— Вот на мою голову спасители, — эльфийка закатила глаза. — Хотите, я его ускорю?
— Не поможет, — ответил Вово уверенно. — Лучше не влезать. Сам отойдёт. Пока ходить может — и то хорошо, а как не сможет — дотащу до лошадей.
— Аминь, — заключила магичка нетерпеливо. — Нам сюда?
— Сюда. — Чумп выдвинулся вперёд, бросил эльфийке магический посох, она негодующе пискнула, но ухитрилась поймать его, не выронив при этом полуобглоданную птичку. — Пойду я вперёд, а то тут некоторые топают как кавалерия. Держитесь шагов за полста.
Он нырнул в тёмный коридор, генерал потянул кверху Зембуса, тот покорно поднялся. На ногах он стоял твёрдо и даже почти не шатался, но глаза были мутные, словно бы друид и не видел ничего вокруг. Эльфийка посмотрела на эту парочку с неодобрением и обогнула их.
— Пойдём, оруженосец, — окликнула она Хастреда. — Не отставай. И подержи палку, пока я доем. Не в Китонии, чтоб есть посохом.
Замученный книжник молча принял посох и потащился следом за недавней жертвой. Уж больно быстро она оклемалась! Нет бы побыть забитой и перепуганной до города! А там бы пускай характер папе показывала. Наверное, всё же прав генерал — спасённых эльфийских дев лучше всего транспортировать в упакованном виде, подцепив крюком. Прямо по неровному полу, чтобы знали.
Коридор пошёл под уклон, скоро показалась вода, эльфийка начала было брюзжать, но тут уж Хастред решительно на нее цыкнул и даже погрозил кулаком — в половину её головы размером. Магичка оскорблённо фыркнула, но замолчала. Чумп впереди ухитрялся шагать по воде, не шлёпая и не хлюпая, и Тайанне сосредоточилась на том, чтобы не сплоховать перед этой странной братией, переставляла ноги с повышенной осторожностью, а когда прикончила рябчика, бесшумно опустила кости в воду под ноги и повелительным жестом востребовала у Хастреда посох.
Чумп дошел до последнего поворота, вдохнул поглубже — в нос ударила тяжёлая, гадкая вонь то ли крови, то ли ихора, в общем гнуси какой-то. Ущельник еле сдержал в груди кашель и, распластавшись по стенке, выглянул одним глазом в зал.
Картина ему открылась жутковатая. Огромная бесформенная чёрная масса покоилась на поверхности воды, распластав щупальца по всему залу, причем концы пары щупалец оказались как раз в проходе, в двух шагах от Чумпа. Туша время от времени содрогалась, словно в беспокойном сне, и тогда дрожь пробегала по щупальцам. Тварь была жива — и не уползла в свое подводное логово.
Чумп вернулся в коридор. На лбу выступили бисеринки холодного пота. Сейчас бы пару катапульт и удобное место для обстрела… А на мечах прорваться едва ли возможно. Будь он один, рискнул бы на отчаянный шаг — попробовать добраться до центра зала, где висят цепи, не потревожив гадину. Но разве ж генерал по его следу порхнёт беззвучно? Появилась эльфийка, шла хорошо — беззвучно, даже поверхность воды не разбегалась от её шагов. В руках был посох, а на лице — настолько высокомерное выражение, что гоблин не удержался, не стал предупреждать о картине за углом, а просто уступил своё место и знаком предложил заглянуть за угол.
— Вот, перемать! — только и изрекло нежное создание, отшатнувшись от увиденного. — С этой, что ли, сволочью вы драться собирались? Ну вы, на девятую вас милю, и гоблины…
— Да мы и есть гоблины, — шепотом напомнил Хастред. — И потише, разбудишь — пойдёшь сама усыплять обратно!
— Ой, я не могу! Смени штаны, косматый, — эта штука глухая, как булыжник, поспорю на что хочешь. А вот насчёт зрения спорить не буду… Глаза-то у неё есть?
— Было много, осталось штуки четыре.
— Ничего не умеете, раздолбаи! Четыре глаза и не выбить?
— Возьми и выбей, если такая умная! — Хастред осторожно опустил свой тюк с оружием в воду и, заранее морщась, полез за плечо — доставать лук.
— Ого! — впервые проявила эльфийка что-то похожее на уважение. — Ничего себе штука!
— Хочешь стрельнуть? — предложил Хастред с готовностью.
— Ищи дурака. Это для тебя вещь, а я и так найду, чем в эту мразь запустить. И не дурной фаербол, не надейся. Вот что, герои дырявые, ну-ка выньте свои сабли!
Гоблины переглянулись — ишь, мол, раскомандовалась! Однако Хастреду идея взяться за саблю понравилась куда больше, чем добивать тетивой покалеченную руку, и он вытащил из ножен скимитар.
— Отрубать ему голову я не пойду, — предупредил Чумп и тоже достал саблю. — Что ещё?
— Вот так стойте и смотрите. Если потянется — рубите щупальца.
Эльфийка прислонила к стене посох и бестрепетно вышла в коридор, остановившись за шаг до ближайшего щупальца.
— Дроу её по голове били, — простонал Хастред, дёрнулся было втащить дуру обратно за стенку, но вдруг передумал — уж лучше пусть всё побыстрее кончится! Опустился на колено чуть впереди и правее магички, взялся за рукоять скимитара обеими руками и застыл.
— Два психа, — с уверенностью констатировал Чумп и пристроился к плечу эльфийки — так хоть есть надежда, что успеет её выдернуть из-под щупальца…
Тайанне сложила ладони в сложную фигуру, переплела мизинцы, навела построение на центр чёрной туши.
— Когда скажу, руби щупальце, косматый, — предупредила она Хастреда. — Мне нужна его голова, пусть высунет.
— Вон там. — Хастред качнул головой. — Видишь, секира торчит? Это и есть башка.
— Крепкая же башка, что ещё дышит… Гоблин, наверное, только сильно разожрался.
— В хорошую гоблинскую башку такой топорик и не воткнется, — обиделся Чумп.
Эльфийка отмотнулась от него головой и начала выпевать свое заклинание — длинное, сложное, но заученное ещё в детстве, вместе со считалочками, Incinerate. Хастред вздрогнул. Прав был невезучий начальник дровийского патруля — сила в магичке немереная! Потому и отдать её не хотели. Светлые эльфы вообще заклятые враги дроу, такую жертву тёмные боги оценят куда как высоко, а если жертвой будет ещё и маг чудовищной силы… Поговаривают, будто от иного торжества богов приключаются природные катаклизмы, рушатся горные хребты, реки меняют русла, гаснут и зажигаются звёзды…
Тварь и правда была глуха как тетерев, не очнулась бы от наполненного болью забытья, даже если бы эльфийка с гоблинским хором спели ей похабные частушки, но значительное перемещение магических токов поблизости она явственно учуяла. Сперва она инстинктивно попыталась сжаться, даже сволокла в воду несколько щупалец, но тут же двинула их обратно — уж если встречать опасность, то лучше конечностью, а не головой! Хастред только и ждал шевеления ближайших щупалец, враз отхватил одно, второе отдёрнулось, словно обжёгшись, книжник приподнялся и пинком сбросил извивающийся под ногами обрубок в воду. Ятаган в его руках резал крепкие мускулы щупальца как масло, гоблин вздохнул в унынии — чтоб ему такой клинок раньше, да ещё бы и чтоб на свет вынести можно было!
Заклинание свивалось в тугие петли, направляло копящуюся силу, Хастред давно понял, что старый маг ничуть не преувеличивал — ученица будет сильнее его несказанно, силищу в заклинание стягивает неимоверную, это не насморк пылью излечить! Он вдруг спохватился — эльфийка уже некоторое время молчит, торопливо оглянулся: она стояла столбиком, направив сцепленные пальцы на тварь, глаза прищурены, заклинание кончилось, теперь одной только силой мысли наращивает его обороты, разгоняет, концентрирует. Высшая ступень мастерства и крайне опасное занятие, одна ментальная ошибка, сбой, перекос — и заклинание пойдёт в самого мага!
— Вперёд смотри! — рявкнул Чумп, и Хастред спешно развернулся, встретил летящее на них щупальце клинком. Он вошёл самым острием, но тварь тут же отдернула лапу — похоже, что клинок был не просто остёр, а чем-то особенно не нравился! Книжник припомнил — дроу сразу поняли, когда разговор зашёл об этом создании, знают его, не иначе как и какой-нибудь ключик-заклятие от него подобрали…
Взлетела над тёмной тушей голова, и тут же над ухом книжника раздалось тихое:
— Вот чего сожри!
И — лёгкое тепло от высвобожденного заклятия.
Тварь задержала голову под самым потолком. Навряд ли признала давешних обидчиков, но не о погоде же ей было с прохожими разговаривать? В зобе опять скопился заряд кислоты, на секунду монстр призадумался, в кого плюнуть или сразу атаковать пастью, всадить зубы в ближайшего… Но мысль эту он так и недодумал — потому что умер.
Хастред ожидал чего-нибудь эффектного — столба пламени, луча, множества огненных частиц, облепляющих тушу. Однако Испепеление сработало, как ему и должно — изнутри. Из пасти, глазниц, даже из щелей между чешуями чудовища хлынули струи пламени. Завоняло гарью. Сперва огненный ореол охватил одну голову, затем языки огня пробились через шкуру шеи, опускаясь всё ниже, вот уже зашипела испаряемая вода, а огонь охватывал всё тело гади, вот он уже начал вырываться из колотящихся в агонии щупалец, кошмарный запах стал и вовсе непереносимым, книжник разглядел ещё, как обугливается секира, торчавшая по-прежнему во лбу монстра…
Громадное тело безжизненно плюхнулось в воду. Самые лёгкие элементы выгорели, во всей туше остался один спёкшийся уголь, и он сейчас утягивал самое воспоминание о страже подземелья на дно.
— Это ж ловко сделано, семь твою восемь, — признал сзади дрогнувший голос генерала.
Хастред обернулся, убирая ятаган. Гоблины были все в сборе — даже Зембус таращился с уважением, невзирая на заторможенность, и только Вово воспринял сотворенное как должное — или же по причине обиды не счел нужным демонстрировать свой восторг.
— Вот всё и устроилось, — проворчал он, протискиваясь в зал. — Хорошо без той заразы! Ну пошли, выбираться же ещё.
Эльфийка сделала два шага, шатнулась, заклинание раскрутила выше допустимого, оно отобрало все силы, теперь только и осталось, что позорно повалиться в воду на глазах у диких гоблинов… но те проворно подскочили, косматый подхватил с одной стороны, обожжённый с другой, а старший тут же схватил и протянул ей посох, как подают меч — навершием вперёд.
Тут мир окончательно померк в глазах магички, некоторое время она ещё чувствовала — её ведут, потом несут на руках, ещё хотела выдраться из лап и огрызнуться — ишь чего о себе возомнили, лапотники, а потом погасло и это видение. Правда, через некоторое время свежий лесной воздух впервые за три дня проник в её легкие, но это только способствовало ещё более глубокому забвению, перетекшему в здоровый сон.
И надо признать, впервые за долгое время Тайанне Эйрмистериорн спала спокойно.
Когда белый, а вернее, зелёный из-за обилия листвы мир принял генерала Панка в свои объятия из мрачного и недоброго нутра некромантской башни, отважный офицер впервые за последние полдня перевёл дух — да таким знатным образом, что прямо по курсу облетели и покорежились два куста, а следующий по пятам за генералом Чумп гадливо сморщился и принялся размахивать руками перед физиономией.
— Я тебе покривлюсь, вражеское отродье, — дружелюбно посулил ему генерал. — Ни на хрен патриотизма, даром что морда роднющая, хоть кирпичом обихаживай. Привыкай к вольным ветрам, не век же в самом деле на углу баны вертеть.
Чумп талантливо изобразил на физиономии удивление таким тонким знанием его профессиональной терминологии, а от вольных ветров всё-таки уклонился, проворно нырнув в обход башни. Панк досадливо крякнул ему вослед. Пора приучать парня к дисциплине, не то все войско растлит своим индивидуализмом.
Следом появился Хастред с искомой эльфийкой на руках. Всем своим видом книжник давал понять, что худшего кошмара ему и с бодуна-то присниться не могло, вот ещё, таскать тут всяких инородиц, да еще столь хамски настроенных. Однако генерал опытно подметил, что рыжую бестию едва ли выдерешь из гоблинских лап усилием пары волов. Вот это верно, это по-нашему. Война должна себя кормить, а также поить, вооружать, одевать и… ну и всё такое прочее. Потому лучшие воины — не те, кто стрелами орлов из поднебесья сшибает, и не те, кто способен в фаланге стоять сутки напролет, и даже не те, под чьей дубиной с легким треском лопается двойной дварфийский мифриловый панцирь (хотя тут можно подумать), а те, кто горазд найти что взять и удержать при себе. Потом, правда, таких деятелей приходится побуждать к честному дележу добычи зачастую посредством сильного битья, но это уже иной вопрос.
— Куда её девать? — осведомился грамотный гоблин сварливо, как словно бы эльфийка успела его покусать, заразивши природной хамоватостью.
— Котла не видать, — бодро ответствовал генерал. — Что тут поделаешь? Волоки теперь до Копошилки, там разберёмся.
— Изъять бы, пока не началось, — предупредил Чумп из-за башни.
— Пока что не началось?
— Начнётся — увидишь.
Панк пожал плечами. Плевать ему было на всё, что только грозит начаться. По опыту он ведал, что всякая гадость тем опаснее, чем больше времени существует на свете. Например, дракон на четвёртой сотне лет куда как экстремальнее новорождённой ящерки, у которой ещё и крыльев-то никаких не заметно.
Последними появились из тёмного провала Зембус и Вово. Друид тащился, механически переставляя ноги, глаза полузакрыты, руки бессильно висят вдоль туловища — знатной же дрянью мажут подземные эльфы свои стрелы! Надо было хоть рецепт позаимствовать, было бы куда как забавно упупить таким болтом магистра Тиффиуса с обратной стороны бороды. Вово волок помимо своего изрядно полегчавшего мешка со жратвой ещё и вязанку собранных с дровийского патруля оружий, а сам при этом не переставал поглощать что-то, что, вполне возможно, ещё вчера вечером напоминало пищу. Кобольд с аппетитом заталкивал непонятное месиво в свою изрядную пасть, челюсти ходили так, что огромные уши едва не отваливались, глаза блаженно жмурил и — генерал готов был дать зуб — оживал на глазах. Чудовищные плечи расправились, походка выровнялась, даже хрипы в груди, порождённые перебитыми всего несколько часов назад рёбрами, почти стихли.
Вот это — истинная находка для всякой армии, ибо не требует никакой медицинской обслуги, а стало быть, избавляет от таскания в обозе ни на что не годных в ратном деле интеллигентов-медикусов. Правда, поглядеть как жрёт, так это ж любой рейд дальше, чем за ворота, окажется экономически нерентабельным. Интересно, а как он по части подножного корма. Грибов всяких, кореньев, овса, сена и соломы.
— Здесь плохо, — объявил Вово незамедлительно. — На кой торопимся? Того гляди, дождик пойдёт, под ногами хлюпать будет. Шли бы уж понизу…
Зембус с трудом разлепил один глаз, закатил к небу.
— Не пойдёт. Дня два сухих будет…
— А понизу не хлюпает? — возмутился Хастред. — Вон полные сапоги начерпал!
— Зато крыша, — огрызнулся Вово вяло, хотя уже понял, что этих не уломаешь — не любят они отчего-то подземных прелестей. Его боевая концентрация сошла на нет, а может, осталась в подземелье, он хлопал глазами, шевелил ушами, скручивал губы дудкой и вообще смотрел ныне на мир, как и положено малолетнему дурачку из глухой деревушки.
— Терпение, други мои, — провозгласил генерал хорошо поставленным голосищем. — Нам всего-то ничего — до лошадок прогуляться. А там верхами — вообще одно удовольствие. Эй, Вово, там, где лошадки, привал устроим да поедим!
— Лошадку? — уточнил прагматичный кобольд. — А то в мешке-то почитай ничего уже и не осталось. Ну, это разве еда… так, колбасок парочка, только они не дотянут до лошадок — я ох какой слабый, это вы все как плуги, ты вот, Панк, вовсе как стадо мамонтов, а мне вечно есть надо, чтоб ноги не протянуть!
Он зарылся носом в пригоршню, измазав физиономию клочками студня, волоконцами мяса, обрезками сыра, ошмётками рыбы и кучей иных, сгоряча не опознанных элементов со стола Наместника. Генерал с уважением потряс головой — его, похоже, ко всему ещё и ничем не отравишь!
— Проснись, шаман! — воззвал он к сомнамбулическому Зембусу. — Куды нам двигаться-то, чтоб обратно?
Друид вяло повёл плечом и не ответил.
— Опаньки, — озадачился генерал. — Вот ещё новости… Пропадём же ни за грош посредь леса, даже не берусь предсказать от чего — то ли Вово всех пожрёт, то ли злостня очнётся и перецарапает насмерть… То ли пойдём куда не туда и встретим кого не того…
— Тебе опять повязка не туда сползла? — саркастически полюбопытствовал Чумп. — Как мы сюда бежали — просека должна была остаться такая, что мне, как апологету незаметности, прямо-таки за себя стыдно.
— Да я ж вроде аккуратно старался.
— Ну да, оттого лес ещё на месте. Большей частью.
Чумп обежал башню и с великим удовлетворением обнаружил путь, которым они сюда добрались. То ли Вово, то ли генерал и впрямь дороги особо не разбирали — впечатление было такое, что прямо из чащи к башне вылетел лихой мкаламский рыцарь на единороге, сам-друг с оным единорогом закованный в добрую сталь, так что если и видел препятствия, то поделать всё равно ничего не мог, ни развернуться в таком наряде, ни подпрыгнуть, и как итог — создался вполне даже торный путь, хоть на телеге по нему езжай.
— Между прочим, вечереет, — подал голос Хастред. — На ночь-то глядя стоит ли в лес лезть? Как гласит народная мудрость, чем дальше в лес, тем толще гзуры… Может, останемся тут, а вылезем завтра?
— Ночью лошадей волки могут пожрать, — возразил Чумп. — Да и ночевать на этом самом месте я бы повоздержался. Убежишь ведь ночью книжки тибрить, ещё не успев толком над девицей надругаться.
Хастред оскорблённо всхрапнул, подбросил чахлую эльфийскую тушку, подхватил её поудобнее и мотнул головой — пошли, мол. А видя что народ топчется как приклеенный, сам же и двинул первым.
— Скоро начнётся, — посулил Чумп в пространство, проводив его недобрым взором. — Эй, не гони так, у нас тут есть один, чей караван ушёл. В смысле, спешить он никак не согласен.
Он осторожно принял Зембуса под локоть, генерал подхватил друида с другой стороны, и совместными усилиями служителя природы поволокли вдогонку за прытким книгочеем. В их руках друид сделал было попытку вовсе обвиснуть, но Чумп сразу зашипел от натуги, да и генерал прохрипел что-то нелестное про свои почтенные годы, которые порой бывают не в радость. Зембус промямлил что-то невразумительное, не то извинился, не то обругался на слишком хилых попутчиков — а ещё ж девиц спасать берутся — дальше переставлял ноги со всей возможной скоростью — по паре шагов в минуту. Вово бодренько трюхал следом, не переставая черпать из мешка кашеобразную провизию.
Вязанку оружия и свой меч он аккуратно пристроил за спиной, чтоб не мешались. Раны его и впрямь затягивались очень быстро, однако даром ничего не даётся — вступил нехороший колотун, предательская дрожь вошла в колени, заставляя то и дело подскакивать на ходу, чтобы не осесть мимо ног. Драться бы сейчас не хотелось! Потому и предлагал понизу, как и пристало всякому доброму гоблину в его понимании, — там внизу всё понятно, кого обойти, кого переждать, а с кем договориться. Ну да авось и верхом доберёмся — эти вот сотоварищи, страшно подумать, всю свою жизнь на поверхности провели. Не может быть, чтоб не нахватались за это время премудростей.
Некоторое время волоклись молча, только Чумп и Панк пугливо оборачивались на лязг оружия в тючке Вово. Хастреду было не до них — он чувствовал себя сразу при двух делах, притом не мог сосредоточиться ни на одном: то, заглядевшись на ношу, налетал на дерево, то, пытаясь определить верный курс, чуть не ронял эльфийку. Ко всеобщему удивлению, первым нарушил молчание друид.
— Куда прётесь… — просипел он бесцветным голосом. — Жить надоело?
Хастред затормозил столь поспешно, что Тайанне по инерции вылетела из его объятий, метнулся за ней, поймал над самой землей, опять пострадала изрубленная тетивой рука, да так, что из глаз брызнули слёзы. Книжник тихо взвыл, с ненавистью вскинул практически невесомую эльфийку на плечо, как куль с мукой, и развернулся к оратору. Носильщики тем временем успели посадить его прямо на травку, мудрый генерал подпёр коленом, пресекая попытку улечься, и смотрели выжидающе.
Зембус, однако, никаких больше комментариев не отпустил — сгорбился и застыл.
— Во даёт, — возмутился Чумп и пнул друида сапогом. — Эй, ты, следопыт! Что не так?
— Слушай, — посоветовал тот отвлечённо.
Все прислушались, генерал придержал рвущееся дыхание, Вово в очередной раз издал лязг, подпрыгнув на месте, ему погрозили тремя кулаками, генерал не удержал в груди хрип — погрозили и ему. Прислушались.
— Да вроде ничего, — обнародовал общий вердикт Хастред. Своему слуху он доверял куда больше, чем даже зрению, ибо давно убедился, что глаза имеют свойство отвлекаться от того, что действительно важно, в пользу всяких приятных округлостей.
— Вот-вот, — согласился Зембус со значением и повалился набок, ловко миновав опорную генеральскую ногу.
— И что он этим хотел сказать? — осведомился Вово, облизывая пальцы и вращая головой в попытке обнаружить хоть над каким-нибудь плечом рукоять меча.
— Что наш грамотей — глухая тетеря? — осторожно предположил генерал.
— Может, хочет сказать, что слишком тихо? — возразил Чумп. — Вы тут посидите, я сейчас, малость поразведаю. Потише тут, и это, — он кивнул на Хастреда, — если начнётся — бейте промеж ушей, больше ничего не действует.
— Если ЧТО начнется? — рыкнул Панк, но ущельник уже нырнул за большое дерево и канул в зарослях, несмотря даже на то, что не снял увесистую броню. — Хм… Как пить дать провороню… Эй, косматый, подь сюды — я тебе, что называется, превентивный удар нанесу.
— Я тебе сам нанесу. Щас как дам эльфой!
Неизвестно, чем бы кончилось столкновение авторитета с нигилизмом, поскольку всё испортил, как водится, Вово.
— Шёл бы ты! — буркнул он неприязненно из-за генеральской спины. — Самим жрать нечего!
Воинствующие сородичи в изумлении к нему поворотились.
— А чего он в рот смотрит, — сказал в оправдание юный обжора, вытирая руки о штаны.
— Кто? — уточнил генерал.
— Да вот он.
Панк добросовестно покрутил головой, однако в указанном направлении ничего не увидел и воззрился на юнца с подозрением.
— Говорили тебе, чтоб не жрал лишнего? К тому ж такого неузнаваемого? Вот пойми теперь, с чего колбасит!
— Да я…
Оправдаться Вово не сумел, потому что его удивительным образом перевернуло головой вниз и поволокло кверху. Причиной тому послужил толстый древесный корень, обвивший ногу подземника и устремившийся затем к небесам, как генерал Панк в трактир. Правда, даже у оживлённого магией корня не хватило прочности воздеть кобольда достаточно высоко — и Вово с тихими причитаниями завис в половине своего роста над землей. Тюк с оружием он предусмотрительно выронил, но мешок с остатками провизии не менее предусмотрительно прижал к груди двумя руками.
— Это да, — признал Хастред благоговейно. — Чтоб я так мог!
— Сейчас сможешь, — утешил его генерал, указывая перстом на вздыбливающуюся позади книжника землю. — Сейчас ещё не так сможешь.
Хастред проворно шарахнулся, глаза выкатил, нырнул за спину Панка и возопил:
— Эй! Ты кто? Чего тебе надо?
— Вово я… Есть хочу…
— Да не ты!
— А кто?
Генерал лениво придавил вылупившийся по Хастредову душу корень сапогом. Вот уж его-то после сорока лет бурной деятельности чёрта с два удалось бы напугать буйством каких-то там природных сил!
— Ладно, ладно, убедил, — признал он в пространство. — Умеешь кой-чего. Вово подвесить — уже одним этим двойной паёк заработал. Выходи, поговорим.
Из-под земли с неприятным треском потянулись ещё корни, Панк с изяществом ветерана балетных войск протанцевал по ним, скорчил недобрую рожу и потянулся за мечом.
— Вылазь, тебе сказано! Имею до тебя предложение.
— Хорошее предложение, — поспешно заверил Вово. Его физиономия и шея наливались кровью, но куда страшнее была перспектива упустить только что поглощённое, уже начавшее двигаться по пищеводу в неположенную сторону. — Покажись, не бойся, Панк совсем не злой, если по шее и даст, так и то по-доброму, в плане вразумления!
— Ох бы и не надо нам такого счастья, — поучаствовал в разговоре Хастред. Его терзали сомнения — можно ли бросить эльфийку (ищи её потом), как удирать от корней, не испарится ли дровийский скимитар сразу, как только будет извлечён, ну и от особо большого ума — а не будет ли хуже.
Корни пошли в закрутку, по-змеиному двигаясь вокруг генерала. Тот нахмурился и со вздохом поволок меч из ножен. Рубить корни даже и таким тяжёлым мечом неудобно, к тому же совершенно бессмысленно. Бить надо по голове, ими управляющей, это ясно даже эльфу. Но для этого голове надлежит хотя бы на мгновение появиться…
— Эх, ты! — укорил Вово кого-то одному ему видимого. — Разве ж можно так с гостями? А ещё ботинки с пряжками надел!
Заслышав про ботинки с пряжками, Хастред смекнул кое-что и даже потянул было руку к мешку, где в книге содержалось заклинание Истинного Зрения, но вовремя спохватился — читать, да ещё разбирая свой почерк, долгой учёбой не исправленный, но усугубленный… Вот эльфийка, безвольной тушкой свисавшая с плеча, или друид, нагло дрыхнувший посреди событий мирового значения, те могли бы пульнуть навскидку, с руки, а то и с двух сразу разными заклинаниями.
Генерал свирепо припечатал ближайший корень и забалансировал на нём, размахнувши для вящей устойчивости руки.
— Да выходи ж ты, подлый трус! — воззвал он уже совсем сердито. — Уболтал, беру тебя на тройное жалованье. Идём гномов метелить!
— НЕ-Э-ЭТ! — взвыл Хастред запоздало.
Лес потемнел. Повеяло лёгким ветерком, сперва приятно, освежающе, затем уже крепче и навязчивее, затем ветер оформился в суровый вихрь, словно бы извергаемый по спирали из той самой точки под деревьями, в которую пялился Вово. Хастред уронил эльфийку, с злым рёвом выдернул поясной нож и запустил в эпицентр воздушного безобразия. Увесистый нож унесло как пушинку куда-то в лесную глушь, не позволив ему пролететь и половины пути. Тут же ветром своротило и самого гоблина, швырнуло о землю и в придачу здорово полоснуло — час от часу не легче — травой, мигом затвердевшей в подобие частокола. Еле глаза уберёг, да и в них от боли в руке помутилось. Уроненная эльфийка оскорблённо пискнула по соседству.
— Сходил, м-мать, за хлебушком, — выдохнул книжник и предоставил действовать прочим экспериментаторам.
Генерал рассвирепел окончательно, одним взмахом перерубил два корня, более других охочие до его сапог, пригнулся и мощно вдвинулся в стену вихря. Его поволокло в сторону, но не тут-то было — сложился почти вдвое, уцепился свободной рукой за землю и поволокся к цели. Хоть и в упор её не наблюдал, но чувство опытного бойца, позволяющее безошибочно поражать врага даже с завязанными глазами, вело лучше всякого зрения. Три шага генералу удалось сделать, но с чем не справился воздух — то удалось земле. Коварный толчок снизу вывел Панка из равновесия, вихрь подхватил его и радостно укатил вслед за ножом Хастреда.
— Я тебе-э-э! — угрозил генерал громогласно, снося кусты и отрывая от деревьев ветки в тщетной попытке удержаться.
Вово обнаружил, что остался на поле боя единственной мало-мальски пригодной боевой единицей. Чувство долга было у него в крови. Первым делом он скрепя сердце освободился от мешка, который только сковывал руки. Мешок взмыл куда-то к верхушкам деревьев, с тем чтобы, завершив взлёт, камнем рухнуть на голову виновнику переполоха. В отличие от Панка и Хастреда, кобольд совершенно отчетливо видел маленькую сухощавую фигурку в зелёном одеянии, полосатых гетрах и башмаках с золотыми пряжками. Судя по бороде, фигурка была из гномов, так что генерал явно погорячился со своим ангажементом. Сивобородый поганец скалил острые клыки, корчил гнусные рожи и делал пассы настолько неприятные, что впору было в самом деле проникнуться к гномам ненавистью.
Вторым номером программы Вово ухнул и, сложившись вдвое, достал рукой до корня, обвившего его лодыжку чуть повыше своего сапога. Корень жалобно скрипнул под пальцами кобольда, затрещал и начал расползаться вдоль волокон, словно гнилушка. Вторая рука Вово метнулась к плечу и лихо нащупала рукоять меча, но тут череда удач кончилась. Меч вышел из ножен, но и в ладони не удержался — улетел на землю. Вово не успел даже огорчиться, как сам повторил его путь — измочаленный корень выпустил его конечность и уронил наземь безо всякой нежности.
— Дядька, прекрати! — жалобно воззвал он через рёв ветра. — Подумаешь, справился! Наш-то магик не в порядке, вот он бы ужо тебе прописал ижицу!
Бородач осклабился ещё гнуснее, но тут сверху на его голову приземлился мешок, ранее запущенный в полет. По сути, большого вреда он уже не был способен причинить ввиду того, что весу в нём оставалось всего ничего. Зато нанес злоумышленнику предельно возможный моральный ущерб, раскрывшись и окатив бедолагу целым потоком некондиционной пищи — в основном стёкшими с кушаний и собравшимися на дне мешка соусами и маслами. Остывши и перемешавшись, массу они создали самую что ни на есть неприятную.
Облитый бесподобной дрянью лепрекон на секунду потерял контроль над вызванными силами, и вихрь распался, так и не откатив генерала достаточно далеко, чтобы его можно было сбросить со счетов. Панк проворно подхватился и бросился в повторную атаку, более прицельную, поскольку облепленная продуктами фигура противника наконец-то стала видна. Лепрекон, не будь дурак, прикинул на глазок прелести генеральского чарджа, ойкнул и решил прежде всего обезопаситься, шмыгнув за толстое дерево. Однако толстый слой жира, который образовался на земле у него под ногами, здорово подгадил ему планы. Щегольские ботинки лесного гнома неумолимо скользнули на смазке, сухонькие ручонки панически взметнулись, и главный лесной пакостник растянулся в луже холодной гадости. Генерал победно взвыл, но и сам ухитрился ступить на брызги той же субстанции, отчего немедля утратил равновесие и далее двигался уже как запущенная из требучета дохлая корова — весомо, неуклонно и мимо. Лужу он благополучно миновал и ухнул в кусты, исчезнув из поля зрения соратников.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |