Но к несчастью для нас, мы все уже и так сумасшедшие.

Мы боимся сойти с ума.

Но к несчастью для нас, мы все уже и так сумасшедшие.

Карлос Кастанеда

Этот мир безумен, и его безумию уже нет границ… Он зародился таким, больным и слабым, и таким он и исчезнет, во всей своей красоте. Наверное, это печально понимать, что всему должен прийти конец, но не было бы смысла, если бы не было конца. Этот мир разучился думать, он просто отказался от этого. Он не воспринимает тех, кто еще что-то понимает во всем этом. Мир никогда не воспримет, тех кто видит то, чего не видят другие, таких других называют душевно больными. Но пока у тебя нет справки от психиатра, до тех пор ты здоров, а как только так сразу в изолятор. Мир хочет уничтожить тех, кто хоть что-то знает, и не направляет это в пользу его погибели. Он обречен, утонуть в своей личной глупости. Люди спешат прожить жизнь, не задумываясь ни над чем, их проблемы это робота, учеба, отношения; их вопросы: успех, деньги, власть. Их желания, свелись к одному иметь все, и чем больше ты имеешь тем лучше. Они просто помешались, каждый на своем, но самое страшное что они это не признают. Легче засудить одного, и сказать что он болен, чем то что сами судьи больны а он один здоров. Мир кажется катиться в пропасть…

Их время на исходе и в своей болезни этот мир скоро превратиться в ад. Для них Бога либо нет либо слишком много, они эгоистичны все до единого, они уже ничего не понимают. Пауло Коэльо говорил «Когда бог хочет свести человека с ума, он начинает исполнять все его желания». И в правду, этот мир имеет власть почти над всем, но ему мало, они создали колайдер что бы создать материю а точнее быть как Бог создавая что-то из ничего. Они стремятся облегчить свою жизнь, но на самом деле они лишь делают шаг на встречу к смерти. Эволюция, темпы, они забыли кто мы и зачем мы здесь, и в свете этого всего мы стали всем и в тоже время ничем.

А что дальше, куда мы спешим? Зачем убиваем? За что боремся, к чему стремимся?...

Люди всегда казались мне странными существами, но в последнее время, они уже окончательно сошли с ума. Создали правила, которых никто не придерживается, поделили мир на касты, группы, классы, нации. Они упорно пытаются уничтожить людей, и неужели они так сильно ненавидят подобных себе, что приносят им страдания… но эта лишь яркая сторона мира – оружие, деньги, секс а точнее войны и терроризм, власть и насилие, правительство и банки что бы они сгорели, проституция, мафия, и торговля людьми в других целях – эта сторона умирает в ярком свете. А остальная серая масса, как блохи, ничего не понимающие создания, умирают в себе, в своих проблемах и серости дней. А что они имеют – ничего, офис, дом, офис и это в лучшем случае. Пока вшивая интеллигенция распивает дорогое вино в золотом бассейне с десятком топ моделей, другие пашут умирая за своим столом в прямом смысле, или же на войне падают от десятка пуль в грудь за этих интеллигентов, таких примеров можно навести много. И всегда хочется задать вопрос, куда смотрит Бог? Мы виним его в том что он бездействует, и кажется будто бы мы сами проверяем его, проверяем то накажет ли он нас за то что мы делаем. Я не скажу что я верующая, и этот текст совсем не о Боге должен быть но мы люди и мы всегда кого то сделаем виновным.

Возможно это он свел это мир с ума дав ему все, а возможно это мы сами такие «хорошенькие». Нам уже здесь не нужно ничего, мы приходим в жизнь берем от нее все что можем и спешим убежать, будто бы нас ждет поезд, а мы с полными торбами бежим, только каждый в этих торбах несет что то свое, одни несут наслаждения, другие горе, третьи грехи… они безумцы, и им это прощается. И что бы они не вытворили, они же люди, что с них возьмешь, легче махнуть рукой и уйти чем попытаться исправить их. Они ненавидят друг друга, и уже мать природа не в силах носить этих маленьких животных. И в правду, их можно любить, любить всем сердцем, но только из далека…

Но дело было о безумии, и я уже не верю, что это мир можно вылечить… человек ведь всегда найдет на чем свихнуться, но я не страдаю безумием, я им наслаждаюсь. И видимо я увлеклась, ведь теперь кроме серых стен я не вижу ничего. Да мне и не нужно видеть этот мир, я и так созерцаю его каждую ночь в своих снах, таким, каким он должен быть.

Я не много смогу сказать о себе, когда и где родилась не имею понятия, жила в какой то квартирке какого-то города до пока не рассказала бабушке о своих снах, и потом я оказалась здесь. А точнее в психиатрической больнице, в изоляторе, если еще эту комнату можно так назвать. Я мало что помню из жизни, да и зачем мне это вспоминать, если у меня и так каждый день новый рассказ. Я не была кем-то и сейчас являюсь никем, для мира меня нет, так же как и его уже нет для меня.

Безумец — это прежде всего человек, которого не понимают.

Лев Николаевич Толстой

Еще один день, такой же, как предыдущий, и точно такой же, как последующий. Это так будто бы у тебя есть большой альбом с чистыми листами и каждый день ты либо нарисуешь что-то сам, либо перелистаешь его в пустом виде. И снова тишина, такая же, как до и такая же, как и будет после. Серая комната, которая за столько времени уже стала мне родным домом. И я уже с каким-то приятным чувством могу сказать, что это моя, личная комната, с пыльными бетонными стенами, ржавой кроватью и поломанной тумбочкой, моя камера 013. Но я не скажу что с этой палатой у меня связанные лучшие годы моей жизни.

И так, моя камера…почти вся моя жизнь, началась и прошла здесь. Комната. Ну а что комната? комната как комната 4 стены, потолок, я. Сижу и как обычно нечем заняться. А чем можно заниматься в этих одинаковых по сути стенах, кроме того как утопать в своем личном безумии. Серые стены слегка давят, и дышать вроде бы становиться труднее, а дышу ли я вообще? Да и что такое это «дышать»? глотать воздух порциями, пропускать сквозь себя кислород, втягивать в себя как пылесос эти маленькие частички которые только что создало какое-то растение? Но ведь дышать можно не только воздухом, и к примеру люди говорят что «кем-то» дышат, они что втягивают его в себя а потом выплевывают? Как то отвратительно это. Ну нет, это просто наверное их мелкая глупость. Но как бы ни было, жалко как-то поглощать то, что дают растения это же они дают нам воздух, мы зависим от них в какой то мере, не так ли? Может лучше вообще не дышать, это как то отвратительно, эти молекулы они ведь везде, да и мы в обще ходячие частички.

Ну а что… дышим не дышим, кокая разница… Ну дышим – живем. А не дышим, значит не живем? Но душа ведь бессмертна, а значит, если не дышим, то тоже живем только не здесь? Кокая-то бессмысленная эта философия. А хотя может в ней просто слишком много смысла…

Ох, как же меня бесят эти стены. Я просто не могу, они такие серые с засохшими пятнами крови. Даже иногда мечтаешь, что они рухнут в дребезги от твоего крика, и ты выйдешь - в новый мир. Я даже раз пыталась продолбить их ложкой, но кроме истертых рук, поломанного пальца и небольшой дырки в этом бетоне ничего не вышло.

Очень жарко. Я лежу на неудобной кровати, обхватив руками колени и смотрю в потолок. Он вращается надо мной, то в одну сторону то в другую, я молчу. А о чем мне говорить? все слова стоят комом в глотке, да и зачем мне говорить то… эта жара будто бы хватает меня за горло, и в своих горячих объятьях душит. Сковывая мои руки и ноги в цепи, жаркие, невидимые цепи. Но когда оно касается меня, ласкает мое тело и будто бы сквозь плоть касается остывшей души, мне хочется снять с себя кожу. Всю и сразу, просто снять ее с себя, стряхнуть, сложить и на полочку. Этот воздух такой грязный, и отвратительный, горячие молекулы целуют мое тело, и я чувствую себя прижатой к постели, от него не убежать, ведь так? Я не могу здесь находиться, я не могу его вдыхать, но и задохнутся от него тоже не могу, слишком уж это для него почетно.

Потолок перестал вращаться. Что случилось? Наверное обиделся на меня за что-то. Хм, да куда я, как потолок может обижаться, а хотя, может как раз он самый обиженный. Вот к стенам мы можем прикоснуться в любой момент, по полу ходим а один потолок остается нетронутым. Если бы я только могла до него достать, я бы каждый день к нему касалась, а так остается только смотреть.

Надо бы идти погулять, размять свои ломаные кости. А хотя куда тут разгуляешь, тут только фантазия может что то изменить. Эта прогулка была почти как и все, за 12 циклом по серому полу, по одному и тому же кругу. Я падаю на пол, на колени тяжело дышу слегка шатаясь. Как после падаю на спину и разваливаюсь на этому грязному полу. В душе возникло желание побыть кошкой, и я как то странно отреагировала на него. «Зачем мне ею быть или становиться если я и так ею есть, я же могу, вести себя как кошка» подумала я потягивая свои лапки. Я мурлыкала и валялась по земле, облизывая себя. Прогибалась, и так аккуратно переставляя лапку за лапкой, эротично доползла до кровати. И сев по удобнее на ней приняла позу, с которой можно было бы картины писать. В позе как на картинах Рембрандта, наматывала свои грязные пряди волос на царапанные пальцы.

Я не бываю ни одна ни одинока, со мною всегда рядом мои душевные демоны. Одним из них был Эмми, я так его звала. Он был хорошим. У него были длинные, черные волосы, достающее до земли. Я сказала – здравствуй Эмми. А он как всегда молчал.

– снова молчишь. Ну ладно… А я сегодня была кошкой. – радостно сказала я.

Эмми был низкого роста, полтора метра, наверное. Хоть и я не была сильно выше. Но как ни как ему это было к лицу.

А когда долго на него смотреть, то думаешь что он просто тебе показался, ну как призрак, черный призрак или галлюцинация что-то подобное. Если очень долго смотреть на него, то он будто бы становится прозрачным и ты видишь сквозь него стену напротив. Просто будто бы его не существует.

А когда он злился, у него волосы поднимались, и он становился очень пушистым, волосы метлялись в воздухе как длинные черные нити, это было прекрасно. Он выглядел так будто бы наэлектризованный комок ниток. Я даже иногда просила его так сделать, а он просто улыбался, и его волосы тянулись ко мне, заматывая меня будто бы в кокон. Я любила в них засыпать. Я чувствовала себя в них защищенной в этих шелках. Они тянулись ко мне, эти тоненькие длинные щупальца, которых очень много, они были такие нежные. А еще у Эмми очень красивые глаза, правда, они в темноте сверкают голубым цветом. Как звезды, два маленьких фонарики голубого цвета. Эмми любил улыбаться. До пока я его не убила. Я не хотела этого, но я случайно задушила его этими длинными волосами. В один день мы с ним играли и я бегала вокруг него держа в руках его черные длинные волосы и потом он перестал дышать. Мой Эмми исчез. Но сегодня он вернулся. И я спросила – ты обижен. Он молчал. Он смотрел в стенку его глаза, уже не мелькали голубим цветом. Эмми не улыбался. Я присела на край кровати развернувшись к нему спиной. – «я скучала Эмми. Прощай.» И я резко повернула голову. Эмми уже не было. Если честно мне никогда не нравилось то что он молчит. Я откинулась на кроватку. И в злости заложив руки смотрела в потолок. Злость будто бы сковала меня сжав все мышцы. Но как только я расслабилась цепи будто бы исчезли, я успокоилась. Надо бы еще погулять а еще лучше потанцевать. Да я хочу танцевать. «Давайте станцуем» закричала. И я улыбкой закружилась по комнате. Я слышала музыку, быструю веселую музыку. И начала танцевать. Я прыгала смеялась, и кружилась до пока без сил не упала на пол, музыка сменилась на более печальную. Я смотрела в потолок, и слышала как сердце выбивало странный ритм. Оно тоже танцевало – в нутрии меня. «нет, ты не верно танцуешь. Давай со мной, чуть медленнее и ритмичнее» сказала я, встав на ноги и танцевав что то подобное на вальс, потом сердце влилось в ритм и мы закружились в прекрасном танце до пока я вовсе не перестала его слышать.

И вдруг я услышала шаги, по коридору кто то шел. Я остановилась и в нутрии будто бы что то оборвалось. Спряталась за кровать, ноги задрожали, я начала грызть ногти, которых и так уже не было. Шаги ставали все громче и громче. Страх поглощал меня, я уже практически залезла под кровать. Но нет, я выставила один глаз и смотрела в ожидании, я всегда была очень храброй. И тут я почуяла как звенит связка ключей, заскрипели металлические двери. «тик –ток, тик - ток» считала я. Они открылись, я зажмурив глаза прижалась к полу, и тихо сказала «бум!» после чего я услышала спокойный голос санитара. Я радостно выпрыгнула из за кровати. Это мой доктор. Мой доктор Хью. Я быстро угомонила себя, и с серьезным выражением лица и безумными глазами смотрела на него. На щеке у него я заметила свежий порез. В комнату вошли двое больших парней «кто они доктор, я боюсь» прошептала я. Они подошли ко мне и схватили меня за руки. «они возьмут немножко крови для анализа» сказал Хью. Парни вынули шприц, быстро и сильно воткнули его в мою вену и начали набирать кровь. Я не сопротивлялась – это не имело никакого смысла. Когда шприц был наполнен они отпустили меня, и ушли в сторону комнаты. Я же осталась слабо стоять за кроватью напротив доктора. Один из парней как то странно посмотрел на меня, а хотя ничего странного просто посмотрел и все. «Давай присядем» сказал доктор потому что я отвлеклась на парней. Я присела на рваную простынь, парни принесли ему белый стульчик и он присел рядом. Рукой положил меня, и достал свой чемодан. Открыл его и начал рыться среди всех своих медикаментов и вещей. Вынул три упаковки, на одной писало Сонопакс (от туда достал 3 таблетки) на второй было написано Хлорпротиксен (от туда достал 2) и с третий пачки достал еще 2 таблетки. Всех их смешал в одной руке и закрыл сумку, протянув руку с препаратами мне. Один из тех парней принес стакан воды, я искоса глянула на это все. И лучше выпить самой, чем дать им запхать их в тебя силой. Я дрожащей рукой взяла их все. Они легко улыбались и будто бы шептали «выпей таблеточки!». Я вяло посмотрела на эту горку химии, в голове помелькали смутные мысли, и за одним махом я закинула все это себе в рот. Со злостью запила водой и резким взглядом посмотрела на парня, которому отдала пустой стакан. Я опустилась на кровать, закружилась голова я закрыла глаза рукой. «ну как себя чувствуешь милочка?» спросил он. В то время как те двое рассматривали кровь на стенах.

– превосходно доктор. – ответила я.

Он покивал головой отводя взгляд на парней которые осматривали комнату а точнее испачканы кровью стены. Они не были похожими на санитаров или студентов, я не понимала кто они такие? Из кармана Хью вытянул какой то блокнот. За блокнотом вытянулся платок на котором была кровь и упал на пол, доктор быстро поднял его, осматриваясь не заметили ли этого парни. И посмотрел на меня, а я то заметила, все прекрасно заметила и испугалась, но он посмотрел на меня и я затаила дыхание. Было реально страшно. И столько вопросов которые я в голове пыталась откинуть куда подальше, чья была это кровь? Что он сделает мо мной, ведь я видела это? Мне придется молчать, мне стопроцентно нужно молчать и не подавать виду. Он спрятал платок назад в карман, как на меня он волновался, трясущейся рукой взял ручку и закинув ногу на ногу сделал вид что он спокоен.

– и так, как ты себя сегодня чувствовала? – с дрожью в голосе спросил он.

– лучше чем вчера но хуже чем будет завтра доктор. – дала адекватный ответ я. Этот ответ настолько удивил их что парни даже оглянулись, а Хью посмотрел на них и сжал плечами. я вела себя жестко, отвечала грубым тоном но иногда включала безумную радость.

– так кем сегодня ты была, милочка?! – спросил врач. Это напугало меня, его тон и звучание слова «милочка» с безумным взглядом, заставило мои руки дрогнуть.

– кошкой. – вскрикнула я. – я была кошкой!

– а кем ты была вчера, помнишь милочка? – спокойно спрашивал он.

– помню мой доктор. Я была зайчиком. Я прыгала…

– а чем ты еще занималась сегодня? – спросил доктор

– я… ничем. А чем занимаются кошки. – ответила я. А потом сделал маленькую паузу и опустив глаза в низ добавила. – а еще я танцевала…

– танцевала? – переспросил он.

– да – гордо ответила я.

– ты танцевала в одиночку? – начал расспрашивать Хью.

– нет. – ответила я и замолчала. Я дальше смотрела в сторону.

– а с кем? – с какой-то насмешкой спросил он.

– со мной танцевало мое сердце – спокойно и тихо ответила я. Гордо подняла глаза на тех парней, они остановились, будто бы их это удивило, но потом дальше начали заниматься своим делом.

– сердце? Это не плохо. А как там Эмми он не приходил больше? – спросил врач.

– Эмми?… - и я почуяла в душе дикую злость разрывающую меня но я смогла удержать себя. – нет не

приходил.

– это тоже хорошо милочка. А ты рисовала сегодня? – снова спросил он.

Он спросил это потому что я любила рисовать, он не предоставлял мне бумаги для рисунков и карандаша, тому я рисовала всем чем могла. Иногда это была даже личная кровь, такие рисунки конечно затирались со временем, да и много кровью не нарисуешь но все же хоть что то.

Я посмотрела на свои перебинтованные руки в испачканных грязью и кровью бинтах.

– нет. Не рисовала – ответила ему я. Пролистнув кое-что в своей кочерыжке.

– а что бы ты хотела нарисовать? – спросил доктор.

– море. – спокойно дала я ответ.

– море это хорошо! и что бы там было?

«Трупы, плавающие в воде! море трупов плавающих в собственной крови!» подумала я.

– солнце – ответила я ему.

– ты скучаешь по солнцу. – спросил один из тех парней.

Я посмотрела на Хью, и он как то взглядом сказал мне «Да отвечай, идиотка. Надо ответить». Я неловко но сказала – нет. Не скучаю.

Парень удивился, и наверное хотел спросить «почему?» но молча развернулся к стене листая свою тетрадь. Несколько секунд молчания и второй парень подал неожиданное предложение «а ты не хочешь сейчас что то нарисовать, к примеру свое море и солнце, вот листок а в сумке есть карандаши…» все были в шоке точнее я и Хью. Посмотрели друг на друга…

– будешь рисовать? – спросил Хью.

Я неловко молчала думая о том, как я буду рисовать свое море трупов плавающих в собственной крови, которая закипает под жарким солнцем и в воздух выделяется такая отвратительная пара. Как я смогу это нарисовать, или как я смогу нарисовать что-то другое, я же не могу нарисовать нормальное море. А хотя один синий карандаш – вода, другой синий – небо и маленький желтый кружок по середине – солнце, это по сути не сложно.

– нет. – ответила я.

Ну никто не оспорил мой ответ, заставлять меня они видимо не имели права. Доктор пожал печами, посмотрев на парней, а я скорчила какую-то злобную рожу.

– ну ладно, ты не хочешь мне еще что рассказать? – спросил врач.

– что именно? – в злом тоне сказала я.

– ну что то… - с удивлением говорил он.

– нет, мне нечего больше рассказывать. – спокойно сказала я что ыб никто не подумал что из за злости я закрылась в себе и не хочу говорить.

–а ты не врешь мне? – спросил он

– наверное нет, кто я такая что бы вам врать. Вы дали мне все, эту комнату, потолок, мои стены, кровать… зачем мне врать вам, вы же меня понимаете. – с котячьими глазками подавая надежду сказала я.

– верно, я понимаю тебя, ты же мое дитя, мое бедное дитя – как хороший отец теплым тоном сказал Хью. После чего потянул по мне руки. Я сначала от них наклонилась в сторону но он дотянулся до меня и резко прижал к себе. Держа одной рукой меня а другой прижимая мою голову к груди. Я смотрела прямо в точку как начала чувствовать что задыхаюсь. Мое сердцебиение ускорилось, не хватало воздуха, казалось что я сейчас упаду в обморок. Мои глаза забегали по сторонам.

– доктор, ваша пациентка. – сказал один парень. И Хью отпустил меня. У меня сильно кружилась голова, а сердце начинало биться все быстрее. Я не понимала, что со мной твориться. Врач по сути бездействовал, он просто смотрел, но я не видела какими глазами. Один из парней подбежал ко мне, мне казалось, что я сейчас отключусь.

– у нее тахикардия – крикнул он другому. Меня же уложили на кровать, и пока один, как я увидела искал что-то в сумке, другой держал меня.

– доктор вы собираетесь что-то делать, это же ваша пациентка! – крикнул один из парней.

Хью кажется молчал. А я только почувствовала что мои глаза начали бегать. Прибежал тот другой парень со шприцом и вколол мне что то. Я в это время уже чувствовала себя парализованной. Я видела шок на их лицах, и если смогла опустить голову то видела как дергалось мое тело. Они что-то говорили между собой, и кажется, это парни кричали на доктора. А потом Хью ввел мне еще что-то, и с последним тяжелым вздохом плавно закрылись глаза…

Дата добавления: 2015-08-28