlin, 1958. S. 525). Именно это, очевидно, имел в виду, например, и А.Г. Гойхбарг, когда в перечень законодательств разных стран, посвященных договору комиссии, счел возможным не включать Францию. Имеется в виду приложение II, в котором приведены главы современных ему торговых уложений семи стран. Восьмой была глава из Швейцарского обязательственного закона (Гойхбарг А.Г. Торговая комиссия. СПб., 1914. С. 121 и сл.).
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |