что переехал, не заметив, замерзшее озеро, умер от ужаса, "Если бы у меня
хоть было малейшее представление о гигантских силах Красной Армии, я бы
никогда не принял решения о нападении", - добавил он. Через два дня. В то
время как радио Берлина сразу передало в эфир первые семь хвастливых
коммюнике о победах в России, Гитлер задумался о смерти и секретным указом
назначил преемника - Геринга.
Уже тогда Гитлер, вероятно, сообразил, что ввязался в фатальное
предприятие. Но у банды заговорщиков в Берлине пути назад не было, как
азартные игроки, они играли ва-банк, понукая вермахт продолжать наступление
не переводя дыхания. Отлаженный инструмент, каким был вермахт, натасканная
на убийство гитлеровская солдатня делали свое дело. Они ломились на восток.
Отступая, наши войска переходили к стратегической обороне. Жуков был в
центре событий - железной рукой руководил войсками, требуя прежде всего и
больше, всего глубокого построения обороны. Контуры стратегической обороны
постепенно вырисовывались, темп наступления врага снижался, а потери
увеличивались. Но несмотря на все усилия, введение в дело большого
количества соединений, прибывавших из внутренних округов, устойчивого фронта
стратегической обороны создать так и не удавалось.
А в ставке Гитлера пессимизм сменялся приступами оптимизма. Историограф
верховного командования вермахта так описывал царившее там настроение в
первые дни июля: "С захватом Минска в неделю мы прошли треть расстояния до
Москвы и Ленинграда, такими темпами мы через 14 дней будем в обоих этих
городах, а может быть, и раньше". Какие бы внутренние сомнения уже ни
терзали Гитлера, перед своими приближенными он разглагольствовал у карты
Советского Союза: "В считанные недели мы будем в Москве. Я сровняю город с
землей и устрою. на месте его водохранилище. Само название Москва должно
исчезнуть с карт". Не только в Берлине, но и в Вашингтоне считали - для
разгроми СССР Германии потребуется два, максимум три месяца. Красная Армия
переходила к стратегической обороне. Приобретался опыт войны, вводились в
сражение новые силы. Личный состав армии и флота воодушевляла программа
всенародной войны, сформулированная в решении ЦК ВКП(б) 29 июня 1941 года и
доведенная до советских людей в речи И. В. Сталина по радио 3 июля 1941
года. Великий народ поднимался на священную войну против немецко-фашистских
захватчиков. Главное - продержаться, выстоять, пока не даст свои плоды
перестройка всей страны на военный лад под руководством Государственного
Комитета Обороны, созданного 30 июня 1941 года.
С высоты поста начальника Генерального штаба события в вооруженной
борьбе, естественно, укрупнялись. Жуков мыслил в основном категориями
фронтов, однако в той тяжелой обстановке ему зачастую приходилось
вмешиваться в управление не только корпусами, но и дивизиями. Он знал о
формировании новых армий, переводе промышленности на военные рельсы. Знал и
о том, что захват врагом все новых областей потребовал эвакуации многих
оборонных заводов. Они оказались на колесах и когда еще смогут дать военную
продукцию.
Жуков был в центре событий, он добивался от войск и штабов прежде всего
и больше всего глубокого построения стратегической обороны. Ее контуры
постепенно вырисовывались, темп наступления врага снижался, а потери его
увеличивались. Но несмотря на все паши усилия, введение в бой большого
количества соединений, прибывавших из внутренних округов, устойчивого фронта
стратегической обороны создать так и не удавалось.
Обстановка обострялась и становилась кризисной то на одном, то на
другом направлении. Зачастую приходилось вмешиваться в управление не только
корпусами, но и дивизиями.
Днем и ночью перемалывались силы врага, упорной обороной и контрударами
они лишались маневренности и подвижности. 1 июля Жуков от имени Ставки
отдает директиву командующим войсками фронтов: "Боевыми действиями против
танковых и моторизованных частей противника установлена неспособность немцев
отражать внезапные ночные атаки на танки, бронемашины и мототранспорт,
останавливающиеся на ночь в деревнях и на дорогах. Немцы боятся вступать в
рукопашный бой...
Ставка Главного Командования приказывает;
Широко развернуть внезапные ночные действия с целью уничтожения
танковых и моторизованных частей противника перед фронтом, на флангах и в
тылу. С этой целью создавать отряды из; пехоты в составе 1 - 2 рот и не
более батальона, из смешанной конницы, из минометных и артиллерийских
частей. Операции по уничтожению танковых и моторизованных частей противника
должны подготавливаться в глубокой тайне, начинаться ночью, проводиться
дерзко, решительно и быстро и заканчиваться так, чтобы до рассвета вернуться
на. свои базы..."
Через сорок лет после этих событий генерал-полковник В. М. Шатилов в
своих воспоминаниях подчеркнул: "Это было весьма своевременное и важное
указание, вооружающее нас новой, проверенной в боях тактикой". Молодой тогда
командир Шатилов воевал в рядах стрелковой дивизии на Украине.
Враг продолжал наседать, фронт был неустойчивым, но на каждом шагу
фашисты получали отпор и несли потери. В тех жестоких боях гитлеровцы
нередко продвигались вперед только тогда, когда гибли с оружием в руках
защитники очередного рубежа. В Генеральный штаб шел об этом поток донесений.
На основе этого генерал армии Жуков счел необходимым уже на исходе второй
недели войны 5 июля дать указание командующим войсками фронтов о
представлении к правительственным наградам бойцов и командиров, которые
"проявили исключительное мужество и отвагу" в боях за социалистическое
Отечество. Он требует "срочно" представить к правительственным наградам всех
тех, кто этого заслуживал.
Жуков понимал: солдат, идущий на подвиг, должен быть уверен, что никто
и ничто не будет забыто. На том стоит моральный дух сражающейся армии.
Проволочки с награждением героев недопустимы.
Бойцы и командиры дрались геройски. Но одного героизма было мало. Все
езде не удавалось наладить четкое управление войсками. Противник продолжал
навязывать нам свою волю, боевые действия развивались пока в основном на его
условиях. Жуков был убежден - положение изменится.
Он смотрит дальше. 6 июля Жуков указывает командующему Юго-Западным
фронтом генерал-полковнику М. П. Кирпоносу, что Генштаб не согласен с
расформированием механизированных корпусов и укомплектованием мотопехоты за
счет танкистов. "Если это провести в жизнь, мы останемся без танкистов и без
кадров танковых войск. Танковые (имеются в виду механизированные. - И. Я.)
корпуса вывести в резерв и приводить их в порядок. Запретить по всякому
поводу трепать и добивать мехкорпуса..." Суровое время вскоре продиктовало -
корпуса все же пришлось раздробить, но по танковым дивизиям и бригадам.
Кадры были сохранены. Прошел год с небольшим, и на фронт стали выходить не
только механизированные а танковые корпуса, но в танковые армии.
15 июля начальник Главного артиллерийского управления генерал-полковник
Н. Д. Яковлев докладывает Жукову: "Характер боевых действий, развивающихся
на всех фронтах, не представляет возможности эффективно использовать в боях
артиллерийские полки и отдельные дивизионы Резерва Главного Командования
большой и особой мощности. Ценная материальная часть подвергается риску
потери... Прошу вашего распоряжения о выводе частей БМ и ОМ (большой и
особой мощности. - Н. Я.) на территорию внутренних округов, приведения их в
порядок и подготовке к боевым действиям в соответствии с их
предназначением". Резолюция начальника Генерального штаба генерала армии
Жукова от 16 июля 1941 года: "Немедленно отвести".
Это решение подняло махину артиллерии ОМ и БМ-Резерва Главного
Командования от Балтийского до Черного моря. Кадровые полки Резерва Главного
Командования грузились на железных дорогах, на платформах водружали
громадные орудия от дальнобойных 152-миллиметровых орудий до
280-миллиметровых гаубиц. Тяжелые эшелоны уходили на восток в том же
направлении, куда шли и шли эшелоны с эвакуированными женщинами и детьми.
Малоизвестная страница в истории Великой Отечественной! Не все артиллеристы
понимали происходившее - громыхал фронт, лилась кровь, а они, прекрасно
обученные, овладевшие могучей военной техникой, вскоре оказались в глубоком
тылу, где начали переформирование и занятия по боевой подготовке.
Нужно было учиться применять артиллерию большой мощности. Тому пример -
судьба особой артиллерийской группы Военно-Морского Флота, двух дивизионов,
то есть восьми батарей, поставленных на позиции западнее Вязьмы. В октябре
1941 года гитлеровцы двинулись на Москву. Народный комиссар Военно-морского
Флота адмирал Н. Г. Кузнецов вспоминал: "Противник пошел не прямо на Вязьму,
а в обход". Морские артиллеристы героически Дрались, но вместе с другими
частями оказались в окружении. Так, подводит итог Н. Г. Кузнецов,
"дальнобойные морские орудия не оправдали тех больших надежд, которые на них
возлагались. И виноваты в этом не артиллеристы: им невозмож.но отказать в
умении и храбрости. Основную роль - в наступлении у фашистов играли очень
подвижные танковые И моторизованные части. А флотские батареи, к сожалению,
не обладали маневренностью. Это можно было предвидеть". ГХриввдооь подорвать
орудия и с боем пробиваться к своим."
Как только Красная Армия перешла в широкое наступление, артиллерийские
части особой и большой мощности, укомплектованные и хорошо подготовленные.
вошли на фронт. Вглядитесь а кадры военной кинохроники победных наступлений
Красной Армии с 1942 года. неизменно длинные ряды тяжелых орудий,
извергающих сталь на гитлеровцев. Это работала артиллерия Резерва Главного
Командования, прокладывавшая нашим войскам дорогу на запад, - могучие
орудия, сохраненные в свое время предусмотрительностью Жукова и старших
артиллерийских начальников.
Но вернемся к лету 1941 года.
Об искусстве возможного
"Мозгом армии". назвал Генеральный штаб советский военачальник Б. М.
Шапошников. В Великую Отечественную войну эта характеристика оправдалась во
всех отношениях. От работы Генерального штаба во многом зависел ход
вооруженной борьбы, а ведущим в нем было оперативное управление. С началом
войны три отдела этого управления в основном обеспечивали Ставке и
начальнику Генерального штаба руководство боевыми действиями трех
направлений - северо-западного, западного и юго-западного.
В отделах шла практически круглосуточная работа. В своих мемуарах
Маршал Советского Союза А. М. Василевский вспоминал: "Не переставая работали
"Бодо" - телеграфные аппараты, отправлявшие сразу несколько телеграмм по
встречным курсам, Бывшие окружные штабы, а ныне фронтовые управления слали
нам свои донесения. Мы передавали распоряжения Центра в войска. Людей не
хватало. Главная работа сосредоточилась в большом зале, куда были стянуты
основные кадры, обслуживавшие связь с войсками. Всюду карты -
географические, топографические, разных масштабов и предназначений.
Непрерывные донесения. Телеграфные или доставляемые самолетами связи,
самолетами-разведчиками. Информация, как можно более полная и точная,
необходима как воздух. Что происходит на фронтах, где находятся войска, наши
и вражеские, на каком рубеже идут бои? Куда направить подкрепления, где и
какая необходимая боевая техника? Лишь бы не сбиться с ритма, не опоздать,
вовремя дать сведения Ставке".
Весь этот коллектив высокоподготовленных, исполнительных, преданных
делу людей, естественно, работал под руководством Жукова. Генеральный штаб
напряженно изыскивал пути и средства, чтобы остановите немецко-фашистские
полчища. Фронтам ставились четкие задачи, но, к сожалению, иногда получалось
далеко не так, как было задумано. Несколько отрывков из переговоров по
"Бодо" Жукова с командованием фронтов проливают свет на возникавшие
трудности.
Северо-Западный фронт. Из разговора Г. К. Жукова с командующим фронтом
генерал-полковником Ф. И. Кузнецовым еще 26 июня:
"Жуков: Давайте конкретнее об обстановке, рассуждений не нужно, нам не
до этого. Где противник?.. Вы как командующий очень плохо справляетесь с
руководством войсками фронта - Не знаете, где соединения фронта и что они
делают. Имейте в виду, передовые моточасти (противника) далеко оторвались от
своей нехоты. Поэтому вам подвертывается удобный случай уничтожать их с тыла
ночными действиями. Дайте задачу частям на широкие ночные действия..."
Не получилось, вражеское наступление продолжалось. Штаб
Северо-Западного фронта к десятым числам июля возглавил первый заместитель
начальника Генштаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. Из разговора Г. К.
Жукова с-ним. 13июля;
"Ж у к о в: Все ваши планы до сих нор в жизнь те проводились и
оставались только фантазией, потому что эти планы до полков, рот, батальонов
не.доходили и никто это не контролировал...
В а т у т и н: Тов. генерал армии, все указания ваши мне понятны...,
Сил не так много, как кажется...
Ж у к о в:...части при плохих руководителях, ничего существенно не
сделав, теряют не только личный состав, но и вооружение..."
Юго-Западный фронт. Утром 29 июня Г. К. Жуков передает командующему
фронтом генерал-полковнику М. П. Кирпоносу: "-..Товарищ Сталин особенно
требует смелее бить корпуса противника с тыла, отрезая их пути питания. У
вас такой случай подвернулся, и на этом деле можио крепко проучить
заносчивого противника..."
Надлежащего удара не получилось, гитлеровцы двигались "а восток. В ночь
на 3 июля Г. К. Жуков обращает внимание начальника штаба фронта
генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева:
"...Учитывая стремление противника отрезать части 6-й, 26-й и 12-й
(армий), вам необходимо проявить исключительную активность,
изобретательность и смелость в руководстве выводом частей. Если этого не
сделаете, армии будут отрезаны и для них это пахнет катастрофой..." В ночь
на 6 июля Жуков подчеркивает в переговорах с Кирпоносом: "...Примите меры,
чтобы противник не оказался у вас в Бердичеве и не отрезал бы 26-ю и 12-ю
армии. Спешите с отводом за УР (укрепленные районы)..."
В 16.00 7 июля гитлеровцы ворвались в Бердичев. "Ни в штабе 6-й армия,
ни в штабе фронта об этом пока не знали", - припоминает в мемуарах И. X.
Баграмян. Узнали примерно через 10 - 12 часов после захвата города врагом.
Хотя противнику не удалось окружить эти армии, он прошел через укрепленный
район. Г. К. Жукову оставалось только в переговорах со штабом фронта задать
риторический вопрос: "Не понимаю, как вы могли пропустить противника через
Шепетовский укрепленный район?"
Но главным оставалось Западное направление, где действовали основные
силы врага. 14 июля по поручению Ставки Жуков отдает приказ о создании
фронта резервных армий, войска которого развертывались на рубеже Старая
Русса - Осташков - Белый - Ельня - Брянск. "Перед фронтом армий и внутри
оборонительных районов, - указывалось в нем, - создать полосу заграждений с
противотанковыми препятствиями и сплошной полосой мощного противотанкового
огня. При организации обороны особое внимание уделить строительству
различных противотанковых препятствий, минных полей и фугасов, щелей для
пехоты и оборудованию артиллерийских позиций, особенно противотанковой
артиллерии".
Очень своевременное решение, как раз в это время развернулось
ожесточенное сражение за Смоленск и восточнее города. Новое продвижение
врага в направлении на Москву, писал Жуков, "было тяжело воспринято
Государственным Комитетом Обороны и особенно И. В. Сталиным. Он был вне
себя. Мы, руководящие военные работники, испытали всю тяжесть сталинского
гнева".
Положение на Западном фронте действительно складывалось крайне опасное,
с захватом города Ельня враг приобретал плацдарм для наступления на Москву.
Ставка создала пять оперативных групп с задачей контратаковать в направлении
Смоленска из районов Белый - Ярцево - Рославль. Одна из них под
командованием генерал-майора К. К. Рокоссовского, действуя вблизи Ярцева,
добилась существенных успехов. Остальные под командованием генералов В. А.
Хоменко, С. А. Калинина, В. Я- Качалова и И. И. Масленникова втянулись в
затяжные бои. 27 июля по "Бодо" Жуков связывается с.представителем Ставки
Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым. Итак:
"У аппарата маршал Шапошников,
У аппарата Жуков.
Ж у к о в: Борис Михайлович, нам не ясно, кто на кого наступает. Мы на
немцев или они на нас. Второй день авиация фронта и авиация Резерва Главного
Командования бьет наземные части противника, а ударные группы, по существу,
стоят на месте и отбиваются. Не думает ли командование решать поставленную
задачу одной авиацией, если это не так, чего же тогда стоят на месте части
Хоменко, Калинина, Качалова и других.
Не ясно, как руководит командование боем ударные группировок, если штаб
ваш ничего не знает в течение 27 июля ни о Хоменко, ни о Качалове. За это
время, вы отлично понимаете, могут произойти крупные события, которые потом
будет поздно исправить...
...Прошу передать Главкому, что потеря времени и пассивные действия
ударных групп дают\ полную возможность противнику подтянуть свои резервы и
нанести удар! по вашим группам.
Если не хотите проиграть операцию, надо немедленно наносить
уничтожающие удары по еще не вполне готовому противнику...
Ставка категорически требует от всех командующих быть ближе к войскам
на поле боя. Лично видеть ход боя...
...Относительно Ельни. Не растреплет ли 24-я армия части в непрерывных
и при этом неорганизованных атаках? Не лучше ли ей применять больше
уничтожение огнем, о чем я вам вчера передавал... \
Шапошников; Вполне с вами согласен. Кроме вашего разговора, я читал
ваше указание Богданову (командующий Резервным фронтом. - Н. Я,) и вполне с
ним согласен. Ваше вчерашнее поручение мною Жигареву передано".
Конечно, и Жуков тогда обстановку знал неполно. В отношении
"пассивности" ударных групп он оказался не прав, в чем скоро убедился. Во
время переговоров с Шапошниковым он не знал, что враг далеко превосходил,
например, самоотверженно дравшуюся группу В. Я- Качалова. Ее трем дивизиям
пришлось схватиться с девятью дивизиями врага.
Жуков в этом случае требовал невозможного, Но нужно помнить тогдашнюю
обстановку. Она была тяжелой не только на фронте. Как коротко скажет А. М.
Василевский о лете 1941 года: "Были в деятельности Сталина того времени и
просчеты, причем иногда серьезные. Тогда он был неоправданно самоуверен,
самонадеян, переоценивал свои силы и знания в руководстве войной. Он мало
опирался на Генеральный штаб".
Успехов добивались и известные военные руководители, и безвестные
герои, сражавшиеся у Смоленска, в Смоленске и восточнее его. 30 июля
германская группа армий "Центр" получила приказ в основном стать в оборону.
В этом сражении она потеряла 250 тысяч человек.
Во второй половине июля враг так и не смог выйти на ближние подступы к
Ленинграду, лучшие соединения вермахта сгорали в полыхавшем Смоленском
сражении, а на юге, хотя немцы и вышли к Днепру, они вынуждены были
отказаться от лобового натиска на Киев. В Генштабе понимали, что возможности
вермахта не неограниченны. Складывалось убеждение - к началу второго месяца
войны фашисты не смогут вести наступление по всему фронту. Однако как
распорядиться имеющимися у нас ресурсами? Любая ошибка в стратегическом
планировании могла ухудшить и без того сложное положение - к исходу третьей
недели войны враг продвинулся на 500 - 600 километров в глубь нашей страны.
Он вполне мог сосредоточить- крупные силы на одном стратегическом
направлении и добиться там серьезного успеха. Но где?
Для определения этого нужно было. заняться прогнозированием ближайших
намерений военного руководства Германии. Жуков был профессионально
подготовлен к решению этой неслыханно трудной задачи всей своей жизнью в
рядах армии, отменным знанием немецкой военной мысли. В горниле жесточайшей
войны должны были дать отдачу годы и годы, проведенные за изучением трудов
немецких стратегов. В богатой личной библиотеке Г. К. Жукова были все
сколько-нибудь значительные книги по военным вопросам, вылущенные за годы
Советской власти, и немало фундаментальных дореволюционных изданий.
Подавляющая часть их была испещрена пометками на полях.
Теперь за рабочим столом начальника Генерального штаба он продолжил
привычную аналитическую ^ работу, делая пометки в тексте остро отточенным
простым карандашом и цветными - на картах. Только ныне перед Г.- К. Жуковым
лежали не книги, а -бесчисленные оперативные документы, доклады и донесения
разведки.
За месяц войны советский Генеральный штаб накопил достаточно данных о
распределении сил вермахта, его резервах на советско-германском фронте.
Так, в разгар жесточайших сражений, когда, казалось, нельзя было ни на
минуту оторваться от текущих дед, Жуков и его помощники проделали
серьезнейшую аналитическую работу. Вместе с руководящими оперативными
работниками Генштаба он снова и снова изучал развертывание немецких войск на
советско-германском фронте. В первую очередь определялись танковые группы
противника и их возможности. Они были основной пробивной силой вермахта.
Объективно, с максимально возможной точностью определялись.их потери. Вывод
был однозначен: потрепанные танковые и моторизованные дивизии врага
нуждаются в пополнений. Враг не может надеяться на успех везде. Более того,
анализ показывал, что удар будет нанесен только там, где по представлению
германских генералов нет прочной обороны Красной Армии. Генеральный штаб.
приходил к выводу,что по этой причине прямой удар на Москву в ближайшее
время исключен.
Еще раз просчитав все варианты, руководство Генштаба заключило, что с
учетом всех обстоятельств, в том числе и конфигурации линия фронта,
противник нанесет удар по Центральному фронту, прикрывавшему Гомельское
направление, с целью выйти во фланг и в тыл Юго-Западному фронту. 29 июля
Жуков во всеоружии накопленных материалов доложил об этом Ставке. Чтобы
предотвратить тяжкие последствия неминуемого гитлеровского наступления,
Жуков подчеркнул необходимость укрепить Центральный фронт И за счет войск,
прикрывавших Москву с запада.
- Вы что же, - спросил Сталин, - считаете возможным ослабить
направление на Москву?
Жуков объяснил, что нужно победить в споре со временем - через две
недели сюда можно подбросить около десятка дивизий с Дальнего Востока. С
сокрушенным сердцем он продолжал: во избежание окружения войска
Юго-Западного фронта нужно отвести за Днепр. Немного помедлив, Жуков сказал:
Киев придется оставить. А в заключение предложил немедленно
организовать контрудар в районе города Ельни (Ельнинского выступа),
захваченного гитлеровцами, откуда немцы могли возобновить наступление на
Москву.
Сказанного было слишком для Сталина, человека, обладавшего, по словам
Жукова, порывистым характером. Он вспылил:
- Какие там еще контрудары, что" за чепуха? Как вы могли додуматься
сдать врагу Киев?
Жуков был наделен характером не менее "порывистым" и не сдержался.
Глубоко уязвленный тем, что перечеркивается кропотливая работа Генштаба, не
принимаются в расчет знания и опыт его работников, он бросил:
- Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только
чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от
обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я,
видимо, принесу больше пользы Родине.
Последовал острый обмен репликами. Жукова на месте освободили от поста
начальника Генштаба и коль скоро он указал на опасность Ельнинского выступа,
предложили заняться им. Он получил назначение командующим Резервным фронтом,
развернутым в этом районе.
Но, подчеркнул Сталин, Жуков остается членом Ставки Верховного
Командования, Через несколько дней Жуков, сдав обязанности начальника
Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову, выехал в район Гжатска, где
находился штаб вверенного ему фронта.
Ельня
В понятном подавленном настроении новый командующий фронтом прибыл на
место. Жуков с молодости насмотрелся на войну и не питал никаких иллюзии по
поводу врага, уже тогда нагло попиравшего ее законы и обычаи. Но то, что
творили вчерашние обыватели. Германии, одетые в форму вермахта, было
неописуемым. Они явились на русскую землю убивать, убивать детей иженщин,
раненых и стариков. От рук мерзавцев, именовавших себя "высшей расой", гибли
наша. люди, гибло созданное многими годами напряженного труда. Смерть,
разорение и слезы на каждом шагу несли фашистские варвары. Ответить на;
это нужно "мечом и только мечом, беспощадно уничтожая злобного врага",
- говорил себе Жуков.
В штаб франта он прибыл 31 июля 1941 года.
Конечно, масштабы его работы теперь были неизмеримо меньшими -
Резервный фронт не был главным, и силы его были скромными. Но Жуков всегда
признавал мудрость старой истины: не место красит человека, а человек -
место.
Георгий Константинович не успел еще толком оглядеться, как пришлось
принимать важные решения. Героическая группа генерал-майора В. Я. Качалова
попала в исключительно тяжелое положение под Рославлем. Жуков на месте
увидел то, чего не мог видеть в Москве: в районе Рославля превосходство
гитлеровцев в силах было подавляющее.
В этот же день Жуков доложил начальнику Генерального штаба Б. М.
Шапошникову: "...Со взятием противником Рославля положение Качалова может
быть очень невыгодным: Качалову грозит окружение. Считаю необходимым левый
фланг и центр Качалова немедленно оттянуть на восток..." На что Шапошников
ответил: "Принимаемое вами сейчас решение в отношении Качалова считаю
правильным".
Лишь немногие из группы В. Я. Качалова сумели пробиться к своим, а он
сам геройски пал в бою...
Тем временем Жуков со своей обычной обстоятельностью вник в дела
Резервного фронта. Оказалось, что далеко не все знали, во что превратили
немцы Ельнинский выступ. Командование немецкой группы армий "Центр",
несомненно, собиралось использовать этот район как плацдарм при
возобновлении наступления на Москву. А пока гитлеровцы основательно укрепили
его - вырыли траншеи, натянунули проволочные заграждения, вкопали в землю
танки. Словом, создали крепкую оборону.
Ликвидировать этот плацдарм без основательной подготовки было
невозможно. Жуков поставил командованию 24-й армии задачу: всеми видами
разведки вскрыть систему вражеской обороны, установить местонахождение
огневых точек и подтянуть две-три дивизии, а главное - артиллерию. Пока шло
сосредоточение наших войск, Жуков наметил к двадцатым числам августа перейти
в наступление. В то же время он приказал, не давая покоя врагу, перемолотить
на месте огнем артиллерии его подвижные части. Ельнинский выступ занимали
лучшие немецкие соединения: полк "Великая Германия" (на деле моторизованная
бригада), две танковые и моторизованная дивизии.
Очень опасная в маневренных операциях элита вражеских подвижных войск
оказалась под градом снарядов советской артиллерии, точность огня которой с
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |