чтобы не дать ей лопнуть. Мне не хотелось думать. Еще полчаса ожидания!
Полчаса такого кошмара, что можно сойти с ума!
И в это время я услыхал смутные звуки аккордов на органе, печальную
гармонию вроде заунывной песни, истинный плач души, готовой порвать земные
связи. Я слушал всем существом своим, едва дыша и отдаваясь целиком тому
же музыкальному восторгу, какой, бывало, увлекал и капитана Немо в
нездешний мир.
Но вдруг я ужаснулся одной мысли. Капитан Немо вышел из своей каюты. Он
был в салоне, а мне, чтобы бежать, надо пройти через салон. И там я
встречусь с ним в последний раз, он меня увидит, а может быть, заговорит!
Он может уничтожить меня одним жестом, приковать к борту одним словом!
Сейчас пробьет десять часов. Настало время выходить из каюты и
присоединиться к моим друзьям. Не могло быть колебаний, хотя бы капитан
Немо стоял передо мной. Я отворил дверь очень осторожно, и все-таки мне
показалось, что она вращается на петлях с ужасным скрипом. Возможно, этот
скрип был лишь игрой моего воображения!
Я начал двигаться ползком по темным проходам "Наутилуса", все время
останавливаясь, чтобы сдержать сердцебиение. Я добрался до угловой двери
салона и тихонько приотворил ее. Полный мрак царил в салоне. Слабо звучали
органные аккорды. Капитан Немо сидел у органа. Он не видал меня. Мне
кажется, он не заметил бы меня даже при полном свете, настолько он весь
ушел в свое восторженное состояние.
Я пополз по мягкому ковру, стараясь ни на что не натыкаться, - малейший
шум мог меня выдать. Понадобилось пять минут, чтобы добраться до главной
двери, ведущей в библиотеку. Я уже собрался отворить ее, как вдруг
глубокий вздох капитана Немо приковал меня на месте. Я понял, что он
вставал. Мне даже удалось, хотя и смутно, разглядеть его, поскольку тонкий
луч света из освещенной библиотеки проникал в салон. Капитан шел по
направлению ко мне, молча, скрестив на груди руки, как-то скользя, а не
шагая, точно призрак. Его стесненная грудь вздымалась от рыданий. И мне
послышались его слова, последние, дошедшие до моего слуха:
- Боже всемогущий! Довольно! Довольно!
Что это? Голос совести, крик души этого человека?
В полном смятении я проскочил библиотеку, взобрался по центральному
трапу и по верхнему проходу добрался до лодки. Я проник в нее сквозь
отверстие, уже впустившее туда моих товарищей.
- Едем! Едем! - крикнул я.
- Сейчас! - ответил канадец.
Сначала мы закрыли отверстие, проделанное в стальной обшивке
"Наутилуса", и закрепили его гайками при помощи английского ключа, которым
запасся Нед Ленд. Таким же образом закрыли и отверстие для лодки, а затем
канадец стал отвинчивать гайки, еле соединявшие нас с "Наутилусом".
Вдруг внутри послышался какой-то шум, чьи-то голоса быстро, коротко
перекликались. Что там случилось? Неужели они заметили наш побег? Я
почувствовал, как Нед Ленд дал мне в руки кинжал.
- Да, - прошептал я, - мы сумеем умереть!
Канадец приостановил свою работу. В это время до меня донеслось одно
слово, повторенное раз двадцать, - слово страшное, и благодаря ему мне
сразу стала ясной причина волнения, охватившего весь "Наутилус". Его
экипажу было не до нас!
- Мальстрим! Мальстрим! - крикнул я.
Мальстрим! Могло ли в нашем и без того ужасном положении раздаться
слово более ужасное, чем это? Значит, мы очутились в самых опасных водах
Норвежского побережья. Неужели в эту пучину затянуло "Наутилус", и как раз
в то время, когда наша лодка была уже готова отделиться от его железных
стен? Давно известно, что здесь морские воды, зажатые в часы прилива между
Лофотенами и островами Феро, превращаются в стремнину неодолимой силы. В
ней образуется водоворот, из которого еще никогда ни один корабль не мог
спастись. Со всех точек горизонта неслись чудовищные волны. Они-то и
образуют эту бездну, справедливо названную "пуп Атлантического океана" -
водоворот такой мощи, что втягивал в себя все плывущее на расстоянии
пятнадцати километров. Его бездна засасывала не только корабли, но и китов
и белых медведей полярных стран.
В этой бездне и оказался "Наутилус", попав туда невольно, а может быть,
и волей капитана Немо. "Наутилус" кружился по спирали, радиус которой
становился все короче. Само собою разумеется, что и наша лодка, еле
прикрепленная к "Наутилусу", носилась с головокружительною быстротой. Я
это чувствовал, испытывая такое же болезненное состояние, какое наступает
после долгого вращения на одном месте. Нас обуял предельный ужас, кровь
застывала в жилах, нервная реакция исчезла, все тело покрылось холодным
потом, как при агонии! А какой шум стоял вокруг утлой нашей лодки! Какой
рев, разносимый эхом на много миль! Какой грохот волн, разбивающихся об
острые вершины подводных скал - там, где дробятся самые твердые тела, где
бревна перемалываются и превращаются в мочало!
Какое положение! Нас трепало во все стороны! "Наутилус" боролся, как
человеческое существо. Стальные мускулы его трещали. Временами он
вздымался кверху, а вместе с ним и мы!
- Надо держаться и завинтить гайки! - сказал Нед. - Пока мы прикреплены
к "Наутилусу", мы можем еще спастись!..
Не успел он договорить, как раздался треск; гайки отлетели, лодку
вырвало из углубления и швырнуло, как камень из пращи, в водоворот!
Голова моя ударилась о железный каркас лодки с такой силой, что я
потерял сознание.
23. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вот и конец моему путешествию. Что произошло той ночью, каким образом
выскочила наша лодка из страшного водоворота, как Нед Ленд, я и Консель
спаслись из этой бездны? Я не могу сказать. Но когда вернулось ко мне
сознание, я уже лежал в хижине у рыбака с Лофотенских островов. Оба мои
товарища - целы и невредимы - сидели около меня и пожимали мои руки. Мы
горячо расцеловались.
В то время мы не могли и думать о возвращении во Францию. Пассажирское
сообщение между северной Норвегией и южной бывает редко. Приходилось ждать
парохода, совершающего раз в два месяца рейс к Северному мысу. И вот,
оставшись жить у милых, приютивших нас людей, я пересматриваю рассказ о
наших приключениях. Он точен - ни один факт не пропущен, ни одна частность
не раздута. Это - достоверная повесть о невероятной экспедиции в недрах
морской стихии, еще не доступных человеку; но прогресс культуры их
превратит когда-нибудь в свободные пути, открытые для всех!
Вопрос - поверят ли мне люди? В конце концов это неважно. Я твердо могу
сказать одно, что теперь имею право говорить о тех морских глубинах, где,
менее чем в десять месяцев, я проплыл двадцать тысяч лье и совершил
кругосветное путешествие, которое открыло мне такое множество чудес - в
Индийском и Тихом океане, в Красном и Средиземном море, в Атлантике и в
южных и в северных морях!
Однако что же сталось с "Наутилусом"? Устоял ли он против могучих
объятий Мальстрима? Жив ли капитан Немо? Продолжает ли он плавать в
глубинах океана и вершить свои ужасные возмездия, или же его путь пресекся
на последней гекатомбе? Донесут ли волны когда-нибудь до нас ту рукопись,
где описана история его жизни? Узнаю ли я, наконец, его настоящее имя? Не
выдаст ли исчезнувший корабль своей национальностью национальность самого
капитана Немо?
Надеюсь. Надеюсь и на то, что его могучее сооружение победило море даже
в самой страшной его бездне и "Наутилус" уцелел там, где погибало столько
кораблей. Если это так и если капитан Немо все еще живет в просторе
океана, как в своем избранном отечестве, пусть ненависть утихнет в этом
ожесточенном сердце! Пусть созерцание такого множества чудес природы
затушит огонь мести! Пусть в нем грозный судья уступит место мирному
ученому, который будет продолжать свои исследования морских глубин.
Если судьба его причудлива, то и возвышенна. А разве я его не понял?
Разве не жил я десять месяцев его сверхъестественною жизнью? Уже шесть
тысяч лет тому назад Экклезиаст задал такой вопрос: "Кто мог когда-либо
измерить глубины бездны?" Но дать ему ответ из всех людей имеют право
только двое: капитан Немо и я.
1870 г.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |