Меня хватает на то, чтобы открыть рот, но я так и не придумываю, какой звук из себя извлечь. Действительно, а что тут скажешь-то?
– – Я, – – невозмутимо продолжает Алтонгирел, – – олицетворяю на этом корабле духовную власть и, таким образом, имею право засвидетельствовать брачный союз. Итак, сегодня, через несколько минут один из членов команды получит вас в жёны!
С этими словами он обводит окружающих торжествующим взглядом. Пожалуй, я ещё не видела его таким довольным. Удивительно, как это совпадает с тем, что мне ещё никогда не было так страшно на этом корабле. То есть он сейчас ткнёт пальцем в кого-то, и я этому кому-то стану подстилкой? Пожалуй, есть вещи поважнее денег, ты уж извини, Азамат...
– – А если я не хочу замуж?.. – – робко блею я срывающимся голосом.
– – Поздно, драгоценная, – – со змеиной улыбкой сообщает Алтонгирел. – – Вчера надо было думать, прежде чем контракт подписывать!
Я отчаянно гляжу на Азамата, который грохает кулаком по столику, кажется, оставив промятину.
– – Если б я знал, что ты устроишь этот фарс, то никогда бы даже не подумал её взять! – – рявкает он на Алтонгирела и снова утыкается в экран невидящим взглядом. Духовник невозмутимо продолжает улыбаться.
– – Ну что же, приступим... Во-первых, скажите, вас действительно зовут Лиза? – – осведомляется он.
Интересно, что вызвало подозрения? На международном ID я записана как Лиза, да.
– – Елизавета Гринберг, – – бормочу. Лучше уж сейчас с этим разобраться, чем потом мне «муж» вломит за враньё.
– – Как-как? – – недослышивает Алтонгирел.
– – Элизабет! – – огрызаюсь. Может, на всеобщем лучше усвоится. – – Элисавифа! Как хочешь, много вариантов!
Повисает какое-то странное молчание, народ переглядывается.
– – Вот оно как, – – Алтонгирел задумчиво поглаживает подбородок. – – На «э», значит...
Снова кошусь на Азамата, тот смотрит на меня, как будто узнал обо мне что-то неожиданное.
– – Ну ладно, – – вздыхает Алтонгирел. – – Тогда небольшие коррективы. Вы можете выбрать себе мужа сами.
Хотите сказать, что люди с именем на букву «э» привилегированные?.. Ладно, я не в накладе!
– – Из всех?.. – – уточняю на всякий случай. А то вдруг капитана нельзя. Потому что Азамат – – это, конечно, самый очевидный мой выбор, кого ж ещё? Но если его нельзя, то придётся Тирбиша... бедный парень, он меня настолько младше... Но остальных я просто боюсь.
– – Из всех, присутствующих в этой комнате. Кроме меня, естественно, – – раздельно произносит Алтонгирел.
– – Это мне и в страшном сне не приснится, – – бормочу, вызывая пару смешков среди парней поблизости.
– – Подойдите ко мне, – – велит Алтонгирел.
Я встаю и на нетвёрдых ногах пробираюсь в центр холла, едва не спотыкаясь о чужие коленки. Хоть бы одна сволочь убрала ноги из прохода. Наконец я стою перед ненавистным духовником.
– – Протяните правую руку ладонью вверх, – – командует он. Я послушно протягиваю. Он берёт со столика рядом один из своих ларцов, открывает его и извлекает нечто наподобие круглой печати. Я не успеваю даже задуматься о возможном назначении этого предмета, когда он стремительно хватает мою руку и прижимает его к моей ладони. Когда он наконец меня отпускает, я вижу у себя на руке отчётливый круг с каким-то знаком внутри, и либо я снова ловлю глюки, либо он и правда светится. Я лихорадочно тру пальцем по краю круга, но он не размазывается. Почему-то именно это окончательно выносит мне мозг.
– – Ты не предупредил, что будут татуировки! – – ору я не своим голосом.
– – Это не татуировка, идиотка, это Круг Верности, – – шипит он.
– – Это ты идиот! – – продолжаю надрываться я. – – Мог бы объяснить заранее!
– – Да как ты смеешь...
– – Что мне с этим делать теперь?! – – я потрясаю заклеймённой конечностью.
– – Хлопнуть по ладони того мужчины, которого ты выберешь!
– – А потом?
– – Ничего, дура!
– – Заткнись, урод! – – я, кажется, перешла на ультразвук.
– – Как ты меня назвала?!
– – Урод ты! Потому что понятия не имеешь, как обращаться с девушками!
На этом бессмысленном заявлении я разворачиваюсь к нему спиной и топаю обратно к Азамату, бережно прикрывая светящуюся руку другой. Вместо того, чтобы расступаться, муданжцы, наоборот, заслоняют мне дорогу, подставляют руки, просто-таки тянут свои грабли мне навстречу. Я их почти не вижу, но старательно огибаю и очень боюсь, что кто-нибудь женится на мне силком. Вот я уже почти у цели – – Азамат мрачно гипнотизирует экран, всё ещё непонятно зачем притворяясь, что его это не касается. Коршуны окружили меня со всех сторон и ловят мой взгляд. Тут я понимаю, что у меня ещё есть шанс всё запороть дурацкой ошибкой. Приходится окликнуть Алтонгирела.
– – Левую или правую? – – спрашиваю.
– – Кого? – – вытаращивается он.
– – Руку! Левую или правую руку хлопать?!
– – Правую! – – орёт он, как будто это самоочевидно.
– – Уверен? – – дразнюсь.
– – Ах ты сука! – – как-то даже удивлённо восклицает он. Именно о такой свадьбе я всегда и мечтала, ага. Но делать нечего – – подхожу ещё ближе к Азамату, хватаю его правую руку – – он, кажется, вздрагивает – – и припечатываю изо всех сил, уж чтоб наверняка. Ещё подержала подольше, чтобы ни у кого сомнений не возникло. Он смотрит на меня, как смотрела мама, когда я в седьмом классе пришла домой с зелёными волосами.
– – Ты что там делаешь? – – слышу озадаченный голос Алтонгирела сзади. Он, наверное, за моей спиной не видит. Я разворачиваюсь, не отпуская Азаматовой руки. На, любуйся. Духовник оказывается гораздо ближе, чем я ожидала – – видимо, подошёл посмотреть.
– – Ты... – – икает он с таким видом, будто наступил на гусеницу. – – Ты... Ты не можешь выбрать его.
Ну вот, так я и знала!
– – Ты сказал, что я могу выбрать кого угодно в этой комнате, кроме тебя.
– – Да! – – охотно соглашается Алтонгирел. – Но не его же!
– – Почему? – – цежу я, трясясь от гнева. Хорошо, что Азамат такой мощный, кому похилее я бы уже пару костей в кисти сломала.
– – Ну ведь он урод! – – доходчиво объясняет духовник, нагибаясь к самому моему лицу.
Поскольку правая рука у меня занята, я даю ему пощёчину левой. Он, видимо, совсем не ожидал такой реакции – – хотя чего удивляться! – – и даже не повернул голову по ходу удара, так что руку я отшибла на совесть, но зато от неожиданности потерял равновесие и шлёпнулся, приложившись головой об угол одного из столиков.
Азамат молча вскакивает и хватает меня за вторую руку – – видимо, чтобы не пошла бить лежачего. Несколько ближайших ребят шарахаются в стороны, никто даже не помогает Алтонгирелу подняться. Он медленно встаёт, потирая за ухом. Хорошо, хоть не по виску пришлось. Мне даже немножко стыдно, что я его так дискредитировала, хотя он качественно нарвался.
– – Ты совсем звезданулась, что ли? – – устало спрашивает он.
– – Оскорбляя моего мужа, ты оскорбляешь меня, – – раздельно произношу я и нервно облизываю губы.
Он качает ушибленной головой и ковыляет обратно к своему ларцу, из которого извлекает какие-то металлические предметы. Подзывает нас жестом.
Поскольку Азамат так меня и не отпустил, наше движение по рядам затруднено ещё больше, да и в голове у меня в лучшем случае холодец из мозгов. Я спотыкаюсь, но благодаря новоявленному мужу удерживаюсь на ногах. Когда мы приближаемся, Алтонгирел молча навьючивает нам на шеи некие украшения. Они страшно тяжёлые и состоят из цепи в палец толщиной и подвески в ладонь размером, изображающей двух птиц с острыми клювами и сплетёнными шеями. Немного напоминают заставку из передачи о животных, которую мы с братом смотрели в детстве. Я еле держусь, чтобы не согнуться под тяжестью, а вот на Азамате эта хреновина смотрится неплохо. В правильном масштабе, так сказать.
– – Обряд закончен, – – уныло говорит Алтонгирел. – – Вы связаны браком. Все могут идти.
Но никто не двигается: все сидят и следят заворожённо, как Азамат выводит меня, как старушку-инвалида, под руки из холла.
О господи, неужели мне сейчас придётся с ним спать?! Может, удастся его уговорить повременить с брачной ночью... Нет, я не помру, конечно, но мне почему-то кажется, что это угробит любые надежды на нормальные отношения.
Он подводит меня к двери моей каюты, галантно её открывает – – и тут я понимаю, что он вовсе не собирается заходить. Он хочет предоставить мне возможность побыть одной и разобраться в себе. Это, конечно, прекрасно, но, во-первых, теперь, когда всё кончилось и почти благополучно, я опять хочу есть, а во-вторых, могу себе представить, как мучительно трудно мне будет потом с ним заговорить! Ну уж нет, дорогой супруг, никуда ты от меня не убежишь сейчас.
Решительно тяну его за рукав в каюту и захлопываю дверь изнутри.
– – Нам надо поговорить, – – рявкаю я хриплым и оттого более грозным голосом, чем собиралась.
Он кивает с таким видом, будто мы на похоронах его лучшего друга. Я плюхаюсь на кровать и хлопаю рядом с собой:
– – Сядь.
Он послушно садится, матрац подо мной слегка поднимается. А дальше надо собственно говорить, но я не знаю что. Знаю только, что отпускать его так – – смерти подобно.
– – Насколько я знаю, – – вдруг говорит он, тоже довольно сипло, – – браки, заключённые на муданжских кораблях, не признаются на Земле. Вы можете просто вернуться домой и...
Забыть всё это, как страшный сон, ага. А ты тем временем повесишься, судя по землистому цвету лица и пустоте в глазах.
– – Ну уж нет, – – заявляю я с не очень искренней бравадой. – – Я столько вытерпела, чтобы получить эту работу! Чёрта с два я в ближайшее время вернусь на Землю.
Он выдыхает так долго, что мне кажется, что он этого уже давно не делал. Я рассматриваю свою правую ладонь – – от клейма и след простыл. Блямба на длинной цепи теперь лежит у меня на коленях, так что не так тяжело. Надо, надо сказать что-то дипломатичное.
– – Я понимаю, что ты был против.
Он рассеянно кивает.
– – Я понимаю, что ты не мог его остановить, – – продолжаю я. На самом деле, я этого совсем не понимаю, но надо, чёрт возьми, спасать свой брак! Я ведь понятия не имею, какие права и обязанности у муданжской жены. Вот только не хватало сейчас с мужем поссориться.
Он трёт переносицу с болезненным видом.
– – Зачем вы меня выбрали... Элизабет?
– – А кого я ещё могла выбрать?! – – вскидываюсь я. – – И зови меня Лиза!
– – Кого угодно, в том-то и дело!
Меня посещает нехорошая мысль. А что если мне тогда под дверью послышалось? Или я всё неправильно поняла? Что если он совсем не хотел меня... в таком качестве?
Панике только дай волю – – вот, уже по всему телу мурашки, и слёзы к глазам подступают.
– – А ты... – – выдавливаю еле-еле, – – не хотел на мне жениться?
– – Если бы моего мнения кто-нибудь спросил, я бы ни за что не обрёк вас на такую участь, – – произносит он, и меня отпускает. Теперь я плавлюсь в разливающемся по телу тепле. И тоже, наверное, очень долго выдыхаю.
Однако ему, пожалуй, надо пояснить мою логику. Боже мой, сколько теперь придётся очевидных вещей проговаривать...
– – Это лучше, чем выходить за незнакомого человека, от которого я не знаю, чего ждать.
– – А что вам нужно знать о человеке, кроме красоты и достатка?
– – Ну как... что он хороший человек, – – беспомощно говорю я.
Азамат впервые за весь разговор смотрит на меня.
– – А как вы это оцениваете?
Хороший вопрос, блин. А можно минуту на размышление и звонок другу?
– – Ну, который не делает ничего плохого, – – бормочу я, прекрасно понимая, что определение через отрицание не подходит.
– – Например?
– – Например... Например, я почти уверена, что ты не будешь меня бить! – – выпаливаю я ту конкретику, которая больше всего не даёт мне покоя.
– – Почти уверены? – – переспрашивает Азамат каким-то странным тоном. – – Можно узнать, что я сделал, чтобы заставить вас сомневаться?
Пожимаю плечами.
– – Ничего, но тебя я тоже не совсем хорошо знаю. Лучше, чем всех остальных, но не прекрасно.
– – И вы что же, по умолчанию ожидаете, что вас будут бить?
Как-то это звучит, как будто я из неблагополучной семьи.
– – Нет, но... то есть, знаешь, в обществе, в котором могут насильно выдать замуж, могут и побить.
Он снова трёт переносицу.
– – Простите. Это было ужасно и недопустимо. Алтонгирел... я просто не знаю, что я с ним сделаю, когда приземлимся.
– – Зачем ему это было нужно?
– – Он думал, что вы выберете кого-то другого, и мне станет ясно, что я вам совершенно неинтересен.
– – Ааа... эээ...
Как бы это такое сформулировать вопрос? Хоть один?
– – Он всё надеется открыть мне глаза на суровую реальность, – – Азамат усмехается.
– – Я не очень понимаю... а почему его так волнует, интересен ты мне или нет?
– – Боюсь, что это я виноват. Это меня волнует, хотя, клянусь, я не просил его вмешиваться.
Он замолкает, и я терпеливо жду, когда он продолжит.
– – Я... со мной случилась неприятная вещь... я, право, не знаю, как это сказать на всеобщем. Но... понимаете, Элизабет, вы мне нравитесь несколько больше, чем позволяют приличия.
Вот это супер формулировка. Надо запомнить.
– – Ну так значит, ты доволен, что он нас поженил? – – говорю и спохватываюсь, что это звучит, как обвинение. И он, конечно, понимает именно так.
– – Я бы никогда, никогда этого не пожелал! Как вы говорите, мне бы и в страшном сне не приснилось!
М-да, и он думает, что мне приятно это слушать? Ладно, я понимаю, что он хочет сказать, и не буду скандалить.
– – Всё хорошо, – – говорю, – – всё хорошо, я не в обиде. Было бы гораздо хуже, если бы ты отказался, и мне пришлось бы выбирать кого-то другого.
Он глядит на меня неуверенно, и, как всегда, меня это провоцирует на громкие заявления.
– – Вообще, я бы сказала, что всё сложилось прекрасно. Ты капитан корабля, уважаемый и честный человек. Для меня это важные, престижные качества. Так что я удачно вышла замуж. Я тебе нравлюсь, так что ты тоже получил, что хотел. И вдобавок мы обломали Алтонгирела, что уж вовсе повод для праздника! – – я даже улыбаюсь. Он тоже, слегка.
– – Спасибо. Я очень надеюсь, что этот брак не сильно испортит вам жизнь, Элизабет.
– – Да называй же ты меня Лиза! – – мгновенно взрываюсь я. Ну что за формальности? Давай ещё обратно на «юную леди» переключись.
– – Но почему? – – он делает несчастное лицо. – – То есть, конечно, если вы так хотите...
– – Потому что это дико звучит, – – теряюсь я. Он что, обиделся? Господи, как страшно жить! – – Как будто мы друг друга не знаем или поссорились.
– – О, – – он задумывается. – – У вас настоящее имя не используется в быту?
– – Лиза – – это тоже настоящее имя. Это одно и то же имя!
– – Ну как же одно и то же, то на «э» начинается, а это...
– – Ой, да, кстати, а что такого особенного в том, что имя начинается на «э»?
Пожалуй, о такой заморочке я впервые слышу.
– – Ну как же... Имена на... как это называется... на гласную – – элитные. Как бы сказать, – – он смотрит в потолок, шевеля губами. Интересно, он очень разозлится, когда узнает, что я понимаю по-муданжски? Если узнает, конечно. – – Люди с именами на гласную вроде как аристократы, что ли... Я даже не знаю, как объяснить. У вас не так?
– – Ничего подобного, – – мотаю головой. – – У нас последние века вообще никаких аристократов нет, все равны, и имена у кого угодно какие угодно. Их можно укорачивать или удлинять по собственному желанию. От этого они не становятся ложными.
– – Вот как, – – он поднимает брови, впитывая информацию. – – Вот это да. Ну что ж, если вам приятнее называться коротким именем, то всё в порядке.
Действительно, всё в порядке. Разговор про имена вернул нас в русло наших обычных бесед, и всё вдруг стало как раньше, до кутерьмы с женитьбой. Правда, кое-что в пережитом кошмаре всё ещё остаётся для меня загадкой. Алтонгирелова душа – – потёмки, чего уж там...
– – Слушай, я только не поняла... Алтонгирел ведь не собирался предоставлять мне выбора. А если бы он указал мне, кто станет моим мужем, то какой бы в этом был смысл?
Азамат вздыхает и поджимает губы. Ему, похоже, Алтошины художества уже в печёнках.
– – Он просто хотел выдать вас за кого-нибудь, чтобы я о вас и думать забыл. А возможно он с самого начала знал про ваше имя, он вообще очень хорошо умеет находить информацию, мог добраться до каких-нибудь выших файлов. Или ожидал, что, когда вас припрут к стенке, я не выдержу и вступлюсь, и тогда он сделает этакую поблажку, чтобы со мной не ссориться... Я могу у него спросить, конечно, но когда он увлекается интригами, от него толком ничего не добьёшься. Тем более, сегодня всё сложилось совсем не так, как он планировал.
– – Ну, если он всё это устроил только чтобы тебе помочь, то, можно сказать, у него получилось. Не забудь поздравить на досуге.
Азамат усмехается и смотрит на меня счастливыми влюблёнными глазами. Это сразу воскрешает в моей памяти предположения насчёт брачной ночи. Надо уж сразу всё до конца разъяснить, чтобы и тут не осталось межкультурных недомолвок...
– – Азамат. Что мы собираемся делать дальше?
– – М-м... в каком масштабе? – – улыбается он.
– – Ну, покрупнее, чем состаримся и умрём, но помельче, чем пойдём завтракать.
– – Хм. У меня ближайшие планы – – это долететь до Гарнета и произвести ревизию экипажа.
– – Нет, а... на личном фронте? – – вижу полное непонимание. – – Я хочу сказать, ведь есть вещи, которые положено или не положено делать женатым людям. И я сильно подозреваю, что они у нас разные...
– – Лиза, делайте, что хотите, я не вправе вас ограничивать, – – отмахивается от меня в священном ужасе. М-да, я чувствую, тут предстоит большая педагогическая работа...
– – Ладно, тогда я пока предлагаю отвести одну из кают мне под кабинет, чтобы я могла там нормально разложить свои причиндалы и поддерживать стерильность. И лучше, чтобы это была одна из соседних кают с моей, чтобы недалеко бежать, если что.
Он вдумчиво кивает, делая заметки в уме. Потом вдруг смотрит на меня с сомнением:
– – Лиза, а вы уверены, что по-прежнему хотите работать? То есть у вас ведь нет такой необходимости, я способен вас содержать...
– – Ещё чего! – – возмущаюсь я. Содержать он меня собрался! – – Я замуж вышла, чтобы эту работу получить, а не наоборот! Даже не думай. Будешь платить, как в контракте стоит, и точка.
Он несколько секунд переваривает мою реакцию с неуверенной улыбкой.
– – Ну хорошо, – – наконец медленно произносит он. – – Но вы позволите хотя бы иногда дарить вам подарки?
Теперь уже я поднимаю брови и пожимаю плечами:
– – Ну конечно, если тебе хочется.
Он вздыхает с облегчением. Ой, чует моё сердце, что-то тут не так.
Глава 11.
Мы с Азаматом ещё некоторое время говорим ни о чём – – у нас это вообще хорошо получается, – – а потом у меня начинает совершенно неприлично урчать в голодном животе.
– – Вы можете снять хом, – – говорит Азамат, вставая.
Очевидно, он имеет в виду эту тяжеленную блямбу на цепочке. Да уж, я очень надеюсь, что её не придётся таскать на себе всё время. Я, сдерживая неучтивую поспешность, снимаю с себя железяку и вешаю на спинку кровати. Она поблёскивает серебристенько. Азамат, впрочем, в своей остаётся, так что я чувствую себя немного неловко.
– – Она очень тяжёлая, – – говорю, извиняясь. – – Зачем они такие огромные?
– – Чтобы издалека было видно. Но их редко надевают. Вам, наверное, вообще не придётся. Это только для больших официальных собраний.
– – Да? Это хорошо, а то как-то глупо получилось бы, если бы их нужно было носить всё время, а мне так тяжело...
Азамат смеётся и, стащив свой хом, наматывает его на руку. Мы двигаемся на выход.
– – Ну что вы, зачем всё время? Они ведь платиновые, действительно тяжело.
Я вытаращиваюсь: это вот эта вот огромная хреновина – – вся из платины?!
– – Да они же должны стоить целое состояние!
– – Везде, кроме Муданга, – – довольно говорит Азамат, придерживая мне дверь. – – У нас очень много платины в недрах планеты, – – потом его гордость за родину несколько убывает: – – Потому джингоши нас и завоевали. Всё изрыли...
Дальше следует, видимо, эпитет к джингошам по-муданжски, но, увы, я не разбираю. А хорошо бы выучить пару ласковых словечек от боевого командира. Мы некоторое время молча движемся в сторону столовой, потом Азамат снова заговаривает:
– – Только, Лиза, я вас умоляю, не бейте больше никого по лицу. Среди своих это совершенно недопустимо.
Ох, как же это я не сообразила... Хорошенькое начало на новой работе! Надо будет хоть Алтонгирела обмазать, чтобы следов не осталось от моих хороших манер.
– – Сейчас, погоди! – – бросаю через плечо Азамату и бегом возвращаюсь в каюту за кремом от ушибов. Азамат честно дожидается меня, один в кухню не идёт. Я присоединяюсь к нему, триумфально помахивая тюбиком.
– – Постараюсь исправить дело рук своих, – – говорю. – – Он, конечно, сволочь, но я понимаю, что была неправа.
– – Я бы ещё понял, – – задумчиво говорит Азамат, – – если бы вы ему раньше, за ругательство влепили. А тут даже и повода-то не было.
– – Ну да, конечно! – – я вскипаю так быстро, что, видимо, мне только казалось, что я остыла. – – Тебя поносить ему можно!
– – Он не сказал про меня ничего ужасного, – – пожимает плечами капитан. – – То, что я урод, это факт. И обижаться на него бессмысленно.
Драматично закрываю глаза ладонью.
– – Я по-другому воспитана, – – говорю высокомерно. – – Я считаю, что это оскорбление. И Алтонгирелу придётся в дальнейшем учитывать моё мнение.
Последнюю фразу я никакими угрозами не сдабриваю, но Азамат косится на меня с опаской. Видно, память о снотворном ещё очень жива.
В кухне Алтонгирел сидит ко входу спиной и только поэтому не удирает при моём появлении. Мрачно ссутулившись, прижимает к голове кусок льда. Сурово треснулся, видать. Или хочет подчеркнуть, какая я зараза, тоже вариант. Подкрадываюсь тихонечко с уже выдавленным на пальцы кремом и принимаюсь втирать, придерживая за темечко, чтобы не удрал. Он напряжённо замирает, но тут мне помогает Азамат:
– – Не дёргайся, всё под контролем, – – весело говорит он по-муданжски. Алтонгирел рычит что-то сквозь зубы в ответ, капитан смеётся и занимает своё место во главе стола.
У Алтонгирела за ухом только небольшая шишка. Ничего, сейчас быстро рассосётся. Заглядываю ему в лицо справа – – ну конечно, щека вся красная. Ну так и у меня рука до сих пор гудит. Держу пари, этот румянец злит его гораздо больше, чем все болевые ощущения вместе взятые.
– – Да не отворачивайся ты, – – бормочу, стараясь не попасть ему кремом в глаз. – – Сейчас всё пройдёт.
– – Лучше бы извинилась, – – ворчит пациент.
– – Извиняюсь, – – охотно соглашаюсь. – – Я должна была сообразить не бить по лицу. В следующий раз получишь под дых.
На этом он окончательно от меня отшатывается, но я уже всё сделала и могу с чистой совестью идти мыть руки. Алтонгирел смотрит на меня оскорблённо, как будто это я от него отмываться иду. Кстати, может, так и подумал.
После гигиенической процедуры решительно усаживаюсь на место Эцагана. Его теперь всё равно из каюты не выпускают, а я имею право сидеть рядом с мужем, а не ютиться где-то у середины стола. Вообще, если уж они меня считают такой раскрасавицей, то могли бы и предложить пересесть поближе к капитану. Хотя я уже не первый раз замечаю, что с предложением сидячего места у них какой-то суровый напряг.
Правда, так я оказываюсь ровнёхонько напротив Алтоши, ну да ладно, ему не удастся аппетит мне испортить. Я три года напротив нашего зав. отделением обедала. А уж сегодня я такая голодная, что вообще никого вокруг себя не замечаю.
Завтрак, как всегда, плотный – – на сей раз что-то вроде ромштексов, то есть куски мяса, обжаренные в сухарях. Ну или в крупе какой-то, не разберу. Чьё мясо, не знаю, но жирное от души. Вообще неплохо было бы витаминчиков попить к такой-то диете. Они ведь почти не едят овощей, да и зелени еле-еле. Они, конечно, вместо этого сырое мясо едят иногда, там витамины есть. Но мне об этом даже подумать страшно.
Ну а пока я со свистом уписываю мясо, прямо руками – – потому что у них всё, что не ложкой, то руками. Надо будет на Гарнете купить себе пару вилок на всякий случай, вдруг мне припадёт блажь макарончиков сварить. Ох и натрескаюсь я сейчас всего этого жира... надо что-нибудь в подмогу печёнке тяпнуть, вроде в мешке что-то было. А то ещё поплохеет. Но уж очень вкусные ромштексики.
Я трескаю их с таким аппетитом, что после завтрака Тирбиш даже подходит за похвалой.
– – Я смотрю, вам понравились хунь-бимбик?
Лучше бы ты названия не говорил, солнце. Старательно киваю.
– – Да, – – говорю, – – они прекрасны. Ты вообще замечательно готовишь, молодец.
Парень расцветает, и я ухожу довольная. Как прекрасно приносить счастье окружающим, когда от тебя для этого почти ничего не требуется!
В общем, утреннее хорошее настроение снова устанавливается, несмотря на все усилия духовника, и я очень довольная топаю к себе в каюту пить ферменты и составлять список лекарств и устройств, которые необходимо будет купить на Гарнете.
С готовым списком стучусь к Азамату – – надо же с начальством согласовать. Кстати, неплохо бы ещё и за начальственным буком посидеть. Интересно, как моя родительница отреагирует на новости... Она-то в последние два года почему-то решила, что я, как она сама, всех мужиков ненавижу и замуж никогда не выйду. Я уж не знаю, где она нас с братом нагуляла, но как-то на работе проверила ДНК – – отцы у нас разные.
Главное, мне почему-то очень не хочется признаваться, что меня выдали замуж насильно. Казалось бы, и гордости у меня особой нету, и ситуация была патовая... Но, пожалуй, я пока об этом помолчу, если не прижмут.
Стучусь, получаю разрешение, вхожу – – и мне открывается фантастический вид. Капитан сидит на стуле ко мне спиной, а на спинке стула развешана расплетённая коса. Приглядевшись в полутьме, понимаю, что волосы мокрые. Видимо, повесил сушиться. Господи, ну до чего ж красиво! Вот это я понимаю, волосы струятся, как вода, и с таким же блеском. Куда там рекламе. Если бы капитан не окликнул, я так бы там и стояла, истекая слюной.
Азамат прослеживает направление моего взгляда и внезапно смущается.
– – Ой, простите, я и забыл совсем... сейчас заплету...
– – Не надо, не надо! – – быстро останавливаю его я. – – Зачем, не высохнут же!
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |