|
Я слышал — вырос внук в твоем дому,
Что нет в подлунной равного ему.
Пусть он своих достоинств не скрывает,
Ему у трона место подобает,
Средь круга избранных богатырей.
Так присылай его ко мне скорей.
Во всем с моими сыновьями равный,
При мне он будет — над князьями главный».
Бабак, прочтя письмо, был потрясен,
И много слез сначала пролил он.
Потом призвал премудрого дабира
И внука молодого — Ардашира.
Сказал: «Владыка нас почтил письмом.
Прочти, мой внук, размысли обо всем.
Хоть трудно мне с тобою расставаться,
Но мы царю должны повиноваться.
Я напишу: «К тебе — царю царей —
Я посылаю свет своих очей.
В заветах чести мною внук воспитан,
На зов твой, не замедлив, поспешит он.
Так приласкай же внука моего,
Чтоб не подул и ветер на него!»
Пошел Бабак, спустился в свой подвал
Богатства сокровенные достал он;
Для внука ничего не пощадил,
Оружьем, сбруей ратной одарил,
Дал все ему в дорогу снаряженье;
Привел коней, рабов для услуженья,
Чтоб внук явился пред лицом царя,
Как солнце светозарное горя.
Собрал он щедрый дар для Ардавана —
Динары, амбру, муск благоуханный.
И юноша от дедовских дверей
Со свитой, с караваном отбыл в Рей.
Ардашир прибывает во дворец Ардавана
Пред ним ворота Рея отворили
И о прибытье шаху сообщили.
Царь пред собою гостя усадил.
«Как жив Бабак?» — участливо спросил.
Он дом ему отвел богатый с садом;
За трапезой сажал с собою рядом;
Послал ему богатые дары,
И кубки золотые, и ковры.
И опочил в покоях тех дареных
Бабака внук со свитой приближенных,
Когда престол рассвета заалел,
И мир, как лик румийца, побелел,
Проснулся Ардашир. И только встал он,
Подарки деда вновь пересчитал он.
И Ардавану он отправил их
С посланцем, под охраной слуг своих.
Царь умилился: «Так дарит не всякий,
Хоть молод, а разумен внук Бабака».
И он в чертоги Ардашира взял,
Скучать ему о доме не давал.
Царь на охоту ехал иль за пир
Садился — рядом с ним был Ардашир.
И стал для шаха он как сын любимый,
Ни в чем от шахзаде не отличимый.
Раз на охоте средь пустых равнин
За дичью гнался шахский старший сын.
У Ардавана четверо их было,
Сынов — его надежда, блеск и сила.
Близ Ардавана Ардашир скакал,—
Царь ни на шаг его не отпускал.
Онагр в степи далекой показался,
Дразня стрелков, как молния, он мчался.
Все следом — вскачь, да так, что прах полей
Смешался с потом бешеных коней.
Но сын Сасана — всех опередил он,
В онагра на скаку стрелу пустил он.
Онагру в круп широкий угодил,
Стрелой насквозь, как молнией, пронзил.
Шах Ардаван к онагру устремился;
Он, видя этот выстрел, изумился.
Спросил он: «Кто стрелой его поверг?
Чтоб свет стрелка вовеки не померк!»
Подъехал Ардашир, царю ответил:
«Стрела моя. Попал я — как наметил».
Сын Ардавана молвил: «Выстрел мой.
Стрела моя, а ты не спорь со мной».
Тут Ардашир воскликнул: «Ради бога —
Просторна степь, вдали онагров много,
И если можешь ты, как я, стрелять,
То докажи! А знатным стыдно лгать!»
Гнев охватил внезапно Ардавана,
Обрушился он вдруг на Бабакана.
«Моя вина! — владыка закричал,—
Зазнался ты, безмерно дерзким стал!
Кто ты такой, чтобы с мужами чести
Охотиться — с твоим владыкой вместе?
Не для того я внял нужде твоей,
Чтоб ты позорил царских сыновей!
Служить отныне на конюшне будешь.
Там, среди слуг, ты спесь свою забудешь.
А у тебя к коням хороший глаз,—
Так будешь главным конюхом у нас».
Прочь Ардашир уехал со слезами;
Он стал смотреть за шахскими конями.
Он думал: «Злобен сердцем Ардаван;
Нечестен — покарай его Йездан!»
