«Правовое образование как элемент цивилизационной специфики общества, в контексте устойчиво развивающего социума»

«Правовое образование как элемент цивилизационной специфики общества, в контексте устойчиво развивающего социума»

В современных условиях одним из важнейших приоритетов обновления содержания образования в российских школах является модернизация и развитие правового образования. Как известно, в советской школе существовал обязательный курс «Основы советского государства и права». В начале 90-х годов в связи с социально-политическими изменениями в России, обусловившими необходимость кардинального обновления законодательства, его преподавание было прекращено. В ходе начавшейся реформы содержания гуманитарного образования в школу пришли разнообразные курсы из области политологии, социологии, психологии. Появились курсы «Права человека», в соответствии с которыми дети изучали концепцию прав человека, сопоставляли международные стандарты и нормы национального законодательства. У учащихся формировались умения реализовать свои права и защищать их. Сообщение правовых знаний было подчинено воспитательным аспектам. На изучение правовых вопросов в школах отводилось 34 часа в девятых классах, в процессе которых детям разъяснялись особенности права и закона, источников права, раскрывались и исторические аспекты формирования права. Именно в эти годы закладывается новая концепция гражданского образования. Его целью становится подготовка учащихся к ответственной и осмысленной жизни, деятельности в демократическом правовом государстве, гражданском обществе. Большое внимание уделяется формированию правовой культуры. Министерство образования РФ нацеливало на необходимость изучения Конституции России и основных прав и свобод граждан страны. Большее внимание при изучении правовых вопросов уделяется курсам в старшей школе. Однако и в начальной школе появляется цикл занятий по правам человека.

В 90-е годы правовая система России, провозглашенной демократическим правовым государством, претерпела значительные изменения. В рамках правовой реформы на принципах верховенства права и закона произошло демократическое обновление законодательства: права и свободы человека и гражданина утверждаются как высшая ценность в обществе, усиливается роль суда как независимого гаранта соблюдения прав человека. В обществе пробуждается практический интерес к праву и правовым институтам, укрепляется отношение к праву как механизму бесконфликтной реализации своих интересов в современном мире; право приобретает конкретные черты и значение для каждого. На уровне массового сознания это выражается в резком повышении престижа юридических специальностей, спроса на юридическую литературу, в общем возрастании интереса людей к правовым знаниям, правовой информации.

С другой стороны, современная социокультурная ситуация в России такова, что эти процессы не подкреплены правовой традицией, в массовом сознании право не является безусловной ценностью. По мере обновления законодательства и накопления соответствующей правоприменительной практики все более явным становится разрыв между новым демократическим законодательством и низким уровнем правосознания населения. Это ўтревожный фактор, ставящий проблему формирования правового сознания и правовой культуры в разряд приоритетных в государственной политике.

Как показывает мировая практика, ведущая роль в решении этой проблемы принадлежит системе образования. То, что в странах с длительной правовой традицией воспитывается самой практикой жизни, рождается в семье, возникает естественно, в наших условиях должно быть предметом целенаправленного формирования. Это требует серьезной и систематической работы по правовому образованию и воспитанию школьников.

Определенные шаги в этом направлении сделаны: фрагменты правовых знаний включены в обязательный минимум содержания основного и среднего (полного) общего образования; издаются пособия по праву; проблемы государства и права, прав человека находят отражение в учебниках по обществоведению. Осуществлен ряд проектов в области гражданского образования и формирования правового пространства в школе, в ходе которых проведены интересные исследования, созданы учебные материалы и методики. Положительной оценки заслуживает опыт ряда субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, отдельных школ, уделяющих большое внимание правовому обучению и воспитанию в школах.

Однако эта деятельность сопряжена с большими трудностями и на практике носит весьма ограниченный характер.

Однако анализ имеющегося опыта свидетельствует о том, что эти курсы, позволяя получить некоторые фрагментарные знания об основных правовых институтах общества, о правах и обязанностях гражданина, не обеспечивают формирование навыков правового поведения и культуры школьников. Фактически без учета и использования возможностей, предоставляемых образованием в сфере права, ни тот ни другой подходы не могут в целом решить задачу подготовки взрослеющего человека к жизни и деятельности в обществе, к самостоятельному принятию решений относительно своего будущего, человека, способного действовать свободно и ответственно в изменяющемся мире.

Таким образом, решение актуальных задач современного этапа развития, переживаемого Россией, в том числе построение правового государства как задача государства, построение гражданского общества как задача социального развития, воспитание социально ответственного гражданина как задача реформирования школьного образования, оказывается тесно связанным с обновлением целей, задач, форм и содержания правового образования в школе.

Известный методист Е. А. Певцова выделяет следующие функции правового образования:

1. Практико-организационная. Она позволяет дать конкретные рекомендации педагогам по выстраиванию грамотной системы правового обучения и воспитания в государстве. С этой целью обобщается и систематизируется опыт правового обучения за рубежом и в нашей стране, выявляются определенные закономерности, которые оказались весьма результативными в образовании и формировании правовой грамотности человека.

2. Мировоззренческая. Такая функция обеспечивает формирование определенных устойчивых взглядов обучаемых на вопросы правовой действительности, понимание ценности права и его установок, а следовательно, необходимости уважения и соблюдения законов государства, прав личности.

3. Эвристическая. Она позволяет выявлять некоторые пробелы в изучении правовых вопросов и по необходимости восполнять их новыми идеями по передаче и осмыслению правовой жизни.

4. Прогностическая. В рамках решения задач правового обучения, формирования правовой культуры личности такая функция позволяет предвидеть заранее возможный результат процесса обучения в виде моделей обученности и корректировать пути их достижения [2, с. 224].

По нашему мнению, является необходимым выделение дополнительной пятой функции – цивилизационно-правовой, помогающий увидеть правовое развитие собственной страны в контексте межцивилизационного взаимодействия.

Цивилизация как процесс основывается на динамичном социокультурном разнообразии. В таком ракурсе вполне оправданным является введение категории цивилизационной специфики общества, которая включает принципы, идеалы и направления основных цивилизационных систем (в данной работе – России и Запада). Современные условия непрерывно меняющихся глобальной и региональной экономики, хозяйственных и политических систем, повседневности ставит вопрос о месте и перспективах в мировом цивилизационном процессе, как западного, так и российского социума. Продолжаются и нарастают дискуссии о возможной модели цивилизационного развития российского общества, об оценке современного российского общества в контексте цивилизационного развития.

Цивилизационная специфика общества является одной из основных проблем в современной социальной философии и находит отражение в разном понимании сущности, целей и задач прогресса и цивилизации, социальных и религиозных идеалов.

Для русской социально-философской традиции характерно консервативно-православное понимание специфики цивилизации, нашедшее отражение в скептическом отношении к прогрессу, отрицании принципов гуманизма и либерализма, настороженном отношении к правовой культуре запада

Западные философы отдавали приоритет рациональному подходу, базирующемуся на ценностях права и техническом совершенствовании, идеологии гуманизма и либерализма.

Как согласуется понятие цивилизация и право? Следует ли их отождествлять? Понятие «цивилизационное общество» является шире чем правовое, но в то же время правовое общество всегда цивилизационно, а цивилизационное общество не всегда является правовым (пример Древнего Египта, Древнего Китая). Но современное развитие показывает, что право становится необходимым элементом цивилизаций. Даже авторитарные страны, постепенно демократизируются, в частности Саудовская Аравия приняла закон. дающий женщинам избирательное право, что несколько десятков лет назад сложно было представить.

Следует отметить, что право, правовое образование наряду с цивилизационными представлениями не возникли на пустом месте, а в своём развитии прошли несколько этапов, во многом сопоставимых с западноевропейской историей.

Первый (Античность) – противопоставление «цивилизованного» общества греков «нецивилизованному» (не элиннов) В произведениях Марка Тулия Цицерона (106 г. до н. э. — 43 г. до н. э.) описываются формы деятельности римских юристов. К ним относились: консультирование граждан по определенным жизненным вопросам, помощь в составлении различных деловых документов, юридических договоров между лицами, участие в судебных разбирательствах.; часто встречаются рассуждения о «человеческом роде» (genus humanum) и «человеческом сообще­стве» (соmmunita generic humani), основанные на убеждении, что все люди обладают разумом и в принципе способны овладеть мудростью. В основе единства человечества – защита обществен­ных интересов, верность исполнению договоров, способность ви­деть истину, величие и сила духа. Он считал, что именно философия, провозгласившая эти принципы, является активной силой создания социальной жизни: именно она «породила города..., со­единила в общество рассеянных по земле людей..., объединила их сначала домами, потом супружеством, наконец, – общностью языков и письмен..., открыла законы, стала наставницей порядка и нравственности...» [4, с. 224].

Таким образом, в основу цивилизации ставилось не удовле­творение потребностей человека, а мудрость и знание как действенные организующие силы., поэтому и объеди­нение людей в человечество происходит прежде всего не на объ­ективном, а на субъективном уровне, по мере распространения философии и просвещения. Людей, по мнению Цицерона, объе­диняет не столько общность человеческой природы как таковой, сколько общность высших ее проявлений, прежде всего стремле­ние к «предельному благу», т.е. жизни по законам природы, и «безотносительному разуму» – универсальной мудрости. Для ха­рактеристики образования как овладения человеческой сущно­стью Цицерон употреблял слово himanitas (латинский перевод слова раideia). Образцом совершенного человека у него выступа­ет философ Сократ, который называл себя «жителем мира». Существенным аспектом humanitas, непременным атрибутом члена цивилизованного общества является осознание своего родства со всем человеческим родом.

Второй (Средневековье) – связь правовых концепции с христианским теологизмом; Анализируя цивилизационные представления в средневековье, необходимо отметить основные особенности, оказавшие основополагающее влияние на ход всей средневековой философии. Это теоцентризм, означающий, что в центре мироздания, всей жизни людей и конкретного человека находится Бог как верховное существо, абсолютное начало. Это положение дополняется и уточняется креационизмом (от лат. creatio –создание) – учением о сотворении мира и человека Богом по его добровольной склонности и свободной воле в едином акте. Из этих двух положений вытекает и третье – провиденциализм (от лат. providentia – провидение), учение, согласно которому развитие человеческого общества определяется внешними по отношении к нему причинами, а именно Богом. Существенными для средневековой философии являются также персонализм и ревеляционизм.

Первое состоит в понимании человека как персоны (от лат. persona – личность), то есть неделимой личности, обладающей разумом и свободой воли, сотворенной по образу и подобию Бога, наделенной совестью. Каждая личность – это особый замкнутый мир, внутри которого происходит борьба сил добра и зла, духа и плоти, разума и чувственности, долга и склонности; при этом всегда присутствует судья – совесть и закон души – логос, связанный с логосом божественным. Этот мир непроницаем для людей, но он открыт для Бога. Праведность, чистота помыслов не менее значимы, чем правильные поступки. Ревеляционизм (от лат. revelatio – откровение) относится к принципу познания мира; он состоит в том, что самый надежный способ познания божественных истин состоит в постижении скрытого смысла священных писаний, заключающих в себе божественное откровение. Рациональное познание не исключается, но божественное откровение считается высшим и более значимым для человека.

Но именно в средневековье были заложены основы правового образования. Так в XII-XV веках в ряде стран Западной Европы возникают университеты (Оксфордский, Кембриджский, Парижский, Падуанский и др.), где ведущими были юридические факультеты, на которых изучалось преимущественно римское право.

У народов Западной Европы юриспруденция становится неизменным спутником культурного развития. Постепенно развивающееся сословие юристов в Италии, Англии, Франции и Германии занято на протяжении веков теоретической и практической разработкой как римского, так и отечественного права, а также философским анализом доктрин так называемого естественного права. Трактаты юристов ложатся здесь в основание законодательной и судебной деятельности; многие из них приобретают авторитет, равный законодательному. Западноевропейские законоведы с первых же шагов своей деятельности ставят себе чисто практические задачи, чуждые интересов религии и политики. Первоначальные трактаты этих юристов являются практическими сборниками формуляров для заключения юридических сделок и судебного процесса.

Особенностью юриспруденции средневековой Англии стало появление многочисленных brevia (writs), содержащие индивидуализированные, подобно римским, иски на каждый случай нарушения прав, охраняемых законами. Постепенно такие brevia подвергаются юридической разработке со стороны законоведов. Рядом с сборниками brevia появляются сборники судебных решений (records), комментарии к ним, судебные руководства (reports), с изложением наиболее важных судебных случаев и аргументации, на которой стороны основывали свои притязания. Наконец, появляются целые обзоры действующего права, имевшие огромное воспитательное и практическое юридическое значение. В XII и XIII веках среди таких сборников наиболее известен «Трактат о законах и обычаях королевства Англии» (Tractatus de legibus et consuetudinibus regni Angliae) Глэнвилла — первый трактат по общему праву , а также «De legibus et consuetudinibus regni Angliae libri quinque» (англ. On the Laws and Customs of England) Генриха Брэктона — наиболее значительное из средневековых юридических сочинений Англии,представляющее собой обработку многочисленных судебных казусов и решений, проникнутую характерной для английской юриспруденции логикой и практическим смыслом. В нём также заметно влияние римского права и знакомство с Институциями Юстиниана.

Значительное отличие английской местной юридической традиции от континентальной, базировавшейся на романском праве, в дальнейшем предопределило раздельное развитие англо-саксонской и романо-германской правовых семей.

Французская юриспруденция до XV века направляет свое внимание на собирание и обработку обычного права в кутюмы (фр. coutume — обычай) но преимущественно с изучением римского права. Например, известны Великие Кутюмы Нормандии, Кутюмы Бовези Филиппа де Бомануара и кутюмы других французских земель и городов. На их основе в 1389 году был составлен «Большой сборник обычаев Франции», который однако не смог преодолеть разрозненность национального права во Франции (вплоть до Великой Французской революции).

Юриспруденция в Германии в ранний период своего развития отставала в развитии от английской и французской. Только к концу XIV века образуются значительные центры изучения права — Карлов университет в Праге, Гейдельбергский и Лейпцигский университеты, где каноническое право изучалось наряду с гражданским римским.

Третий (эпоха Возрождения) – постепенная смена акцентов в сторону рациональной парадигмы. Следует отметить, что сам термин «цивили­зация», начал складываться в эпоху Возрождения. Он восходит к латинским словам civilis (достойный гражданина, подобающий гражданину, образованный, учтивый, приветливый, вежливый) и civilitas (обходительность, учтивость, вежливость; управление государством, гражданство), а те в свою очередь – к понятиям civis (гражданин) и civitas (гражданство, гражданское общество, государство, сообщество, город). Смысл этих понятий трактовался метафорически, в разные периоды господствовали те или иные их варианты, акцентировались разные составляю­щие. В философии эпохи Возрождения гражданской жизни противопоставлялась лесная жизнь дикарей (vita civilis – vita silvatica), что воспроизводило в какой то степени антитезу «эллины – варвары». Парал­лельно для обозначения идеала гражданственности, учености и красноречия использовали другое понятие – «гуманный» (антите­за humanus – homo barbus). Своей высшей точки процесс слияния этих понятий достиг у Данте в представлении о «подоба­ющих человеку гражданских качествах» и понятии humana civilitas, в котором слились античный и европейский идеалы доброде­тели, человечности, образованности и гражданственности. Здесь мыслители эпохи Возрождения ближе всего подошли к со­временному понятию «цивилизация».

Идеал человека выражался в понятии «человек – граждани­н» (homo civis), высшее воплощение которого видели в антично­сти. Основным его качеством считалась справедливость, а не христианское милосердие. Было переосмыслено и представление о translation stadii, в котором наряду с религиозной традицией все большую роль приобретали философская мысль и практическое (магическое) знание. Это привело к конструированию М. Фичино (1433-1499) и Дж. Пико делла Мирандола (1463-1494) универсалистских образов «всеобщей религии» и «старинной теологии», провозвестниками которой считались Заратустра, Моисей, Гер­мес Трисмегист, Орфей, Давид, Пифагор, Платон, а в состав про­роков которой наряду с христианскими мыслителями входили Авиценна, Аверроэс, Аль-Газали. Предполагалось, что каждая религия и философия отражают лишь одну часть универсальной истины. Мыслители Возрождения пытались на основе неоплато­низма переосмыслить христианство как форму примирения всех религий и философий мира, а также понять причины изменения философских систем.

Античное влияние вновь релятизировало представления о месте Европы в мире. В соответствии с идеями Геродота и теорией «семи климатов», идеал духовности должен распола­гаться на юге от Европы. Именно там, в Индии и Египте, по мнению Николая Кузанского, рождались умозрительные рели­гии и абстрактные математические искусства. С продвижением на север духовность замещалась рассудочностью: у греков, аф­риканцев и римлян преобладают диалектика, риторика и юридические науки. В более северных областях, к которым от­носится современная ему Европа, преобладают чувствен­ные, ремесленные искусства. В рамках этой схемы возрожда­лось представление о культурном доминировании Востока над Западом.

Неправомерно сводить процессы эпохи Возрождения к секуля­ризации и рационализации самосознания. В условиях неудовле­творенности настоящим на первое место выступали пророчества, мифотворчество о будущем и прошлом. Проекция образа Бога на человечество была конкретизирована в представлениях о са­кральном времени: сначала, с XV в., в форме обожествления предков (мифологизация античной культуры), а затем, с XVII в., и обожествления потомков (мифологизация будущего). Потребность в вере в услови­ях религиозного кризиса и Реформации не только сохранялась, но и обострялась. Она породила феномен гуманистической утопии как осно­вания для создания концепций цивилизационного общества. В утопиях Т. Кампанеллы (1568–1639) и основоположника эмпирического научного знания Ф. Бэкона (1561–1626) были созданы образы утопий свободы и знания, которые внесли большой вклад в представления о циви­лизации. Т. Кампанелла, в противовес Бл. Августину, перенес идею утопии из мира церковного в мир светский, противопоста­вил идее града Небесного (Божьего) идею града Людей, заменил идеал милосердия идеалом права, а идеал веры – идеалом природного разума. Особенностями описываемых обществ были развитое самоуправление, открытость культурным достижениям других на­родов, система получения, распространения и внедрения научных знаний («Дом Соломона» у Ф. Бэкона). Центральным из представле­ний утопистов о человеке была протестантская по происхождению трактовка греха как «недостатка добра». Таким образом было зало­жено представление о не полностью поврежденной грехопадением, а просто «временно ослабленной» природе человека, которая мо­жет быть улучшена и восстановлена в своих силах, т.е. цивилизо­ванна в гражданской общине, при помощи разума и научного знания. Не случайно понятие «цивилизованные народы» (nations civilores) впервые появляется в Англии именно у Ф. Бэкона.

Четвёртый этап (эпоха Просвещения и Новое время) – окончательное научное формирование концепции цивилизационно-правововой специфики общества. Представления о «цивилизованности» как соединении идеа­лов общества (общительности) и разума, воплощении идеала разумной и чувствительной природы человека, учтивости пове­дения возникли в эпоху Просвещения во Франции в XVI в. Л. Февр писал об употребле­нии этого понятия философом-скептиком М. Монтенем (civilizee), а Ф. Сартио – о разведении в это же время представлений о гражданском (цивилизованном) и дикарском, лесном образах жизни (civilis – silvaticus). Долгое время эти понятия существо­вали только как метафора городского и государственного образа жизни, просвещения и общения, которая помогала самоиденти­фикации дворянского общества. Эти метафоры описывали атри­буты человеческой сущности и бытовали в форме глаголов и прилагательных. Существительные в эпоху господства скепти­цизма недолюбливали: в ходе борьбы с религиозной схоластикой стремились рассуждать не о метафизических субстанциях (сущностях) и их потенциях (скрытых силах), а о свойствах реаль­ных субъектов (людей и обществ). Поэтому представление о цивилизованности как результате воздействия на человека госу­дарства и просвещения принималось, а представление о цивили­зации как особой субстанции – нет. Для начала реификации идеи «цивилизации» нужно было, чтобы пафос борьбы со схоластикой перестал быть таким актуальным.

Один из ранних вариантов понятия «цивилизованный» упот­ребил в своем «Рассуждении о методе» (1637) Р. Декарт, противо­поставлявший дикарей и полудикие народы, которые постепенно становятся цивилизованными (police). Постепенно образовались и отглагольные существительные, обозначавшие сущность ре­зультата воздействия на человека хорошего воспитания или спо­соба управления обществом. В качестве синонимов во француз­ском языке долгое время сосуществовали понятия civilit и роlitesse (позже также роlicie, роlice) в значении «мягко и вежли­во держать себя, вести беседу», которое утвердилось к концу XVII в. В условиях, когда светские идеалы были тесно связаны с жизнью королевского двора и идеей просвещенной монархии, политический идеал (его роль играло понятие роlice в значении «право, администрация, хорошее управление», стимулирующее раз­витие добрых нравов в обществе) мог стоять выше культурного «civilite», а также заменять его (в частности, вытесняя понятие «сivil»). Однако смыслы соответствующих существительных были нечеткими. Доминированию политического идеала просвещен­ной монархии мешало то, что понятие «роlice» означало не толь­ко образцовое управление обществом, но и полицию. К тому же понятие «роlitesse» к середине XVIII в. устарело. Параллельное упо­требление глаголов «просвещать», «приобщать к культуре» и «приобщать к государственности» («eclairer, civiliser, роlicer») созда­вало путаницу, ибо некоторые из авторов пытались различать их значения, в то время как другие использовали эти слова как полные синонимы. Параллельно употреблялись и другие слова, только входившие в оборот, такие как «общество» и «культура» (например, дикарям приписывалось «незнание общества»). Все это породило обстановку, требовавшую создания нового терми­на, наиболее полно и непротиворечиво выражавшего обществен­ный идеал эпохи Просвещения, сочетающий в себе представле­ния о разумности и благовоспитанности поведения, гражданском обществе, основанном на религиозной терпимости и социальном мире, образцовых формах государственного управления.

В эпоху Просвещения осмысление социальных идей происхо­дило в форме выстраивания новых ценностных иерархий, которые заменяли религиозные ценности, утрачивающие нормативный характер. Однако эти иерархии были еще не догматизированы, а потому могли переопределяться. Понятие «цивилизованный» ос­мыслялось одновременно в двух разных контекстах, при помощи прямо противостоявших по смыслу метафор: идей «естественно­го» (естественное право, естественная религия) и «искусственно­го» (гражданского права, вежливого поведения). За этим спором стояли богословские размышления о двух типах совершенства человека: до грехопадения и после обретения Откровения, в со­ставе церкви и цивилизованного общества.

Одним из трудов, заложивших основы теории цивилизации, была книга Вольтера (1694 – 1778) «Опыт о нравах и духе народов». В обосновании плана книги Вольтер впервые яс­но противопоставил задачи истории цивилизации – как научной и достоверной и политической истории – как пристрастной и дале­кой от истины. Тем самым цивилизационный идеал вновь, уже на эпистемологическом уровне, противопоставлялся имперско­му. В книге отразился растущий общественный интерес к наро­дам и нациям как социальным, а не политическим сущностям, их «духу, нравам, предрассудкам, культам, искусствам и ремеслам», к оценке духовного потенциала различных религий, к связи исто­рии человека и природы. В центр исследования философ поста­вил логически прозрачную, по его представлению, «историю человеческого разума... по каким путям и ступеням происходило движение от варварской грубости... к цивилизованности нашего времени» [2, с. 126]. Историю разума Вольтер рассматривал прежде всего как историю мнений, т.е. взглядов и потребностей людей, опре­деляющих их поведение.

Однако разрушая старую, провиденциалистскую нормативность и замкнутость истории на истории библейских народов и сакраль­ных империй, Вольтер не создал нового нормативного предста­вления об идеале цивилизации. Декартовский методологический идеал сомнения все еще не позволял стабилизировать картину ис­тории. Пытаясь преодолеть антиномию идеалов естественного и искусственного, Вольтер опирался на аристотелевский идеал гармонии двух качеств народа – его храбрости и силы духа – как проявление разума. Это состояние Вольтер обнаруживал в «великие века» истории: во времена правления Александра Македон­ского, римского императора Августа, клана Медичи во Флорен­ции и Людовика XIV во Франции XVII в. Более широк список «просвещенных веков человечества», к которым относятся эпохи расцвета древних Китая, Индии и Халдеи, оставивших потомкам «поучительные знания, а не только плоды пустой любознатель­ности» [там же, с. 144]. При этом «цивилизация» у Вольтера не вытекает непосредст­венно из «варварства», не имеет зримых связей с ним, а лишь про­тивопоставлена ему как его логическое отрицание, как образ – «фону». Только в его «Философии истории» (1765) восхождение разума от спонтанных, бессознательных форм к современной ци­вилизации, т.е. исторический прогресс, становится стержнем из­ложения. Тенденция к упадку занимает в философии истории Вольтера не меньшее место, чем прогресс. Правда, в циклах ис­тории он видел прежде всего процесс беспрерывного обновления культуры. Для него упадок не завершает развития цивилизации, а как бы открывает его. Вольтер писал об «угасании, возрожде­нии и прогрессе человеческого духа». Такая последовательность событий в эволюции культуры основывалась на вере в силы на­ции: «когда народ знаком с искусствами, когда он не подчинен иноземцам, он легко встает из руин и всегда возрождается» [там же, с. 212].

Для философа была очевидна разница культур европейских и неевропейских народов. «Всё различно у нас и у них, – религии, гражданский порядок, правительство, нравы, пища, одежда, способ писать, выражаться, думать» [там же, с. 234]. Философ стремился выделить общие законы и обычаи государственных народов, такие как традиция отношения к родителям, право наследования, ограниченность власти правителя, борьба государства и церкви, ведение войн. Интерес Вольтера сдвигался при этом от разно­образия культур к единообразию общественных отношений. Считая целью человечества стремление к счастью, философ уни­фицировал формы его достижения.

Известный философ Гегель (1770—1831) выдвигает идеи о необходимости изучения отдельных отраслей знания в связи с целыми, считая, что отраслевые науки являются для целого лишь моментом его диалектического развития. Философская наука о праве, рожденная в эпоху XVII в., четко определила, что право представляет собой продукт духовной деятельности человека, а потому относится к предмету философского исследования. Развитие правовых представлений С начала ХХ века наступает новый современный этап в развитии цивилизационных взглядов,

Россия не имеет богатой истории цивилизационных и правовых учений. Если русские славянофилы могли предложить оригинальные философские учение в области цививилизационных предстставлений, то они из-за часто необоснованного негатива к Западу, во многом неодобряли и право и соответственно и правовое образование.

Следует отметить роль либералов 19 века внёсших собственное оригинальное толкование правовых проблем.

По учению известного юриста и историка Б. М. Чичерина, область права - это внешняя свобода. Право есть внешняя свобода человека, определяемая общим законом. С помощью категорий справедливости и равенства он проводит деление на уравнивающую правду с формальным равенством (признание за всеми людьми равного человеческого достоинства, равенство прав как юридической возможности действовать) и правду распределяющую с пропорциональным равенством (права и почести распределяются в соответствии со способностями и заслугами лиц). Первая область (уравнивающая правда) - это сфера частного права и гражданского общества. Вторая область (распределяющая правда) - это сфера публичного права и государства. По теории Чичерина, юридическое (формальное) равенство исчерпывает понятие правды. Поэтому он выступал против материального (фактического) уравнивания людей правом. «Равенство состояний, - замечал ученый, - столь же мало вытекает из требований справедливости, как и равенство телесной силы, ума, красоты» [5, с. 212]. В центре учения Чичерина - личность со своими правами и свободами, исходя из чего он выдвинул принцип: «Не лица для учреждений, а учреждения для лиц» [там же, с. 224]. Через призму прав и свобод личности он анализирует различные образы правления и создает собственную теорию государства. Каждый народ, по его мнению, в своей истории не ограничен раз навсегда установленной какой-либо одной формой политической власти. С изменением жизненных условий видоизменяются и формы государства. Чичерин исследует абсолютизм, аристократию, демократию, конституционную монархию, условия их возникновения, развития и падения. Высшей стадией развития идеи государства, согласно Чичерину, является конституционная монархия, в которой различные начала общежития приводятся к идеальному единству: «Монарх представляет начало власти, народ и его представители - начало свободы, аристократическое собрание - постоянство закона, и все эти элементы, входя в общую организацию, должны действовать согласно для достижения общей цели» [там же, с. 312]. Соглашение элементов в конституционной монархии достигается, по теории Чичерина, в результате разграничения компетенции верховной власти между монархом, аристократией, демократией. Монархическую (княжескую) власть в конституционной монархии Чичерин называл «умеряющей властью», которая «успокаивает страсти, охраняет права и интересы меньшинства, имея всегда в виду высшее благо целого, а не какой-либо части» [там же, с. 313]. Власть монарха ограничивается двухпалатным парламентом. Верхняя палата законодательного учреждения должна состоять из аристократических элементов; в ней должны быть представлены крупные землевладельцы. Нижняя палата состоит из народных представителей. Она должна избираться на основе имущественного ценза: зажиточные классы, рассуждал Чичерин, суть образованные классы, они имеют более широкий кругозор, привержены порядку, интересы их «не ставятся вразрез с законодательными требованиями аристократии». А у «кого ничего нет, тому нечем и дорожить» [там же, с. 317]. Нижняя палата должна играть активную роль в политическом процессе. Для этого она наделяется, по концепции Чичерина, правом вотирования бюджета, установления воинского контингента, правом контроля за исполнением законов. В судебной власти также участвуют все три силы: глава государства назначает судей, решающих вопрос права; представители народа - присяжные заседатели - решают вопрос факта; парламент выступает в роли суда по отношению к министрам, совершившим должностные преступления.

Таким образом, считал Чичерин, конституционная монархия «без всяких коренных изменений может приспособиться к изменяющимся потребностям народной жизни. Здесь все общественные элементы призываются к участию в общем деле, смотря по тому, что нужно в данное время. Когда в обществе значительную силу имеет аристократия,.. она преобладает и в государственном управлении... С развитием демократии последняя получает перевес. Когда же требуется сосредоточение власти, на сцену выступает монарх» [там же, с. 324].

Политические свободы (право участвовать в государственной власти) Чичерин рассматривал как высшее развитие личной свободы и ее единственную гарантию. «Пока власть независима от граждан, права их не обеспечены от ее произвола: в отношении к ней лицо является бесправным» [там же, с. 198]. Ценность конституционной монархии, по Чичерину, в том и состоит, что она позволяет расширить демократический элемент без потрясений для господствующих классов путем постепенного расширения круга избирателей: «Ценз должен понижаться по мере распространения политической жизни в народе». Политико-правовой идеал Чичерина (теория конституционализма) расходился с порядками самодержавной России, о которых он не раз отзывался критически. «Для того, чтобы Россия могла идти вперед, необходимо, чтобы произвольная власть заменилась властью, ограниченной законом и обставленной независимыми учреждениями». Основную свою задачу Чичерин видел в создании либерально-консервативного направления политико-правовой мысли в России во второй половине XIX в. Руководящей идеей его обширного «Курса государственной науки» было стремление «примирить начала свободы с началами власти и закона». Чичерин выдвинул программу охранительного либерализма, основной политический лозунг которого – «либеральные меры и сильная власть». [там же, с. 199].

Отрицательное отношение Чичерина к самодержавию определялось и тем, что в его политике он видел нечто, чреватое революцией: «Там, где господствует упорная притеснительная система, не дающая места движению и развитию, там революция является как неизбежное следствие такой политики. Это вечный закон всемирной истории». Вот почему необходимы, рассуждал Чичерин, своеобразные преобразования, исходящие от самой верховной власти. Он утверждал, что земледельческий характер России и ее отсталость обусловливают необходимость сильной монархической власти. «В отличие от Запада, где общественное устройство сложилось само собой, в России монархия сделалась исходною точкою и вожатаем всего исторического развития народной жизни» [там же, с. 364].

Чичерин был одним из основателей юридической (государственной) школы русской историографии второй половины XIX в. Историю России он рассматривал как смену юридических форм (родовой - вотчинный - государственный строй). Движущей силой российской истории является монархия, которая в интересах общества в целом закрепощала все сословия, а затем, когда исторические цели были достигнуты, раскрепощала их (отмена обязательной службы дворянства, отмена крепостного права). Чтобы привести самодержавие к конституционному правлению, он считал необходимым создать в России двухпалатное законосовещательное собрание: верхняя палата образуется на базе Государственного совета из назначаемых правительством чиновников; нижняя - из выборных представителей, которые должны выражать интересы всего народа.

Сообразно своему либеральному настрою, Чичерин всегда враждебно относился к социалистическим теориям. В период подготовки крестьянской реформы он порицал Герцена за «безумные воззвания к дикой силе», из-за которых «вместо уважения к праву и к закону водворится привычка хвататься за топор». Затем он призывал правительство «не потакать проискам Чернышевского, Добролюбова», считая при этом наилучшим вариантом политико-правового развития России самоограничение абсолютной власти [там же, с. 387].

Видным государствоведом, теоретиком права и историком правовой мысли был профессор Н. М. Коркунов преподававший в Петербургском университете, Военно-юридической академии и других учебных заведениях теорию и энциклопедию права, государственное право российское и зарубежноеКоркунов по-своему стремился раскрыть понятие права в связи с социальными интересами. Он отвергал определение права как «защищенного интереса», утверждая, что охраняться может и отдельный интерес; право же предполагает не менее двух лиц с встречными интересами. Кроме того, рассуждал ученый, поскольку охрана интересов включает контроль за выбором наилучшего способа его реализации, концепция Иеринга ведет к оправданию «безграничной правительственной опеки» над личностью [ 3, с. 121]. По мнению Коркунова, право не охраняет и не оценивает, а разграничивает интересы, не вмешиваясь в выбор наилучших средств осуществления каждого интереса. Следуя Дж. Остину, он утверждал, что право, в отличие от нравственности, не дает оценок интересов с точки зрения добра и зла; «нравственность дает оценку интересов, право - их разграничение». Разнообразные интересы, отмечал Коркунов, составляют содержание общественной жизни; определяя границы осуществления сталкивающихся интересов, право устанавливает права и обязанности субъектов общественных отношений и тем самым создает «важный порядок общественных отношений» [там же, с. 140]. Гражданское право разграничивает интересы частных лиц, уголовное право - интересы обвинителя и подсудимого, гражданский процесс - истца и ответчика, государственное право - интересы всех участников государственного общения от монарха до подданного, международное право разграничивает интересы людей как участников международных отношений и как граждан отдельных государств.

Учение Коркунова о праве сложилось под сильным влиянием социологических концепций, трактующих право как средство достижения согласованности интересов общества и личности. Определенное влияние на это учение оказали и модные в то время идеи социальной психологии. Коркунов рассматривал право как «взаимное психическое воздействие людей», связывал общеобязательную силу закона с авторитетом велений органов власти, вызывающих «почти инстинктивное к себе повиновение». [там же, с. 174]. В еще больших масштабах психологические категории использовались Коркуновым при исследовании понятия государственной власти. Подобно Еллинеку и другим либералам, Коркунов, стремясь решить непосильную для юридического позитивизма проблему связанности государства своим правом, пытался соединить юридическую концепцию государства (государство как «юридическое отношение») с социологическими и психологическими конструкциями. Он решительно возражал против формально-догматического подхода к государственной власти как единой воле. Подобная концепция, рассуждал Коркунов, не объясняет, чья воля осуществляется в отношениях между государственными органами, каждый из которых имеет свою волю. Кроме этого, «волевая» теория, отмечал Коркунов, «неизбежно приводит к выделению властвующих из общего состава государства, к поставлению их над государством». Коркунов утверждал, что государственная власть основана не на чьей-либо воле, а на коллективном сознании людей, на их психическом единении, на осознанной зависимости от государства. «Власть есть сила, обусловленная не волей властвующего, а сознанием зависимости подвластного». Состоянием постоянною властвования, опирающегося на добровольное подчинение, является государство. «Государство есть общественный союз, представляющий собой самостоятельное и признанное. властвование над свободными людьми» [там же, с. 212].

Сложным было отношение Коркунова к идее разделения властей. Он отвергал общепринятое понимание разделения властей как обособление законодательной, исполнительной и судебной власти, Сущность разделения властей, по его мнению, - «в обеспечении свободы надлежащим распределением функций властвования». В таком понимании разделение властей выглядит как распределение отдельных функций между государственными органами, как выполнение разных функций одним органом в разном порядке для разных категорий дел, как, наконец, различные комбинации таких сочетаний. Эти три формы могут образовывать всевозможные комбинации государственных органов. «Нет ни одного государства, - отмечал ученый, - где бы законодательство, исполнение и суд были строго обособлены друг от друга» [там же, с. 221-222]. Рассуждая о государстве вообще, или о государственном праве стран Запада, Коркунов порой выдвигал радикальные взгляды и суждения. Так, он неоднократно высказывался против ограничений избирательного права, поскольку «государство по самому существу своему призвано служить не отдельным классам, а быть организацией всего народа, как одного целого». При ограниченном представительстве, полагал Коркунов, неизбежны противоречия между государством и теми слоями народа, которые не представлены в государственных органах, возникает опасность розни, недоверия между государством и обществом.

Особенные возражения Коркунова вызывали цензовые избирательные системы: «Против ограничения избирательного права имущественным цензом в какой бы то ни было форме говорит то веское соображение, что этим искусственно усиливается и так резко проявляющееся различие между имущими и неимущими. Крайнее неравенство экономических условий и вытекающая из этого зависимость неимущих от владельческих классов и так составляет самое больное место современного общества. А всякое искусственное усиление экономического неравенства неизбежно усиливает и так опасный антагонизм общественных классов» [там же, с. 291]. Эти рассуждения могли толковаться как критика Запада с его растущими антагонизмами, еще не в полной мере проявившимися в отстающей России; но они могли пониматься и как предвидение тенденций развития буржуазно-демократических институтов, в результате чего возможно примирение противоречий классов с помощью государства.

Совсем в другом духе Коркунов писал о государственном строе самодержавной России. Он отмечал устарелость российских законов о правах гражданской свободы, противоречие между гласным судом и местным самоуправлением, с одной стороны, и «странным анахронизмом», каким является «бесправие личности перед административным произволом и полное отсутствие хотя бы малейшей свободы общественной деятельности», с другой стороны. Коркунов с сожалением отмечал, что в России «государственная служба является единственной формой участия подданных в общей политической жизни страны», и потому политические права имеет лишь «узкая сфера наличного служебного персонала», сформированная «на началах сословности», причем «административная власть... вооружена правом устанавливать такие ограничения свободы, которые отнюдь не могут быть оправданы необходимостью» [там же, с. 330]. При всем этом он полагал, что ближайшей перспективой развития государственного строя России должна быть не представительная, ограниченная монархия, как в странах Запада, а «правомерная, но самодержавная монархия». [там же, с. 351]. По мнению Коркунова, упорядочение издания законов (обязательное предварительное обсуждение их проектов в Государственном совете и согласование с действующей системой законов), наделение судов правом разрешать противоречия между указами и законами, учреждение административной юстиции в виде самостоятельной системы судов, предоставление им права отмены незаконных распоряжений, обеспечение гражданских прав (неприкосновенность собственности, право граждан на подачу петиций) в России не требуют наделения подданных политическими правами и создания представительства, ограничивающего власть самодержца. «Государь сосредоточивает в своих руках всю полноту верховной власти безраздельно, но осуществляет ее правомерно» [там же, с. 81]. Коркунов стремился доказать необходимость и возможность проведения реформ сверху, силами самодержавной власти. Он писал, что сложившаяся в России правовая система не отвечала задачам прогрессивного развития страны. Фактически полное бесправие населения и произвол властей - вот на что обращал внимание Коркунов, исследуя состояние прав и свобод граждан в России в последней четверти XIX в. Выход из создавшегося положения он видел в улучшении законодательства, в установлении режима законности, привлечении граждан к политическим реформам. «И при широком развитии государственной деятельности индивидуальная инициатива не будет подавлена, если все население будет призвано к участию в политической жизни, если каждому будет открыт доступ к государственной деятельности» [там же, с. 367].

Правовое образование – неотъемлемая часть общей культуры гражданина, условие формирования правосознания. Жизнь в гражданско-правовом обществе формирует правовое сознание (позитивное или негативное) независимо от того, происходит ли это стихийно или целенаправленно в рамках правового образования. Но правовое образование является залогом того, что право станет регулятором жизни индивида, а не препятствием на его пути реализации своих личных задач. В современных условиях именно правовое образование может стать важнейшим фактором развития личности, становления гражданского общества и демократического правового государства в современной России, граждане которого смогут жить в социально-правовом согласии друг с другом и с государством.

По нашему мнению, современное правовое образование в России невозможно без западного опыта понимания правовых проблем; не следует отрицать и факт нахождения Запада в авангарде изучения права, что связано с его историей. Однако следует отметить, что русские мыслители либеральной направленности выработали (не без влияния западных учений) собственное толкование права, необходимое для уяснения спорных вопросов современности (в частности вопрос государственного устройства).

Список используемой литературы:

¹ Вольтер. Философские произведения / Вольтер. – М.: Эксмо, 2005, – 432 с.

² Певцова, Е. А. Теория и методика обучения праву / Е. А. Певцова. – М.: ВЛАДОС, 2003. – 400 с.

³ Коркунов, Н. М. Лекции по общей теории права / Н. М. Коркунов. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. – 430 с.

⁴ Цицерон. Избранные сочинения / Цицерон. – М.: Фолио: АСТ, 2000. – 464 с.

⁵ Чичерин, Б. М. Собственность и государство / Б. М. Чичерин. – М.: ВЛАДОС, 2003. – 400 с.

Дата добавления: 2015-09-29