Гарри Поттер и Орден Феникса 18 страница

— Это правда, что вы повысили голос на профессора Амбридж?

— Да, — сказал Гарри.

— Вы обвинили ее во лжи? - Да.

— Вы сказали ей, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился?

— Да.

Профессор МакГонагалл села за письменный стол и, хмуря брови, поглядела на Гарри. Потом сказала:

— Возьмите-ка печенье, Поттер.

— Что взять?

— Печенье, — раздраженно повторила она, показывая на коробку с шотландским клетчатым рисунком, лежащую на столе поверх многочисленных бумаг. — И сядьте.

На памяти у Гарри уже был случай, когда, вместо того чтобы наказать его, как он ожидал, профессор МакГонагалл включила его в команду Гриффиндора по квиддичу. Он сел напротив нее и взял имбирного тритона, испытывая такое же смущение и замешательство, как в тот раз.

Профессор МакГонагалл положила записку на стол и устремила на Гарри очень серьезный взгляд.

— Поттер, вы должны вести себя осторожнее.

Гарри проглотил кусок имбирного тритона и уставился на нее. Голос, которым она это произнесла, стал для него полной неожиданностью. Он не был ни сухим, ни жестким, ни деловитым; он был тихим, встревоженным и куда более человечным, чем всегда.

— Плохое поведение на уроках Долорес Амбридж может обернуться для вас гораздо большими неприятностями, чем потеря факультетских очков и оставление после уроков.

— Я не понимаю...

— Подумайте хорошенько, Поттер! — отрывисто бросила профессор МакГонагалл, мгновенно вернувшись к своему обычному тону. — Вы знаете, откуда она пришла, и должны понимать, перед кем она отчитывается.

Прозвучал звонок на перемену. Над головой и повсюду вокруг раздался слоновий топот сотен вырвавшихся на свободу учеников.

— Здесь говорится, что вам надо будет оставаться после уроков каждый день на этой неделе, начиная с завтрашнего, — сказала профессор МакГонагалл, снова взглянув на записку от Амбридж.

Каждый день на этой педеле! — в ужасе повторил Гарри, - Но профессор, не могли бы вы...

— Нет, не могла бы, отрезала профессор МакГонагалл.

— Но...

— Она ваш преподаватель и имеет полное право вас наказывать. Завтра в пять вы должны быть в ее кабинете. И запомните: с Долорес Амбридж шутки плохи.

— Но я же просто сказал правду! — возмущенно воскликнул Гарри. — Волан-де-Морт возродился, и вы это знаете. Профессор Дамблдор тоже это знает...

— Ради всего святого, Поттер! — сказала профессор МакГонагалл, сердито поправляя очки (при упоминании о Волан-де-Морте она содрогнулась всем телом). — Разве в том дело, правду вы сказали или нет? Дело в том, что вы должны сидеть тихо и держать себя в руках!

Она встала, раздув ноздри и сжав губы в ниточку. Гарри тоже встал.

— Еще печенье возьмите, — раздраженно сказала она и толкнула к нему коробку.

— Нет, спасибо, — холодно отозвался Гарри.

— Да не валяйте вы дурака! — прикрикнула на него профессор МакГонагалл.

Он взял печенье.

— Спасибо, — нехотя сказал он.

— Вы что, не слушали речь Долорес Амбридж на пиру по случаю начала учебного года?

— Слушал, как же, — ответил Гарри. — Она сказала... прогресс надо искоренить... или... в общем, это значит, что Министерство магии хочет вмешаться в дела Хогвартса.

Профессор МакГонагалл еще секунду-другую на него смотрела, потом хмыкнула, обошла свой стол и открыла перед ним дверь.

— Что ж, я рада по крайней мере тому, что вы слушаете Гермиону Грейнджер, — сказала она, провожая его из кабинета.

Глава 13.Вечера у Долорес

Ужин в Большом зале не доставил Гарри в тот день большого удовольствия, весть о его перебранке с Амбридж распространилась исключительно быстро даже по меркам Хогвартса. Пока он сидел за столом между Роном и Гермионой, до него отовсюду долетали шепотки. Забавно было, что шепчущиеся, похоже, считали: если Гарри слышит — тем лучше. Можно подумать, они надеялись, что он снова выйдет из себя и примется кричать, и тогда они получат его историю из первых рук.

— Он говорит, что видел, как Седрика Диггори убили...

— По его словам выходит, что он дрался Сами-Знаете-С-Кем...

— Да брось ты...

— Кому он мозги хочет запудрить?

— Ну не на-адо...

— Я вот чего не могу взять в толк, — сказал Гарри нетвердым голосом, положив нож и вилку, которые ему трудно было держать — так дрожали руки. — Почему они все, как один, поверили этой истории два месяца назад, когда услышали ее от Дамблдора?..

— Дело вот в чем, Гарри. Я совсем не убеждена, что они даже тогда ей поверили, — мрачно проговорила Гермиона. — Слушайте, пошли отсюда.

Она тоже положила нож и вилку, стукнув ими по столу; Рон, с тоской посмотрев на недоеденный кусок яблочного пирога, последовал ее примеру. Пока они шли из зала, все смотрели на них.

— Как это ты не убеждена, что они поверили Дамблдору? — спросил Гарри Гермиону, когда они поднялись на площадку второго этажа.

— Ты не до конца понимаешь, как обстояли дела после того, что с тобой случилось, — тихо сказала Гермиона. — Ты появляешься посреди лужайки с телом Седрика... Что произошло в лабиринте, никто из нас не видел... О том, что Сам-Знаешь-Кто возродился, убил Седрика и дрался с тобой, Дамблдор сообщил нам на словах, и только.

— Но это правда! — воскликнул Гарри.

— Я знаю, Гарри, поэтому, пожалуйста, перестань на меня бросаться, — утомленно попросила его Гермиона. — Я хочу сказать, что, когда все поехали на каникулы по домам, правда еще не улеглась в головах, а дома они два месяца читали, что ты идиот, а Дамблдор — выживший из ума старик.

Пока они шли по пустым коридорам в башню Гриффиндора, по окнам барабанил дождь. Гарри казалось, что первый школьный день длится уже неделю, но прежде чем ложиться спать, надо было еще одолеть гору домашней работы. Над правым глазом угнездилась тупая пульсирующая боль. Когда они свернули к портрету Полной Дамы, Гарри посмотрел в мокрое от дождя окно на темный луг. В хижине Хагрида огонь по-прежнему не горел.

— Мимбулус мимблетония, — сказала Гермиона, не дожидаясь вопроса Полной Дамы. Портрет распахнулся, и друзья полезли в проем.

Общая гостиная была почти пуста — мало кто успел к этому времени покончить с ужином. Живоглот, лежавший клубком на одном из кресел, двинулся, громко мяукая, им навстречу, и когда трое друзей сели в свои любимые кресла у камина, он легко вспрыгнул Гермионе на колени и улегся там, похожий на пушистую рыжую подушку. Гарри уставил взгляд в огонь, чувствуя себя усталым и выпотрошенным.

— Как мог Дамблдор это допустить? — вдруг воскликнула Гермиона, заставив Гарри и Рона вздрогнуть; Живоглот с обиженным видом соскочил с ее колен. Она с такой яростью стукнула кулаками по мягким подлокотникам кресла, что из швов посыпались кусочки подкладки. — Как он мог позволить этой ужасной тетке нас учить? Да еще в год, когда нам сдавать СОВ!

— Ну, выдающихся учителей защиты от Темных искусств у нас пока еще не было, — сказал Гарри. — Помните, что Хагрид говорил? Никто не хочет идти на эту должность, потому что она проклята.

— Да, но нанять такую, которая запрещает нам применять волшебство? Что Дамблдор делает? Не понимаю.

— И к тому же она будет вербовать доносчиков, — хмуро заметил Рон. — Помните ее слова? Она хочет, чтобы к ней приходили и рассказывали про тех, кто говорит, что Сами-Знаете-Кто возродился.

— Ну еще бы! Она сама здесь для того, чтобы за нами всеми шпионить. Это же очевидно — иначе зачем Фадж ее сюда прислал? — резким тоном сказала Гермиона.

— Только не начинайте опять спорить, — обессиленно промолвил Гарри, когда Рон открыл рот, чтобы ответить. — Может, мы просто... просто займемся домашней работой, это хотя бы скинем...

Они взяли сумки, которые лежали в углу, и вернулись к креслам у камина. Гриффиндорцы уже начали возвращаться с ужина. Гарри старался не смотреть на портретный проем, но взгляды на себе все равно чувствовал.

— Давайте сперва со Снеггом разберемся, — предложил Рон, обмакнув перо в чернила. — «Свойства... лунного камня... и его использование... в зельеварении...» — бормотал он, выводя эти слова вдоль верхней кромки пергамента. — Так. — Он подчеркнул заголовок и с надеждой посмотрел на Гермиону.

— Ну, и какие же свойства у лунного камня и как он используется в зельеварении?

Но Гермиона не слушала его. Она смотрела в дальний угол гостиной, где сидели теперь Фред, Джордж и Ли Джордан, окруженные невинного вида первокурсниками, которые все до единого жевали нечто, взятое, судя по всему, из большого бумажного пакета в руках у Фреда.

— Нет, как хотите, но они зарвались, — сказала она, вставая с негодующим видом. — Пошли, Рон.

— Что?.. Куда пошли? — спросил Рон, явно пытаясь выиграть время. — Нет... Давай не будем, Гермиона... Как мы можем им запретить раздавать сладости?

— Ты прекрасно знаешь, что это не просто сладости, а Кровопролитные конфеты, Блевальные батончики или что там еще...

— Обморочные орешки... — тихо подсказал Гарри.

Один за другим, точно их били по голове невидимым молотом, первокурсники обмякали в своих креслах, теряя сознание; некоторые сползали прямо на пол, другие, вывалив языки, повисали на подлокотниках. Те, кто на них смотрел, большей частью смеялись; Гермиона, однако, расправила плечи и решительным шагом двинулась к Фреду и Джорджу, которые стояли теперь с блокнотами в руках и пристально наблюдали за подопытными. Рон приподнялся со своего кресла, замер на секунду-другую в этом положении, не зная, как ему быть, потом, обращаясь к Гарри, буркнул:

«Она сама справится» — и, сев обратно, съехал в кресле так низко, как только можно было при его внушительном росте.

— Хорошего понемножку! — громогласно заявила Гермиона Фреду и Джорджу; они подняли на нее глаза с легким удивлением.

— Да, ты права, — кивнул Джордж. — Доза, кажется, немного великовата.

— Я, кажется, сказала вам утром: вы не имеете права испытывать на учениках эту дрянь!

— Мы же им платим! — возмутился Фред.

— Это не важно. Вы подвергаете их опасности!

— Глупости, — отрезал Фред.

— Уймись, Гермиона, с ними все в полном порядке! — успокаивающе сказал Ли, который, переходя от первокурсника к первокурснику, засовывал им в открытые рты темно-красные конфетки.

— Вот, смотри, они приходят в себя, — сказал Джордж.

Некоторые первокурсники действительно зашевелились. Иные, почувствовав, что лежат на полу или висят на ручке кресла, были настолько этим напуганы, что Гарри понял: Фред и Джордж не предупредили их о действии, которое окажут на них «сладости».

— Как себя чувствуешь, нормально? — участливо спросил Джордж маленькую темноволосую девочку, лежащую у его ног.

— Я... да, кажется, — слабым голосом ответила она.

— Замечательно, — радостно сказал Фред, но миг спустя Гермиона выхватила у него из рук и блокнот, и пакет с Обморочными орешками.

— Ничего замечательного!

— Да ты что, ведь они остались живы! — сердито возразил Фред.

— Не смейте этого делать! Что, если кто-нибудь всерьез заболеет?

— Никто не заболеет, мы всё уже проверили на себе, мы просто хотим убедиться, что они на всех действуют одинаково...

— Если вы не прекратите, я...

— Оставишь нас после уроков? — спросил Фред тоном, в котором слышалось: «Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь».

— Посадишь нас строчки писать? — ухмыльнулся Джордж.

По всей гостиной зазвучал смех. Гермиона словно бы стала чуть выше ростом; глаза ее сузились, в пышных волосах, казалось, затрещало электричество.

— Нет, — заявила она вибрирующим от гнева голосом. — Я просто напишу вашей матери.

— Ты этого не сделаешь, — в ужасе проговорил Джордж, отступив на шаг.

— Еще как сделаю, — мрачно сказала Гермиона. — Если вы сами хотите глотать эти идиотские штучки, глотайте сколько угодно, но давать их первокурсникам я не позволю!

Фреда и Джорджа как громом поразило. Было совершенно ясно, что угроза Гермионы — удар ниже пояса. Окинув их напоследок суровым взглядом, она швырнула Фреду обратно блокнот и пакет и вернулась к своему креслу у камина.

Рон сполз уже так низко, что нос был примерно на одном уровне с коленями.

— Спасибо за поддержку, Рон, — язвительно бросила Гермиона.

— Ты отлично разобралась с ними сама, — пробормотал Рон.

Поглядев несколько секунд на свой чистый лист пергамента, Гермиона раздраженно сказала:

— Без толку, не могу сейчас сосредоточиться. Я иду спать.

Она открыла сумку. Гарри думал, что она тут же уберет туда книги, но вначале она достала из сумки два уродливых шерстяных предмета. Аккуратно положив их на столик у камина, она пристроила сверху несколько скомканных клочков пергамента и сломанное перо, после чего отступила, чтобы оценить впечатление.

— Именем Мерлина, что ты такое делаешь? — спросил Рон, глядя на нее как на чокнутую.

— Это шапки для эльфов-домовиков, — бодро ответила она, начав наконец складывать в сумку книги. — Я летом их связала. Без волшебства я вяжу очень медленно, но в школе, думаю, дело пойдет гораздо быстрее.

— Ты что, оставляешь им эти шапки? — медленно проговорил Рон. — А вначале посыпаешь их всяким мусором?

— Точно, — с вызовом подтвердила Гермиона и перекинула сумку через плечо.

— Так нельзя, — сердито сказал Рон. — Ты пытаешься всучить им эти шапки хитростью. Хочешь освободить их против их желания.

— Разумеется, они желают освободиться! — возразила Гермиона, но лицо ее порозовело. — И не смей трогать шапки, понятно?

Она вышла. Рон подождал, пока за ней закрылась дверь, которая вела в спальни девочек, а потом смахнул с шерстяных шапок весь сор.

— Пусть по крайней мере видят, что берут, — твердо сказал он. — А что касается этого... — он скатал пергамент, на котором вывел заголовок заданной Снеггом письменной работы, — сейчас даже и пытаться бессмысленно. Без Гермионы я все равно ничего не напишу, я понятия не имею о лунных камнях. А ты?

Гарри покачал головой, чувствуя, что боль в правом виске усиливается. Мысль о длинной письменной работе про войны с великанами отозвалась там нестерпимой пульсацией. Прекрасно зная, что утром пожалеет о невыполненном домашнем задании, он запихнул учебники обратно в сумку.

— Я тоже пойду лягу.

По пути к двери, ведущей к спальням, он прошел мимо Симуса, но даже не взглянул на него. У Гарри возникло мимолетное ощущение, что Симус открыл рот, желая заговорить, но он ускорил шаги и без приключений добрался до спиральной каменной лестницы с ее успокаивающим безлюдьем.

* * *

Новое утро оказалось таким же свинцовым и дождливым, как предыдущее. Во время завтрака Хагрид за преподавательским столом опять не появился.

— Зато Снегга сегодня в расписании нет, — ободряюще заметил Рон.

Гермиона широко зевнула и налила себе кофе. Чем-то она была слегка обрадована, и, когда Рон спросил, чем именно, она ответила:

— Шапок уже нет. Такое впечатление, что эльфы-домовики все же хотят свободы.

— Не знаю, не знаю, — едко сказал Рон. — Они могли и не понять, что это головные уборы. По мне, так это никакие и не шапки — больше похоже на вязаные мочевые пузыри.

Гермиона не разговаривала с ним все утро.

За сдвоенными заклинаниями в тот день шла сдвоенная трансфигурация. И профессор Флитвик, и профессор МакГонагалл первые пятнадцать минут урока говорили о важности СОВ.

— Вы должны помнить, — пропищал малорослый профессор Флитвик, взгромоздясь, как обычно, на стопку книг, чтобы голова оказалась выше поверхности стола, — что эти экзамены могут повлиять на вашу будущность на многие годы! Если вы еще не задумывались всерьез о выборе профессии, сейчас для этого самое время. А пока же нам с вами, боюсь, придется работать больше обычного, чтобы вы все смогли показать себя с лучшей стороны!

После этого они час с лишним повторяли Манящие чары, без которых, сказал профессор Флитвик, на экзамене никак не обойдется, а под конец урока он задал им такое большое домашнее задание, какого по заклинаниям еще не бывало.

То же самое, если не хуже, — на трансфигурации.

— Невозможно сдать СОВ, — сурово провозгласила профессор МакГонагалл, — без серьезной практики, без прилежания, без упорства. Я не вижу причин для того, чтобы каждый в этом классе не добился успеха на экзамене по трансфигурации, — надо только потрудиться. (Невилл испустил тихий недоверчивый стон.) Да, и вы, Долгопупс, — сказала профессор МакГонагалл. — Вы работаете очень неплохо, вам не хватает только уверенности в себе. Итак, сегодня мы приступаем к Заклятию исчезновения. Оно проще, чем Чары восстановления, которые вам предстоит систематически изучать только при подготовке к ЖАБА, но оно принадлежит к числу труднейших актов волшебства из всех, что входят в программу по СОВ.

Она сказала сущую правду. Для Гарри Заклятие исчезновения оказалось чрезвычайно трудным. До конца сдвоенного урока ни ему, ни Рону так и не удалось заставить исчезнуть улитку, хотя Рон оптимистически заявил, что его улитка, кажется, стала чуточку бледнее. А вот Гермиона со своей улиткой успешно справилась уже с третьей попытки, заработав для Гриффиндора десятиочковую премию от профессора МакГонагалл. Она единственная не получила домашнего задания; всем остальным было велено отрабатывать чары вечером и готовиться к завтрашнему новому сражению с улиткой.

В легкой панике из-за горы домашней работы, которая перед ними высилась, Гарри и Рон провели большую перемену в библиотеке, где читали об использовании лунного камня в зельеварении. Все еще сердитая на Рона из-за пренебрежения к ее шерстяным шапкам, Гермиона к ним не присоединилась. К началу урока ухода за магическими существами у Гарри уже опять болела голова.

День немного разгулялся, было прохладно и ветрено, и, пока они шли вниз по луговому склону к хижине Хагрида, на лица им время от времени падали отдельные дождевые капли. Профессор Граббли-Дерг, поджидая учеников, стояла шагах в десяти от двери хижины. Перед ней тянулся длинный стол на козлах, на котором были навалены какие-то ветки. Когда Гарри и Рон приблизились к столу, сзади раздался взрыв хохота; обернувшись, они увидели Драко Малфоя, который направлялся туда же в сопровождении своей обычной слизеринской свиты. Он явно сказал сейчас что-то чрезвычайно забавное, поскольку Крэбб, Гойл, Пэнси Паркинсон и прочие, подтягиваясь к месту урока, все никак не могли унять ржание. По тому, как они поглядывали на Гарри, предмет насмешки угадывался без труда.

— Все здесь? — гаркнула профессор Граббли-Дерг, когда явились и слизеринцы, и гриффиндорцы. — Тогда поехали. Кто может сказать, как это называется?

Она показала на лежащую перед ней кучу веток. Рука Гермионы взвилась в воздух. За спиной у нее Малфой, скаля зубы, передразнивал ее манеру подпрыгивать на месте, когда ей не терпится ответить на вопрос. Пэнси Паркинсон взвизгнула от смеха, но этот визг почти сразу же перешел в пронзительный крик: веточки на столе подскочили, встали торчком и оказались крохотными деревянными существами, похожими на пикси, с коричневыми шишковатыми ручками и ножками, с двумя отросточками-пальчиками на конце каждой ручки, со смешными плоскими, покрытыми подобием коры, личиками, на каждом из которых блестели карие, клопиного цвета глазки.

— О-о-о-о-о! — воскликнули Парвати и Лаванда, чем изрядно раздосадовали Гарри. Можно подумать, Хагрид никогда не показывал им ничего впечатляющего. Да, конечно, флоббер-черви были чуточку скучноваты, но про саламандр и гиппогрифов этого не скажешь, а соплохвосты — это уж и вовсе интереснейшие существа.

— А ну-ка, девочки, потише! — скомандовала профессор Граббли-Дерг. Она бросила живым палочкам горсть какой-то коричневой крупы, и они тут же набросились на пищу. — Итак, кто мне скажет, как они называются? Мисс Грейнджер?

— Лукотрусы, — ответила Гермиона. — Это лесные сторожа, живут обычно на деревьях, чья древесина идет на волшебные палочки.

— Пять очков Гриффиндору, — объявила профессор Граббли-Дерг. — Да, это лукотрусы, и, как правильно сказала мисс Грейнджер, они чаще всего живут на деревьях тех пород, что ценятся изготовителями волшебных палочек. Кто-нибудь знает, чем они питаются?

— Мокрицами, — выпалила Гермиона, и Гарри стало понятно, почему то, что он принял за коричневую крупу, движется. — И яйцами фей-светляков, если могут их раздобыть.

— Очень хорошо, еще пять очков. Итак, если вам нужна древесина или листва дерева, на котором обитает лукотрус, следует запастись порцией мокриц, чтобы отвлечь или успокоить его. На вид они безобидны, но, если их разозлить, они пытаются выколоть человеку глаза пальцами, которые, как вы видите, очень остры и опасны для глазных яблок. А теперь подходите ближе, берите мокриц и лукотрусов — одного на троих — и изучайте их поподробнее. До конца урока каждый из вас должен зарисовать лукотруса и пометить на рисунке все части тела.

Ученики толпой двинулись к столу. Гарри нарочно обогнул его, чтобы оказаться рядом с профессором Граббли-Дерг.

— А где Хагрид? — спросил он ее, пока все выбирали лукотрусов.

— Не ваша забота, — жестко сказала профессор Граббли-Дерг. Примерно так же она ответила ему и в прошлом году, когда заменяла Хагрида. Между тем Драко Малфой с широкой ухмылкой на заостренном лице перегнулся через Гарри и схватил самого крупного лукотруса.

— Не исключено, — сказал Малфой вполголоса, так что слышать мог только Гарри, — что эта безмозглая орясина здорово покалечилась.

— Заткнись, а то я тебя покалечу так, что своих не узнаешь, — проговорил Гарри краем рта.

— Не исключено, что он связался с чем-то слишком большим для него, если ты понимаешь, к чему я клоню.

И, ухмыляясь через плечо, Малфой отошел. Гарри вдруг стало нехорошо. Неужели Малфой что-то знает? Ведь его отец был Пожирателем смерти; что, если у него есть сведения о Хагриде, которые еще не достигли Ордена Феникса? Гарри поспешно двинулся вокруг стола обратно, к Рону и Гермионе, которые сидели на траве на корточках чуть поодаль и пытались привести лукотруса в более или менее неподвижное состояние, чтобы его зарисовать. Гарри вынул пергамент и перо, опустился на корточки рядом с друзьями и шепотом передал им то, что услышал от Малфоя.

— Если бы с Хагридом что-то случилось, Дамблдор был бы в курсе, - не долго думая, сказала Гермиона. — К тому же показывать, что мы обеспокоены, значит играть, Малфою на руку. Он увидит, что мы не знаем точно, как обстоят дела. Не обращай внимания, Гарри. Подержи-ка лучше лукотруса, я лицо хочу зарисовать...

— Да, — донеслось до них от ближайшей группы учеников; манерно-медлительный выговор Малфоя узнавался безошибочно. — Мой отец пару дней назад беседовал с министром, и очень похоже, что Министерство всерьез хочет положить конец непрофессиональным методам обучения в Хогвартсе. Так что даже если это глупое бревно здесь еще появится, его скорее всего тут же и пошлют куда подальше.

— О-ОХХ!

Гарри так крепко сжал лукотруса, что чуть не сломал, и тот в отместку со всей силы царапнул его острыми пальцами, оставив на руке две длинные глубокие раны. Гарри разжал руку. Крэбб и Гойл, уже расхохотавшиеся при мысли о предстоящем увольнении Хагрида, заржали еще пуще, увидев, как человечек-палочка со всех ног улепетывает к лесу и скрывается среди древесных корней. Когда по лугу прокатился эхом дальний звонок, Гарри скатал свой испачканный кровью рисунок и с перевязанной Гермиониным платком рукой двинулся на травологию; в ушах у него еще стоял издевательский смех Малфоя.

— Если он еще раз посмеет назвать Хагрида бревном... — прорычал Гарри.

— Гарри, не связывайся с Малфоем, не забудь, что он староста, он может тебе устроить трудную жизнь...

— Интересно, что это такое — трудная жизнь? Может, попробовать для разнообразия? — саркастически сказал Гарри.

Рон засмеялся, но Гермиона нахмурилась. Втроем они не спеша шли мимо огородов. Небо по-прежнему словно бы еще не решило, будет дождь или нет.

— Мне хочется, чтобы Хагрид поскорее вернулся, только и всего, — тихо сказал Гарри, когда они добрались до теплиц. — И не говорите мне, что эта Граббли-Дерг преподает лучше! — добавил он с угрозой.

— Я и не собиралась, — спокойно заметила Гермиона.

— Потому что ей в жизни не сравняться с Хагридом, — твердо проговорил Гарри, прекрасно понимая, к немалой своей досаде, что урок заботы о магических существах, который она сейчас провела, был образцовым.

Дверь ближайшей теплицы открылась, и из нее вышло несколько четверокурсников, в том числе Джинни.

— Привет! — жизнерадостно сказала она, проходя мимо.

Некоторое время спустя появилась Полумна Лавгуд. Она плелась в хвосте своего класса. Нос у нее был запачкан землей, длинные волосы собраны в узел на макушке. Когда она увидела Гарри, ее выпуклые глаза от волнения вытаращились еще сильней, и она двинулась прямо к нему. Многие его одноклассники с любопытством повернули головы. Полумна набрала побольше воздуха и, не здороваясь, выпалила:

— Я верю, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился, и я верю, что ты дрался с ним и спасся.

— Э... да, — неуклюже сказал Гарри.

Дата добавления: 2015-09-29