Он деду написал письмо в обиде,
Исхода из беды своей не видя.
Все описал он, что произошло,
Как зло от низкой зависти пошло.
Прочел письмо Бабак и сокрушился,
Но никому он в горе не открылся.
Пошел и средь полночной тишины
Достал мешок динаров из казны
И, клятвенную взяв с гонца поруку,
Послал он тайно десять тысяч внуку.
Потом к себе дабира он призвал,
И так он Ардаширу написал:
«О юноша младой и неразумный!
Когда с царем ты ехал в свите шумной,
Ты с шахзаде поспорил… Почему?
Ведь ты — слуга; не ровня ты ему.
Премудрости ты высшей обучался,
Но, видно, глупым отроком остался.
Ты не хотел в чести близ трона быть.
Теперь царю старайся угодить.
Тебе в нужде я деньги посылаю.
Благоразумен будь! Благословляю!
Когда ты эти деньги проживешь,—
Пока я жив, — ты помощь вновь найдешь».
Верблюд с посланцем, старцем умудренным,
Предстал пред Ардаширом удрученным.
Прочел он, сердце ободрилось в нем,
И много мыслей зародилось в нем.
Он мудро с низким званьем примирился,
С конями на конюшне поселился.
В своем углу он разостлал ковры,
Затеял с утра до ночи пиры.
Презрел он время. Дни и ночи плыли,
А с ним — струна, вино, плясуньи были.
Гульнар видит Ардашира
Смерть Бабака
У шаха башня в крепости была;
Гульнар, рабыня, в башне той жила.
Под стать ей, луноликой, тонкостанной,
Был лишь расцвет весны благоуханной.
Шах всех дастуров старых отстранил,
Ей все ключи сокровищниц вручил.
Была раба Гульнар, — я лгать не стану,—
Дороже жизни шаху Ардавану.
На кровлю вышла раз Гульнар-луна,
Взгляд Ардаширу бросила она.
Ей улыбнулся Ардашир ответно.
И в сердце ей вошел он неприметно.
И дух ее безрадостный вскипел.
Когда закат туманный потемнел,
Зубец стены арканом обмотала
Гульнар. И тихо вниз спускаться стала.
Творцу миров молитву вознесла,
К конюшне царской дерзостно пошла.
Благоухая амброю и муском,
Прокралась между стойл в проходе узком,
К избраннику приникла своему
И голову приподняла ему.
Проснулся он; взглянул и видит: чудо!
Красавица!… Но кто она? Откуда?
Спросил: «Скажи, луна, откуда ты
Взошла над бездной бедствий и тщеты?»
Гульпар в ответ: «Я — шахская рабыня.
Люблю тебя! Я вся твоя отныне!
Когда захочешь, я к тебе приду
И скорбь твою от сердца отведу!»
Жизнь такова: пройдет столетье, миг ли —
Где муж, кого б несчастья не постигли?
Бабак — при жизни промыслом храним —
Скончался, место уступил другим.
Шах Ардаван, узнав про смерть Бабака,
Поник душой, предвидя бездну мрака.
Он с горя слег, когда, как с барсом барс,
Сцепились сыновья его за Парс.
И старшему, по древнему закону,
Царь отдал Парс, и войско, и корону.
Воспрянул тот, в литавры бить велел,
Войскам несметным в сборе быть велел.
Но омрачилось сердце Ардашира
Тем, что несправедлив владыка мира.
И в гневе он в душе своей решил:
«Довольно Ардавану я служил!
Ведь я не ведал, что его обидел!
За что же он меня возненавидел?»
И Ардашир себе сказал: «Бежать!»
А царь велел астрологов созвать.
О таинствах планет, о звездных силах,
О будущем державы вопросил их:
«Что предвещает вечный небосвод?
Кто сей престол после меня займет?»
Две ночи маги не сходили с башни,
Где был луны-Гульнар приют всегдашний,—
И третья ночь настала. Лишь тогда
Взошла на небо шахская звезда.
Гульнар, все споры звездочетов слыша,
Три ночи не спала, таясь под крышей.
Всем волхвованиям обучена,
Речей их тайну поняла она —
И все запомнила, что говорилось.
Бушующее пламя в ней таилось.
С высокой башни мудрецы сошли
И волю неба шаху изрекли.
Таблицы показали, где ответы,
Записаны, что дали им планеты;
Немой глагол таинственных высот,
Что приоткрыл им вечный небосвод:
«Едва успеет солнце закатиться,
Как сердце шаха тяжко огорчится:
Сбежит твой некий раб. Но он скорей
Не раб, а отпрыск подлинных царей.
И станет раб могучим властелином,
Что принесет добро простолюдинам».
И, вняв глаголу неба в их словах,
Душою огорчился старый шах.
Ардашир бежит с Гульнар
Когда земля ночною тьмой покрылась,
Как тень, Гульнар в конюшне появилась.
Вскипел, как море, юный Бабакан:
«Решай! Довольно! Я — иль Ардаван!»
Гульнар в слезах на край кошмы присела,
Все рассказала, что узнать успела.
Когда о предсказанье услыхал,
Терпенье Ардашир в удел избрал.
И он сказал ей: «О моя отрада,
Чего нам ждать? Бежать немедля надо!
Расстаться я с тобою не могу…
Коль я от Ардавана убегу,
Скажи: бежишь ли ты со мною вместе?
Иль тут, в плену, останешься — в бесчестье?
Увенчана короной золотой
Ты будешь, коль последуешь за мной!»
Гульнар сказала: «Здесь я не останусь,
Пока дышу, с тобою не расстанусь!»
И слезы падали из нежных глаз,
Как вслед алмазу огненный алмаз.
Ответил Ардашир: «Доверься богу!
Мы завтра тайно двинемся в дорогу».
Гульнар обратно во дворец ушла,
В слезах остаток ночи провела.
Когда земля от солнца пожелтела
И тень лиловой ночи отлетела,
Смятеньем нетерпения горя,
Гульнар открыла дверь казны царя.
Взяла алмазы, жемчуга и лалы,
Динаров золотых запас немалый.
И всю добычу, полная надежд,
Зашила в складки собственных одежд.
Вот ночь настала, полная тревоги…
Шах Ардаван заснул в своем чертоге.
Гульнар во тьму порхнула, как стрела,
Добычу Ардаширу принесла.
Сидел он с полной чашей, не печалясь,
Вокруг же слуги пьяные валялись.
И, радостный, он встал навстречу ей,
Из стойла вывел резвых двух коней.
Увидев золото в руках у ней
И лалы, жарких угольев красней,
Он налитую чашу отодвинул.
На головы коней узды накинул.
Сел на коня, он, в шлеме и броне,
Повесив меч надежный на ремне.
Гульнар вскочила на коня другого,
И выехали, не сказав ни слова.
С подругой милой поскакал он в Парс,
Как на свободу вырвавшийся барс.
Ардаван узнает о бегстве Гульнар и Ардашира
Так было: без невольницы своей
Шах Ардаван своих не мыслил дней.
Чуть голову с подушек подымал он,
Гульнар свою с любовью обнимал он.
Настало утро; встать царю пора —
Но нет Гульнар на ложе, как вчера.
Рабыни нет. Вскочил, рассвирепел он.
Подать воды, подать халат велел он.
А сонм вельмож уже в дверях стоял,
Украшен был престол и тронный зал.
Вазир великий перед ним явился,
Подобострастно перед ним склонился
И доложил: «О шах, вселенной свет!
Тут все князья явились на совет».
И крикнул шах: «Эй слуги, что случилось,
Что к нам Гульнар сегодня не явилась?
Обижена иль чем занемогла,
Что появиться нынче не смогла?»
Тут шаху главный доложил дабир:
«Сбежал сегодня ночью Ардашир.
И гордость стойла славного царева
Угнал он — Серого и Вороного».
Догадка сердце шаха, как кинжал,
Пронзила: «Раб сбежал — Гульнар украл!»
В нем древний дух суровый пробудился.
Он шлем надел, в кольчугу облачился,
Пошел он с войском грозных удальцов,
Все на пути огнем спалить готов.
Летел как ветер, полн ожесточенья,
Пока не въехал в некое селенье.
Спросил у жителей, у пастухов:
«Не проскакали ль двое беглецов?
Не проезжали ль рано на рассвете
Два всадника через угодья эти?»
А те: «Промчались двое тут селом
На сером скакуне и вороном.
Вослед им тур понесся, пыль взметая,
Рогами золочеными блистая».
И царь сказал дастуру: «То — они!
Но этот тур что значит? Объясни».
Дастур ответил: «Это знак великий,
Что будет в мире Ардашир владыкой.
То — фарр его. Ты знаменье почти,
Напрасную погоню прекрати!»
Царь промолчал, советнику не внял он.
Дав людям отдых, дальше поскакал он.
Летело войско, словно ураган,
А впереди — с вазиром Ардаван.
Но Ардашир с Гульнар не отдыхали;
Они, как вихрь, все дальше улетали.
И кто догонит, кто в петлю возьмет
Того, кому защита — небосвод?
А беглецы от жажды истомились
И в роще у ручья остановились.
И Ардашир сказал своей Гульнар:
«Нас мучит жажда и полдневный жар,
Из силы выбились и мы и кони,
И далеко ушли мы от погони.
Здесь, у ручья, мы силы подкрепим;
Час отдохнем и дальше полетим».
В поту, как солнце, щеки их блистали,
Когда они к потоку подскакали.
Чуть Ардашир хотел сойти с коня,
Два мужа подошли — светлее дня.
И молвили они: «Спеши! Не время
Бросать поводья и оставить стремя!
Ты промыслом от гибели спасен.
Беги, чтоб не настиг тебя дракон!
Погибельно вам будет промедленье,
Теперь лишь в быстроте твое спасенье».
Внял Ардашир советникам своим.
Гульнар мгновенно согласилась с ним.
И вновь они на стременах привстали
И дальше в степь, как вихри, ускакали.
За ними с войском мчался Ардаван,
С душою черной, гневом обуян.
Когда миродержавное светило
Лик светозарный к западу склонило,
Увидел пред собою старый шах
Прекрасный город, тонущий в садах.
Людей спросил он, что его встречали:
«Здесь двое верховых не проскакали?»
Старейшина ответил городской:
«О царь счастливый, в помыслах благой!
Когда над миром солнце дня блеснуло,
А ночь знамена синие свернула,
Два конных через город пронеслись,
А кто, откуда — нам не назвались.
Скакал вослед им тур золоторогий,
Какие в царском пишутся чертоге».
И Ардавану вновь сказал мобед:
«Прерви погоню, о вселенной свет!
Тур этот — фарр и счастье Ардашира.
Ты собери войска, владыка мира.
Войной края и страны мы пройдем,
А так — мы только ветер обретем.
Ты сыну своему отправь посланье,
Пусть он проявит ревность и старанье.
Пусть Ардаширова падет глава,
Покамест тур не превратится в льва».
Внял Ардаван ему, челом склонился;
Он понял — славный век его затмился.
И спешился и отдых дал войскам,
Молясь тому, кто все дарует нам.
Ардаван пишет письмо своему сыну Баxману, приказывая разыскать Ардашира
Едва рассвет окрасил облака,
Шах повернул назад свои войска.
С лицом поблекшим, тростника желтее,
Он вечером вступил в ворота Рея.
И в Парс письмо отправил сыну он:
«Наш светлый фарр изменой омрачен.
Раб Ардашир, как вор в ночи, без звука,
Бежал, стрелою вылетел из лука.
Поймай его! Он в Парсе. Но смотри —
Ни слова никому не говори».
Ардашир собирает войско
И прибыл Ардашир на берег моря,
И помолился: «О защитник в горе!
Ты спас меня, так не оставь меня!
По верному пути направь меня!»
Встречаясь там с береговым народом,
Он подружился с мужем-мореходом.
Поведал, сколько бедствий претерпел.
Моряк на Ардашира посмотрел,
Вгляделся зорко он в его обличье,
Увидел фарр его и мощь величья,
И понял: это — сын царей земли.
Все обошел свои он корабли.
Сошли на берег, полные отваги,
Мужи, заботясь о грядущем благе
Все, в чьей душе был голос предков жив.
Пришли, о кее вести получив.
Все родичи Бабака встрепенулись
И в помощь Ардаширу потянулись.
С холмов, с нагорий в облачном дыму
Сходились люди храбрые к нему.
«Кей появился!» — вести полетели,
И стариков сердца помолодели.
Мобеды из убежищ поднялись,
Советники премудрые сошлись.
И Ардашир уста раскрыл пред ними:
«Эй, славные познаньями своими,
Постигнувшие сердцем суть всего!
Я знаю, нет средь вас ни одного,
Кто б не слыхал, каким подверг невзгодам
Нас Искандар — пришелец, низкий родом!
Он славу древнюю низверг во мрак,
Весь мир зажал в насильственный кулак.
Я к вам пришел — потомок Руинтана,
И вас нашел под гнетом Ардавана!
Но пасть самой судьбой обречена
Та власть, что вам насилием дана.
Коль вы друзьями станете моими,—
Сынов Аршака истребится имя.
Что думаете вы? Ответа жду.
В великом деле я совета жду».
И все, кто были в этом славном сборе —
Мудрец иль муж бывалый в ратном споре,—
Все встали, чувством пламенным горя,
Все отвечали на вопрос царя.
Одни: «Мы все — из племени Бабака.
Ты — солнце наше, вставшее из мрака!»
Другие хором: «Предок наш — Сасан.
Мы все на битву препояшем стан!
Все — телом и душой — в твоей мы власти.
С тобой разделим счастье и несчастье.
Ведь ты двумя светилами рожден.
Мы все — с тобой! Тебе — и власть и трон.
Прикажешь — горы превратим в равнины,
Бушующие укротим пучины».
Внял Ардашир собравшихся ответ.
И духом он вознесся до планет.
Мужей достойных поблагодарил он.
Величье, волю бодрую явил он.
На берегу он город основал.
И вырос город; многолюдным стал.
Муж-звездочет явился к Ардапшру,
Сказал: «О шах, звездой блеснувший миру!
Ты призван корень Кеев обновить,
Исторгнуть плевел, пришлых истребить,
Трон Ардавана сокрушить, как молот.
Твоя звезда нова, и сам ты молод!
Среди сынов Аршака Ардаван
Сильнее всех и выше, чем Кейван.
Бери же в руки власть, не медля, с бою,—
И все враги падут перед тобою!»
И эти старца вещего слова
Дух окрылили Ардашира-льва.
С рассветом встал, покинул свой престол он,
Вооружась, в Истахр войска повел он.
Сын Ардавана, славный муж Бахман,
Узнав, что ополчился Бабакан,
Встревожился, не стал он медлить боле,
Собрал свои полки и вывел в поле.
Ардашир сражается с Бауманом и одерживает победу
Жил славный муж по имени Тэбак,
Привержен к богу, помыслами благ,
Наместник царский в городе Джахраме —
Он был главой над верными войсками.
Муж справедливый, мудрый, полный сил,
Семь сыновей он славных возрастил.
Услышав о явленье Бабакана,
Восстал он, откололся от Бахмана.
И к Ардаширу, мудростью влеком,
С войсками он пошел под трубный гром.
Пред Ардаширом в радости великой
Он спешился, как пред своим владыкой.
У ног его челом склонился в пыль
И о Сасане древнем вспомнил быль.
Сказал: «Тебе да буду я оплотом!»
И принял Ардашир его с почетом.
Но сам в душе сомненьем был смущен:
«Не Ардаваном ли подослан он?..»
В пути Тэбака он оберегался;
Он власти старца, войск его боялся.
Был прозорлив Тэбак, видавший мир;
Он знал — не доверяет Ардашир.
Пришел к нему с Авестою священной,
Сказал: «Да слышит нас творец вселенной,
Клянусь! Тебе я предан навсегда!
Нарушу клятву — сгину без следа!
Едва я вести о тебе услышал,
С войсками я к тебе на помощь вышел.
Власть Ардавана стала мне гнусна;
Как юноше старуха мне она.
Я преданный твой раб навек отныне,
И в том тебе клянусь на сей святыне!»
Внял слову сокровенному тому,
Душой поверил Ардашир ему.
Как своего отца, его почтил он,
Тэбаку власть над воинством вручил он.
И пред Йезданом пал и до утра
Молил, чтоб указал пути добра,
Чтоб дал победу над драконом гнева,
Чтоб возрастить помог величья древо.
В чертоги предков Ардашир вступил,
Грехи отцов молитвой искупил.
Советников своих созвал в палату,
Открыл казну и войску роздал плату.
Как барс, воспрянул и полки повел,
Дабы Аршака сокрушить престол.
И повстречались, как два моря зыблясь,
Две рати и, воинственные, сшиблись.
Бой закипел. Пылали, как лучи,
В руках мужей индийские мечи.
Сшибались грудью, копьями, щитами:
Кровь потекла горячими ручьями.
Дрались, друг друга яростно тесня,
Пока не пожелтело солнце дня.
Ночь подняла шатер свой бирюзовый,
Когда повел войска Тэбак суровый.
Взлетела тучей пыль черней смолы,
И Ардашир звездой блеснул из мглы.
Сын Ардавана раною томился.
Увидя шаха, в бегство он пустился.
Муж Ардашир вослед за ним летел
Под громом труб и градом черных стрел.
Он вел погоню яростнее барса
До самых стен Истахра — сердца Парса.
Там слава победителя ждала.
Весть о победе земли обтекла,
Он в Парсе роздал войску в честь победы
Сокровища, что собирали деды.
День отдохнул, набрался новых сил
И дальше в море войска устремил.
Битва Ардашира с Ардаваном
И страхом сердце шаха омрачилось,
Когда узнал он: грозное свершилось.
Воскликнул Ардаван: «Открыл мобед
Мне древле волю тайную планет.
И волю неба не преодолеть нам,
Чем жить в бесчестье, лучше умереть нам.
Не думал я, что станет Бабакан
Завоевателем, владыкой стран».
Долг старый войску заплатить велел он,
Обоз к походу снарядить велел он.
Дейлем прислал дружины и Гилян.
Сошлись полки, шумя, как океан.
Но Ардашир повел ему навстречу
Отважных войско, рвущееся в сечу.
И встретились они средь пыльной мглы;
Их разделял один полет стрелы.
В рядах карнаи так загрохотали,
Что змеи из убежищ убегали.
И зазвучал под золотом знамен
Мечей лиловых скрежет, лязг и звон.
Так сряду сорок дней сраженье длилось,
Для витязей вселенная стеснилась.
Росли убитых горы по долам.
Постыла жизнь измученным бойцам.
Тут грозовые тучи налетели,
И молнии на тучах заблестели.
Такой свирепый ветер смерчи взвил,
Что души ужасом оледенил.
Земля разверзлась, содрогнулись горы,
Казалось, мира потряслись опоры.
Подземный гром и гром на небесах,—
Объял великий Ардавана страх.
И средь людей его пошло роптанье:
«То — вещий знак, небес предначертанье.
Видать, на гибель мы обречены.
Видать, неправедны пути войны».
Мобеды возопили: «Царь! Пощада!»
Но стрелы низвергались гуще града.
Остался злополучный властелин
Покинут всеми, Ардаван — один.
И громом грянул голос Ардашира:
«Палач, схвати врага владыки мира,
Казни, надеждам вражьим вопреки!
Мечом его на части рассеки!»
Палач пошел, исполнил приказанье.
Муж Ардаван покинул мирозданье.
Вот он, в деяньях грозный небосвод!
Пал Ардаван, и Ардашир падет.
Людей до звезд возносит мир надменный
И низвергает наземь в прах презренный!
Двоих схватили царских сыновей,
И цвет увял Аршаковых ветвей.
Обоим ноги в кандалы забили,
В зиндан юнцов несчастных посадили.
Два старших сына потихоньку, в ночь,
Разгром увидя, ускакали прочь.
В слезах они достигли Хиндустана,
Судьба их стоит целого дастана.
Вся степь была усеяна кругом
Убитыми в оружье дорогом.
Шах Ардашир велел собрать добычу
И ратным людям всю раздать добычу.
Тэбак души величие явил —
Он труп царя казненного омыл.
Омыл в слезах от крови и от праха,
Воздвиг он дахму пышную для шаха.
Парчой и шелком тело спеленал,
Чело его короной увенчал.
И с почестью его похоронили,
Порог его дворца не преступили.
Явился к Ардаширу муж Тэбак,
Сказал: «О шах, как свет гонящий мрак,
На дочери прекрасной Ардавана
Женись! У ней — венец и фарр Ирана!
Сокровище тогда ты обретешь,
Которого превыше не найдешь.
Так нам закон повелевает древний!»
И Ардашир женился на царевне.
Он пробыл в Рее месяц или два;
О нем не молкла добрая молва.
Вот в Парс вернулся озаренный славой
Сасана сын, воитель величавый.
И город новый там построил шах,
Богатый, пышный, тонущий в садах.
Фонтаны били там, ручьи журчали,
Тот город Хурра-Ардашир назвали.
Там хауз был большой, светлей стекла.
Вода по трубам из него текла.
Над тем прудом у чистого истока
Построил царь Зардушту храм высокий.
И праздники Михргана и Сада
С народом здесь он праздновал всегда.
Вокруг же храма стогны простирались,
Цвели сады, строенья красовались.
Марзбаны, видя город — перл земли,—
Названьем Гур тот город нарекли.
Прекраснее всех городов прекрасных
Стал город Гур; в нем не было несчастных.
Невдалеке от города текла
Река. Ей преграждала путь скала.
Царь вызвал сильных телом на подмогу,
В скале велел воде пробить дорогу.
От засухи весь Парс он защитил,
Убогих поселян обогатил.
Война Ардашира с курдами
Когда восстал народ вольнолюбивый,
Рать из Истахра вывел царь счастливый.
Когда вступил в их степи властелин,
Пошли на бой все курды как один.
Войну игрою шах считал сначала,
Но вслед за курдами вся степь восстала.
Дрались весь день. Померкли облака.
И отступили шахские войска.
И поднял Ардашир все войско Парса.
Там каждый всадник был лютее барса.
Войска повел на курдов он с утра
Бой закипел не тот, что был вчера.
Но царь в степи, холмами тел покрытой,
Опять остался с малою защитой.
Так опаляла зноем высота,
Что запеклись у воинов уста.
Вот умиротворяющее знамя
Ночь подняла над ратными рядами.
И увидал вдали костер один
Муж Ардашир — вселенной властелин.
И поскакал он с малою дружиной
На тот костер — во тьме, тропой пустынной.
Вблизи костра увидел пастухов,
Овец, ягнят, и козлищ, и овнов.
Тут спешился с дружиной шах великий.
Был полон пылью, высох рот владыки.
Воды спросил он. Пастухи пошли,
Айран прохладный, воду принесли.
Он жажду утолил водой с айраном,
Лег и накрылся боевым кафтаном.
Уснул он крепко на траве степной,
Подушка в изголовье — шлем стальной.
Блеснул рассвет, из-за морей ударя;
От сна восстала сила государя.
Тут подошел к нему старик пастух,
Сказал: «Да будет бодр твой светлый дух!
Как ты попал в пустыню? На ночлеге
Здесь ни покоя не найдешь, ни неги».
Ответил царь: «О старец, услужи,—
Ближайшее селенье укажи».
Сказал старик: «До ближнего привала
С тобою будет проводник бывалый.
Фарсангов пять пустыней ты пройдешь,—
И водопой, и корм коням найдешь.
А там пойдут богатые селенья —
И в каждом — свой глава, свое правленье».
Встал, распрощался царь со стариком,
Повел дружину за проводником;
Достиг ручья и рощицы зеленой
И в край вступил богато населенный.
Радушно встречен, там он станом стал
И в Хурра-Ардашир гонцов послал.
И встало воинство по слову шаха,
На помощь двинулось по зову шаха.
Тут медлить славный Ардашир не стал;
Он к курдам в степень лазутчиков послал.
Лазутчики в дорогу устремились
И, все разведав, к шаху возвратились,
Сказали: «Курды радости полны,
Им-де цари и шахи не нужны.
Бежал-де Ардашир, исполнен страха;
В Истахре одряхлело счастье шаха!»
Воспрянул шах, услышав их слова,
До солнца поднялась его глава.
Средь войск, ему на помощь приведенных,
Мужей он десять тысяч выбрал конных.
И тысячу прославленных стрелков,
Взметающих стрелу до облаков.
Ардашир совершает на курдов ночное нападение и разбивает их войско
С закатом солнца он повел войска
Тропой среди пустынного песка.
Когда глухая полночь миновала,
Становье курдов перед ним предстало.
Глядит — в степи беспечно курды спят,
А души воинов его кипят.
И дать велел он скакунам поводья,
Пустил войска на курдские угодья.
И закипела страшная резня.
Все кончилось до наступленья дня.
Тут степняков убитых не считали,
Венцом кровавым поле увенчали,
Кто жив остался, тех забрали в плен,
Так сильный из-за глупости презрен.
Богатства захватил владыка мира,
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |