Бонусная глава. Рассказ от лица Винсента до начала повествования первой книги. Эми Плам.

Бонусная глава. Рассказ от лица Винсента до начала повествования первой книги. Эми Плам.

Перевод специально для паблика: http://vk.com/dieforme_ap

Первеводчик: Мария Захарова (http://vk.com/masha_zaharova)

Очень прошу сохранять авторство, уважайте чужой труд, указывайте источник.

P.S. Перевод любительский, так что сильно не ругайте;)

Винсент (Умри ради меня).

Я написала это, когда книга "Умри ради меня" была уже завершена. Это точка зрения Винсента перед самым началом повествования книги.

В первый раз я увидел девушку, это чувствовалось, как будто земля вдруг соскользнула один крошечный надрез вокруг своей оси и начала вращаться с несколько иной точки зрения. Потом мой мир потерял равновесие (стал несбалансированным), постепенно колебания от своей стабильной орбиты дали толчок в направлении глубокого космоса.

Я не мог понять, почему девушка бросила мои мысли в такой хаос, но чувствовал, что если бы я мог, моя жизнь будет восстановлена до нормального. Конечно, в моем случае, условия "жизнь" и "нормально" могут быть использованы только насмешливо. Но это была не шутка: я потратил десятилетия тщательно и методично защищая мою стабильность - я должен был закончить с эмоциональным головокружением, которое она вызывала у меня. Так что я начал следовать за ней.

"Преследование" (следить, слежка) является неотъемлемой частью нашей жизни. Это то, что мы делаем. Поэтому никому из других не приходило в голову, что я что-то задумал. "Эй, здесь та печальная девушка снова", сказал бы Эмброуз раз за разом, когда мы тянулись за ней к реке. Она будет сидеть и смотреть на вспенивание воды, пока не казалось, что это была только оболочка ее тела, которое было там, в самом центре Парижа, в разгар зимы, одетая только в легкую куртку, и будто она не была тронута погодой. Миром. Потому что кто-то - или что-то - высосал жизнь прямо из нее.

Это единственное место, куда она когда-либо приходила. Чтобы сидеть на берегу Сены. Кроме того, пару раз она выходила из своего дома - всего в пяти минутах езды от нашего дома - и стала идти в другом направлении. На нескольких кварталах, она шла нерешительно, как будто она куда-то шла на спор, а потом, скрючившись, как будто небо внезапно упало до уровня головы, она мчалась к своему зданию, захлопнув за собой дверь. Она выглядела так, словно ее преследовали призраки.

Я был на улицах за это время, что кажется, уже вечность, и я видел много сумасшедших. Эта девушка не была сумасшедшей: она страдала.

Позвольте мне сделать шаг назад в этой точке и пояснить кое-что: это был не просто случай падения для человека. Это походило на взятие пике над Ниагарским водопадом. Я никогда не чувствовал ничего ближе к этому, хотя я был в контакте с большим количеством девушек на протяжении десятилетий, многие из которых дали понять, достаточно того, что они были заинтересованы. Не хочу, чтобы это звучало заносчиво, но ревенанты привлекательны. Это часть того, что мы есть. Даже если некоторые из нас не такие, как вы называете "классически красивые", когда мы оживаем в этот первый раз, физическая привлекательность становится частью пакета. И, как и все остальное в "пакете", это не просто так. Люди смотрят на нас, и они автоматически доверяют нам. Их жизнями. Которые только делают нашу работу гораздо проще.

Но я никогда не использовал эту "привилегию" в свою пользу. Только одна девушка покорила мое сердце, и, когда она умерла, мое сердце умерло вместе с ней. С тех пор это просто казалось, что не стоит задумываться о всех этих осложнениях, которые оно вызовет.

До этого момента. До того, как длинные темные волосы девушки, сине-зеленые глаза и темная пелена страдания необъяснимо запечатлелись в моем мозгу, и я был беспомощен делать что-либо, но следовать за ней. Чтобы провести все возможные секунды - или по крайней мере столько времени, сколько возможно, не вызывая подозрений среди моих родственников (клана) - внутри ее радиуса.

И потом, просто так, она исчезла. На несколько месяцев. На четыре месяца и тринадцать дней, если быть точным. И за это время, я узнал, что это значит быть скрученным для петли. Проводить двадцать четыре часа в день с моим умом блуждающим и интересующим, где она и что она делает. И самое с ума сводящее из всего - это одержимость над тем, почему этой - да, красивой, но не в обычной манере (стороне) - девушке удалось сделать то, что никто не смог сделать в течение полувека: она целиком и полностью загипнотизировала меня.

Не смотря на то, что я повидал за восемьдесят с лишним лет прошли мимо, я предполагаю, что мои навыки общения застряли в восемнадцать лет, когда я впервые умер. Или, может быть, это просто моя гордость - я так привык быть один в Доме, который "не нуждается в любви» - что быть равнодушным к девушкам стало делом чести для меня. Какой бы ни была причина, я не мог говорить с моими родственниками (кланом) об этом. Я имею в виду, даже если у меня была бы (причина), они пришли бы в ужас. Потому что если бы это дошло до точки, где мы бы стали близки, это было бы слишком опасно. Не только для нас, но и для нее. Затягивать кого-то таких, как она, в наш мир было бы самым глупым и самым эгоистичным, что я мог сделать.

Винсент (Пока я не умру).

Когда я начала писать "Пока я не умру", это было уже несколько месяцев с тех пор я была в голове Винсента. Так что я написала этот рассказ, чтобы попытаться связаться с ним снова. Это показывает Винсента в его наиболее уязвимой стороне - мыслями он только признается себе. Он не идеальный парень - у него есть свои недостатки. Но, на мой взгляд, он представляет собой сломанного героя.

Кейт. Она моя. Но она совершенно самостоятельна. Это одна из вещей, которая привлекает меня в ней, как насекомые порхают около опасного и завораживающего, но смертельного пламени: Кейт не нуждается во мне. Она защищает себя против меня. Она не хочет быть поглощенной, как я нахожусь в ней.

Кейт для меня все...она более важна, чем мое собственное существование. Я одержим. И не только потому, что я спас ей жизнь. Быть зацикленным на будущем человека, которого ты спас, это естественно для ревенанта. Но мы принимаем меры, чтобы избежать этой ловушки. Это опасно. Это противоречит нашим принципам. Но в данном случае, это не кажется неправильным.

Мои родственники могут не согласиться со мной, но они не осмелятся сказать об этом. Мой разум решил. Мое сердце отдано. И мое тело ждет ее, чтобы овладеть им.

Хотя она согласилась быть со мной, ее обещание зависит от моей клятвы - и мы оба думаем, смогу ли я сдержать его. Она никогда не говорит об этом, но время от времени ее глаза мерцают мне неуверенно, и я знаю, что она задается этим вопросом. Смогу ли я это сделать? Смогу ли я противостоять смерти, за счет моего физического комфорта и психической стабильности?

Для меня это не вопрос. Это требование. Я должен найти способ противостоять мощной приманке смерти. Я не подведу. Не только для моей собственной эгоистичной необходимости быть с Кейт вместе. Но и для нее. Я не могу причинить ей боль. Она и так пострадала. Она заслуживает стабильной жизни полной любви. И будь я проклят, если я не смогу дать ей этого.

Она так молода. Она едва видела жизнь. И я хочу быть тем, кто покажет ей это. Увидеть ее реакцию на каждый новый опыт. Увидеть мир ее глазами.

Она помогает мне снова почувствовать себя человеком. Она заставляет меня чувствовать себя живым, после того как я был уверен, что мое сердце уже не бьется в моей неживой груди и навсегда онемело. Она стОит каждую секунду агонии, которая неизбежно придет. Потому что без нее, я мертвец.

Страдания Юла.

Точка зрения Юла была написана примерно в начале второй книги "Пока я не умру".

Я влюблен в девушку, которая не моя. Это разрушает меня...рвет меня на части. Но я не могу сказать душе.

Можно подумать, что после ста четырнадцати лет на земле, мое сердце будет знать лучше. Но я клянусь, все это застало меня врасплох. Я не имею понятия, что происходит.

Честно говоря, я не видел этого поначалу.

Винсент всегда указывал на нее, когда мы "случайно" натыкались на нее в нашем районе. Как будто он мог скрыть свои преследования от меня: мы лучшие друзья на протяжении полувека. Мы не знали ее имени к этому моменту, так что Эмброуз и я называли ее "Печальная девушка". Но "печальная" это еще мягко сказано. Девушка, очевидно, страдала от огромной потери.

Через несколько месяцев Винсент сделал свой ход. Он поговорил с ней в кафе. Позже я попытался оттащить его в музей Пикассо, но он сорвал мои усилия и провел час, чтобы "познакомиться с ней". Когда он привел ее ко мне в студию, я был в ярости.

Отношения Винсента с Кейт полностью противоречат правилам. Он спас ее. Общение с людьми, которых мы спасли, не допускается, в противном случае мы становимся одержимыми ими. Всем известно это.

Это не дела человека-девушки, вот в чем проблема. Я имею в виду, у меня было много девушек. Тысячи. Но я никогда не встречался с теми, кого я спасал. И я никогда не позволял отношениям становится серьезными. Но Винсент, очевидно, не заботится о правилах после того, как он встретил Кейт. И к тому времени он уже не думал головой, из всего, что я ему сказал не помогло изменить его решение.

Таким образом, хотя я не планировал этого, когда Кейт следовала за нами в метро и увидела, как я умираю, я был раскрыт. Я был уверен, что все будет кончено между ними. Винсенту придется избавиться от нее прежде, чем она могла узнать, кто мы такие. Доверчивый Винсент на самом деле привел ее в наш дом, чтобы успокоить ее.

А потом через пару недель она заметила меня - вернувшегося из могилы - в Музее современного искусства. Она узнала меня, и игра была закончена. Я видел в ее глазах, что она не собирается сдаваться, пока она не узнает, что происходит.

Она сделала это, придя в La Maison раньше меня. Она нашла Винсента в состоянии покоя и подумала, что он был мертв. Она испугалась и сидела в углу его комнаты, и мне пришлось буквально тащить ее оттуда.

И все же...Я не видел этого.

Хорошо, я был немного суровым. Я, возможно, схватил ее за руку слишком сильно. И я не мог говорить с парящим духом Винсента перед ней. Она бы подумала, что я сошел с ума. Она думала, что я собирался сделать ей больно.

И это было тот момент, когда я посмотрел в ее глаза, которые расширились от страха, и я увидел это.

Я увидел в ней Девушку. Ту, что я ждал все эти годы, не зная, что я ждал вообще.

Она посмотрела на мою руку на ее плече, а потом в мои глаза, и я видел насквозь ее страх в ее чистой, прекрасной душе. И я упал. Тяжело. (Либо второй вариант перевода - И я влюбился. Сильно.)

К тому времени, когда я увидел это, было уже слишком поздно.

Мой лучший друг был в нее влюблен. И она с ним.

Я никогда бы не смог предать Винсента. Так последние несколько месяцев я скрывал мои чувства. Винсент просит меня следить за Кейт, когда он не может. Чтобы защитить ее. Что я и рад сделать. Просто быть рядом с ней заставляет меня чувствовать себя живым. Заставляет меня чувствовать себя лучшим человеком, как будто я способен на все.

Я неулыбчивый. Однако я улыбался, как ребенок, когда она была рядом.

Когда Винсент попросил меня нарисовать ее портрет, у меня не было смелости сказать ему, что это то, что я запланировал сделать в день, когда нума ворвались в мою студию. Я разговаривал с Кейт, чтобы она позировала для меня, делая вид, что это был спонтанный момент вдохновения.

Я хотел нарисовать ее. Если я не могу ласкать ее тело руками, то я могу рисовать его моей кистью. Использовать мои пальцы, чтобы проследить за ее линиями. Эскиз изгиб ее шеи, окрасить ее губы в малиновый цвет, очертания ее лица в двумерной дани ее красоте. Смешать мои масла в точный оттенок ее кожи, и развернув его на холсте со шпателем. Заниматься любовью с изображением Кейт, так как я никогда не получу ее в реальной жизни.

По просьбе Винсента, я написал небольшой портрет в ее обычном положении, лежа на диване, погруженной в книгу. Но как только я отдал ему портрет, я захотел сделать еще. Так что я сделал рисунок из моих эскизов, оформил рамой и отдал его Кейт на Рождество. Этим я выиграл изумленный взор, визги восторга и объятия.

Но этого было недостаточно. После того как я нарисовал ее, я не мог остановиться. Она - мое вдохновение. Моя муза. Моя одержимость.

Теперь я рисую, как сумасшедший, с запертой дверью позади меня и с закрытыми занавески. Я боюсь, что один из моих родных увидит, что я скрываю. Что здесь висят десятки портретов Кейт среди моих натюрмортов, лежачих обнаженных тел и городских пейзажей.

Кейт сидит в кафе, уткнувшись носом в книгу. Кейт сидит в музее в задумчивости перед живописью. Кейт с закинутой головой назад, готовая засмеяться над чем-то, что я сказал - некоторые остроумные ответы ее сумасшедшей сестры, и я сомкнул назад и вперед, борясь за приз ее смеха.

Но я никогда не рисовал спокойную, счастливую Кейт. Влюбленную Кейт. Страстную Кейт. Потому что это то, как она выглядит, когда она с Винсентом. И хотя я люблю его как брата, я совершил самый серьезный из всех грехов: желание получить то, что принадлежит ему. Жаждить того, что он любит больше всего на свете. Желать, чтобы она была моей. Чтобы она любила меня вместо него.

Когда я с ними и чувствую, что ревность жалит мое сердце, я чувствую себя грязным. Неправильным. Я отгоняю злые мысли прочь и стараюсь быть счастливым за них. Если я люблю их обоих, то я должен желать этой любви для них. Верно?

Если бы только это работало таким образом. Иногда, когда я вижу их вместе, я так сильно изувечен болью и желанием, что мне приходится отводить взгляд. Выходить из комнаты.

Сколько раз в человеческой жизни, Девушка приходит? А в бесмертной жизни? Это впервые для меня. И мне интересно, будет ли это последним разом.

Я хочу дать Кейт все, что она хочет. Исполнять каждое ее желание. Именно поэтому я никогда не смогу показать своих чувств к ней. Это все испортит. Потому что все, что она хочет, это Винсент. Не меня. Его.

Мое сердце болит от желания быть с ней.

Письмо Шарлотты.

Дорогой Эмброуз,

Сегодня День Святого Валентина - le jour de la Saint-Valentin. День влюбленных. Единственный день в году, когда я не могу посмотреть тебе в лицо. Потому что в этот день я не могу удерживать мою маску от скольжения, и я не хочу, чтобы ты увидел, что за ней.

Я знаю тебя уже почти семь десятилетий. Жила под одной крышей, как и ты в течение 68 лет. Я знаю тебя так же хорошо, как моего собственного брата-близнеца.

Я знаю, как ты будешь реагировать на любые ситуации. То, что ты скажешь. Как ты ответишь.

Что должно означать, мне должно быть скучно с тобой. Твоя предсказуемость должна заставить зевать меня. Видеть тебя в том же сценарии днем за днем, год за годом, должно заставить меня закатывать глаза. И все же, это не так.

Вместо этого, я восхищаюсь твоими реакциями и поздравляю себя за угадывание их каждый раз. Когда я слышу твой смех по дому, когда ты приходишь домой, я не в силах сопротивляться улыбке, которая появляется на моих губах. Я люблю тебя, Эмброуз. Страстно. Непоправимо. Безнадежно.

Это не была любовь с первого взгляда. Когда Жан-Батист принес твое тело обратно после этого боя Лотарингии, ты заинтриговал меня своим абсолютным американским духом - своей бравадой (хвастовством) Янки. Твоя страсть к джазу, кино и танцам принесли дыхание жизни нашей семье. Ты мне понравился за все эти вещи. Я любила тебя как брата.

Пока я не узнала тебя лучше. Твоя жизнерадостность была заразительна. Она заразила меня. Мое сердце набухало от счастья - не только когда я была с тобой, но и когда я научилась видеть мир через твои глаза. Ты принес мне радость, и я должна быть довольна этим. Но нет.

Когда Шарль рассказал тебе о моих чувствах, и ты признался ему, что твои чувства ко мне невзаимны, я провела следующее десятилетие с надеждой, что ты изменишь свое мнение. Делая все, что я могла, чтобы ты увидел меня в ином свете: желательно, не маленькой сестренкой.

Когда это не сработало, я провела следующие десять лет, пытаясь быть в порядке. Чтобы найти кого-то другого. Но пока ты здесь живешь со мной, ходишь рядом со мной, шутишь в своей манере каждый ужин, мое сердце не может освободиться.

Теперь я смирилась. Как и каждый год, я закончу это письмо, после него я чувствую себя немного лучше, затем помещу его в конце моего дневника. Оно присоединится к другим сорок трем письмам, написанные для тебя. Сорок три признания в любви, которые ты никогда не увидишь.

В этот День святого Валентина я хотела бы тебе сказать, что даже если ты не любишь меня так, как я люблю тебя, каждый день с тобой - это подарок.

Всегда твоя,

Шарлотта.

Отрывок из эпилога к третьей книге.

В собственной стране Кейт поднялся Чемпион. Ее зовут Эйва. И она не только завоевала сердца своих американских сородичей, но и завоевала сердце нашей собственной родни - сердце Жюля. Кажется, что у нее и Кейт очень много сходств. Жюль любит шутить, что он "идет только на лучшее".

Почему каждый чувствует, что они должны были прийти ко мне довериться в их сердечных делах, я никогда не понимал. Но я вам скажу - Жюль и Эйва сильно влюблены в друг друга. Он описывает ее как "огненную" и "обалденную", и несколько раз, когда они приезжали во Францию, чтобы посетить нас, я сам наблюдал, ее смелый и мужественный дух.

Дата добавления: 2015-09-29