- Соберись, - жестко сказал Алек, наклоняясь и беря меня за плечо.
Он потянул меня вверх за рубашку и дернул опять, пристально глядя. Я с ужасом посмотрел на него, стараясь восстановить контроль над телом, и опять повернулся к амбару.
На земле передо мной, в пыли и соломе, валялась деревянная табуретка. В нескольких дюймах над табуреткой качались грязные босые ноги, тело было подвешено к низко опущенной балке на куске веревки. Знакомое хрупкое тело медленно раскачивалось, и я начал учащенно дышать, когда раздался крик девочки-подростка, очевидно, еще одной рабыни Свонов, в ужасе глядевшей на все происходящее. Я быстро огляделся, запаниковал, не зная, что делать, и раздумывая, почему никто, б...ь, ничего не делает.
- Б...ь! - заорал я, когда из глаз потекли слезы, и меня затопило отчаяние. Этого не должно было, б...ь, случиться, это, черт возьми, не может быть реальным. Она должна быть жива; я говорил с ней несколько минут назад!
- Б...ь, НЕТ!
Я рванулся вперед и ухватился за ее ноги, приподнимая тело. Я начал кричать Алеку, чтобы он помог мне, и он засомневался, но снял садовые ножницы со стены. Он подошел, быстро поставил табуретку, залез на нее и перерезал веревку. Тело упало на меня, и я отступил на несколько шагов, едва удержавшись на ногах. Я уложил ее на землю так нежно, как мог, и проверил пульс, и еще больший ужас возрос во мне, когда я не обнаружил и малейшего следа сердцебиения.
В амбар вбежали Джейн и Чарли, когда я начал делать искусственное дыхание, практически стуча кулаком по ее чертовой груди и отчаянно пытаясь вдохнуть воздух в легкие. Я чувствовал тошноту, но изо всех сил загонял ее обратно, пытаясь отстраниться от опустошения, которое чувствовал. Из глаз текли слезы. Я начал кричать, что этого не может произойти, что кто-то должен помочь ей, потому что все, что я делал, не работало. Кто-то должен, б...ь, спасти мать моей девушки, потому что она нужна ей. Она, б...ь, нужна ей, и я обещал!
Я слышал одобрительные крики Джейн и резкий голос Чарли, но мои собственные крики и вопли молодой рабыни перекрывали все. Я неистово давил на грудь Рене и продолжал вдувать воздух в ее легкие, но ничего, похоже, не помогало. Она просто лежала на земле, и, несмотря на то, что я делал, ее тело было обмякшим и безжизненным.
Алек приказал испуганной рабыне уйти, и она быстро выбежала. В амбаре сразу стало тише. Алек взял меня за плечо, и я со злостью и отчаянием сбросил его руку. Это все было абсолютно неправильно; предполагалось, б...ь, что мы спасем ее!
- Она умерла, Эдвард, - сказал Алек спокойным, как обычно, голосом.
Этот тон только подстегнул мои чувства.
- Твою мать, нет! – выплюнул я. – Мы должны, б...ь, спасти ее! Я обещал, черт побери!
- Слишком поздно, - просто сказал он.
- Нет, не поздно! Ты, б...ь, ошибаешься! Почему ты просто стоишь здесь? – прорычал я, продолжая давить на ее грудь.
Было же что-то, что я мог сделать, что-то, что помогло бы ей!
- Мы ничего не можем сделать, - ответил Алек.
- Твою мать! - заорал я, пытаясь вытереть слезы рукой, чтобы очистить поле зрения, и продолжал работать над ней. – Помоги ей, ублюдок! Ты, черт возьми, говорил, что поможешь ей, долбаный лжец!
Алек наклонился и насильно оттащил меня от тела Рене, отбрасывая на землю.
– Она умерла, - прямо сказал он. – Контролируй себя, черт возьми!
Я сидел на грязном полу амбара и пялился на Алека, пытаясь делать глубокие вдохи и укротить злость. Я все еще учащенно дышал и дрожал, глаза жгло от слез, я пытался бороться с тошнотой. Я все еще не мог поверить в это – это не могло быть реальностью. После всего это просто не могло произойти! Я огляделся, надеясь, что это ночной кошмар, что я в любой момент проснусь, и заметил самодовольную улыбку на губах Джейн. От этого я полностью потерял над собой контроль.
- Ты долбаная извращенка! – прорычал я, неистово переводя взгляд с Джейн на Чарли и обратно.
Ни одного из них, похоже, не тронул вид безжизненного тела Рене, и это взбесило меня больше, чем слова. Они, б...ь, не волновались, для них Рене словно не существовала. А она была человеком, черт побери! Она была живой, дышащей женщиной с гребаными надеждами и мечтами о будущем своей дочери! Они пытались разрушить ее надежды и мечты и отобрать у нее жизнь! Жизнь, которая сейчас закончилась, которая никогда к ней уже не вернется, и все из-за них!
– Это все ваша гребаная ошибка! Вы, б...ь, убили ее!
- Она сама убила себя, - безапелляционно заявила Джейн, глядя на меня все с той же самодовольной улыбочкой на губах.
Мои глаза сузились, и руки задрожали еще больше.
- А чья это гребаная ошибка? Ты это сделала, ты была этому причиной! – заорал я.
Она гневно уставилась на меня.
- Да что с тобой такое? С тобой и твоим отцом, тупой задницей? Она просто гребаная рабыня! – выплюнула она. – Вот что она такое!
В ту секунду, когда эти слова слетели с ее губ, мое зрение затуманилось, я почти ослеп от ярости. Вся логика и здравомыслие испарились, и надо мной взяли верх эмоции. Я побагровел.
- Нет! – заорал я. – Она не гребаная рабыня!
- Эдвард! – убедительно предупредил Алек, опять пытаясь схватить меня за плечо.
Я со злостью отбросил его руку и оттолкнул его, не обращая внимания, б...ь, на его слова. Он ничего не сделал, чтобы помочь Рене, он, б...ь, дал ей умереть!
- Она гребаная principessa! Гребаная принцесса мафии! Ты убила чертову принцессу, и ты теперь заплатишь за это, ненормальная сука! – заорал я, хватая с земли садовые ножницы, куда отбросил их Алек, и бросая их в Джейн.
Она попыталась отклониться, но была недостаточно быстра, и они попали прямо в центр ее груди. Джейн громко вскрикнула.
– Ты мучила похищенную принцессу мафии, и ты заплатишь за это! Аро, б...ь, убьет тебя за все, что ты сделала, а если он не сделает этого, то сделаю я! Я, б...ь, убью тебя, я клянусь, что сделаю это! Я проверю, что ты умерла за все то, что ты сделала с Изабеллой и ее матерью, даже если это будет последнее, что я сделаю!
Глаза Джейн метались, мои слова лишили ее разума. Я не был уверен, знала ли она уже правду, и ее просто ошеломило, что это сказали вслух, или я, б...ь, напугал ее, но она, определенно, стала невменяемой. Она резко дернулась и схватила лопату, поворачиваясь ко мне. Она кипела от злости, и выглядела сейчас сумасшедшей, очевидно, потеряв последний кусочек здравомыслия, который у нее оставался. Мои глаза раскрылись, сердце заколотилось так, что я услышал, как кровь струится по телу, отдаваясь шумом в ушах. Я быстро потянулся к поясу, и запаниковал, осознавая, что не взял чертово оружие. Я, идиот, оставил его в машине, даже не подумав прихватить с собой, когда вылезал из нее. Я был таким долбаным оптимистом по поводу спасения матери Изабеллы, что забыл, что мой отец все время предупреждал о бдительности, особенно общаясь с такими тошнотворными ублюдками, как Своны.
Я начал отползать назад, пытаясь быстро встать на ноги, когда она помчалась ко мне, понимая, что она не планирует отступать. Она подняла лопату, размахивая ею, и я в защитном жесте поднял руки, пытаясь, б...ь, заблокироваться. Алек отреагировал быстро и полез в карман пиджака, вытаскивая оружие. Он направил на Джейн ствол и без колебания нажал на курок. В маленьком пространстве громкий звук рикошетом отразился от стен. Я вздрогнул от шума, а Джейн громко вздохнула, когда пуля прошла через ее грудь в области сердца. Ее движения замедлились, лопата начала раскачиваться. От удара лезвием лопаты по моему плечу я напрягся, тело пронзила резкая боль. Джейн повернулась, начала бессвязно бормотать, в ее глазах появился ужас. Она отбросила лопату и схватилась за грудь. Раздался еще один выстрел, на этот раз пуля попала ей между глаз. Она отшатнулась и упала, сильно ударившись о землю рядом со мной. Я быстро отполз от нее, пытаясь встать на ноги, но они подвели меня, и я грохнулся обратно в грязь. Я опять учащенно задышал, запаниковал, переставая себя контролировать.
Чарльз выкрикнул имя Джейн, подбегая к ней, и Алек инстинктивно отреагировал, направляя оружие на него. Я дернулся и прикрыл голову руками, когда прозвучал выстрел. Пуля пробила тело Чарли, и брызнула кровь. Он упал лицом вниз, с глухим звуком ударившись о землю рядом с окровавленным телом жены. Я с ужасом уставился на них, дрожа всем телом, потом отвернулся и начал блевать, пока Алек спокойно подходил к нам. Он остановился и еще несколько раз выстрелил, прежде чем повернуться ко мне.
Он коротко взглянул на меня, убирая оружие, потом наклонился и схватил меня за руку. Он поднял меня с земли, и плечо в том месте, где Джейн задела меня, заболело сильнее. Я протащился несколько шагов на подгибающихся ногах, стараясь восстановить способность к прямохождению. Меня тошнило, кружилась голова, но я был гребано испуган и, взглянув на лицо Алека, мог сказать, что он был не в настроении. Он только что выпустил полную обойму в собственную сестру без тени эмоций на лице, и это подтвердило то, что я всегда подозревал…
Он убьет и меня тоже, если придется.
- Б...ь, - пробурчал я, ошеломленный и опустошенный.
Я покачнулся, оглядываясь, пытаясь охватить все, но от картины передо мной по телу прошли волны шока.
Алек достал сотовый, когда я споткнулся о табуретку, осторожно садясь на нее. Я зажал голову между колен и закрыл лицо руками, делая глубокие вдохи. В ушах звенело от выстрелов, сердце тяжело колотилось. Я был ошеломлен и испуган, не понимая, что, вашу мать, случилось. Все казалось нереальным. Все произошло так быстро, самое большее за две – три минуты, от первого крика до последнего выстрела.
- Это был несчастный случай, - спокойно сказал Алек в телефон.
Я взглянул на него и увидел, что он пристально глядит на меня, очевидно, недовольный мною. До меня начало доходить, насколько крупно я облажался.
– Да, Своны. Три трупа. Они оба, и третий – их собственность.
Он замолчал, слушая Аро, как я предположил. Это была большая гребаная проблема, требующая решения Босса, и это испугало меня еще больше. Он явно не обрадовался этому дерьму, и тот факт, что я присутствовал здесь, не предвещал мне ничего хорошего.
– Да, это мать девушки. Нет, ни Эдварда, ни Изабеллы здесь не было. Они оба остались в гостинице. Я поссорился с сестрой, поскольку она посягнула на мою собственность, и взорвался.
Дальше Алек долго внимательно слушал, не сводя с меня глаз. Я провел руками по лицу и опустил голову, молча ругая себя за то, что сделал. Алек прикрыл меня и спас наши задницы, и я разваливался на части, потому что это была моя проклятая ошибка. Я, б...ь, выболтал секрет… единственную проклятую вещь, доверенную мне, и я знал, черт побери, что не мог выдавать ее.
- Я несу полную ответственность за случившееся. Я подготовлю место и уберу все, без проблем. Мои извинения за то, что поставил вас в затруднительное положение, и я приму любые последствия за свои действия, которые вы посчитаете необходимыми.
Он вздохнул и покачал головой.
– Да, я понимаю. Что с собственностью? Их было трое. Технически, Изабелла может быть следующим наследником, как ближайшая родственница Свона, но я могу взять опекунство, пока она будет не способна заниматься этим сама.
Он помолчал, слушая Аро.
– Да, все бумаги уже подписаны, вот почему они приехали сюда в эти выходные. Все завершено.
Через секунду он поблагодарил и отключился, продолжая смотреть на меня. Все мое тело тряслось, пока я с мрачным предчувствием смотрел на него, не уверенный в том, что происходит.
- Я… - начал я, не имея представления, что, б...ь, сказать, но я не мог просто сидеть здесь. Он покачал головой и быстро поднял руку, останавливая меня.
- Не надо слов, Эдвард, - холодно сказал он. – Ты выдал тайну и не оставил мне другого выбора. Что сделано, то сделано.
- Но… - начал я, тряхнув головой.
Это все было гребано неправильно, и его безразличие просто устрашало меня.
– Твоя гребаная сестра… Твою мать! Я всегда верил, что ты защищаешь свою семью…
- Это как раз то, что я сделал, - сказал он, внимательно глядя на меня. – Ты – мой племянник, правильно?
Я нерешительно кивнул.
– И Джейн пыталась напасть на тебя, правильно? – я кивнул еще раз. – Тогда я так понимаю, что защищал свою семью.
- Думаю, да, - тихо сказал я.
Он сердито тряхнул головой.
- Не надо об этом думать, Эдвард. Моя сестра и ее муж сами постелили себе постели, и это только их вина, что сейчас они лежат там. Ты что, возражаешь или расстраиваешься по поводу их смерти? Я полагаю, ты должен быть рад, что они наказаны за все, что сделали, - серьезно сказал он.
Я смотрел на него, но не говорил, боясь, что меня опять вырвет, если я попытаюсь. Я только недавно говорил, что они заплатят за все, но не представлял, б...ь, что это произойдет таким образом. Я не представлял, что буду сидеть на долбаной табуретке, дрожа от страха, а их окровавленные тела будут лежать в нескольких футах от безжизненного тела Рене. Ни разу в жизни я не представлял, что наступит день, когда меня обрызгает кровью, той самой кровью, которая течет в венах Изабеллы. Тот день, когда оба человека, которые привели ее в жизнь, умрут.
- Чарльз знал, что я сегодня куплю Рене, и позволил жене так обращаться с ней, невзирая на этот факт. Его много раз предупреждали, что так нельзя поступать – предупреждал твой отец – и он понимал, что в предыдущий раз чудом избежал смертного приговора. А моя сестра… ну, с моей сестрой многое связано, - сказал он, покачав головой. – Теперь все закончено. Мне не нравится это, но, несмотря на то, рассказал бы ты им правду о происхождении Рене или нет, они совершили достаточно, чтобы заслужить такую судьбу.
Он замолчал и повернулся посмотреть на тела.
- Здесь нет твоего участия, Эдвард… это мое дело. Ты не слушал меня раньше, может быть, послушаешь сейчас. Твоя единственная работа, Эдвард, вернуться в номер в отеле и объяснить Изабелле, почему она не увидит свою мать, раз уж ты проигнорировал мое предупреждение не сообщать ей сразу же. Может, это, наконец, преподаст тебе урок. Ты действуешь иррационально, реагируешь слишком эмоционально и недостаточно логично. Может, ты, наконец, осознаешь, что не понимаешь всего.
Я смотрел на него и при мысли об Изабелле меня пронизывал ужас, и к горлу опять подступала тошнота. Я должен был, б...ь, поехать и сказать все Изабелле. Моя девушка сидела там, ожидая, что я вернусь и скажу, что ее мама спасена, и все в порядке, а я не мог. Ее мама умерла, и это была моя проклятая ошибка, что ее сердце было разбито. Я, б...ь, обещал ей, и не сдержал проклятого обещания, после того, как я поклялся себе, что никогда не сделаю этого. Я поклялся не нарушать гребаных обещаний, которые давал Изабелле, но теперь у меня не было другого выбора из-за своего проклятого невежества.
Я почувствовал, что в глазах появились слезы, и попытался загнать их назад, вставая и расстроено проводя рукой по волосам. Я остановился, глядя на Алека, пытаясь сглотнуть комок, застрявший в горле.
- Как ты думаешь, она захочет похоронить мать? – спросил Алек, глядя на меня и вопросительно поднимая брови.
Я нерешительно пожал плечами, не имея, б...ь, понятия, что Изабелла захочет сделать в этот момент, потому что не знал, как она отреагирует. Она всегда говорила мне, что относится к смерти легко, учитывая, как она жила и в каких условиях выросла, но она только недавно согласилась с тем фактом, что действительно любит мать, и я оторвал ее от нее. Он кивнул и огляделся.
- Я закопаю ее в лесу, и помечу место, где она лежит, на случай, если Изабелла захочет попрощаться. Ей не стоит видеть мать в таком состоянии, - сказал он.
Я кивнул.
- Спасибо, - ответил я, мое горло болело от крика, голос хрипел.
Он покачал головой.
- Это как раз то, почему я говорил тебе раньше не благодарить меня, Эдвард, и почему я говорил твоему отцу не благодарить меня за помощь. Вещи редко происходят так, как мы планируем, и все мы можем подтвердить это, зная, что произошло с Элизабет, - сказал он. Очередное упоминание моей матери никак не помогло мне собраться с силами, и я с трудом сдержал эмоции, не желая сломаться полностью.
- Моя мать… - начал я, смущаясь, не уверенный полностью, что, б...ь, я делаю, но я хотел знать, что, черт возьми, произошло.
Я хотел знать, почему Джейн сказала, что Изабелла – не моя мать, и почему Алек был ей должен. Но он оборвал меня, прежде чем я смог продолжить.
- Я не буду говорить о ней, - прямо сказал он. – Вместо того, чтобы интересоваться мертвыми, лучше позаботься о единственной живой, Эдвард, и убедись, что она такой и остается. Это единственный способ уважить память обеих матерей. Это сейчас все, что имеет значение.
Он, ничего больше не сказав, ушел, и я засомневался, осматривая помещение. Я еще с минуту стоял перед амбаром и затем направился к машине, ошеломленный и борющийся с тошнотой. Я сел, завел машину и отъехал от дома, направляясь на шоссе. Все казалось затуманенным, пока я целую вечность ездил по Финиксу, страшась вернуться в гостиницу к Изабелле. Я не понимал, что, б...ь, я должен сказать, как, черт возьми, объяснить ей все, что случилось, когда даже для меня в этом не было смысла. Моя голова проигрывала события дня, я пытался рассортировать все, и найти хоть крупицу надежды, или мудрости сложить все по порядку.
Солнце, в конце концов, село, и я осознал, что не могу оставаться здесь вечность, пора двигаться. Я направился к гостинице, смирившись с фактом, что длительное обдумывание или планирование не помогут мне подобрать правильных слов, потому что этих гребаных правильных слов не существует. Ее мама умерла, и ничто в мире не сможет исправить это.
Приехав, я направился к номеру и остановился, положив руку на дверную ручку, делая глубокий вдох. Я медленно открыл дверь и оказался лицом к лицу с улыбающейся Эсме.
Она застыла, увидев меня, ее улыбка быстро испарилась, и краска сбежала с ее лица.
- О боже, Эдвард, - ужаснувшись, прошептала она.
Я быстро оглядел комнату, увидев спящую Изабеллу, свернувшуюся на кровати.
– Что случилось? Где Алек? С ним все в порядке? Пожалуйста, Боже, скажи, что с моим мужем все хорошо.
Я кивнул, расстроено проводя рукой по волосам.
- Да, черт, с Алеком все хорошо. Он… убирается, или что-то в этом роде. Я не знаю, б...ь, - запинаясь, произнес я.
Она растерянно нахмурилась.
- Что случилось? Что он убирает? – прошептала она, паникуя.
- Свою сестру и Чарли. Они… б...ь, Эсме. Он, б...ь, убил их, - сказал я, выдохнув это слово.
- Что? О Боже… Что с Рене? Где она? – разволновавшись, спросила она.
Я посмотрел на нее и покачал головой, по жжению глаз ощущая, что в них опять показались слезы при упоминании мамы Изабеллы.
- Не удалось, - сказал я.
Она издала всхлип и быстро прикрыла рот, когда движение в комнате привлекло мое внимание. Я быстро взглянул туда и увидел, что на кровати сидит Изабелла. Я не был уверен, что она слышала нас, но запаниковал. Она заметила мое выражение, и в ее взгляде появился ужас.
- Где моя мама? – нечетко, с тревогой в голосе, произнесла она.
Я застыл, отчаянно пытаясь придумать, как, б...ь, ответить на этот вопрос, но моя нерешительность была тем, что нужно. Она поняла, просто посмотрев на меня, что я обманул ее. Она поняла, что я облажался.
Она потеряла контроль. Я не был уверен, что предчувствовал это, какой реакции от нее я ожидал, но я точно не был готов к неистовому взрыву. Я крепко держал ее, пока она бесилась, орала и била меня, пытаясь вырваться. Опустошение тяжело ударило по ней, и она винила меня, выбрасывая ненависть и злость. Ее кулаки били меня со всей возможной силой, которую она могла собрать, и я дергался, когда она попадала по моему уже поврежденному плечу, но терпел каждый удар, который она наносила по мне. Я, б...ь, дал ей надежду, зная, черт побери, что она сказала мне много месяцев назад, что это ее самый большой ужас. Надежду, которая пугала ее больше всего, и я внушил ее Белле, и она, б...ь, поверила мне. Я пообещал, что все будет хорошо, поклялся, что не подведу ее, но не смог. Я, б...ь, дал ей все, что она хотела, заставил ее принять это и поверить, и затем отобрал.
Я отдал ей свою гребаную душу, пока она била меня, дал понять, что, даже если она сейчас презирает меня, я все равно не прекращу ее любить. Она может ненавидеть меня, если хочет, они может обвинять меня и выбить из меня все дерьмо, но я никогда, б...ь, не отпущу ее.
Я понимал, что она чувствует, я помнил, как очнулся в больничной палате, когда мне было восемь лет, и услышал, как отец говорит, что мама умерла. Я помнил опустошение и боль, гребаную вину и злость, которую испытал.
Я понимал, что ей необходимо обвинить кого-нибудь, чтобы справиться с болью, которую она ощущает, и я был единственным человеком, которому она доверяла достаточно. Я принял каждый кусочек ее боли, потому что это то, что ты, б...ь, делаешь, когда любишь кого-то. Его счастье будет твоим счастьем, но его боль тоже будет твоей болью. И столько, сколько будет больно ей, будет больно и мне.
Остальной мир перестал существовать, пока я держал ее. Я игнорировал телефонные звонки и надеялся, что никто не постучится в номер, встревоженный криками. Она означала для меня все, и я хотел объяснить ей, что случилось, как она умоляла меня, но я не знал, что сказать. Я не мог, б...ь, сказать ей, что Рене убила себя. Я не хотел, чтобы ее воспоминания о матери были испорчены мыслями, что Рене сдалась, или что она не была сильной, потому что это неправда. Последние слова Рене эхом отдавались в моей голове, и я чувствовал себя полным идиотом, не видя, что происходит. Она выглядела решительной, почти, б...ь, удовлетворенной в тот момент, когда говорила: "Тогда я легко могу уйти, зная, что она в безопасности". Почему я, вашу мать, не сказал ей! Я виновато размышлял, почему, черт возьми, я не сказал ей, что мы собираемся помочь ей. Как я мог быть таким идиотом?
Через какое-то время Белла начала сдаваться, силы пошли на убыль, и крики перешли в рыдания. Я продолжал говорить, как сожалею, и она обвилась вокруг меня, вцепившись так, словно цеплялась за жизнь. Я крепко обнимал ее и уложил на кровать, придерживая, пока она плакала. Она ревела и хныкала несколько часов, и каждый всхлип причинял боль и разрывал мою грудь, и я плакал вместе с ней.
Ее слезы, наконец, высохли, тело расслабилось, но кулаки продолжали сжимать мою рубашку. Она замолчала и затихла, и я задумался, не заснула ли она, но, взглянув на нее, заметил, что ее глаза открыты. Она в трансе уставилась в пустой экран телевизора, не двигаясь, едва моргая. Я несколько раз позвал ее, поглаживая спину, но она не подала и признака того, что вообще понимала, что я здесь.
Мы так и провели без сна всю ночь. Телефон постоянно звонил, но я игнорировал его, не желая ничего делать. К моменту, когда солнце объявило о наступлении нового дня, я был полностью истощен. Мои конечности затекли, я чувствовал, словно их покалывают гребаные иглы. Я застонал и начал садиться, но Изабелла вцепилась в меня еще крепче, останавливая. На ее лице читалась паника, и я вздохнул, нежно гладя ее спину.
- Я никуда не уйду. Мне просто нужно сесть и потянуться, - тихо сказал я, произнося первые слова и нарушая напряженную тишину, нараставшую всю ночь.
Мой голос был болезненно хриплым, моя голова, б...ь, гудела, и плечо чертовски болело, но я пытался игнорировать боль, потому что это дерьмо было неважно. Не имело значения, насколько плохо я чувствую себя физически, потому что ничто не могло идти в сравнение с тем, насколько искалеченной была она.
Она нерешительно отпустила меня и свернулась на кровати в позе эмбриона, вцепившись в одеяло. Я вздохнул и встал, потягиваясь и хватая с тумбочки телефон. Открыв его, я обнаружил несколько пропущенных звонков от Эсме и один от отца, принятый в середине ночи.
Я перезвонил по номеру Эсме и сел на краю кровати, выпрямляя спину и растирая пульсирующее плечо. Она ответила встревоженным голосом, спрашивая, все ли с нами в порядке, и сообщая, что она волнуется. Я сказал, что мы справимся, потому что не знал, что еще сказать. Она ответила, что они будут в резиденции Свонов весь день, на случай, если я захочу привезти Изабеллу. Я закрыл телефон, положил его на тумбочку и повернулся к Изабелле. Она лежала спиной ко мне, и я видел, что при каждом вдохе ее тело дрожало.
- Tesoro? – тихо спросил я, наклоняясь.
Она повернулась ко мне, и выражение ее лица ошеломило меня. Она выглядела проигравшей, полностью сломанной и унылой. Моя грудь сжалась, сердце практически разорвалось от боли, но в ее глазах я увидел искру, и вздохнул от облегчения. Она могла страдать и распадаться на части, но она все еще была здесь, ее жизнь все еще ярко сияла где-то внутри. Я видел отражение своей любви, и знал, что, пока оно там, мы будем в порядке.
Пока она верит в нас, мы сможем пройти через все.
- Это была Эсме. Они… хотят знать, хочешь ли ты… попрощаться с мамой, - нерешительно сказал я, не уверенный в ее реакции.
Я оборвал предложение, вспомнив, что обещал Рене никогда не привозить туда Изабеллу.
Было ли обещание, которое я мог сдержать?
Она с секунду смотрела на меня, прежде чем кивнуть, слезая с кровати. Она не позаботилась одеться, просто скользнув в туфли и повернувшись ко мне. Я вздохнул и встал, хватая ключи и направляясь к ней. Она пошла к двери первой, но я взял ее за руку, закрыв глаза, когда электричество от ее кожи послало искры через мое тело.
Она смотрела на меня, когда я сплел наши пальцы вместе, нежно сжимая их. Уголок ее губ дернулся в мягкой улыбке, но она так же быстро испарилась, как и появилась.
Я медленно ехал к Свонам, не торопясь вернуться туда. Изабелла сидела, расслабившись, пока я рулил, но, как только я повернул к поместью, она напряглась и начала осторожно осматривать окрестности. Я ничего не сказал, не зная, хочу ли я говорить ей, что Чарли и Джейн мертвы. Я прикинул, что это будет горькой радостью, и осознал, что в другом случае она узнала бы это, но не сейчас. Сейчас она ехала к своей матери.
Я вышел из машины и вздохнул, когда Изабелла не сделала и движения. Я обошел вокруг и открыл ей дверь, но Эсме вышла, остановив меня, сказав, чтобы я дал ей время. Это было гребано тяжело, но я ушел от машины, оставляя ее сидеть внутри, напоминая себе, что я не могу, б...ь, баловать ее. Она была независимой и сильной, и я не мог заботиться о ней, неважно, насколько сильно я хотел этого. Я мог быть здесь для нее, но не мог сделать это за нее.
Эсме повела меня на край поместья, к линии деревьев, где был воткнут в землю маленький деревянный колышек. Мы молча стояли несколько минут, я смотрел на свежевскопанную землю, и воздух был густым от жары и невысказанных слов.
- Это не твоя ошибка, малыш, - тихо сказала Эсме через несколько минут, легонько потирая мою спину. – Я знаю, каково тебе сейчас. Я помню год после смерти твоей матери, как ты ходил в трансе, постоянно словно ожидая увидеть маму. Ты всегда винил себя за то, что не смог помочь, чувствовал вину, хотя ничего не сделал. Я не думаю, что мы достаточно убеждали тебя, что это не твоя ошибка – мы просто полагали, что ты сам понимаешь это.
Я не ответил, не имея представления, что, б...ь, сказать. Я хотел сказать, что она ошибалась, потому что чувствовал, что это моя вина, но она все равно не согласилась бы со мной, так что в этом не было смысла. Она вздохнула, когда поняла, что я не отвечу, и покачала головой.
- Такой упрямый. Ты можешь ничего не говорить, но, по крайней мере, послушай то, что я скажу. Это не твоя ошибка и не ошибка Изабеллы. Мы должны сказать тебе больше, и тебе нужно убедить ее. Мы знаем, что Изабелла ни при чем, но она все равно будет винить себя. Фактически, она уже делает это. Она пройдет через "что, если", и попытается представить сценарий, где все по-другому, и ее мама жива, но ты знаешь, что это невозможно, - сказала она.
Я молча стоял, вспоминая, как часами бродил по лесам вокруг Форкса, когда был ребенком, сочиняя сценарии, где моя мама осталась бы жива, и винил себя в идиотском дерьме, которое я сделал и из-за которого она умерла. Я находил нечто несущественное и превращал это в проклятый катализатор, который послужил причиной трагедии. Я не мог подсчитать, сколько раз я винил себя за любовь к музыке, потому что, если бы я не играл на пианино, мы не оказались бы там той ночью. Я не хотел, чтобы Изабелла пошла той же дорогой, потому что знал, что, б...ь, происходит в этом случае. Я знал, что происходит, когда ты живешь в этом и не отпускаешь это от себя. Ты впитываешь это и становишься холодным, медленно умирая изнутри, когда тебя захватывает темнота. Я не хотел, чтобы это случилось с единственным человеком, который смог вытащить меня из моей собственной гребаной черной дыры.
- Это нечестно, - тихо сказал я. – Она не получила жизнь.
Эсме вздохнула и опять погладила меня по спине.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |