- Сюзанна, - обратилась к ней миссис Дэйл, - почему ты не хочешь со мной разговаривать? Почему ты отказываешься понять, что я делаю это для твоего же блага? Я хочу дать тебе время подумать. Поверь мне, я вовсе не желаю применять насилие, но войди и ты в мое положение...
Сюзанна молча глядела в окно на мелькавшие мимо зеленые поля.
- Сюзанна, неужели ты не понимаешь, что этого никогда не будет? Неужели ты не можешь понять, какой это ужас?
- Мама, прошу тебя, оставь меня в покое. Ты сделала то, что, по-твоему, должна была сделать. А теперь оставь меня. Ты мне лгала, мама. Я не хочу с тобой говорить. Я требую, чтобы ты отвезла меня обратно в Нью-Йорк. Тебе ничего другого не остается. Не приставай ко мне с объяснениями, они все равно не помогут.
В груди миссис Дэйл клокотала буря, но она чувствовала свое полное бессилие перед дочерью. К Сюзанне нельзя было и подступиться.
Прошло еще несколько часов, и на какой-то маленькой станции Сюзанна попыталась сойти с поезда, но миссис Дэйл и Кинрой буквально силой удержали ее. При этом чувствовали они себя прескверно, ибо не могли не видеть, что им так и не удалось сломить волю Сюзанны. Она наотрез отказывалась с ними считаться. Миссис Дэйл заплакала. Потом лицо ее окаменело. Потом начались мольбы и заклинания. Сюзанна молчала и надменно отворачивалась.
Когда поезд остановился у Три-Риверс, Сюзанна заявила, что не тронется с места. Миссис Дэйл умоляла, грозила позвать на помощь, говорила, что объявит Сюзанну невменяемой. Ничто не помогало. Вагон отцепили, после того как кондуктор спросил миссис Дэйл, намерена ли она сойти на этой станции. Миссис Дэйл была вне себя. Ее душили ярость, стыд и сознание своего бессилия.
- Как ты ведешь себя! - набросилась она на Сюзанну. - Какой демон в тебя вселился! Ну что ж, останемся жить в вагоне! Посмотрим, что из этого выйдет.
Она знала, что это невозможно, так как вагон был предоставлен ей лишь на один рейс, и на другой день его нужно было вернуть в Нью-Йорк.
Вагон перевели на запасный путь.
- Я умоляю тебя, Сюзанна! Прошу тебя, не делай из нас всеобщего посмешища! Какой срам! Что подумают люди!
- Мне все равно, что они подумают.
- Но ведь ты не можешь здесь оставаться!
- Могу.
- Ну перестань, Сюзанна, выйдем из вагона, пожалуйста, выйди! Ведь мы здесь не век проживем. Я отвезу тебя обратно в Нью-Йорк. Обещай мне, что пробудешь тут месяц, и я даю тебе честное слово, что после этого отвезу тебя обратно в Нью-Йорк. Мне опротивела вся эта комедия! Я не вынесу этого! Потом можешь делать что угодно! Только останься здесь на месяц.
- Нет, мама, - ответила Сюзанна. - Ты опять не сдержишь слова. Ты меня уже раз обманула. И теперь снова лжешь.
- Клянусь тебе, я не лгу! Верно, я раз солгала, но я была в полном отчаянии, Сюзанна, прошу тебя, ну пожалуйста! Будь благоразумна. Пожалей меня хоть немного. Я отвезу тебя обратно, но подожди хотя бы, пока придут наши вещи. Мы не можем ехать в таком виде.
Она послала Кинроя за начальником станции и объяснила, что им нужен экипаж, который доставил бы их в Мон-Сесиль, в снятый ими в этом округе охотничий домик. Она также вызвала врача, - эта мысль пришла ей в голову в самую последнюю минуту, - которому решила заявить, что ее дочь в невменяемом состоянии. В крайнем случае она позовет на помощь и ее силою выведут из вагона. Она так и сказала Сюзанне. Но та в ответ лишь метнула в ее сторону яростный взгляд.
- Зови врача, мама, - сказала она. - Я вытерплю и это. Посмотрим, чего ты добьешься. Но ты еще пожалеешь. Ты будешь горько раскаиваться в каждой своей глупости.
Когда прибыл экипаж, Сюзанна отказалась выйти из вагона. Кучер, местный житель, француз по происхождению, подошел к вагону, чтобы доложить о себе. Кинрой пытался успокоить сестру, он обещал, что сам поможет все уладить, если она согласится спокойно поехать в охотничий домик.
- Вот что я тебе скажу, Сюзи. Если в течение этого месяца вы с мама не придете к какому-то соглашению и ты все еще будешь рваться обратно, я пришлю тебе денег на дорогу. Я завтра или послезавтра поеду в Нью-Йорк так хочет мама, - но я даю слово помочь тебе. Больше того, я уговорю мама привезти тебя обратно через две недели. Ты знаешь, что я раньше никогда не лгал тебе и впредь никогда не буду. Прошу тебя, поедем. Давай сядем в экипаж. Я уверен, что здесь очень хорошо.
Миссис Дэйл сняла охотничий домик у Кэткартов, договорившись с ними обо всем по телефону. Он был полностью меблирован и готов для приема гостей, даже растопка была принесена в комнаты, и оставалось только разжечь камины. Там был водопровод, горячая вода, подававшаяся из котельной, ацетиленовые лампы, а также изрядный запас провизии. Привратник, с которым можно было снестись по телефону со станции, по первому сигналу должен был вызвать прислугу. Миссис Дэйл успела обо всем договориться с ним еще до того, как прибыл экипаж. Дороги находились в таком скверном состоянии, что пользоваться автомобилем было невозможно. Станционный агент, предвкушая щедрое вознаграждение, изо всех сил старался услужить.
Сюзанна слушала Кинроя, но не верила ему. Она вообще теперь никому не верила, кроме Юджина, а он был далеко и не мог ей ничего посоветовать. Все же, раз у нее не было денег, а мать грозила позвать врача, она решила, что лучше, пожалуй, не устраивать скандала. Миссис Дэйл, казалось, совсем перестала владеть собой. Лицо, ее осунулось и стало белее полотна, она была страшно взволнована; у Кинроя нервы тоже были натянуты донельзя.
- Даешь ты мне честное слово, - обратилась Сюзанна к матери, когда та возобновила свои уговоры, в какой-то мере подтверждавшие обещания Кинроя, что если я соглашусь пробыть это время здесь, ты через две недели отвезешь меня в Нью-Йорк?
Это позволило бы ей вернуться в город в пределах обещанного Юджину срока, а раз так, то задержка не играла, в сущности, большой роли, при условии, конечно, что ей можно будет переписываться со своим возлюбленным. Мать поступила с ней глупо и деспотично, но с этим можно было примириться. Не видя иного средства для водворения мира, миссис Дэйл дала обещание. Быть может, если продержать Сюзанну в полном покое в течение двух недель, этого окажется достаточно. Пусть поразмыслит в совершенно другой обстановке. В Нью-Йорке слишком нервная атмосфера, а там, в охотничьем домике, царит тишина и покой. Поспорив еще немного, Сюзанна согласилась наконец сесть в экипаж, и они поехали в сторону Монт-Сесиля в охотничий домик Кэткартов, носивший название "Часок-другой", где в это время года не было ни живой души.
ГЛАВА XVIII
Домик Кэткартов, длинное, двухэтажное строение, стоял на склоне лесистой горы, на полпути к вершине. Это была одна из тех летних резиденций привилегированного класса, находящихся неподалеку от нетронутых дебрей, где все создает иллюзию жизни на лоне девственной природы, неисследованной и полной опасностей, хотя на самом деле они расположены достаточно близко от таких больших городов, как Квебек и Монреаль, чтобы можно было спокойно наслаждаться всеми благами цивилизации, не боясь неприятных сюрпризов. Просторные комнаты были убраны со вкусом и по-летнему просто: плетеные стулья и кресла, деревянные скамьи в нишах окон, резные книжные полки, огромные, красиво облицованные камины, окна со свинцовым переплетом, открывающиеся наружу, низкие кушетки со множеством подушек, великолепные шкуры на полу. На стенах висели охотничьи трофеи - оленьи рога, лисьи, медвежьи и другие шкуры, чучела гагар и орлов. Кэткарты проводили лето где-то в другом месте и с удовольствием дали свой охотничий домик такой особе, как миссис Дэйл.
К ее прибытию в "Часок-другой" сторож Пьер, старый местный житель, потомок первых поселенцев, изъяснявшийся на ломаном английском языке и одетый в костюм землистого цвета, под которым, наверно, скрывалось белье не первой свежести, уже успел растопить камины и теперь возился в котельной. Жена его, маленькая крепкая женщина в сборчатой юбке, что-то готовила на кухне. В кладовой привратника хранились богатые запасы мяса, муки, масла и прочей снеди. В помощь хозяйке была приглашена дочь соседа-охотника, обычно служившая у Кэткартов горничной. Миссис Дэйл принялась устраиваться на новом месте, но споры не утихали ни на минуту, так как Сюзанна продолжала стоять на своем.
В четверг Юджин, остававшийся в Нью-Йорке, тщетно дожидался вестей от Сюзанны. Он позвонил по телефону, но ему ответили, что миссис Дэйл нет в городе и что она не скоро вернется. Наступила пятница - от Сюзанны ни слова. В субботу то же. Он послал ей заказное письмо, но оно вернулось с пометкой "адресат выбыл". Тогда ему стало ясно, что его подозрения были правильны и что Сюзанна попала в ловушку. Он стал нервничать и волноваться, его мучили всевозможные страхи. Мрачный, сидел он за своим письменным столом и барабанил пальцами по стеклу, тщетно стараясь сосредоточиться на десятках мелочей, постоянно требовавших его внимания. Иногда он бесцельно бродил по улицам, погруженный в свои думы. Подчиненные спрашивали его мнения относительно книг, реклам и издательских планов, но он неспособен был даже как следует вслушаться в то, что ему говорили.
- Наш шеф в последнее время чем-то сильно озабочен, - заметил Картер Хейз, заведующий отделом рекламы, в разговоре с заведующим отделом распространения. - Он даже не слышит, что ему говорят.
- Да, я и сам это заметил, - ответил тот. Они вместе вышли из приемной, примыкавшей к кабинету Юджина, и под руку направились по устланному ковром коридору к лифту. - Что-то с ним неладное творится. Ему следовало бы отдохнуть. Он слишком много работает.
Но Хейз вовсе не находил, что Юджин слишком много работает. За последние четыре-пять месяцев его невозможно было поймать. Юджин приходил утром в десять или в половине одиннадцатого, часто уходил в два или в три, во время завтрака у него были деловые свидания, не имевшие никакого отношения к его обязанностям в издательстве, а вечером он отправлялся на званый обед или уезжал куда-нибудь в такое место, где его нельзя было разыскать. Несколько раз, когда Колфакс посылал за ним, оказывалось, что Юджина нет на месте, а иногда Колфакс сам приходил к нему в кабинет и не заставал его. Он не проявлял недовольства - Юджин имел полное право располагать своим временем, - но считал, что такое поведение не в интересах самого Юджина как директора издательства: ведь ему приходится разрешать множество вопросов. Только человек исключительных способностей мог бы справиться с таким делом, не отдавая ему все свое время. Эта мысль, конечно, не пришла бы Колфаксу в голову, будь Юджин его компаньоном, как другие его сотрудники на других предприятиях, - но так как Юджин был только служащим, Колфакс не мог смотреть на него иначе, как на человека, обязанного все свое время отдавать делам издательства.
Уайту, например, ничего не нужно было, кроме работы. Он всегда был на месте, всегда начеку, он добросовестно относился к своим обязанностям, нисколько не зазнавался, работал спокойно и со знанием дела. При каждом удобном случае он шел советоваться с Колфаксом, тогда как Юджин не имел ни малейшего желания бегать по всяким пустякам к начальнику; он предпочитал действовать на свой страх и держался в высшей степени независимо.
Но не одно это вредило Юджину. Постепенно по издательству начал распространяться слух, что Витла принимает участие в строительной "Компании Синее море", о которой было много разговоров в городе, главным образом в финансовых кругах. Колфакс тоже слышал об этой компании. Он интересовался ее планами, так много обещавшими в смысле роскоши и комфорта. Пока что была осуществлена лишь незначительная часть того живописного целого, которое было изображено на цветных иллюстрациях к брошюрке в два листа (творение Юджина), но даже то, что было сделано, в достаточной степени свидетельствовало о грандиозных масштабах предприятия. Уже была проложена на милю с четвертью прекрасная набережная с парапетом, построен павильон под ресторан и дансинг, а также один из намеченных небольших отелей - все в точном соответствии с первоначальным архитектурным планом. Два-три десятка нарядных особняков, каждый на участке в сто пятьдесят квадратных метров, высились там, где раньше тянулось заросшее осокой болото. На трех или четырех островках был укреплен грунт, и на одном из них появилось небольшое здание яхт-клуба, - но все же строительной компании предстояло еще много потрудиться, чтобы довести до конца хотя бы треть намеченных работ.
Юджин ничего не знал о финансовом положении компании, разве только в самых общих чертах. Он старался держаться в тени, хотя нередко завтракал с Уинфилдом, Уилибрэндом и другими причастными к этому делу лицами и не упускал случая обратить внимание своих знакомых на красоты и преимущества нового курорта. Он охотно рассказывал то одному, то другому, что "Синее море" скоро станет самым роскошным летним курортом в мире. Это давало известные результаты. Помогали и восторженные отзывы других заинтересованных лиц, но все же дела компании были далеко не блестящи. Для настоящего успеха "Синему морю" нужен был гораздо больший капитал, чем первоначальные десять миллионов. Строительство требовало солидной постановки дела, несовместимой с погоней за быстротой.
Вскоре сотрудникам издательства, а потом и Колфаксу и Уайту стало известно, что Юджин серьезно заинтересован в этом предприятии, занимает в нем пост секретаря или какой-то другой и отдает работе по проектированию курорта значительную часть того времени, которое он мог бы использовать в интересах издательства.
- Что вы на это скажете? - спросил Колфакс Уайта, когда тот однажды утром зашел к нему в кабинет. Сведения о Юджине были переданы Колфаксу заведующим типографией, одним из подчиненных Уайта, по его указанию.
- Скажу то же, что и всегда, - ответил Уайт, пожимая плечами. - Он так же мало интересуется нашим делом, как и всяким другим. Оно ему нужно только как ступень, а когда он поднимется выше, тогда - прощайте. Что ж, с его точки зрения, это, может быть, и правильно, - каждый человек вправе стремиться к лучшему. Но нам от этого не легче. Нам было бы выгоднее иметь такого служащего, который не думал бы о том, как отсюда уйти. А лучше всего возьмитесь сами управлять делом. У вас, конечно, нет особого желания, но при том опыте, какой вы здесь приобрели, вы без труда найдете помощника, который прекрасно справится с работой под вашим руководством. Так что во всем этом есть и своя положительная сторона, - если что случится, вы можете обойтись и без Витлы. При хорошем помощнике вы будете руководить делом, не выходя из своего кабинета.
Этот разговор происходил в самый разгар романа между Юджином и Сюзанной. В продолжение весны и лета все мысли Юджина были заняты девушкой - он измышлял способы увидеться с нею, обдумывал загородные поездки, вспоминал каждое ее движение, каждое слово и потому, как правило, мало внимания уделял служебным делам, которые, кстати, сильно ему приелись. Вот если бы средства, вложенные в строительную компанию, стали давать ощутимую прибыль в виде дивидендов, тогда он мог бы бросить службу. Когда Анджеле стало известно о его романе с Сюзанной, он стал подумывать о том, что некстати связал свое благосостояние с проектом "Синего моря". Если бы судьба судила ему остаться с Анджелой, тогда еще куда ни шло. Он мог бы терпеливо ждать и ни о чем не беспокоиться. Теперь же попытка превратить эти бумаги в наличные вызвала бы, вероятно, вмешательство суда, так как Анджела могла возбудить против него иск. Да и вообще необходимо было прилично обеспечить ее и сделать это совершенно официально. Кроме вложений в строительную компанию, у него не было ничего, если не считать жалованья, а теперь они так мало откладывали, что их сбережения не могли служить ему большой поддержкой в случае, если бы миссис Дэйл пожаловалась на него Колфаксу и тот порвал бы с ним. Потребует ли он, чтобы Юджин отказался от Сюзанны, или же попросту предложит ему подать в отставку? Юджин замечал, что в последнее время Колфакс далеко не так мил и не так восторгается его успехами, как бывало раньше, но это еще ровно ничего не доказывало. Нет ничего удивительного в том, что они надоели друг другу. Они реже бывали вместе в обществе, а когда им случалось там встречаться, Колфакс заметно сторонился его. Юджин подозревал, что Уайт строит против него козни. Что ж, если Колфакс переменится к нему, тут уж ничего не поделаешь. Что касается издательских дел, то начальству как будто не на что жаловаться - работа шла вполне успешно.
Гроза разразилась позднее и совсем неожиданно, но до тех пор и семейство Дэйл, и Анджела, и сам Юджин претерпели немало терзаний и душевных мук.
Отъезд Сюзанны явился первым ударом грома, за которым последовали другие. Не получая известий от Сюзанны, Юджин был вне себя. Впервые в жизни он познал, как убийственно невыносима и горька любовь, если нет уверенности и надежда ускользает. Душевные испытания сопровождались и настоящей физической болью в области солнечного сплетения, в том месте, которое в просторечии называется "под ложечкой". Он сильно страдал, - не меньше, надо полагать, чем тот юный спартанец, внутренности которого грызла лиса, спрятанная у него за пазухой. Он без конца думал о том, где Сюзанна, что она делает, а затем, видя, что работа не клеится, вызывал машину и уезжал куда-нибудь или же, нахлобучив шляпу, бесцельно бродил по улицам. Езда в автомобиле не приносила облегчения, так как мучительнее всего было сидеть на одном месте. Вечером он возвращался домой, располагался в своей студии у окна, а еще чаще на маленьком балкончике и смотрел на вечно меняющуюся панораму Гудзона, тоскуя по Сюзанне и думая, где она сейчас, увидит ли он ее когда-нибудь. Удастся ли ему одержать победу в этой борьбе, если они даже увидятся? О, ее прекрасное лицо, ее дивный голос, ее восхитительные глаза и губы! Волшебное прикосновение ее рук, ее стремительные движения!
Он пробовал писать стихи и сочинил несколько неплохих сонетов "К возлюбленной". Он брал альбом и делал карандашом наброски, вспоминая ее в разных позах, запечатлевая всевозможные выражения ее прелестного лица, в надежде использовать впоследствии эти эскизы для задуманной им серии ее портретов. Его нисколько не смущало присутствие Анджелы, хотя у него хватило такта скрывать от нее эту работу. Ему было немного стыдно, что он так обращается с ней, но вид ее внушал ему не столько жалость, сколько досаду и неприязнь. Зачем только он женился на ней, - не переставал он себя спрашивать.
Однажды вечером они сидели в студии. Лицо Анджелы было воплощенным отчаянием, ибо она постепенно начинала осознавать весь ужас своего положения. Видя, какой он мрачный и подавленный, она заговорила с ним:
- Юджин, тебе не кажется, что ты мог бы побороть себя? Ты говоришь, что Сюзанну увезли обманом. Почему не примириться с этим? Подумай о своей карьере, Юджин. Подумай обо мне. Что будет со мной? Если ты захочешь, ты пересилишь себя. Неужели ты бросишь меня после стольких лет, прожитых вместе? Подумай все же, как я старалась, - разве я не была тебе хорошей женой, Юджин? Ты не можешь сказать, что я очень изводила тебя. О Юджин, я все время чувствую, что над нами нависла ужасная катастрофа! Если бы я только знала, что сделать, что сказать! Я сознаю, что бывала временами раздражительна и придирчива, но с этим теперь покончено. Я стала другим человеком. Это никогда больше не повторится.
- Это невозможно, Анджела, - спокойно отвечал он. - Это невозможно. Я не люблю тебя. Я уже не раз говорил тебе: я не хочу жить с тобой. Не хочу и не могу. Я должен во что бы то ни стало вернуть себе свободу, - либо развестись, либо негласно разойтись с тобой, - как угодно. Я несчастлив и никогда не буду счастлив, пока я здесь. Сначала я хочу освободиться, а потом решу, что делать.
Анджела покачала головой и вздохнула. Ей трудно было привыкнуть к мысли, что она, точно неприкаянная, бродит по своей квартире и не может договориться с собственным мужем. Мариетта уехала в Висконсин еще до того, как разразилась буря. Миртл была в Нью-Йорке, но Анджеле не хотелось ей открываться. Она не решилась писать никому из родных, кроме той же Мариетты, но и с ней не делилась своими горестями. У младшей сестры, пока она гостила у них, создалось впечатление, что их семейная жизнь протекает вполне гладко.
Анджела часто плакала, а потом слезы сменялись яростью, хотя с каждым разом ярость все убывала. Снова ею овладели страх и уныние, напоминавшие тоскливые дни, предшествовавшие ее замужеству, и скорбь о том, что ей предстоит окончательно и бесповоротно потерять единственного близкого человека, которого она, несмотря ни на что, продолжала любить.
ГЛАВА XIX
Три дня спустя, когда Юджин был в издательстве, у себя в кабинете, от миссис Дэйл пришла телеграмма следующего содержания: "Взываю к вашей чести джентльмена прошу в случае получения письма моей дочери ничего не предпринимать до свиданья со мной".
Юджин был сильно озадачен. Он представил себе, что между Сюзанной и матерью - где бы они ни находились - идет отчаянная борьба, и, по всей вероятности, Сюзанна скоро даст о себе знать. Только сейчас он впервые получил хотя бы отдаленное представление о том, где она; телеграмма была помечена "Три-Риверс, Канада", - следовательно, они были где-то там. Однако эта пометка мало чем помогла ему, так как ни писать Сюзанне по такому адресу, ни ехать к ней он не мог. Ему не удалось бы разыскать ее. Оставалось лишь ждать и помнить, что она ведет борьбу, быть может, еще более жестокую, чем он. Юджин носил телеграмму в кармане и думал о том, когда же наконец придет известие от Сюзанны и что принесет ему завтрашний день. Все, кому приходилось иметь с ним дело, замечали, что он чем-то крайне озабочен.
Колфакс, увидев его, воскликнул:
- Что с вами, приятель, вы на себя не похожи!
Он решил, что Юджин обеспокоен делами "Синего моря". Вскоре после того, как Колфаксу доложили об участии Юджина в этой затее, ему стало известно, что потребуются огромные капиталовложения, для того чтобы курорт действительно стал таким, каким он был задуман, и что пройдет много лет, прежде чем можно будет ждать от него соответствующих доходов. Если Юджин вложил в дело большую сумму, то он, надо полагать, потерял ее или, в лучшем случае, "заморозил" на неопределенный срок. Что ж, поделом ему, пусть не занимается вещами, в которых ничего не смыслит.
- Нет, ничего, - рассеянно ответил Юджин. - Я себя прекрасно чувствую. Немножко устал, разумеется, но это пройдет.
- А не взять ли вам отпуск на месяц, чтобы немного прийти в себя?
- Да нет, спасибо! Во всяком случае, не сейчас, - ответил Юджин.
Про себя он решил, что отпуск может пригодиться ему немного позднее, и тогда он воспользуется этим предложением.
Разговор перешел на деловые темы, но от Колфакса не укрылось, что у Юджина как-то уж очень ввалились глаза и что его гложет тревога. "Как бы он совсем не слег", - подумал он.
Сюзанна между тем жила сравнительно спокойно, насколько это возможно было при ее отношениях с матерью. Однако после нескольких дней, проведенных в бесплодных спорах - все на ту же тему, - она стала понимать, что ее мама отнюдь не намерена уехать из Канады к концу того срока, о котором они сговорились, тем более что их возвращение в Нью-Йорк было сопряжено с немедленным уходом Сюзанны к Юджину. Миссис Дэйл сперва заговорила об отсрочке, а потом начала настаивать, чтобы Сюзанна согласилась ехать не в Нью-Йорк, а в Ленокс и там провела зиму. В Канаде становилось холодно, хотя выдавались еще солнечные деньки, а порою и прекрасные вечера. Зато ночи были очень холодные. Миссис Дэйл и сама мечтала о соглашении, так как страшно скучала одна с Сюзанной после веселой нью-йоркской жизни. Однако за четыре дня до срока, на который был намечен отъезд, она все еще упорствовала или же дипломатически медлила. Сюзанна, глубоко этим возмущенная, пригрозила, что напишет Юджину, после чего миссис Дэйл и послала ему паническую телеграмму. Немного погодя Сюзанна написала следующее письмо, которое поручила отправить своей горничной Габриели:
"Дорогой Юджин!
Если вы меня любите, приезжайте и увезите меня. Я предупредила мама, что если она не сдержит слова и не вернется со мной в Нью-Йорк до пятнадцатого, я немедленном дам Вам знать, - а она все еще упрямится. Я нахожусь в Канаде, в имении Кэткартов "Часок-другой", в восемнадцати милях к северу от станции Три-Риверс. Здесь всякий знает его. Приезжайте непременно, я буду ждать Вас. Не пытайтесь писать, письмо вряд ли дойдет до меня. Буду ждать, не отлучаясь из дома.
Любящая вас Сюзанна".
Никогда еще Юджин не получал от женщины такого пламенного призыва.
Письмо пришло через тридцать шесть часов после телеграммы, и мысль Юджина лихорадочно заработала. Пора действовать! Возможно, что он теперь навсегда покончит со старой жизнью. Удастся ли ему увезти Сюзанну? Зорко ли ее охраняют? Сладкий трепет пронизал его при мысли, что Сюзанна зовет его и что он едет ее разыскивать. "Если Вы меня любите, приезжайте и увезите меня".
Поедет ли он?
Еще бы!
Справившись о времени отхода поезда, он вызвал машину, позвонил своему лакею и приказал немедленно уложить чемодан и доставить его на вокзал Грэнд-Сентрал. Затем он позвонил Анджеле, но она в этот день как раз собралась к Миртл, жившей в верхней части Седьмой авеню, чтобы наконец поделиться с ней своими горестями. Состояние ее сейчас нисколько его не беспокоило, событие, которого она ждала и о котором Юджин часто задумывался, предстояло еще не скоро. Сообщив Колфаксу, что он едет на несколько дней отдохнуть, Юджин отправился в банк и взял оттуда все, что у него было на текущем счету, то есть свыше четырех тысяч долларов. Билет он купил в один конец, так как не знал, чем кончится свидание с Сюзанной. Он снова пытался позвонить Анджеле, заявить ей напрямик, что едет разыскивать Сюзанну, сказать, чтобы она не беспокоилась и что он ей напишет, но она еще не вернулась домой. Как ни странно, Юджина ни на минуту не оставляла глубокая жалость к жене и мысль о том, что она сделает, если он не вернется. Что будет с ребенком? И все же он считал, что должен ехать. Анджела страдает, она живет в постоянном страхе - он чувствовал это и все же был не в силах противостоять зову Сюзанны. Он не мог противостоять ничему, что имело отношение к этой его любви. Он вел себя как одержимый. Он знал, что рискует всей своей карьерой, но и это его не смущало. Сюзанна должна принадлежать ему. Будь что будет - лишь бы добиться Сюзанны, прекрасной, несравненной!
В пять тридцать поезд тронулся, и, сидя в покачивающемся вагоне, мчавшем его на север, Юджин думал о том, что он предпримет, когда прибудет на место. Если Три-Риверс сколько-нибудь крупный поселок, можно рассчитывать найти там автомобиль. Он оставит машину на некотором расстоянии от дома, а сам постарается пробраться поближе и тайно даст о себе знать. Если только Сюзанна там, она, конечно, ждет его и выбежит по первому его знаку. И они немедля сядут в машину. Возможно, что вскоре начнется погоня, но он постарается сбить ее со следа, чтобы никто не знал, к какой железнодорожной станции он направился. Ознакомившись с картой, он убедился, что ближайший крупный центр - Квебек, но он мог взять направление на Монреаль и Нью-Йорк или на Буффало, если они предпочтут ехать на Запад. Все будет зависеть от расписания поездов.
Любопытно, каким блужданиям подвержен при подобных обстоятельствах человеческий ум. Ни до прибытия на станцию Три-Риверс, ни после у Юджина не было никакого точно выработанного плана - он понятия не имел, что они предпримут в дальнейшем, и знал только, что должен добиться Сюзанны. Он не знал, вернется ли в Нью-Йорк, или нет. Если Сюзанна пожелает и такая возможность представится, они из Монреаля поедут в Англию или во Францию. Можно проехать в Портленд и там сесть на пароход. А может быть, миссис Дэйл, убедившись, что Сюзанна с ним и действует по доброй воле, смягчится и не станет возражать, и тогда он вернется в Нью-Йорк и снова приступит к работе. Если бы Юджин действительно занял такую решительную позицию и придерживался ее до конца, это, вероятно, разрешило бы проблему.
В вагоне с ним ехал мужчина с черной бородой, что всегда было у него хорошей приметой. Выйдя на станции Три-Риверс, он нашел подкову - это тоже предвещало удачу. Ни разу не остановился он на мысли, что ждет его, если он действительно потеряет место и вынужден будет жить на те деньги, которые имел при себе. Он не в состоянии был мыслить логически и словно грезил наяву. Ему хотелось верить, что он может соединиться с Сюзанной и сохранить свой оклад и что все останется как было. Такова логика мечтателей.
Прибыв в Три-Риверс, Юджин, разумеется, обнаружил, что все складывается совсем не так, как он рассчитывал. После продолжительной засухи здесь можно было проехать на автомобиле, до имения "Часок-другой" во всяком случае, - но в последнее время погода испортилась. Перед приездом Юджина прошли холодные дожди, дороги размыло, и передвигаться можно было только верхом или в шарабане. Такой шарабан как раз направлялся в Сен-Жак, не доезжая четырех миль до охотничьего домика, и возница сказал Юджину, что там, если он пожелает, можно достать верховых лошадей, у его хозяина есть конюшня.
Это вполне устраивало Юджина, и он решил, что в Сен-Жаке наймет двух лошадей, подъедет как можно ближе к охотничьему домику Кэткартов и привяжет их где-нибудь в укромном месте. А там он уж как-нибудь вызовет Сюзанну. Вот был бы замечательный финал! Как дивно мчаться по лесу вдвоем. И велико же было изумление Юджина, когда, прибыв в Сен-Жак, он встретил миссис Дэйл. Услужливый начальник железнодорожной станции предупредил ее по телефону, что какой-то джентльмен, по описанию похожий на Юджина, прибыл с последним поездом и направляется в "Часок-другой". А до этого была телеграмма от Кинроя из Нью-Йорка, сообщавшая, что Юджин куда-то уехал. Со дня отъезда миссис Дэйл каждый его шаг был под наблюдением. Вернувшись в Нью-Йорк, Кинрой стал звонить в издательство и ежедневно справляться, в городе ли мистер Витла. До сих пор ответ неизменно гласил, что Юджин в городе. Когда же ему сообщили, что мистер Витла уехал, он позвонил Анджеле и справился у нее. Она подтвердила, что Юджина нет в городе. Кинрой немедленно телеграфировал матери, и та, рассчитав, когда можно ждать гостя, и получив от начальника станции уведомление, что приезжий сел в шарабан, выехала ему навстречу. Она решила не уступать ему без боя ни дюйма пути. Она, правда, уже не собиралась убивать его - у нее и недостало бы на это храбрости, - но все еще надеялась уговорить. Прибегнуть к услугам сыщиков и охраны она не решилась. Не может быть, чтобы Юджин был на самом деле так жесток. Это Сюзанна сбивает его с толку своим упрямством и своими письмами. Миссис Дэйл ясно видела, что с дочерью ей не справиться. Вся надежда была на то, чтобы уговорить Юджина или добиться отсрочки. В крайнем случае они вместе вернутся в Нью-Йорк, и тогда она обратится к Колфаксу и Уинфилду. Уж они-то сумеют его образумить. Как бы там ни было, она ни на секунду не оставит Сюзанну с Юджином вдвоем, пока эта история не разрешится - в ее пользу или наоборот. Увидев Юджина, она приветствовала его своей обычной светской улыбкой и ласково позвала, указывая на свободное место в экипаже:
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |