Антонио Сергеевич Гарридо 11 страница

Цы это не волновало. К работе с трупами он давно привык, поэтому бестрепетно расстегнул на покойнике рубашку и выгреб набившуюся под одежду грязь. Когда он протер тело влажной губкой, на шее обнажились пятнышки.

Цы остановился и взглянул на почтенного старца, по-видимому главу семейства.

— Покойного гримировали?

Старец удивился и отрицательно покачал головой в ответ. А потом, не удержавшись, спросил, чем вызван столь странный вопрос. Цы предпочел пока не отвечать — следовало узнать подробности.

— Как он умер? — Юноша распахнул рубашку покойника шире и продолжил осмотр.

— Упал с лошади и свернул шею.

Цы, покачав головой, приподнял мертвые веки, но тут вмешался Сюй.

— Да что ты вытворяешь? Сейчас же перестань кощунствовать, просто делай свою работу! — буквально взмолился он.

Цы не слушал. Он решительно посмотрел, в глаза отцу семейства и твердым голосом произнес:

— Господин, этот человек умер не так, как вы сказали.

— Что такое? — Старец ничего не понимал. — Его зять видел, как он упал с лошади.

— Быть может, так оно и было, но потом некто воспользовался удобным моментом и задушил этого господина.

Не дожидаясь ответа, Цы указал на багровые пятна справа и слева от кадыка.

— Эти пятна были прикрыты гримом. Неумелая работа, — добавил Цы. — Но, несомненно, руки у душителя были могучие. Вот. — Юноша обратил внимание родственников на расположение кровоизлияний. — И вот.

Мужчины изумленно переглядывались и переспрашивали юношу, не ошибся ли он. Цы оставался непреклонен. Прорицатель осведомился, желают ли господа довести погребение до конца, но родители покойного решили прервать обряд и поспешили к судье.

Пока Цы накладывал лубок на сломанный палец прорицателя, тот в задумчивости будто пережевывал что-то. Потом все же решился спросить:

— Скажи мне одно: в тебя демон вселился?

— Нет, конечно, — улыбнулся Цы.

— Значит, наш договор заключен, — объявил Сюй.

Теперь уже изумился Цы. Только что прорицатель кричал, что на Цы никто не рискнет поставить, а теперь его высохшее от старости лицо сияло так, словно прорицатель получил в наследство дворец. Впрочем, Цы не было дела до этой перемены. Его интересовало лишь одно: выплатят ли ему задаток, чтобы он мог расплатиться с хозяином гостиницы? Близился вечер, и Цы все больше тревожился о Третьей. Когда он поведал Сюю о своих страхах, тот рассмеялся беззаботно, как ребенок.

— Денежные затруднения? Ха! Да мы будем теперь богатеями, парень!

Человечек порылся в своей сумке и извлек несколько монет — достаточно, чтобы заплатить вперед за неделю постоя. Все так же смеясь, он протянул деньги Цы.

— А теперь поклянись честью, что завтра чуть свет ты вернешься на кладбище!

Цы пересчитал монеты и поклялся.

— Устроим кому-то Вызов Дракона?

— Никаких Драконов, парень. Будет опаснее, но лучше. Гораздо лучше.

Любому другому нечувствительность к боли казалась бы даром небес, но Цы воспринимал ее как коварного врага, который, стоит повернуться к нему спиной, наносит безжалостный удар. Пока баркас медленно продвигался по каналу, юноша ощупывал свои ребра, пытаясь распознать переломы или ушибы. Он проделал то же самое и с ногами, ощупывая их сначала мягко, а потом тиская что было сил. Левая нога выглядела нормально, а вот правая наливалась тревожно-лиловым цветом. Цы мало что мог с этим поделать, поэтому просто опустил штанину обратно и принялся разглядывать пирожки из сладкого риса, купленные для Третьей. Он представил себе восторженное лицо сестренки и улыбнулся. Весь путь по каналу Цы пересчитывал полученные от Сюя монеты, вновь и вновь убеждаясь, что этого хватит, по крайней мере, на неделю постоя и кормежки.

