Богословско-политический трактат. 5 32 страница

По возвращении же в это село, в котором я теперь живу ⁶⁸, я почти не принадлежал самому себе вследствие посещений, которыми меня удостоили мои друзья. Теперь, наконец, любезнейший друг, я располагаю некоторым временем, чтобы сообщить Вам все это, а вместе с тем объяснить, что побудило меня решиться на издание упомянутого выше трактата. А именно: быть может, при этом случае найдутся какие-нибудь люди из занимающих первые моста в моем отечестве ⁶⁹, которые пожелают познакомиться с другими моими работами, содержащими мои собственные взгляды, и которые позаботятся о том, чтобы я мог опубликовать их, не подвергаясь никаким неприятностям. Если это случится, я не задумаюсь издать некоторые мои работы; если же нет — буду лучше хранить мол-

__________________

* Эти слова, отпечатанные другим шрифтом, я опустил в отосланном мною письме, так же как и все прочие места, отпечатанные другим шрифтом ⁶⁶.

430

чание, чем навязывать людям мои взгляды против воли отечества и тем наживать себе врагов. Поэтому, достопочтенный друг, прошу Вас, подождать до того времени, и тогда Вы получите или самый трактат в напечатанном виде, или извлечение из него, как Вы просите. Если же пока что Вы пожелаете иметь один или два экземпляра той книжки, которая сейчас находится в печати, то я исполню Ваше желание, как только узнаю о нем, а также о том способе, каким можно будет с удобством переслать эту книжку.

Возвращаюсь теперь к Вашему письму. Большое спасибо Вам, а также благороднейшему Бойлю за Вашу необыкновенную благосклонность и доброжелательство. Масса важнейших и серьезнейших дел не заставила Вас забыть Вашего друга; мало того — Вы и на будущее время любезно обещаете позаботиться о том, чтобы наша переписка не имела в дальнейшем столь продолжительных перерывов. Ученейшему господину Бойлю шлю мою величайшую благодарность за то, что он удостоил мои замечания ответа, — правда, довольно спешного и как бы мимоходом сделанного. Впрочем, я признаюсь сам, что замечания мои не имеют столь важного значения, чтобы ученейший муж, отвечая на них, тратил время, которое он может употребить на более возвышенные размышления. Я во всяком случае не думал и даже не мог бы себе представить, что в своем трактате о селитре ученейший муж не задавался никакой иной целью, как только показать неосновательность ребяческого и вздорного учения о субстанциальных формах, качествах и т.п. Но так как я был убежден, что славнейший муж хотел разъяснить нам природу селитры и доказать, что селитра есть тело сложное, состоящее из твердых и летучих частиц, то я своим объяснением хотел показать (и, смею думать, вполне достаточно показал это), что все явления, происходящие в селитре, — по крайней мере все мне известные — могут быть весьма легко объяснены нами также и в том случае, если мы признаем селитру не сложным, а простым Телом. Поэтому мне не нужно было доказывать, что твердая соль есть шлак селитры: я только сделал такое предположение, желая посмотреть, каким образом славнейший муж сможет мне доказать, что эта соль есть не шлак, а нечто безусловно необходимое для образования сущности селитры, без чего она не могла бы быть мыслима.

431

Повторяю — я полагал, что знаменитый муж желал доказать именно это.

Затем, говоря, что твердая соль имеет поры, соответствующие селитренным частицам, я вовсе не нуждался в этом допущении для объяснения воссоздания селитры. Ибо, как явствует из того, что я сказал, а именно, что воссоздание селитры состоит в одной только задержке движения селитренного спирта, всякая известь, поры которой слишком узки для того, чтобы вместить частицы селитры, а стенки этих пор слабы, — всякая такая известь способна задержать движение селитренных частиц и таким образом, согласно моей гипотезе, вызвать воссоздание селитры. Поэтому нет ничего удивительного в том, что существуют и другие соли, как-то: виннокаменная соль и поташ, с помощью которых может быть воссоздана селитра. Говоря, что в твердой соли селитры имеются поры, соответствующие по величине селитренным частицам, я хотел только дать объяснение тому факту, почему твердая соль селитры наиболее пригодна для такого воссоздания селитры, при котором мы получаем лишь небольшой недочет в прежнем весе. А то обстоятельство, что существуют и другие соли, с помощью которых можно вызвать воссоздание селитры, доказывает, на мой взгляд, именно то, что для образования сущности селитры вовсе не требуется известь селитры, разве только славнейший муж станет утверждать, что селитра — распространеннейшая из солей и что она, быть может, содержится в скрытом виде в винном камне и поташе.

Далее, говоря, что в более широких порах селитренные частицы окружаются особым тончайшим веществом, я действительно исходил, как замечает славнейший муж, из невозможности пустоты. Но я не знаю, почему он называет невозможность пустоты «гипотезой», тогда как она с полной очевидностью вытекает из того, что у ничто не может быть никаких свойств. Я тем более удивляюсь такого рода сомнению славнейшего мужа, что сам он, по-видимому, признает, что не существует никаких реальных акциденций ⁷⁰. А скажите, пожалуйста, разве не было бы реальной акциденции, если бы существовало количество без субстанции?

Что касается причин различия, существующего во вкусе селитренного спирта и самой селитры, то я должен был привести их с целью показать, как легко объясняются

432

эти вкусовые явления из одного лишь того различия, которое, согласно моему допущению, имеется между селитренным спиртом и селитрой, без какой бы то ни было апелляции к свойствам твердой соли.

То, что я высказал о воспламеняемости селитры и невоспламеняемости селитренного спирта, опирается только на предположение, что для возбуждения пламени в каком-нибудь толе требуется некоторое особое вещество, которое разъединяет и приводит в движение части этого тела. И мне кажется, что повседневный опыт и разум достаточно учат и тому и другому.

Перехожу к экспериментам, которые я привел для того, чтобы не безусловно, но, как я нарочито сказал, до некоторой степени подтвердить мое объяснение. Итак, по поводу первого из приведенных мною опытов славнейший муж не прибавил ничего нового сравнительно с тем, что было уже высказано мною самым недвусмысленным образом. О том же видоизменении эксперимента, которое я предпринял с целью удостовериться в обоснованности нашего предположения [о поднятии кверху твердых частиц], он совершенно ничего не говорит. Далее, касаясь моего второго эксперимента и утверждая, что очищением от шлаков селитра освобождается от какой-то соли, похожей на обыкновенную, он не приводит этому никаких доказательств. Ведь я, как я нарочито сказал, привел все эти эксперименты не для того, чтобы безусловно подтвердить высказанные мною предположения, но лишь по той причине, что эти эксперименты, по-видимому, до некоторой степени подтверждают то, что было мною высказано и показано как согласующееся с разумом. Далее, когда автор замечает, что способность подниматься вверх и застывать в виде кристалликов присуща не только селитре, но и некоторым другим солям, то я недоумеваю, какое это имеет значение для интересующего нас вопроса. Ибо я вполне допускаю, что и другие соли содержат в себе шлаки, освободившись от которых они становятся более летучими. Также и относительно третьего эксперимента я не усматриваю никаких таких возражений, которые затрагивали бы меня.

По поводу § 5 я полагал, что благородный автор выступает здесь против Декарта, как он делает это и в других местах сообразно с принадлежащей каждому свободой исследования и без какого бы то ни было ущерба для

433

достоинства обоих авторов. То же самое впечатление вынесут, вероятно, и другие, прочитавши произведение славнейшего мужа и «Начала» Декарта, если только им не будет на этот счет сделано специального предуведомления. И я все еще не вижу, чтобы славнейший муж высказался по этому вопросу с достаточной ясностью; ибо он так и не сказал, перестает ли селитра быть селитрой, если видимые ее кристаллики — а о них, по заявлению благородного автора, только и идет у него речь — оботрутся настолько, что превратятся в параллелепипеды или примут какую-нибудь другую форму.

Но оставим это и перейдем к тому, что славнейший муж говорит по поводу §§ 13-18. Охотно признаю, что воссоздание селитры — прекрасный эксперимент для исследования самой природы селитры при условии, что мы уже предварительно признали механические принципы философии, а также признали и то, что все изменения тел совершаются по законам механики. Но я отрицаю, что это следует из означенного эксперимента с большей ясностью и очевидностью, чем из многих других обыденных экспериментов, из которых, однако, это не может быть неопровержимо доказано ⁷¹. Когда же славнейший муж утверждает, что ни у кого другого он не встречал этого учения в таком ясном изложении и в такой трактовке, то, вероятно, он имеет наготове какие-нибудь доводы, которые, по его мнению, опровергают положения Бэкона и Декарта и которые мне неизвестны. Я не привожу здесь этих положений, полагая, что они не могут быть неизвестны славнейшему мужу; замечу только, что Бэкон и Декарт также стремились установить соответствие между их разумом и явлениями. Если же они тем не менее в чем-нибудь и заблуждались, то ведь и они были люди, которым, конечно, ничто человеческое не было чуждо.

Далее, автор говорит, что существует большая разница между такими экспериментами (случайными и сомнительными, которые приведены мною), относительно которых мы но знаем, какие факторы в них действуют и что вносится каждым из этих факторов, и такими экспериментами, где точно известно, с какими именно факторами мы имеем дело. Однако я все еще не вижу, чтобы славнейший муж разъяснил нам природу тех [веществ], с которыми мы имеем дело в данном случае, а именно: селитренной извести и селитренного спирта. Так что эти

434

два [вещества] оказываются не менее темными для нас, чем те вещи, которые я привел в качестве примера, а именно: известь и вода, из соединения которых получается теплота. Что же касается дерева, то я согласен, что оно есть тело более сложное, чем селитра. Но до тех пор, пока мы не знаем природы как того, так и другой и того способа, каким в обоих телах порождается теплота, какое значение имеет это для интересующего нас вопроса? Далее, я не понимаю,, на каком основании славнейший муж отваживается утверждать, что ему известно, какая именно природа действует в обсуждаемом эксперименте. Чем может он нам доказать, что теплота не производится здесь каким-нибудь особым тончайшим веществом? ⁷² Не тем ли, может быть, что мы имеем здесь лишь незначительный — сравнительно с прежним — недочет в весе? Но если бы не было даже ни малейшего недочета, то, по-моему, из этого ничего бы еще не следовало. Ибо мы видим, как легко вещи могут быть выкрашены в какой-нибудь цвет при помощи весьма малого количества материи, и от этого они не становятся ни тяжелее, ни легче, по крайней мере для наших органов чувств. Поэтому я и имею основание задаваться вопросом: не участвует ли здесь что-нибудь такое, что не поддается никакому чувственному восприятию, особенно если принять во внимание, что еще не познано, каким образом могли произойти в указанных телах все изменения, наблюденные славнейшим мужем во время эксперимента. Более того, я убежден, что теплота и то воспламенение, о котором упоминает знаменитый муж, находятся в зависимости именно от участия какой-то извне приходящей материи. Далее, я полагаю, что из кипения воды (не говоря уже о волнении ее) я скорее могу вывести, что причиной звука является колебание воздуха, чем из этого эксперимента, где мы совершенно не знаем природы участвующих в нем факторов и где мы наблюдаем теплоту, причины и способы происхождения которой нам совершенно неизвестны. Наконец, существует много тел, которые не имеют решительно никакого запаха, но части которых при малейшем сотрясении или нагревании начинают издавать запах, при охлаждении вновь утрачиваемый ими (по крайней мере для наших чувств): например, янтарь и некоторые другие тела, относительно которых я даже не знаю, более ли они сложны, чем селитра.

435

Замечания мои к § 24 показывают, что селитренный спирт не есть чистый спирт, но что он изобилует селитренной известью и другими веществами. Поэтому я и сомневаюсь: мог ли знаменитый муж с достаточной тщательностью установить то, что, но его словам, он обнаружил при помощи весов, а именно, что вес подливаемого селитренного спирта почти сходится с весом селитренного спирта, улетучивающегося при кипении.

Наконец, хотя чистая вода, по-видимому, и растворяет щелочные соли быстрее [чем что-либо другое], тем не менее (так как она представляет собою тело менее сложное, чем воздух) она не может содержать в себе, подобно воздуху, столько родов разнообразных телец, которые могли бы проникать в поры самых различных родов извести. Поэтому так как вода состоит преимущественно из частиц одного определенного рода, могущих в известных пределах растворять известь, с воздухом же дело обстоит иначе, то отсюда следует, что в указанных пределах вода растворит известь гораздо быстрее, чем воздух. Но так как, с другой стороны, воздух состоит из частиц, и более грубых, и гораздо более тонких, и вообще из частиц разных родов, могущих многими способами проникнуть в гораздо более узкие поры, чем те, в которые проникают частицы воды, то отсюда следует, что хотя воздух (так как он не может состоять из столь многих частиц одного и того же рода) растворяет селитренную известь медленнее, чем вода, но зато гораздо лучше и основательнее: он размягчает ее и этим увеличивает ее способность задерживать движение частиц селитренного спирта. Ибо до сих пор эксперименты еще не заставили меня признать какое-либо иное различие между селитренным спиртом и самой селитрой, кроме того, что частицы последней пребывают в покое, тогда как частицы первого находятся в сильном возбуждении и движении. Так что между селитрой и селитренным спиртом существует такая же разница, как между льдом и водой.

Однако не смею дольше задерживать Вас на этих вопросах. Боюсь, что и так я был уже слишком пространен, хотя, насколько мог, заботился о краткости. Если же я тем не менее наскучил Вам, прошу извинить меня и вместе с тем истолковать в наилучшем смысле то, что я в качестве друга высказываю Вам так свободно и искренне. Ибо я считал безрассудным, отвечая на Ваше письмо, обойти

436

молчанием все это. Хвалить же перед Вами то, что мне не вполне понравилось, было бы чистейшей лестью, столь вредною и опасною для дружеских отношений. Итак, я решился высказать мое мнение вполне откровенно, считая, что ничто не может быть желаннее для философов, чем такая откровенность. Впрочем, если бы Вам показалось более подходящим предать высказанные мною мысли огню, вместо того чтобы передавать их ученейшему господину Бойлю, — предоставлю это на Ваше усмотрение. Поступайте, как Вам угодно. Но только верьте моей величайшей преданности и расположению к Вам и к благороднейшему Бойлю. Сожалею, что мои слабые силы не позволяют мне доказать Вам это иначе, чем на словах; однако же и т.д.

[Ворбург, 17(27) июля 1663 г.]

ПИСЬМО 14 ⁷³

Славнейшему мужу Б. д. С.

от Генриха Ольденбурга.

Славнейший муж, глубокоуважаемый друг!

Возобновление нашей переписки доставляет мне величайшее удовольствие. Письмо Ваше от 17(27) июля я получил с особенной радостью как потому, что мог удостовериться из пего, что у Вас все благополучно, так и потому, что оно еще более укрепило мою уверенность в постоянстве Вашей дружбы ко мне. А в довершение всего Вы извещаете меня, что приступили к изданию первой и второй частей «Начал» Декарта, доказанных геометрическим способом, и весьма любезно предлагаете мне один или два экземпляра. Принимаю Ваш подарок с особенным удовольствием и прошу Вас, если Вам будет угодно, послать этот уже печатающийся трактат господину Петру Серрариусу, живущему в Амстердаме, для препровождения ко мне. Я уже поручил ему принять Ваш пакет и переслать его мне через уезжающего друга.

Затем позвольте мне сказать Вам следующее: я просто выхожу из терпения при мысли, что, живя в стране, где можно и свободно мыслить, и свободно выражать свои

437

мысли, Вы все еще держите под спудом Ваши сочинения, излагающие Ваши собственные воззрения. Перешагните же, прошу Вас, через все имеющиеся преграды, тем более, что Вы можете не подписывать своего имени и, таким образом, совершенно избежать какой бы то ни было опасности.

Благороднейший Бойль находится в отъезде. Как только он возвратится в город, я сообщу ему относящуюся к нему часть Вашего ученейшего письма и, как только узнаю, не замедлю передать Вам его мнение относительно Ваших соображений. Вы, вероятно, уже видели его «Химика-скептика», латинское издание которого вышло некоторое время тому назад и получило довольно широкое распространение за границей ⁷⁴.

Книга эта содержит различные химико-физические парадоксы и подвергает суровой критике так называемые гипостатические первоначала спагириков ⁷⁵.

Недавно он издал еще одну книжку ⁷⁶, которая, быть может, не дошла еще до ваших книгопродавцов. Поэтому я посылаю ее Вам в этом пакете и прошу благосклонно принять этот маленький подарок. Книжка эта, как Вы увидите, защищает упругость воздуха против некоего Франциска Линуса, который пытается объяснить явления, описанные в «Новых физико-механических опытах» господина Бойля, столь натянутым и искусственным образом, что попадает в конфликт и с разумом и чувствами. Перелистайте и просмотрите эту книжку и сообщите мне о Ваших впечатлениях.

Наше Королевское Общество решает свои задачи по мере своих сил, с большим рвением, держась в пределах экспериментов и наблюдений и избегая всякого рода запутанных дискуссий.

Недавно был произведен замечательный эксперимент, который причиняет много забот тем, кто допускает существование пустоты, и, наоборот, —в высшей степени приятен для тех, кто считает, что не существует незаполненного пространства. Состоит он в следующем.Стеклянная колба А (фиг. 8), наполненная до краев водою, ставится горлышком вниз в стеклянный сосуд с водой В. Затем они помещаются под колокол нового воздушного насоса господина Бойля, после чего из колокола выкачивается воздух. При этом в колбе А начинают в большом количестве доказываться

438

пузыри, которые поднимаются в верхнюю часть колбы А и вытесняют оттуда всю воду в сосуд В под поверхность воды, находящейся в этом последнем. В таком виде оба сосуда оставляют в течение одного или двух дней, причем все это время воздух из-под колокола удаляется посредством частых выкачиваний. Затем оба сосуда вынимаются из-под колокола и колба А наполняется освобожденной от воздуха водой [спустившейся в сосуд В ]. Затем, поставив колбу вниз горлышком в сосуд В, оба сосуда опять помещают под колокол. По мере удаления оттуда воздуха посредством надлежащих выкачиваний в горлышке колбы начинают замечаться маленькие пузырьки, которые, поднимаясь вверх и (при дальнейшем действии насоса) расширяясь, опять изгоняют всю воду из колбы А. Тогда колба вновь вынимается из-под колокола и наполняется до краев освобожденной от воздуха водой, после чего опять ставится вверх дном под колокол. Теперь, после тщательного выкачивания и полного удаления воздуха из колокола, вода удерживается в колбе А, нимало но понижаясь в уровне. Таким образом, причина, которая, согласно Воплю, поддерживает водяной столб в этом опыте, в Торричеллиевом опыте (а именно воздух, оказывающий давление на воду в сосуде В), по-видимому, вполне устранена, и тем не менее вода в колбе не опускается ⁷⁷.

Я намеревался присовокупить здесь еще многое другое, но меня отвлекают друзья и дела. (Добавлю только одно: если Вам угодно будет прислать мне то, что Вами сдано в почать, пишите адрес на письме и на пакете следующим образом и т.д.) ⁷⁸.

Я не могу закончить письма без того, чтобы не напомнить Вам еще и еще раз относительно опубликования Ваших собственных сочинений. Я не перестану уговаривать Вас до тех нор, пока моя просьба не будет исполнена. А если бы тем временем Вы захотели хотя бы отчасти посвятить меня в содержание этих произведений, — о, в каком

439

бы я был восторге и в какой мере считал бы себя обязанным Вам.

Будьте здоровы и не переставайте любить меня. Глубоко преданный Вам

Генрих Ольденбург.

Лондон, 31 июля

[или, как значится

в голландском переводе,

10 августа нового стиля] 1 663 г.

ПИСЬМО 15 ⁷⁰

Господину Людовику Мейеру сердечный привет

от Б. де Спинозы.

Любезнейший друг!

Предисловие, которое Вы мне прислали ⁸⁰ через нашего общего друга де Вриса, отсылаю Вам обратно с ним же. Кое-что я, как увидите, отметил на полях, но остаются еще некоторые пункты, которые я счел более удобным изложить Вам в письме.

Итак, во-первых, я хотел бы, чтобы, кроме Вашего высказывания на стр. 4 относительно повода, побудившего меня изложить первую часть, Вы нашли возможным упомянуть где-нибудь о том, что я составил эту часть в течение каких-нибудь двух недель. После такого предупреждения никто не станет думать, что это представлено в столь ясной форме, что яснее нельзя изложить этого, и, таким образом, читатели не будут задерживаться на таких словах, которые они, быть может, найдут темными в том или другом месте.

Во-вторых, я просил бы Вас предупредить [читателей], что многие доказательства я провел иначе, чем Декарт, и но для того, чтобы исправлять Декарта, но чтобы иметь возможность последовательнее придерживаться моего собственного порядка и не слишком увеличивать количество аксиом. По этой же причине я должен был снабдить доказательствами некоторые положения, которые Декартом просто утверждаются без всякого доказательства, и прибавить кое-что, совершенно опущенное у Декарта.

Наконец, убедительнейше прошу Вас, дорогой друг, чтобы Вы совершенно выпустили и уничтожили все, что было приписано Вами в конце по адресу одного известного

440

Вам человека ⁸¹. К этому меня побуждают многие соображения, но приведу Вам только одно из них. А именно: мне хотелось бы, чтобы всякий мог легко убедиться в том, что сочинение это опубликовывается в интересах всех людей и что Вы, издавая эту книжку, одержимы одним только желанием служить распространению истины, что Вы в соответствии с этим всячески заботитесь о том, чтобы произведеньице это встретило у всех благосклонный прием, что Вы доброжелательно и радушно приглашаете людей к изучению истинной философии и стараетесь о пользе всех людей. Всякий легко поверит этому, видя, что никто в этом сочинении не задевается и что в нем не предлагается ничего такого, что могло бы оказаться оскорбительным для кого-либо. Если бы, однако, после этого человек этот или кто-нибудь другой захотел проявить свой дурной и завистливый нрав, то тогда Вы сможете не без успеха разоблачить его характер и образ жизни. Итак, я прошу Вас подождать пока что. Примите благосклонно мою просьбу и будьте уверены в моей полнейшей преданности Вам. Всецело Ваш

Б. де Спиноза.

Ворбург, 3 августа 1663 г.

Друг де Врис обещал было захватить это письмо с собою, но так как он сам еще не знает, когда именно возвратится к Вам, — отсылаю это письмо с другим.

Вместе с письмом посылаю Вам часть схолии к теореме 27 второй части (в начале страницы 75); передайте ее типографу, чтобы он заново перепечатал ее.

То, что я прилагаю при сем, должно быть непременно заново перепечатано, и 14 или 15 строчек должны быть прибавлены, каковые нетрудно будет вставить [в текст].

ПИСЬМО 16 ⁸²

Славнейшему мужу Б. д. С.

от Генриха Ольденбурга.

Превосходнейший муж и глубокоуважаемый друг!

Прошло всего три-четыре дня с тех пор, как я отправил Вам свое письмо с обыкновенной почтой. Я упоминал в нем о книжке господина Бойля, которая должна была быть

441

послана Вам ⁸³. В то время я но надеялся, что мне удастся скоро найти знакомого человека, который мог бы отвезти ее Вам. Однако такой нашелся скорее, чем я предполагал. Итак, примите то, чего я не имел возможности послать Вам тогда вместе с самым почтительным приветом господина Бойля, уже возвратившегося в город. Он просит, чтобы Вы вникли в его предисловие к опытам над селитрой, тогда Вы поймете, какую цель преследовал он в этой работе. А именно: он хотел показать, что учения возрождающейся более солидной философии могут быть иллюстрированы ясными экспериментами, а сами эти эксперименты могут быть весьма хорошо объяснены без схоластических «форм», «качеств» и фантастических «элементов». Но он отнюдь не брал на себя задачу учить о природе селитры или же опровергать то, что может быть высказано кем-либо относительно однородности материи или относительно различий между телами, возникающих исключительно из движения, фигуры и т.д. Он хотел только показать, что различное строение тол является причиной остальных различий между ними и что отсюда происходят весьма различающиеся между собою действия тех или иных тел. Отсюда, по мнению господина Бойля, философы и другие правильно заключают (до тех пор, пока анализ не приведет нас к первичной материи) о некоторой неоднородности материи. Что касается существа этого вопроса, то я не усматриваю большого разногласия между Вами и господином Бойлем.

Когда же Вы замечаете, что всякая известь, поры которой столь тесны, что не могут вместить селитренных частиц, и при том обладают слабыми стенками, может останавливать движение этих частиц и таким образом оказывается, способной к воссозданию самой селитры, то на это господин Бойль возражает, что хотя селитренный спирт и смешивается с другими родами извести, однако из соединения с ними но получается настоящей селитры.

Что касается Ваших доводов против пустого пространства, то Бойль говорит, что он их знал и предвидел. Однако он никак не может успокоиться на этих доводах и намерен еще остановиться на этом вопросе в другом место.

Затем он поручает спросить Вас, не можете ли Вы подыскать такой пример, где два пахучие тела, соединяясь вместе, образовали бы тело (какова, например, селитра), не имеющее никакого запаха. Он говорит, что таковы именно составные части селитры: селитренный спирт из-

442

дает очень дурной запах, а твердая селитра тоже не лишена некоторого запаха.

Далее он просит Вас повнимательнее взвесить и проверить Ваше сравнение льда и воды с селитрой и селитренным спиртом, ибо лед, растаивая, целиком переходит в воду и только в воду, причем как тот, так и другая не имеют никакого запаха, тогда как между свойствами селитренного спирта и твердой селитренной соли существует большая разница, как это показано в напечатанном трактате на многих примерах.

Все это я воспринял от нашего знаменитого автора во время беседы с ним об этом предмете. Я уверен, что вследствие слабости моей памяти я передал Вам это скорее с ущербом для него, чем с выгодой. Так как во взглядах на главные пункты Вы с автором сходитесь, то я не стану больше распространяться об этом предмете. Мне очень хотелось бы содействовать тому, чтобы вы оба соединили ваши умственные силы для ревностной разработки подлинной и солидной философии. Да будет мне позволено побуждать Вас главным образом к дальнейшему обоснованию принципов всего сущего, сообразно стойкостью Вашего математического ума; тогда как моего благородного друга Бойля я непрестанно подговариваю к тому, чтобы он подтверждал и иллюстрировал эти принципы посредством многократно и тщательно произведенных экспериментов и наблюдений.

Итак, Вы видите, дорогой друг, к чему я стремлюсь, чего добиваюсь. Я знаю, что наши здешние философы в этом королевстве ни в коем случае не откажутся от своих экспериментальных исследований; не в меньшей степени я убежден и в том, что Вы тоже выполните Ваши задачи до конца, как бы ни визжала и ни жаловалась на Вас толпа философов и теологов. Так как в предыдущих письмах я уже не раз побуждал Вас к этому, то теперь я удерживаю себя, чтобы не надоесть Вам. Попрошу еще только об одном: как только появятся уже отданные Вами в печать толкования Декарта или какое-либо другое сочинение из запаса Вашего собственного творчества, не откажитесь как можно скорее переслать их мне через господина Серрариуса. Вы окажете мне этим большое одолжение и при первом удобном случае убедитесь в полнейшей преданности Вашего

Генриха Ольденбурга.

Лондон, 4 августа 1663 г.

443

ПИСЬМО 17 ⁸⁴

Ученейшему и благоразумнейшему

мужу Петру Баллингу

от Б. де С.

Дорогой друг!

Последнее письмо Ваше, если не ошибаюсь, от 26-го числа истекшего месяца благополучно дошло до меня. Оно немало огорчило и встревожило меня, хотя я значительно успокоился, взвесив Вашу рассудительность и силу Вашего духа, благодаря которым Вы умеете не придавать значения ударам судьбы, или, скорее, молвы, в такое время, когда удары эти обрушиваются на Вас всею своею тяжестью ⁸⁵. Тем не менее беспокойство мое о Вас с каждым днем все возрастает, а потому молю и заклинаю Вас во имя нашей дружбы написать мне обо всем как можно обстоятельнее.

Дата добавления: 2015-09-29