Анастасия Владимировна Лик 7 страница

Кристофер смотрел на маленькую фигурку девушки, сотрясающуюся от плача, и не знал, что сказать. Что быть ведьмой — это не проклятье? Что он не позволит неизвестному Охотнику убить её? Глупо… Ничего не сказав, он развернулся и пошёл вниз, дав возможность Еве выплакаться и успокоиться.

Сварил кофе, заглянул в холодильник. Дарья не появлялась уже два дня, и это было видно по отсутствию еды. Хотя нет, Ева приготовила суп и пасту. Но есть не хотелось. Закрыл холодильник и достал овсяное печенье.

Через несколько минут послышались шаги на лестнице. Кристофер выглянул из кухни — Ева стояла в прихожей и спешно одевалась.

— Кофе выпьешь? — спросил он.

— Меня ждёт Артём, и, Кристофер, купи автомобильное кресло. Возить ребёнка шести лет без соответствующей защиты недопустимо, — холодно сказала она, застёгивая куртку, взяла сумки, ключи от машины и вышла на улицу.

Ева уложила спать Артёма и сейчас сидела в общем холле и листала женский журнал. Хотелось спать, но то, что Кристофер сказал о воспалившейся царапине, напугало, и теперь хотелось побыстрее решить эту проблему. Неужели всё действительно так серьёзно? Посмотрела на свою коленку, но под плотной тканью штанов не было видно, в каком она состоянии.

Может, он всё-таки преувеличил? Болит, конечно, но врачи всегда перестраховываются… Где же обещанный хирург?

Ева подняла глаза, но по коридору прогуливались лишь редкие пациенты. Врача не было и в помине. Может, к Карову сходить? Ну и пусть нелюдь… какая, в самом деле, разница?

Подождала ещё несколько минут, поднялась на ноги и пошла искать джинна, кабинет которого, по словам дежурной по этажу, находился рядом с кабинетом Моро. Искомое помещение нашлось быстро, вот только дверь была заперта. Ева грустно вздохнула. Сегодня день был крайне неудачным. Но только развернулась, чтобы уйти, увидела нужного ей мужчину.

— Ева? — подошёл он и посмотрел на девушку уставшими глазами.

— Кристофер сказал, что вы зайдёте ко мне сегодня, — робко сказала она.

— А мне он сказал, что ты пожелала другого врача, — улыбнулся Каров, а Ева смущённо отвела взгляд. Вот подлец, нажаловался. — Пошли, я сейчас кофе выпью и посмотрим, что за беда у тебя стряслась.

Каров открыл свой кабинет и махнул рукой, предлагая заходить.

— Да, может, ничего серьёзного… — пробубнила Ева, осматривая скромный кабинет. Обыкновенный стол, заваленный бумагами, стеллажи с папками, небольшой диванчик и столик с чайником, приютившийся у окна.

— Ну да, конечно, — хохотнул он. — Кофе, чай?

— Нет, спасибо.

— Артём спит?

Каров включил чайник.

— Да, сегодня был тяжёлый день, он устал. Жалко его, кашель такой сильный…

— А что Сахов говорит?

— Мне ничего, — недовольно пробурчала Ева. Лечащий врач Артёма, как только узнал, что она к мальчику приставлена в качестве няньки, резко поменял отношение и относился теперь к ней, как к мебели. То есть не замечал.

Каров понимающе кивнул, налил себе кофе и сел за стол, задумавшись о чём-то своём. Но долго рассиживаться он не стал, быстро расправился с тонизирующим напитком и направился к двери:

— Пошли.

— Вы обиделись на меня? — спросила Ева, заходя вслед за мужчиной в операционную, которая оказалась совсем рядом, буквально за углом.

— За то, что ты пожелала человека? Нет, нисколько. Раздевайся, — тихо сказал он. Постелил чистую простынь на кушетку, включил лампу, подготовил инструменты, перчатки и повернулся к замершей у двери девушке: — Тебе помочь?

— Что?

— Ева, у меня не так много времени, чтобы уговаривать тебя.

— Простите, — спохватилась она, снимая брюки и садясь на кушетку. Каров тут же задвинул перед носом девушки шторку.

Глава 8

Частный дом, улица Розы Люксембург, 17 февраля, суббота, 11:45

— Проклятые вервольфы… — ворчал себе под нос Моро, пробираясь на своём внедорожнике по заснеженной дороге, которую, по всей видимости, не убирали ни разу за зиму. Выбраться бы ещё из этого захолустья…

Наддал газу, и мотор тоскливо завыл, но скорости не прибавилось. А, ладно! Тут дойти осталось всего метров пятьдесят.

Окраины Калининграда просто кишат нелюдями, им здесь почему-то кажется безопасно. Какая глупость.

Моро выключил мотор, проверил телефон в кармане и повесил на пояс короткий меч с тонким серебряным напылением. Пусть вервольфы и жили мирно, старались нос из своей берлоги лишний раз не высовывать и не провоцировать Охотника, но идти в их логово без оружия — самоубийство. Тем более со свежей раной, от которой за милю несёт кровью.

Хлопнул дверцей автомобиля, нажал кнопку сигнализации и, подняв ворот, пошёл вперёд. Короткий кожаный плащ совершенно не подходил для промозглой погоды, но был идеален, для его опасного дела.

Он чувствовал взгляды за своей спиной, знал, что его боятся, ненавидят, но вынуждены терпеть. Жизнь, которой нелюди жили в его городе, была лучшей, что у них могла быть. Не скрываться, не оглядываться, боясь получить удар в спину, жить, как свободное существо. Другим повезло меньше.

Кристофер осмотрел обветшалый дом, бывший логовом вожака стаи вервольфов, живущих в Калининграде, и решительно открыл калитку. Пересёк двор и вошёл в дом.

— Правила приличия не для тебя, Охотник? — недовольно произнёс коренастый мужчина. Он стоял в центре холла и с плохо скрываемой ненавистью смотрел на Моро, посмевшего прийти в его дом.

— Мне нужна информация о молодых, неинициированных волках, — грубо ответил Кристофер. — Демон вернулся, я должен знать все возможные жертвы.

Вервольф тихо зарычал:

— Да, я слышал, что ты сделал с молодым Алексом.

— Я? — удивился Кристофер.

Этот волк, что стоял перед ним, никогда ему не нравился. Вспыльчивый, неуравновешенный и крайне дерзкий. Поначалу он был, как все, благодарен за свободную жизнь и возможность безбоязненно пользоваться благами цивилизации, но его отношение очень быстро начало меняться. Теперь он считал себя хозяином города, а Охотника — прислуживающим ему и его стае. Но он соблюдал установленный закон, и Кристофер его не трогал.

— Его отец сильный волк! Он бы убил этого Демона, если бы ты не помешал! — зарычал вервольф, оголяя удлиняющиеся клыки. — А теперь мальчик потерял себя! Он больше никогда не поменяет облик!

— Что ж, это печальное известие, — холодно произнёс Кристофер. — Но здесь я по другому делу. Ты знаешь всех своих подопечных, подготовь мне список.

— Да пошёл ты, Моро! — заорал вервольф и замолчал, почувствовав холодный металл у своей шеи, но быстро пришёл в себя и оскалился: — Ты ведь ранен, Охотник… я чувствую твою кровь.

Он начал стремительно меняться, и уже через секунду перед Кристофером стоял огромных размеров волк. Грязно-серая шерсть всклокочена, с длинных клыков капает слюна, а в чёрных глазах отражается бешенство. Он поднял голову, оглушительно завыл, подзывая своих сородичей, и тут же упал с перерезанным горлом.

— Это ты зря сделал, — мрачно сказал Кристофер, осматриваясь по сторонам и изучая просторный холл, где ему предстояло сражаться, а то, что на подмогу своему вожаку сбежится много волков, он не сомневался. Оставалось надеяться, что не все они потеряют голову.

Резко развернулся и перерубил прыгнувшего на него вервольфа. Он упал, но в дверях стояло уже трое, а за спиной ещё. Что ж, значит, будет бойня.

В комнате царило молчание. Тяжёлое, напряжённое. Оно давило, словно тяжкий груз. Первым не вытерпел младший сын.

— Это уже переходит все границы, — тихо сказал Клод, глядя на отца. Тот поднял глаза и перевёл взгляд на старшего сына. Матис согласно кивнул.

— Связь с нелюдью — одно, но связь с трагедией, произошедшей с Герцыком — это другая вина.

— Но Комиссар же не сказала, что Моро виновен, — задумчиво протянул Фару. — Она лишь упомянула о его связи.

— Нужно позвонить и послушать, что скажет Охотник, — тут же сказал Клод.

— На время расследования связь с Комиссаром запрещена, — ответил Матис и удивлённо поднял брови, когда отец покачал головой.

— С Комиссаром, а не с Охотником.

Фару показал рукой на телефон, предлагая старшему сыну позвонить. Матис согласно кивнул, он лучше всех из семьи знал русский и даже одно время работал координатором в России. Набрал нужный номер и, услышав длинные гудки, включил громкую связь, чтобы разговор могли слышать все. Но едва им ответили, как из динамика раздался оглушительный рёв, а вслед за этим холодный голос Охотника:

— Слушаю.

— Моро? — немного изумлённо спросил Матис.

— Да. Кто это? — спросил Охотник. Его голос казался слишком спокойным, хотя звуки, доносившиеся до Саржу, говорили о горячей схватке. Рычание вервольфов, их же скуление и грохот рушащейся мебели.

— Что у тебя происходит?

— Кто это? — ещё раз спросил Моро.

— Матис Саржу, — откашлявшись, представился Охотник.

— Слушаю вас, — также спокойно ответил Моро, резко выдохнул и, судя по рёву, убил ещё одного волка.

— Это вервольфы? — спросил Матис. Услышать звуки боя было настолько неожиданным, что он совершенно забыл о причине своего звонка.

— Да, чёрт возьми, я зачищаю логово вервольфов, одновременно разговариваю с тобой и пытаюсь не сдохнуть! Ты позвонил, чтобы справиться о моей работе?! — закричал Моро и добавил уже тише: — Да сколько же вас тут…

— Нет, конечно, — уже официальным тоном ответил Матис. — Нас интересуют обстоятельства, при которых был ранен Охотник Герцык.

На другом конце повисла тишина.

— Моро? — спросил Матис и вздрогнул, когда из динамика раздался волчий рёв. — Моро, ты жив?

— Саржу, подождите, пока я закончу, — ответил тот.

— Конечно.

Клод и Матис переглянулись и вновь посмотрели на телефон, откуда раздавались ожесточённые звуки боя. Моро сражался… с вервольфами. Комиссар права, он продолжает охотиться и убивать.

— Слушаю, — раздалось через минуту.

— Моро, ты цел? — спросил Матис, смотря на внимательные глаза отца. На его лице не дрогнул ни единый мускул, но за этой маской пряталось неподдельное удивление.

— Ты спрашивал о Шимоне, — грубо ответил Кристофер. — Его ранил Демон, за которым я охочусь уже месяц. Магией не владеет, но силён физически. Мне стало известно, что он покинул Калининград и направился в Варшаву, и я предупредил об этом Герцыка. Также я передал ему всю информацию о противнике, что успел собрать за время расследования. Спустя… не помню точно, дня три или четыре я узнал, что Шимон в коме, отправил в больницу необходимые документы и деньги.

Матис открыл рот и закрыл его, не зная, что сказать.

— Если это всё, что вас интересовало, то я бы хотел вернуться к своей работе.

Матис поднял глаза на отца, тот утвердительно кивнул.

— Мы благодарим тебя за помощь…

— Благодарить меня не надо, — перебил Саржу Кристофер. — Шимон — мой брат, и я найду ту тварь, что ранила его, и убью.

Матис выключил телефон и сел в кресло. История с Моро действительно оказалась запутанной. Этот род всегда был силён, и сейчас, когда они убедились в том, что Моро действительно сражается и по-прежнему охотится — в его силе сомневаться не приходилось, судя по звукам боя, противников у него было предостаточно, — вызывать на суд без веских доказательств и уж тем более казнить его — недопустимо.

— Клод, принеси отчёт Комиссара, — тихо сказал старый Фару. — Если я не ошибаюсь, появилась информация о молодом Моро.

Кристофер отключил телефон и глубоко вздохнул. Сюрпризы продолжают сыпаться на его голову. На этот раз — взбесившийся вервольф и, слава богу, небольшая часть стаи, решившая поддержать его, да и звонок из дома Саржу в дополнение. Но это даже к лучшему, что он застал его во время боя, может, теперь они отзовут Комиссара? Хотя это вряд ли, судя по всему, от неё они узнали о Шимоне.

Осмотрелся. Желающих кинуться на его меч больше не было. Подошёл к камину, достал из дровницы бутылку с жидкостью для розжига и щедро полил ею волчьи туши. Чиркнул спичкой, и они полыхнули, как факел.

— Зря вы решили поддержать эту тварь, — тихо сказал Моро и вышел из дома. На дороге его ждала небольшая толпа вервольфов. Они испуганно сжались, увидев Охотника, залитого волчьей кровью, но с места не сдвинулись.

— Мистер Моро, — подал голос самый смелый из них.

Кристофер обернулся.

— Мы не поддерживаем решение вожака, мы не желаем смерти вам.

— Теперь ты вожак, — показал окровавленным мечом Охотник на волка, — и надеюсь, ты будешь умней этой твари. И мне нужен список молодых неинициированных вервольфов. Подготовь.

— Конечно, — кивнул тот.

Кристофер развернулся и пошёл к машине. Бросил в багажник меч, туда же направился окровавленный плащ. Сел за руль и нажал на газ.

Сознание мутилось, во рту был привкус крови, а левая рука плохо слушалась. Но нужно доехать до медицинского центра, Каров залатает. Достал телефон, набрал номер:

— Кирилл, еду к тебе, встреть меня на парковке и подготовь операционную.

— Сделаю, — коротко ответил джинн.

В субботу днём всегда мало машин на дороге, тем более зимой, но путь до медицинского центра показался вечностью. Кристофер припарковался, вышел из машины и буквально упал на руки Евы, машина которой стояла рядом.

— Боже мой! Крис! — закричала она.

— Ты что тут делаешь? — возмутился тот и оттолкнул от себя девушку.

— Я за пластилином в магазин ходила, — показала она пакет в руках. — Что с тобой случилось?

В глазах Евы отражалось неподдельное волнение. Она дрожащей рукой убрала спутанные волосы с лица и попыталась предложить своё плечо раненому Охотнику.

— Ева, отойди! — послышался резкий голос, а вслед за этим последовал толчок в спину. Каров с бригадой врачей прикатили носилки, на них водрузили Кристофера и скрылись за стеклянными дверьми в мгновение ока.

— Что случилось? — спросил Каров, срезая с друга одежду. Крови было слишком много, человеческой и волчьей, и понять, в чем дело, не представлялось возможным.

— Вервольфы.

— Много?

— А чёрт их знает, не считал, — скривился Кристофер. — С десяток, наверно, может, два. Рана раскрылась, нужно опять зашить, остальное царапины.

— Угу… — задумчиво протянул Каров. — Царапины… много глубоких царапин. Ничего, жить будешь.

— Артём, у тебя постельный режим! — громко сказал доктор, заходя в палату, и мальчик испуганно вздрогнул и тут же сжался. Ева гневно посмотрела на лечащего врача и обняла Артёма, который уже успел залезть к ней на колени.

— Вернись в кровать, — настаивал тем временем Анатолий Петрович.

Ева посмотрела на стол, за которым они сидели. Артём всё утро провёл в кровати и встал всего на минуту, чтобы посмотреть, что она купила для него, и надо было явиться этому доктору!

— Пошли, малыш, — тихо сказала Ева, поднимая мальчика на руки, но тот усиленно замотал головой, не желая общаться с врачом.

— Быстрее! — заявил тот.

— Анатолий Петрович, если вы торопитесь, займитесь другими делами, а зайдёте к нам, когда у вас будет больше свободного времени, чтобы осмотреть Артёма без спешки, — произнесла Ева как можно мягче и положила мальчика в кровать.

— Больше у меня времени не появится, — грубо ответил он. — Артём, поднимай майку.

— В таком случае нам нужен другой врач.

Ева обняла вконец испуганного мальчика и требовательно посмотрела на Анатолия Петровича. У него, видно, сегодня было дурное настроение, и он даже не пытался скрывать его. Но такие дети, как Артём, всегда очень чувствительны, и к ним нельзя подходить со столь дурной энергетикой.

— Девушка, выйдите из палаты, вы мешаете мне, — ответил тот.

— Нет!

— Мне вызвать охрану?

— Да вызывайте, кого хотите, вы не подойдёте к Артёму! — возмутилась Ева и заслонила мальчика собой.

Кристофер осмотрел себя в зеркале и остался доволен. Каров хорошо его заштопал, обработал все порезы и ссадины, и теперь надо бы полежать хотя бы до вечера, но хотелось навестить сына и Еву, перепуганное личико которой всё ещё стояло перед глазами. Под придирчивым взглядом друга надел майку, халат и взял горячий сладкий чай — лучшее средство от большой потери крови. Помимо валяния в кровати, разумеется.

Поднялся наверх и изумлённо заглянул за угол, откуда доносились громкие голоса. Присмотрелся. Довольно большая толпа врачей и вышедших из своих палат пациентов столпилась у одной из дверей. Подошёл ближе и увидел во главе этой толпы лечащего врача Артёма. Перед ним же, злая, как фурия, стояла Ева. Она прикрывала собой сжавшегося в комок Артёма и толкала в грудь врача, пытающегося обойти её.

— Какого чёрта вы тут устроили? — закричал Кристофер. — А ну, пошли все вон!

Коридор вмиг опустел. Только Сахов с Евой остались на месте.

— Мистер Моро, эта женщина мне мешает! — заявил доктор и для убедительности показал пальцем на Еву.

— Да пошёл ты, говнюк! — зашипела она в ответ, и Кристофер изумлённо улыбнулся. Это было первый раз, когда он слышал ругательство от этой идеальной Барби.

— Вы слышали?

— Успокоились оба. Ева, что произошло? — посмотрел он на девушку.

— Нам нужен другой врач, — холодно сказала она. — Врач, понимающий, что нельзя врываться в палату и кричать на ребёнка, и уж тем более приказывать ему! Он был груб и напугал Артёма, а когда я попросила его зайти позже, начал хамить.

Кристофер перевёл взгляд на врача.

— Мистер Моро, этот мальчик — не единственный мой пациент, и я не могу приходить, когда ему удобно…

— Это его карта? — кивнул Кристофер на папку в руках Сахова.

— Да.

— Открой. Какая фамилия у Артёма? Ну? — поторопил он не слишком расторопного врача.

— Моро, — тихо ответил тот.

— И что это значит?

— Что это ваш родственник?

— Это мой сын! — закричал на него Кристофер. — Пошёл вон с глаз моих! И отдай карту!

Кристофер вырвал из рук врача историю болезни Артёма и посмотрел на Еву. Она была не в духе, мягко говоря. Волосы растрепались, на щеках красные пятна, а руки едва заметно дрожат.

— Спасибо, — тихо сказала она, глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, и пошла к Артёму, который тут же кинулся ей на шею.

Ева гладила его по спине, что-то шептала успокаивающее, и было в этой картине что-то правильное. То, как должна выглядеть семья… И сейчас Кристофер видел перед собой не Еву и больного мальчика, а любимую жену и долгожданного сына, который обнимал свою мать, а она шептала ему на ухо то, что он сильный, как папа, что он — её защитник. Это её белые локоны спадали на синюю пижаму Артёма, её изящные руки обнимали сына.

Он приблизился к ним, погладил сына по густым, вьющимся, как у него, волосам, поцеловал макушку. Коснулся белокурых волос. Она подняла голову и… чёрт! Это не Мария… Её имя Ева. Другая женщина, не жена.

— Стой, — коснулась она руки Кристофера, когда тот отвернулся, чтобы уйти. — У тебя есть свободных полчаса?

— Есть. Ты что-то хотела?

— Да, выпить чай. Всем вместе, — ответила Ева и показала глазами на Артёма.

— С удовольствием, — улыбнулся он.

— Тогда сходи в буфет. Артём, пирожное хочешь?

— Хочу овсяное печенье и какао с молоком, — сказал тот, а Кристофер удивлённо улыбнулся.

— Сейчас всё будет, — ответил он, поцеловал сына в макушку и вышел из палаты. У дверей его ждал Сахов.

— Простите, я не знал, что это ваш сын, — тут же затараторил он.

— То есть других детей можно пугать? — изумился Моро, идя по коридору быстрым шагом. — Ты со всеми своими пациентами так грубо работаешь?

— Нет, конечно! Я всего лишь высказал недовольство, что Артём поднялся с кровати.

— Сахов! — Кристофер резко остановился. — То, что Артёму прописан постельный режим, не значит, что он должен быть привязан к кровати и мочиться под себя! Иди, лучше займись делом, сына я передам другому врачу.

Ева задумчиво мешала ложкой свой чай, смотрела, как Артём уплетал печенье, а Кристофер сидел с отрешённым видом. Она себе несколько иначе представляла это чаепитие. Моро в кои-то веки проявил сентиментальные чувства к сыну, и тот не отверг его, хотелось как-то закрепить это, но ни один, ни второй не шли на контакт.

Ну, Артём понятно, ему позволительно, но Кристофер же взрослый мужчина, должен понимать, что нужно общаться с сыном.

— Крис, а долго нам тут сидеть? — решила спросить Ева, и Артём поднял голову, видно, этот вопрос его тоже волновал.

— Пока не поправитесь. Оба, — добавил он с улыбкой. — Как нога?

— Она стала больше болеть после операции, — пожаловалась Ева. — Это нормально?

— Нормально. Только на коленях не ползай, иначе шрам останется.

— Шрам? — испугалась она, а Кристофер тихо рассмеялся. — А ты как? Я очень испугалась, когда увидела тебя.

— Жив, как видишь, — пожал плечами Кристофер. — Ты вещи уже перевезла?

— Куда?

— Ко мне. Я не видел чемоданов в твоей комнате.

Ева опустила взгляд, не зная, что ответить. Переезжать жить к Охотнику не хотелось, и обсуждать это при Артёме не стоило. Но они оба ждали от неё ответ.

— Кристофер, у меня есть своя жизнь. Я хочу жить в своём доме, а не под твоей указкой.

— У тебя нет своего дома, — резко ответил он.

— Моро, ты действительно думаешь, что это замечание заставит меня переехать к тебе? — огрызнулась Ева. — Пусть моя жизнь не так разнообразна и интересна, как у тебя, но она моя, и я люблю есть печенье в кровати и петь в душе, а в твоём доме множество правил и ограничений, которые не позволят мне этого и многого другого.

— Другого? Это любовников приводить? — резко бросил Кристофер и тут же добавил: — Прости.

— Я согласна, — вдруг сказала она. — Но при условии, что ты найдёшь другое место для встреч со своими… подругами.

Кристофер возмущённо открыл рот. Вот наглость! Но Артём смотрел на него глазами, полными надежды, и он нехотя ответил:

— Договорились. И, Ева, у Артёма теперь будет другой врач, но он обязательно должен проходить все назначенные процедуры и принимать лекарства. Пневмония — серьёзное заболевание, его нужно лечить, чтобы не было осложнений.

— Конечно. Артём даже уколов не боится, да, здоровяк? — потрепала она кудри мальчика. Тот важно кивнул.

— Ева, можно ещё печенье?

— Скоро обед. Давай до полдника подождём?

Артём согласно кивнул, взял со стола книжку и пошёл в кровать.

— Что ты с ним сделала? — изумлённо прошептал Кристофер. Меньше месяца назад Артём был полностью оторван от реальности, не говорил, не реагировал на просьбы и казалось, что он не жил, а существовал, а сейчас перед ним сидел совершенно другой человек.

— Артём, я провожу папу и вернусь, — обернулась Ева к мальчику и, дождавшись от него кивка, взяла под локоть Кристофера и вышла из палаты.

— Крис, я же тебе говорила, у Артёма нет психологической травмы как таковой, — начала говорить она. — Его что-то беспокоит, это несомненно, он вздрагивает, когда спит, плачет, чего-то боится, но в этом есть и твоя вина.

— Что ты имеешь в виду?

— Дети нуждаются в заботе, и Артём тем более. А он чувствует себя незащищённым, брошенным. Ты ведёшь себя с ним так, как будто он виноват в случившейся трагедии, коришь его, хотя должен утешить, грубишь, когда он нуждается в ласке. Твой сын не желает проявлять волю, закрывается, потому что боится. Когда ты последний раз обнимал его?

— Я… я не помню, — тихо ответил Кристофер.

— Он же твой сын, — возмутилась Ева. — Да, тебе было тяжело потерять жену, но и он потерял мать. Только в отличие от тебя он не может справиться с этим самостоятельно, ему нужна помощь.

— Я же не могу нянчиться с ним, как ты, — пробурчал Кристофер, не глядя на Еву, но она остановилась и требовательно развернула его к себе.

— Крис, Артём уже взрослый мальчик, ему через год в школу. Он может стать полноценным человеком, он уже личность. Упрямый, требовательный и вздорный, как его отец, в нём сильная и горячая кровь. Конечно, моя задача раскрыть его, но я не всегда буду работать у тебя, поэтому ты сам должен научиться общаться с ним. Завоевать его доверие и воспитать из него Охотника или просто хорошего человека, как тебе хочется, иначе всё повторится, а перевоспитывать подростка невероятно тяжело.

— Ева… не забудь сменить перевязку, — тихо ответил Кристофер.

— Крис, — коснулась она его руки. — Если ты не хочешь видеть меня в своём доме, то я буду приходить к Артёму, как и прежде. Ничего страшного.

— Хватит, — грубо ответил он. — Я же дважды сказал, что хочу. Или в твоей голове столь сложная информация не задерживается?

— Хам, — улыбнулась Ева, развернулась и ушла.

— Почему ты не сказал, что ты с ней? — рядом неожиданно появился Каров и усмехнулся, глядя вслед уходившей девушке.

— С Евой? — изумился Кристофер. — Нет, эта Барби меня интересует исключительно в качестве воспитателя для Артёма.

— Хорошо, тогда я, пожалуй, начну за ней ухаживать, — романтическим голосом сказал Каров. — У неё чудесные ножки, надеюсь, она их раздвинет.

— Каров, последний раз предупреждаю, не приближайся к ней, — с угрозой в голосе произнёс Кристофер.

— Сам не берёшь и другим не разрешаешь?

— Именно.

— Ладно… тебя внизу ждёт какой-то вервольф. Говорит, ему назначено.

— Спасибо, Кирилл.

На эту встречу Медведев приехал неохотно. Кристофер Моро частенько подкидывал ему работёнку, но бойня, произошедшая сегодня утром на окраине города, уже не вписывалась ни в какие рамки. Один человек вырезал несколько семей и поджёг дом.

Дело Охотника правое, Медведев, как никто, знал суть его работы, понимал и всегда убирал следы, оставленные после ликвидации нелюдей. Также он знал, что Крис — жестокий человек, убивающий легко, без дрожи в руках, но сегодня первый раз не знал, что сказать.

Посмотрел на своего молодого напарника, нарезающего круги вокруг машины. Нервничает. Кристофер просил приехать уже час назад, но сам так и не появился, хотя нет, судя по встревоженным глазам Нильса, Охотник уже близко. Неужели чувствует?

— Унюхал? — мрачно поинтересовался Медведев, закуривая очередную сигарету.

— Да от него кровью несёт за милю, — пробурчал напарник. Его понять было несложно. Он боялся.

На тёмной дороге показались яркие фары. Через несколько секунд раздался резкий звук тормозов, и из чёрного внедорожника вышел Охотник.

— Ты не слишком торопился, — отстранённо произнёс Медведев, пытаясь понять настроение Кристофера, но его глаза не выражали абсолютно ничего.

— Список возможных жертв, — без прелюдий сказал он и сунул в руку майору лист бумаги. — Они знают, что за ними охотятся, и в случае опасности позвонят мне, но и ты приставь к ним своих людей. По возможности, конечно.

Медведев посмотрел на внушительный перечень фамилий и адресов и неуверенно кивнул. Охранять всех, разумеется, не получится, но усилить патрули на отдельных участках вполне возможно. Хорошо, что эти твари предпочитали жить сплочённо.

— Только наблюдение.

— Разумеется, — возмутился Медведев. Вступать в бой с Демоном, убившим уже десятерых вервольфов, — самоубийство. — Зачем на Розы Люксембург дом поджёг? Без этого нельзя было обойтись?

— А как бы ты своему управлению объяснил десяток мёртвых вервольфов? — язвительно поинтересовался Охотник. — Не учи меня делать свою работу.

— Сам цел?

— Жить буду… бывай, — помахал рукой Кристофер и пошёл в дом, где почему-то горел свет. Дарья вернулась? Но он не звонил ей уже давно. Конечно, она была не виновата в бегстве Артёма, но почему-то он не желал её видеть, и она это понимала.

Открыл дверь и замер, прислушиваясь к голосам, идущим с кухни. Снял куртку, сапоги и, положив руку на рукоять короткого меча, висевшего на поясе, пошёл вперёд.

На кухне ярко горел свет, раздавался звонкий и очень знакомый смех и слышались приятные запахи жареного мяса. Кристофер заглянул за угол и не поверил своим глазам. Ева, в коротеньком халатике розового цвета, едва прикрывающим ягодицы, громко разговаривала с ноутбуком на французском. При этом в руке её была очищенная морковь, которой она активно размахивала, словно дирижёр, и что-то доказывала. Немного наклонилась, и Кристофер увидел на мониторе другую девушку с длинными тёмными волосами. Она сидела в кресле, задрав ноги на стол, и так же активно отвечала Еве на французском, но неожиданно встрепенулась и припала к монитору. Её слов Кристофер не понял, но по восторженной улыбке и интонации голоса догадался, что был замечен этой дамой, и она теперь желала рассмотреть его поближе.

Ева обернулась и удивлённо улыбнулась, затем вернулась к своей странной собеседнице, что-то ей сказала, послала воздушный поцелуй и закрыла крышку ноутбука.

— Ты… ты что тут делаешь? — спросил Кристофер, наконец справившись с собой и обретя дар речи.

— Ужин готовлю, для тебя, между прочим, — ответила она невинно и откусила морковь, которой размахивала.

— Почему ты тут, а не в центре?

— У меня закончился рабочий день. Я и так работаю по двенадцать часов, да и вещи надо было перевезти. Ужинать будешь?

— Ева! — уже выкрикнул Кристофер, грубо разворачивая девушку к себе. — Ты специально бесишь меня? Какого чёрта тут происходит? Почему ты не предупредила меня, и кто это был? — гневно показал он пальцем на ноутбук.

— Это моя подруга. Ты чего кричишь? Сам же пожелал, чтобы я на время работы с Артёмом жила в твоём доме, так чему удивляешься? Или я должна спрашивать у тебя разрешения каждый раз, когда желаю прийти сюда, а после сидеть в отведённой мне комнате и нос не высовывать?

Дата добавления: 2015-09-29