– Давай, буди этого мордоворота, пусть поможет тебе отнести меня, - она имела в виду Шайбу, который, пользуясь моментом, заснул рядом с Кощеем.
- Как скажешь, красавица, - Миша, как всегда, ответил невозмутимо, после чего подошёл к Шайбе и начал его трясти. – Эй, Шайба, вставай, уважаемый, поможешь нашу красавицу отнести. Просыпайся, просыпайся, дорогой…
Шайба, не спавший нормально уже несколько суток, с трудом разлепил глаза и непонимающе уставился на Мишу:
- Какого хрена? Чё ты меня разбудил, пожар что ли?
- Девушку отнести надо, - дипломатично сказал Миша.
- А она чё, сдохла, наконец? – Шайба со сна не совсем понимал, куда и зачем надо нести девушку.
- Чтоб ты сам сдох, бревно бесчувственное, - в сердцах бросила Оля. – Ладно, Миша, я сама дойду, ты мне только помоги, а то от этих козлов лишь фингал под глаз легко получить, а на всё остальное они обычно не способны!
- Сама ты коза. Твое счастье, что спать очень хочу, а то б я из тебя сейчас коврик для ног сделал… - и Шайба, нисколько не мучаясь совестью, опять заснул.
Миша помог Рыбке подняться, и они потихоньку пошли в сторону туалета. Самое сложное было спуститься со ступенек модуля, дальше оказалось проще. Будка переносного эко-туалета стояла сравнительно недалеко, просто была загорожена всякими строительными материалами. Пока они шли, им пару раз повстречались строители, Мишины соплеменники, которые, ничего не говоря, с тоской смотрели вслед красивой девушке. Когда Миша подвёл её к будке, то сказал:
– Ну, ты давай, делай свои дела, а я вон там подожду, - и указал рукой на штабель гипсокартона, накрытого полиэтиленом и расположенного в двадцати метрах. - Закончишь – крикнешь.
«Ишь ты, какой деликатный. Небось, так не деликатничал, когда меня перевязывал», - Рыбка подумала это без всякой злости, даже с благодарностью, просто цинизм и ёрничанье по отношению к мужчинам стали у неё неотъемлемыми свойствами характера.
Оля с удовольствием посетила пластмассовую будку. «Надо же, чисто и удобно. И даже бумага есть. А в прежние времена хорошо, если бы деревянный нужник слепили на стройке-то…». Тут её рука, потянувшаяся за бумагой, стоявшей в рулоне на полке, наткнулась на какой-то предмет, на ощупь небольшой пластмассовый параллелепипед.
«Надо же, телефон! Какой-то олух забыл. Упс, работает! Супер!» - Рыбка посмотрела в щёлочку наружу и прислушалась - вроде бы рядом никто не стоял. Быстро, трясущейся рукой она набрала номер.
- Алло, - громко зашептала она в трубку, - алло!
- Кто это? – раздался из трубки голос Пумы.
- Пума, это я, Рыбка!
- Ты жива? А это точно ты? А почему шепчешь?
- Слушай, Пума, меня захватили, но я тут телефон украла, громко говорить не могу. Слушай, я не виновата в том, что случилось, это какое-то совпадение, они знали, что мы там…
- Они – это кто?
- Да я не знаю точно. Двое каких-то бандюг, два изобретателя, один таджик, одна сучка из ведомства Колышева и какой-то окончательный псих, жрецом себя называет. Там и ещё какой-то мужик был, кажется, майор Бобров, они его так называли, но его убили, во время контакта у монастыря. А монахи там действительно были, они там все колдуны какие-то…
- Ты что, пьяна? Ты что несёшь? – чувствовалось, что Пума находится в ярости.
- Я не пьяна, я ранена и в плену. Меня пытали… - Рыбка решила соврать, чтобы хоть как-то выгородить себя. Кроме того, она знала, что Пума просто зверски расправляется с теми, кто поднимает руку на её девочек.
- Ладно, не плачь. Ты сейчас где? – голос Пумы заметно потеплел.
- Я не знаю, на стройке какой-то, дороги я не видела. Меня в туалет выпустили. Вы этот телефон запеленгуйте, он включен будет. Их тут сейчас только трое, один ранен. Мы все в вагончике, рядом здание строится.
- Ладно, больше не светись. Телефон оставь там, где сейчас, а то ещё позвонит на него кто-нибудь. Мы приедем, жди, - и Пума отключилась.
Рыбка вздохнула с облегчением. Кажется, ей поверили.
- Эй, Миша, эй! – крикнула она в открытую дверь, - Я готова! Пошли назад, солнышко.
…6496 год от сотворения мира…
Свет множества костров освещал вершину холма, унося вверх, в бездонное тёмное небо снопы искр и отблески пламени. Кумир, стоявший над поляной, безучастно наблюдал за ночным действием, в котором участвовало огромное количество людей в белых обрядовых одеяниях. Люди эти сидели с закрытыми глазами и отрешёнными лицами, образовывая много кругов, – один шире другого. Огонь костров ярко высвечивал ближний, самый небольшой по размерам круг.
- Я не понимаю, - напряжённо и зло спрашивал один из участников ночного действия, довольно молодой мужчина с небольшой ухоженной бородой и длинными распущенными волосами, в накинутой поверх обрядового одеяния волчьей шкуре, - почему мы должны уступить? У нас достаточно сил, мы легко одолеем эту заразу, дайте только знак!
Остальные одиннадцать, сидевших в этом круге, хмуро молчали. Яркие, вздымавшиеся к небу столбы пламени закрыли собой Луну, светившую этой ночью полным кругом в небе. Их свет создавал на напряжённых лицах людей таинственные тени, придававшие им торжественную одухотворённость. Наконец, после довольно длительного обдумывания, во время которого вопрошавший нервно теребил рукоять меча, расхаживая взад-вперёд по поляне, один из сидевших, очень крупный зрелый мужчина, ответил тяжёлым басом, веско роняя слова:
- Ты, Велемир, не понимаешь потому, - тут он повёл широченными плечами, - что не хочешь принять то, что ответили нам Боги. Это потому, что молод ты ещё, хотя и витязь славный. Нельзя сейчас нам сражаться, понимаешь, нельзя. Пусть мы сейчас легко князя одолеем, а что потом? Следом за греческими попами придут рыцари латинские, как псы, голодные, и будет их великое множество. А мы? Князь Владимир намеренно, а может, и по чьему совету лукавому, уничтожил наших соседей, подрубил древо Рода Всевышнего. Нам будет не выстоять, а если выстоим, то столько людей потеряем, что…
- Не мужа слова ты говоришь, Волеслав. Когда это мы боялись с врагом биться? Мы римлян били, и кесарей византийских били, и варваров латинских без труда одолеем, - упрямо кинул в ответ Велемир.
- Никто не может обвинить меня в трусости безнаказанно, жрец, и, если бы не Совет, ответил бы ты за свои слова поединком, - рыкнул Волеслав. – Ты бы лучше молчал сейчас, разве не твои отряды помогали Владимиру братьев наших крушить?
- Тихо, братья, тихо, не вовремя вы свару затеяли, - вмешался седобородый старик. – Каждый из вас не о том глаголет. Ты прав, Велемир, сил у нас действительно хватит, чтобы и князя придушить, и норманнов разогнать. Но и ты, Волеслав, прав, проглядели мы, как при помощи князя враги силы из нас вытягивали, друг с другом нас стравливая. Но сейчас не о том речь. Все мы слышали то, что Златогору Священный Стан открыл. Сейчас победим – потом проиграем, да так, что и не оправимся вовсе. В 7520 году, во время Великого Перехода, понадобятся силы наши, душа каждого жреца-воина на счету будет. Потому-то каждый из нас должен для себя прямо сейчас решить – готов ли он шагнуть в костёр, чтобы воплотиться в новом теле через тысячу лет, возродить Веру нашу Православную. Либо сейчас уничтожим мы неверного князя и его наёмников, но очень скоро и сами погибнем, и Русь погубим, когда явятся на землю нашу дикие варвары с запада, ведомые попами латинскими. Нам решать, что лучше.
- Всё оттого, Олег, что Богов своих предали, от Рода отказались, за славой и богатством погнались, - проворчал Волеслав.
- Ты, Медведь, говори за себя, - раздался злой женский голос, - а мы Сварога и Ладу, Род свой не предавали и вас, хвала Пречистой, не слушали. Нечего было Богов по углам растаскивать, будто игрушки какие. Забыли мы, что Боги наши – это браться и сёстры, что один отец у них и у нас – Род-Батюшка. Вот попы нас и обхитрили, князей наших властью и златом соблазнили, народ развратили. Что толку, что в Киеве людей вдоволь, если им всё равно, каким богам молиться, лишь бы жизнь сладкой была? Киев нас не поддержит, им при Владимире слишком хорошо, богато живётся.
- Эх, волхвы, не о том вы говорите, - на середину поляны, легко ступая, вышел статный мужчина неопределённого возраста, с волевым и умным лицом. – Вы не хотите признать очевидного – мы, предки наши, проиграли ещё несколько веков назад, когда не решились идти на Царьград и Рим. Тогда мы сильны были, а римляне уже ослабли, погрязнув в разврате и гнили. Мы могли принести наши Знания, нашу Веру, мы могли повернуть ход истории по-другому, на нашу сторону. А мы решили, что это не наше дело. Вы не захотели рисковать своим могуществом и лёгкой жизнью – теперь получите заслуженное. Как нас Иссу предупреждал, так и случилось – Бог отвернулся от нас. Те, кто руководил Константином, оказались хитрее всех и уговорили его переделать учение Иссу в новую официальную религию. Они, таким образом, легко получили Римскую империю под свою власть, а мы упустили момент. Теперь уже поздно.
- Ты нас всё время этим попрекаешь, Руслан, - едко произнёс худой, похожий на высохшее дерево, с горящими во тьме жёлтыми глазами, волхв. – С этим Иссу, которого потом варвары сделали Богом, может быть, и говорили наши предки, да только слушать его не стали. Почему, не скажешь?
- Конечно, Святогор, - тихо произнёс Велемир, - как они могли его послушать, если никакого Иссу на свете не было…
- Вот-вот, на этом мы и попались, - Руслан горько покачал головой. – Действительно, зачем внимать предупреждениям того, кого не было на свете? Очень хитро. Каганы хазарские хорошо потрудились, своей хитростью иудейской нас окрутили. Для нас Иссу не было, а для западных ариев его Богом сделали, все слова его переврав. Эх, хорошо ты учился, Антахиол…
- Руслан, ты о ком сейчас сказал? - недоумённо спросил Велемир.
- Руслан, Руслан, не о том глаголешь, - опять вмешался в беседу Олег. – Всё уже прошло, и время не вернёшь. Правы мы были, не правы – в Ночь Сварожью темно, рядом с собой ничего не видно. Может быть, и не разглядели тогда, а может быть, и не должны были разглядеть. Нам сейчас надо решить – готовы ли мы в Утро Сварожье перенестись или так ночью и сгинем. А прошлое ворошить не стоит, нет в том смысла.
- Скажи ещё раз, Олег, что увидел Верховный Волхв? – громко спросил Волеслав, зябко поведя могучими плечами, несмотря на жар костров.
- Златогор увидел, что сейчас мы не справимся с заразой, даже если и уберём Владимира с княжения. Не будет его – придут другие, а за ними уже войска несметные голодных варваров из Европы.
- А они точно есть, войска эти? - недоверчиво воскликнул Велемир.
- Есть, я сам видел, - подтвердил Руслан. - Пока ещё не собраны в войска, но масса обнищавших витязей и их младших детей бродит шайками по Европе. И если мы сейчас отринем христианство, то их ярость, жажду славы и денег направят на нас. Примем – их пошлют в Палестину, Ершелаим у мусульман отвоёвывать. Те, кто ими управляют, своё дело хорошо знают.
- Разве мы плохие витязи, Руслан? Разве мы трусы? Почему нам не дают сражаться? – опять завёлся Велемир.
- Воины вы хорошие. А вот рода наши нас не поддержат, - с горечью в голосе ответил Олег. – Мы сами виноваты, не надо было в гордыне своей от людей отгораживаться. А пуще того не стоило Богов наших в истуканов превращать, каждого в свой угол тянуть. Нельзя было греческих и хазарских купцов к себе на земли пускать, злато-серебро сильнее Веры и Покона оказалось. Вот мы и поплатились…
- Нет, Олег, ты ошибаешься. Нет ничего сильнее Веры, если вера сильна. А у нас вера ослабла, потому что Ведающие скривдились. Князья, витязи, править стали, вот и зашли мы в угол, - вставший с земли Святогор, обличая, вытянул руку вперёд растопыренной ладонью. Из-за чрезмерной худобы его силуэт в свете пламени казался зловещей тенью.
- Не надо было на себя силу и власть тянуть, не надо было своих богов-покровителей старшими над остальными пытаться сделать. Забыли мы, что Бог един, что все Боги наши – проявления Рода Всевышнего. Вот и наставил он нас на путь истинный, - с горечью вытолкнул из себя Руслан.
- Тихо, тихо, Руслан, не разгорайся, - выставил вперёд широченные ладони Медведь Волеслав. – Мы уважаем и признаём твои взгляды, ты очень сильный Волхв, но и ты, будь добр, уважай наших Богов, тем более, что никто из нас не отрицает силу Рода.
- Не верю я во все эти сказки про Иссу, - поддержал Волеслава Святогор. – Кто может точно знать, чего хотят Боги? Мне мой Учитель рассказывал про Заратуштру, как тот тоже приходил и звал наших предков за собой, предлагал принять его веру. Они не пошли за ним, и что с того? Где теперь он и его сторонники? Последователи Мухаммада, конечно, гораздо успешнее, но жизнь их нам непонятна, а потому и вера их чужая. Да и сами они слишком гордые - ничьего мировоззрения, кроме своего, не признают. Сколько людей, столько и богов, у каждого народа свои. Зачем нам чужой, к тому же, как ты, Руслан, говоришь, придуманный бог? Нам что, своих не хватает? Вера должна быть, вера!
- В том-то и дело, что Бог, Творец всего сущего, один. Те, кого мы называем Богами, - это светлые высшие сущности, когда-то они были людьми, как мы с вами, - не поддержал Руслан худого волхва.
- Эх, Руслан, Руслан, зачем ты нам это говоришь? Ведь мы же не дети, и сами всё это знаем. Мы - жрецы, волхвы, и нам сейчас о другом надобно думать, - вмешался в затянувшийся спор Олег, - готовы ли мы сейчас сами уйти в огонь, чтобы потом возродить Веру? А вы всё спорите ни о чём. Боитесь говорить об этом?
- Мы не трусы, - упрямо вздёрнул головой Велемир, - но кто может точно сказать, что, шагнув в костёр, я возрожусь именно через тысячу лет и именно там, где надо?
- Вера твоя может тебе сказать, - жёстко ответил Олег. – А вы верить перестали, вон даже Верховному Волхву верить не хотите. Если нет веры – сдохнешь под забором и в Навь попадёшь. Ты жрец, используй свою силу и сам посмотри, что тебя ждёт.
- Давайте все, ещё раз, вместе уйдём в Священный Стан. Тогда и увидим, что нас ждёт, - предложил Волеслав.
Все остальные нестройным гулом поддержали предложение Медведя, опять рассаживаясь на землю кругом. Над священным холмом, местом Силы, повисла тягучая тишина…
… - Ты должен остаться, у тебя будет особое задание, - остановил Олег Руслана, идущего к костру вместе со множеством жрецов.
- Почему опять я? –тяжело вздохнул Руслан.
- Такова твоя судьба, Неосязаемый, - улыбнулся Олег. – Не мне одному пришло это видение, так что не спорь, покорись доле.
- Я устал быть на этом свете, Олег, - сознался Руслан.
- Это твоя расплата за желание быть бессмертным. Иногда Всевышний исполняет даже нелепые наши желания… - Олег отвёл взгляд от Руслана в сторону костра, глядя, как торжественно, напевая древнюю песню Веры, один за другим входили в костёр жрецы. – Тебе придётся следить за тем, чтобы не прервалась цепь Знаний. Остаются и ещё несколько волхвов. Они скроются среди людей и будут передавать Знания и Силу своим потомкам. Твоя задача – не дать прерваться этим родам, ты должен максимально их сохранить. Это первое. А второе – ты должен будешь проникнуть в ряды христианских священников, чтобы и там сеять зёрна истины. Пусть наша Вера до времени растворится в греческой церкви, когда настанет час, мы возродимся.
- Велемир тоже остаётся? – спросил Руслан, заметив небольшую группу жрецов-воинов, стоявшую поодаль от костров, среди которых был и Велемир.
- Он, и ещё многие. Они решили остаться, чтобы сражаться. Что ж, им надо закончить свой урок витязя, чтобы в следующем воплощении прийти Ведающими.
- У каждого свой путь, своя лестница в небо, - кивнул Руслан. – И только у меня - круг.
- Когда-нибудь и ты шагнёшь на эту лестницу - когда сделаешь то, что должен, - спокойно, с сочувствием в голосе проговорил Олег. – Пришёл час прощаться. Тебе, Руслан, я пожелаю Божьей помощи, а себе – нового рождения в нужное время. Споём, брат? – и, не дожидаясь ответа, Олег пошёл в сторону цепочки людей, направляющихся к костру. По пути он запел чистым и проникновенным голосом величавую песню на древнем, ушедшем в глубину веков языке, в котором угадывались и русские, и фряжские, и германские слова. Эту песню подхватили остальные, и она мощным перекатом взнеслась над холмом, догоняемая ярко вспыхнувшими кострами.
Глава 40. На всякого мудреца довольно простоты
Из окон своего кабинета, находящегося на сороковом этаже одного из небоскрёбов нового делового центра, Андреев внимательно смотрел вниз, на Москву. Лицо его, как всегда, было бесстрастно, но в голове сейчас бился поток мыслей, интенсивности которого мог бы позавидовать любой суперкомпьютер. Но и на этот раз – сплошная логика, почти никаких эмоций. Страстно любивший музыку, Андреев все эмоции отдавал только ей и ещё какую-то часть тратил на разговор с Богом. Вот именно, разговор. Он никогда и никому не рассказывал об этом, но когда молился, то говорил с Богом своим самым любимым языком – языком музыки. И на самые важные, заданные с истинной страстью вопросы Бог отвечал ему также посредством музыки. Эта музыка, эта замечательная гармония рождалась в его голове и потом переходила в ощутимые и легко понимаемые образы, которыми он и руководствовался в жизни. Именно поэтому он и стал одним из самых богатых людей страны, впрочем, как и Генри Форд в своё время, он не считал нажитое состояние лично своей заслугой, а любил подчёркивать, что это результат работы всего коллектива, идущего вместе с ним одной дорогой. И большинство работников его корпорации не только понимали, но и всемерно поддерживали своего шефа, работая не только за высокие оклады, но и за идею, которую он неуклонно проводил во вверенном ему Богом (он именно так и думал) сообществе людей.
Главную, основную часть капитала корпорация Андреева заработала на развитии и внедрении новых технологий в области био-, нано-, инфо- инженерии, которые шли на смену более громоздким системам. Когда-то Андреев занимался биржевыми играми, имел преуспевающую брокерскую контору и добился потрясающих успехов в спекулятивных играх с ценными бумагами. И вот, на пике своей карьеры, он как-то решил возблагодарить Создателя родившейся в душе особенно удачной симфонической одой. И внезапно получил от Бога ясный и очень конкретный ответ: все операции на бирже свернуть, вынуть деньги из строительства и немедленно заняться поиском, разработкой и внедрением новых научных идей. Поначалу Эдуард опешил, не поверил, ведь всё так удачно складывалось, но решил поступить, как и всегда в таких случаях – обратился к серьёзным аналитикам, в том числе и к альтернативным официальной точке зрения, рассмотреть весь доступный материал и просчитать вероятность удачи по поводу указанного ему свыше. И, в общем, нисколько не удивился, когда аналитики выдали ему результат – это одно из самых перспективных направлений в будущем, особенно если удастся получить заказы от государства. А ещё два аналитика, как бы даже сами не верившие в свои выводы, предсказали скорый кризис, падение цен на нефть и резкое уменьшение доходности биржевых операций. И этому Андреев тоже поверил, потому что и его интуиция подсказывала нечто подобное. Сделав всё, ему рекомендованное, Эдуард вошёл в кризис уверенно и спокойно, и хотя поначалу особо больших денег не было, но через два года целенаправленной работы его корпорация вышла на миллиардные обороты, а их разработки с удовольствием начали покупать и в Штатах, и в Китае, и даже в Японии. Только в России их труды пока не пользовались спросом, но Андреев верил, что это временно.
В строительстве наукограда, широко разрекламированного предыдущей властью, он отказался принимать участие наотрез, посчитав этот проект насквозь популистским и экономически безграмотным. И не ошибся, проект с треском провалился. А вот к затее в Томилино Андреев отнёсся, в общем-то, с сочувствием. Лишь одно его смущало – почему нельзя было то же самое сделать несколько лет назад, без пафоса и раскрутки, чтобы потом Россия не выглядела посмешищем в глазах всего мира?
Сегодняшний день получился очень напряжённым, и его промежуточные результаты Андреев хотел обсудить со своим штабом. Единственное, что необходимо было сделать самому – это оценить явное уклонение Эпштейна и Кагановича от предлагаемой встречи. Официального отказа не прозвучало, были маловразумительные слова о занятости и препятствиях, и именно из-за них становилось понятно: тут что-то кроется, и это что-то явно плохо пахло. Но делать поспешные выводы Эдуард не любил, а поэтому и назначил обсуждение ситуации.
- Эдуард Петрович, все вызванные вами собрались, - голос секретаря прервал размышления Андреева.
- Пусть заходят, - он подошёл к большому круглому столу, за которым любил проводить подобные совещания. С каждым пришедшим он поздоровался за руку и обменялся тёплыми словами, а двум женщинам сделал привычные комплименты. Со всеми людьми, кроме явных подонков и негодяев, Андреев всегда держался, как с равными - не превозносясь, но и не опускаясь. Когда семеро человек расселись вокруг стола, он подсел к ним, давая понять, что готов внимательно их выслушать.
- Согласно полученным нами данным, - начал старший аналитик, – стычка у монастыря произошла внезапно, столкнулись люди Майорова и Колышева, которые, похоже, приехали туда по одному и тому же делу, связанному с Томилино. Ночная перестрелка в Томилино – из этой же цепочки. Апофеоз – расстрел машины с Колышевым и Варшавским. Точных данных о том, что в машине были именно эти люди, нет, расследованием дела занялась военная прокуратура, а она никого и близко не подпускает. Тем не менее, вероятность того, что были убиты именно Варшавский и Колышев, высока. Возможно, к вечеру мы найдём каналы и будем иметь точные данные. Я думаю, что за этим нападением стоит генерал Майоров, активность его ведомства и его личная сейчас на пике. Видимо, генералу удалось заручиться поддержкой Эпштейна или Кагановича, иначе он не вёл бы себя так нагло.
- Меня, коллега, смущает другое, - откликнулась одна из женщин-аналитиков, отвечающая за анализ действия силовых структур, в прошлом полковник из Управления МВД, – нападение в центре города – это не стиль вышеупомянутых господ. Я уверена, что это личная инициатива Майорова, тем более что с его подачи в городе были объявлены аж два подряд «Перехвата». Впрочем, они не дали результатов, что говорит об уровне противодействующей стороны.
- Зачем Майорову нужны такие крайние меры? - спросил Андреев.
- Машина направлялась в сторону ЦКБ, где сейчас Президент. Видимо, Колышев и Варшавский рассчитывали как-то повлиять на состояние Президента. Но поскольку сами они не врачи и не волшебники, должен быть кто-то третий, с кем, видимо, они должны были встретиться либо по дороге, либо уже в самой больнице.
- Допустим, – Андреев действительно допускал такой вариант. – Так вы считаете, что Каганович и Эпштейн здесь не причём?
- Я считаю, что это не они отдали приказ о ликвидации, - отвечала бывший полковник, - акция на счету Майорова. Видимо, он действовал самостоятельно. Скорее всего, Каганович и Эпштейн будут выжидать удобного момента, когда смогут вклиниться в развитие событий, не замазавшись по самые уши. Но вот волну в СМИ запустили они, и тем самым смерть Колышева им сейчас очень неудобна, ведь они фактически продвинули версию, что это Колышев виноват в случившемся с Президентом. А так, с его смертью, получается полная бессмыслица. Кстати, там уже начались намёки на наше участие.
- Это несерьезно, но неприятно. Что по Президенту?
- Наше мнение, что, скорее всего, произошла случайность, - подхватился аналитик, отвечавший за обзор правительственных действий. - К такому развитию событий никто не готовился, это видно по неуверенным шагам всех игроков. Иначе кто-то, кто за этим стоит, действовал бы более целенаправленно.
- Это не могут быть спецслужбы иных стран? – Андреев допускал и такую версию. - Ну, например, чтобы создать хаос и панику?
- Маловероятно, ни одна страна ещё не предприняла никаких осмысленных действий. Случайность произошедшего вероятна более, чем на восемьдесят процентов.
- Ладно, допустим. Что биржа? – на этот раз Андреев обращался к финансовым аналитикам, которых он, по старой памяти, взял в новую корпорацию из одной из разорившихся инвестиционных компаний.
- Резкое падение. Но это было понятно ещё вчера вечером. Кстати, все игроки пытались удержать индексы, никто сознательно на понижение не шёл, что подтверждает нашу версию.
- Если это не какой-нибудь дьявольски хитрый план… Каковы ваши предсказания по развитию событий? – вопрос был обращён к начальнику аналитического отдела.
- К концу дня, при условии, что его и далее будут поддерживать Каганович и Эпштейн, Майоров попытается отстранить от власти премьера. Для этого ему понадобится вступить в союз или с министром обороны, или с министром внутренних дел. Последнее вероятно в большей степени. Если всё будет идти, как есть сейчас, то завтра, максимум послезавтра Думой и Советом Федерации будет вынесено решение о создании какого-нибудь Органа по Спасению во главе с Майоровым. Потом – чрезвычайное положение, а за ним – неприкрытая диктатура. Как диктатор, Майоров эту Думу разгонит вместе с Правительством.
- Значит, на коне окажутся Каганович и Эпштейн?
- Существует большая вероятность того, - саркастически заметила женщина-аналитик, – что этот конь будет не по ним. Майоров попытается избавиться и от них. Ему не нужны господа. Но поддержка ему понадобится, а вот где он её будет искать - это вопрос открытый.
- Ну что ж, господа, спасибо. До вечера мне нужны хоть какие-то данные об этом третьем, с кем должны были встретиться Колышев и Варшавский, - и Андреев поднялся из-за стола.
«Так-так-так, вот почему вы не хотите встречаться… Интересно, а что же такого было в этом монастыре?» - интуиция подсказывала Андрееву, что события у монастыря явно имеют важный смысл, но ему не хватало информации. «Ну что ж, надо напрягать Мамаладзе, пусть применит всё своё влияние, чтобы министр обороны самоустранился, он ведь, всё-таки, друг Президента, хотя к премьеру и относится прохладно. А я надавлю на сенаторов - пусть отрабатывают вложенные в них деньги…»
Андреев взял в руки телефон, чтобы звонить Мамаладзе, как вдруг тот выдал мелодию из «Увертюры 1812 года» Чайковского. Высветился незнакомый номер. «Интересно, кто это? Этот номер знают всего несколько человек. Может быть, ошиблись?» - подумал Андреев, но соединение нажал.
- Да, слушаю, - сухо сказал он.
- Нет, Эдуард Петрович, я не ошибся. Я звоню именно вам, - голос был не знаком.
- Ну, и кто вы? – Андреев удивился такой проницательности собеседника, но вида не подал.
- Меня зовут Руслан, и я знаю очень многое из интересующего вас, в том числе и по поводу ваших друзей. Нам надо встретиться.
- Это вам надо. А мне это зачем? – ровным, как всегда, голосом спросил Андреев.
- Вам это надо даже больше, чем мне. Поверьте. И, пожалуйста, до нашей встречи не звоните никому, даже Мамаладзе, - таинственный Руслан говорил очень убедительным тоном.
- Хм… Ну что ж, вы меня заинтриговали. Подъезжайте ко мне, вы ведь, наверное, знаете, где я нахожусь? – Андреев позволил себе чуть-чуть съязвить.
- Я буду у вас на подземном паркинге через десять минут. Пусть ваш начальник охраны меня встретит и проводит.
- Однако. Ладно, пусть будет по-вашему. Надеюсь, вы понимаете, что моё время очень дорого, и я обижусь, если вы его используете зря?
- Бросьте, Эдуард Петрович, вы не умеете обижаться, - и Руслан повесил трубку.
«Надо же», - с удивлением подумал Андреев и на музыкальном центре, созданном в Швеции по спецзаказу, включил каприз Паганини. У него оставалось ещё десять минут для прекрасного...
Глава 41. Попались, голубчики
Зигфрид лежал на госпитальной кровати и испытывал доселе не изведанное им чувство. Чувство глубочайшего стыда вперемешку с полной апатией. Депрессия. За эти сутки Штаевский потерял к себе уважение как к профессионалу, причем полностью, и хотел только одного – чтобы его послали на задание и он там геройски погиб. Только так, считал Зигфрид, можно смыть с себя этот позор. Сам в госпитале с перевязанной ногой и гудящей головой, потерял четырёх бойцов, позволил захватить агента и полностью провалил задание. Ужас! Полный п…ц!
Телефон, лежавший на тумбочке рядом с кроватью, вдруг выдал полные торжественности и неземной силы звуки «Полёта Валькирий». «Ну, - лениво среагировал Зигфрид, - и кто ещё хочет надо мной поиздеваться?» На самом деле, никто даже намёков никаких не делал на издёвку, но ему казалось, что даже госпитальные медсёстры, когда он не может их видеть, втихомолку над ним насмехаются. «Пума… Ну, что ещё у нас плохого…»
- Да, слушаю! - гаркнул в трубку Зигфрид, готовясь послать Пуму куда подальше.
- Товарищ полковник, извините, что беспокою вас даже в госпитале, но дело срочное, - в голосе Пумы, слава Богу, не было издёвки, а была сплошная озабоченность. – Звонила Рыбка, говорит, что была ранена и захвачена в плен, но сумела добраться до телефона. Находится на какой-то стройке в строительном модуле-вагончике с бандитами и таджиком. Координаты дать не смогла, но мы засекли телефон. Я пыталась дозвониться генералу Майорову, но с ним нет связи, а я без приказа не могу выехать на захват. Вы мой непосредственный начальник, вы можете отдать такой приказ? – Пума хитрила, она могла получить такой приказ от других заместителей Майорова или действовать сама, это было в пределах её компетенции, но она давала ему, Зигфриду, шанс исправить всё лично.
- Так¸ - Зигфрид воспрянул духом, - слушай приказ. Срочно собирай команду, три экипажа, и заезжай за мной, да прихвати мой запасной боекостюм. И-шлемы всё ещё у тебя? Они могут понадобиться. Да в норме я, в норме. Всё, выполняй. Да, Пума,… Спасибо.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |