Мой отец-неудачник так и не появился на похоронах своей матери. Я чувствовала такую огромную злость на него, что сомневалась, чтобы когда-нибудь смогла простить ему это.
Я столько раз жертвовала чем-то ради отца. Каждый раз, когда он попадал в очередной переплет, я приходила ему на помощь, если он просил меня о ней, а он почти всегда просил. И как бы он не разочаровывал меня, я никогда не отказывала. Но это стало последней каплей.
Я больше не собиралась жертвовать ничем ради Патрика Колдвела.
Странно, но приняв такое решение, я ничего не почувствовала. Разве только облегчение. Будто балласт с души упал. Наверное, в подсознании я уже давно сбросила отца со счетов.
Я просто больше не хотела видеть этого человека в своей жизни.
Прошло несколько часов, а я так и не смогла заснуть. Я без конца думала о двух вещах: о том, что потеряла бабушку и Адаме.
Не знаю, каким надо быть человеком, чтобы в такой момент думать о мужчине. И не просто мужчине, а том, кто миллион раз причинял мне боль, к тому же намеренно. Но правда была в том, что я не могла выкинуть его из головы. Я не могла перестать думать о нем, чувствовать к нему сотню самых разных эмоций. Будь то злость на него, негодование, обида, страсть, вожделение – все были по-своему очень сильными и яркими.
Я не могла не признать, что если бы не помощь Адама, в эти дни мне бы пришлось намного хуже. Он взял на себя все вопросы по организации, оставив мне возможность переживать свое горе.
Но мы так и не поговорили. И теперь, меня буквально распирало желание, чтобы этот разговор состоялся.
За окнами уже практически стемнело, когда я спустилась вниз и огорошила Лорен просьбой одолжить мне машину. Они с Эмми как раз сидели в гостиной, негромко разговаривая за чашкой чая.
Мне пришлось убеждать подруг, что я контролирую себя, и я не помутилась рассудком, собравшись к Адаму. Обе пытались меня отговорить, но в итоге Лорен ничего не оставалось, как уступить и дать мне ключи.
По моим венам несся адреналин, и пока запал и решительность не прошли, я торопилась добраться до квартиры Адама, превышая лимит скорости. Если Лорен придет квитанция об оплате штрафа, мне придется как-то это объяснить.
Лавируя по улицам города, я про себя молилась, чтобы Адам был дома. Я могла позвонить ему, но мне требовался эффект неожиданности. Идея застать его врасплох казалась мне привлекательной.
Последний раз Адама я видела в церкви. Он держался на расстоянии, а потом пропал из виду. Я даже не знаю, был ли он на кладбище, так как тогда меня больше интересовало то, что тетя Шерон едва не теряет сознание на моих руках, в то время как гроб с телом моей бабушки опускают в землю.
Скорее всего, это был не самый удачный день для выяснения отношений, но я знала, что больше не могу ждать. Я должна узнать правду. Должна хоть что-то узнать, в конце концов!
Я устала так жить, в постоянном неведенье, сомнениях, недосказанности. Я не верила ему. Когда он оставил ту записку, что отпускает меня, я не поверила ему.
Это не входило в его планы, уж во всяком случае, не в первоначальные. В один день он держал меня в подвале, прикованной цепью, а уже назавтра отпустил без всяких пояснений. Это не вязалось с тем Адамом, каким я узнала его.
Черт возьми, я просто хотела услышать от него объяснения!
Я остановила машину перед зданием, в котором жил Адам и, торопясь, помчалась к главному входу под возмущенные возгласы швейцара. Он узнал меня и не стал задерживать, но парковаться перед домом было запрещено, о чем он и доложил мне, крича вслед.
Оказавшись в лифте, я привалилась к задней стенке кабины, сжав свои ладони с такой силой, что ногти больно впились в кожу.
Я, правда, собиралась это сделать? Выяснять отношения с парнем, который шантажом заставил меня стать его сексуальной игрушкой? Парнем, который изнасиловал меня, когда узнал о моей измене, а потом все выходные держал в заложницах на цепи?
Я знала, что у Адама есть проблемы с психикой. У него были серьезные проблемы, и я даже не догадывалась, что же должно было случиться в его прошлом, что сделало его таким. Но после всего, что я узнала; после того, как он показал мне, каким может быть, я больше не боялась его. Осознавать это было странно, но я не хотела обманывать себя.
Я просто хотела посмотреть, что после всего между нами может получиться.
Я должна была попробовать, потому что он был тем, в ком я нуждалась сейчас.
Дверь мне открыл Найджел, и как обычно, своим почтенным, невозмутимым видом вмиг сбавил мой решительный настрой. Не знаю, отчего, но я тушевалась перед этим мужчиной как школьница. А учитывая, что на мне были домашние спортивки и футболка, уверенности мне это не придало.
Дворецкий сообщил мне, что мистера Эллингтона на данный момент нет, но я могу войти и подождать его. Если, конечно, желаю этого.
Спасибо, что не прогнал.
Найджел проводил меня в гостиную, произнес полагающиеся слова соболезнования и после того, как я отказалась от напитков, удалился.
Я бросила взгляд на часы, висящие на стене, и нахмурилась, гадая, где в данный момент может быть Адам. Сейчас было почти восемь вечера, и я не имела представления, сколько мне придется прождать его.
Моя уверенность в правильности прихода сюда гасла с каждой секундой.
Что, если он сейчас с девушкой? Хорошо проводит время, совершенно не думая обо мне, а я тут дожидаюсь его, как полная идиотка.
Запустив руки в волосы, я с шумом выдохнула и принялась расхаживать по комнате, потому что сидеть спокойно на одном месте не представлялось возможным.
Сама мысль, что он может быть еще с кем-то, вгоняла меня в депрессию. Да, он дал мне понять, что я больше не нужна ему и мы ничего друг другу не должны, но…
Но проблема была в том, что я не могла избавиться от собственнических чувств по отношению к этому мужчине и ревность разъедала меня.
А потом, среди мыслей о том, что он возможно именно сейчас с какой-нибудь красоткой и моей дикой ревностью, меня пронзило острое чувство вины и стыда, потому что такие вещи, которые меркли на фоне смерти бабушки, все же волновали меня в день ее похорон.
И когда я уже готова была уйти, даже убежать из дома Адама, он вернулся.
Я замерла в гостиной, прислушиваясь к тому, как переговаривались Найджел и Адам. Дворецкий сообщил своему хозяину о том, что я здесь, а потом спросил, понадобится ли он еще сегодня. Адам ответил, что тот может быть свободен.
Мое сердце заколотилось как сумасшедшее, когда послышались приближающиеся шаги Эллингтона. Он остановился в широком проеме комнаты и прямо посмотрел в мои глаза, но двигаться дальше не стал.
Одного взгляда на него было достаточно, чтобы мое решение завести серьезный разговор сегодня пропал. Потому что выглядел Адам очень измотанным и помятым. Пиджак от костюма, в котором он был на похоронах, был перекинут через руку, некогда идеально выглаженная рубашка помялась, а галстука и след простыл. Его волосы выглядели так, словно их кто-то долго трепал, а в довершение всего, свежие царапины от ногтей пересекали его левую щеку.
Он был мало похож на человека, который недавно предавался любовным утехам. Хотя, это был Адам, так что вполне возможно.
- Что случилось?
Я подошла ближе к нему, но не достаточно, как мне бы того хотелось. Между нами все эти дни сохранялась ощутимая дистанция, за исключением того раза, когда он вынес меня из больничной палаты.
- У матери был трудный день, - сухо ответил мужчина, все так же прямо смотря в мои глаза. – Ерунда.
- Не ерунда. – Я отбросила неловкость, которая в данный момент мешала и подошла к нему, осмотрев царапины. – Это надо чем-нибудь отработать, чтобы не воспалилось.
Я поморщилась, потому что вблизи следы оказались глубже, чем я предполагала. Наверное, это больно. Во всяком случае, по меньшей мере, неприятно.
- Ты не против, если я сначала приму душ? – Адам потер переносицу, как если бы его голова раскалывалась от боли. – Потом сможем поговорить.
- Да, конечно.
Я кивнула, невольно испытывая сочувствие к нему. Видимо, его день был не менее трудным, чем мой.
Довольно быстро Адам принял душ, и мне не пришлось долго ожидать его. Когда он вышел из ванной с одним только полотенцем вокруг бедер, я старалась не пялиться на него, хотя это и стоило мне огромных усилий.
Я скучала по нему. Даже после всего плохого и отвратительного, что он делал со мной, я скучала по нему и чувствовала зияющую пустоту внутри от того, что его больше не было в моей жизни.
Мне не хватало этого человека: его голоса, его прикосновений, его запаха. Смеха, который звучал не так часто; взгляда, который скручивал мои внутренности в узел от трепетного волнения и предвкушения, повышая мою температуру до опасной отметки.
Видит Бог, я сделала многое, чтобы забыть о нем и двигаться дальше. И у меня неплохо это получалось, но в итоге, этого оказалось недостаточно.
Маленький росток, который он посадил в моей душе, слишком быстро пустил крепкие корни, и как не режь, они не исчезнут.
- Я возьму антисептик, - пробормотала я, обходя Адама и скрываясь за дверью ванной. Мне нужна была минутка, чтобы привести свои разгулявшиеся мысли и чувства в порядок.
Мои щеки порозовели, когда я взглянула на свое отражение в зеркале. Я приложила ладони к лицу и глубоко вздохнула, приказывая себе не терять самоконтроль.
В конце концов, я не собиралась отдавать ему свое сердце на блюдечке с голубой каемкой. За это я еще поборюсь.
За зеркалом в ванной располагался шкафчик для разной гигиенической мелочи и аптечки, куда я и забралась в поисках антисептика. Но обнаружила кое-что более волнующее, то, чего никак увидеть не ожидала. Флакон с антидепрессантами «Лексапро» сразу бросился мне в глаза. В мои предыдущие визиты его совершенно точно не было здесь.
Когда Адам стал принимать антидепрессанты? Меня очень интересовал, а так же беспокоил этот вопрос, и я решила, что непременно его об этом спрошу.
Схватив антисептик и ватный диск, я поспешила вернуться в комнату. Адам уже переоделся в коричневые слаксы и белую футболку с треугольным вырезом, отчего я даже испытала разочарование.
Впрочем, так мне будет легче бороться с желанием прикоснуться к нему.
- Как это случилось? – тихо спросила я, смочив диск, и осторожными движениями принялась промакивать ранки. Чтобы мне было удобней, Адам сел на кровать и чуть наклонил голову, подставляя раненую щеку. Он терпел процесс обработки, хотя периодически морщился. Приятного здесь было мало.
- Ты, правда, хочешь узнать? – с неким оттенком недоверия спросил мужчина.
Я кивнула.
- Да, хочу.
- В церкви мне позвонили из больницы, - негромко начал Адам, поморщившись, когда антисептик попал на самую глубокую царапину. – Мать буйствовала и требовала меня. Персонал знает, что в таких случаях необходимо звонить мне и сообщать. Я отправился к ней, пытался успокоить, но она впала в настоящую ярость и в итоге набросилась на меня, успев расцарапать лицо. В итоге санитарам пришлось скрутить ее и вколоть седативное.
От меня не укрылось, что его голос чуть дрогнул на последнем предложении. Как должно быть, трудно было Адаму все эти годы видеть безумствующую мать.
И еще я не могла не удивиться, что он захотел рассказать мне правду, а не отделался привычным «это не твое дело».
- Мне жаль, Адам, - тихо сказала я.
Я сочувствовала ему и его матери и не пыталась это скрыть.
- Ты не должна.
Он покачал головой и, поднявшись, прошелся по комнате. Я видела, как что-то гложет его, и дело было не только в проблемах с матерью.
- Я знаю. Но я так чувствую.
Я развела руками с вымученной улыбкой, давая понять, что поздно бороться с тем, что уже захватило меня с головой.
- Грейс, как ты можешь… - Он запнулся, в полной растерянности глядя на меня. – После всего, как ты можешь оставаться такой?
Он, правда, не понимал, и я видела, насколько он сбит с толку от того, что я не ненавижу его и не пытаюсь убить его за то, что он сделал в недалеком прошлом.
Но что я могла ответить ему, когда и сама не находила ответ на это вопрос. В чем причина, почему я не испытываю злости на него, почему не ненавижу?
Хотя нет, я все же злилась, но на то, что он оставил меня и ушел без объяснений. Да, это была главная причина, которая вызывала во мне злость и негодование.
Потому что после тех отношений, которые сложились между нами, я заслуживала хотя бы вразумительных объяснений.
И не находя нужных слов, которые объяснили бы мои чувства, я смотрела на его вопрошающее лицо и видела в нем… всё. Все, что я хотела, и все, в чем нуждалась.
Было бы мне легче, если бы я никогда не встретила Адама Эллингтона? Безусловно.
Хотела бы я никогда его не встречать?
Нет, больше нет. Потому что все, что связано с ним было дорого мне. Нет, не ради того, когда он намеренно мучал меня и делал больно, а ради того хорошего, что было между нами.
Его способность делать мою жизнь ярче, а чувства острее; придавать каждому дню некий новый, глубокий смысл.
Теперь, когда я потеряла бабушку, единственную, кто когда-либо любил меня своей чистой, искренней любовью, моя потребность в Адаме только усилилась.
Его светло-серые глаза, которые раньше казались мне двумя кусочками льда, теперь же были глазами самого важного человека в моей жизни. В них я видела свою душу; себя такой, как видел меня он.
Если прежде я сомневалась, что мне нужны отношения с этим безумно сложным, часто неустойчивым, взрывным мужчиной, то теперь больше нет.
Я знала, что нужны. Потому что по другому я уже не смогу. Быть с кем-то «нормальным» кажется для меня невозможным.
Это больше не то, чего я хотела, и что бы могло меня устроить.
Была ли это любовь? Или что-то близкое, я не знаю. Я не пыталась дать определение своим чувствам. Но мое сердце больно сжималось при виде его терзаний, и все внутри сладко, томительно ныло от его близости. Никто прежде не вызвал во мне такой реакции, и я знала, что не смогу отказаться от этого.
- Ты спрашиваешь меня, как я могу испытывать к тебе что-то хорошее после того, как ты так старался, чтобы я возненавидела тебя?
Я сделала шаг ближе к нему. Мои слова звучали жестко, и я смотрела прямо в его глаза, в которых мелькнула уязвимость, так не свойственная этому мужчине, когда я заговорила.
- Я разочарую тебя, но у меня нет ответа на этот вопрос. Мы не выбираем, к кому и что нам чувствовать. Чувства, не важно, хорошие или плохие, они либо есть, либо нет. – Я пожала плечами, горько усмехнувшись. – Ты думаешь, я не пыталась пресечь в себе это? Думаешь, не ругала себя за то, что после всей боли, которую вытерпела по твоей вине, я не находила в себе отвращения к тебе?
Я прижала руки к груди, потому что сейчас буквально обнажала душу перед ним и мои внутренние силы были очень ограничены. Адам внимательно слушал меня, и его взгляд, устремленный на меня, был пропитан самыми разными эмоциями.
Сожаление, раскаянье, горечь, восхищение, нежность и теплота.
Я не была уверена, нужно ли ему мое признание, но я видела, насколько он был небезразличен к тому, что я говорила.
- Знаешь, что было самым худшим из того, что ты сделал? – Я махнула рукой, не в силах оставаться спокойной в один из самых волнительных моментов своей жизни. – Не то, как ты обращался со мной, словно я была вещью, созданная для твоего удовлетворения. И не то, что ты запер меня в том подвале, посадив на цепь, как какое-нибудь животное. – Я перевела дыхание, потому что мне отчаянно не хватало слов описать все, что скопилось в моей душе. – Это было ужасно, и это почти сломало меня. Но на проверку оказалось, что худшее, что ты мог сделать – это оставить меня, даже ничего не объяснив.
Я еще ближе подступила к Адаму, сохранявшему полное молчание.
- Я не заслужила слов на прощание? Почему ты не смог сказать мне глядя в глаза, что я больше не нужна тебе? Что это, слабость? Трусость? Безразличие? Я, правда, хочу понять, Адам. Ты можешь ответить мне?
Я замолчала, ожидая его реакции. Долгое время он ничего не говорил, и на его лице отражались все чувства, сменяющие друг друга. Я готова была поспорить, что внутри него шла нешуточная борьба с самим собой.
- Потому что если бы ты стояла передо мной в тот момент, я бы не смог тебе отпустить, - наконец, едва слышно произнес он. – Если бы я еще хоть раз взглянул на тебя, эгоист во мне победил бы, и я бы сделал так, как было лучше для меня, но не для тебя. – Его голос повысился, и его руки сжались в кулаки, выдавая степень его волнения с головой. – Разве ты не понимаешь этого? – Он цинично усмехнулся, покачав головой. – Я едва не уничтожил тебя! В своей слепой ярости и одержимости почти разрушил тебя!
Думал, что это то, чего я хочу. Моя потребность причинить тебе боль толкала меня на поступки, которые в итоге оборачивались против меня.
Грейс, я долгие годы был заносчивым эгоистом, которого волновали только собственные желания! – Он не кичился этим, и это не были слова, с наглостью брошенные мне в лицо. Он просто озвучивал факт, не больше, не меньше. – Я плевал на чувства женщин, которые были в моей жизни. А их было много. Их лица и имена стирались из моей памяти быстрее, чем солнце меняло свое положение на небе.
Заметно нервничая, Адам прошел к большому комоду из черного полированного дерева и, открыв верхний ящик, что-то достал оттуда.
- Посмотри на это и скажи, что все еще не ненавидишь меня.
Он протянул мне несколько больших фотографий: его рука дрожала при этом.
- Скажи, что это менее отвратительней того, чем когда я оставил тебя.
Я поднесла глаза к фото, рассматривая их. Горло сдавил спазм, и меня замутило от изображения на них. Фотографии были сделаны Адамом в подвале – на них я, прикованная к стене и обнаженная, потухшим, безжизненным взглядом смотрела в кадр. Следы от его рук отчетливо виднелись на моей коже, безошибочно указывая на характер их появления.
Пока я смотрела, Адам напряженно наблюдал за мной.
Мне до сих пор было тяжело вспоминать о тех выходных, проведенных в подвале уединенного дома, но оказалось, что увидеть со стороны то, какой он сделал меня, оказалось еще сложней.
- Оставить тебя было лучшее, что я мог сделать для тебя, - поникшим голосом пробормотал он, когда я не проронила ни звука.
- Ты ошибаешься. – Я наконец-то смогла обрести голос и подняла взгляд на него. – Ошибаешься, Адам.
И с этими словами я разорвала фотографии, под откровенное недоумение Адама.
Мне удалось пошатнуть его непоколебимость, удалось снять маску неприступности, которую он носил слишком долго. И это в некоторой степени приносило мне удовлетворение. Он столько раз удивлял меня, теперь пришла моя очередь.
Никто из нас не ожидал, что после всех встрясок между нами у нас что-нибудь получится хорошее. Я и теперь не была в этом уверена. Знала, что нам с Адамом предстоит еще долгий и трудный путь. Но единственное, в чем я была убеждена наверняка, это то, что в итоге я получу больше. Мы получим намного больше, если сейчас приложим усилия.
За это стоило бороться.
- То, как у нас началось, неправильно. – Улыбнувшись краешком губ, сказала я. – И я знаю, что цели, которые ты преследовал, были во многом ужасны. Но… не говори мне, что то, что было между нами, было не настоящим. Потому что я не поверю.
Я видела, как блестели глаза Адама, когда он смотрел на меня так, словно до этого прежде не видел. Его взгляд был испуганным, недоверчивым и настороженным. Он не привык к доверию, и он сам не верил в то, что я говорю все это искренне.
- Кто ты? – охрипшим голосом выдохнул он, обхватив мое лицо ладонями и прижавшись своим лбом к моему лбу. – Потому что я не знаю тебя. Думал, что знаю, но нет.
Его глаза выдавали полную растерянность. Странно было видеть сильного и могущественного Адама Эллингтона таким. Как, оказалось, были вещи, которые он не мог контролировать.
Например, меня.
Я ничего не ответила, только улыбнулась. Было еще столько нерешенных вопросов и столько недоговоренностей, но на сегодня я чувствовала полную выжатость и не хотела больше выяснять отношения.
Я нуждалась в его сильном, теплом теле рядом; в его объятьях. Хотела прижаться к нему и тихо наслаждаться только ему присущим, неповторимым запахом.
Не смотря на то, что мы не были вместе два месяца, и мое тело так же соскучилось по нему, секс в данном случае был не важен.
Близость намного сильней, глубже установилась между нами, и я хотела полностью прочувствовать это состояние.
- Грейс, я боюсь, что из этого ничего не выйдет, - осторожно поглаживая меня по волосам, признался Адам. – Ты знаешь, какой я, ты видела, каким я могу быть. – Он чуть отстранил меня, чтобы посмотреть в мои глаза. – Я бы хотел тебе сказать, что изменюсь и стану другим человеком, но это была бы ложь. У меня есть проблемы и суть в том, что я не знаю, как их решить. Не уверен, что когда-нибудь смогу справиться с этим.
- Ты про антидепрессанты? – Я чуть приподняла брови, посмотрев на него так, чтобы он понял, что это не пугает меня. – Я видела таблетки. Давно ты принимаешь их?
- С тех пор, как стал пациентом доктора Берка. Он специалист по расстройству психики и нервных расстройств. – Адам отвел глаза, очевидно испытывая смущение, признаваясь в своей проблеме. Я могла только представить, каково такому человеку, как он было рассказать о своих слабостях. – Мне предстоит продолжительное лечение, если я хочу изменений в своей жизни. Доктор Берк говорит, что у меня есть все шансы, но только если я сам приму то, что мне необходимо лечение.
Рассказывая, Адам переместил нас на кровать, и теперь я сидела у него на коленях, обнимая его за шею и внимательно слушая.
- Разве ты не должна с криками и воплями убегать после этого? – невесело усмехнулся Адам, заправив прядь моих волос мне за ухо.
Я едва качнула головой.
- До этого не убежала ведь. Но почему ты решил сейчас начать лечение?
- Грейс, я пятнадцать лет смотрел на свою мать и видел, как с каждым годом ее безумие становится глубже, полностью поглощая человека, которого я знал когда-то, и которого больше не было в этой женщине с дикими глазами. – Его голос надломился, но он продолжил рассказывать: - Ты должна понять, что мама была человеком, близким и важным для меня. С отцом у нас так же были хорошие отношения, но всегда кто-то из родителей имеет с тобой особую связь. У нас с матерью она была. Мне казалось, что я знал ее, а потом она помешалась, утратила рассудок, и я не знал больше, во что верить.
Адам глубоко вздохнул, переводя дыхание. Теперь пришла его очередь обнажить душу, и я боялась вздохнуть, чтобы не спугнуть его и не упустить этот момент.
- Я с ужасом смотрел на нее и боялся, что однажды стану таким же, - глядя куда-то в пространство, медленно произнес он. – Что в один миг перестану быть собой. Я уверен, что это есть в моих генах, ты могла в этом убедиться.
Он серьезно посмотрел на меня, и я прикусила губу. Я не могла спорить с этим, потому что он был прав.
- Но за все эти годы я так и не прошел обследование, просто смалодушничал. Думал, если закрывать глаза на проблему, она исчезнет. Забивал свою жизнь работой и многочисленными связями с женщинами, чтобы не было времени остановиться и признать, что моя проблема серьезна и без помощи не обойтись.
А потом появилась ты. Я был монстром, который достоин твоей ненависти и отвращения. Да, я делал ужасные вещи с тобой, но знаешь, что самое паршивое?
Он посмотрел на меня, и я молча покачала головой.
- Я получал удовольствие от этого, - едва слышно выдохнул он, прикрыв веки. – Все зашло слишком далеко. Я чувствовал, что уже на пороге своего безумия, и когда увидел те фото, которые сам же и сделал… Понял, что могу больше не ждать момента, когда мой рассудок помутится как и у матери. Потому что это уже случилось.
Пока Адам говорил, а точнее исповедовался, я перестала дышать, впитывая каждое его слово.
Как же я ошиблась, когда решила, что ему все равно! Ошиблась, когда подумала, что он оставил меня, чтобы дальше развлекаться и получать удовольствие с другими женщинами, которые еще не наскучили ему.
Теперь я видела, насколько он мучился и был несчастен не меньше, чем я. Возможно, наша разлука была для него тяжелей, чем для меня.
- Я хочу тебе помочь. – Я взяла руку Адама и крепко ее сжала в своей ладони. – Пожалуйста, позволь мне тебе помочь.
Именно в тот момент, когда эти слова слетели с моих губ, я кое-что поняла. Мы с Адамом были одиночками, которым отчаянно не хватало кого-то близкого рядом. Мы оба всю жизнь искали нужного нам человека: я того, кто смог бы восполнить любовь, которую никогда не чувствовала от родителей. Он того, с кем у него была бы такая же связь, которую он потерял, когда его мать помешалась. Даже если сам Адам не осознавал этого.
Я не искала определения чувству, которое щемило мое сердце, когда я смотрела на него. Потому что внезапно я поняла – это и была любовь.
Глава 33
- Люблю. Люблю. Люблю, - повторяла я в полголоса, стоя перед зеркалом. Я хотела прочувствовать это слово, еще такое непривычное, неуверенное. Хотела услышать, как оно будет звучать из моих уст. Произнеся его несколько раз вслух, я будто пробовала его на вкус, пытаясь понять, нравится мне или нет.
Конечно же, делала я это все за запертой дверью ванной. Для уверенности, что Адам не застанет меня врасплох, постоянно поглядывала на дверь, которая хорошо просматривалась в зеркале.
Я еще не была готова к признанию в этом чувстве перед Адамом, да и думаю, он со своей стороны не готов был его услышать.
Да, теперь он знал, что у меня есть чувства к нему, как и я знала, что они взаимны. Но мы коснулись этой темы лишь вскользь. Все было еще настолько шатко, нестабильно. Никто из нас не хотел рисковать.
Мы и так сильно рисковали, просто решив попробовать построить отношения. Никто из нас даже представления не имел, что в итоге выйдет из этой затеи.
Пока же я была рада, что Адам решил дать нам шанс, а не прогнал меня, когда я пришла к нему. Я видела, насколько ему пришлось тяжело в эти недели нашей разлуки. В особенности из-за его походов к доктору Берку. В такой период он не должен был оставаться один. Никто не должен. Я только надеялась, что у меня получится поддержать Адама в период курса лечения и при этом ничего не испортить.
Поправив в очередной раз волосы, и оглядев себя – на мне была футболка Адама, которую он дал мне в качестве пижамы – я решила, что пора выходить. И так довольно долго проторчала в ванной, обращаясь к своему отражению с признаниями в любви.
Со стороны то еще зрелище.
Вернувшись в комнату, я на секунду замерла в дверях, замявшись. Адам сидел на постели, откинувшись на спинку кровати. В его руках была книга, а на лице очки для чтения, и вся эта картинка показалась мне такой умиротворенной, уютной. Мое сердце сжалось – в очередной раз по вине этого мужчины и комок подкатил к горлу.
Было столько причин не быть с Адамом, и в тоже время в два раза больше причин быть именно с ним, невзирая ни на что.
- Эй.
Он поднял голову, глядя на меня каким-то новым взглядом, который появился у него только недавно, но от которого тепло разливалось по моим венам.
- Эй.
Я улыбнулась и, подойдя к кровати, забралась под одеяло.
- Все в порядке?
Он уже третий раз за этот вечер задавал мне этот вопрос, и на удивление, меня это не раздражало. Он беспокоился о моем душевном самочувствии – хотя он был тем, кто в этом нуждался – и мне было приятно его участие.
- Да. – Я кивнула, чуть подумав. – Мне все еще грустно и все еще периодически хочется плакать, но я справлюсь.
- Ты сильная. – Адам положил ладонь на мою щеку и большим пальцем погладил теплую кожу. – Конечно, ты справишься.
Улыбнувшись, я опустила глаза и приподняла книгу в его руках.
- «Цветы для Элджернона»? – Я вскинула брови, на что Адам только пожал плечами.
- Ну что тут скажешь, люблю фантастику.
Я покачала головой, радуясь тому, что узнала о нем еще один личный факт. В случае с Адамом всю информацию приходилось добывать по крупинкам, так как он был не слишком откровенным человеком.
Адам снял очки и отложил книгу, а я в ожидании закусила губу, не в силах отвести глаз от него.
Он был самым привлекательным мужчиной, когда-либо встречающимся на моем пути. Трудно поверить, что когда-то я считала, что он не в моем вкусе.
Но его внешняя привлекательность была далеко не решающим фактором в том, что я тянулась к нему. Даже его «ненормальность» притягивала меня, потому как она была неотъемлемой частью этого мужчины, а в нем для меня все было важным.
Когда Адам повернулся и вновь посмотрел на меня, я поняла, что больше не могу ждать. Просто не выдержу. Я порывисто поддалась вперед, едва не опрокинув и обхватив его за шею, принялась целовать.
Я отчетливо почувствовала, как ладони Адама легли на мою поясницу, привлекая к себе. Он встретил мой поцелуй, и если не был готов к такому напору, то быстро включился в процесс. Наши губы и языки мягко и одновременно горячо атаковали друг друга, побуждая перейти от поцелуев дальше, стать еще ближе.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |