«Шок, — подумал он. — Это шок».
Ему вдруг пришло в голову, что они в раю — на безупречно голубом небе солнце начало клониться к горизонту, длинные тени пальм легли на песок. Иными словами, присутствовали все необходимые элементы. Будь у него «Маргарита», Майя и Боб Марли, он бы чувствовал себя на небесах.
Негромкий звук — смешок или ворчание — вырвался из его горла, и он покачал головой, не в силах поверить, что это происходит с ним.
— Габриэль-будь-ты-проклят-Рио! — завопила Тори.
Она толкнула его двумя руками с такой силой, что он отступил на пару шагов. Гейб прищурился и бросил на Тори свирепый взгляд. Она стояла перед ним и каким-то непостижимым образом умудрялась выглядеть более разгневанной, чем напуганной. Ее собранные в хвост волосы, бронзовая кожа и обтягивающая футболка создавали дополнительную иллюзию отпуска в тропиках. Впрочем, Гейб уже вернулся из блаженных грез на землю.
Боун опустился на песок в двадцати футах от воды, прижал колени к груди и обхватил их руками.
— Какого дьявола, — снова и снова едва слышно бормотал он.
Панг расхаживал вдоль берега, и его взгляд в поисках возможной опасности метался между тем местом, где несколько мгновений назад затонула шлюпка, и полосой прибоя.
Кевонн продолжал кричать на Гейба:
— Капитан! Давай, друг, скажи нам, что делать?
Гейб посмотрел Тори в глаза:
— Извини. Я задумался. Все в порядке.
Тори сухо рассмеялась.
— В самом деле? Зато со мной не все в порядке, я напугана до смерти. Мы должны убраться с острова и вернуться на «Антуанетту», и я уверена, Гейб, что это необходимо сделать прямо сейчас, до заката.
Ее слова вывели Боуна из прострации. Когда он повернулся к ним, Тори заметила, что он как-то вдруг постарел.
— Вы спятили? Я туда не поплыву, Тори. Там под водой что-то есть. Посмотрите на кости! Вот что прикончило тех людей, чьи корабли затонули. Все видели симпатичный крошечный островок в Карибском море и выходили на берег, чтобы немного порыбачить, поплавать или просто отдохнуть. Но дело в том, что отсюда нельзя уйти. Неужели вы не понимаете, что они совершали одну и ту же ошибку? Все пытались уплыть! Здесь мы в безопасности. Тут хорошо.
Кевонн набросился на него:
— И что ты будешь есть, придурок? Или пить? Я не вижу поблизости ни одного фонтана, а ты?
Гейб положил руку ему на плечо:
— Достаточно. — Он посмотрел на Тори. — Что ты имела в виду, когда сказала «до заката»? Откуда такая странная мысль?
— Только так можно объяснить то, что случилось с «Марипосой». Мы точно знаем, что те, кто прячется в воде, могут выходить на берег — в противном случае мы бы нашли на острове кого-нибудь из команды «Марипосы», кто-то обязательно должен был спастись. Почему они не атакуют нас сейчас? Что-то заставляет их оставаться в воде, скорее всего солнце. Они позволили нам добраться сюда и теперь хотят задержать здесь до заката.
Гейб повернулся к Боуну и Пангу:
— Она права. Извини, Боун, но то, что говорит Тори, звучит разумно. Я не знаю, что произошло с нашими парнями, но существа, которые находятся под водой, не будут сидеть там вечно.
— Почему ты так уверен? — яростно возразил Боун, которому очень хотелось оказаться правым.
— Посмотри вокруг. Ты видишь кого-нибудь? Думаешь, ты единственный посчитал остров безопасным местом? Тори предположила, что существо, которое напало на наш катер, не любит солнце, и, если оно проводит большую часть времени под водой, это может оказаться правдой. Из чего следует, что в самом лучшем случае у нас есть время до темноты, чтобы вернуться на «Антуанетту».
— Капитан, — начала Тори, встав слишком близко к нему. — Я уверена, что остальные корабли затоплены. Люди не стали бы пробивать дыры в их днищах. Значит, это делает кто-то еще.
Панг принялся расхаживать вдоль кромки воды.
— Здесь так красиво.
— Нет-нет, — взмахнул рукой Кевонн. — С «Антуанеттой» они так легко не справятся. Это вам не игрушка богача или паршивая рыбацкая шхуна. С ней все будет в порядке. Главное — выбраться отсюда.
Гейб кивнул:
— Правильно. Нам нужно собраться с мыслями и понять, как быть.
Они замолчали. Тори опустила глаза, вдруг почувствовав тяжесть ответственности. Гейб взглянул на кладбище кораблей и теперь увидел их иначе. Натянутые сети, канаты и то, что некоторые суда столкнулись друг с другом, говорили о том, что идея о тайном лагере пиратов далека от реальности. Гейб видел не просто суда, пострадавшие от ураганов и кораблекрушений. Тросы между кораблями указывали на попытки людей спастись. Он попробовал убедить себя, что некоторые из них увенчались успехом, но логика твердила, что это не так. Если бы кому-то удалось выбраться отсюда, то кладбища кораблей больше не существовало бы.
Здесь скопились корабли лет за тридцать. Их капитаны подошли к острову, или их заманили в ловушку. Не исключено, что они успели послать сигнал бедствия, но спасатели не нашли остров или их постигла такая же горькая участь. Может быть, он ошибается и кому-то удалось уцелеть, но по каким-то причинам они не стали рассказывать, что с ними произошло. Ведь «Марипоса» сумела отойти от острова. Конечно, на борту остался только один человек, который получил такие серьезные ранения, что вскоре умер. Капитан рыбачьей шхуны подумал, что они в ловушке и на острове им будет легче защитить себя и груз. Как и Боун, он посчитал, что существо или существа, напавшие на его корабль, не смогут атаковать их на суше. Возможно, он полагал, что на берегу прикончит всех врагов, после чего путь в море будет открыт.
Он был глупцом. И тут Гейб задал себе пугающий вопрос: как именно «Марипоса» смогла спастись? Концы не сходились с концами. Разве что подводные чудовища сознательно позволили умирающему моряку увести «Марипосу» в открытое море. Из чего следовало два страшных вывода: во-первых, «Марипоса» стала наживкой, которая должна привлечь к острову новые корабли; во-вторых, существа, убившие команду, достаточно разумны, чтобы заманивать новые жертвы.
«Такими мыслями лучше не делиться», — сказал себе капитан, посмотрев в глаза своих спутников и увидев в них страх.
— Кевонн и Боун, вытаскивайте ящики на берег. Нам необходимо подобрать патроны и зарядить все оружие, чтобы не терять время на смену магазинов. Когда закончатся патроны в одном автомате, мы просто отбросим его в сторону и возьмем другой.
— «Вискайя»… — начала Тори.
— Плевать на «Вискайю», — перебил ее Гейб.
— Значит, мы попытаемся прорваться? Такое ты принял решение? — спросил Боун.
Казалось, он готов расплакаться.
— У тебя есть другие предложения? — спросил Кевонн.
— Я не поплыву с вами, — сказал Боун.
Панг рассмеялся жутким смехом человека, теряющего власть над собой.
— Да, хороший план. Остаться здесь и умереть.
Боун закрыл лицо руками, запустил пальцы в густые светлые волосы и принялся раскачиваться из стороны в сторону.
— Перестань, — тихо сказала Тори. — У тебя есть только один шанс уцелеть, Боун. До темноты осталось всего несколько часов. После этого…
Серфингист кивнул, глубоко вздохнул и поднялся с песка. Вместе с Кевонном он начал перетаскивать ящики на берег, но оба вошли в воду с огромной опаской.
— Капитан, что будем делать с Боггзом? — спросил Панг, защищая рукой глаза от солнца.
Об этом Гейб еще не успел подумать.
— Попытаемся забрать его, когда будем проплывать мимо.
Казалось, ответ Гейба удовлетворил Панга, и он отправился помогать остальным таскать ящики и заряжать оружие. Они снова начали выполнять приказы капитана. В некотором смысле, так всем будет легче. Но ответственность тяжелым бременем легла на плечи Гейба. Их жизнь была в его руках. Если он совершит ошибку, все погибнут.
«Только не нужно тешить себя напрасными надеждами. Мы все почти наверняка мертвецы», — подумал он.
Тори подошла к капитану, когда остальные занялись работой, и Гейб искоса посмотрел на нее. Похоже, парни едва держались, но у него сложилось впечатление, что Тори справлялась гораздо лучше остальных.
— Как ты считаешь, откуда они взялись? — спросила она. — Кем бы они ни были?
Гейб подумал об океанских штормах, потрескавшихся стенах и гладком, как стекло, черном камне со странной надписью.
— Ты вспомнила о гроте, — сказал капитан.
Тори не отвела взгляда.
— А ты?
Он посмотрел на запад и увидел, что солнце опустилось ниже, чем он предполагал. Капитан поспешил к матросам, чтобы помочь им заряжать оружие. Он знал, что существа под водой будут ждать только до заката.
Гейб вновь подумал о Майе. Неужели все было бы настолько плохо, если бы он согласился дать ей ту жизнь, о которой она мечтала, — ребенок и муж, проводящий дома больше времени, чем в море? Сумел бы он примириться с такой судьбой? Вопрос остался без ответа — сейчас он не имел ни малейшего смысла, — все зависело от того, сумеет ли он вернуться в Майами.
Два месяца назад
Уличные огни полосовали ветровое стекло, когда Гейб вел свой подержанный «БМВ» по улицам Майами. По капоту проплывали сияющий неон и пастельные тона отраженной рекламы баров и ресторанов. Сумерки спустились пару часов назад, но даже вечером во вторник движение оставалось напряженным из-за множества машин, припаркованных у тротуара.
Охваченный противоречивыми чувствами, Гейб крепко сжимал рулевое колесо. Он выпил четыре бутылки чая со льдом в «Джеймиз риал лайф» — маленькой закусочной, где подавали морепродукты, находящейся в нескольких милях от его квартиры. В «Джеймиз» было выходящее на улицу патио, и автомобильные выхлопы смешивались с ароматами «мохито» и жареных хвостов омаров, что делало заведение столь популярным у местных жителей.
Гейб пообедал — мелко нарезанные креветки и жареная картошка, вполне подходящая еда, чтобы компенсировать действие алкоголя, — но сейчас чувствовал в желудке тяжесть. Он пытался уговорить себя, что дело в чае со льдом, но понимал, что это не так. Почти месяц миновал с того вечера, когда Майя поймала его в «Синко» и не пришла домой ночевать. С тех пор он постоянно находился на взводе, его переполняли гнев и отвращение, направленные не только на жену, но и на себя самого. Тогда на следующее утро ему пришлось пережить несколько трудных минут, когда она сказала, что переночевала у друзей, и ее глаза оставались жесткими, как кремень, а в голосе прозвучал вызов — пусть только попробует спросить ее о подробностях. Тогда Гейб промолчал. Ведь он изменил ей. Майя имела все основания сердиться, к тому же, даже если она зашла так далеко, что переспала с другим парнем из чувства мести, он не хотел ничего знать.
Во всяком случае, так он подумал.
В течение первых дней после его измены они почти не разговаривали, и воздух в их доме был пропитан горечью. Гейба то наполняла ярость, то он страдал от невыносимого чувства вины, и ревность сменялась презрением к самому себе. Наконец ночью перед тем, как отправиться в рейс для «Вискайи», Гейб попытался поговорить с Майей, но в результате обвинил ее в том, что она заставила его обмануть ее ожидания.
Впервые за последние дни Майя улыбнулась, но глаза ее остались холодными.
— О нет. Тебе не следует перекладывать всю вину на меня, Габриэль. Постарайся не забывать, что это ты изменил правила игры, папочка.
Сердце Гейба сжалось, и он попытался заставить Майю уточнить, что она имеет в виду. Почему он должен помнить? Что она сделала? Но Майя отказалась отвечать. Когда рано утром на следующий день он хотел поговорить с ней перед уходом на «Антуанетту» — судно отправлялось в короткое плавание перед долгим рейсом в Южную Америку, — Майя сделала вид, что спит. И даже после того, как он позвал ее, чтобы извиниться, не открыла глаза и продолжала ровно дышать.
Успевший довольно много выпить, Гейб направил «БМВ» в короткий переулок, ведущий к задней части дома. Несколько мгновений машина скользила вперед в полной темноте, потом попала в яркую полосу света уличного фонаря. Он притормозил у въезда в подземный гараж и постарался успокоить дыхание, изо всех сил сжимая руль.
«Ты не хочешь знать», — подумал он.
Но он должен был знать — желания не имели к этому ни малейшего отношения, — потому что правила снова изменились. За десять дней, в которые он отсутствовал, Майя стала другим человеком. Когда он вернулся домой, она легла спать на диване, и Гейб с трудом различал ее тихое дыхание. Тело Майи едва прикрывала тонкая простыня, а бронзовый изгиб обнажившейся икры заставил его сердце сжаться.
— Ты это сделала, — прошептал он в темноте. Новый ковер топорщился под его босыми ногами, настенные часы тикали громко и нетерпеливо. — Ты рассчитывала, что ради тебя я откажусь от всего.
Но Майя продолжала безмятежно спать. Если ей и снились сны, то они были приятными, и Гейб позавидовал ей. Когда он произнес эти слова вслух, в нем всколыхнулись противоречивые эмоции. Он винил Майю, проклятье, конечно винил. Но как он мог ее ненавидеть, когда она хотела лишь одного — чтобы он чаще бывал дома?
На следующий вечер, когда она во второй раз ушла на всю ночь, его колебания и чувство вины исчезли. Когда Майя вернулась — Гейбу показалось, что она недавно приняла душ, хотя на ней была та же одежда, в которой она уходила, — он дал волю своей ярости. Тем не менее она не стала устраивать скандал, извинилась, нежно улыбнулась и продолжила легко и уверенно лгать.
Гейб спал с другими женщинами. И теперь Майя либо изменяла ему, либо хотела, чтобы он так подумал. А у него в голове вертелась единственная мысль:
«Это ты все начала, сука!»
С тех пор она неизменно ночевала дома, но в течение дня, когда он находился в офисе «Вискайи», и даже после работы часто не отвечала на его звонки по сотовому телефону. Иногда он возвращался домой в шесть или семь вечера, но Майя еще где-то гуляла. Сначала Гейб задавал вопросы, но она улыбалась и все отрицала.
Гейб решил, что сегодня положит этому конец.
Он сказал Майе, что Фрэнк Эспер вызвал его в офис «Вискайи». Скорее всего, она не поверила. Он и прежде множество раз говорил, что у него деловые встречи, а сам отправлялся в «Синко». Мысль о клубе заставила Гейба вспомнить о Серафине, красотке, с которой он флиртовал, когда Майя поймала его месяц назад. Серафина была потрясающей женщиной, и Гейб всякий раз испытывал грусть, когда думал об этой упущенной возможности, вспоминал ее соблазнительную улыбку и изумительный аромат. Но сегодня он решил не ходить в «Синко».
Вечером в пятницу Гейб вернулся домой и застал жену в душе. Она что-то мурлыкала себе под нос, погрузившись в краткий миг блаженства. Постель была в жутком беспорядке. Майя вышла из душа и принялась вытирать волосы, продолжая напевать. Прошло больше двух месяцев с тех пор, как Гейб в последний раз видел жену обнаженной, и его захлестнула волна желания.
Майя повернулась, увидела, что он смотрит на нее, и на ее лице тотчас появилась та самая улыбка, которая вызывала у Гейба ярость. Впрочем, миг, прошедший между моментом, проведенным ею в одиночестве, и этой улыбкой, не остался для Гейба незамеченным. В ее глазах он прочитал совсем другое чувство. Испуг.
Тогда его подозрения превратились в уверенность. Прежде он еще мог поверить, что Майя лишь делает вид, будто у нее роман, чтобы помучить мужа и отомстить ему. Но страх во взгляде выдал ее. Гейб не стал спрашивать, зачем она так поздно принимает душ и почему постель в беспорядке. Она наверняка сочинила бы историю про головную боль, сказав, что неожиданно заснула. Он слышал эти сказки прежде.
В ту ночь она спала рядом с ним, но он долго не мог заснуть — Гейбу казалось, будто он ощущает запах чужого мужчины в своей постели.
«БМВ» помедлил возле пандуса, ведущего в гараж, свет вспыхнул в зеркале заднего вида, Гейб поднял глаза и увидел маленький внедорожник, который ехал вслед за ним. Он не стал жать на клаксон, понимая, что, если начнется перебранка, он привлечет внимание, сейчас же это было ни к чему. Он не хотел выдать себя.
— Хватит, — прошептал он, сжимая руль.
Алкоголь в крови подталкивал Гейба вперед, успокаивая и провоцируя одновременно. Он снял ногу с педали тормоза и покатил вниз по пандусу. Ворота открылись, Гейб заехал в гараж и поставил «БМВ» на свое место, рядом с «корветом» Майи. Как он и предполагал, его жена была дома. Не одна.
«Проклятье, кто он, Майя? — подумал Гейб. — Кто осмелился занять мое место?»
Внезапно им овладело холодное онемение, и он двигался так, словно полностью потерял контроль над собственным телом. Где-то в глубинах его сознания, почти заглушенный стеной алкоголя, тихий голос предупреждал, что ему не следует возвращаться домой в таком состоянии. До тех пор, пока он остается в неведении, ничего не придется предпринимать. Быть может, в конце концов Майя простит его. И тогда все станет как прежде, когда они вместе смеялись, дни казались бесконечными, а небо ослепительно голубым. «Романтический бред», — обругал он себя. Интересно, какое чувство так сильно подогрел алкоголь: желание узнать правду или искушение отвернуться от нее.
Крепко сжимая в кулаке ключи, Гейб поднялся наверх на лифте.
В коридоре пахло дезинфицирующими средствами. Проходя мимо двери Десимонсов, Гейб услышал, как плачет их малыш. Из другой квартиры доносился аромат фахитас.[12] Смесь запахов ударила ему в нос, и Гейба затошнило. Возле двери собственной квартиры он еще сильнее сжал в руке ключи, и ему вдруг показалось, что дыхание стало оглушительно громким, хотя он старался делать все бесшумно.
Почти не дыша, Гейб вставил ключ в замок, тихо повернул его и нажал на ручку двери.
«Ты изменила правила, а не я, — подумал он. — Ты знала, что тебя ждет, когда выходила за меня замуж».
Дверь распахнулась, и Гейб увидел антикварное зеркало, которое он купил на деньги, полученные за нарушение закона, и замечательную кухню, сделанную им своими руками, и столик со стеклянной столешницей. На нем лежали сотовый телефон и связка ключей, не принадлежащие Майе.
И тут он услышал ее смех, нежный, девичий, такой знакомый по их лучшим дням.
Охваченный яростью и отчаянием, Гейб прижал ладони к вискам и зажмурил глаза. В голове зазвучал сигнал тревоги, заставляя сбежать прежде, чем наступит катастрофа. Он знал: то, что он увидит, ему не удастся забыть никогда.
Но в груди уже начал формироваться жуткий звериный рев. Еще мгновение назад Гейб стоял на месте, но сейчас промчался через коридор и кухню и свернул в гостиную — кулаки крепко сжаты, на языке вкус насилия.
— Ты совершила ужасную, чудовищную ошибку, пригласив его сюда, шлюха! И все, что сейчас произойдет, будет на твоей богом проклятой…
Гейб не закончил предложение, молча застыв на пороге гостиной. Майя сидела, положив ногу на ногу, в кресле, обитом плюшем. На диване устроился Мигель, который смущенно смотрел на брата. Перед Мигелем на кофейном столике стояла бутылка пива. Но больше всего Гейба поразила жалость в глазах брата.
— Какого дьявола ты творишь? — спросил Мигель.
Кулаки Гейба разжались, и он покачал головой.
— Не надо. Не становись на ее сторону. — Его голос сорвался на крик. — Она лживая шлюха, брат! Она с кем-то спит! Она валялась с каким-то парнем в моей постели, черт побери!
Майя вздохнула и с отвращением тряхнула головой.
— Ну все, хватит.
— Нет, не хватит! — заорал Гейб и повернулся к брату. — Какого дьявола ты здесь делаешь?
Мигель поднялся на ноги, и десятилетия братского противостояния встали между ними.
— Стараюсь помочь тебе, болван. Майя позвонила мне и попросила совета. Я пытался спасти твой брак.
— Ты напрасно тратишь время, — прорычал Гейб.
Мигель поднял руки.
— Теперь я и сам вижу.
Он направился к выходу. Майя протянула руку и схватила его за запястье.
— Мигель, подожди, — сказала она, и ее взгляд переместился на Гейба. — Возьми его с собой.
Гейб начал возражать. Да, сегодня он ошибся, но это не может изменить того, что происходило весь последний месяц. Он знает, что она обманывала его.
Майя покачала головой.
— Просто уйди. Ты хочешь провести свою жизнь в океане, снимать девок в клубах всякий раз, когда заходишь в порт, развлекаться на стороне. Я же пыталась создать тебе дом.
— Я хотел жену, а не дом.
Верхняя губа Майи приподнялась, и взгляд ее пригвоздил Гейба к месту.
— У тебя больше нет ни того ни другого.
Джош открыл глаза, но прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что заснул. Он сидел на грязном, уродливом стуле, том самом, куда его швырнули, когда капитан Рио разрешил Хэнку Боггзу вытрясти из него душу.
Он с тихим стоном выпрямился и невольно поморщился, когда спину пронзила новая волна боли. Казалось, что кожа на лице в тех местах, куда пришлись удары, туго натянута. Впрочем, Джош больше не чувствовал прежней жуткой пульсации. Остались только тупая боль и нежелание двигать мышцами лица. Он понимал, что улыбка причинит ему невыносимые страдания, но, к счастью, поводов к этому в ближайшем будущем не намечалось.
— Дело дрянь! — послышался голос со стороны правого борта.
Джош нахмурился и зашипел сквозь зубы, когда его распухшее, рассеченное лицо пронзила острая боль. Интересно, сумеет ли он вообще не шевелить мышцами лица. Он с трудом поднялся на ноги, разминая затекшее после сна тело, и направился к правой двери.
Он проснулся довольно неожиданно. Скорее всего, это значило, что за дверью шумели уже некоторое время. Когда он проверял в прошлый раз, Энтон сторожил дверь по левому борту, Хименес вернулся на вторую вахту к правой. Джош услышал знакомый голос.
— Послушай, мне это нравится ничуть не больше, чем тебе, — сказала Энджи Тайри, — но Таппер говорит, будто бы внизу что-то происходит и ты нужен в качестве вахтенного механика. Из чего следует, что я должна сменить тебя здесь. Поверь, меня совершенно не вдохновляет снова тут торчать.
Джош выглянул через опущенные жалюзи. Усталый и раздраженный Хименес стоял перед Энджи у двери.
— Я не сержусь на тебя, Энджи, — сказал Хименес. — Мне просто нужно отдохнуть, понимаешь? Сколько у меня было, три часа? Мне удалось поспать час, остальные два я стоял на посту, пока не появился Таппер. Я сторожил проклятого кока или находился внизу с самого восхода солнца. Теперь я снова должен заступить на вахту?
— Почти половина команды находится на берегу, и кто-то должен караулить Джоша. У всех дел по горло, Оскар.
Крупный мужчина тяжело вздохнул и кивнул.
— Я все понимаю. Ладно, я пошел, желаю тебе хорошо провести время. Надо было прихватить с собой журнал. В следующий раз возьму книжку. Если бы я просидел здесь еще немного, то предложил бы Мистеру ФБР поиграть в пинг-понг.
Джош наблюдал сквозь жалюзи, как улыбается Энджи, которая ничем себя не выдала. Через несколько мгновений Хименес подошел к лестнице и начал спускаться вниз. Энджи дружелюбно помахала ему, потом ее улыбка исчезла, она огляделась по сторонам и метнулась к двери.
Когда она вошла в кают-компанию, ее глаза нетерпеливо горели.
— Ты нашла радиомаяк? — прошептал Джош, опасаясь, что Энтон может услышать через другую дверь. — Ты включила его?
Энджи покачала головой.
— Он в рулевой рубке, но я не сумела добраться до него.
— Тогда что ты…
Она с трудом подавила вспышку гнева.
— Заткнись и слушай. У нас нет времени.
— Ты хочешь сказать, что капитан намерен…
— Просто заткнись. — Энджи осмотрелась, подошла к иллюминатору, выглянула наружу и снова повернулась к Джошу. — Происходит что-то странное. Какое-то безумие. Они нашли оружие, и одна из шлюпок попыталась вернуться.
Энджи рассказала о том, что видела, — как перевернулся катер, один из матросов безуспешно пытался выбраться из воды, потом море окрасилось кровью. И как суденышко развалилось на части.
Джош посмотрел на нее.
— Это правда? Неужели так все и было?
Энджи кивнула и с трудом сглотнула.
— Что-то находится в воде, Джош. И не только возле острова. Дуайр и Таппер слышали, как что-то бьет в корпус «Антуанетты» снаружи, под ватерлинией.
Джош попытался осмыслить новости. Но Энджи не дала ему времени на раздумья. Приподняв рубашку, она вытащила из-за пояса пистолет и протянула ему. Джош молча взял оружие, по привычке проверил обойму и затвор и посмотрел на Энджи.
— Надо немедленно включить маяк, — сказала Энджи. — Нам необходима помощь.
Джош кивнул.
— Не беспокойся, мы доберемся до него.
Дуайр ощущал себя загнанным в угол зверем, которому негде спрятаться. Прошло несколько минут с тех пор, как он вбежал в рулевую рубку, взлетев наверх по проклятым богом трапам, и ему следовало бы уже прийти в себя, но грудь у него продолжала судорожно вздыматься, и он понимал, что дело вовсе не в усталости.
Мигель и Суарес обменивались короткими репликами, оба были такими же напряженными, как Дуайр, и походили на боксеров, которые с нетерпением ждут гонга.
— Думай, — сказал Мигель, глядя на Суареса, словно рассчитывал, что тот изобразит какой-то фокус. — Ты должен найти выход. Мы не можем оставить их там.
— Я думаю, — ответил кубинец.
При других обстоятельствах он мог бы обидеться — Дуайр помнил, как такое случалось прежде, — но сейчас Суарес был полностью сосредоточен.
— До них можно добраться только на шлюпках, но ты видел, что произошло с нашим катером. Если мы пошлем на остров другой, его постигнет та же участь.
Мигель положил руки на штурвал и посмотрел на водную гладь.
— Вот дерьмо! — Он резко повернулся, подошел к двери и взглянул на брата, который вместе с четырьмя членами команды что-то делал на берегу. — Кто напал на катер? Проклятые акулы не переворачивают лодки. Аллигатор мог бы утащить человека под воду, но мы на Карибах, а не в Эверглейдсе.[13] К тому же катер разбит. То, что перевернуло его и убило наших парней, уничтожило шлюпку. Что это могло быть?
Трое мужчин в рубке некоторое время молчали, потом Дуайр откашлялся.
— Нам остается только одно.
Мигель и Суарес повернулись к нему.
— Что? — спросил Суарес.
Ирландец пристально посмотрел на помощника капитана.
— Нужно уносить отсюда ноги. Запустим двигатели и свалим.
На лице Мигеля появилось презрительное выражение, он даже не рассердился.
— Да, хороший совет. Ты думаешь, я оставлю брата?
Дуайр посмотрел на остров, прижался лбом к стеклу и вздохнул.
— У нас на хвосте ФБР, причем они могут появиться в любой момент. Послать на остров спасательный катер, не рискуя потерять еще людей, нельзя. То, что находится в воде, пытается пробить наш корпус. Сначала эта мысль показалась мне глупой, но теперь кажется, что оно — или они — рассчитывают пробраться на корабль. Думаю, у нас выбор из двух вариантов, Мигель. Ты уведешь отсюда «Антуанетту» и спасешь тех, кто находится на борту, или мы останемся здесь и посмотрим, как твоего брата убьют на наших глазах, если он попытается вернуться назад и поставит под удар всех остальных.
Ирландец услышал, как Мигель бросился к нему, но не успел повернуться. Мигель ударил его в висок. Второй удар не понадобился — Дуайр уже валялся на полу. Подняв глаза, он увидел, что Мигель вытаскивает из кобуры на поясе пистолет.
— Слушай, ирландский урод, — прорычал Мигель, и его верхняя губа задрожала. — Мой брат стоит сотни таких, как ты. Я не уйду отсюда без него, и если я решу послать на берег шлюпку, ты будешь ее капитаном.
Дуайр даже не попытался подняться на ноги. Он не хотел провоцировать Мигеля. Вместо этого он перевел глаза на Суареса, который выглядел, как всегда, задумчивым. Казалось, он все еще пытается осмыслить, что происходит.
— Поговори с ним, Суарес.
Но кубинец только покачал головой.
— Нет? — сказал Дуайр. — Хочешь пристрелить меня? Ну так давай, вперед. Лучше получить пулю, чем умереть, как наши несчастные парни.
Мигель заскрипел зубами, ноздри у него раздувались. На секунду Дуайру показалось, что он действительно спустит курок, но Мигель лишь негромко выругался и убрал пистолет.
— Тебе надо выбраться отсюда, а я должен забрать Гейба. Так что тебе стоит придумать, как решить обе задачи, — сказал первый помощник.
Дуайру хотелось выбросить его за борт через иллюминатор. Вместо этого он поднял руки, чтобы показать Мигелю: я не намерен делать глупостей, — и поднялся на ноги.
— У тебя пистолет, — сказал он. — Ладно, насколько я понимаю, капитан Рио не будет сидеть на острове сложа руки. Он попытается вернуться.
Мигель нахмурился.
— Он совсем не глуп. Почему ты думаешь, что он не станет ждать, пока мы не придумаем способ вытащить его с острова?
Суарес засунул руки в карманы. Каким-то непостижимым образом он по-прежнему сохранял внешнее спокойствие.
— Дуайр прав. У капитана полно оружия. Он попытается как можно скорее вернуться на «Антуанетту».
— Я не понимаю, ему надо просто… — начал Мигель.
— На острове должны были остаться люди, — объяснил ирландец. — Из команды «Марипосы» или с одной из этих посудин. Но там никого нет. Значит, существа, находящиеся под водой, иногда выходят на берег.
Суарес вернулся к штурвалу.
— Тогда начнем с главного. Нужно подвести «Антуанетту» как можно ближе к берегу, не посадив ее на мель.
Дуайр видел, что Мигель обдумывает предложение кубинца, и в его глазах появился новый страх. Если бы Мигель только что не сбил его с ног и не наставил на него пистолет, Дуайр бы посочувствовал ему.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |