Академик нани чр политика московского

Академик НАНИ ЧР ПОЛИТИКА МОСКОВСКОГО

В.Д. ДИМИТРИЕВ ПРАВИТЕЛЬСТВА В ЧУВАШ-

СКОМ КРАЕ В XVII ВЕКЕ

(по наказам воеводам)*

В XVII – начале XVIII вв. городовые воеводы, назначаемые обычно в тот или иной город с уездом на один год, редко на два года, получали в московских приказах наказы, составленные в них от имени “государя царя и великого князя” и называющие себя “государевыми наказами”. В литературе чаще называют их царскими наказами. Эти наказы городовым воеводам давно признаны ценнейшими источниками для изучения политики Московского правительства, системы управления, состава вооруженных сил в городах, социальных и национальных отношений, социального протеста тяглых слоев, национально-освободительной борьбы этносов. К сожалению, наказов воеводам вообще, средневолжским в особенности, сохранилось очень мало.

В наказах перечислялись обязанности и права воевод по управлению городом и уездом. Воеводам Чувашского края наказы выдавались от имени царя Приказом Казанского дворца. В XVII в. чуваши проживали в Казанском уезде (в 200 с лишним селениях), Чебоксарском, Кокшайском, Цивильском, Козьмодемьянском, Ядринском, Курмышском, Свияжском, Симбирском, Тетюшском уездах. Нам удалось выявить и опубликовать наказы царя Михаила Федоровича чебоксарскому воеводе Ф.И. Михалкову от 14 июня 1613 г. [1] и казанскому воеводе Ю.П. Ушатому от 16 апреля 1613 г. [2], царевококшайскому воеводе В.Я. Воронову от 29 марта 1628 г. [3], царя Алексея Михайловича казанским воеводам Г.И. Морозову и И.А. Хилкову от 16 мая 1649 г. [4], царя Федора Алексеевича казанским воеводам М.Л. Плещееву и В.Л. Пушечникову от 22 марта 1677 г. [5], царей Иоана Алексеевича и Петра Алексеевича казанским воеводам П.С. Урусову и А.П. Соковнину от 21 июля 1686 г. [6]

[1]Ранее были опубликованы: наказ подмосковных правителей Д.Т. Трубецкого и И.М. Заруцкого ядринскому воеводе М.И. Соловьеву от 29 июля 1611 г. [7], наказы царя Михаила Федоровича кокшайскому воеводе А. Соловцову 1645 г. [8], царя Петра Алексеевича казанскому воеводе П.Л. Львову от 31 марта 1697 г. [9] и курмышскому воеводе М.В. Шишкину от 19 декабря 1701 г. [10].

Царские наказы городовым воеводам позволяют определить основные направления политики Московского правительства в Чувашском крае в XVII в., проследите ее эволюцию. Сохранившаяся дело производственная документация по Казанскому и другим уездам, в особенности дела Курмышской приказной избы за весь XVII в., фонд Ядринской приказной избы за вторую половину XVII в. свидетельствует о том, что правительственные требования, содержащиеся в наказах, воеводами выполнялись, причем последние систематически отчитывались о выполнении своих функций перед Приказом Казанского дворца, все свои действия согласовывали с ним. Права воевод в решении многих вопросов были ограничены. На многие управленческие решения требовалось согласие приказа. Не только важные уголовные дела, но и значительной суммы гражданские иски, случавшиеся в Чувашском крае, рассматривались в Приказе Казанского дворца. Немалому числу чувашей приходилось ездить в Москву по вызову Приказа, для решения своих проблем.

Наказ 1611 г. (далее будем ссылаться лишь на год наказа) был дан М.И. Соловцеву не царем, а подмосковным правительством. Поэтому он специфичен. Назначенному воеводой М.И. Соловцеву так и не удалось занять пост ядринского воеводы, т.к. назначенный царем В.И. Шуйским или семибоярщиной воевода В. Кушников не уступил свое место назначенцу подмосковного правительства. Данный наказ был написан по образцу прежних наказов Приказа Казанского дворца, но с учетом условий смутного времени. М.И. Соловцеву предлагается принять у В. Кушникова город, артиллерийские орудия (наряд) в городе и остроге, в казне – прежний ядринский наказ и указные грамоты, всякие дела, приходные и расходные книги, сметные списки (статьи расхода), наличные деньги, в казне порох и свинец, “ядра железные и нарядные”, всякие пушечные запасы, именные списки служилых людей, десятни – списки вновь сверстанных на службу, хлеб: рожь, овес, крупы и толокно, полтевое мясо, вино горячее и меды кислые, пресный мед, всякие кормовые и питейные запасы. Все принятое следовало включить в ведомость, один экземпляр которой за подписью нового воеводы передать прежнему воеводе, а на экземпляре, оставляемом новому воеводе, расписывается прежний воевода. Воевода обязывается ведать по наказу город, “посадских, служилых и уездных людей во всем”. При подходе к городу крымских и ногайских воинских людей воевода обязан организовать захват языков, допросить и сопроводить их в подмосковное правительство, а против крымцев и ногайцев выступить с отрядом служилых людей. Воевода обязуется организовать силами служилых людей уезда и соседних уездов отражение нападений крымских и ногайских воинских людей и каких-либо (русских) ратных людей, т.е. повстанцев; укреплять крепостные стены города и острога; помогать соседним уездам в борьбе против ратных людей (т.е. тех же повстанцев); обеспечить несение караульной службы в городе; следить, чтобы среди горожан и уездных людей “ни в ком шатости никаковы и лихих заводов и самовольства не было”; без указа подмосковного правительства, чтобы людей не ожесточить, не позволять кому то ни было владеть людьми, т.е. закрепощать их; “к служилым ему ко всяким людям ласку и привет держать, и словом во всяких делах обнадеживать”. Наказ предлагает воеводе “суд... и расправа меж всяких людей делати в правду, по дружбе и по посулом никому ни в чем не норовити и по недружбе не мстити”. Судебные пошлины записывать в книги. Эти книги и отписки присылать в Приказ казанского и мещерского дворца. Как видим, в условиях еще не прекратившихся народных движений подмосковное правительство страшилось опираться на местных служилых людей, предлагало властям не жесточить людей, справедливо осуществлять суд и расправу. В наказе вовсе не говорится о сборе с тяглых людей уезда налогов и доставке их в Москву. Мы не можем ставить данный наказ в один ряд с царскими наказами. Он свидетельствует о том, что политика подмосковного правительства, исходя из обстановки, носила сдержанный характер.

Наказы 1613 г. чебоксарскому воеводе и казанскому воеводе идентичны. Они по объему малы. Эти наказы – одни из первых наказов правительства Михаила Федоровича. Российское государство в то время жило под впечатлением недавно отгремевшего мощных народных движений смутного времени и победы над польско-шведскими интервентами. Чувашские, русские, марийские и татарские крестьяне Чебоксарского, Курмышского, Ядринского, Козьмодемьянского, Свияжского, Кокшайского и Казанского уездов, стрельцы и посадские люди городов края участвовали в народных движениях 1606 – 1610 гг., а в 1611 – 1612 гг. часть служилых и ясачных людей края участвовала в освобождении страны от польских и шведских интервентов. Правительство опасалось новых вспышек народных движений, хотя и было намерено твердо проводить политику пополнения опустевшей за годы смуты казны налоговыми поступлениями.

В обоих наказах вновь назначенным воеводам предлагается принять от прежних воевод городовые и острожные ключи, артиллерийские орудия в крепости и остроге; порох, свинец и всякие пушечные запасы, прежних государей наказы и грамоты, всякие дела, книги прихода и расхода денег, по книгам наличные деньги – все то, что хранилось в государеве казне; в житницах всякие хлебные и кабацкие запасы; именные списки дворян, детей боярских и всяких служилых людей (мурз, казаков, стрельцов, служилых людей из местных национальностей). Прежний воевода обязан был отчитаться по приходным и расходным книгам в деньгах, в том числе в поименных деньгах, в хлебных запасах, в случае обнаружения недостатка возместить его. О приеме и сдаче всего указанного выше сообщалось в Приказ Казанского дворца. Сохранилась роспись передачи воеводой А.П. Вельяминовым воеводе Ф.И. Михалкову от 9 августа 1613 г. городских кличей Чебоксар, в городе и остроге четырех пищалей полуторных, четырех пищалей девятипятных двух пищалей сороковых, 21 пищали затинных в станках (пищаль – артиллерийское орудие на вооружение русских войск в XV – XVII вв., а также тяжелое ружье), в государеве казне 8180 ядер к пищалям, 14 пудов пороха и 9 пудов свинца, 9 стрелецких пищалей в станках и ствол, 185 рублей 31 алтына 5 денег, 2731 чети без полуосьмиены ржи, 3016 чети и полполтретника овса. Под росписью вместо неграмотного воеводы А.П. Вельяминова расписался его племянник Федор Вельяминов. 16 апреля 1615 г. Ф.И. Михалкова сменил воеводе А.И. Чоглоков. Первый передал второму те же 31 пищаль, 8150 ядер, 16 пудов 38 гривенок с полугривенного пороха, 1,5 пуда свинца, 1,5 пуда горючей серы, 9 пищалей стрелецких в станках и ствол; в казне денег 494 рубля 24 алтына 4 деньги; в государевых житницах 1991 четь с полуосьминою ржи, 1260 четей ржаной муки, 5 четей пшеницы, 3542 четы без четверике овса, 500 чети круп, 476 четей толокна в казенную меру (в то время четь (четверть) вмещала 4 пуда ржи, а с 1624/25 г. – 6 пудов, с 1679 г. – 8 пудов); столпы государевых гримечи 1613 – 1615 гг. (всего 192 грамоты).

В наказах предлагается воеводам всякие государевы дела решать по прежним государевым наказам и грамотам, по данному наказу и вновь поступающим грамотам, во всем отчитываться перед государем. Основная обязанность воеводы – “о всем ему государевым делом промышлять и государеве казне прибыль чинить, смотря по тамошнему делу”. Московское правительство, осуществляя колониальную политику в крае, заинтересовано было получать из национального региона максимальную прибыль. Н.А. Фирсов в своем исследовании, опубликованном в 1866 г., подчеркивал, что главнейшей целью Московского правительства во вновь присоединенных землях, где “инородцы” находились “в вечном, неизменном холопстве у великого государя”, где “земли инородческие составляли полную собственность государя” и служили для получения государством наивысшей прибыли с них, где труд “инородца” составлял также собственность государя для получения той же наивысшей прибыли. Ученый пришел к таким выводам: “10. Чистая прибыль, которую Московская государственная власть получала с труда тяглых инородцев, могущественно содействовала усилению власти Московского государя.

11. Ясак и другие повинности, падавшие на инородцев, в различных местах были различны, и в раскладке их правительство не всегда руководствовалось справедливостию и благоразумною умеренностию.

12. Все учреждения, которые Москва вводила в тяглых и ясачных инородцев, вызывались одним соображением правительства: чтобы казне не было порухи, а было ей как можно прибыльнее” [11].

В смутное время ясачные люди Чувашского Поволжья налогов не платили. Поэтому правительство Михаила Романова первым долгом предлагало воеводам “доимочные доходы (т. е. недоимки. – В.Д.) по окладу в которых годех с ново не взято, велеть выбирать а ко государю доимочный список всяким доходом и хлебу прислати тотчас. А збирая те деньги из недобору велеть записывать в приходные книги и держать их в государеве казне с великим береженьем за своею печатью”. Как видно из росписей: Ф.И. Михалков за два года управления уездом увеличил сумму денег в казне уезда почти в 2,7 раза. Как известно, резкое увеличение фиксального гнета, введение сбора запросных и пятинных денег ясачных людей вызвали мощное восстание ясачных людей Среднего Поволжья и Приуралья 1615 – 1616 гг., в котором активно участвовали и чуваши [12].

В обоих наказах воеводам предлагается сказать служилым людям, верно служившим правительству в смутное время, жалованное слово царя Михаила Романова, сообщить им, что их “правда и служба государю и всей земле ведома и за тое их прямую службу и за правду государь хочет жаловать великим своим жалованьем”. В наказе казанскому воеводе добавлено: “оне бы (т. е. служилые люди. – В.Д.) государю служили и прямили и правду свою свершили, на чем они души свои далее и крест целовали, и на государеву милость были надежны”. В дальнейшем, во второй половине 10-х и в 20-х годах была проведена массовая раздача земель в вотчину и поместье князьям, боярам, дворянам и детям боярским.

Предлагалось составить именные списки всем служилым людям – дворянам, детям боярским, стрелецким головам, “татарским головам”, т. е. головам служилых националов, стрельцам, служилым мурзам и служилым националам – и управлять ими. Чебоксарский воевода обязан был ведать кремлем и острогом, судить служилых и тяглых людей. Для управления нерусским населением уезда помощником воеводы назначался так называемый “татарский голова”, который имел право судить всякие дела националов в исках до пяти рублей, а в исках больше пяти рублей судил воевода. Казанскому воеводе и дьякам наказ предлагает: “И будучи им на государеве службе в Казани город ведати, и дворян, и детей боярских, и всяких служилых людей, и князей, и мурз, и татар, и вотяков, и башкирцев, и чювашу, и черемису судили и управу меж их чинили по государеву указу”. Как и во всех наказах, предлагается судить всякие дела “вправду по государеву указу”, “безволокитно”. Это требование не соблюдалось, приходилось повторять его в каждом наказе.

Две статьи наказа чебоксарскому воеводе посвящены пресечению шатности и смуты в людях. В первой статье предлагается “беречи накрепко, чтоб в Чебоксарах и на посаде и в уезде во всяких людях шатости и смуты никоторые не было”, следить, чтобы в кремле и остроге днем и ночью без караула не было. Если станет известным о движении к Чебоксарам “каких воровских людей”, воевода тотчас обязан обратиться за помощью в Казань и Свияжск, чтобы предотвратить разорение города. Он должен был следить за тем, чтобы в Чебоксарах и уезде “приезжие люди и воры (т. е. повстанцы. – В.Д.) безъявочно не жили”. Если они обнаруживаются, то их допрашивать, узнавать, откуда и для чего прибыли, куда направляются, чтобы не допустить нарушения ими порядка. Если приезжие люди окажутся причастными к “воровскому (т. е. повстанческому. – В.Д.) делу, то воеводе велеть сажать их в тюрьму до государева указа, немедленно сообщив об этом в Москву.

Следующая статья на предупреждение участия местного населения в восстаниях: “А то бы велети беречи накрепко, чтоб в Чебоксарах в чюваше и в черемисе шатости и смуты воровские никоторые не было, а которые воровские люди учнут в них какие воровские слова вмещать, и Федору тех людей велети, сыскивая, приводить перед себя и тех людей розпрашивати и сыскивати накрепко и по сыску велети им наказанье учинити, смотря по вине до чего доведетца, чтоб отнюдь в Чебоксарах в руских людях и в чюваше и в черемисе воровства и смуты никоторые не было”.

В наказе казанскому воеводе 1613 г. о борьбе против шатости и смута сказано в одной статье: воеводе и дьякам “беречи накрепко, чтоб в Казани на посаде и в уезде в руских людех и в князех, и в мурзах, и в татарех, и в вотяках, и в башкирцах, и в чюваше, и в черемисе шатости и смуты никакие не было”, подозреваемых в таких преступлениях задерживать и наказывать.

В данном наказе имеется дополнительная статья: если возникнет угроза нападения “воров или нагайских и крымских людей на понизовые города, включая средневолжские, и воеводы этих городов попросят помощи то “посылати ис Казани голов с служивыми ратными людьми. А велеть им тех городов от воров и от крымских, и от нагайских людей оберегати, чтоб тем городом порухи никоторые в том не учинилося”.

В обоих наказах воеводы предупреждаются: “И посулов (т. е. взяток. – В.Д.) и поминков ему ни у ково ничево не имать”. Если воевода нарушит этот запрет, начинает “какие дела делать не по государеву наказу и учинит своим нерадением государеву делу какую поруху, а после про то сыщетца, и Федору за то от государя быти в великой опале”. Такое предупреждение повторяется во всех других наказах. Это свидетельствует лишь о том, что взяточничество и вымогательство воевод и приказных служителей в национальных регионах стали традиционной практикой и отменить ее возможности не было.

Эти два наказа 1613 г. показывает, что одновременно воеводе и крупного города и уезда, какими были Казань и его уезд с пригородами Лаишев, Арск, Олаты, Малмыж, Оса, и среднего города и уезда, какими были Чебоксары и его уезд, давались идентичные наказы. Наказа воеводе Чувашского края, соответствующего по времени наказу царевококшайскому воеводе В.Я. Воронову 1628 г., не сохранилось. Сообразуясь с наказами 1613 г. можно допустить, что в 1628 г. и воеводам уездов Чувашского края выдавались аналогичные же наказы.

Как и в других наказах воеводам, В.Я. Воронову предлагается придирчиво принять от В.П. Зиновьева кремль (в документе он назван городом) острог, ключи от них, пушки, оружие, боеприпасы, казеные деньги, житницы и хранившийся в них хлеб, приказное делопроизводство, Новый воевода обязан был составить роспись приема города, счетный список служилым и жилецким людям, включая стрельцов и новокрещенов, и прислать эти документы в Приказ Казанского дворца.

В наказе подчеркивается, что правовой основой военно-административной деятельности воеводы должны составлять прежние наказы и грамоты, данный наказ и другие государевы грамоты, которые будут поступать к нему впредь. Он обязан проявлять радение и осуществлении государственных интересов и во всем искать прибыли государю.

В подчинении воеводы находилось все городское служилое и посадское, уездное крестьянское население. Он выполнял функции военного и административно-полицейского управления, фискальные и судебные. Представляет интерес распоряжение о взимании с марийцев судебной пошлины в половинном размере по сравнению с нормой пошлины с русских. Наряду с судебными пошлинами речь идет и о тюменской пошлине, взимавшейся с так называемого тюменского денежного оброка за мед. Согласно наказу, сумму медвяных и других денежных оброков следовали высылать в Приказ Казанского дворца.

Собранный с ясачных марийцев посойный хлеб, составляющий “низовые хлебные запасы”, отпускался в “низовые города” (в основном нижневолжские) района Приказа Казанского дворца.

Воевода обязывается предъявлять строгие требования по взысканию налоговых и оброчных недоимок тяглых, прежде всего ясачных людей.

Согласно наказу, были установлены два срока выдачи государева годового денежного и хлебного жалованья (руги и оброка) царевококшайским мелким служилым людям и духовенству – оброчникам и ружникам.

В управлении местным населением любого средневолжского уезда царское правительство применяло варварский, бесчеловечный институт аманатов. И в Царевекокшайске попеременно содержались в аманатном дворе заложники от марийских деревень, причем в аманаты брали “лутчих людей”, т. е. состоятельных ясачников. Заложники отвечали головой за поведение своих односельчан.

Воевода, дети боярские, подьячие, сборщики денежного и хлебного ясака, оброков и пошлин, толмачи, приставы, кабацкие и таможенные откупщики, служилые люди допускали среди марийцев, простого люда невообразимый произвол, беззаконие, вымогательства, взяточничество. Большинство статей наказа направлено на пресечение такого беспредела. Как уже указывалось выше, подобные требования содержатся в наказах средневолжским воеводам в течение всего XVII века. Это свидетельствует о том, что такое зло было непреодолимым.

Особая статья определяет мера борьбы против корчемства – нарушения монополии феодального государства на производство и реализацию спиртных напитков.

В большой статье перечислены запреты воеводе допускать разнообразные злоупотребления. Ему предлагается “к царевококшайским новокрещеном и к черемисе держати ласки и привет, и береженье, чтоб они в Цареве Кокшайском измен не завели и какова дурна не учинили”. Воевода обязан был поддерживать систему организованной тайной слежки за ясачными марийцами и новокрещенами, чтобы проведывать “шатость и измену” с их стороны. Подозреваемых в измене под выдуманным предлогом должны были доставлять в Царевококшайск, допрашивать под жестокой пыткой. (“пытати накрепко”). О результатах пыточных допросов следовало сообщить в Москву, арестантов содержать в тюрьме. Воевода обязывается защищать рядовых ясачных марийцев от ябедников из их же среды, от ложных обвинений со стороны толмачей, приставов и всяких людей в измене, следить, чтобы марийцы русских людей не обижали и чтобы русские люди не творили насильства в отношении марийцев. Такие намерения наказа свидетельствуют только о том, что такие явления случались (трудно верить, что марийцы обижали русских). Подобные статьи не могли иметь реальною воплощения в жизнь, поскольку такие явления были свойственны строю.

Выполняя полицейские функции, воевода не должен был допускать появления в городе и уезде пришлых “безъявочных” людей, изолировать их при подозрении и разжигании смуты и “воровском заводе” (т. е. в призыве к восстанию). Он обязан был строго следить за “тюремными сидельцами” и отчитываться за них.

Статьи наказа свидетельствуют о том, что еще до принятия Соборного уложения 1649 года ясачные люди были прикреплены к тяглу, т. е. на них распространялось крепостное право. Беглых ясачных людей из других уездов должны были возвращать в свои деревни для несения ясачного тягла. “Новоприбылые” ясачные люди Царевококшайского уезда, живущие своими дворами, должны облагаться ясаком.

В наказе предусмотрены противопожарные меры в Царевококшайске.

Наказ завершается угрозами в адрес воеводы за допущение возможных злоупотреблений и нерадение в соблюдении интересов государя.

В конце 20-х гг., по всей вероятности, аналогичными были наказы городовым воеводам Свияжска, Чебоксар, Козьмодемьянска, Цивильска, Ядрина, Курмыша.

Наказ воеводе г. Кокшайска и уезда А.П. Суровцеву был дан в апреле – начале июня 1645 г., вероятнее всего, в апреле. Начало наказа, где была указана дата его выдачи, не сохранилось, В сохранившейся части названо только имя воеводы – Афанасий.

Наказ датирован мною по упоминаемым в нем именам приказного судьи – боярина, дьяков. Мною же установлены отчество и фамилия воеводы – Афанасий Петрович Суровцев, управлявший г. Кокшайск и его уездом с апреля 1645 г. по 1646/47 год [13]. Кокшайск был только небольшим военно-административным центром уезда, состоявшегося из одной левобережной, Чемуршинской, марийской волости и одной правобережной, Сундырской (Сотниковской) чувашской волости.

Из-за утери начала наказа невозможны сказание о первых его статьях. Разумеется, первые статьи были посвящены приеме и сдаче вооружения, казны и канцелярии. Какие статьи следовали далее, сказать трудно. Сохранившаяся часть начинается с мер наказания за корчемство, т. е. незаконное изготовление спиртных напитков: от денежных штрафов до битья “кнутом по торгом нещадно” и заключения в тюрьму, затем перечислены меры наказания за табакокурение по прежним указам и по указу 1634 года.

Далее наказ запрещает самому воеводе: заниматься виновнедрением и пивоварением; безденежно брать вино из кабака; прикрывать злоупотребления и недоборы в казну со стороны сборщиков налогов и пошлин, подьячие, кабацкого головы и целовальников; творить насильства, вымогательства, взяточничество, что фактически постоянно практиковалось; предлагает, во избежание народных возмущений и выступлений (“воровства”) “к кокшайским новокрещеном и к чюваше и к черемисе и ко всяким людем держати ласка и привет и береженье, чтоб оне в Кокшайском измены не завели и никаково дурна не учинили”. Для предотвращения этого вводится тайная слежка: “велети в них шатости и измены проведывати всякими мерами тайно, чтоб было не явно”. Если проверяют в ком “шатости и измену”, то таких людей под придуманным предлогом приводить в Кокшайск и их “про измену распрашивати и сыски всякими сыскивать себе тайно ж”, их пытать накрепко. Что они с пытки станут говорить, о том сообщить государю в Москву, а также воеводам в Казань, “а тех воров и завотчиков (т. е. инициаторов восстаний. – В.Д.) велеть вкинуть в тюрьму до государева указу”.

Значительная часть наказа посвящена запретительным мерам воеводы против широко распространенных злоупотреблений, насильства, вымогательств, взяточничества и других отрицательных явлений, обязывая воеводу следить, чтобы ябедники из русских людей, чувашей и марийцев своих же общинников не обижали вымогательствами и напрасными обвинениями; чтобы приставы и толмачи “для своей корысти и недружбы” не затевали среди марийцев и чувашей напрасных дел по ложным обвинениям в чем-либо; чтобы русские люди марийцев и чувашей “из города в город не свозили и не продавали, и не побивали, и напрасные продажи и насильства ни в чем не чинили”; чтобы и марийцы с чувашами в отношении русских людей этого не делали, “и во дворах бы у себя... однолично руских людей не держали”; чтобы торговые люди без ведома воеводы, не представляясь в таможне с проезжими грамотами в Кокшайск и уезд не приезжали; чтобы толмачи и приставы самовольно

в чувашские и марийские деревни не ездило, ясачным людям насильства и вымогательств не чинили, чтоб чувашам и марийцам “от руских людей и от толмачей насильства и обиды напрасные ни от ново ни в чем донолично не было”. Такие запреты: повторяемые и в дальнейших наказах, свидетельствуют не столько о стремлении запрещать, столько о широком распространении насилия, вымогательстве, взяточничестве воевод и приказных служителей сореди чувашей и марийцев.

Основываясь на царских указах, наказ обязывает русских служилых и чинов людей, новокрещенов за долги чувашей, марийцев, удмуртов, мордву, татар, башкир, их жен и детей, а также их поместные, вотчинные, ясачные и оброчные земли, бортные ухожан и другие угодия “ в закладные записи и в кабалы и ни в какие крепости не писали и в заклад к себе не имали”, т. е. не брали. Данная статья также позволяет утверждать о распространенности этого явления. В наказе и националам запрещается закабалять русских людей. Однако такое могли допускать, возможно, только мурзы и служилые татары, а не чуваши и марийцы. Наказ, ссылаясь по повелении царя, предлагает отдавать закладные записи, заемные кабалы и всякие крепыши заемщикам бережно, по этим кабальным документам заемщики не должны платить заемщикам, а список отмененных кабальных документов прислать в Приказ Казанского дворца. О претворении в жизнь этого распоряжения документальных свидетельств не сохранилось.

Следующая большая статья наказа запрещает воеводе, дьяку, подьячим, сборщики, целовальники, старосты при сборе денежного и хлебного ясака, других податей с ясачных чувашей и марийцев с русских крестьян и посадских личей сверх “государевых указных денежных доходов и хлебных запасов” денег и хлеба не взимали, вымогательством не занимались, “никаких поборов и подвод” не требовали, на воеводу и других приказных служителей “ни от каких дел” денег не давали, на них незаконно хлебное вино не курили, пиво не варили, для них подвод и наймитов не посылали. Воевода должен был следить, чтобы “посадцкие и уездные и всякие ясашные люди” сборщики податей без отписей (т. е. без квитанций, государевы налоги, ясачные деньги и хлеб не платили. Воеводе “беречи накрепко, чтоб сверх государевых податей в Кокшайском с посадцких и со всяких ясашных людей никаких зборов не было и никому б ничего без государева указу не давали”. За нарушение перечисленных запретов в наказе установлены наказания виновных, а за скрытие злоупотреблений воеводе от царя “быть к великой опале и в жестоком наказанье”. Эта статья фиксирует традиционно установившуюся в Чувашии практику. Воевода и приказные сборщики во второй половине XVI - XVII вв., да и в XVIII - XIX вв. постоянно занимались мздоимством, вымогательством, взяточничеством, собирали на себя доходов не меньше, чем на государство. Это зло невозможно было искоренить (да и сейчас, в 2002 г., Президент РФ в своем послании Государственному собранию отметил, что коррупция и взяточниечство прриняли угрожающие размеры, что почти ни одно дело не решается без взятки).

В связи со мздоимством же наказ обязывает воеводу при платеже ясачными и другими людьми в государеву казхну ясака, всяких оброков и посошного (ясачного) хлеба давать плательщикам “отписи безволокитно”.

Наказ разрешает устанавливать дополнительные поборы на неотложные земские расходы, собирая от земских людей “сказки за руками”, т.е. письменные подписанные заявления о согласии платить сборы на земские, местные, нужды.

Наказ предлагает допускать к исполнению государственной службы на общественных началах русских порядочных людей: “а государевых у всяких дел велеть быть руским людям старостая и целовальником за крестным целованьем и прожиточным, а не вором и ябедником, и не горланом, и не бражником (т. е. пьяницам. - В.Д.), которых миром выберут, и выбор за руками (т. е. за подписью - В.Д.), и те выборы ко государю к Москве прислать”.

Воевода обязуется не допускать безъявочного проживания в городе и уезде “проезжих и прохожих людей”. Таких людей должны были задерживать и допрашивать “откуды и для чего пришли”. Если “в ком чаят какие смуты или каково воровского (т. е. повстанческого. - В.Д.) заводу”, таких допрашивать очень строго. Если по распросе и по сыску хто в каком деле объявится”, таких сажать в тюрьму, о них доложить царю, “роспросные речи” направить в Приказ Казанского дворца.

Воевода обязан выявить новоприбылых, прибавившихся ясачных людей, отделившихся от “старых дворов от семей своих” и сажать их на ясак, записывать в “оброчные ясачные книги”, подати на них положить “смотря по их прожиткам и по промыслом”, “чтоб в том государю учинити прибыль, которая б государю впредь была прочна и стоятельна”. Если же новоприбылые ясачные люди окажутся “из ыных понизовых городов, а не Кокшайского уезду, и тех беглых людей, сыскивая, высылать жити из Кокшайского уезду в те города, хто откуды пришол, на старые их ясаки с крепкими приставы на их подводах”, сообщив об этом в Приказ Казанского дворца. Данная статья в наказе также подтверждает вывод о том, что задолго до принятия Соборного ухожения 1649 г. ясачные люди, как и владельческие русские крестьяне, были прикреплены к государеву тяглу, т. е. были закрепощены, являлись крепостными государства. Ясачные люди еще в XVII в. фактически являлись государственными крестьянами. Историк С.А. Князьков в 1911 г. писал, что государственные крестьяне “на деле считались такими же крепостными государства, какими помещичьи крестьяне являлись по отношению к своим господам” [14].

Воевода обязан был переписать в Кокшайской тюрьме заключенных, указав срок пребывания в тюрьме, пытан ли один раз и дважды, что показали на пытках на себя и “на товарищей своих”. Список прислать в Приказ Казанского дворца.

Крещения этих татар, им поместий из выморочных земель; от 10 марта 1676 г. о запрещении новокрещенам продажи, сдачи в наем и мены своих поместий; грамота ядринскому воеводу Л.Г. Ефимьеву от 15 февраля 1681 г. о предоставлении крестившимся служилым иноверцам освобождения от службы на 6 лет, ясачным иноверцам - освобождения от ясака на 6 лет; указы от 16 мая 1681 г. об отписке у мурз и татар поместий и вотчин с крещеными русскими крепостными крестьянами; от 13 июля 1688 г. о возвращении мурзам и татарам другой половины поместий и вотчин, у них отписанных; от 20 октября 1682 г. о запрещении отдавать русским помещикам в поместье оброчные, ясачные и покидные татарские, мордовские, марийские и чувашские земли; наказ от 2 марта 1683 г. сыщикам беглых людей и крестьян, по которому должны были разыскиваться и возвращаться владельцам беглые русские люди, укрывавшиеся не только в русских селениях и городах, но и у татар, мордвы и черемисы - марийцев и чувашей; указы от 26 апреля 1683 г. о раздаче поместий новокрещеным иноверцам; от 16 декабря 1684 г. о запрещении обращать в кабальное холопство новокрещеных, служилых и неслужилых, ясачных и посопных людей и о наказании их, если будет проситься к кому-либо в холопство; от 9 марта 1685 г. о размежевании земель мордовских, марийских, чувашских и удмуртских (указ был принят ввиду того, что русские служилые люди, как сказано в нем, завладели многими землями этих народов; землемеры обязаны были измерить все пашни, бортные урожаи, сенокосы, починки, пустоши; определить количество кислых и пустых дворов; размер налогов, оброков и пошлин, вотячиваемых ясачными людьми; захваченные русскими служилыми людьми земли возвратить ясачным людям на ясак; установить межи и грани; все записать в особые книги); от 19 марта 1686 г. об освобождении от платежа проестей и волокит посадских людей дворцовых слобод и городов, дворцовых крестьян и иноверцев - татар, мордвы, чувашей; от 20 сентября 1686 г. о сборе денег с дворового числа на жалование войску, в том числе по 20 алтын (60 копеек) со двора с рейтар, солдат, новокрещенов, мурз и татар; от 19 октября 1686 г. о сборе по рублю с двора с дворцовых сел и городов, посадских людей, крестьян, бобылей, рыбных ловцов, бортников, татар (под ними проходят также чуваши, марийцы и удмурты) и мордвы; от 7 марта 1688 г. о сыске воеводами о городах, подведомственных Приказу Казанского дворца, беглых крестьян, бобылей, бортников, мордвы, татар и о возвращении их по принадлежности; от 30 апреля 1688 г. о возвращении из понизовых городов беглых дворцовых крестьян, бортников, мордву и татар; от 24 сентября 1688 г. о сборе с городов и уездов прибавочного стрелецкого хлеба; от 4 декабря 1690 г. по делу цивильского подъячего И. Чаадаева, выманившего у чувашей пустой лист бумаги с их знаменами и воспользовавшегося им для корыстных целей; от 22 апреля 1697 г. о высылке на старые места бежавших в Казанский, Свияжский, Симбирский, Саранский, Пензенский, Самарский, Курмышский, Ядринский, Инсарский, Мокшанский, Сызранский и иные уезды крестьян, мордву и татар из дворцовых сел и городов.

Содержание некоторых из перечисленных указов нашло отражение в рассматриваемых наказах казанским воеводам.

В наказе 1649 г. 26 статей, в наказах 1677 и 1686 гг. по 33 статьи, в наказе 1697 г. статьи раздроблены и переставлены местами. В наказах 1649, 1677 и 1686 гг. первые два десятка статей идентичного содержания.

Статья 1 наказов 1649, 1677 и 1686 гг. касается лишь принятия воеводами городских кличей и государевой печати. В наказе 1697 г. такой статьи нет.

Согласно статье 2 первых трех наказов и статье 1 наказа 1697 г. воеводы должны принять у прежних воевод в городе артиллерию (наряд), в казне порох, свинец, пушечные запасы, деньги, в житницах хлебные запасы, в приказной палате прежние наказы, указы, с наказе 1677 г. - Соборное Уложение 1649 г., грамоты, приходные и расходные книги, сметные списки деньгам и хлебу, десятни и именные списки служилых людей, писцовые и переписные книги тяглых людей уезда, ясачные книги всех волостей уезда “почему с чюваши и с черемисы, и с вотяков ясаки и всякие доходы збирают”, и другие делопроизводственные документы.

Статья 3 предлагает воеводам “с товарищи” все дела делать по данному им наказу и прежним наказам и указам и впредь поступающим указам из Приказа Казанского дворца. Их главная обязанность - “великого государя о всяких делех радеть и промышлять, и во всем великому государю искати прибыли, которая б прибыль впредь была прочна и стоятельна”.

Статья 4 всех четырех наказов обязывает первого воеводу прикладывать печать к документам в приказной палате в присутствии второго воеводы и дьяков.

Согласно статье 5, воеводы должны управлять городом и уездом, осуществлять суд и расправу по указу великого государя, по Соборному Уложению и левоуказным статьям. Воеводы обязаны и к иноземцом: к литве и к немцом, и к черкасом (украинцам. - В.Д.) и ко всяким иноземцами к новокрещенам, и х казанским к мурзам, и к татаром, и к ясашным людем: к чюваше и к черемисе, и к вотяком держать ласка и привет, и береженье”. В наказе 1697 г. этой фразы нет. Она была, разумеется, формальной фразой. Все иноземцы, служилые, посадские, ясачные люди, крестьяне уезда при выезде из Казани и уезда в Москву, другие города и уезды получить разрешение воеводы и записаться в журнале учета выездов. О выезде кого-либо в Москву воевода обязан был доложить в Приказ Казанского дворца. Выехавших без разрешения “имая, сажать в тюрму, и чинить им наказанье, смотря по человеку и по вине”.

Статья 7 - об аманатах, т.е. золотниках из ясачных селений, отвечавших головой за поведение своих односельчан и исправное исполнение ими налоговых и других повинностей. Аманаты находились в городе в аманетных дворах на полном содержании сельской общины. В наказе 1649 г. об аманатах написано не подробно, в наказе 1677 и 1686 гг. – полнее, в наказе 1697 г. статьи о них нет. Есть смысл привести выдержки из наказа 1677 г.: “велеть казанских татар и чювашу, и черемису, и вотяков имать в Казани в заклад самых лутчих и прожиточных людей, которые... крепки и владетельны, и семянисты, и кому б лично верить. И велеть держать их в аманатах с переменою по столку ж человек, по сколку также аманатчиков указано в Казани держать на аманатном дворе преже сего... А ни в какую работу аманатчиков в Казани и никово никакие работа их делать не заставливать, чтоб в том тем амантчиком никкова оскорбления не было... И те амантачики понеделно или помесечно, или погодно переменяются, да о том и великому государю писать, и переписные книги аманатчиком прислать в Приказ Казанского дворца за дьячьего приписью”.

Статья 8, которая представлена и в наказе кокшайскому воеводе 1645 г., идентично сформулировала в наказах 1649, 1677 и 1686 гг.: воеводам и дьякам “смотрити и беречи накрепко, чтоб в Казанский уезд в чювашские и черемиские волости и в деревни торговые всякие люди заповедных всяких товаров: пансырей и шеломов, и сабель, и железец стрелных, и лишних всяких - товаров сверх проезжих грамот и таможенных памятей не возили, и кузнечнного и серебреного дела чюваша и черемиса не делали, и кузнечные и серебреные снасти ни у кого б в чюваше и в черемисе, и в вотяках не было. А у ково в чюваше и в черемисе, и в вотяках кузнечную и серебреную снасть проведают, им тое чювашу и черемису, и вотяков с тою серебреною и с кузнечною снастью велеть приводить в Казань. И, роспрашивая их, велети им чинити наказанье, смотря по вине... А железные б всякие товары: топоры и косы, и серпы, и уклад, и железа и соль казанская и иных городов и уездов чюваша и черемиса покупали у всяких людей в торгу, докладывая” воевод и дьяков или тем чинам, кому воеводы прикажут. Торговые люди обязуются продавать перечисленные товары чувашам, марийцам и удмуртам в незначительном количестве, также докладывая воеводам. За продажу этим народам заповедных товаров торговцы подвергались наказаниям, “смотря по вине”. Наказ 1697 г. вводит казнь тем чувашам, марийцам и удмуртам, у которых будут обнаружены кузнечные и серебряные снасти. Запрет кузнечного и серебреного ремесла у чувашей, марийцев и удмуртов (запрет продолжался до конца XVIII в.), введение для них заповедных товаров, являясь одним их основных принципов колониального гнета, задержали социально-экономическое развитие указанных народов.

В наказе 1649 г. статья 9 предлагает сборщикам ясака выписывать новоприбыльных людей Казанского уезда записывать их в ясачные книги, обложить ясаком “смотря по их прожитком и по промыслом”, чтобы “в том государю учинити прибыль”. Если же новоприбылые ясачные люди из иных уездов беглые, то их задержать, допросить и выслать в те уезды, “кто откуды пришол, на старые их ясаки з женами и з детми и со всеми их животы на их же подводах с крепкими приставы”, т. е. почти дословно повторяются соответствующие статьи наказов 1628 и 1645 годов. После Крестьянской войны 1676 – 1671 гг. было выяснено, что одной из причин активного участия чувашей и марийцев в ней были невообразимые вымогательства сборщиков ясака из дворян и приказных служителей. Царский указ ввел порядок сбора ясака сборщиками из самих ясачных людей.

Статья 9 наказов 1677 и 1686 гг. начинается с запрета посылать для ясачных сборов дворян, детей боярских, служилых иноземцев и никого из служилых людей, потому что “в прошлых годех те зборщики ясашные денги и посопной хлеб для своих корыстей много запустили в доимку и ясашным людем чинили налоги (т. е. вымогательства. – В.Д.) и убытки. А для тех зборов велеть в Казанском уезде выбрать ясашных людей со всех дорог по пяти и по шти человек з дороги самых добрых, лутчих и пожиточных людей, кому в таких зборех мочно было верить”. Эти сборщики должны собирать деньги и хлеб по окладу и доставлять их в Казань. Наказы предлагают воеводам разъяснять ясачным людям, что царь запретил посылать сборщиками дворян, детей боярских, иноземцев, толмачей, приставов, чтобы “от тех зборщиков лишних убытков и налог не было”. В наказе 1697 г. статья 40 уточняет, что до 1671 г. сборщики ясака – дворяне, дети боярские, подъячие “ясачным людем чинили многие налоги и обиды и сверх ясачных денег сбирали с них многия деньги, и от того ясачным деньгам и хлебу учинилась многая доимка”. А в 1672 г. по челобитью ясачных людей велено собирать ясак им самим. Однако со временем опять ясак стали собирать дворяне и подъячие (наверное, после 1686 г. – В.Д.), которая “чинят уездным людем разоренье пуще прежняго, и от того их разоренья уездные многие люди разбежались и деревни запустили, а ясачные деньги и хлеб в в доимке учинилось много. И ныне в Казанский уезд для всяких ясачных сборов сборщиков и дворян, и детей боярских, и иноземцев, и никого служилых людей отнюдь из Казани не посылать”, а ясачные деньги и хлеб собирать выбранным из ясачных людей сборщикам.

Статья 9 наказа 1677 г. содержатся дополнительные пункты. В наказе казанским воеводам 1673 г. указывалось, что в Казани и в казанских пригородах посадские люди, в русских селениях крестьяне, в ясачных волостях татары, чуваши, марийцы и удмурты “лутчие и пожиточные люди во всяких платежах великого государя написаны перед молотчими людми в самых малых окладех, а молотчие люди перед ними своим безмолчеством написаны в больших окладах вдвоя и втроя, и болши”, ввиду чего богатые люди всякие подати - “денежные и хлебные, и медвенные оброки платят и всякие изделя деляти перед молотчими людми самою болшею легостию”, а бедные – “з болшою тягостию вдвоя и втроя, и болши, и от тех лишних платежей молотчие люди многие вконец оскудали и, покиня свои тяглые жереби, запустели, и от того в Казани великого государя всякие доходы ежегодно окладу збираются не сполна, и на прошлые годы всякие великого государя доходы многие в доимке”. Наказ предлагает распределять налоги и повинности по доходам тяглых людей.

В этой же статье повторяется статья 9 наказа 1649 г. о обложении ясаком местных новоприбылых людей и возвращении беглых ясачных людей в свои уезды на старые ясаки.

В статье 9 наказа 1677 г. указывается, что еще в 1675/76 г. по указу царя было велено казанским воеводам переткать ясачных людей и межеватьих земли. Но воевода И.Б. Милослаский не обеспечил составление переписных, окладных и межевых книг. В наказе указывается, что из Москвы будут присланы дворяне для переписи посадских людей, дворцовых крестьян для отмежевания ясачных земель от помещиковых и вотчинниковых земель и установки межевых знаков. Межевание должны проводить потому, что “тем ясашным людем от помещиков и от вотчинников, которые с их ясашными землями смежны, чинятца им продажи и разоренье большое, и чтоб впредь тем ясашным людем от помещиков и от вотчинников никаких продаж и разоренья не было”. Наказ предлагает составить переписные, окладные и межевые книги в двух экземплярах, одни книги оставить в Казани, другие вместе с перечневой выпиской прислать в Приказ Казанского дворца.

В статье 10 в наказах 1677 и 1686 гг. указывается, что согласно царскому указу, головами в судной избе, у теперешних дел, в светлице у судных же дел, на заставе на Казанском устье у питейных выемок, приказчиками в дворцовых селах, на рыбных промыслах, объезжими головами от пожаров к иным всяким делам назначать прожиточных пожилых, опытных дворян, а стрелецкие головы (полковники), а также головы в пригородах присылаются из Москвы.

Данная статья в наказах 1649, 1687 и 1686 гг. обязывает воевод и дьяков следить, чтобы татарские головы “татаром и чюваше, и черемисе, и вотяком”, стрелецкие головы (в наказе 1686 г. - стрелецкие полковники) стрельцам “никаких налогов и напрасных продаж, и убытков не чинили ни которыми делы”, чтобы сборщики из детей боярских и подьячих, дворцовых сел приказчики “в государевых во всяких зборех государевым ничем сами не корыствовались, и дворцовых крестьян, и ясашных людей, и чювашу, и черемису, и вотяков в зборах напрасно не продавали и лишних всяких государевых доходов и посулов, и поминков с них не имали, и в том им напрасные продажи и убытков не чинили”. Тамоденный голова и целовальники предупреждаются за излишние сборы таможенных пошлин, набацкий голова и целовальники сами и их друзья на кабаках даром не пили. Эти предупреждения свидетельствуют лишь о том, что все запрещаемое фактически допускалось и стало традицией.

Статья 11 наказов 1649, 1677, 1686 гг. направлены против корчемства - самовольного изготовления всеми категориями населения спиртных напитков, т. е. нарушения царской монополии на их реализацию. Статья 10 наказа 1697 г. предусматривает меры борьбы с корчемством и табакокурением, но статья 11 запрещает посылать в татарские, чувашские и удмуртские волости кого-либо для выемки (отнятия) табака, чтобы “убытков и разорение им в том никому не чинить”.

Статья 12 наказов 1649, 1677 и 1686 гг. из Казани в Астрахань караванов торговых судов ранней весной и своевременный возврат их из Астрахани, строгий таможенный контроль, уплату торговцами таможенных пошлин и выполнение запрета на вывоз заповедных товаров – пансырей, шлемов, самопалов, стрельных железиц (наконечников стрел), железа, уклада, серы, пороха, свинца, сукна, холста, сермяжных зипунов, а также приезд в Казань восточных купцов с товаром. В наказе 1697 г. эти вопросы???? статьями 26, 27, 29.

Статья 13 наказов 1646, 1670, 1686 гг. и статьи 12 наказа 1697 г. устанавливает порядок работы государева рыбного двора в Казани, приносившего большие доходы казне.

Статья 14 наказов 1646, 1677 и 1686 гг. не разрешает приезжим и прихожим людям безъявочно, без постановки на учет в судебный свет лице проживать в городе, пригородах и уезде. У прибывших следовало установить: “хто и для чево пришол и где идет: не на Волгу ль казаком и не для ль какова воровства и смуты”. Если на допросе будет установлено, что задержанный прибыл для “воровства и службы”, то его следовало пытать и заключить в тюрьму, а об этом случае сообщить царю. Статья 13 наказа 1697 г. в отношении приезжих ограничивается указанием поступать по новоуказным статьям.

В наказах 1646, 1677 и 1686 гг. содержится очень подробная статья 15 о ведении постоянной разведки появления отрядов “воровских” воинских людей - крымских и нагайских татар, калмыков, русских казаков (донских) путем ведения сторожевой службы, информации о них в Казань из городов и пригородов Среднего Поволжья. Против них из Казани, из ее пригородов и других уездных городов Среднего Поволжья должны направляться вооруженные силы для пресечения и подавления грабительских нападений отрядов кочевников и казаков. В наказе 1697 г. об этом вскользь сказано в статье 16.

Статья 16 наказов 1649, 1687 и 1686 гг. и статья 15 наказа 1697 г. предлагает городничим беречь и своевременно ремонтировать каменный и деревянный город, ворота.

Статья 17 в наказе 1649 г., статьи 17 и 18 в наказе 1677 и 1686 гг., статья 18 наказа 1697 г. посвящены стрельцам, их пополнению из стрелецких??? братьев и племянников, солдат и вольных людей, их положению и денежно-продовольственному содержанию. Стрельцы объединились в приказы (500 чел.) во главе с головами (в наказе 1686 и 1697 гг. – полковниками), сытни (100 чел.) во главе с сотниками и пятидесятни (50 чел.) во главе с пятидесятником, десятни (10 чел.) во главе с десятником. Воеводы обязаны были следить, чтобы головы и сотники стрелецкие не заставляли стрельцов работать на себя, насильства над ними и вымогательства с них не делами, да и сами воеводы этого не допускали (следовательно, все это допускалось). По данным наказов 1677 и 1686 гг., штат стрельцов в Казани составлял 3700 человек, им полагалось денежного жалованья 14 911 руб., хлебного – 29711 четирти, овса тож, итого ржи и овса 59422 чети (в приемной чети – 8 пудов; жалованье обычно выдавали в отдаточной чети – 4 пуда). Если из собранного в уездах Среднего Поволжья ясачного хлеба положенное количество отправляли в Астрахань и другие нижневолжские города (в Нижнем Поволжье в ХVII в. сельского населения не было, хлеб не возделывался) и для раздачи местным стрельцам оставалось хлеба мало, то им вместо хлеба выдавали деньги, на которые можно было купить хлеб на рынке. В наказе 1697 г. в штате казанских стрельцов числилось 3800 человек, из них более 100 человек – конные стрельцы, остальные - пешие. К этой статье близка статья 23 наказа 1649 г. о положении служилых иноземцев – поляков, литовцев и черкес (украинцев), служивших в Казани.

Согласно статье 18 наказа 1649 г., статье 19 наказов 1677 и 1686 гг. для московского отпуска, астраханских и терских посылок хлеба, и самоториалов, всяких товаров, войска бусы, струги и лодки по заказам воевод делались в Казани, на Вятке, в Соликамске и других местах, причем лесоматериалы для изготовления судов и отправки в нижневолжские города заготовляли ясачные люди в порядке выполнения повинности. В статье 17 наказа 1697 г. указано, что без указа царя и особых грамот “стругов и всяких припасов, как снастей, так и лесов” не делать. Статья 20 в наказах 1677 и 1686 гг предлагает воеводам покупать в Казани и других городах для астраханского отпуска как можно по-дешевле, чтобы выгодно было казне. Статья 20 наказа 1697 г. предлагает принимать под зилантовым???? все суда на зимнюю стоянку.

Статья 19 наказа 1649 г., статья 21 наказов 1677 и 1686 гг. требует от воевод проверять проезжающих через Казань по Волге астраханских и терских станичников, а также прибывающих из Уфы по Каме и Волге или сухим путем детей бояриних, стрельцов, всяких чинов служилых, воеводских и торговых людей. Если с ними будет татарской и башкирской полон мужеска полу и женска, и на тот полон у тех у всех у проезжих людей велеть в Казани досматривать проезжие грамоты и подорожные у них вычитать, чтоб астраханские и терские станишники и уфимские дети боярские и стрельцы, и всяких чинов служилые и торговые, и воеводцкие люди сверх проезжих грамот и подорожных татарского и башкирского ясырю мужеска полу и женска и малых робят не возили”. Если у перечисленных служилых и торговых людей “татарской и башкирской ясырь: татаровя и женки, и девка, и робята или иные какие люди и лошади обявятца сверх подорожных и проезжих грамот”, то владельцев ясыря допросить и лишних “пленных” и лошадей отнимать на государя царя. Следовательно, захваченных на юге, в Астраханской и Терской землях, и в Башкортостане пленных татар и башкир мужского и женского пола или их же, купленных торговцами, в разрешенном количестве можно было служилым и торговым людям приводить в центр России. То, что делали татары в ХV – XVI вв. в отношении русских, русские стали делать это в ХVII в. в отношении выступавших против России татар и башкир.

Статья 20 наказа 1649 г., статья 22 наказов 1677 и 1686 гг., статья 20 наказа 1697 г. устанавливает противопожарные меры в Казани, других городах и слободах, запрещает топить избы и бани в летнее время, предлагает всегда иметь воду во дворах, устраивать на свободных от построек местах специальные печи для хлебопечения. Такая статья имеется и в наказах воеводам других городов.

Статья 21 наказа 1649 г., статья 23 наказов 1677 и 1686 гг. предлагает воеводам переписать в Казань и пригородах тюремных сидельцев, прислать сведения о них и их показаниях в Москву, определить им наказание, вплоть до смертной казни,??? Соборному Уложению 1649 г. и новоуказным статьям.

Статья 23 наказа 1649 г. рассматривает три вопроса. Во-первых, в соответствии с царским указом устанавливает, чтобы казанские всяких чинов русские люди, татарские князья и мурзы, а также состоятельные татары, удмурты, чуваши и марийцы “государевых всяких чинов руских людей и татар, и вотяков, и чюваши, и черемисы, и их жон, и детей, и помесных, и ясачных, и оброчных их земель, и бортных ухотьев, и никаких угодей ни в каких долгех в заклад себе ни имали и ни в какие крепости и в кабалы не писали ни которыми делы”, требует, чтобы закладные записи и заемные кабалы были возвращены “заимщикам безденежно”. Во-вторых, статья запрещает записывать посадских торговых и ремесленных людей в закладчики за патриархом, митрополитами, боярами, скольничими, стольниками, дворянами и монастырями, т.к. закладчики переставали платить налоги, оброки и пошлины в государственную казну. В-третьих, статья требует перепроверить, все ли посадские люди, бобыли и захребетники, освобожденные от государева тягла, на законном основании, правильно освобождены от платежа налогов и несения повинностей. Все эти запреты и требования повторяются в статьях 24 и 24а наказа 1677 г., в статье 24 наказа 1686 г., в которой говорится и о запрещении составлять закладные записи и оформлять заемные кабалы на крещеных иноверцев и их земли, в статьях 22, 23, 24 наказа 1697 года. Повторение в этих наказах запрета закладных записей и заемных кабал, закладничества торговых и ремесленных людей посадов свидетельствуют о том, что запреты не выполнялись.

В статье 25 наказа 1649 г. подробно разработан порядок взимания таможенных пошлин с судов, отправляемых из Казани, проезжающих через нее и прибывающих в нее, проверки проезжих грамот, указывается на отмену тарханных грамот на беспошлинную торговлю, на запрещение незаконных придирок казанских властей к торговцам.

В наказах 1677, 1686 и 1697 гг. появилось немало дополнительных статей.

Статья 25 в наказах 1677 и 1686 гг., статья 14 в наказе 1697 г. посвящена так называемым духовным делам. В наказах 1677 г. воеводам предлагается казанского митрополита почитать, быть с ним в совете. “А ссоры никакие меж собою не чинить, чтоб в том великого государя делу поруки какие не чинить и великого государя людем лишние тягости не навесть”. Но этот наказ, данный в период ссылки бывшего патриарха Никона в Ферапонтов Белозерский монастырь за выступление с тезисом “священство выше царства”, показывает отношение царской власти к духовным чинам. Наказ оказывает воевод “служилых и всяких уездных людей оберегать от митрополичных приказных и дворовых людей, служилым и всяким людем никакие обиды и насильства, и налог, придираясь духовными делами, не было”. В случае заведения на служилых и всяких людей духовного дела таких людей отсылать к митрополиту только по его памяти. “А без памятей напрасно в гоненье и в обиду не давать”. Наказ 1686 г. отменяет указанный в наказе 1677 г. порядок передачи светских людей в церковный суд только по митрополичьей памяти: “до которых людей дойдут духовные дела, и тех людей велено имать в духовынх делах митрополичным приказным людем, не посылая о том памятей к боярину и воеводам и к приказным людем”. Если митрополичьи приказные люди будут чинить светским лицам по духовным делам “напрасные убытки и налоги”, то воеводы должны сообщить об этом митрополиту и написать в Приказ Казанского дворца, а самим воеводам “в духовние дела не вступатца и с митрополитом жить в совете и в любви”. Наказ 1697 г. указывает: “А будет до кого какое духовное дело дойдет, и как присланы будут памяти с Митрополичья двора, хотя и по знатных людей, посылать безо всякого задержания, а смотреть накрепко, чтоб каких не было нападков”.

В наказах 1677 и 1686 гг. статья 26 предлагает воеводам составить опись строений и служилых людей Закамской засечной черты, построенных в основном по трудовой повинности ясачных людей уездов Среднего Поволжья в 1652 – 1656 гг. от Белого Яра на Волге до Мензелинска для защиты населения края от набегов ногайских и калмыцких отрядов.

В 27 статье наказов 1677 и 1686 гг. указывается, что по указам царя Алексея Михайловича 1667/68 и 1668/69 гг. воеводы обязывались завести десятинные (казенные) пашни на дворцовых и казенных (ясачных) землях с тем, чтобы доходы от этой пашни шли в казну. В 1672/73 г. подъячий Д. Кузьмин подал в Приказ Казанского дворца письмо, в котором указал, что при выводе Ю.П. Трубецком в 1667 – 1669 гг. “для умноженья на великого государя вновь десятинные пашни уговорили Казанского уезду чювашу и черемису, и вотяков, и мордву, чтоб на завод десятинные пашни вновь дали они на крестьянскую селидбу крестьяном на ссуду и на лошади и работным людем для новых заводов на наем со всякого двора по десяти алтын (т. е. по 30 копеек. – В.Д.), а им, ясашным людем, у тоя десятинной пашни, кроме таких запросных денег, впредь никаких изделей не делать”. Ясачные чуваши, марийцы, удмурты и мордва Казанского уезда со двора по 10 алтын собрали. Всего было собрано более трех тысяч рублей. Но при воеводе Ю.П. Трубецком сборщики тех собранных трех тысяч рублей “на великого государя в казну отдать не успели”. А при воеводе П.В. Шереметеве “тех зборных денег отдали в Казани в казну великого государя сборщики чювашские сотники и толмачи болши половины, а иные де денег и ныне у сборщиков у сотников”. Те деньги, собранные на десятинную пашню с чувашей и других ясачных людей и сданы в казну, “вышли (т. е. израсходованы. – В.Д.) на всякие казанские окладные и неокладные расходы”. На десятинную пашню были собраны деньги и с дворцовых крестьян, но у них лишних земель не оказалось, более 200 семей дворцовых крестьян, которых хотели посадить на десятинную пашню, распустили “на старые свои жилья по-прежнему. И потому в Казанском уезде десятинные пашни и хлеба в умолоте самое малое число”. В Казанском уезде дворцовых крестьян и бобылей три тысячи семей. В Свияжском уезде по реке Карле имелось пустующей (в диком поле) пахотной земли 45 тысяч десятин. Если туда перевести часть дворцовых крестьян, полагает наказ 1677 г., казна получила бы огромную прибыль. Наказ 1686 г. повторяет сведения наказа 1677 года. По данным 1678/79 г. в Казанском уезде в дворцовых селениях было заведено десятинной пашни лишь на 239,5 десятинах.

Наказы 1686 и 1697 гг. ценны тем, что в них приводятся, правда, не окончательные, а сметные (плановые) разборы ясачных и других сборов стяглых людей Казанского уезда и предусмотренные сметы расходов этих денег. Данные следует использовать с критическим подходом.

В наказах 1686 и 1697 гг. Московское правительство обращает большое внимание на добычу медной руды в восточных районах Казанского уезда, развертывание строительства судов в Казани (велась подготовка к открытию в Казани адмиралтейства)и заведение селитренных “заводов” в уезде, на обеспечение сбора положенной суммы ясачных денег и хлеба таможенных и кабацких пошлин, клеймение товаров и коней, на деятельность купцов юго-восточных государств и Армянской торговой компании, успешно торговавшей персидскими и иных государств товарами.

Последним из известных нам является наказ царя Петра I курмышскому воеводе стольнику М.В. Шишкыну от 19 декабря 1701 г. [17]. В начале наказа, как и в других наказах, речь идет о приеме вновь назначенных воеводой города, казны, вооружения, боеприпасов, хлеба в житницах, законодательных актов и делопроизводства в приказной избе, отчетный денежной и хлебной документации, списков личного состава русских и национальных служилых людей. Указывается на главнейшую обязанность воеводы: “Великого Государя всяким делом радеть и промышлять и во всем Великому Государю искать прибыли, смотря по тамошнему делу. Другие обязанности воеводы известны по рассмотренным выше наказам: 1) осуществлять суд над дворянами, мурзами и всем населением уезда, руководствуясь Соборным??? 1649 г. и другими законами; 2)обеспечить полный сбор налогов, оброков, пошлин, отбывание повинностей тяглыми людьми; 3) обеспечить выдачу жалования служилым людям, духовенству и всяким “ручникам” (получающим ругу); 4) бороться с получившим широчайшее распространение мздоимством, вымогательством, взяточничеством, корчанством, незаконным использованием должностными лицами служебного положения, одним словом, коррупцией; 5) не позволять русским людям закабалять казенные земли служилых и ясачных людей и их самих – “и татар, и чюваши, и черемисы, и жен их, и детей их, и оброчных их земель, и бортных их уходов и никаких угодий ни в каких долгах в закладные записи и в кабалы, и ни в какие крепости не писать и в заклад себя не имали ни по которыми делы”. В конце всех наказов содержится строгое предупреждение воевод за возможные с их стороны нарушения законов, злоупотребления, вымогательства, взяточничества, что, несмотря на подобные предупреждения, процветало среди них.

Как и наказах начала ХVII в., и в 1701 г. воевода и его управление должны были следить, “чтоб мурзы, татары, и чуваша, и черемиса измены не завели и никакова дурна не учинили. А велеть в них шатости и измены проведывать всякими меры, чтоб было тайно, а не явно. Да на ком какую шатость или измену проведает, и ему про тех людей в Курмышской уезд посылать, кого пригоже, затеев какое дело будто не для того, и велеть приводить к себе на Курмыш тотчас. А как их приведут, и тех людей про измену распрашивать и сыски всякими сыскивать себе тайно ж. Да будет которые люди по распросу же и по сыску в изменном деле дойдут до пытки, и тех людей велеть пытать накрепко, да что они в распросе и с пытки учнут говорить, и ему, Михаилу, о том к Великому Государю писать к Москве нарочными гонцы тотчас, а тех воров и заводчиков (т. е. зачинщиков мятежей. – В.Д.) велеть вкинуть в тюрму до указу Великого Государя, и ис тюрмы их без указу Великого государя не выпускать”. Данная статья (направление, аспект) наказов остается неизменной в течение всего XVII века. Другие статьи частично или значительно изменялись, дополнялись, усиливали или смягчались, вводилось много новых статей новых нормативных актов, что прослеживается на протяжении всей настоящей статьи.

Содержание статьи свидетельствует о том, что в национальном регионе, где вся тяжесть управления ложилась на воеводу и его администрацию, а дворяне и православное духовенство не управляли ясачными людьми, хотя они непосредственно управляли своими крепостными крестьянами и почти не допускали воеводскую администрацию до управления своим душевладением, за исключением тяжких уголовных дел. Воеводская администрация в отношении ясачных людей выполняло функции сборщика не только государственных налогов, но и земельной ренты с принадлежавшей государству земли, полицейско-жандармскую функцию, осуществляя предупредительные, запретительные, карательные меры, судебную функцию, военную функцию (направление ясачных людей на войну, в военные походы, в целом, выполняя все законы, нормативные акты, указы и распространения Московского правительства. Данные статьи свидетельствуют о том, что воеводское управление выступало в отношении ясачных людей проводником государственного внеэкономического принуждения, проводником национально-колониальной политики Московского правительства.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Димитриев В.Д. Документы по истории города Чебоксар ХVII – XVIII веков // Ученые записки Научно-исследовательского института языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Чувашской АССР. (ЧНИИ). Чебоксары: ЧНИИ, 1962. Вып. XXI. С. 285 – 289.

2. Димитриев В.Д. “Царские” наказы казанским воеводам XVII века // История и культура Чувашской АССР. Чебоксары: ЧНИИ, 1974. С. 287 – 290.

3. Димитриев В.Д. Наказ царя Михаила Федоровича царевококшайскому воеводе В.Я. Воронову 1628 года // Марийский археографический вестник. 1992. № 2. С. 62 – 71.

4. Димитриев В.Д. “Царские” наказы... С. 290 – 315.

5. Там же. С. 315 – 369.

6. Там же. С. 370 – 414.

7. Акты, относящиеся до юридического быта древней России. СПб., 1864. Т. II С. 526 – 528.

8. Наказ государя царя Михаила Федоровича, данный на управление г. Кокшайском с уездом, чувашскими и черемисскими волостями. Кострома, 1913. 15 с.

9. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. III. С. 284 – 301.

10. Материалы исторические и юридические районе бывшего Приказа Казанского дворца. Симбирск. 1898. Т. II. С. 17 – 23.

11. Фирсов Н.А. Положение инородцев Северо-восточной России в Московском государстве. Казань, 1866. С. 77 – 93, 155 – 171. Приложения. С. 2.

12. Димитриев В.Д. Чувашия в эпоху феодализма. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1986. С. 219 – 229.

13. Там же. С. 233 – 234.

14. Великая держава. М., 1911. Т. II. С. 210.

15. Памятники русского права. М.: Гос. изд-во юрид. Лит., 1957. С. 112 – 114, 211 – 212, 288.

Дата добавления: 2015-09-29