Еще через час мы остановились и разбили лагерь. Эйтор сразу ушёл в глубь леса ставить силки. Мы развели огонь и разложили на ночь спальные мешки. Эйтор вернулся через два часа, в обоих руках его была дичь. Воистину, индейцы - самые превосходные охотники!
***
По моим расчетам, мы были уже в нескольких часах от следующего мелкого городка Мексики, Тамаулипаса. Это был девятый день после нападения диких собак. У Леона неожиданно поднялась температура, его лихорадило - я забеспокоилась. Всё-таки инфекция попала в кровь. Я не отходила от него всю ночь, прикладывая к его голове холодные водные компрессы, я уснула сидя, положив руку на его грудь. Его дыхание было частым и затруднённым. Когда я проснулась на следующий день, улучшений не наступило: его щечки горели огнем, все тело покрылось холодным потом. Я промаялась с ним еще один день. Его несколько раз рвало, он совсем ослаб и едва ворочал языком. Леон обеспокоенно метался рядом, каждую минуту останавливаясь возле Лукаса, он прикладывал ладонь на его лоб и что-то шептал ему на ухо. Тори и Эйтор приносили прохладную воду из ближайшего водоёма каждые полчаса (мы всегда старались разбивать лагерь рядом с водой).
Я не выдержала на третью ночь. Лукасу становилось все хуже, он все время спал, температура его не покидала, он стала бредить и кричать во сне. Последней каплей стали его судороги, которые прекратились лишь спустя час. Я сидела у ног Лукаса, глаза щипало от непролитых слез, но я не позволяла себе развалиться. Я окинула наш лагерь взглядом: Эйтор крепко спал, Леон лежал рядом с Лукасом, вцепившись в его руку, Тори сидела у костра. Я внимательно к ней пригляделась: она дремала. Я тихо поднялась и как можно незаметнее взяла свой рюкзак, ножи и винтовку (у меня в кармане брюк была пара последних патронов - их я собиралась использовать только в крайнем случае). Практически на цыпочках я выбралась из лагеря и направилась в сторону Тамаулипаса.
До города я добралась через два часа. Улицы были тихими и пустынными, лишь иногда где-то недалеко от меня раздавались крики и ругань. Я начала поиск с самых уцелевших зданий, я не пропускала ни одного. Аптек я нашла как минимум семь, но ни в одной из них не было антибиотиков. Полки были пусты, ни одного лекарства: все было сметено подчистую. Отчаявшись, я уже собиралась возвращаться, когда наткнулась на больницу. Я прочесывала этаж за этажом, и мое упрямство было вознаграждено: я нашла антибиотики - в небольшом количестве, но тем не менее нашла! В нетерпении я буквально вылетела из дверей больницы, но не успела сделать и пары шагов, когда услышала хриплый смех:
- И кто это у нас тут? Ах! Да это же цыпочка, да еще и чертовски хорошенькая!
Я застыла и обернулась на говорившего. За моей спиной стояли три парня ненамного старше меня. И почему же мне так везет натыкаться на придурков мужского пола?!
Я тяжело вздохнула и полностью повернулась к ним всем телом, вставая в оборонительную позицию, как меня учил Эйтор. Винтовку и рюкзак я скинула к своим ногам. Парни проследили глазами именно за оружием. Я вытащила ножи и посмотрела на них по очереди: они ухмылялись, не воспринимая меня всерьез как противника.
- Детка, отдай нам винтовку, и, возможно, мы отпустим тебя с миром, - произнес все тот же парень, который заговорил первым.
Я не поверила ни единому слову. Его волосы были совсем светлыми, он напомнил мне белобрысого шакала, которого я убила первым. Во мне тут же вспыхнула ненависть и ярость.
- Нет, винтовка нужна мне самой. Вы уж простите, но отдавать ее я не намерена.
Парни переглянулись, на их губах заиграли премерзкие улыбочки.
- Ну, крошка, пеняй на себя. - Они ринулись в мою сторону.
Я метнула ножи. Крайнему слева я попала в глаз, он закричал и повалился на асфальт. Через секунду он затих, вокруг его головы стала образовываться лужа крови, вытекающая из глаза. Второму я попала в предплечье, он взвизгнул, но не остановился. Блондин был посередине, он достиг меня невредимым. В дело пошел рукопашный бой. Я пропустила один удар от него и почувствовала металлический привкус крови во рту. Раненный мной парень тоже пытался меня ударить, в его глазах присутствовал мстительный блеск. Я сделала шаг назад и в развороте ударила его ногой в челюсть. Зашипев, он ухватился за подбородок. Я слегка пригнулась и нанесла ему еще удар - на этот раз в раненую руку. Он застонал. В этот момент я пропустила еще один удар от блондина. На этот раз он пришелся по моим ребрам. Дыханье перехватило, в глазах потемнело от боли. Я выхватила нож из заднего кармана: я не хотела снова убивать, но они не оставляли мне выбора. Когда блондин бросился ко мне с новой атакой, я всадила нож в его сердце. Он упал, не произнеся ни звука. Я смотрела на него всего секунду, затем перевела взгляд на третьего: он был жив. Прижимая руку к кровоточащей ране, он смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Я шагнула к нему - он тут же вскинул руки вверх:
- Я понял, я все понял! Не убивай меня, я хочу жить.
Я посмотрела на него с презрением. Слабак.
- Подумай о произошедшем парень. Я не убью тебя, живи, но проживи эту жизнь достойно: не нападая на слабых, а оберегая их.
***
Возвращалась в лагерь я почти на рассвете. Я не дошла до него примерно пяти шагов, когда из полумрака ко мне шагнул Эйтор. На его плече висел рюкзак, он куда-то собирался - куда именно, я поняла, когда он заговорил:
- Еще пять минут - и наши пути бы разошлись: я как раз собирался за тобой.
Его тон был холодным, как лед. Я передернула плечами. Эйтор смотрел в мои глаза в течение минуты, затем кивнул в сторону нашего лагеря:
- Пойдем, обработаем твои раны.
Он развернулся и пошел вперед, ничего более не сказав. Но первым делом, как только я оказалась в лагере, я подошла к мальчикам. Они все еще спали. Лукас метался во сне. Мое сердце сжалось от боли за него: его губы были белыми, а щеки ярко-красными от жара. Я взяла бутылку с водой и положила одну таблетку трамала в свою ладонь. Эйтор молча наблюдал за мной. Я встала на колени рядом с Лукасм и с трудом его разбудила. Уговорами заставив его открыть рот, я положила лекарство на его язык и, приподняв его головку, помогла запить водой. Я немного посидела рядом, поглаживая его по голове, дожидаясь, когда он уснет снова.
Как только дыхание Лукаса стало глубоким, я поднялась, прихватила свой рюкзак, закидывая лекарство обратно в него, и подошла к все еще стоящему с рюкзаком за плечом Эйтору. Он махнул рукой в сторону огня и сам двинулся туда, я последовала за ним. Скинув рюкзаки на землю, мы сели друг напротив друга у костра. Тори не спала, ее тяжелый взгляд я ощущала на себе: она меня осуждала. Эйтор достал бинт. Оторвав кусочек, он сложил его в несколько слоев. Промокнув бинт в алкоголе, он прижал его к краю моих губ - я вздрогнула и зашипела. Все это он проделывал молча, но его глаза метали молнии, губы были плотно сжаты, я чувствовала его возмущение и злость своей кожей. Я тоже молчала. Обработав каждую мою царапину, он поднялся на ноги. Я посмотрела на него снизу вверх: его буквально трясло от злости.
- Тебе надо умыться: твое лицо в крови. Пойдем, я тебя провожу к воде.
Я поднялась и последовала за ним.
Едва мы дошли до водоема, как он сорвался, он говорил сквозь зубы, но голос его повышался с каждым произнесённым словом:
- О чем ты думала, Алекс, когда пошла в город одна?! А если бы тебя там прибили?! Вижу по твоему состоянию, что ты и так нарвалась на неприятности… - он остановился и перевел дыхание.
Я опустилась на корточки перед водой и стала умываться. Прохладная вода принесла облегчение моей ноющей коже на лице, уголок губ пульсировал болью, но я ее игнорировала, ушибленные ребра чертовски болели, отчего было тяжело вздохнуть.
Эйтор продолжил свою тираду:
- …Ты вообще хоть иногда думаешь о других, Алекс? Ты чертова эгоистка…
На этом месте вспылила я. Поднявшись на ноги, я повернулась к нему лицом:
- Да что ты знаешь обо мне, чтобы судить?! Я не могла иначе, понимаешь?! Лукасу хуже с каждым днем, ему нужны лекарства. Когда после произошедшего катаклизма я поняла, что родители не вернутся, что они мертвы, я дала себе клятву, что во что бы то ни стало уберегу мальчиков. Я должна привести их в безопасное место здоровыми и невредимыми! Кто ты такой, чтобы читать мне нотации?! Ты мне не отец, не брат и не муж! Ты не имеешь право предъявлять мне претензии, так что заткнись и смирись, я буду делать только то, что считаю нужным!
- Я для тебя никто?! И не имею права на тебя?! - его глаза сузились, там, в глубине мелькнула решимость.
Он шагнул ко мне. Я сделала аналогичный шаг назад, вступая в воду.
- Это дело поправимое, Алекс, - произнес он и сделал еще несколько шагов вперед.
Я вторила ему, но отступая:
- Эйтор! Отойди и выпусти меня на берег. – Я старалась что бы мой голос не дрожал, а получился скорее писк.
Он промолчал, снова делая шаг вперед. Я не успела сделать свой шаг назад, как он рванул ко мне.
Обхватив одной рукой мою талию, а другой - затылок, он впился в мои губы болезненным поцелуем. Поврежденная при драке нижняя губа взорвалась новой болью. Эйтор настолько сильно прижал меня к себе, что ребра нещадно заломило, я задохнулась от его напора и двойной боли, что он мне предоставил. Он не щадил меня, в его поцелуе и касаниях не было ни грамма нежности, я чувствовала лишь его ярость и страсть. Именно в этот момент до меня дошло, что имела в виду Тори, когда говорила о его дикой крови. Он сминал и кусал мои губы, его рука на моей талии сжимала меня все крепче, до боли, он вымещал на мне свою злость. Но все же я не удержалась и ответила на поцелуй. Я обхватила его голову обеими руками, запуская свои пальцы в его густые волосы, он застонал в мои губы - все наши границы снесло одним махом. В моей голове пульсировала одна мысль: "Хочу!"
Я переместила свои руки на его талию и, подхватив края его футболки, потянула ее вверх. Он поднял руки, помогая мне ее снять, оторвавшись от моих губ ровно на секунду. Как только футболка полетела в сторону, он вернулся к моим губам в неистовом поцелуе, он грубовато покусывал мою нижнюю губу, плавно проникая языком в мой рот. Я издала тихий стон: он оказался очень сладким на вкус. Он зарычал и, обхватив горловину моей рубашки, в нетерпении рванул ее в стороны. Я услышала звук рвущихся пуговиц, секунду спустя я осталась в лифчике. Мы стояли в воде по колено.
Все так же не разрывая поцелуя, Эйтор приподнял меня вверх. Я послушно обхватила его талию своими ногами, он развернулся и сделал несколько шагов к берегу. У самой кромки воды он рухнул со мной на колени, а затем плавно уложил меня на спину. Я охнула, когда слегка погрузилась в воду, меня всю трясло от желания, я хотела его безумно, все проблемы и переживания отошли на второй план. Здесь, сейчас были только мы и наша страсть. Я прошлась руками вдоль по его спине снизу вверх. Он напрягся от моей ласки, его дыхание сбилось, а тело задрожало. Эйтор перешел от моих губ к шее, слегка покусывая кожу. Я закусила губу, сдерживая громкий стон. Что-то пробормотав на своем языке, он облизнул раковину моего ушка, а затем сильно прикусил мочку моего уха. Я приглушённо вскрикнула, по телу пробежало электричество. Его губы опустились ниже, прокладывая дорожку из горячих, влажных поцелуев. Одну свою руку он просунул под мою поясницу и слегка меня приподнял, давая своим губам удобную позицию исследовать мой живот. "Только не останавливайся, только не останавливайся!" - думала я, но Эйтор, кажется, и не думал останавливаться. Он протянул вторую руку и расстегнул верхнюю пуговицу моих камуфляжных брюк. Чуть потянув их вниз, он коснулся губами моей кожи у самого края резинки моих трусиков. Я потеряла последнюю нить своего разума и всхлипнула.
- Ребятки, я, конечно, безумно рада, что вы наконец разобрались в своих чувствах и все такое, но не следует кидаться в омут с головой. Подумайте о предохранении. Не думаю, что вам сейчас до кучи к вашим проблемам еще и младенец нужен.
Услышав голос Виктории, мы замерли и уставились в глаза друг другу, постепенно осознавая, что мы только что чуть не совершили. Эйтор опомнился первым и, подскочив на ноги, протянул мне руку. Я вложила в нее свою дрожащую ладонь.
Тори стояла за моей спиной. Когда я поднялась с помощью Эйтора, я тут же вырвала свою руку из его, как только встала на нетвердые ноги. Моя рубашка была безнадежно испорчена, одевать ее не было смысла. Эйтор стоял рядом и непрерывно смотрел на меня. Мои глаза бегали из стороны в сторону, я не могла посмотреть на него, я также не могла повернуться лицом к Виктории. Я всё-таки развернулась, опуская глаза на землю. Чувствовала, как с головы до ног меня покрыл горячий румянец смущения, я скрестила руки на груди, пытаясь хоть как-то скрыть свою наготу.
Мне было стыдно за свое поведение. О чем я думала? Боже, я чуть не отдалась Эйтору в лесу, на голой земле, да что на меня нашло?! Это был бы мой первый раз. Не так я представляла свою потерю девственности. Я злилась на Эйтора за то, что снова вскружил мне голову, но на себя я злилась сильнее, ведь это я, а не он первая начала срывать одежду. Черт! Я противоречу своим словам и мыслям: я собиралась держать его на расстоянии - и что же?! Как только он ко мне прикоснулся и поцеловал, все мои решения и уверенность в своей правоте полетели в бездну.
Вернувшись в лагерь, я первым делом кинулась к своим вещам. Найдя футболку с длинными рукавами, я ее немедленно одела. Я старалась не обращать внимания на прожигающие во мне дырку взгляды Эйтора. Мальчики еще спали. Я подошла к Лукасу, надеясь, что антибиотики помогли и хоть чуть-чуть сбили температуру. Приложила ладонь к его лбу: изменения не было, он все так же пылал. Я закусила губу в отчаянии, на меня накатила паника, я не могла понять, что же за инфекцию он мог подхватить.
Я поднялась, подошла к костру, где сидела Тори, и пристроилась рядом с ней. Я любила находится рядом с этой женщиной: она знала, когда надо молчать, а когда - говорить; и, несмотря на свое смущение, оттого что она застала нас с Эйтором в такой пикантной ситуации, я была ей благодарна за то, что она нас прервала. Я бы потом жалела о своем поступке: это был слишком решительный шаг, и, скорее всего, после, в порыве отчаянья и злости, я бы могла сделать очень больно Эйтору.
Через некоторое время к нам подошел Эйтор. Он присел передо мной на корточки, заглядывая в мои глаза. Я отводила свой взгляд. Он протянул руку и коснулся кончиками пальцев моей щеки. Я взвилась и подскочила, шарахаясь от него в сторону. Эйтор поднялся вслед за мной. Сделав несколько шагов в сторону от костра, он обернулся и поманил меня. Я знала, что просто так он этого не оставит, и была согласна с ним: лучше всего во всем разобраться сейчас, не тянуть кота за хвост. Я подошла к нему, все еще пряча глаза, но все же вскинула голову, когда услышала его продолжительный тяжелый вздох. Я смотрела в район его подбородка: выше глаза не поднимались.
- Алекс, посмотри на меня. – Тихо попросил он.
Я не повиновалась: не могла. Секунду спустя я почувствовала его теплые пальцы на моем подбородке. Он приподнял мое лицо. Я зажмурила глаза, совсем как ребенок: впервые за долгое время, я боялась столкнуться лицом к лицу со своей проблемой.
- Открой глаза, Алекс: я хочу сказать кое-что важное. Пожалуйста.
Я внутренне встряхнулась и настроилась воевать с ним. Распахнув глаза твердо заглянула в его янтарные глаза. Он убрал руку с моего подбородка и сделал шаг назад, но его взгляд не покидал меня.
- Алекс… - Он снова сделал шаг ко мне и запустил в свои и так растрепанные волосы руку (я заметила, что он так делал, только когда сильно волновался). - Алекс… - снова повторил он и замолк.
Я вскинула бровь. Он чертыхнулся:
- Это нелегко… А, к черту все! Алекс, я люблю тебя.
Я опешила. Он притих и смотрел на меня, не мигая, в ожидании моей реакции. Вся моя воинственность испарилась, в душе поселилось двойственное чувство - эйфория от его слов напополам с дикой паникой. Я втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Молчание затянулось. Я чувствовала себя опустошённой, устала бороться со своими чувствами, но просто так пустить все на самотек не могла. Когда я заговорила, Эйтор вздрогнул:
- Это… ммм… я не знаю, что сказать тебе, Эйтор. Я не могу сейчас разобраться в своих чувствах, но и обманывать тоже не могу. Все навалилось разом, для меня это слишком, я устала от такого потока эмоций. Мне нужно все обдумать. Не дави на меня. Я не говорю "нет", но и "да" не могу сказать. Просто дай мне время и пространство.
На губах Эйтора расцвела нежная, открытая улыбка, которую я видела впервые. У меня перехватило дыхание, и я поперхнулась. Он шагнул ко мне еще ближе и обхватил мои щеки руками:
- Честно, Алекс, я не ожидал… Я настроился бороться с тобой. Ты меня удивила… Обещаю, я не буду давить, просто я буду рядом, хорошо?
Я кивнула, он прижался губами к моему лбу в коротком поцелуе, затем отступил и, послав мне еще одну ослепительную улыбку, ушел прочь. Я глубоко вздохнула, вдруг осознавая, что не дышала в последние несколько секунд.
На следующий день Лукасу стало еще хуже. Судороги участились, его все раздражало, он стал агрессивным и кричал на нас, также его стал раздражать яркий свет и громкие звуки. Мы ходили на цыпочках и разговаривали шёпотом. Температура не спадала, антибиотики, что я с таким трудом разыскала, не помогали. Еще через день он кинулся на Леона, который хотел сменить ему компресс. Он пытался его ударить, громка ругаясь и брызгая вокруг слюной - она стала выделяться у него очень обильно и течь по подбородку, он не мог глотать и совсем отказался от еды и воды.
Меня озарила страшная догадка. После происшествия с агрессивным поведением Лукаса я подошла к Тори и кивком подозвала Эйтора, который находился недалеко и, как обычно, не спускал с меня глаз.
- Я не знаю об этом многого, - начала я. - Всего лишь пару фактов. Но, может, вы подскажете… Помните тот день, когда на нас напали собаки? Вопрос риторический. Так вот, у нескольких из них я заметила белую пену вокруг пасти. Насколько мне известно, это признак бешенства. У меня такая теория: Лукаса укусила заражённая бешенством собака, отсюда и такое поведение. Я не знаю всех симптомов, но то, что сейчас происходит с Лукасом, очень похоже на бешенство. Что вы знаете об этом?
