Прибежав домой, я разумеется к гармонии даже не притронулся. Найдя где-то в своём творческом беспорядке личный дневник, я открыл его на чистой странице и принялся описывать вчерашний случай.

Глава 3.

Прибежав домой, я разумеется к гармонии даже не притронулся. Найдя где-то в своём творческом беспорядке личный дневник, я открыл его на чистой странице и принялся описывать вчерашний случай. Описывал я всё в мельчайших подробностях, не упуская ни одной детали. По традиции, запись свою я дополнил кривыми рисуночками, чтобы было поатмосфернее.

Закончив глупую писанину, я приступил к гармонии. Моё старое, расстроенное фортепиано яростно сопротивлялось моему желанию подготовиться к завтрашнему экзамену. Аккорды получались настолько фальшивыми, что через 10 минут мучений я яростно хлопнул крышкой и убежал на кухню пить чай. Мама с папой уведомили меня, что отправляются на медовую ярмарку в Манеж. Никогда не любил мёд, в отличие от родителей.

Они закрыли входную дверь, и я остался один. Невероятно скучно. Бродя по квартире, я обнаружил свою виолончель где-то в прихожей. Кое-как настроил её и принялся заниматься.

Позаниматься мне, однако не дали. Кто-то звонит на домашний. Я положил виолончель и побежал на кухню за телефоном.

- Алло.

- Федор, ты?

- Да, Алексей Игоревич.

- Слушай меня сюда. Послезавтра Рождественский концерт. Я хочу, чтобы ты на нем сыграл свою Рапсодию.

- Послезавтра? В училище?

- Да, в концертном зале.

- А во сколько?

- В восемнадцать тридцать.

- Хорошо, я смогу.

- Прекрасно, - Алексей Игоревич одобрительно посмеялся в трубку, - готовься давай! До встречи.

- До свидания.

Я положил трубку и несколько минут стоял молча, пытаясь осознать услышанное. Я, первокурсник и для меня это первое выступление от училища. Я чувствовал себя невероятно крутым.

Вернувшись в комнату, я взял виолончель и принялся доводить до ума Рапсодию. В голове мелькали образы Маши, Насти, пустые вагоны, темные станции, какой-то странный переход между Театральной и Площадью Революции... Я резко остановился и потряс головой. Что за ерунда? Мое вчерашнее приключение не выходило у меня из головы, оно всплывало в ней снова и снова. Сон проявлялся в сознании, пугая меня все больше. Кружилась голова, и я переставал ориентироваться в пространстве...Я закрыл глаза и увидел тень, которая медленно ползла по обледеневшей стене вагога. Маша сидела, вжавшись от страха в сиденье. Я обернулся и закричал...

Темно. Вокруг жутковатая тишина. Я открыл глаза и обнаружил, что лежу на кровати. Виолончель лежала на полу, по всей комнате были раскиданы листы с нотами Рапсодии. Я приподнялся и посмотрел в окно. На улице горели фонари и мелькали редкие прохожие. Посмотрел на часы - без двадцати одиннадцать. Что за чертовщина?

Я медленно встал с кровати и пошел на кухню. В родительской спальне было темно и я прошел мимо. Оказавшись на кухне, я взял пару пачек печенья, бутылку воды и направился в прихожую. Упаковал все вышеперечисленное в сумку и одевшись, вышел на улицу. Было весьма морозно и у меня вмиг окоченели пальцы. Я добежал до метро и сел в прибывший поезд. Следующая станция Парк Победы, платформа справа...

...На Смоленской я проснулся в холодном поту. В вагоне никого не было. Свет был приглушённым, мягким. Я встал и вышел на платформу. Станционные часы показывали пол первого ночи. На платформе никого не было. Тут я заметил странную бумажку около соседнего вагона. Я подбежал к ней, поднял и развернул. В ней было написано:

«Только попробуй не быть счастливым...»

По телу пробежали мурашки. Где-то позади меня что-то зловеще заскрипело. Я резко обернулся и увидел въезжающий на второй путь состав из старых вагонов. Он медленно вползал на станцию, мирно пошатываясь. Я огляделся. Вокруг ни души.

***

Я медленно бродил по платформе, сжимая в руках непонятную записку...Потом присел на скамью и откинув голову назад, закрыл глаза. Сидел так около двух минут. Потом мне стало не по себе и я медленно открыл глаза. Передо мною стояла Маша. Сердце билось всё чаще и чаще, мне стало как-то невероятно холодно и страшно. Она медленно приближалась ко мне, смотря на меня пустыми, холодными глазами...

Я громко вскрикнул и открыв глаза, обнаружил на себе около сорока недоуменных взглядов. Я ехал в вагоне, кругом были люди и все они видимо подумали, что я сошёл с ума. Бегущая строка вещала, что мы подъезжаем к Электрозаводской. Я кажется, действительно схожу с ума.

Домой я вернулся в районе часа. Родители улеглись спать, а я отправился на кухню, класть обратно печенье и выливать воду в цветы.

Заснуть я не мог. Я думал о том видении, которое причудилось мне в метро...Эта странная записка...Маша...Старый поезд...

Около двух часов ночи я встал с кровати и прошелся по комнате: мне не спалось. Подошел к окну... В отражении я увидел пустые Машины глаза и руки, которые тянулись ко мне. Я отскочил от окна и с грохотом упал на пол. Маша проявилась из стекла и медленно зашла в комнату. Что за хрень, мать вашу! Я начал отползать к двери, но она накинулась на меня, повалила на пол и начала душить. Откуда у нее столько сил? Я пытался оттолкнуть ее от себя, но она прижимала меня к полу, сдавливая горло. Крехтя, я пытался спросить у нее, зачем она это делает, но почувствовал, что теряю сознание... Глаза закрылись, сердце билось все медленнее...

Я открыл глаза. В комнате было светло. Надо мной склонился участковый терапевт, щупая мой пульс. Чуть позади него я разглядел взволнованное лицо Насти. Родители сидели на моей кровати, закрыв лица руками.

- Он пришел в сознание! - услышал я отдаленный возглас Насти.

- Федя, что с тобой? - спросил участковый.

- Как будто я знаю! Это я у вас спросить хочу...

- Судя по всему ты потерял сознание от удушья...

Я сел, потом встал и подошел к зеркалу. На шее я обнаружил большие красные пятна... Что за чертовщина! Нос был весь в крови и она медленно капала на пол. Настя подбежала ко мне и обняла...

Но мне было не до объятий. Я пошел в ванную и начал смывать с лица кровь. Неожиданно у меня появилась сухость во рту и я раскашлялся...Кровью. Ей была залита вся раковина. Я не мог прекратить этот кровяной кашель... Я плакал от боли и отчаяния...Глаза сомкнулись и я рухнул Насте на руки...

***

Я лежал на кровати. На моем плече лежала Настина рука, и аккуратно гладила меня.

- Настюш... - выдавил я с трудом.

Она встрепенулась и тут же приказала мне лежать спокойно и не шевелиться.

- Сколько..сколько время?

- Пол пятого вечера.

- Настюш, я кажется схожу с ума...

- Все нормально, Феденька, ни с чего ты не сходишь. Не придумывай.

- Нет...я вчера ехал в метро и мне причудилась пустая станция, а на ней Маша, которая шла ко мне...ее глаза были пустыми и злыми одновременно...а ночью она набросилась на меня и начала меня душить...это же бред...

- Федь, тебе нужно прийти в себя. Доктор сказал, что тебе нужно лежать и не разговаривать. Так что насчет твоих видений потом поговорим.

Я промолчал и закрыл глаза. Настя взяла мою руку и крепко сжала в своей...

- Я тебя люблю...

- Я тебя тоже...

Глава 4.

Весенний воздух обдувал мое лицо, мимо проносились метропоезда, уныло стуча колесами. Я шел по Новоарбатскому мосту и с грустью смотрел на яркие отражения в Москва-реке. Из глаз капали слезы; я вспоминал о Насте...Мы расстались два месяца назад, по моей инициативе. Я до сих пор помню те заплаканные глаза, которыми она смотрела на меня...Я решился на этот шаг, я не мог больше доставлять ей головные боли и несчастья. Она достойна лучшего...

Мимо мчались автомобили, шли пешеходы, но мне было не до них. Они спешат по своим делам, им не понять моих жалких чувств...

Я вспомнил тот момент, когда она пришла на мой концерт в училище. Сердце билось бешено, я невероятно волновался...

Сейчас она видимо снова пытается заснуть, борясь с головной болью...А я шел по мосту нашей любви, теряясь в воспоминаниях. Я вспоминал ее милую улыбку, ее красивые глаза, волосы, губы...Нет! Она не должна быть с таким дураком как я, она этого не достойна.

Я поехал домой. На Славянском бульваре было пусто, редкие пассажиры ходили по платформе, поезда двигались с широкими интервалами. Я сидел и писал стихи. Мимо проносились пустые Русичи, шумело станционное оборудование...А я все подбирал рифмы. Зачем я это делаю? Она не прочитает моих стихов. Ей они уже не нужны...Мне стало невероятно одиноко.

Ко мне на скамью подсела девушка. Она мило улыбалась и болтала с кем-то по телефону. Закончив разговор, она перевела взгляд на меня и спросила:

- Что это ты так поздно тут сидишь?

- Пишу стихи.

- Почему именно здесь? Ведь дома тебе было бы удобнее, нет?

- Видишь ли, когда я сижу дома, меня тянет в метро. Здесь какая-то особая атмосфера...я не знаю, как объяснить...

- Я тебя понимаю. Можешь ничего не объяснять. Мне тоже в метро уютней чем дома. Метро - это мой дом.

На станции были только мы вдвоем. Я закрыл тетрадь для стихов и убрав ее в портфель, взглянул на девушку. Она была невероятно мила и красива.

- Как тебя зовут?

- Алина. А тебя как?

- Федор. Приятно познакомиться.

- Взаимно - Алина мило улыбнулась.

После нескольких секунд она спросила:

- А ты здесь, на Славянке живешь?

- Да, а ты?

- Я тоже. В башне. Ты ведь точно знаешь о чем я.

- Да. На каком этаже?

- На тридцать седьмом. Вид оттуда шикарный! Хочешь взглянуть?

- Да, пожалуй.

- Пошли.

Мы встали и направились к выходу в город. Нас встретил абсолютно пустой вестибюль и холодный ветер. Время было две минуты первого.

Мы шли по улице молча. Справа шумел Кутузовский проспект, задыхающийся в пробках.

Зайдя в башню, я поймал на себе недовольный взгляд консьержки, но Алина сказала ей, что я к ней в гости. Мы зашли в лифт.

- Тебе понравится - заверила Алина и нажала на кнопку с числом 42. После полминутного подъема двери открылись и мы оказались в коридоре, похожем на технический этаж.

- Куда мы идем?

- Как куда? На самый верх!

Последние слова Алины меня немного испугали, но я решил не показывать ей свою трусость и пошел за ней. Она привела меня на лестницу, уходящую далеко ввысь.

- Не бойся, все будет нормально - сказала она и направилась наверх. Я последовал за ней.

Наконец я почувствовал холодное дуновение ветра и мы выбрались на маленькую площадочку. Вид был действительно прекрасен. Я заворожонно смотрел на огни ночной Москвы. Сердце бешено колотилось, мне казалось, что я во сне.

Вдруг я почувствовал, что Алина взяла меня за руку.

- Поцелуй меня.

- Но..но мы же с тобой..знакомы всего десять минут.

- Поцелуй!

Я не знал что делать. В голове всплыл образ Насти, ее заплаканные глаза...я люблю ее. Только ее...

Я слился с Алиной в горячем поцелуе. Я испытывал странное, неведомое мне раньше чувство эйфории. Алина обняла меня и прижалась ко мне, я чувствовал ее всю...

- Пошли ко мне...

- Это уж слишком! Я не могу! Нет!

- Пошли...ты не разочаруешься во мне...

Я понял, что отпираться бесполезно и мы побежали вниз по лестнице. Через пару минут мы были у Алины в квартире. Она была просто огромна, но всех ее комнат я разглядеть не успел, ибо Алина потащила меня в спальню. Мы на ходу сбрасывали одежду, сгорая от нетерпения. Я не мог простить себе такой подлой измены. Но и не мог все это прекратить. Страсть во мне вскипела и я повалил Алину на кровать.

- Возьми меня!

Она спешно скидывала с себя одежду, возбуждая меня все больше. Я накинулся на нее и начал целовать. Она обвила руками мою шею и прижала к себе; я больше не мог сопротивляться...

***

Я открыл глаза. Солнце мягко освещало комнату. Я осмотрелся. Слева лежала Алина и спала сном ангела (сон ангела – смотри в примечаниях). Справа стояла небольшая тумбочка на колесиках. На ней лежал мой телефон, ключи от квартиры и тетрадка со стихами. Что там делает тетрадка? Ключи и телефон еще понятно, но тетрадка...

Я аккуратно встал, оделся и взяв в руки телефон, пришел в шок. Шестьдесят пять пропущенных вызовов: тридцать два от Светы, один от папы, четырнадцать от мамы и восемнадцать от Насти...

Дата добавления: 2015-09-29