Тьма. Тупая боль в виске. Очнувшись на холодном каменном полу, я на мгновение увидел свет, который брезжил сквозь массивные прутья решетки. Решетка. Тюрьма. Да, несомненно, он был в тюрьме. Темнице.

ПОБЕГ

Тьма. Тупая боль в виске. Очнувшись на холодном каменном полу, я на мгновение увидел свет, который брезжил сквозь массивные прутья решетки. Решетка. Тюрьма. Да, несомненно, он был в тюрьме. Темнице. Нахлынувший приступ боли заставил глаза вновь закрыться, и очертания тюремной камеры растаяли во мраке. Костер. Запах жареного кабана. Такой реальный, и одновременно такой неправдоподобный. Когда это было? Вчера? Если вчера, то почему так хочется есть. Нет, это было много раньше. Возможно, несколько дней назад. Или недель. Засохшие губы скривились в гримасе глупой усмешки. Ты в темнице, с переломанными костями, думаешь о жареном кабане. Хотя эта мысль не казалась такой уж нелепой, особенно в условиях того, что мозг не мог припомнить хоть чего-то съестного в обозримом прошлом. Пересохшие губы на мгновение разжались, и шершавый язык коснулся холодной плиты тюремного пола. Почуствовался твердый, металлический вкус пыли. Нет, так нельзя. Надо взять себя в руки. Попробовать подняться и сделать шаг. Сделав усилие, я приоткрыл глаза. Теперь в тусклом свете можно было разглядеть факел, одиноко висящий на стене напротив решетки. Вроде бы там было что-то еще, но глаза вновь закрылись, словно два тяжелых подвесных моста, у которых сорвало цепи. Костер. Оживленные голоса людей. Наемники. Да, запах жареного мяса и оживленные голоса. Вечер с друзьями. Вкус сочного молодого животного на языке. Дурманящий запах исильского вина. Как давно это было? Я бы все сейчас отдал за глоток вина. Или хотя бы воды. Пусть и не слишком чистой. Но глотка не было. Последние несколько дней не было даже капли, в этом я был уверен. Что же делать? Я один, в темнице, судя по всему, травмирован и жутко голоден. Как отсюда выбраться? И можно ли выбраться вообще? Мозг упрямо задавал вопросы, на которые не было ответов. По крайней мере, ты можешь думать, пронеслось в голове. А если я могу различать свет и вкус, то травмы, возможно, не такие тяжелые. Еще одна попытка открыть глаза. К треску факела периодически примешивался звук ветра, гуляющего по бесчисленным туннелям тюремного подземелья. Мне показалось, что помимо зловещих завываний ветра я слышал еще что-то, но в таком состоянии, в котором я нахожусь, ни в чем нельзя быть до конца уверенным. Усилие. Крепкие мышцы напряглись, и мне удалось перевернуться на спину. Теперь явственно ощущался холод, который стоял в камере. Неудивительно, что он заболел - в таких условиях простуда не является чем-то из ряда вон выходящим, хотя я всегда был крепким парнем и мало был подвержен различным недугам. Ржание коней. Да, точно. У костра был еще кто-то. Кто-то, из-за кого он теперь здесь. Мозг вновь отозвался тупой болью, и я прекратил попытки вспомнить события того вечера. Хватает проблем и помимо этого. Шершавый грязный пол неприятно холодил спину, в доносящихся ветром звуках правда было что-то зловещее, и через некоторое время я сам непроизвольно распахнул глаза, очнувшись до конца. Неизвестно, сколько времения он провел в отключке. Теперь он готов был поклясться, что травмировал не только голову, но и правую ногу. Ладно, с кем не бывает. Надо выбираться. Пальцы нащупали поверхность пола, впились в нее, словно сокол в жертву, и невероятным усилием, от которого закружилась голова, бывалый воин, который сейчас напоминал скорее городского нищего не в самые лучшие годы, приподнялся и сел. Теперь ко всем неприятным чувствам прибавилось еще одно - колющая боль в спине. Прекрасно. Похоже, тюремщики все же немного перестарались во время доставки. Такие ощущения обычно бывают после бурной потасовки в кабаке, когда посетители сначала швыряют друг в друга предметы утвари, а затем переключаются на людей. Когда тебя впечатывает спиной в стену, позже ощущения именно такие. Как будто в твой позвоночник забивали гвозди. Впрочем, невзирая на боль, мне удалось встать. Вернее, почти удалось, потому что я с непривычки потерял равновесие и, инстинктивно попытавшись опереться о что-нибудь рукой, махнул кистью в воздухе и завалился набок, успев, однако ухватиться за стоящую ближе к углу кушетку. Черт, а я ее даже и не заметил. Хотя это шаткое сооружение из полусгнившего дерева трудно было назвать кушеткой, все же, если бы он все время пролежал без сознания на ней, а не на твердом холодном полу в скрюченной позе, его мышцы и спина так бы не ныли. А время было весьма продолжительным, судя по почти догоревшему факелу в коридоре. Точно. Надо бы осмотреть коридор. Оперевшись об остатки кушетки (иначе их назвать никак не получалось), я с трудом поднялся, и, сделав всего пару шагов – в просторную же клетку меня засунули – ухватился за ржавые прутья и придвинулся поближе к решетке. Коридор был небольшим и почти сразу куда-то сворачивал. Вдоль стен шел ряд факелов, большая часть из которых давно потухла. Клетки располагались в шахматном порядке - чтобы пленники не могли видеть друг друга, и, в то же время, напротив факела, который своим светом упрощал осмотр камер стражникам. Да и заключенным сидеть в кромешной тьме хуже, чем при тусклом свете еле горящей деревяшки. Видимо, это была не обычная тюрьма, а скорее подземелье какого-то замка. Об этом говорили не только небольшое количество камер и размеры темницы, но и состояние кладки, факелы на стенах и решетки. В настоящей тюрьме единственый факел был бы у тюремщика и туннелям было бы не видно конца и краю. А вместо хилых ржавых прутьев пленников бы заперли за массивной дверью, возможно, даже без закрытого прутьями окошка. Отогнав от себя наваждение, пленник придвинулся еще ближе к прутьям, так, что щеки коснулись холодного металла, и напряг зрение. Должны же быть пленники помимо меня, расуждал он. Ближайшие камеры, похоже, пустовали. Или нет, точно сказать было сложно, учитывая неровный свет, который давал факел. Кажется, на похожей кушетке в камере слева в дальнем углу кто-то лежал. Ветер донес новый запах. Запах смрада, тухлый и вязкий. Запах смерти. Неужели его поселили с трупами? Возможно. Старые подземелья никто особо не проверял. Но запах шел сдругой стороны, из чего я сделал вывод, что заключенный в ближайшей камере все же был жив, просто, как и он до этого, лежал без сознания. Или спал. В конце-концов, чем еще заниматься взаперти. Кривая усмешка вновь тронула губы пленника:

- Эй, лежебока! Ты там жив вообще?

Ничего. Либо пленник его не слышал, либо он все же был мертв.

- Слушай, парень, если ты не из болтливых - он прокашлялся и продолжил громче. - Вместе мы могли бы разработать план побега, слышишь?

Нетерпение нарастало. Если этот олух не очнется в ближайшее время, он сам покинет это место. Несмотря на нарастающее беспокойство, он был уверен в успехе, ведь он уже не один раз выбирался из подобных ситуаций. Тогда, правда, он был в более хорошей форме, но все же. Надо только лишь придумать план, зацепиться за что-то, оценить обстановку и найти слабые места в кладке, или в решетке, или найти что-то из подручных материалов. Его размышления прервал урчащий желудок. Голод и жажда постепенно брали свое. Если в ближайшее время он что-то не предпримет, его опять свалит, но уже от вызванной голодом и жаждой слабости. Ну уж нет. Он впервые позволил себе оглядеть свое скромное помещение. Уже знакомая кушетка. Какой-то мусор. Скелет в углу. И крыса, юркнувшая куда-то во тьму.

- Правильно, лучше беги, малыш. Думаю, в таком состоянии я бы не отказался и от крысятины.

Рука скользнула к поясу. Ничего. У него забрали и оружие, и походную сумку, и броню, и даже карманы вывернули и оставили в одной рубахе. Прекрасно. Учитывая отсутствие подручных предметов, ему бы не помешала помощь. Возможно, кто-то в тюрьме успел заныкать при себе что-то. Он вдруг вспомнил кое-что важное и застонал. Ну конечно. Отмычка. Его друг и спаситель. Обшарив карманы, проверив отворот рубашки, внутреннюю подкладку и даже пошарив в штанах, он не сумел ее найти. Маловероятно, что ее забрали. Он всегда прятал ее там, где даже при обыске нельзя было заметить крохотный кусок металла, аккуратно заткнутый за материю или плоть. Но ее нигде не было.видимо, выпала по дороге в это приятное место.

- Да и черт с ней - он вновь повернулся к перекрытому выходу. - дружище, если ты еще не откинулся, лучше бы тебе очнуться наконец и помочь в поиске вещей, которые помогут нам выбраться отсюда!

Глухо. Дохлый номер. Он почти что кричал, и никто не отозвался. Самое странное, что никто из стражи не примчался на крики и не напомнил ему, как стоить себя вести порядочному заключенному. Стало быть, либо стражников здесь не было, либо они были заняты более важными делами. Действительно, подумал он, пленники могут умереть от голода и без посторонней помощи.

- БЛАГОДАРЮ ЗА ПОМОЩЬ, УБЛЮДКИ!

Взгляд снова уцепился за скелет в углу. Костлявые руки сжимали какую-то книжку. Наклонившись ближе, я выдернул потрепанный фолиант из дряхлых пальцев. Надо же, записная книжка. Большая часть страниц испещрена причудливой вязью, с трудом можно было разобрать слова. Часть страниц стерлась или была выдернута. Судя по всему, этот дневник лежит тут уже очень долгое время. Засунув книжку за пазуху (пригодится), я вернулся к осмотру пространства по ту сторону решетки. Охранников нигде не было видно. Это успокаивало и одновременно настораживало - в случае побега некому было помешать, но в то же время была неизвестна причина их исчезновения. И что-то мне подсказывает, что эта причина была довольно веской. Как бы там ни было, он был одинок. Один в неизвестной темнице, без своей отмычки, без товарищей, без ничего. Все, что у него есть - это скелет в углу и какой-то мусор на полу. В бессилии он пнул решетку. Нога немедленно отозвалась болью, но на мгновение он готов был поклясться, что решетка дрогнула, и с прутьев осыпалась пыль. Еще удар, теперь уже намеренный. Он согнулся от боли, но напрягся и пнул ненавистные прутья опять. И еще раз. Теперь он был уверен, что часть решетки, ближе к центру, сильно проржавела и держалась несколько менее плотно, чем остальная часть. Если правильно направить силу удара, то можно попробовать вышибить несколько прутьев, а то и целый кусок заграждения. Должно быть, я сильно ударился головой. Решетка несмотря ни на что была металлической, и даже замка нигде не было видно. Однако любопытство и жажда свободы вскоре взяли свое, и я еще раз попробовал выбить среднюю часть решетки - приготовился, собрал остатки сил, сделал шаг назад и тяжело навалился плечом на ограждение. Что-то и вправду хрустнуло, но на сей раз, похоже, это были его собственые кости. Подавив горечь поражения, и растерев ушибленое плечо, он заметил, что несколько прутьев все же чуть отошли от основной конструкции. Надо же. Я и не думал, что это настолько древнее подземелье. Лишний повод усомниться в том, что это была обыкновенная темница. Во всяком случае, уже много десятилетий здесь никого не было, ну или почти никого. С самой юности он не раз слышал байки о замковладельцах, которые обрекают неугодных на вечные муки в подвалах своих собственных домов. Однако я все еще плохо помнил события последних дней, поэтому вернулся к методичному избиванию решетки. Спустя полчаса, обессиленный, с ноющим плечом и подгибающимися ногами, я без сил повалился на кушетку. Почти получилось, подумал он. Надо будет продолжить, но сначала хоть немного передохнуть. Он шумно выдохнул и почти сразу крепко заснул.

Ему снились зеленые поля Приволья, с многочисленным речушками и озерами, холмами и деревушками. Снились ему и привольские девушки, с румянцем на щеках и счастливой улыбкой на лице. Он впервые за много недель улыбнулся.

Очнулся я озябшим от холода и с головной болью. Сквозняк так и гулял по коридору, и лишь свет факела по-прежнему плясал по каменной кладке. Поднявшись, я еще раз кинул взгляд на соседнюю камеру. Кажется, тамошний узник перевернулся на другой бок, хотя точно сказать было сложно. Как бы там ни было, его сосед, должно быть, смертельно устал, и все равно не отозвался бы на его окрики, даже если бы рядом разорвался огненный шар. Хотя тогда просыпаться было бы уже поздно, с усмешкой подумал он. Что ж, пора приниматься за работу. Мышцы немного окрепли после его физических изысканий и небольшого сна, поэтому дело пошло быстрее. Он налегал на решетку, пытался выбить или хотя бы расшатать плохо державшиеся прутья, а во время передышек обшаривал глазами и руками окружающее пространство. Таким образом мне удалось найти кусочек угля, пригодный для письма, массивную кость, которая пригодилась бы для обороны, а два прута решетки были выбиты и валялись теперь на холодном твердом полу. Удача наконец повернулась к З. лицом, и он также увидел свою отмычку в коридоре. Закончив работу и привалившись к стене передохнуть, я наспех нацарапал на нескольких вырванных из книжки листах записку своему соседу. Руки плохо слушались, и пришлось использовать несколько листов, но вскоре и с этим было покончено. Если он очнется, полезнее будет иметь за спиной союзника. К тому же З. просто очень не нравилось это место, и он был готов помочь хоть черту лысому отсюда выбраться. Протиснувшись в коридор с костью в руке, он быстро осмотрелся и шагнул к камере напротив. Просунув листы с отмычкой сквозь прутья решетки, я еще раз проверил коридор, и убедившись, что все чисто, двинулся по направлению к выходу с костью наперевес.

Вскоре ветер разметал листы по тюремному коридору, но он этого уже не видел...

А. В.

Дата добавления: 2015-09-29