Тори и Эйтор переглянулись. Я смотрела на них в ожидании: может, они знают больше меня? Может, знают, как помочь в этом случае Лукасу? Но меня ждало разочарование. Тори пожала плечами и промолчала. Я перевела несчастный взгляд на Эйтора. Он смотрел на меня с сожалением:
- Я ничем не могу помочь, малышка. Мои познания об этом такие же, как и у тебя. Ну, кроме еще одного: я слышал, что вирус передается через слюну, но никак не через кровь.
Я горестно вздохнула и опустила голову. Эйтор подошел ближе и приобнял меня за плечи в успокаивающем жесте.
***
На следующий день все стало невообразимо плохо: Лукас беспрестанно кричал и кидался на нас, его скрутил и удерживал Эйтор, когда он пытался расцарапать лицо своему брату. Леон кинулся ко мне, обхватывая мои ноги руками, он громко зарыдал. Это сломило меня: я рухнула на колени и прижала его хрупкое, вздрагивающее тельце к себе. Из меня вырвался всхлип, затем другой - и вот мы с Леоном плакали в унисон, крепко прижимаясь друг к другу.
Лукас притих и уснул час спустя. Эйтор уложил его в спальный мешок и подошёл ко мне. Мы с Леоном все так же сидели на земле, обнявшись.
- Алекс, я схожу за водой. Лукас весь горит, к нему невозможно притронуться. Будьте осторожны: он может проснуться в любой момент.
Я кивнула, смотря сквозь него. Слова доходили до меня с трудом, я едва понимала, что он говорит, я чувствовала себя беспомощной, никчёмной, я ничем не могла помочь своему страдающему маленькому братику.
Эта ночь была переломной. Я не спала, я лежала напротив метавшегося во сне Лукаса и не смыкала глаз, я смотрела на него, и мое сердце обливалось кровью, я хотела забрать все его страдания и боль. Он успокоился на рассвете, его дыхание замедлилось, и он уснул глубоким, спокойным сном. Я больше не могла сопротивляться и тоже прикрыла глаза.
Когда я проснулась и распахнула глаза, я встретилась взглядом с такими же зелеными глазами, как у меня. Лукас лежал на боку и смотрел на меня. Я в течение нескольких секунд смотрела в его ясные глаза.
- Привет, - прошептала я.
Его губы дрогнули, и на бледном лице появилась слабая улыбка.
- Привет, Лекси.
Я подскочила и приложила ладонь к его голове: жара не было, лоб был прохладным и сухим. Я пискнула и сгребла Лукаса в свои объятия. Он крякнул. Его тело было слабым и безвольным, но ему стало лучше! Мы поднимем его на ноги в считанные дни. Моей радости не было предела, я разбудила и переполошила всех.
Лукас попил воды, но от еды отказался. Мы с Леоном не отходили от него весь день, мы разговаривали, шутили и просто сидели в тишине, держась за руки. Эйтор и Виктория к нам не подходили, давая нам побыть вместе. Только семья: я и мои маленькие любимые братья. Тиски, что сжимали мое сердце в последние несколько дней, разжались. Я вздохнула свободно. Мои мальчики со мной, и все у нас будет хорошо.
Мы не спали до поздней ночи, вспоминая детство, я рассказывала забавные истории про близнецов: они ничего не помнили, были совсем малы. Но я помнила каждый момент их жизни, с самого первого дня, когда мама с папой внесли их на своих руках в нашу гостиную.
Мы с Леоном уснули по бокам от Лукаса. Прежде чем сомкнуть глаза, я взяла в свою руку маленькую ладонь братика и переплела наши пальцы. С другой стороны - также за руку - его держал Леон. Мне снились родители, впервые за все это время. Мама смотрела на меня, ее глаза были полны слез, она что-то пыталась мне сказать, но ее слова тонули в шуме грохочущей воды, словно между нами был водопад. Отец стоял рука об руку с мамой. Он молчал, и в его глазах было осуждение. Я пыталась к ним подойти, но мои ноги не двигались, словно к ним привязали гири; я кричала, но мой голос растворялся на полпути, так и не дойдя до родителей; я тянула к ним руки, но они не поднимали мне свои руки в ответ.
Я проснулась, словно от толчка. На душе лежал тяжелый камень. Я почувствовала тревогу и отчаяние. Солнце едва взошло. Несколько минут я просто лежала, восстанавливая дыхание после неприятного сна. Я услышала, как где-то справа копошатся Эйтор и Тори. Скорее всего, они разводили костер.
Через секунду я почувствовала легкое покалывание в левой руке, в той, где покоилась ладошка Лукаса. Странно, но его рука была ледяной. Я повернула голову в сторону Лукаса: его глаза были плотно закрыты, ресницы не подрагивали, как обычно во сне, лицо приобрело синюшный оттенок. Я поднялась и села перед ним на колени, все также не выпуская его холодную руку. Душа моя заледенела в жутком предчувствии. Я приложила голову к его груди и… не услышала дыхания, сердцебиение отсутствовало. Предполагая, что у меня галлюцинации после сна, я вскинула голову и приложила два пальца к его пульсу на шее. Пульса не было. Я вновь припала ухом к его груди, не веря в происходящее, но его сердце не дрогнуло, не забилось вновь. Меня накрыла волна осознания: Лукас мертв.
Я закричала диким голосом на весь лес. Леон испуганно вздрогнул и проснулся, подскакивая на месте. По моим щекам катились обжигающие горем слезы. Сердце раздулось в груди до невероятных размеров, оно должно было вот-вот разорваться на части и осыпаться пылью у моих ног. Я не могла справиться со своим дыханием, оно прерывалось.
- Нет! Нет! Нет! Нет! Лукас! Господи, Лукас, дыши! - Я начала делать ему массаж сердца, надеясь, что смогу его спасти, что еще не поздно.
Ни мозг, ни сердце не соглашались с очевидным - с тем что он мертв, уже давно, и мне его не спасти. Я завизжала, срывая свой голос. Леон рядом вторил мне и умолял Лукаса открыть глаза. Я продолжала делать массаж, как безумная: я такой и была. Не видя результата, я наклонилась и хотела начать делать ему искусственное дыхание. Но не дотянулась до его рта: сзади меня обхватили сильные руки и потянули к себе. Ни секунды не медля, я стала вырываться обратно к неподвижному Лукасу, но Эйтор не пускал, я развернулась в кольце его рук и свирепо посмотрела на него:
- Пусти меня, Эйтор: Лукасу нужна моя помощь!
Он смотрел на меня с состраданием, в его глазах блестели непролитые слезы.
- Я не могу, Алекс. Ты не должна делать ему искусственное дыхание: это опасно, ты можешь заразится от его слюны. Он мертв, малышка. Прости, но ему уже не помочь.
Я стала отчаянно выбираться из его рук, его слова ранили в самое сердце, я не хотела слышать, что Лукаса больше нет.
- Пусти меня, слышишь?! Пусти! Я могу ему помочь, пусти-и-и!!! Я ненавижу тебя! Оставь меня! Дай мне помочь моему маленькому братику! - Я молотила кулачками по его телу, не разбирая, куда попадаю, но Эйтор не пускал, он сносил мои слова и удары молча, крепко прижимая к себе.
В конце концов я выбилась из сил и обмякла в его руках, воя и рыдая навзрыд. Он укачивал меня, утешая:
- Тише, тише, Алекс, успокойся. Отпусти, просто отпусти его, малышка, так будет лучше. Помни: у тебя есть еще один брат, который сейчас нуждается в твоей поддержке. Ну же, ты сильная, посмотри на Леона: ты нужна ему.
После этих слов я судорожно вздохнула, беря свое сумасшествие от потери Лукаса под контроль. Я отстранилась от Эйтора и кивнула, не смотря в его глаза. Я обернулась к Леону: он все еще сидел у ног Лукаса, раскачиваясь из стороны в сторону. Тори пыталась с ним говорить, но он не реагировал - уставившись в одну точку, он беспрестанно шептал имя брата. По его щечкам текли слезы, грудь вздымалась от учащенного дыхания. Я подошла и опустилась перед ним на колени.
- Леон, - прошептала я.
Он не откликнулся, продолжая раскачиваться.
- Леон, маленький мой, не надо, солнышко. Ты нужен мне, помоги мне братик: я погибаю…
Леон вскинул на меня голову - и наши полные слез глаза встретились. Я протянула к нему руки, и он ринулся ко мне, громка рыдая и не прекращая шептать имя брата.
***
Со смерти Лукаса прошло два дня. Мы захоронили его тело в лесу. Я ничего не чувствовала, все внутри покрылось корочкой льда. Единственное утешение я видела в Леоне: он все еще со мной. Леон так и не заговорил до сих пор, он замкнулся в себе; единственное, чего я смогла от него добиться, - это объятия. Его взгляд был пустым. Мой сильный мальчик сломался, какая-то его частичка ушла вместе с Лукасом. Половинка моего сердца и души также умерли вместе с братиком. Я не понимала, за что нам такое наказание, что мы сделали не так. Мама, папа, друзья, а теперь и Лукас - всех их отняли у меня, не оставляя шанса на их возвращение. С каждой смертью мое тело опустошалось, душа и сердце осыпались черным пеплом, вскоре от меня должна была остаться одна пустая, бесчувственная оболочка, но пока меня спасал от этого лишь Леон. Эйтор пытался быть рядом и поддерживать меня, но я никак не реагировала на него, я смотрела сквозь него. Все вокруг перестало для меня существовать. По ночам я прижимала к себе Леона, радуясь его теплому тельцу рядом со мной. Я не спала несколько дней. Едва я прикрывала глаза, я видела Лукаса, его смех звенел в моих ушах, мне казалось, что он зовет меня по имени, что он вот здесь, рядом, живой, что все это просто жуткий кошмар, но, как только я распахивала глаза, реальность накрывала меня с головой: Лукаса нет. Никто больше не назовет меня Лекси, как делал только он, не укроет заботливо пледом, если я вдруг усну без него. Все это было в нем: доброта, забота, сочувствие, - этим он пошёл в маму, в то время как мы с Леоном были копиями отца.
________________________________________________________
РАЗЪЯСНЕНИЕ К БОЛЕЗНИ ЛУКАСА.
Бешенство - это заболевание вирусной природы, возникающее после укуса зараженного животного, характеризующееся тяжелым поражением нервной системы и заканчивающееся, как правило, смертельным исходом. После проникновения в организм вирус бешенства распространяется по нервным окончаниям, поражая практически всю нервную систему. Наблюдаются отек, кровоизлияния, дегенеративные и некротические изменения нервных клеток головного и спинного мозга. Заражение человека происходит при укусе бешеным животным, а также при попадании слюны больного животного на поврежденную кожу или слизистую оболочку. Первая стадия начинается с общего недомогания, головной боли, небольшого повышения температуры тела, мышечных болей, сухости во рту, снижения аппетита, болей в горле, сухого кашля, может быть тошнота и рвота. Больной подавлен, замкнут, отказывается от еды, у него возникает необъяснимый страх, тоска, тревога, депрессия, реже - повышенная раздражительность. Характерны также бессонница, кошмары, обонятельные и зрительные галлюцинации. При попытке питья, а вскоре даже при виде и звуке льющейся воды, появляется чувство ужаса и спазмы мышц глотки и гортани. Дыхание становится шумным, сопровождается болью и судорогами. На этой стадии заболевания человек становится раздражительным, возбудимым, очень агрессивным, "бешеным". Во время приступов больные кричат и мечутся, могут ломать мебель, проявляя нечеловеческую силу, кидаться на людей. Отмечается повышенное пото- и слюноотделение, больному сложно проглотить слюну, и он постоянно ее сплевывает. Данный период обычно длится 2-3 дня. Далее наступает третья стадия заболевания, для начала которой характерно успокоение: исчезает страх, приступы водобоязни, возникает надежда на выздоровление. Смерть наступает от паралича дыхания или остановки сердца. Таким образом, продолжительность заболевания редко превышает неделю.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |