Рука неуверенно кружила по медному кольцу, а в ушах грохотал пульс, заглушая шум небольших водопадов, что били из скал прямо внутри дворца. Массивная дверь не была преградой, не было преград и в

Звезда восьмая.

Рука неуверенно кружила по медному кольцу, а в ушах грохотал пульс, заглушая шум небольших водопадов, что били из скал прямо внутри дворца. Массивная дверь не была преградой, не было преград и в виде того, кто находился за нею. Предчувствие – то самое, что испытывал Бард с самого первого дня их встречи, мучило. Оно и было преградой, не давая переступить порог.

Трандуил не спал. Он чувствовал всё, что происходило с Убийцей дракона за дверью, и слышал его мысли, его колотящееся сердце, его дыхание. Трандуил пытался сосредоточиться на письмах Элронда, но руки не могли удержать даже лёгких свитков, и король раздражённо отшвырнул их в сторону; поднялся с кресла, сплетенного из плодоносящей виноградной лозы, и вышел на балкон.

Молнии всё ещё посверкивали на горизонте – испортилась погода, и ночную прогулку к озеру пришлось отложить. Духота была влажной, тёплой, густой, и чтобы вдохнуть, недостаточно было набрать воздуха в лёгкие. Серебристая накидка, словно лавина с горы, соскользнула на пол с широких плеч. Тончайший шифон длинной сорочки, повлажнев, облип тело, но ветер, наигравшись с золотыми волосами синда, принялся за тонкую ткань, пробираясь под неё – так жаждал коснуться нежной кожи.

Что, если Бард войдёт сейчас? Навряд ли ему хватит сил противостоять самому себе. …Кому? Здесь король Лихолесья уже сомневался, потому что этот напористый, простой, но благородный человек каким-то образом умудрялся удерживать его внимание и мысли. И, что скрывать – с ним хотелось переступить черту, которая прежде внушала отвращение. Даже когда…

- Милорд.

Обернуться сейчас – значит проиграть Тьме.

Но ни одна пауза не длится вечно.

- Милорд…

Голос стал ближе.

Шаги.

Дыхание.

Запах.

Сердцебиение.

Тёплые руки на плечах.

Эльфы - иные: кожей чувствует Трандуил каждую линию ласкающих его ладоней, и даже узоры на подушечках пальцев. Он слышит, как течёт человеческая кровь и пульсируют сосуды. И когда руки, продержавшиеся на плечах всего минуту, спускаются к лопаткам, а оттуда на талию, оборачивается, и лицом к лицу оказывается так близко со своим поклонником, что не успевает вдохнуть, как мягкие, сухие губы прижимаются к его собственным. И те невольно начинают отвечать.

Трандуил уже задыхается, а Барду всё мало. Вот, в чём люди сильнее эльфов – в своей неуемной жажде, которая, как правило, приводит к гибели. Сейчас сила на стороне Барда, но когда руки начинают поддерживать слабеющее тело эльфа, он спохватывается. И лишь собственный огромный, как для человека, рост, позволяет удержать равновесие и переместиться на ложе, вокруг которого вьются светлячки.

Сверкающие зеленью нефрита очи медленно приоткрываются, и в них нет ни капли наслаждения. Осознание пронзает тотчас же, и Бард резко отстраняется, сползая на пол, дабы прижаться к ногам полубога.

- Прости меня, прости. Я не смею. Прости меня, - шепчет он, целуя босые стопы, и поражаясь тому, что любая часть тела Трандуила одинаково сладка на вкус, - Ты дал мне слишком много, а главное – своё бесценное доверие, которое я так подло обманул.

Трандуил смотрел на кающегося Барда молча, не пытаясь ни отрицать, ни соглашаться, ни даже чувствовать. Всё ушло. Словно и не было ничего мгновение назад, и не горела в предвкушении кожа, и сердце не билось чаще от одной мысли о чувственных губах Лучника, о его голосе и прикосновениях. Улетучилось, испарилось, как предрассветный туман, надуманное очарование.

Ушло.

И Бард красив, о да, безумно, даже для изысканного вкуса эльфа привлекателен. Он силён, страстен, и не обделён тактом. Но и не более того.

Трандуил молчал, и только пальцы его нерешительно путались в смоляных кудрях человека, который всё шептал и шептал свои мольбы, и целовал его ноги.

И боль становилась невыносимой.

Сердце рвалось на части.

Глаза пекло.

- Поднимись, прекрасный Лучник, - снизошли, наконец, с истерзанных уст Эльфа первые слова, - Я никогда не допустил бы этого, если бы сам не пожелал.

О, сколько было во взгляде Барда! Сколько надежды и умоляющего отчаяния! Они тупым клинком вошли в вечное сердце, где тут же растворились в давно цветущей боли.

- Я ждал тебя, Бард, - молвил Трандуил, хотя более всего сейчас хотел остановиться.

Лучник зачарованно смотрел на него, пытаясь осмыслить услышанное, и одновременно наслаждаться тем, что преподносило влюблённое зрение: как же прекрасен был Трандуил, когда тонкая ткань оголила одно плечо, а бело-золотой водопад, которым представлялись его волосы, пытался прикрыть кожу своего хозяина, будто стоял на страже его чести! Чуть разведенные бёдра, острые колени, в нерешительности застывшие руки, смятенный взгляд, алеющий румянец и приоткрытые губы – подобного образа вечнохолодного короля эльфов даже представить было невозможно, но Бард его созерцал.

Нет, не так – пил его, вдыхал, проникался им.

И, несмотря на двусмысленность поз относительно друг друга, нынче было не до низменностей.

Осторожно, дабы не нарушить таинства, Бард приподнялся, и сел на постель рядом с Трандуилом, взгляд которого темнел с каждой секундой. Но Бард не смотрел в глаза, он любовался хрупкими, острыми ушами, кончики которых выглядывали из-под волос, что выглядело невероятно трогательно и сладко. Человек не думал сейчас о великом воине, который одной левой способен сокрушить десяток орков разом, а думал о сотканном из звёздного света теле, которое постепенно, но уверенно оголял. Одна рука легла на затылок, пробравшись под те самые, великолепные волосы. Вторая стягивала с плеча шифон жемчужного цвета, который, впрочем, не особо мешал, но даже этой одежды было для жаждущих рук и губ слишком много.

- Позволишь ли ты мне, прекрасный? – шепнул Бард в заострённое ухо, наблюдая за тем, как реагирует на его дыхание мраморная кожа Эльфа.

Не услышав возражений, он стал покрывать мелкими, едва ощутимыми поцелуями длинную шею, по которой разбегались мурашки.

Трандуил замер. Он не мог понять, как может быть, что тело просит ласки, в то время как дух его бесстрастен, и рвётся из тела наружу. К звёздам, к серебристым ручьям, к зелёной листве…

- Нет.

Губы замерли на ключице, когда тихий голос дошёл до притуплённого желанием слуха.

Но властная интонация не допускала ослушания.

***

Когда Бард открыл глаза, было уже светло, а лежал он на ложе эльфийского короля, мягком и уплетенным плющом. Но хозяина покоев не было рядом. Да и гладкие простыни указывали на то, что Трандуил этой ночью не ложился.

Утро не предвещало ничего, кроме грозы, которые в последнее время участились, и, потянувшись, Бард почувствовал, как виски сдавила головная боль. Ну и ночь…

Та самая тонкая сорочка, что так мешала ему рассмотреть соблазнительные изгибы, валялась на полу. Рука сама потянулась к ней, и спустя миг воспоминания пьянящим, благоуханным облаком окутали голову, и настолько углубился в них человек, что не заметил вошедшего слуги.

- Его величество ожидает Вас в тронном зале, господин.

Наскоро умываясь и одеваясь, Лучник думал о том, что же решил слуга, обнаруживший его в постели своего короля? Хотя, если Трандуил вообще не спал и провёл ночь во дворце, то ничего зазорного в этом не было – в конце концов, они могли беседовать допоздна в компании вина, после чего он, Бард, мог уснуть и не уйти к себе.

Так, продолжая обдумывать ночное поведение Трандуила и возможные последствия их странно развивающихся отношений, человек достиг тронного зала, где Меледир, расположившийся на малахитовых ступенях, что-то тихо говорил восседавшему на троне королю.

- Моё почтение, - начал Бард, - слуга передал, что…

И в этот момент Трандуил встал, обратив к гостю свой взор.

Бард замолчал.

В глазах, что всегда отражали ярчайшие оттенки, не было больше ни цвета, ни сияния. Не переливалась перламутром кожа, и волосы не светились златом.

- Орки. Дол-Гулдур посылает на нас три армии. В каждой из них тысячи орков и невидимо прочей нечисти, которая выжжет лес дотла. Сейчас ты должен забрать детей, своих людей, и укрыться в Дейле, укрепившись как можно лучше. Сегодня их цель – Лихолесье, но кто знает, что будет завтра.

Трандуил говорил бесстрастно и обречённо, как будто Лес уже претворился в угли. Уста его, что всегда были нежны и ярки, теперь казались увядающей розой на осеннем кусте. Это совсем не было похоже на Трандуила, чьи глаза перед великой битвой при Эреборе так хорошо запомнились Барду: сверкающие, белые, как алмазы, вселяющие ужас леденящим взором, обещающие только смерть любому, кто попытается воспрепятствовать карающей деснице. Того Трандуила, который мчался в направлении Дейла через поле брани, подобно молнии в клубах туч, на лету сражая диких тварей, чем спас от неминуемой гибели его, Бард не забудет никогда. Но теперь феа будто покидал тело великого Эльфа. Казалось, он вот-вот упадёт в обморок и растворится в воздухе.

- Я отправлю детей в Дейл, - спокойно молвил Бард в ответ, - и со своей армией, что так кстати находится в Лихолесье, буду биться вместе с вами, владыка. Необходимо лишь привезти сюда доспехи и оружие, что пришло от гномов. Сколько у нас времени?

- Ты уходишь в Дейл вместе со своими людьми. Это мой приказ. Кстати, я бы не советовал тебе сообщать об этом гномам. Иначе они забаррикадируются в своей норе и помощи от них нам не дождаться.

Сказав это, Трандуил отвернулся, и к нему подошли трое, среди которых Бард узнал Сигила и Ородвена. Эльфы заговорили на синдарине, и человеку не оставалось ничего, кроме как покинуть тронный зал, кипя от негодования.

Как может Трандиул так поступать, зная, что он места себе не найдёт, если не вступит в сражение?! Как мог решить всё сам?! В конце концов, оба они – короли. Грош цена изумрудному венцу, церемониально возложенному на голову, когда мнение никого не заботит! Снова эта непонятная, проклятая игра…

Но исполненному отчаяния королю-лучнику пришла в голову внезапная идея: приказы Трандуила действуют лишь в пределах Лихолесья! И что, если присоединиться к нему там, где деревья уже мертвы и опутаны сетями пауков, где вода отравлена, а ветер замер?

Первым делом Бард вернулся в тронный зал, где был встречен удивлённым взглядом царственного Эльфа.

- Я принимаю Вашу волю, милорд, однако армия моя останется с Вами. Если же Вы изгоните её, за пределами Ваших владений я всё равно дам команду вступить в бой с орками.

Не дожидаясь ответа или возражений, Убийца дракона покинул зал, отправившись в казармы, где отдал своим людям приказ подчиняться командованию Ородвена. А после призвал дрозда, с которым послал весть своему казначею в Дейле снарядить обоз с оружием и доспехами в Лихолесье.

Оставалось только найти детей, чтобы выехать поскорее и добраться до города засветло, однако искать их долго не пришлось – Баина он нашёл во дворе, упражняющимся в бое с эльфом из стражи, а Сигрид – в её покоях, задумчивой и притихшей.

- Отец? – радостная улыбка расцвела на девичьем личике, - Что происходит во дворце? Куда все собираются?

- Боюсь, что теперь нам точно пора уезжать отсюда, милая.

- Но что случилось?! – воскликнула она, бледнея на глазах.

- Орки направили в Лихолесье несколько отрядов. Нам нельзя здесь больше оставаться. Но не волнуйся, мы сейчас же возвратимся в Дейл, где будем в безопасности.

- Но разве ты не останешься помочь королю Трандуилу? – подскочив с места Сигрид схватила отца за руку, - Ты ведь не оставишь их?

- Малышка, - ласково обратился к дочери Лучник, собрав остатки терпения, - Есть вещи, в которых ты не смыслишь, потому что война – дело мужчин. Поэтому, пожалуйста, помоги мне своим послушанием. Соберись сама и помоги Баину. Через час мы должны быть уже в дороге.

Если Бард говорил тихо и твёрдо, это означало, что лучше ему не перечить, и Сигрид пришлось подчиниться. Сам же Бард отправился в свои покои, думая о странных переменах в Трандуиле, и о том, как лучше вмешаться в сражение, не вызвав тем самым гнева владыки Лихолесья. Результат своей прошлой попытки помочь он помнил хорошо, однако, если тогда в лесу была лишь кучка орков, то сейчас поганых тварей шли полчища, а сам Трандуил – и это пугало больше всего – казался слишком слабым, чтобы самостоятельно отразить атаку.

***

Шёл третий час пополуночи, но дрозды, которых слали дозорные и разведчики повторяли одно и то же каждые четверть часа: «Всё тихо», и это начинало выводить Барда из себя.

Как только он вступил в город, стало известно, что за последние несколько дней в окрестностях были замечены варги. Всех четырёх застрелили эльфы прямо с городской стены, однако на следующую ночь эльфийские стрелы настигли десяток орков, чьи туши были тут же сожжены. Орки наверняка рыскали в округе, вынюхивая, и ища лазейки для проникновения в город.

Погрузившись в размышления, Бард продумывал возможные пути наступления и контратаки, и не сразу услышал тихий плач, доносящийся со стороны смежных комнат. Когда до перегруженного сознания дошло, что голос принадлежит дочери, он тут же бросился к двери, но обнаружил, что она заперта.

- Сигрид? Что случилось?! Сигрид, открой!

Бард приготовился, было, выбить дверь, однако по ту сторону послышались неуверенные шаги, и когда она отворилась, перед его глазами возникло бледное, заплаканное лицо дочери.

- Прости меня, отец, прости! – разрыдалась девочка, бросаясь ему на шею, - Пожалуйста, не злись на меня!

Из последовавших далее всхлипов и рыданий Бард не смог разобрать ничего, кроме «он ушёл навсегда» и первая его мысль была о Баине. Насилу оторвав цепляющуюся за него Сигрид, он бросился в комнату сына, но обнаружил того мирно спящим.

- О ком ты говоришь, малышка? Я ничего не понимаю! – вернувшись к плачущей девочке, Бард крепко её обнял, - Пошли, сядем, и ты расскажешь мне всё по порядку.

Усадив Сигрид в кресло у окна, в которое дул свежий ветер со стороны Эребора, Бард налил ей воды с мятой, и зажёг несколько новых свеч. Понадобилось около получаса, чтобы речь её стала более-менее внятной.

- Отец, я должна рассказать тебе тайну. Только пообещай, что никому не расскажешь?

- Ну что ты, солнышко? Конечно же, я не расскажу никому, - улыбнулся Бард, по скоро разливающемуся румянцу догадавшись, что тайна касается дел сердечных – девочка выросла и влюбилась. Этого-то он и боялся.

- Ты ведь знаешь, что мы с подругами всегда ходим гулять к Одинокой Горе за травами и цветами. Мы просто гуляем. Там много оленей и очень красиво, особенно весной.

- О нет… - пронзила Барда догадка, и сердце заколотилось, - Кто-то из гномов обидел тебя?! Ничего не бойся, только скажи… Сигрид, пожалуйста!

- Нет-нет, отец! Гномы всегда с нами дружелюбны, а их женщины рассказывают нам, где и когда лучше собирать целебные травы, и где их растёт больше. Нет… это не гномы. Я… однажды я пошла туда одна, в пору цветения подснежников. Он появился у ручья и … я была так рада вновь увидеть его. Он заговорил со мной, и… отец, его голос - как музыка! Каждое слово, как мёд, а сам он – словно цветок! Среди подснежников он казался самым прекрасным из них... его волосы, как золотой водопад, и сияющие глаза. Я так люблю его!

- Господи, Сигрид, кто?! – закричал Бард, которому подобные описания могли напомнить только одну личность.

- Тот эльф, что был у нас дома, когда мы помогали гномам в Эсгароте.

Сказав это, Сигрид низко опустила голову и тихо заплакала.

А Бард почувствовал, что сердце сжимается в болезненный комок, а пульс начинает грохотать в висках, разгоняя в крови гнев.

- Но это же Леголас, сын короля Трандуила…

Сигрид молча кивнула, подняв на отца раскрасневшиеся, полные слёз глаза, страдание в которых причиняло его сердцу невыносимую боль. Бард обнял её крепко, пытаясь забрать себе хотя бы капельку того, что она испытывала, а в голове, тем временем, складывалась странная картина, но понять, что на ней изображено, он пока не мог.

Внезапно взгляд упал на руку, которая сжимала висящую на серебряной цепочке подвеску в виде головы оленя. Днём Бард не придал значения новой безделушке, тем более, за последние дни эльфийки Лихолесья подарили Сигрид много разных украшений и изысканных нарядов.

- Это его подарок? Он был во дворце? – догадался Бард, начиная понимать, почему сперва Сигрид не хотела покидать Дейл, а позже – Лихолесье.

- Он всегда ждал меня у ручья вечерами, но в день отъезда в Лесное королевство я послала дрозда к нему. Он ответил, что не может вернуться во дворец, потому что его отец будет очень зол, узнав, что мы вместе. Ведь король Трандуил послал его охранять Эребор несколько месяцев назад, и … Он проникал во дворец ночью, когда все уже спали. Через балкон…

- Что случилось сегодня? – прервал девочку на полуслове Бард, подозревая худшее, - Он сделал тебе больно?

Сигрид затихла. Её губы задрожали, и она сжала кулон в кулаке так, что костяшки побелели. Слёзы вновь полились из глаз, и пока Барду казалось, что он целую вечность дожидается её ответа, прошептала тихо-тихо:

- Он сказал, что уходит навсегда.

- Когда он сказал это, Сигрид? Ты что, выходила из города?!

- Отец, я…

- Сейчас, когда полчища орков надвигаются на наши края, ты просто так взяла и побежала на свидание? Как он мог подвергнуть тебя такой опасности?! О чём думала ты?! - в негодовании закричал Бард, и, вскочив, стал метаться из угла в угол.

- Прошу, выслушай! Я отправила к нему дрозда с вестью о том, что Лихолесье готовится к нашествию орков, на что он ответил, что должно быть, это ошибка. Такого просто не может быть!

- Он действительно так сказал?

- Отец, скажи, неужели и вправду эльфы не могут любить людей? Зачем он говорил, что я дороже ему света звёзд, и клялся, что без меня не может жить? За что? Я сказала, что пойду с ним куда угодно, но… Он ответил, что никогда не станет любить смертную.

Барду стало казаться, что он сойдёт с ума. Разумеется, девочку сейчас волновал только разрыв с возлюбленным, а не государственные дела, в которых Бард становился невольным союзником эльфов в неизвестном походе.

- Когда и где он сказал тебе это, Сигрид?

- На закате. Он даже не дал прикоснуться к себе… почему? Я всего лишь сказала, что боюсь его отца. Этим утром, когда я вышла к завтраку, король побледнел, и мне показалось, очень разгневался, когда увидел на мне это украшение. Но… Леголас не предупреждал меня скрывать подарок от отца…

Мысли смешивались и перекрикивали одну другую, пока понимание прояснялось, и Бард начинал сопоставлять события в том истинном свете, которого бы он никогда не увидел, не будь рядом Сигрид. Ей сейчас нужна была его поддержка больше, чем когда-либо в жизни. Боль и гнев кричали о том, что эльфы как были хладнокровными существами, так и останутся ими до скончания веков, любя лишь себе подобных, и что прав был советник Гавин: любовь к эльфам не принесёт ничего, кроме опустошения. Одновременно ища слова утешения для своей несчастной дочери, использованной в жестокой игре отца и сына, Бард усиленно искал объяснения: зачем понадобилась Сигрид Леголасу? Что преследовал принц Лихолесья, якобы покинувший родные края? Что, если никаких орочьих полков и вправду не было, и только… Бард онемел на миг, когда понял, к чему всё это шло. Как же глупо!

Как глупо повёлся он на игру Трандуила!

Целью которого, наверняка, был захват Эребора, а сын был всего лишь лазутчиком у гномов!

- Милая, прости, мне нужно срочно уехать! Слышишь? Я попрошу Лоран побыть с тобой. Я…

- Не уходи, умоляю! – закричала Сигрид, падая на колени и не давая шагу ступить, - Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью из-за эльфов, которым – гномы были правы – нельзя верить. Отец, я видела, как смотрел на тебя король, и видела, как очарованно смотрел на него ты, но поверь – Леголас вёл себя точно так же. Не верь ему, не верь!

- Ну что ты, что ты…. Тшшш…. – опустившись на пол, Бард прижался губами к пылающему лбу так быстро повзрослевшего ребёнка, - Я не верю ему. Я всего лишь хочу предупредить Эребор о возмож…

- Мой король!

В покои без стука вбежал дозорный, и, растерявшись, хотел пойти прочь, но Бард остановил его, а вошедшей следом служанке велел отвести Сигрид к сестре покойной жены. Поцеловав девочку на прощание, он обернулся к солдату.

- Мой король, эльфы окружили Эребор…

Бард замер.

Услышав то, что хотел слышать менее всего сейчас, он подошёл к окну, за которым уже светало, и потерял дар речи: золотые реки текли через пустошь, огибая небольшие холмы и растекаясь кольцом вокруг одиноко возвышающегося Эребора. Солнце стремительно поднималось, и вскоре долина запылала огнём, которым казалось золото шлемов и лат огромного эльфийского войска.

*

Brunuhville - King of the North

Загоняя лошадь, Бард мчался к Одинокой Горе, но даже свист ветра в ушах не мог заглушить грохочущего пульса, а топот конских копыт не мог опередить колотящегося сердца. Пыль застилала глаза и скрипела на зубах, казалась горькой, но ещё горше был вкус предательства, которого он не ожидал от Трандуила. Он был готов к тому, что Эльф отвергнет его, что откажет в помощи Эсгароту и Дейлу, но никак не к подлой игре, в которой тот задействовал ещё и ни в чём не повинную Сигрид. Было очевидно, что через неё, с помощью Леголаса, Трандуил контролировал его, Барда. А значит, не доверял никогда.

Там, вдалеке, внутри эльфийских формирований, маршировали его люди – мужчины и юноши Дейла, которых он сам, своими собственными руками отправил на войну против гномов. Сознательно, или несознательно – он повёлся на игру Трандуила, который знал, что благородный Убийца дракона оставит своё войско ему. Сознательно, или несознательно – он обманул и предал гномов, заказав у них огромное количество доспехов и оружия, которое теперь его люди поднимут против тех, кто его выковал.

Пробираясь к горе, Бард жалел лишь о том, что прибыл слишком поздно, и не успел предупредить гномов. Поговори он с дочерью хоть на пару часов раньше, он попытался бы остановить эльфов…

Однако, чем ближе подводил он лошадь к Эребору, тем яснее видел, что Гора укреплена, и с каждого выступа сурово взирают вооружённые до зубов гномы. Как будто они знали о готовящейся осаде.

Командование эльфов было чуть правее от Барда, и он уже разглядел лиловый прапор Ородвена, когда у входа в Эребор возникло оживление, и на возвышении скалистого утёса, в сопровождении нескольких солдат и старого Балина, показался Даин Железностоп.

- Вижу, лесной фее всё не сидится спокойно на её тощей заднице! – расхохотался Даин, - Не завидую твоим солдатикам, генерал Ородвен, ох как не завидую! Я уже заказал своим поварам мясное жаркое на ужин, и клянусь, вкус будет отдавать листьями, потому что мои ребята изрубят ваших на куски!

Бард скривился, испытывая смесь стыда и омерзения, ибо в данном положении не мог сделать ничего, кроме как молча наблюдать за предательством с одной стороны, и полным отсутствием самоуважения с другой – Даин так и не научился вести себя, как подобает королю великого народа, и бранился грязнее продавца рыбы на рынке.

- Но что-то не видно белокурой головушки среди вас? Неужели эльфёночек решил не рисковать, и остался дома? Передайте ему, что ни один камешек не достанется ему от Эребора, и покончим с этим! Вам нас не одолеть!

Ородвен молчал, едва ли слушая тираду, которую Даин, судя по победоносному виду, считал очень умной. Среди опущенных забрал было видно лишь одно открытое лицо, на котором Бард не различил никакой эмоции. Генерал эльфийской армии молча смотрел на исторгающего ругательства гнома, не собираясь отвечать на оскорбления, и не возражая.

Трандуила среди эльфов не было.

Даин замолчал.

Понимая, что с места, на котором он стоял, толком ничего не видно, король Дейла пришпорил лошадь и быстро достиг небольшого пригорка, откуда открывался свободный обзор на подножие Горы.

Время шло.

Эльфы не двигались с места. Молчал Ородвен, и это всё больше сбивало с толку Железностопа, который даже перестал пыжиться, и недоумённо глядел по сторонам.

Бард, наблюдая за обеими сторонами, казалось, перестал дышать. Что за новая военная тактика, и чего ею добивались эльфы, понять было невозможно. Должно быть, они ждали, что гномы пойдут в контратаку? Но тогда отряды были неправильно сформированы, а такого бы никогда не допустил холодный ум стратега-Ородвена.

Но долгожданный миг, всё же, настал.

Когда затянувшееся молчание стало походить на шутку, тёмную тучу Эребора, верхушка которого терялась в небе, рассекла сверкающая молния.

Одна вспышка.

А после – раскат грома.

- Приветствую тебя, потомок Дурина.

Бард не мог поверить своим глазам: рядом с Железностопом, приставив лезвие меча к его горлу, возвышался Трандуил, а вокруг застыли в оцепенении гномы, создавая эхо рокоту грома своим перешёптыванием.

Как оказался король Лихолесья внутри Одинокой Горы, и что сейчас будет требовать от Даина, который от неожиданности выпустил топор из руки, не укладывалось в голове!

Человек смотрел на неестественно бледное лицо Эльфа, и ему казалось, что острая сталь холодит его шею, как тогда, в опочивальне, когда нелепые фантазии о Трандуиле овладели умом и волей.

Король гномов, тем временем, опомнился, и попытался вырваться, но тут же встретился в лезвием, надавившем сильнее, отчего кровь бордовым пятном поползла по густой бороде. Тогда он заговорил куда более сдержанно, чем несколько минут назад.

- Чего ты хочешь, сын Орофера? Что заставило тебя прокрасться в мой дворец, как вора, а не встретиться в честном бою, как подобало бы двум королям?

- Я пришёл за тем, что принадлежит мне, - холодно ответил Трандуил, - И ты знаешь, что это. Не заставляй меня озвучивать подробности. Просто скажи мне, где?

- Забирай камни, бери золото – Эребор богатое месторождение, мы не обеднеем. Бери всё! Неужели кучка самоцветов сделала тебя безумным?!

- Неверный ответ, владыка Даин. Боюсь, мне действительно придётся забрать у тебя всё, если ты не дашь того, что мне нужно. Ибо ты впервые в жизни прав – я обезумел.

- Трандуил! – вскрикнул Дайн, но тут же умолк.

Несколько десятков эльфов бесшумно отделились от полка, и стали подниматься по скалам, запрыгивая высоко и заставляя гномов сдавать оружие. Топоры и молоты летели вниз, высекая искры и грохоча, а сами гномы стояли, опустив руки. Картина показалась бы прекрасной – в лучах восходящего солнца золотые доспехи эльфов казались золотой вышивкой, покрывающей серый шёлк Эребора. Однако смысл был ужасен.

Барду на миг показалось, что Трандуил заметил его. По коже прошёлся холод.

- Ну что ж, - недобро усмехнулся король Лихолесья, - надеюсь, жертва того стоит.

Несколько эльфов достигли уступа, где был их повелитель, и обезоружили солдат Даина. Старый Балин попытался урезонить Трандуила, однако тот даже не взглянул на старика.

Трандуил швырнул гнома на камни, занося над ним свой меч.

Воины Эребора замерли в ужасе, а Ородвен скомандовал лучникам поднять оружие.

- Остановись, отец!

Дата добавления: 2015-09-29