Вот наконец и гостиница. У дверей хозяин громко спорил с разгневанным постояльцем. Увидев Цы, он жестом велел юноше идти наверх — не до тебя, мол, — и Цы побежал по лестнице, молясь, чтобы девочка оказалась в целости и сохранности.

Третья лежала под большим льняным одеялом и сладко спала, точно кутенок, вдоволь напившийся молока. На губах у нее прилипло несколько рисовых зернышек, и Цы понял, что у девочки был хороший ужин. Он нежно провел рукой по ее лбу. Температура была высокая, но все же не такая, как с утра, и это успокоило юношу. Он ласковым полушепотом спросил, принимала ли она лекарство, и Третья кивнула, не открывая глаз. Тогда Цы растянулся рядом, помолился за своих умерших, не позабыв и батюшку, и наконец заснул.

Следующее утро встретило юношу плохими известиями. Хозяин гостиницы согласился предоставить ему комнату на какой угодно срок, но даже за деньги отказывался брать на себя заботы о девочке. Цы ничего не понимал.

— Да что тут непонятного! — Мужчина не сводил глаз с кастрюли с кипящей водой. — Здесь не место для маленькой девочки. И тебе следовало бы первому об этом подумать, — добавил он.

Цы по-прежнему был в недоумении. Ему показалось, что хозяин гостиницы просто хочет содрать с него побольше денег. Что ж, придется поторговаться.

— Клянусь небесами! Разве в этом дело? Ты видел, что за люди тут толкутся? Если только их вообще можно назвать людьми… Это же берлога, гадючник! Оставив сестру здесь, однажды вечером ты не застанешь ее у себя. Или еще хуже: застанешь с раздвинутыми ногами и с лужей крови под ее «священной пещерой». И тогда ты побежишь меня убивать, и я тебя пристукну. Конечно, твои деньги мне нравятся. Но мне вовсе не хочется тебя убивать и доживать свой век в каталажке. Так что ты понял: комната — да, девочка — нет.

Цы все не верил, пока не увидел полуголого мужчину, выходящего из комнаты на первом этаже; следом вышла и дочь хозяина. И тогда юноша собрал вещи, расплатился по счету и вместе с Третьей ушел из гостиницы.

Все объяснения пропали впустую. Когда Цы появился на кладбище в сопровождении Третьей, прорицатель поднял крик до небес.

— Ты что же, решил, у меня здесь приют? Говорил я тебе, что дело будет опасное? — заходился он.

А потом схватил обоих и потащил подальше от любопытных глаз. Он был вне себя от злости. Откричавшись, Сюй долго молчал, мотал головой и чесался так, словно его блохи закусали. В конце концов присел на корточки и заставил присесть своих гостей.

— Мне все равно, сестра она тебе или не сестра. Она должна уйти.

— Почему это я всегда должна уйти? — пискнула Третья.

Цы посмотрел на сестру с одобрением.

И перевел взгляд на Сюя.

— Действительно. Почему? — наивно спросил он.

— Да потому что… потому… Какого дьявола девчонка будет торчать на кладбище? Куда мы ее приткнем? Может, оставим поиграть с трупиками?

— Я боюсь мертвецов, — возразила Третья.

— А ты вообще помолчи, — перебил сестру Цы. Он оглянулся по сторонам, глубоко вздохнул и пристально посмотрел на Сюя. — Я понимаю, это не самая удачная идея, но у меня нет выхода. А поскольку мне неизвестно, что за диковинную работу ты мне предложишь, сестра останется с нами. Пока не появится другое решение.

— Вот как? Прекрасно. Умирающий с голоду ставит условия своему хозяину! — С ухмылкой поднявшись, прорицатель пнул ближайший камень.

— Ты мне не хозяин! — подскочил Цы.

— Может, и нет. Но вот ты определенно умираешь с голоду. Точнее… вы оба. — Сюй кивнул в сторону Третьей и раздавил ногой земляной ком. — Ну что я за человек! Сам ведь знал, что ничего путного с тобой не выйдет…

— Скажи наконец, в чем проблема? Третья — девочка послушная. Она сядет в уголке и не будет мешать.

Сюй снова сел на корточки и забормотал что-то неразборчивое. Вскоре опять вскочил:

— Великолепно. Да свершится воля Неба. Теперь давай обсудим условия договора.

Чтобы обговорить все в подробностях, Сюй отвел сестру с братом в Вечный мавзолей — здесь с трупами возились перед погребением. Прорицатель вошел первым и зажег фонарь, тускло осветивший темную комнату. Пахло ладаном и мертвечиной. Третью это место перепугало, но брат крепче сжал ее руку, и девочка успокоилась. Прорицатель зажег свечку и поставил на длинную скамью — на ней трупам придавали достойный вид. Сгреб в одну кучу склянки, притирки, инструменты и горшочки с маслом, стряхнул с лавки остатки сладких подношений и комья глины — неиспользованные заготовки человеческих фигурок, которых иногда укладывали с покойниками в могилы.

— Вот здесь мы и будем работать, — с гордостью объявил прорицатель, подняв светильник к потолку.

Цы ничего не понимал. «Здесь» — это была просто пустая комната. Он смолчал, предоставляя хитрецу возможность объясниться подробнее.

— Я это сразу заметил, — продолжал Сюй. — Твоя способность предсказывать…

— Предсказывать?

— Ну да! И я еще выдавал себя за прорицателя! А ты, негодник, хотел утаить свой секрет.

— Да я…

— Вот как будет! — захлебывался Сюй. — Ты располагаешься здесь и смотришь на трупы. У тебя будет свет, будут книги. Все, что посчитаешь необходимым. Ты изучаешь трупы и говоришь мне обо всем, что заметил. Ну не знаю: от чего человек умер, счастлив ли он в своем новом мире, не нужно ли ему чего… Если надо — сам выдумываешь. Я все это красиво излагаю родственникам, а они за это платят. И все счастливы.

Цы был ошарашен.

— Я не могу этого сделать.

— Как не можешь? Я же вчера видел тебя за работой. Вот запущу слушок, и клиенты начнут слетаться как мухи на мед.

Цы покачал головой:

— Нет, я не шарлатан. К сожалению. Я просто изучаю знаки, отпечатки… следы на телах.

— Знаки, отпечатки — какая разница, как называть! Главное, ты умеешь угадывать. А это стоит больших денег. То, что ты проделал вчера… ты ведь сможешь повторить этот фокус?

— Ну да, я могу кое-что узнать…

— Так и хватит болтать, договор заключен!

Сюй улыбался.

Они расселись вокруг пустого гроба и позавтракали тем, что нашлось у прорицателя. Сюй выставил на импровизированный стол разноцветные плошки, доверху наполненные лунцзинскими креветками, супом из бабочек, карпом в кисло-сладком соусе и тофу с рыбой. С того вечера, как судья Фэн посетил их деревенский дом, ни Цы, ни Третья так обильно не ели.

— Это я жене велел приготовить. Такое событие отметить надо! — Сюй отхлебнул супу.

Облизывая пальцы после еды, Цы заметил, что прорицатель разглядывает ожоги на его руках. Юноша спрятал руки. Он терпеть не мог, когда его рассматривали, точно скотину на ярмарке. Цы отставил последнюю плошку и велел Третьей пойти погулять снаружи. Девочка послушно вышла.

— Мне нужна ясность, — заявил Цы. — Какова моя выгода от этих дел?

— Сразу видно, умный парень… — Прорицатель рассмеялся. — Десятая часть всех доходов. — Улыбка исчезла.

— Десятая часть — и это при том, что основная работа на мне?

— В этом ты заблуждаешься, паренек. Я даю идею. Даю место. И даю мертвецов.

— А если я не соглашусь, ровно с этим ты и останешься. Мне нужна половина — иначе договора не будет.

— Да кем ты себя возомнил? Духом богатства, что ли?

— Ты говорил, что это опасно.

— Для меня.

Цы задумался. Без должным образом оформленного дозволения любые манипуляции с трупами являлись преступлением, притом жестоко наказуемым. Цы уже имел представление о методах, которые использовал его напарник, и поэтому не сомневался, что в число обязательных мероприятий Сюй включит и осмотр трупов. Цы хотел подняться, но прорицатель удержал его за плечо. Он вытащил из сумы кувшинчик с рисовой водкой и плеснул в две чашки. Выпил первую порцию. Потом выпил вторую. Потом рыгнул.

— Я согласен. Одна пятая, — снизошел прорицатель.

Цы посмотрел на него тяжелым взглядом. Он чувствовал, как дрожит его сердце — почти так же, как руки Сюя.

— Спасибо за завтрак. — Цы поднялся.

— Проклятый мальчишка! А ну-ка садись! Это предприятие сулит выгоду нам обоим, а я рискую куда больше твоего. Если прознают, что я тут покойниками приторговываю, меня отправят на улицу.

— А меня — на съедение собакам.

Прорицатель нахмурился и налил еще водки. На сей раз одну из чашек он подвинул к юноше. Прежде чем заговорить, Сюй опорожнил свою посуду еще пару раз. Потом поднялся и заговорил уже совсем иначе:

— Послушай, сынок. Тебе кажется, все дело будет зависеть от неких чудесных способностей, которыми ты вроде как обладаешь. Однако в жизни все устроено иначе. Нужно будет договариваться с родственниками, чтобы они позволяли нам подходить к телам. Придется выведывать об их семьях заранее, а потом осторожно расспрашивать самих заказчиков, чтобы знать их мечты и желания вплоть до последних подробностей. Искусство прорицания состоит из одной части правды, десяти частей лжи, а все остальное — это фантазия. Нам придется отбирать самые состоятельные семьи, завязывать разговор во время бдения при покойнике — и все это с величайшей осторожностью, тайком, чтобы не вмешивать посторонних. Итак, от всей прибыли — треть. Это будет справедливо.

Цы встал, сложил руки на груди и поклонился:

— Когда начнем?

Все утро после этого разговора Цы помогал прорицателю поправлять могильные плиты, чистить надгробия и копать. За работой Сюй признался, что иногда заходит в буддийский храм и помогает при кремациях, и добавил, что конфуцианцы, вообще-то, порицают этот ужасный способ расставания с покойным, ибо от тела мало что остается; однако влияние буддизма растет, а еще растут трудности, связанные с захоронением трупа в земле, поэтому многим беднякам приходится пересекать границу между обыденным миром и миром загробным при помощи очистительного огня. Цы заинтересовался возможностью сопровождать напарника на кремации — ведь там он мог бы продолжить свои занятия по изучению человеческого тела, которые оборвались с его уходом от судьи Фэна. Когда Сюй спросил, откуда у него такие способности, юноша буркнул, что в его семье это врожденный дар.

— И тот же самый дар помогает не замечать боль?

— Да, — соврал Цы.

— Ну тогда не жалуйся и не кряхти, а займись делом. — И прорицатель указал на новую могилу.

Они пообедали рисом с каким-то кошмарным соусом, замешанным на грязной воде, — этой приправой Сюй особенно гордился. После полудня Цы начал прибираться и наводить порядок в Вечном мавзолее. Соседняя комната, где прорицатель хранил инструменты, больше всего походила на невиданных размеров навозную кучу, и юноша заключил, что, коли так, жилище самого Сюя наверняка окажется вроде свинарника или еще похуже. Поэтому когда человечек предложил им с Третьей поселиться у него, Цы не выразил восторга.

— Ну, как тебе такая мысль? — спросил прорицатель, не замечая растерянности на лице юноши. — Если мы будем напарниками, это самое малое, что я могу для тебя сделать, разве не так? — Сюй замолчал и напустил на себя суровый вид. — Естественно, ты будешь мне платить… Зато, по крайней мере, решится проблема с твоей сестрой.

— Платить? Да у меня же денег нет.

— Об этом не беспокойся. Это сущие пустяки, я буду вычитать их из твоих заработков. Ну, чтобы не соврать… десятую часть, идет?

— Десятую часть? — Цы выпучил глаза. — И это ты называешь пустяками?

— Именно так, — убежденно воскликнул Сюй. — А еще твоя сестра будет помогать моей жене в рыбной лавке, ведь мне бездельники в доме не нужны.

И хотя плата показалась юноше бесстыдно завышенной, он успокоился, услышав, что супруга прорицателя будет присматривать за Третьей. Сюй объяснил, что живет только с двумя своими женами; раньше в доме жили еще три дочки, но, по счастью, ему удалось выдать всех троих замуж и сбыть с рук. Цы заботило только здоровье его сестрицы. Объяснив это прорицателю, он услышал в ответ, что от девочки потребуется только рыбу чистить да товар раскладывать. У юноши отлегло от сердца: вроде бы жизнь начала налаживаться.

Они обсудили и будущую работу. Сюй рассказал об очередности захоронений: на кладбище хоронили до пятидесяти покойников за день, и немалая часть смертей приходилась на несчастные случаи, убийства или сведение счетов. Были, конечно, и другие могильщики, но Сюй собирался оставить за собой самые выгодные погребения. К тому же в его планы входило не только отгадывание подноготной мертвецов — хитрец и на живых рассчитывал подзаработать.

— В конце концов, ты кое-что смыслишь в болезнях. Уверен, ты с одного взгляда поймешь, у кого непорядок с желудком, у кого с кишками или с потрохами какими-нибудь…

— Кишки и потроха — это одно и то же.

— Эй, парень, уж со мной-то умничать не надо! — прикрикнул Сюй. — Слушай дальше. Я уже говорил, сюда в основном приходят люди с угрызениями совести. Ну, ты понимаешь: плохое обхождение с покойником — то есть когда он еще был жив. Какую-то мелкую пакость ему сделали или стащили что-то… И если мы укажем этим людям на связь между их нынешними болячками и обиженными душами в загробном мире, они, конечно, пожелают избавиться от недугов и понесут нам деньги.

К разочарованию прорицателя, Цы ответил категорическим отказом. Одно дело — применять свои познания, чтобы выяснить обстоятельства смерти, и совсем другое — воспользоваться доверчивостью мучимых совестью людей.

Этот довод Сюя не остановил.

— Ну хорошо. Ты просто определишь болезнь, а я возьму на себя все остальное.

Цы почесал голову. Определенно, работа с Сюем будет раздражать его не на шутку.

В тот вечер они присутствовали на трех похоронах. Цы хотел осмотреть потщательней один из трупов, воспаленные веки которого могли быть знаком насильственной смерти. Однако родственники воспротивились. Когда такое повторилось в третий раз, Сюй впервые засомневался, не поспешил ли он заключить сделку. Прорицатель велел Цы быть понастойчивей, не то договор будет расторгнут.

Теперь задумался Цы. Близилась ночь, кладбищенские ворота скоро закроют. Юноша посмотрел на очередной похоронный кортеж, поднимавшийся по склону. Быть может, это его последний шанс. Цы сразу догадался, что семейство — из состоятельных. Гроб был роскошный, а вслед за родственниками шли нанятые музыканты, звучала печальная мелодия. Цы быстро определил, кто из членов семьи выглядит самым удрученным — молодой человек с покрасневшими от слез глазами. Цы стыдился того, что ему предстоит сделать, но колебаний в его душе не было. Он — так или иначе — должен был раздобыть пропитание для Третьей, поэтому, убедившись, что ладони его должным образом упрятаны в перчатки, Цы подбежал к молодому человеку и принялся всячески ему сочувствовать. Он подарил скорбящему палочку ладана, которому приписал чудесные свойства. Разглагольствуя насчет необыкновенных качеств ладана, Цы искал на лице юноши признаки какого-нибудь недуга. И вот она, желтизна в глазах, которую Цы благодаря своим медицинским познаниям связал с болезнью печени.

— Бывает, что со смертью близкого человека учащаются приступы тошноты и головокружения, — доверительно сообщил юный могильщик. — Если дела не поправить, то рано или поздно боль в правом боку сведет вас в гроб.

От этих слов молодой человек задрожал, будто некий дух явился ему с того света и предсказал близкий и страшный конец.

— Ты что, прорицатель?

От этого вопроса Цы онемел.

— Один из самых лучших, — с улыбкой объявил Сюй.

Хитрец не терял времени даром. Он бросился навстречу молодому человеку и, преувеличенно низко кланяясь, подхватил его под руку и отвел в сторонку от похоронного кортежа. Цы не слышал, о чем они говорили, однако по довольному лицу Сюя и по тугому кошелю, который он показал потом Цы, тот догадался, что их предприятие начинает приносить плоды.

Тем же вечером Цы увидел баркас, где жил прорицатель. Эта посудина, без сомнений, давно уже сходила в свой последний рейс; теперь все, что от нее оставалось, было пришвартовано к пирсу и не тонуло только благодаря крепким пеньковым канатам. Палуба скрипела под ногами, запах гнилой рыбы проникал повсюду. На взгляд Цы, это сооружение меньше всего напоминало дом, но Сюй откровенно им гордился. Юноша отодвинул парусиновую занавеску, заменявшую дверь, и нос к носу столкнулся с немолодой женщиной, сразу поднявшей страшный визг: она приняла незнакомца за грабителя и, не раздумывая, принялась гнать его вон. Но прорицатель ее быстро унял.

— Это моя жена. Ее зовут Яблоко, — весело объявил Сюй. Тут появилась и вторая женщина, помоложе, — увидев гостей, она поклонилась. — А эту зовут Свет. — Улыбка прорицателя стала еще шире.

За ужином юноше пришлось выносить шушуканье двух болтушек. Обе наотрез отказались принять двух новых жильцов в доме, куда не втиснуться даже сверчку. Однако, когда Сюй бросил женам связку заработанных на кладбище монет, они разом утихли и даже изобразили на лицах преувеличенно вежливые улыбочки.

— Твою долю я тебе потом отсчитаю, — пообещал прорицатель. Юноша только пожал плечами.

А потом они улеглись спать, зажатые, как сельди в бочонке. Цы досталось место рядом с ногами Сюя, и он задумался: не перелечь ли поближе к гнилой рыбе? А еще он думал о том, есть ли связь между его нечувствительностью к боли и повышенной восприимчивостью к ароматам и смрадам; и тут юноше вспомнился странный дух, который ощущался дома в ночь рокового пожара. Это был терпкий, сильный запах… так пахло… Цы попробовал извернуться, найти себе положение поудобнее, но передвинуться было некуда.

Цы качался вместе с баркасом на мягких волнах и пытался заснуть. Издалека доносились приглушенные удары гонга, возвещавшие время. Юноша не знал, сколько пролежал, скрючившись, прежде чем его наконец сморил сон. В голове его поплыли картины университетского прошлого, накатило счастье. Но как раз во время выпускной церемонии юноша почувствовал, что ему заткнули рот и трясут что есть силы за плечи. Цы, перепугавшись, открыл глаза и тут же почувствовал на лице дыхание Сюя — прорицатель таким образом заставлял его подняться без шума.

— У нас проблемы! Быстро! — прошипел Сюй.

— Почему? Что стряслось?

— Я же говорил, что это будет опасно.

Ночью баркасы ходили редко, поэтому им пришлось отказаться от водного пути и топать пешком вслед за разбудившим их незнакомцем. Цы смог разглядеть лишь смутные очертания лица да линялую рубаху, которая в лучшие времена, наверное, была оранжевой. Мужчина двигался осторожно, замирая на каждом углу — проверял, нет ли слежки; осмотревшись, делал спутникам знак: «стой» или «вперед». Цы еще раз спросил прорицателя, что происходит, но тот велел помалкивать и шевелить ногами.

Они шли, выбирая самые темные проулки, чтобы избежать встреч с ночной стражей. Цы заметил, что они держат путь к западным горам — туда, где располагался главный буддийский монастырь Линьаня. Хотя официально он именовался Дворцом избранных душ, большинство горожан называло его Жаровней трупов, ведь именно там денно и нощно сжигали покойников, которых не могли захоронить. Когда странники поравнялись с Великой пагодой, гигантской башней с лестницей в тысячу ступеней, сквозь мрачные тучи все еще пробивался свет луны.

Здесь провожатый сделал им знак остановиться и назвал свое имя храмовой страже. Потом велел Сюю и Цы дожидаться снаружи, а сам вошел внутрь. Как только он исчез, Цы потребовал от Сюя объяснений, но прорицатель только посоветовал ему держаться рядом и помалкивать.

Вскоре перед ними появился старик с белесыми глазами и дрожащим голосом. Сюй склонился в глубоком поклоне, Цы последовал его примеру. Старик поклонился в ответ и любезно предложил следовать за ним. И вот они медленно шествуют вперед, и Цы не устает поражаться роскошному убранству стен, столь непохожему на строгость, царящую в храмах, что воздвигнуты в честь Конфуция. Путники миновали передние комнаты главного здания и повернули в южное крыло, где, как говорили, плоть мертвецов пылает, пока от нее не останется ровно ничего. Теперь они шли по узкому коридору с совершенно голыми стенами — после недавней пышности это особенно поражало. Коридор спускался все ниже, достигая, казалось, самых глубин преисподней. Тошнотворное зловоние возвестило о близости зала кремаций. Цы было страшно. Зал оказался вырубленной в недрах холма заплесневелой пещерой; застарелый чад сожженных трупов не давал дышать. Кое-как осмотревшись, Цы увидел огромный погребальный костер, на котором лежало обнаженное тело; у подножия стояли живые. Цы насчитал десять человек.

Сюй подошел к костру, будто заранее знал, что делать.

— Этот, что ли? — громко спросил он и знаком подозвал Цы поближе. А остальных попросил посторониться, чтобы тот смог беспрепятственно осмотреть труп.

— Я не хотел рассказывать заранее, чтобы тебя не тревожить, — прошептал прорицатель, рассеянно ощупывая конечности покойника, — но эта мумия — главарь одной из самых могущественных городских банд. А рядом его сыновья: они просят нас установить, кто его убил.

— А почему они позвали нас? — отозвался Цы так же шепотом.

— Потому что вчера я их заверил, что ты справишься.

— Совсем обезумел? Скажи им, что ошибся! — прошипел юноша.

— Я не могу.

— Почему?

Сюй вздохнул:

— Я уже взял деньги.

Цы оглядел скорбящих родственников. Взгляды их были холодные и острые, как лезвия кинжалов, которые они сжимали в руках. Юноша понял: стоит ему хоть чуть-чуть оплошать, в зале прибавится покойников.

Лишь гримасой Цы мог выразить Сюю свой упрек. Потом попросил ему подсветить и шагнул вперед, молясь про себя, чтобы ему удалось правильно воспользоваться познаниями, полученными от судьи Фэна.

Он поднес фонарь к лицу мертвеца — жуткому месиву из мяса и засохшей крови. Не хватало одного уха и части скулы. Типичный случай уличного насилия. Но ни одна из этих ран не выглядела смертельной. По окоченению тканей и цвету кожи Цы вычислил, что смерть наступила по меньшей мере четыре дня назад. Юный медик велел принести побольше уксуса и расспросил родственников об обстоятельствах обнаружения тела. Спросил также, осматривал ли труп кто-нибудь из судей.

— Никто не осматривал. Тело было найдено в саду возле дома, на дне колодца. Обнаружил его единственный слуга, который был тогда при доме, — пояснил один из бандитов, и юноше вспомнилось: Сюй обещал головорезам, что его напарник запросто угадает убийцу.

Цы глубоко вздохнул. Если он признает за собой особый дар, пути назад уже не будет. Он подумал, как бы выиграть время.

— Здесь не все от меня зависит. — Цы теперь говорил громко, он хотел быть уверен, что его услышат. — Я действительно могу видеть сокрытое, но только если такова будет воля Неба и духов. — Юноша обернулся за поддержкой к высокому монаху.

Монах подтвердил правоту этих слов поклоном, а затем поклонился в сторону родственников — те никак не отреагировали.

Цы молча нагнулся над телом и продолжил осмотр. На шее никаких следов не было, но, когда юноша откинул покрывало, он увидел открытую рану в правом боку и скопище червей в кишечнике. Мерзостный запах проник в его горло, спустился к желудку, все там перевернул и выплеснулся рвотой. Сюй помог ему устоять на ногах. Придя в себя, Цы попросил несколько шелковых нитей, пропитанных конопляным маслом, — и, как только их принесли, засунул их себе в ноздри. Словно по волшебству, зловоние пропало. Цы велел прорицателю выкопать яму — так, чтобы в ней поместилось мертвое тело.

— Этот человек был буддистом. Его собираются сжечь, — отнекивался Сюй.

Цы объяснил, что в яме тело следует отогреть. Он много раз видел, что так поступал судья Фэн, но — самое главное — эта операция давала ему отсрочку. Сюй принялся копать, а Цы приступил к более тщательному осмотру. Чтобы придать себе побольше веса в глазах родственников, он попросил их расступиться.

— С дозволения старшего из наследников объявляю о следующем: передо мной лежит тело мужчины возрастом около шестидесяти лет, среднего роста и средней комплекции. На теле не видно ни застарелых шрамов, ни каких-либо следов тяжелой или смертельной болезни. — Цы оглядел собравшихся. — Кожа мягкая и вялая, однако при сильном натяжении она рвется. Волосы редкие, седые, выдергиваются без труда. На голове, на лице — множественные ушибы; удары, определенно, были нанесены тупым предметом.

Взглянув на губы покойника, ученик судьи остановился. Отметил для себя какой-то признак, а затем продолжил:

— На туловище различимы царапины — тело, вероятно, волокли по земле. Живот… — Цы подавил тошнотворный позыв. — На животе имеется рваная рана. Разрыв идет от левого легкого до правого бока, значительная часть кишечника вывалилась наружу. «Нефритовый стержень» покойного — в норме. На ногах царапин нет…

Цы обернулся на родственников покойного в надежде, что этот поток подробностей произведет на них благоприятное впечатление. Однако на их лицах было только ожидание: так во время затянувшегося представления ждут захватывающего финала.

«Во что ты меня впутал, Сюй? Если даже причину смерти выяснить не так-то легко, то как можно рассчитывать, что я назову им имя убийцы?»

Цы велел прорицателю положить лопату и помочь перевернуть тело. К сожалению, осмотр спины покойника не добавил почти никакой информации, поэтому юноша прикрыл тело и приступил к изложению своих выводов.

— Всякий скажет, что этот человек был убит, и причиной смерти явился длинный разрез, вспоровший ему живот. Ранение вызвало выпадение кишок, каковое…

— Мы заплатили деньги не для того, чтобы слушать твои россказни! Все это может угадать даже слепой! — прервал его старик и сделал знак молодому человеку с ужасным шрамом на лице.

Не промолвив и слова, мужчина со шрамом подошел к Сюю, ухватил за волосы и приставил нож к его горлу. Старик зажег коротенькую свечку и поставил ее перед Цы.

— У вас ровно столько времени, сколько горит этот огонек. Если он погаснет, а ты не произнесешь имени убийцы, вы оба сильно пожалеете.

Дата добавления: 2015-09-28