«Надо расстаться. Нам надо расстаться. Я не могу быть рядом с тобой, ты высосал меня до дна».

Полкило клубники.
Рассказ	Волчков Антон

«Надо расстаться. Нам надо расстаться. Я не могу быть рядом с тобой, ты высосал меня до дна».

-Так и сказала?

-Да.

-Это жесть. Ты — зверь!

-Выходит так, — и Один улыбнулся.

Другой попятился на четвереньках, задел ногой освежитель воздуха, баллончик звякнул и покатился.

-Ну как там? — спросил его Один.

-Дай ещё газеты, — ответил Другой и вытянул назад руку.

Когда Один принёс газеты, Другой снова подвинулся вперёд и запустил обе руки под унитаз. Ремонт был неприятным делом, но кто-то из двоих должен был всё починить. Один говорил чисто и весело. Голос Другого же отражался от пола и гудел.

-Пусть катится колбаской, — пробубнил Другой. — Она села тебе на шею, гляди: это ты должен, это обязан, там обещал. Ты же за всё и платишь, а она свои деньги копит. Ты выпил её до дна? А что ты такого сделал? Ну-ка вспомни?

Один вспоминал, как тёплое море шелестело в двух метрах от их пяток, песок с ракушками прилип к икрам. Он лежал рядом с ней с панамой на глазах и чувствовал лёгкий, едва уловимый её запах. А она иногда, не признаваясь себе в своей любви, не поворачивая головы, поднимала на него глаза под тёмными пляжными очками. Смотрела и опускала глаза. Он знал, что она смотрит на него и она счастлива.

-Сделай то, сделай это, — другой продолжал ругаться, засунув голову под сливной бачок. — Дай отвёртку мне шлицевую! Вот она съездила с тобой хоть в один твой поход? Да ладно, поход. Хоть по одному твоему делу она съездила так, чтобы не рядом болтаться, а помочь в чём-нибудь? Зато для неё всегда подготовлена у тебя в холодильнике клубника, сок. Если ты с ней, ты реально принимаешь участие в её делах. Почему у неё другое отношение?

Один ушёл за отвёрткой. Он видел себя, отражающимся в линзах её тёмных очков. Она подняла голову с полотенца и попросила: «Принеси мне соку». Он поцеловал её горячую мягкую щёку и ответил: «Сейчас, дорогая». В пляжном баре сока не было, послали за ним на склад. Клиентов было мало, июнь — не сезон. С вишнёвым соком в руках он бежал по горячему песку: он оставил её уже больше, чем на пять минут. «Я так соскучилась, — улыбнулась она, когда он вернулся, — я уже забыла, как ты выглядишь»…

-Она сказала, что забыла, как я выгляжу, — проговорил Один вслух. — Это грубая шутка, конечно… Но грубость есть у неё. Жёсткость нужна для секса.

-Она встречается с другими мужиками, вот и забыла, как ты выглядишь.

-Это шутка же! Нелепая, но шутка!

-Я за пылесосом пойду, включи напор холодной, — и Другой ушёл в кладовку. Он кричал оттуда:

-Зачем она встречается с другими мужиками? Так делают девушки нормальные? Она кинуть тебя собирается? Ты удобный островок?

-Она больше не встречается, она удалилась с сайта знакомств.

-Это она тебе так сказала, — Другой вернулся из кладовки с пылесосом.

-Хочешь клубники? У меня ещё осталась её клубника. Я теперь привык есть клубнику, буду себе покупать. Одна тётка-продавщица спросила, кому я беру столько дорогих фруктов, я сказал — девушке. «Ах, она у Вас такая разбалованная?», — спросила тётка. «Нет, просто она любит клубнику и манго, а я люблю её», — ответил я.

Один держал дуршлаг, а Другой ел клубнику из дуршлага.

-Помнишь, как ты купил ей баночку клубники, это полкило, кажется? А она выговорила тебе, с претензией, с апломбом, мол, ты экономишь на ней, — спросил Другой.

-Как в анекдоте, — засмеялся Один, — пошли дурака за водкой, он бутылку и принесёт. Я не мог понять, за что она обижает меня, просто стал покупать больше клубники — килограмм. Да, она просто могла сказать, что ей мало клубники…

Один помыл дуршлаг и ушёл в ванную бриться.

В ванной было тихо. Один брился в одиночестве, иногда отрывал бритву от щеки и смотрел на неё. Этой бритвой он брил ей ноги, а она говорила, что её возбуждает, что он бреет той же бритвой своё лицо. И потом он вылизывал её ноги — вроде лосьона после бритья, потом они не могли остановиться и занимались любовью под душем. А когда, наконец, выходили, вытертые полотенцами, падали на кровать. Они кричали, рычали, даже кусались. Они целовали друг друга и нежно гладили друг друга щеками, губами, пальцами. Мир катился под гору, горел огнём, а они не могли остановиться, сливаясь в одно целое. Долго, долго, заканчивать первым никто не хотел. После она руками сдвигала свои затёкшие ноги, а он расслаблял одеревеневшие плечи и бёдра. Долго дышали, растирая друг по другу пот и слюну. Встав — снова шли мыться, а неубранная ещё с утра простыня лежала мокрой.

В комнате Один гладил свои рубашки и смотрел мультфильм по телевизору, Другой затащил в комнату 2 коробки со складской маркировкой и поставил их на пол. Он разбирал книги из коробок, сортировал их, чихал и матерился. Книги были пыльные, в грязных целлофановых упаковках — прямо со склада.

-Двух не хватает, сказал Другой. Ещё пересчитаю, но думаю, я прав. Ведь не одной, а целых двух. И ты знаешь, ещё ни разу не было, чтобы лишняя! Ошибаются там на складе всегда в свою сторону.

-Она исправила меня, — обратился Один к Другому. — Я же был бабником, я очень мучился от этого. Физически — не мог остановиться, а морально — понимал всю грязь такого поведения. Она показала мне, что жена должна трахать так, чтобы не хватало на любовницу. И — всё!

-Жена должна тратить так, чтобы не хватало на любовницу, — Другой привёл оригинал поговорки.

-И всё, — повторил Один, — я не хочу никого, кроме неё.

-А может быть, ты просто вырос, дружище? Ну, твоя женщина хорошая, а другие — все одинаковые, чего за ними гоняться...

-Я стал внимательным с ней. Ты помнишь, какой я был невнимательный? Да ты, наверное, не обращал внимания. Ты и сейчас, когда пьёшь чай, подливаешь только себе; и пользуешься моим дезодорантом.

-Потому что он мне нравится. И я редко, — Другой залез на стул с книгами, чтобы поставить их в шкаф.

-Рядом с ней я стал замечать, что нужно людям вокруг, что нужно ей в первую очередь. Я стал любить людей. Господи, да кем я был? Как меня терпели?

-Тппрррру! Влюбилась она полгода назад в такого ужасного, кошмарного человека, влюбилась по уши, и с той поры упорно ищет в куче песка крупицы золота?

-Ну, вроде того.

-Да не вроде того! — Другой говорил, стоя на стуле с книгами в руках, — Ты отличный мужик, и это знает не она одна. И потому она ревнует тебя так сильно, что вокруг тебя есть другие, которые знают тебе цену. И по сравнению с тем, что у неё было, ты — просто находка, с неба свалился. Пусть она подругам рассказывает, как много надо было с тобой работать. Пусть себя тешит, что она снизошла до тебя. Не наоборот ли?

-Она без сомнения много сделала для меня.

-Да что она сделала? — Другой в возмущении слез со стула, забыв положить книги на полку, — Без общих слов, что конкретно она для тебя сделала?

-Я не знаю, отстань.

-Она каждый день обидит тебя элементарной грубостью, не умея сказать вежливо и мягко, а потом «ремонтирует» ваши отношения, затрачивая на это уйму энергии. Вот это и есть то, что она называет «нематериальный вклад в отношения». Сама натворила, сама исправила. Отношения стоят на месте. А ты в эти отношения делаешь вклад материальный, реальный.

-Мне не сложно, — ответил Один. — И ты думаешь, я её не обижаю никак? Ты встань на её место, тебе виднее будет.

Другой положил книги на полку, слез, достал платок из ящика с чистым бельём и высморкался в него.

-Встал. Вижу, какая она бедняга. С таким влюблённым дураком связалась, вот её беда. Ей нужен мужик с деньгами, чтоб содержал её как кошку. После того, как ты её вслух попросил, она согласилась погладить рубашки. Согласилась погладить те рубашки, которые ты сейчас сам гладишь. Как она там говорит? Я сделаю всё для человека, который меня любит. Ты посмотри, как построена фраза! Ведь так быть должно: «я делаю всё для человека, который меня любит».

Один засмеялся: в мультфильме прошла весёлая шутка. Он вспоминал, как она «залезала» в его голову, брала там самое злое, гадкое, слабое, что у него было, и доставала это на свет. Он бился, корчился от боли, стыда, пытался её задеть, причинить ей боль в ответ. Но она улыбалась, гладила его взглядом и разрушала, уничтожала у него на глазах то, что достала. А рану заполняла, мужеством — и всегда непременно мужеством…

-Ладно, вспомнил за тебя в её пользу — ворвался в его мысли Другой. — Она убрала вашу кровать один раз.

-Ну вот, убрала! И это не наша общая кровать ещё…

-А потом ждала от тебя «спасибо». Люди, живя вместе, ежедневно убирают и разбирают постель, пылесосят, стирают, гладят, занимаются мелким ремонтом, ходят за продуктами, готовят еду, складывают в папку оплаченные счета из ЖЭКа — и за всё, за всё это говорят друг другу каждый раз «спасибо»?

-А почему нет? Ты погряз в рутине, тебе трудно представить тот формат отношений, который она видит. Когда люди живут, радуясь друг другу, когда нет рутины, есть свобода, — воскликнул Один.

Другой аккуратно сдвинул коробки в угол и проговорил:

-Когда нет рутины — есть бардак в доме. А если порядок в доме, а рутина по-прежнему не касается её, значит, рутина лежит на тебе. От перестановки слагаемых сумма не меняется. Тебе нужна такая женщина?

Он вспоминал, как она не привыкла просить и молчала. Он не догадывался, что ей нужно. Сначала она обижалась, копила в себе обиды, а через несколько дней высказывала ему долго и зло, в тот момент — уже без повода. Прошла пара месяцев, и она уже знала, как поступать. Как сделать, чтобы он сам дал ей, что нужно, и с радостью. И она знала, как ему было удобно. Она росла, она любила его.

На кухне Один жевал грушу, Другой сделал всё по уму: он нарезал кабачки, обвалял их в муке, раскалил сковороду и положил кабачки жариться. Следил, чтобы они не подгорели, и постоянно переворачивал.

Один уставился на кабачки, которые Другой ещё не положил на сковородку… Она тогда приготовила замечательную куриную грудку, вот как в ресторане — всё уложено на салатных листьях, соус в маленькой чашке. Корочка у мяса, порезанного на маленькие кусочки, хрустела; а внутри оно было мягкое, сочное.

Другой вывалил обжаренные кабачки на тарелку посреди стола. Отрезал окорок, достал хлеб. Всё было большими ломтями, пахло вкусно.

Один взял вилку из ящика и напал на кабачки. Другой тоже вынул из ящика вилку и принялся есть кабачки с противоположной стороны.

-Она готовит? — спросил он.

-Да, очень вкусно.

-Давно она тебя угощала?

-Недели две… или три назад. Может быть… — вспоминал Один.

-Зато вкусно.

Один заметил иронию Другого, но промолчал. Поели в тишине. Когда вилки стали мелькать не так часто, Другой сказал:

-Я понял, почему она разобижена. Почему она думает, что её не ценят. Она много делает — лишь по сравнению со своим прошлым, — рассуждал Другой с набитым ртом. — А по сравнению с тем, сколько делают ровесники, сколько нужно делать, это детский лепет. Ну посмотри на её историю: сначала жила с мамой, потом с мужиком, который смотрел на неё, как муравей на солнце. Ну что она была кому должна? Гореть звездой — вот все её обязанности.

Один не поднял глаза, отрезал себе хлеба и положил на него кусок окорока. Засунул всё себе в рот.

Он вспоминал, как вышел из поезда, а она была там, улыбалась ему приветливо. Её глаза говорили: «Люблю, люблю!». Она была усталая и не выспавшаяся: поезд пришёл в полшестого утра. Она кинулась к нему и стала целовать. Потом отняла у него сумку, а он забрал тяжёлую сумку назад и дал ей в руки лёгкий пакет. Потом они ехали в метро и дышали каждый другим. Оба были грязные, но им так нравился запах друг друга. Они не могли оторваться. А дойдя до дома, бросили сумки и занялись любовью. Одежда полетела по углам, одеяло только мешало. Он смотрел в её вытаращенные глаза, где горело сильное, однозначное, первобытное чувство. Потом они заснули, а за час до полудня он проснулся, разобрал сумки, сходил купить что-то на завтрак. И вернувшись в комнату к двенадцати, наклонился над ней, стал целовать её голову и спросил…

-Ты чай будешь? — спросил Другой, включил чайник, достал заварку. — И нельзя любить человека, который мучает тебя каждый день. Это плохо кончается.

Один умыл лицо под кухонным краном.

-Пусть эти отношения отравлены грубостью, человеческой слабостью, недопониманием. Но я люблю её! — сказал он.

Другой вытирал крошки со стола.

-И она любит меня, — продолжал Один, смотря на Другого.

-Любить, это когда всё можешь отдать за человека, и никто тебе больше не нужен, — ответил, наконец, Другой, разливая чай по кружкам. — Любить — это когда мир катится под гору, горит огнём, а вы сидите под ёлочкой — и Вам хорошо. Она тебя, конечно, любит по-своему. Любит, как собака колбасу.

-Хватит, ты — хам.

Один сел лицом к окну и стал грызть печенье, нужно было подождать, пока чай остынет. Дети во дворе играли в футбол, сосед чинил «Жигули», соседка гуляла с ребёнком. День подходил к концу, и сколько таких дней было уже прожито? Что-то полезное непременно сделано, новые новости, прежние мечты, завтрак-обед-ужин… Много, много бессмысленных дней. Ни полезная деятельность, ни приходящее новое, ни надёжное старое; ни достижения, ни успехи не придавали жизни смысл. А любовь отнимала время, отнимала деньги, отнимала собственное «я», уничтожала личные мечты, диктуя взамен общие, любовь не давала выспаться ночью и не давала вовремя пообедать. Но любовь давала каждый день счастье и… смысл. Любовь давала смысл жизни.

Другой сел к окну спиной, взял в руки кружку и подул на неё. Он смотрел на прошлогодний календарь на холодильнике — просто потому что тот был перед глазами, но смотрел так, как будто знал какую-то тайну. Никакой тайны он не знал. В большой комнате зазвонил телефон. Один сорвался и побежал.

-Друг, привет!

-Здорово, — ответил Друг в трубке. — Сегодня в парке будем играть во фрисби, пить кофе. Придёшь?

-Во сколько?

-Через час. Но я уже здесь.

-Да, приду!

-Ну, пока.

-До встречи… Эй слышишь, Друг?

-Чего?

-Спасибо.

-Чего???

-Спасибо тебе.

-Пожалуйста.

-Спасибо. Спасибо, до встречи.

Один натянул джинсы, сбрызнулся туалетной водой, влез в чистую майку и, проверив кошелёк, телефон, выбежал из дома. Тёплый летний вечер грелся последним солнышком.

Другой слушал, как закрылась дверь, два раза повернулся ключ в замке — и был вынут… Он смотрел перед собой: на гладкий стол, на захватанное кухонное радио. Пил чай, утопая в сумерках. Стискивал губы, глотал терпкую жидкость и скоро растворился в темноте без следа.

Москва, Июнь 2012.

Дата добавления: 2015-09-29