Рассказы из цикла «Таблетки для детства».

Рассказы из цикла «Таблетки для детства».

Автор – Надежда Варфоломеева.

ЧТОБЫ НЕ ПРОСТЫТЬ

Славка с Вовкой очень любили купаться. Они купались и днем, и вечером. А как-то даже хотели бежать на пруд ночью. Но мама поймала их и так здорово отчитала, что они, едва добравшись до постели, сразу уснули крепким сном.

Плавать они не умели, но изображали настоящих пловцов. Хорошо, что пруд был неглубоким и можно было прикидываться сколько хочешь. Они то перебирали руками по дну, то ходили на корточках в воде и кричали друг другу, что плавают. И со стороны казалось, что они в самом деле плавают, а вода им по самое горло.

– Вовка, смотри, смотри! – кричал Славка, высунув голову из воды и упираясь руками в дно, – я брассом плыву!

А Вовка, шагая на корточках по дну и выбрасывая поочередно над водой то левую руку, то правую, выкрикивал:

– Гляди, гляди, Славка, я кролем плыву!

– А теперь я – собачка! – молотил ногами по воде Славка, словно водяная мельница.

– А я отдыхаю в свободном плавании! – ползая на коленках в воде, отвечал Вовка.

Очень весело было им на пруду. За обедом, за ужином и перед сном разговаривали лишь о том, как купались, и как еще будут купаться все лето. А если случалось, что на небе появлялись облака и мама говорила, что, наверное, будет дождь, тогда они пугались и начинали придумывать всякие заклинания против дождя. Одно такое они заучили наизусть и даже повторяли во сне. А днем, глядя в небо и махая кулаками проходившим мимо облакам, что есть мочи кричали: «Чудо – юдо дождь, марш стороной! А тем, кто на пруду, голову не морочь! Прочь! Прочь!».

И дождя не было. Мальчишки очень радовались и называли себя экстрасенсами номер один.

Но однажды дождь пришел. Лил он всю ночь и перестал лишь утром. Мама строго наказала, чтобы к воде они близко не подходили. А то простынут и заболеют.

После обеда, когда выглянуло солнце, Славка с Вовкой решили одеться теплее и отправиться на пруд. Вовка предложил надеть свитера, штормовки, на голову себе натянул отцовскую кепку. А Славка надел вязаную шапочку, варежки да еще шарфом обмотался по самый нос, чтоб не пристала ангина. И вышли. Обойдя вокруг пруда, прикинув насколько он стал шире и глубже, решили во что бы то ни стало искупаться...

Мокрые с ног до головы, в прилипших одеждах, оставляя ручьи воды с Вовкиной кепки и Славкиных варежек, которые разбухли и стали как рукавицы у дровосека, они нарисовались перед мамой.

Увидев ее испуганные глаза, Славка, стуча зубами от холода, сразу успокоил ее:

– Не бойся, не бойся, не заболеем! Не простынем, мы в одежде купались.

МИНЬКА ПОЭТ

Минька Варфоломеев больше всего любил бегать... Ходить шагом – ну, просто ненавидел. В школу он отправлялся бегом и обратно тоже. В магазин, в детский сад за младшим братом Артемкой – всюду бегом. Когда его хвалили за это, он старался бегать еще быстрее.

А жил Минька далеко-далеко от школы. На самой крайней улице в деревне. И считал, что это самая лучшая улица – машины там не ходили, только гуси гоготали и совсем рядом был лес. А в палисаднике возле дома росла рябина. По весне с рябины падали белые цветы, а осенью она была вся в красных ягодах. Минька также считал, что красивее варфоломеевской рябины ничего не сыщешь на белом свете.

Однажды в их пятый класс пришла учительница Ольга Яковлевна – она учила старшеклассников литературе. Пришла и сказала, чтобы все попробовали сочинить стихи и отдали бы ей.

Минька прибежал домой, сел за уроки, поглядел в окно на красную рябину и тут же мигом сочинил стихотворение. Назавтра отдал его Ольге Яковлевне.

Через два дня Ольга Яковлевна пришла в их класс и стала при всех хвалить Миньку за хорошее стихотворение. А потом попросила, чтобы он еще сочинил. Минька согласился и сказал, что к завтрашнему дню напишет, и добавил, что ему придумать стихотворение – что пробежаться, к примеру, из школы и обратно. Но шли дни, а однажды, когда он особенно быстро бежал по школьному коридору и представлял, что летит на реактивном самолете, его за руку поймала Ольга Яковлевна и спросила, где же стихи?

Минька испугался, что не сдержал слово, и тут же соврал:

– А у меня тетрадки нету!

Тогда Ольга Яковлевна сказала, что сама купит ему тетрадь. Общую, толстую такую, в переплете.

Минька согласился с нею и побежал дальше, представляя, что он уже пассажирский самолет.

В школе он решил, что как придет домой, то сразу сочинит стихотворение. Прямо обязательно. Сочинить ему, конечно, хотелось. Но уж очень он не любил сидеть и писать. Вот если бы кто записывал, а он бы диктовал – тогда другое дело. Он мог бы даже целую поэму сочинить.

Вечером Минька попробовал писать, но не получалось. И он решил, что лучше утром возьмется за стихи. А утром, как поглядел на бумагу да на ручку, подумал, что напишет вечером.

Через неделю Ольга Яковлевна нашла Миньку в школьном дворе, когда он изображал, что приземляется на воздушном шаре.

– Где стихи? – потребовала она.

Минька было смутился, но не остался в долгу:

– A вы тетрадочку-то не купили!..

ЕГОРКА ЧЕМПИОН

В начале лета Виталику наконец-то купили велосипед. Настоящий – «урал», синий, со звонком. А папа еще фару приделал. Отличный получился велосипед! Виталику осталось только научиться ездить на нем. до этого у него был «Школьник». По сравнению с «уралом», конечно, ерунда. Но ездить на большом велосипеде Виталик пока еще не умел.

Он решил учиться на следующий день и прямо с утра. Но мама утром заявила, что Виталик должен пасти теленка Егорку. Решили впервые выгнать его на луг, но боялись, что убежит за деревню и не вернется.

Виталик всю зиму играл с Егоркой в тепляке. Придя из школы, бросал сумку прямо во дворе и со всех ног мчался к телку. Тот очень радовался ему – буянил, мычал и чуть не до самого потолка подпрыгивал. Виталик от радости хлопал в ладоши и тоже прыгал. Когда у телка появились рожки, Виталик пробовал с ним бодаться. Он даже пытался его дрессировать, но теленок все путал и делал наоборот.

В другой раз, конечно, с радостью бы согласился стеречь Егорку, – но не теперь же, когда купили велосипед.

– Нет, мама, я не согласен, – заявил, Виталик, – мне ведь обязательно надо научиться ездить на велосипеде. Зачем же тогда мне его купили?!

И, представив, как сидит на лугу, караулит Егорку, а возле дома стоит блестящий велосипед, Виталик от досады чуть не заплакал.

Но мама сама же нашла выход:

– Ты можешь одновременно пасти Егорку и учиться ездить, – посоветовала она. – Луг ровный, велосипед будет идти хорошо, а упадешь – не ушибешься об траву.

– Точно! – обрадовался Виталик. – А вдобавок возьму с собой ручку, блокнот и надену папины часы. Буду наблюдать за Егоркой и записывать все, что он делал, и в какое время.

Вначале телок бегал как угорелый. Когда Виталик научился быстро-быстро перекидывать ногу через раму и не падать с велосипеда, Егорка спокойно щипал траву. Виталик сделал в блокноте запись: «Егорка ведет себя хорошо. Завтракает. Глядит по сторонам. Время – 10.00».

Потом Виталик стал делать на велосипеде первые круги, а телок прилег отдохнуть. Вскоре в блокноте появилась еще одна запись: «Одиннадцать двадцать. У Егорки – сон-час».

Быстро Виталик начал ездить только к самому обеду. Он стал давать такие круги, что сердце замирало. И не заметил, как Егорка тоже пристроился бегать рядом. Виталику это очень понравилось – он жмет на педали, набирает скорость, мчится, а Егорка нисколько не отстает. А подняв хвост, еще перегоняет и мычит в свое удовольствие. Виталик громко хохотал, взвизгивал и даже подумал, что пастухом вовсе и не скучно быть.

Вскоре они вырвались с луга и понеслись наперегонки. Сначала по главной улице, дальше – разными переулками. Когда оказались за деревней, где Виталик был только два раза, а Егорка вообще никогда, бычок вырвался вперед и стрелой полетел к лесу. Виталику очень хотелось перегнать Егорку. Он со всей силы крутил педали, но не тут-то было. Телок лишь мелькнул в кустах. Виталик, запыхавшись, остановился и, радостный, записал в Егоркином блокноте: «Не догнать! Убежал надолго, молодец! Время: 2.00. Настоящий вырос чемпион».

СЕРЁЖКИНА ПОМОЩЬ

Помогать тете Насте Новиковой отправились всем звеном – Мишка, Маринка и Сережка, Тимка.

Дорогой Сережка сказал, что должны выпросить у тети Насти самую тяжелую работу. Мишка с Тимкой дружно согласились, но Маринка заявила, что будет только в избе работать – мыть посуду, мести пол.

Тетя Настя встретила ребят у ворот и очень удивилась, что пришли помощники. Проводила их от лохматой черной собаки, которая лаяла без конца, сказала, что самая тяжелая работа у нее во дворе – колоть дрова и показала на целую баррикаду чурок.

Мишка и Тимка не умели колоть. А Сережке приходилось один раз. Но когда тетя Настя вынесла топоры – один большой и два поменьше – они охотно взяли и помчались к чуркам. Вскоре весело, наперебой затюкали ими и стали кричать друг другу, кто сколько хочет расколоть. Мишка заявил: «Я – десять!» Тимка выкрикнул: «Я – девять!», а Сережка замахнулся на пятнадцать.

Однако, сколь ни бухали со всей силенки по чуркам, как ни задирали высоко топоры, расколоть не могли ни одной.

Тетя Настя не раз подходила и просила, чтоб бросили колоть. И говорила, что жалеет, что дала им топоры. Хотела даже забрать, но они уперлись и не отдали.

Сережка поставил перед собой цель – расколоть две чурки. Одну он действительно расколол. Взялся за другую и не заметил, когда убежали Мишка с Тимкой.

Потерялась и Маринка. Вначале она все выглядывала из окошек – то вроде стекла протирала, то поливала цветы, выносила воду, громко разговаривала с тетей Настей, показывала всем видом, что работает. Позже, озадаченная, торчала у почтового ящика и даже написала мелом на ящике – «Почта» – и нарисовала конверт.

Но, как показалась Сережке, тетя Настя сама без конца сторожила свой ящик. Когда, например, стала подходить почтальонка, тетя Настя со всех ног бросилась к ней, но, заполучив одну газету, унылая побрела во двор. Маринка, похоже, исчезла именно в этот момент.

Со второй чуркой Сережка провозился долго. Тетя Настя уговаривала его бросить, посылала домой. Но он был несговорчив. Чурка наконец развалилась наполовину, но и сам он от неожиданности ухнул рядом с ней.

Тетя Настя увидела в окно, выскочила испуганная, стала отряхивать его, ощупывать, не повредился ли. И чуть не силком привела пить чай, уверяя, что дрова расколют – найдутся люди, а он пусть лучше приходит складывать поленницу.

Она угощала Сережку как настоящего работника – ставила на стол перед ним то, другое. За чаем рассказала, что в городе у нее живет сын Анатолий, работает большим начальником. И еще, что она боится, как бы сын не приехал помогать, а то задержится в деревне – и снимут с начальников.

Еще больше Сережка удивился, когда она, склонившись, стала шептать, что она, чтобы не расстраивать Анатолия, нарочно пишет ему, что у нее все в порядке. Тут она покачала головой и призналась, что работы у нее на самом деле невпроворот: заборы на покосе повалились, стайка у коровы ненадежная. И окончательно ошарашила, заявив, что, случись что с сыном, она сразу умрет...

Сережке невыносимо стало жалко ее. Он вовсе не хотел, чтоб она умирала. Сразу же за столом он мысленно дал себе клятву во всем и всегда помогать тете Насте.

Домой он приплелся поздно. Кое-как выполнил по русскому языку упражнение, а на математику сил не хватило.

Назавтра по математике получил двойку.

Он стал каждый день ходить к тете Насте: вместе складывали дрова в поленницу, по весне подметали двор новой метлой, налаживали забор на покосе. Собака привыкла к нему и вообще перестала на него лаять.

Перед майскими праздниками у тети Насти заболела нога. Сережка сделал ей из ольхи костыль – снял кожуру и даже вычистил стеклышком. Костыль получился как из магазина. Тетя Настя заплакала, а Сережка испугался, но она успокоила, сказала, что плачет от радости.

В тот вечер они, как всегда, пили чай. И тетя Настя показала ему первомайскую открытку – ее поздравил коллектив завода, где работал Анатолий. Так и было написано – коллектив завода. И адрес того завода был.

Открытка была красивая: Красная площадь, Кремль, ветка белой яблони. Очень она понравилась Сережке. Он долго разглядывал ее, даже представил, как разгуливает по Красной площади.

Тетя Настя еще раз прослезилась и призналась, что сегодня у нее самый счастливый день – Анатолиев завод прислал открытку, а Сережка подарил костыль.

Сережке неожиданно захотелось сделать тете Насте еще что-нибудь хорошее. Он попросил у нее открытку, сказал, что хочет срисовать Кремль.

Вечером писал письмо.

«Здравствуйте! Передайте, пожалуйста, Анатолию Новикову, чтобы он, как не ездил к своей матери, так пусть и не приезжает. Мы справляемся без него. Прибрали дрова, скоро будем сажать картошку. Косить траву я не умею – у нас еще из пацанов никто не косит. Но постараюсь научиться. Тетя Настя говорит, что она все перетерпит, пока жива. А если когда Анатолий и заглянет домой, то с работы его снимать никак нельзя – все ж к матери родной ездил. У тети Насти есть медаль «За отвагу».

До свидания».

Сережка закончил письмо, подумал и дописал: «Сережа Улюкин, школьник». И добавил: «Мы поможем тем, у кого никого нет».

Утром он опустил письмо в почтовый ящик и, счастливый, помчался в школу.

Журнал «Байкал» за 2014 год, №1.

Дата добавления: 2015-09-29