Миотворчество в ХХ столетии

Миотворчество в ХХ столетии

Интерес к мифу в XX столетии не только не угас, но вспыхнул с новой силой, что обусловлено самыми разными причинами, связанными с современной европейской культурой, ее происхождением и функционированием. Не последнюю роль в изучении мифологии сыграли этнографические исследования Непосредственная обработка и осмысление новых данных о ритуалах и мифологии и послужили основой для разработки антропологической теории мифа.С другой стороны, современные исследователи активно изучали мифы массового сознания, возникшие как в массовом обществе. Видный структуралист, французский литературовед Ролан Барт полагал, что в современную эпоху значение и количество мифов не только не уменьшается, но неуклонно возрастает. Он усматривал формальное сходство между архаичными и современными мифами идеологического характера. Повседневная жизнь продуцирует мифы в огромных количествах и все они относятся Бартом к языковой реальности, трактуемой достаточно традиционно как слово, высказывание, способ означивания или форма, как коммуникативная система. В работе “Миф сегодня” он отмечает, что в мифе не важен предмет сообщения, а важен способ его сообщения, оформления. Отличительной чертой является его надприродный исторический характер, так как собственная природа вещей растворяется в мифе, он социален. Мифология выступает как часть семиологии как науки формальной и идеологии как науки исторической. Предметом ее изучения являются оформленные идеи. Барт выделяет в мифе означаемое, или концепт, и означающее, форму, состоящую из знаков языка. Значение возникает как результат синтеза этих двух первых элементов. Смысл становится формой: “вековым заблуждением литературной критики является смешение смысла и содержания. Язык есть всегда система форм, а смысл есть разновидность формы”.Барт относит миф к деформированной искаженной реальности, вынося его за скобки таких понятий как истинное-ложное. Миф отличает естественность, эмоциональность, суггестивность, заставляющая воспринимать его натурализацию, то есть натурализацию его концепта. Миф относится к сфере метаязыка, к сфере вторичной семиологической системы, хотя потребителем миф воспринимается как система фактов. Происходит преобразование смысла в форму, первичный язык похищается мифом, миф, по Барту, похищенный язык. Объектом мифологизации может быть все что угодно. Барт противопоставляет мифу поэзию, считая, что идеал поэзии - докопаться не до смысла слов, а до смысла самих вещей. Обращение, интенция поэзии лежит в сфере трансцендентальной, поэт выступает как реалист, игнорирующий форму, то есть смысл слов ради самих вещей. Поэзия - реализм, идет от слов к вещам, миф - формализм. Поэт, по Барту, работает не со словом, а с сущностью вещей.Зачастую понятие мифологии у Барта коррелирует с идеологией, причем мифы слева он считает более бедными содержанием, так как миф и революция якобы отрицают друг друга, а мифы буржуазии и ее мифотворческая способность гораздо богаче. Развенчание буржуазного мифа он сделал своей задачей. В пятидесятые годы Барт начал серьезную критику буржуазной культуры и буржуазии как класса, который пытается редуцировать историю путем создания идеологических мифов.Существует ли язык, не тронутый налетом мифологизма? На этот вопрос Барт отвечал утвердительно и называл таковым язык человека-производителя, который имеет непосредственные отношения с предметным миром, а также язык революции, когда происходит переделка мира. Все другие языки, особенно идеологии, мифологичныБарт считал, что только объяснение способно развенчать миф. Он расширяет поле деятельности мифотворчества, миф - это семиотическая система, которая может состоять из одного высказывания или газетной статьи. Миф внеисторичен, формален, вечен. Таким образом, ХХ век открыл новую страницу в интерпретации мифа. С мифом связывают основные проблемы человеческого сознания и бытия, поиск первоначала культуры, ее истоков и основ. С обращением к мифу связано и выделение уникального элемента культуры - архаичного ритуала и придание ему высокого культурного Миф всегда имманентен культурному опыту эпохи, говорить о смерти мифа явно преждевременно. Такие ученые, как А.Ф.Лосев и Р.Барт, например, считали, что ХХ век продуцирует мифы даже более активно, чем прежние культурно-исторические эпохи. Е.М.Мелетинский отмечает, что “ мифы в примитивных обществах тесно связаны с магией и обрядами и функционируют как средство поддержания природного и социального порядка...во-вторых, мифотворчество является... символическим языком, в терминах которого человек моделировал... мир, общество и самого себя... миф... специфичен для культур архаических, но в качестве некоего “уровня”...может присутствовать в самых различных культурах...”.История интерпретаций мифа - это своего рода история “неудавшихся” прочтений. С мифом связывают начало человеческой культуры, это одно из древнейших свидетельств ментальной активности человека, попытка подойти к миру с “человеческими” мерками. Реальность не дается непосредственно, мышление накладывает на реальность собственную сеть значений, в этом смысле мышление всегда искажение реальности, ее мифологизация. В мире не существует “в готовом виде” значения, смыслы, ценности. Они создаются, изобретаются, конструируются, переживаются. Генезис религиозных верований в первобытном обществе имеет своим истоком обожествление социальной организации, клановой системы, которая определяла судьбу индивида. Э.Дюркгейм отмечал, что для примитивных народов “религиозное” тождественно “социальному”. Власть рода была безгранична. Религиозная вера закодирована именно в мифологии данного народа. в современном мире “сакрализация” социума, безграничное преклонение перед ним и создаваемыми им мифами также абсолютны, как в древности, но теперь. они приобретают другие культурные формы.

Миф - феномен не только культурный, во многом зависящий от культурного контекста эпохи, но и феномен социальный, психологический, поскольку выступает как средство социальной самоидентификации индивидов и общества. Легитимация существующего общественного порядка - одна из основных функций мифа не только в примитивных обществах, но и в более развитых культурах, где социальные и политические мифы приобретают характер идеологии.

Миф изначально выступает как колоссальный источник массовой энергии, ее сгусток, он способен мобилизовать целые группы людей к определенным действиям, будь то совершение религиозного ритуала, революционное движение, выборы президента или осуществление престижной покупки под воздействием рекламы или обаяния лейбла. Истина, которую для себя открывает мифологическое сознание, открывается в форме мифа, поскольку в мифе концентрируется определенное миропонимание, аутентичное данной культуре и не нуждающееся в доказательствах. Современное состояние общества свидетельствует, что потребность в мифе осталась.

Каковы же факторы, облегчающие функционирование мифов в современной культуре? В первую очередь это средства массовой коммуникации, приводящие к унификации и всемерному распространению одной и той же культурной продукции, одних и тех же моделей поведения и одних и тех же мифов. Ульф Ганнерс в этой связи замечает, что вся планета превращена в “большую деревню”, “глобальную ойкумену”, где идет активное межкультурное взаимодействие, чему способствует современные информационные технологии, развитие транспортных коммуникаций, расцвет туризма и путешествий. Традиционных культур остается все меньше, и практически все они испытывают натиск модернизации.

Средства массовой коммуникации в настоящее время все интенсивнее внедряются в жизнь российского общества, приобретают все большее значение, свидетельством чего является осознание масс-медиа “четвертой властью”, кардинальным образом влияющей на всю общественную практику в условиях глобализации. Информационные и компьютерно-телекоммуникационные технологии способствуют упрочению открытости российского общества, его либерализации, делая необратимыми те демократические реформы, которые происходили в России в последние годы, поистине “информация - ключ к демократии” (А.Сови).

Развитие средств массовой коммуникации и информационный прорыв повлекли за собой изменение облика культуры, интенсификацию социальных изменений, создание информационного общества, расширение границ виртуального мира, способствовали увеличению объема информации и ее психологического воздействия на человека. СМИ предлагают предпочтительный набор моделей поведения и деятельности, определяют стандарты в самых различных областях жизни, включая, например, стандарты общественного потребления.

Активное развитие глобальных информационных сетей, например Интернет, число абонентов которой неуклонно растет и к 2025 году будет насчитывать 1,5 - 2 млрд., видимо, будет оказывать наряду с радио, телевидением, кинематографом все большее влияние на человека в качестве культурогенных информационных технологий, в отличие от неинформационных технологий, которые используются в основном в сфере производства услуг и вещей.

Новейшие информационные технологии определяют новое информационное состояние мира, его глобализацию, приводят к стиранию традиционных границ между различными народами, нациями, странами, к созданию единого информационного поля планеты, делая доступным весь массив информации в любой точке мира.

Вместе с усилением роли новейших информационных технологий актуализируется вопрос об использовании современных средств коммуникации в целях информационной манипуляции. Изучение влияния и последствий социально-культурных и психологических воздействий информации на массовое сознание, вплоть до ведения глобальных информационных войн, приобретает чрезвычайную важность.

Еще в 1970 году известный канадский философ и культуролог Маршалл Маклуэн, “мифотворец эпохи информационного общества” и “пророк массовой коммуникации” отмечал, что третья мировая война уже идет как “партизанская война информации, не признающая различия между военными и гражданскими лицами... если существуют телекоммуникации с их глобальным охватом человечества, то должно быть так, чтобы их использовали соответствующие организации и группы”.

М.Маклуэн подчеркивал роль информации в управлении обществом и общественным мнением, неоднократно отмечая, что массовые коммуникации играют важнейшую роль в формировании государственной идеологии, мифологизации общественного сознания. Миф в современном постиндустриальном обществе выступает как продукт массового производства, как принцип организации массового сознания, а телевидение осознается Маклуэном как основной мифотворец 50-80-х годов ХХ века.

В информационном пространстве в огромных количествах и с невиданной быстротой продуцируются социальные, политические, художественные, религиозные мифы, и, несмотря на свой иллюзорный характер, оказывают вполне реальное воздействие в качестве фактов социальной жизни. Новый миф превратился в средство социальной мобилизации и манипуляции общественным сознанием. Современная культура продолжает интенсивно продуцировать мифы, призванные связывать и канализировать общественную энергию, удовлетворять запросы общества массового потребления, например, простимулировать потребление продуктов, как это делает реклама, создать с помощью телевидения привлекательный имидж политического деятеля или эстрадной “звезды”, занять внимание зрителя очередным боевиком или “мыльной оперой” с помощью кинематографа и телевидения.

Новый миф выступает в виде ложной мобилизующей структуры, способной безболезненно вписывать человека и массы в социальную реальность, создавая при этом у своих адептов впечатление истинности и состояние психологического комфорта. Так, например, столь широко внедренная в массовое сознание телевизионная реклама оказывает значительное воздействие на культурно-информационное пространство, создаваемое ею во многом по принципу мифологизации действительности.

Информация, оформленная в оболочку мифа, приобретает чувственно-выразительную конкретность, легко запоминается, эстетизирует жизненный мир современного человека и бросает его, в лучшим случае, в объятия иллюзий, в худшем, делает объектом различных манипуляций, в том числе политических.

Из-за разницы в экономическом, социальном, культурном, политическом развитии различных стран взаимодействие культур не всегда проходит в диалоговом режиме, на равных. Ганнерс отмечает, что культурные потоки, информационные потоки чаще всего одновекторны, направлены от специализированного или регионального центра к периферии, причем со временем культурные центры могут меняться, сдвигаться в пространстве. Специализированным центром науки, научных технологий и массовой культуры является Америка, специализированным центром в области моды и деликатесов является Франция, в области корпоративной культуры - Япония. К региональным центрам Гиннерс относит Египет среди арабских государств, Мексику в Латинской Америке, Ватикан в католическом мире, священные города Кум и Мекку в исламском мире. Естественно, что культура центров оказывает сильнейшее влияние на периферию и здесь опять встает проблема сохранения культурной и национальной идентичности или поиск собственной аутентичности. И здесь мы опять попадаем в поле действия мифов, только теперь национальных, оказывающих огромное влияние на современного человека. Поиск неких национальных “корней” и “истоков”, особой “национальной идеи” и “национального характера” приобретает характер нового мифотворчества. Реми Браг не без доли вызова апологетам национальных мифов замечает: “Я горд тем, что как француз являюсь наследником нации предателей: галлы были достаточно разумны, чтобы отказаться от собственной аутентичности, включающей жизненно важный обычай жертвоприношения, в пользу римской цивилизации”.

Современные психологи, разрабатывающие социально-когнитивную теорию личности, А.Бадура и У.Мишел, исходят из того, что поведение индивида детерминируется его убеждениями. Шаблоны поведения имеют первостепенное значение для людей, они становятся образцами для подражания, их активно перенимают, так как существует потребность в моделях поведения. Психологи пришли к выводу, что агрессивное поведение формируется, например, не столько из непосредственного опыта, сколько благодаря наблюдению за действиями других, получению информации об агрессивном поведении. Поэтому агрессия, пронизывающая низкопробную кино- и телепродукцию не столько содействует сублимации врожденной агрессивности, сколько имплицитно рекламирует модели агрессивного поведения. Кино и телевидение, демонстрируя патологические модели поведения, насилие, формируют агрессивное общество, общество без идеалов. По сути в современном российском обществе не создано идейной поддержки демократических реформ, либеральных ценностей, поскольку не существует позитивной социальной мифологии, способной формировать позитивное мышление современного человека с помощью создания образцов для подражания, без чего общество деморализовано. Мифология осознается главным ресурсом модернизации страны. Интеллектуалы приходят к мысли, что необходимо реабилитировать забытые за последние годы ценности “нормальной жизни” и “нормального человека”: патриотизма, здоровья, успеха, профессионализма, предприимчивости.

Универсальный характер мифа позволяет рассматривать культуру не как нечто фрагментарное, а как целостное, поскольку миф синтезирует и связывает различные явления философии, религии, морали, литературы, искусства, истории, науки, политики. Сходство сюжетов, образов и поэтики мировых мифологий говорит о принципиальном единстве человечества, структуры мышления различных народов, об архетипическом повторении в истории культуры комплекса экзистенциальных проблем, ситуаций, поведенческих моделей. Исследования проблематики мифа помогают реально преодолеть узко понятую сущность и природу человека и его духовности, сведение их к “рацио”, преодолеть упрощенное представление о роли бессознательных структур человеческой психики, конденсирующих в себе мифопоэтические представления.

Дополнение: а семиотике - то есть на кодах, знаковых системах - и построена реклама как таковая. Она определяет, как именно потребители (адресаты) поймут сообщение рекламистов (адресантов) в процессе восприятия и осмысления (декодирования). Так, для адекватного понимания рекламы мы должны идентифицироваться с клиентом, желающим приобрести рекламируемый продукт.

Семиотический треугольник

Семиотическая модель, которая может использоваться в рекламной психологии, была разработана семиотиками Огденом и Ричардсом и потом переработана Пирсом. Речь идет о так называемом семиотическом треугольнике.

Семиотический треугольник применительно к рекламе можно представить следующим образом (рис. 1.7.1):

Рис. 1.7.1. Семиотический треугольник в рекламе и семиотика в рекламе

Рекламистом информация о предмете рекламы через идею (само рекламное сообщение) передается потребителю рекламы, который получает лишь знак (символ) и который воспримет рекламное сообщение только в том случае, если ему будет понятна сама идея.

Из Мирче Элиаде

Работа «Аспекты мифа», из главы «Структура мифов»

…Мы же истолковываем слово «миф» совсем не в этом смысле (хотя он и самый распространенный). Нас интересует, если говорить точнее, не та ментальная стадия, не тот исторический момент, где миф стал вымыслом. В первую очередь мы будем исследовать те общества, где миф является (или был до самого последнего времени) «живым», в том смысле, что он предлагает людям примеры для подражания и этим самым сообщает значимость человеческой жизни. Понять структуру и функцию мифов в таких традиционных обществах значит не только прояснить некий этап в истории человеческой мысли, но и лучше понять одну из важнейших категорий современной жизни.

Если в качестве примера взять «карго-культы»* на островах Океании, то было бы очень трудно интерпретировать целый ряд самых неожиданных и странных действий, не объясняя их и не оправдывая с позиций мифологии. В этом пророческом и милленаристском* культе провозглашается неизбежное пришествие сказочной эры изобилия и блаженства. Местные племена станут вновь хозяевами своих островов и не будут вынуждены работать, ибо их умершие предки вернутся на великолепных кораблях, переполненных товарами, наподобие тех гигантских грузовых судов, которые белые встречают в своих портах. Поэтому большинство этих культов, связанных с кораблями, требуют, с одной стороны, уничтожения домашних животных и инвентаря, с другой — сооружения обширных складов, где будут размещены привезенные умершими товары. Один культ предвосхищает пришествие Христа на кораблях с товарами, другой предполагает пришествие европейцев. Начнется новая эра земного рая, и все приверженцы этого культа станут бессмертными. Некоторые культы предполагают также оргиастические действа*, так как запреты и санкционированные традицией обычаи теряют свою силу и уступают место абсолютной свободе. Таким образом, все эти действия и верования объясняются мифом о светопреставлении, за которым последует новое сотворение мира и наступит золотой век, миф, к которому мы обратимся ниже.

Подобные культовые действия мы могли наблюдать в Конго (1960 год) по случаю провозглашения независимости страны. В одной из деревень местные жители снимали крыши со своих хижин, чтобы дать возможность пролиться ниспосланному предками дождю золотых монет. При всеобщем запустении только дороги, ведущие к кладбищу, поддерживаются в порядке, для того, чтобы предки без труда могли добраться до деревни. И даже оргиастические излишества имеют в данном случае свой смысл, так как, согласно мифу, в день Новой Эры все женщины будут принадлежать всем мужчинам.

… миф излагает сакральную историю, повествует о событии, произошедшем в достопамятные времена «начала всех начал». Миф рассказывает, каким образом реальность, благодаря подвигам сверхъестественных существ, достигла своего воплощения и осуществления, будь то всеобъемлющая реальность, космос или только ее фрагмент: остров, растительный мир, человеческое поведение или государственное установление. Это всегда рассказ о некоем «творении», нам сообщается, каким образом что-либо произошло, и в мифе мы стоим у истоков существования этого «чего-то». Миф говорит только о происшедшем реально, о том, что себя в полной мере проявило. Персонажи мифа — существа сверхъестественные. Они общеизвестны, так как они действуют в легендарные времена «начала всех начал». Миф раскрывает их творческую активность и обнаруживает сакральность (или просто сверхъестественность) их деяния. В целом миф описывает различные, иногда драматические, мощные проявления священного (или сверхъестественного) в этом мире. Именно эти проявления явились реальной основой создания мира, и сделали его таким, каков он есть сегодня. Более того, именно в результате вмешательства сверхъестественных существ человек стал таким, каков он есть, — смертным, разделенным на два пола, обладающим культурой.

…Мифы действительно сообщали не только о происхождении мира, животных, растений и человека, но и о важнейших событиях, вслед за совершением которых человек стал тем, чем он является в настоящее время, смертным существом того или иного пола, организованным в общество и вынужденным, чтобы выжить, работать в соответствии с определенными правилами. Мир и человек существуют только потому, что сверхъестественные существа творили «в начале всего». Но после образования мира и появления человека произошли другие события, и человек, в его настоящем виде, есть прямой результат этих мифических событий, он создан этими событиями. Он смертен, так как что-то произошло в то время. Если бы этого не произошло, человек не был бы смертным: он мог бы существовать сколь угодно долго, как камень; мог бы, подобно змее, периодически сбрасывать кожу и, следовательно, мог бы обновлять свою жизнь, то есть бесконечно начинать ее вновь.

Миф о происхождении смерти рассказывает о том, что произошло в то время, и рассказ этот объясняет, почему человек смертен. Точно так же, если какое-нибудь племя живет рыболовством, то прежде всего потому, что в незапамятные мифические времена некое сверхъестественное существо научило их предков ловить и приготовлять рыбу. Миф рассказывает историю о том, как это сверхъестественное существо ловило рыбу, и этим самым открывает нам некий божественный акт, одновременно передавая людям это умение и объясняя, почему племя должно добывать себе пропитание именно таким образом. Подобных примеров можно привести много. Но уже приведенные показывают, почему для первобытного человека миф имеет исключительно важное значение, тогда как сказки и басни отнюдь нет. Миф знакомит его с первоначальными, основополагающими «сказаниями», утверждающими человека экзистенциально, а все, что имеет отношение к его существованию и способу пребывания в этом мире, касается его самым непосредственным образом. Ниже нам станет понятно, как это своеобразное мировоззрение влияет на поведение первобытных. Если современный человек считает, что он есть результат истории, то представитель архаического общества считает себя порождением целого ряда мифических событий. Ни тот, ни другой не считают себя раз и навсегда «созданными» и «сделанными» окончательно, подобно, например, инструменту, орудию труда. Современный человек может рассуждать следующим образом: я оказался таким, каким сложился к настоящему времени, в результате целого ряда произошедших событий, но эти события оказались возможными потому что 8000—9000 лет тому назад человек начал обрабатывать землю, в зоне древнего Ближнего Востока развились цивилизации крупных городов, Александр Македонский завоевал Азию, император Август основал Римскую империю, а Галилей и Ньютон совершили революцию в наших представлениях о Вселенной, открыв путь научному прогрессу и расцвету промышленности и производства, затем свершилась Французская революция, после наполеоновских войн умами европейцев овладели идеи свободы, демократии и социальной справедливости и так далее. Подобно этому, представитель первобытного общества может рассуждать следующим образом: я оказался таким, каким сложился к настоящему времени, вследствие того, что до меня произошел целый ряд событий. Но вслед за этим он сразу же добавляет: события эти свершились в мифические времена, и поэтому они представляют сакральную историю, так как действующими лицами этой драмы оказываются не люди, а сверхъестественные существа. Более того, если современный человек, оценивая себя как результат совершения всеобщей истории, не чувствует себя обязанным познать ее во всей ее целостности, человек первобытного общества не только обязан восстанавливать в памяти мифическую историю своего племени, но время от времени он актуализирует значительную ее часть. Именно в этом проявляется самое большое различие между современным человеком и представителем архаического общества: для первого события необратимы, для последнего это совсем не очевидно.

Турки завоевали Константинополь в 1453 году, а Бастилия пала 14 июля 1789 года. Эти события необратимы. Так как день 14 июля стал национальным праздником французской Республики, то взятие Бастилии теперь отмечается каждый год, но само это историческое событие не актуализируется15. Для человека же архаического общества, напротив, то, что произошло в начале, может повториться в силу ритуального воспроизведения. Поэтому главное для него — знать мифы. Не только потому, что мифы объясняют ему мир и способ его существования в мире, но, что важнее, вспоминая и воспроизводя их, он оказывается способным повторить то, что боги или герои совершили вначале. Знать мифы значит приблизиться к тайне происхождения всех вещей. Иначе говоря, человек узнает не только то, каким образом все возникло, но также и то, каким образом обнаружить это и воспроизвести, когда все уже исчезнет.

… В повторении мифов восстанавливается во всей целостности забытое время и, как следствие, в определенной мере человек становится «соучастником» упоминаемых событий, современником богов или героев. Короче говоря, можно сказать, что «проживая» мифы, мы выходим из времени хронологического, светского и вступаем в пределы качественно другого времени, времени «сакрального», одновременно исходного, первоначального и в то же время бесконечно повторяющегося.

… В самом общем смысле можно сказать, что миф, каким он проживается в первобытных обществах:

1) составляет историю подвигов сверхъестественных существ;

2) это сказание представляется как абсолютно истинное (так как оно относится к реальному миру) и как сакральное (ибо является результатом творческой деятельности сверхъестественных существ);

3) миф всегда имеет отношение к «созданию», он рассказывает, как что-то явилось в мир или каким образом возникли определенные формы поведения, установления и трудовые навыки; именно поэтому миф составляет парадигму всем значительным актам человеческого поведения;

4) познавая миф, человек познает «происхождение» вещей, что позволяет овладеть и манипулировать ими по своей воле; речь идет не о «внешнем», «абстрактном» познании, но о познании, которое «переживается» ритуально, во время ритуального воспроизведения мифа или в ходе проведения обряда (которому он служит основанием);

5) так или иначе миф «проживается» аудиторией, которая захвачена священной и вдохновляющей мощью воссозданных в памяти и реактуализированных событий.

Проживание мифа предполагает наличие истинно «религиозного» опыта, поскольку он отличается от обычного опыта, от опыта каждодневной жизни. Религиозный характер этого опыта есть следствие того факта, что актуализируются легендарные события, события возвышенного характера и наполненные чрезвычайной значимостью. Мы как бы заново присутствуем при творческих актах сверхъестественных существ. Мы покидаем мир обыденности и проникаем в мир преображенный, заново возникший, пронизанный невидимым присутствием сверхъестественных существ. Речь идет не о коллективном воссоздании в памяти мифических событий, но об их воспроизведении. Мы ощущаем личное присутствие персонажей мифа и становимся их современниками. Это предполагает существование не в хронологическом времени, а в первоначальной эпохе, когда события произошли впервые. Именно поэтому можно говорить о временном пространстве мифа, заряженном энергией. Это необычайное, «сакральное» время, когда обнаруживаются явления новые, полные мощи и значимости. Переживать заново это время, воспроизводить его как можно чаще, заново присутствовать на спектакле божественных творений, вновь узреть сверхъестественные существа и воспринять их урок творчества — такое желание просматривается во всех ритуальных воспроизведениях мифов. Вообще мифы показывают, что мироздание, человек и жизнь имеют сверхъестественное происхождение и сверхъестественную историю, и что эта история значима, обладает большой ценностью и является образцом для подражания.

Трудно было бы найти лучшее заключение для этой главы, чем цитату из Бронислава Малиновского, где он пытается определить природу и функцию мифов в примитивных обществах: «Если рассматривать миф как нечто, наполненное жизнью, то он не дает объяснения, способного удовлетворить научную любознательность; он является повествованием, которое воскрешает первозданную реальность, отвечает глубоким религиозным потребностям, духовным устремлениям, безусловным требованиям социального порядка, и даже требованиям практической жизни. В цивилизациях примитивных народов миф исполняет незаменимую функцию: он выражает, возвышает и кодифицирует верования; он защищает и налагает моральные принципы; он гарантирует действенность ритуальной церемонии и предлагает правила для практической жизни, необходимые человеческой цивилизации; он отнюдь не лишенная содержания выдумка, а напротив — живая реальность, к которой человек постоянно обращается; это ни в коей мере не абстрактная теория и не простое развертывание образов, это кодификация религии примитивных народов и их практической мудрости. (…) Все эти сказания служат для аборигенов выражением первозданной реальности, более величественной и богатой смыслом, чем реальность современная, и определяющей ежедневное существование и судьбу человечества. Знание, которое человек имеет об этой реальности, раскрывает ему смысл ритуалов и задач духовного порядка, так же как и форму, в которую он должен их облечь».

Дата добавления: 2015-08-29