© Лилия Жидкова «За туманами Стрижамента» 5 страница

порожках торгового центра, Герман уже начал сомневаться – а есть ли вообще этот клад. Но тут же сам внутри оторопел: «Неужели всё зря? Неужели такой путь…Идём сугубо по интуиции. Нет, надо просто передохнуть и дальше в путь, пока не стемнело. Но здесь есть какая-то странная логика, может быть в том, что названия старых гостиниц ориентиры на что-то». «Варшава» и в правду оказалась такой серой и неприметной, что компания в первый раз прошла мимо, глядя по сторонам в поисках предпоследнего шанса удачи. Три пути оказались ложными. Швейная фабрика не порадовала большими находками, всего то какой-то мусор: монета времён перестройки, разбитые стекляшки, иголки, металлическая пуговица… В общем, ничего существенного. Оставалась только она – Воронцовская роща. Но идти в сумерках можно было лишь тогда, когда парковая территория тщательно осмотрена при свете дня. В итоге пришлось вернуться в гостиницу. На обратном пути только и случилось, что остановил на улице милиционер да проверил документы… Стемнело. Зажглись фонари. По улице чёткими импульсами продвигался поток машин, спешащих домой, а кто, наоборот, только что надумал немного развлечься. Город. Город. Столько видели эти улицы, сколько тайн они в себе таят. Величественно и гордо возвышаются над землей двухэтажные особнячки; скромнее, но не менее деловито кивают небольшие провинциальные домики с мезонинами. Разносится над городом марш духового оркестра, тихо слышен колокольный звон… Только надо немного прислушаться, абстрагироваться от повседневной серости и будничности. Попробовать почувствовать себя частью этого города, раствориться в нём. Принять его таким какой он есть. И лишь тогда можно проникнуть в тысячную часть его тайн, конечно, если город позволит …

Конкуренты в тот же день действовали, как могли. Поначалу чета Дурноплясовых немного растерялась. Свои догадки они построили вроде как логично для них самих, и путь был понятен, но столкнувшись с реальностью, что-то не состыковывалось. - Вода… вода… вроде бы родник, прозванный местными Криничкой, как нельзя, кстати, подходил для этого сказочного места. Вокруг есть лес – место глуховатое, чем не подходит под указанное… Опять же село на возвышенности. Всё совпадало со странными посланиями душевнобольного из обители… Где-то рядом должен быть вход в пещеру, которая хранит подземный ход и выведет к тому месту в городе, где зарыты эти чёртовы сокровища. Может по дороге, кто-нибудь ещё что-нибудь зарыл… - Хватит болтать, поганец! Куда ты завёл, нас, а??? Константин Филиппович осматривался вокруг. Вдруг он что-то заметил. - Так, гений инженерной мысли, рожай, давай, быстрее, куда идти дальше? – Евгения Петровна начинала кипятиться. - Вон это место. Точно, это оно, вон лаз в пещеру - взволновался Константин Филиппович, одним прыжком взлетел на камень у обочины и с гордым видом парящего оленя, словно на капоте двадцать первой волги, указательным пальцем ткнул куда-то на вершину. Вверх пришлось лезть около полутора часа. Наконец они кое-как пролезли в узкое отверстие, засыпанное сверху массивным белым кремнистым ракушечником. В пещере было темно, довольно холодно и тихо. Евгения Петровна достала фонарик и рыкнула: - Что стоим, кого ждём? Чтоб эти придурки всей оравой успели раньше нас??? За мной иди молча. Константин Филиппович вздохнул и с прискорбием двинулся вслед за супругой. Но внутри по-детски обрадовался, что скоро разбогатеет. Начал созревать коварный план. И тут в его мозге под натиском пещерной ауры воображение начало рисовать страшные картинки. То по стенам бегали нарисованные пещерные люди с копьями, так и покушавшиеся снять скальп с Константина Филипповича. Пытаясь догнать его, они наводили ужас коробящими возгласами и улюлюканьем. То и без того напуганные внезапным нашествием чужеземцев летучие мыши начинали расти до громадных размеров и гомерически хохотать отчего-то с отголосками меццо-сопрано его супруги. То казалось, что начинается землетрясение и из глубины пещерной дали доносились проклятия древних скифов. Но скоро чета Дурноплясовых увидела редкие лучи пробивающегося света, путь к кладу был завершен. И наконец-то Константин Филиппович хлебнув свежего воздуха, вдруг озадачился вопросом о ведениях в пещере. Неужели, он действительно всё это видел, или эти картинки навеяны были недостатком кислорода. Но это уже как-то потеряло значение. Вылезти наружу оказалось тяжелее, чем влезть. Спустился тёмный летний вечер. Стемнело, пока они шли черед подземный ход. Отряхнувшись от пыли, Евгения Петровна огляделась и ахнула – прямо над выходом была вытесана небольшая фигурка единорога. - Вот оно, бери лопату, чего ты там возишься? Супруги начали упорно копать. Когда лопата стукнула обо что-то твердое, Евгения Петровна мощным гребком отодвинула мужа в сторону. Но не тут то было. Константина Филипповича переполняли эмоции, алчность захватила всю его сущность настолько, что он забыл о боязни жены. Когда Евгения Петровна пыталась протиснуться к ящику, Константин Филиппович решился – и со всего размаха огрел ее черенком лопаты. Евгения Петровна мгновенно отключилась. Сердце Константина Филипповича забилось всё чаще и чаще. Глаза жадно разгорались от нетерпения увидеть несметные сокровища. Дрожащими, потеющими руками он протянул ящик к себе и отчаянно пытался его открыть. Но замок никак не поддавался. Он перепробовал целый ряд отмычек, но ничего не получалось. Внутри ящика что-то предательски звякнуло, что еще больше взволновало Константина Филипповича. Наконец, одна из отмычек подошла. - Матерь Божья, не зря я всю жизнь терпел и мучился. Небо сполна отблагодарило меня. Ну, всё, иди ко мне, мое богатство!!! – Константин Филиппович с придыханием отворил крышку… Городские улицы надолго оставят в памяти этот крик отчаянья. Константин Филиппович не поверил своим глазам – внутри лежали не несметные богатства купеческой семьи, а металлические цепи, неимеющие никакого отношения с кладами, особенно в представлении Константина Филипповича. С горя, что ни за что ни про что убил жену, и ему не досталось ни одной золотой, или, на худой конец, хоть серебряной монеты, Константин Филиппович, недолго думая, решил отравиться. Он взвыл протяжно и уныло, глядя на луну, глубоко вздохнул и пошёл в аптеку, купить яду. В аптеке на вопрос: «А что у вас есть, чтобы лучше отравиться?» ему протянули баночку с таблетками. Не чуя ног под собой, он доковылял до места своего обитания, высыпал горсть таблеток на ладонь, резко выдохнул и начал их жевать, противно морщась. После чего, лег на лавку и от нервного расстройства, глядя в звездное небо, неожиданно для себя уснул. Думал, что навечно. Но как же он глубоко ошибался! Сквозь сон ему мерещилась убитая им жена. Она нависала над ним своим костлявым телом и дико хохотала в истерике: - Убил меня, думал? Черт-с два! А сам же обделался! Застранец!!! Ууууууу, не могу! Константин Филиппович резко проснулся и сразу понял от чего, мгновенно в голову стукнуло, что в аптеке ему подсунули вместо яда слабительное. Он быстрым движением подорвался со скамейки и прыгнул в кусты. Жена же нечаянным способом ожила и истошно хохотала: - Ой, не могу, ой, полудурок!!! Ты б ещё глюконатом кальция решил с жизнью покончить!!! – не могла успокоиться Евгения Петровна, поднимая пузырек со слабительным с земли, - без меня даже отравиться толком не можешь!!! Благо ещё, что никто этого позорища не видел…

13.

Субботний прекрасный солнечный день перекатился за середину. Настроение отдыхающих приподнимало то обстоятельство, что завтра только воскресенье, да ещё и в понедельник - день Ивана Купалы. В парке было немноголюдно, так, что компания кладоискателей выделялась на общем зелёном фоне. Металлоискатель и «третье око» Мишка приберёг для сумерек. Со стороны обычная отдыхающая толпа, но их отличала от остальных особая скрупулезность и дотошность в изучении буквально каждой мелочи, каждого камешка и кустика. Все понимали – это решающая точка, если не здесь и сейчас, то уже нигде и никогда. Хотя профессор толком и не объяснил почему именно Воронцовская роща, но близость к «замку привидений» многое ставило на свои места. Что уж тогда произошло, что из первого тайника клад был перенесён в иное место, - никто не знал…

Удивляла тишина и уединённость этого места, находившегося совсем недалеко, немного в сторону от центральных магистралей города… Сразу же со стороны улицы Дзержинского открывалась взгляду главная аллея, был в парке и довольно приличный пруд, в котором вокруг фонтана плавала в своё удовольствие всякая птичья братия. Над прудом был сооружён каменный мост. Великолепие пышности природы радовало глаз. - Не думал, что может быть так тихо и зелено, и столько воды вокруг, и даже лебеди… - Не о том думаете, Миша, не о том… Сосредоточьтесь на том, где можно спрятать то, что мы ищем! – Профессор огляделся по сторонам, не слышал ли кто его… - Господи, ну где же, где можно было хоть что-то спрятать?! Здесь мало места по меркам больших парков, но этого места достаточно, чтобы зарыть все клады России и СНГ!!! Здесь деревьев больше, чем посетителей! И где? Где? Где? Друзья разделились, и уже по отдельности каждый наматывал по пятому кругу кропотливого изучения местности. Терпение иссякало. Но раз шанс последний, то другого выхода нет. В отчаянном смятении пошёл шестой круг, как Альбина вдруг крикнула: - Гер, Василиса, смотрите, смотрите, вот там, в беседке! - Альбин, ты нашла время восторгаться беседками. - Не в этом дело, тут треснул внешний слой, а под ним когда-то был ещё один. Там что-то определенно есть. - Всё ясно. Альбина начала сходить медленно с ума - Да нет, смотрите, здесь замурована какая-то железная банка… - Другими словами нам оставили след! - Ага, записка: От единственного векового дуба тридцать саженей на

восток…Анна, если осталась жива, заберёшь, если нет - просьбу исполнила, аминь. - Что это за странные записи? Это сколько, это где??? Отмерив расстояние, получалось, что искать необходимо было под мостом. - С темнотой нужно вернуться и начать действия по подъему ценностей. - Вы так говорите, будто из глубинной толщи воды… - Может тогда и под «толщью воды» придётся поплавать?! - Придётся тогда кроме металлоискателя и «третьего ока» найти снаряжение для подводного погружения… - Профессор, я вас умоляю, здесь от силы метра три вглубь! Для тех, кто на море вырос, это сущие пустяки!!! Вернувшись, когда город уже был укутан покрывалом ночи, кладоискатели, измучавшиеся за время постоянного напряжения поисков, (сказывались и усталость, и дикое переутомление, глаза слипались, терялась бдительность по отношению к сторожу парка, который периодически обходил свои ночные владения, но как было выяснено после трёх часов ночи уже спал), начали детальный осмотр без лишних глаз. - Получалось, что обнаружить его можно было только снизу из воды. За аркой внизу моста его не заметишь даже сбоку и издалека. Прикручен очень основательно, к тому же пришлось повозиться, чтобы до него добраться по слой заштукатуренных камней, поэтому и не нашли его раньше… - Герман пытался оторвать ящик, но голыми руками это было сделать невозможно, - дайте что-нибудь… ммм… нож что ли… Когда Герман и Мишка достали ящик на сушу, уже стало светать… Слегка отогревшись от довольно прохладной воды, (это в июле то! Наверно, вода проточная… – возможно, что подземные воды) ребята поняли, что перед ними небольшой сундук. Окованный, из прочного тёмного дерева, веющий духом старины давно минувших дней… Мишка с горящими глазами, наконец-то достигнувший своей цели, протёр его от оставшейся воды (пока вытаскивали, успели немного намочить), взял кольцо и приложил к специфичному засову ключ в виде головы единорога. Что-то щёлкнуло. Мишка, оглянувшись на Германа и Альбину, открыл крышку. И тут его недоумению не было предела: - Как это называется? Где золотые монеты? Где бриллианты, где другие украшения??? Хоть бы что-нибудь ценное положили, скупердяи… Прости Гер, – Мишка помрачнел и как-то мгновенно стал серым…

- Мишка, там что совсем пусто? - А, там шишь да малина… Бумажки какие-то пожелтевшие и книга… Даже не ассигнации… - Ну-ка, дай сюда посмотреть бумаги,- с тревожным ожиданием попросил Герман. - На, наследничек, и отвали, моя черешня, - с досадой в голосе Мишка протянул бумаги и отошёл в сторону. Каждому в своей жизни необходимо пройти через какое-либо испытание. На кого-то резко падают деньги, кто-то обязательно теряет близких людей, а кто-то всю жизнь стремится, ищет, а, найдя, испытывает страшное разочарование… Мишка поначалу расстроился, он стремился, бился, нашёл и тут… Он отошёл в сторону, достал из кармана трубку, мешочек с табаком, набил им трубку и зажег. Но глубинно задумавшись, так и держал её в руках… Герман, удовлетворив любопытство Мишки, понимал, что глобальных сокровищ

там не будет, но ведь что-то оставили ему его предки. Герман взял книгу и начал читать, не понимая о чём речь, по строчкам, написанным сумбурным почерком: «Рецѣпты изъ пивоварѣнъ Эрнестъ Карловiча Префѣтъ и Антона Осиповича Грубі, тожѣ рецѣпты изъ вінокуренныхъ заводовъ купцовъ Гордѣя Аннѣнкова, Ивана Соколова, Алексея Чепелева, Дмитрія Черкасова, Ивана Алафузова и др. Составитѣлъ Дмитрій Черкасовъ». Герман не поверил своим глазам, строчки прыгали, но он продолжил читать дальше вместе с Альбиной: «Новія сорта пива: Портеръ, Мюнхенъское, Пильзенъское, Пель-эль». Перелистывая хрупкие страницы с рецептами, у Германа выпадали рекламные проспекты, восклицающие о «полезности и умопомрачительности вкуса напитков»: «Богемъское пиво – светлое, легкое, сухое, не сладкое, с преобладающим хмельнымъ вкусомъ», «Венское – полусветлое, легкое, экстрактивъное, с небольшимъ хмельнымъ привкусомъ», «Мартовское пиво – полутемное, богатое мальцъ-экстрактомъ, полусухое, нѣ горькое», «Экспортъ – полутемное, мягкое, самое прочное», «Чѣрнобархатное пиво – самой слабой алкогализаціі, пазволяющій пить ѣго нѣ употрѣбляющимъ крепкихъ напитковъ»… - Да вы молодой человек, действительно, нашли клад, - ухал профессор и бегал от Германа к Альбине, подпрыгивая от нетерпения. Герман продолжал листать и не переставал удивляться: странички ведали различные рецепты напитков – «Русскій сбитень – напитакъ на мѣду и пряностяхъ», - гласил заголовок традиционного напитка, и ему вторил профессор: - Господи милостивый, матка бозка, это же рецепт настоящего русского сбитня!!! Герман!!! Голубчик!!! Вы же сейчас в руках реликвию держите… Это же настоящее научное открытие! Столько рецептов, ай-яй-яй!!! Вы даже можете защитить диссертацию по истории или по технике пивоварения и винокурия!!! Герман его не слышал, он всё перелистывал, а страницы книги рецептов никак не заканчивались, заголовки обозначали всё новые и новые рецепты: «Ячмѣнная Ставропольская водка», «Настойка на имбірѣ», «Настойка на тминѣ», «Настойка на шалфее», «Настойка на анісѣ», «Настойка на калгані»… Завершала книгу запись рецепта «Крепкаго винограднаго вина, имѣющаго названіе «Чихірь»… Мишка стоял в стороне и только хмурил брови. Альбина стояла как вкопанная и совершенно потеряла дар речи. Герман закрыл книгу и начал рассматривать остальные бумаги. Среди них было множество каких-то неясных векселей, расписок, облигаций, бухгалтерских ведомостей… Альбине бросился в глаза небольшая книжка, оказалось, это был дневник. Она взяла его в руки, и, бегло пробежавшись по строчкам, протянула профессору и попросила прочитать. Удивленный и взбудораженный профессор начал читать: - Дорогие мои дети или внуки… Если Вы, мои родные, читаете эти строки, значит, Вы живы и здоровы, а это главное. Времени осталось не много. Мы не знаем, что может произойти завтра или уже сегодня. Россию охватило смутное время. Власть захватывают страшные люди. В городе паника, но мы стараемся держаться спокойно и достойно своего доброго имени. Как не прискорбно это понимать, но творится нечто зловещее. Их называют «матросским батальоном», среди горожан они зовутся «революционным сбродом»…Господи, спаси и сохрани нашу Россию. Они прикрываются святым именем русских матросов, Господи, как можно идти против своего же народа? Как они ищут истину, если не жалеют ни детей, ни стариков? Намедни, безжалостно расправились Ашихин и Игнатьев с отцом и сыном Мачканиными… Господи, да чего можно ожидать от Дмитрия Ашинина, если он с мальства своего над людьми издевался: прежде чем убить с сатанинским садизмом гасил папиросы о глаза своих жертв, упаси Господь их неповинные души…Чего же они добьются, если достопочтенного генерала Павла Александровича Мачканина растерзали, вырезали из кожи погоны и лампасы, штыками разворошили грудь, которая прошла ни одну войну без пули ни ради славы, а ради своего Отечества; голову отрезали... В них ничего святого не осталось… Да и было ли? В городе орудует группа преступников. Но хранить тайну больше не в силах. Я не доживу. Может уже сейчас зайдут люди Ашихина, военного комиссара губернии… И мы окажемся среди тех, кто обрел свой последний покой в подвалах новенькой аптеки Байгера… - профессор сглотнул слюну, сжал пальцами переносицу, от былой радости находки не оставалось следа, и протянул книжку Герману. Все стояли молча. Глаза Альбины наполнялись слезами. Герман, стиснув зубы, продолжил: - Дай то Бог, что всё обойдется… Много лет я молчала о грехе своем, но больше не могу в себе это держать, пусть хотя бы бумага успокоит мою душу. Всю жизнь сердце мое принадлежало одному доброму человеку, имя которого – Д. Черкасов. Меня выдали замуж против воли за нелюбимого человека. Это стало трагедией для троих. Но вскоре у меня родились сначала дочь, потом сын. Прошло время, раны затянулись. Все смирились, кроме меня, а он женился на другой. У них родился сын в одно время с моим. Да только я так и не сказала ему, что он - отец доченьки моей. Муж всё знал, но, будучи человеком благородных убеждений, молчал. И к своему сыну и к приемной дочке относился на равных: обоих любил и страшно нянчился. Дмитрий передал через своего старого слугу Кузьму книгу, которую я берегла всю жизнь как добрую память о любимом человеке. Переворачивала страницы и плакала, глядя, как росла дочь. А теперь она надёжно спрятана на неопределенное время с остальными документами в укромном месте. Если получится добраться, мой дневник будет с ними же. Чуяло моё сердце недоброе. Для Вас да пребудут знаки, оставленные мной. Всё найдется, сердце Вам подскажет верный путь. Книга большая ценность для меня, берегите её. Доченька, прости за обман. Спаси Вас Господь, Ваша мама Анна Назарова, урожденная Анненкова… - Вы знаете, что жителями старого форштадта города Ашихин был схвачен и представлен перед военно-полевым судом? – после долгой паузы спросил профессор. - Да уж, вот тебе и степь кругом, - вздохнул Мишка. - Герман, мы с тобой можем быть братом и сестрой, я хранительница кольца и фамилия та же, что и у Анны… Ой, мамочка…- ужаснулась Альбина. - Так, без паники! – оборвала Василиса, - Альбина как звали твоего деда? - Пётр Дмитриевич … - А прадеда не знаешь? - Почему не знаю? Знаю – Дмитрий. - Да, железная логика, если дед Пётр Дмитриевич. А сестра у него была? - Не знаю… - Ну что так переживать, мы всё выясним! В архиве должны сохраниться сведения… - Я уверен, это какая-то ошибка, - успокоил Герман, - поехали в архив. - Поехали, к тому же скоро парк откроется и нас застукают, - подхватил Мишка, хотя не все понял, схватив профессора и Василису, и начал усаживать их в такси. В архиве, благодаря прочным связям профессора, быстро нашли интересующую их информацию. Василиса и профессор как в своей тарелке орудовали многотомными рукописными метриками и оставшимися после погрома революции и оккупации немецких захватчиков документами по Ставрополю. Герман с Альбиной замерли в ожидании. Мишка скучал среди архивной пыли, все время подгоняя искавших истину: - Профессор, ну давайте быстрее… Я тут от нетерпения сам окочурюсь под слоем пыли полувековой давности… В итоге, Василиса победоносно свернула взглядом и изрекла: - Дмитрий Павлович – сын Анны Назаровой, в девичестве Анненковой, и Павла Назарова, Елизавета Павловна – дочь Анны Назаровой, в девичестве Анненковой, и Павла Назарова. Купцы. Вероисповедания православного… - Я, конечно, не дурак, но вообще ничего не понял… Кто есть кто, объясните, - уставился Мишка на Василису и профессора. - Альбина внучка Петра Дмитриевича и правнучка Дмитрия Павловича. Что тут непонятного? Дмитрий Павлович сын настоящего мужа Анны Назаровой, а Елизавета Павловна – дочка Дмитрия Черкасова. Вы даже не далекие родственники, так что боятся вообще нечего. Ведь Герман правнук сына Дмитрия Черкасова и его супруги. А Дмитрий Павлович назван был, видимо, в честь Черкасова, прадеда Германа. - Вот тебе и тайны Стрижаментского двора, Санта-Барбара отдыхает, - щурился, выйдя на солнце, Мишка. - Хорошо то, что хорошо заканчивается… - сказал Герман, обнимая Альбину. - А я уже решила, что вновь тебя теряю… А что же Елизавета Павловна? У неё не было детей? - отвечала Альбина. - Не было, - ответил профессор, указательным пальцем водя по каким-то строкам из пожелтевшей громоздкой книги, - она умерла ещё незамужней. - Теперь мне понятно, почему кольцо не по её линии пошло, а по линии её брата и моего прадеда Дмитрия Павловича, - задумчиво уставилась в одну точку глазами Альбина, - а вы можете представить, меня то сначала хотели Лизонькой назвать… - Пути Господни неисповедимы, - пожала плечами Василиса. - Жалко, досадно, что там камней не было драгоценных и золотых царских монеток, - вздохнул Мишка. Но вдруг услышал чарующий голос Василисы: - Михаил, не расстраивайтесь. У нас в городе много интересных мест. Знаете, у нас ведь даже по губернии находили множество кладов. В нескольких местах археологи со студентами-историками ведут раскопки …У нас даже нашли сокровища скифской принцессы… - А? Что вы говорите? Говорите, что здесь когда-то жили скифы? Так-так-так, с этого места поподробнее, - мгновенно оживился Мишка, и, взяв Василису под руку, пошёл с ней дальше от Германа, Альбины и профессора, - так что вы там про скифские сокровища говорили? - Посмотрите на него, вот неугомонный! – восторгался профессор. - По-моему, он уже нашёл свой главный в жизни клад, - улыбнулась Аля, глянув на Василису. - Значит, всё действительно хорошо, если Мишка опять за старое… - За новое, господа, я только за новое приключение, - отозвался Мишка и начал крутить Василису на руках. Компания авантюристов шла по дороге, весело смеясь и обнимаясь. А в голове Мишки уже созревал новый план. Но это уже совсем другая история… А тем временем предстоял праздник Ивана Купалы… На озере было многолюдно. Предприниматели срывали куш на холодных напитках и мороженом. Близ воды, вокруг огромных костров, молодёжь водила хороводы. На головах красовались венки из трав и цветов. Компания с удовольствием прыгала через костёр. Участвовала во всех конкурсах. В том числе Альбина с Василисой с другими девушками спустили венки на воду. Герман выловил спущенный на воду букет Альбины, Мишка - венок Василисы. Профессор стоял немного в стороне, с умилением наблюдая за всем происходящим. Мишка, с венком Василисы на своей голове, с трогательностью и печалью смотрел на Василису. Надо было объясниться, надо… И он понимал, если не сейчас, то другого момента не будет. Но Мишку, словно парализовало, в глазах было столько всего, а сказать не мог ни слова. Так они и сидели друг напротив друга с неясными обстоятельствами отношений, которые так внезапно захватили души обоих. Глаза многое могли рассказать. Но она так ждала его решения, а он… Глаза вопрошали: «Что же удерживает тебя… что же?» В них читалась печаль и боль, бессилие что-либо сделать, которую раньше она не видела в балагуре и авантюристе Мишке. Необъяснимый трагизм… и боль, пронизывающая его всего… и отчаянье… метание… Она ждала, но он ничего не говорил. Неожиданно, Василиса быстро встала и убежала прочь через лес. Глаза её наполнились слезами… - Миша, ты что сказал ей? - В том то и дело, что надо было сказать, а я не смог…

Евгении Петровне и Константину Филипповичу эта жаркая ночь преподнесла сюрприз. Они каким-то образом узнали, что компания нашла не сокровища, а какие-то далеко не ценные бумаги, да ещё и не первой свежести. Делать в этом городе им было уже нечего, а денег на обратную дорогу не было. Тогда и стукнуло Константину Филипповичу попросить у них взаймы. Выследить компанию от гостиницы не составило большого труда. Но решиться и попросить денег – поступок не из простых, особенно, когда был их конкурентом и вставлял палки в колёса… - Как думаешь, дадут денег? - А ты слезливее проси, тогда дадут. Шли Дурноплясовы по лесу, отстали, конечно, от компании. Да тут ещё Константин Филиппович неудачно споткнулся о выпирающий корень дерева и прочесал носом несколько метров. - Вот растяпа! Хотя… чем жальче вид, тем больше дадут… Может тебя ещё раз для пущей убедительности, а? Он молча поднялся, отряхнулся и увидел немного в глуби чащи разливающийся свет. Как не останавливала его Евгения Петровна, вспоминая прошлую передрягу связанную с выходом к огоньку, Константин Филиппович словно завороженный шёл на свет. - Идиот, куда тебя опять несёт? Ты не помнишь, что было в прошлый раз? Бестолочь, щас опять напоремся на местную «элиту»!!! Но слова жены Константин Филиппович слышал где-то вдалеке. Дошли. «Элиты» не было. Никого не было. Был только яркий ослепляющий свет, разливающийся по всей поляне. Свет, Дурноплясовы и больше ни души. Увидев его, Евгения Петровна оторопела от этого дара судьбы: - Господи, теперь я наконец-то куплю себе шубу! - На кой чёрт тебе шуба, если у нас на море градусник не опускается ниже нуля? - Олух, не твоё дело! Давай копать!!!

Всё подходит к своему концу. Клад нашли. В душе была какая-то разочаровавшая пустота. С другой стороны, жаль было расставаться с уже полюбившимися людьми, въевшимися в сознание улочками, домами и мостовыми, грустно… Мишка совсем не был на себя похож. Он не хотел ни с кем разговаривать, ничего ни ел, ни пил, неохотно что-то делал, одним словом, существовал безразлично ко всему, что происходило вокруг. Не спал всю ночь и думал-думал-думал: «Вот я дурак, какой же я идиот… Так и не решиться… Тряпка… Фу, противно и тошно… Ну и что, что у неё есть молодой человек. Я же видел её глаза, они не врали… Лопух… А ещё уверял Германа, что любви нет, что это тупой вздор, просто рефлексы или корысть… Дурак… Так и не сказал…» Профессор пришёл проводить их на вокзал, говорил что, Герман может сделать себе карьеру крупного учёного в связи с этой находкой, приглашал приезжать в гости ещё и в итоге изрёк неожиданную фразу уже в вагоне поезда: - А вас Михаил, надо бы выпороть как в дореволюционном образовательном заведении, желательно розгами! Мишка решил, что это тупая месть за его подколы, и абсолютно безразличным взглядом посмотрел на профессора. - Нет, вы только посмотрите, на этого… этого… матроса! Ты что о себе возомнил, что можно сначала взбаламутить девушке голову, поулыбаться, влюбить в себя и бросить на произвол судьбы???!!! - Зачем вы мне душу сейчас травите? У неё есть молодой человек, они помолвлены… - Это она вам такую ересь наплела? – Профессор взорвался от негодования, - Так знайте, нет никакого молодого человека!!! Нет!!! Нет!!! Нет!!! Она всю ночь и всё утро, день и вечер рыдает, я никогда такой Василису не видел!!! - А вы то откуда знаете, вы что в одном доме находились??? – Вскипел в ярости Мишка. - Представьте себе, я - её отец!!! - Как? У вас даже фамилии разные? – Мишка оторопел. - А вот так!!! Она у меня – гордая! Василиса взяла мамину фамилию. Угораздило же её влюбиться в такого олуха!!! Да что ты стоишь, поезд сейчас тронется, и ты уедешь, а она останется сидеть там на скамейке и потом возьмёт да и порежет себе вены!!! А мне это надо???!!! Беги, Миша!!! Мишка сбросил рюкзак с плеч и полетел из вагона бегом, бросив напоследок: - Ребята, я позвоню… Профессор пожал руку Герману, попрощался с Альбиной и, пригласив приехать снова в гости, вышел. Герман и Альбина махали ему из окна, а вдали видели бежавшего изо всех сил друга. Поезд тронулся и начал потихоньку набирать обороты. - Как думаешь, нас на свадьбу позовут? - А нам что, разве нужно приглашение на свадьбу к друзьям, да и в ставшем родным городе? Мы и без приглашения приедем, - Герман обнял Альбину и хотел было поцеловать, как дверь купе открылась, и в проёме показался продавец газет и журналов: - Купите газетку, сенсация! В городе обнаружена легендарная книга рецептов Дмитрия Черкасова!!! - Давайте вашу газетку, - протянул деньги Герман, - Альбин, ты смотри, как они так быстро узнали? – Спросил Герман, когда продавец вышел. - Будто не знаешь маленьких городков большой России… - О, послушай про наших старых знакомых: «На этом странности не закончились. После неожиданной находки легендарной книги, город охватила паническая лихорадка кладоискательства. В ночь на праздник Ивана Купалы некто мужчина и женщина, представляющиеся Дурноплясовыми Евгенией Петровной и Константином Филипповичем были задержаны в районе городского озера, которые утверждали, что они обнаружили цветущий папоротник, изливающий на одну из прилегающих к озеру полян большой и лучезарный свет, под коим согласно всем древнейшим преданиям должен быть клад. По результатам медико-психиатрической экспертизы данные граждане помещены на лечение в психиатрическую лечебницу Иоанно-Мариинского монастыря….» - Бедняжки, это ж надо было так…

Поезд монотонно себе постукивал: ту-ту ту-ту… Пассажиры его мирно спали, и только два человека смотрели в окно на звёзды: - Как же я боюсь тебя потерять, Гер… - Ты, главное сама не потеряйся и больше никаких дурацких споров. - Да я чуть с ума не сошла, когда поняла - столько глупостей натворила и то, что не смогу без тебя… - А я… Я просто тебя люблю… Альбина смотрела в звёздное небо и улыбалась. - И что это мы молчим, ты меня что разлюбила? - Смотрю в это небо и понимаю, Герман, какая же всё-таки счастливая… А ведь ещё недавно мне эти звёзды на крыше собственного дома казались такими холодными и чужими… Герман, как же я тебя люблю… - Знаешь, а ведь дядя Яков был прав, всё пришло на круги своя… - Смотри, звезда упала… - Тссс… успела загадать желание? - Успела. А ты? - Я тоже. Даже знаю, какое оно, ведь оно одно на двоих… Посмотри, голуби… На ночной неизвестной станции взлетели с телевизионной антенны два голубя, сделав кружок, опустились обратно и начали ворковать о чём-то своём, на непонятном человеку птичьем языке: - Аннушка, душа моя, кажется, они счастливы! - Они счастливы, Митенька, не сомневайся!

Дата добавления: 2015-09-29