– Ден, о чем ты говоришь? – спросила я, больше не обращая внимания на свой дрожащий голос.
Он засмеялся:
– Я отвечу, а ты опять скажешь, что я спятил. Нет, милая, я дождусь, когда ты сама мне скажешь. Возможно, на это уйдет много времени и нервов, твоих и моих, но что делать.
– Прошу тебя, не трогай моего ребенка, – попросила я тихо.
– Занятно, правда? Ты считаешь меня мразью, ненавидишь… ведь так? И вместе с тем обращаешься с такой просьбой. И надеешься, что я, мразь, тебе не откажу. Полный бред. Это на первый взгляд. А на самом деле… что на самом деле, сладкая? Тебе просто надо чуть-чуть помочь. Вот увидишь, ты будешь молиться на меня, как на икону. Кстати, я могу отпустить этого парня, ты права, он здесь ни при чем. Даже если он трахал тебя все это время, я, так и быть, закрою на это глаза. Ну, так что? Договорились? Цену ты знаешь.
– Мне нет до него дела, – отрезала я.
– Серьезно? А как же человеколюбие? Стоит нам спуститься в подвал, кликнуть моих собачек, и ты начнешь скулить: «Не делай этого, Ден». Разве не так? Хочешь, проверим? Но если я начну спектакль, то уже вряд ли захочу остановиться.
Он поднялся, подошел ко мне и погладил мое плечо:
– Раздевайся, сладкая. И привыкай играть по моим правилам.
– Тебе в самом деле стоит отрубить мне ручки и ножки, – усмехнулась я. – Потому что при первой возможности я тебя придушу.
– В этом-то вся прелесть, милая, – ответил он.
Я проснулась от яркого света, надо мной стоял Макс и насмешливо улыбался.
– Подъем. – Я быстро огляделась, плохо соображая спросонья. – Он занят делами, – сообщил Макс. – Хотя, с моей точки зрения, его уже давно ничего не интересует, кроме того места, что у тебя между ног. Но если он занят, тебе ни к чему прохлаждаться в его постели. Сейчас последует воспитательный момент. Кажется, сие называется «метод кнута и пряника». Пряник – это то, что было до сих пор, – засмеялся Макс. – Как он тебе, пришелся по вкусу?
– Ты не слишком много болтаешь? – вздохнула я и поинтересовалась: – Одеться можно?
Он бросил мне халат.
– Просвети меня по поводу кнута.
– Сейчас сама увидишь. Идем.
Макс прошел к двери, распахнул ее и кивнул мне.
– Где Антон? – понизив голос, спросила я. – Он обещал его отпустить.
– Да? Наверное, ты была недостаточно убедительна, – засмеялся Макс, но, взглянув на меня, добавил тише: – Не беспокойся, с ним порядок. Если рыпаться не будет, может, все и обойдется.
Мы спустились сначала на первый этаж, потом в подвал. Здесь было холодно, плиты под босыми ногами казались ледяными.
– У вас здесь что, пыточная? – невесело усмехнулась я, оглядываясь.
– Скорее, тюрьма, – серьезно ответил Макс, наклонился и отпер замок на решетке, поднял ее, под ней была яма, глубокая, но узкая и длиной с метр, не больше. – Твое постоянное место жительства, – кивнул на нее Макс. – Если вы, конечно, скоренько не договоритесь.
– И что я тут буду делать? – пытаясь продлить наш разговор, спросила я.
– А здесь ничего делать нельзя, – пожал он плечами. – Можно только стоять. Я сам не пробовал, но спецы утверждают, что это очень неудобно. – Он ухватил меня за руки и легко, точно я ничего не весила, спустил в яму. Встав на одно колено, запер решетку. – Правила простые: надоест стоять, придумай причину, по которой он захочет тебя отсюда выпустить.
– Надеюсь, ты от всего этого получаешь удовольствие, – съязвила я.
– Ни малейшего. Ты же знаешь, будь моя воля, я бы тебя давно уже пристрелил. Но он об этом даже слышать не желает. За стеной дежурный, если что, кричи громче.
Макс поднялся и ушел, а я уставилась в стену, что была в десяти сантиметрах от моего носа. Через некоторое время холод стал пробирать до костей, я обхватила себя руками за плечи, бестолково переступая с ноги на ногу. Прыгать было затруднительно, присесть невозможно. Каменный мешок навевал мысли об уроках истории: Людовик, не помню под каким номером, доблестный король Франции и парень с чувством юмора, держал своих пленников в маленьких клетках, где они не в состоянии были выпрямиться в полный рост. Вряд ли Ден интересовался историей, выходит, одни и те же светлые мысли приходят в голову разным извращенцам и нет ничего нового под солнцем.
Эти мысли ненадолго отвлекли меня, но через некоторое время прибавилась новая беда, захотелось в туалет. Я терпела, сколько могла, потом стало ясно: надо кричать. Что я и сделала с большой неохотой. На мои вопли явился хмурый молодой человек, наклонился к решетке, не задавая вопросов, а я сказала:
– Мне в туалет надо.
– И что?
– Я должна это сделать прямо здесь?
– Откуда мне знать, что ты должна?
– В туалет меня обязаны выводить? – стараясь быть спокойной, спросила я.
– Мне ни о чем таком не говорили.
– Может, ты проявишь человеколюбие и поинтересуешься этим вопросом?
– А мне это надо? – спросил он и удалился.
Я сцепила зубы, уже решив наплевать на все, но охранник вскоре вернулся, молча поднял решетку, я протянула руки, и он меня вытащил. Туалет оказался за ближайшей дверью, я сидела там до тех пор, пока он не начал стучать. Замок отсутствовал, так что стражу ничего не стоило войти, пришлось выметаться.
– Наверх, – буркнул он, когда я направилась к решетке. И я пошла за ним по лестнице, мысленно желая психам всего мира скоропостижной смерти.
Ден смотрел телевизор, удобно расположившись на диване.
– Какая приятная неожиданность, – приветствовал он меня. – Ты уже скучаешь?
– Нет, я с петицией: прошу регулярно выводить меня в сортир, дабы не загадить твой подвал, подумай об охране, они загнутся от вони.
Ден с улыбкой перевел взгляд на часы:
– Твой результат никуда не годится. Всего-то пять часов двадцать семь минут.
– А твой личный рекорд?
– Шесть месяцев и одиннадцать дней в яме в компании со слабоумным корейцем, который без конца скулил, потом сдох, зараза, и начал разлагаться на жаре. Вот это была вонь.
– Значит, мне еще повезло, – вынуждена была согласиться я.
– Я вообще не понимаю, чего ты там делаешь, – удивился Ден. – Неужто в моем доме нет более подходящего для тебя места?
– Наверное, не нашлось.
– Быть этого не может. Идем. – Он взял меня за руку и потащил за собой, мы прошли через его спальню, он толкнул дверь и спросил: – Как тебе? По-моему, неплохо. Я специально пригласил дизайнера из Германии, толковый парень…
– Ага, и любитель сказок братьев Гримм, – добавила я, оглядывая помещение.
– Просто я сказал, что это для принцессы, – засмеялся Ден. – Тебе правда нравится?
– Более чем.
– Это дверь в мою спальню, как ты могла убедиться. Ну, что?
– Я, пожалуй, вернусь в свою яму. Там нет сумасшедшего корейца, и ты там тоже не поместишься.
– Я и не рассчитывал, что ты согласишься сразу, зная твой характер. Подумай, как было бы здорово принять ванну, согреться, выпить что-нибудь… Мы бы посидели обнявшись и помечтали, как счастливо заживем втроем, когда твой сын будет здесь. Кстати, это я могу у себя делать что угодно, а ты можешь хотеть только то, что хочу я. Привыкай, милая.
– Если ты не против, я все-таки пойду, – сказала я спокойно.
– Нет, я не против, – кривлялся Ден. – Ты же знаешь, как трудно мне тебе отказать. Но сразу уйти не получится. Макс сказал тебе о правилах? Если уж ты меня побеспокоила, то должна сделать мне что-нибудь приятное. На тот случай, если ты собралась возразить, предупреждаю: нарушишь правила, и в следующий раз договориться со мной будет очень трудно. Я бы сказал, невозможно. – Он широко улыбнулся и продолжил: – Ты вся дрожишь, озябла? В подвале очень холодно. Давай-ка в душ, а я пока подумаю, чего бы хотел получить от тебя.
«Хороший способ довести человека до самоубийства, – размышляла я, стоя под горячей водой, опираясь руками в стену и наклонив голову. – Я здесь всего сутки, а уже хочется наложить на себя руки. Может, Ден этого и добивается?»
Я услышала, как скрипнула дверь, он подошел сзади и обнял меня, я сцепила зубы, пытаясь справиться с отвращением. Макс все напутал, яма в подвале – это пряник, а вовсе не кнут. Руки его скользнули по моему телу, я чувствовала его дыхание на своей шее, и мне хотелось выть в голос. Я пыталась избавиться от жалости к себе, но глупо по-бабьи заплакала. Я надеялась, что он не почувствует этого, но рука его вдруг скользнула по моей груди вверх и оказалась на моем лице.
– Ты плачешь, – прошептал он. – Глупенькая, тебе стоит слово сказать, и все будет по-другому. Хочешь, я сам их всех перестреляю? Легче легкого. Хочешь? Тебе бы даже не пришлось просить об этом.
– Пошел ты к черту, Ден, – зажмурившись, ответила я.
Яма встретила меня бодрящим холодком, что сразу освежило мое мировосприятие. На ближайшее время следовало запастись терпением. С надеждой я подумала о том, что, если Дена хорошенько разозлить, он все-таки меня убьет, но при мысли о том, что для этого снова придется его как минимум увидеть, становилось не по себе. Макс прав: он спятил. Он будет играть со мной, как кот с мышью, пока ему это не надоест. Но ведь когда-нибудь надоест.
Я старалась не думать о сыне, очень надеясь, что Рахманов позаботится о его безопасности, я боялась представить, что произойдет, если ребенок, в самом деле окажется здесь. Не спеша взвесила свои шансы на самоубийство. В яме ничего не выйдет. Можно попробовать по дороге, разбежаться и разбить свою глупую голову о стену. Почему я не добила эту сволочь там, в машине, неужто правда пожалела?
Спать стоя я была не приучена, вот и оставалось мне одно: размышлять. Обращаться с просьбами к охране я не намерена, если Ден выдержал долгое сидение в яме рядом с разлагающимся корейцем, придется и мне как-то приспособиться. Унизительно, однако это лучше, чем… подумав о том, что меня ждет наверху, я прогнала эти мысли прочь. Прижавшись щекой к стене напротив, я все-таки задремала, а проснулась как от толчка. Кто-то осторожно ступал над моей головой. Я подняла голову и в тусклом свете лампочки увидела Антона. В первое мгновение я решила, что мне это привиделось, столь невероятным было его появление.
– Я вас сейчас вытащу, – шепнул он, и тут до меня дошло, что это вовсе не глюки, и он в самом деле сидит наверху и возится с замком. Он откинул решетку и протянул мне руки. Ноги мои не слушались, я бестолково ерзала ими по стене, пока Антон тащил меня наверх. – Как вы? – спросил тихо. – Идти сможете?
– Куда идти? – тупо спросила я.
– За мной. Сможете?
Он повел меня в сторону лестницы.
– Собаки, – шепнула я, так до конца и не осознав, что происходит.
– Они наверху.
Под лестницей была дверь, Антон открыл ее, и мы оказались в длинном коридоре.
– Я, пока вас искал, успел осмотреться, – пояснил он, но от этого я больше понимать не стала. – Вон там дверь, ведет на первый этаж. Если сможем добраться до окна, выходящего на улицу, а не во двор, у нас есть шанс.
Он подошел к двери, и только тут я заметила в его руке пистолет. Он сунул оружие мне и достал связку ключей. Третий или четвертый подошел.
Мы очутились в темном помещении, приглядевшись, я поняла, что это офис, который располагался на первом этаже дома.
– Надеюсь, собаки не бегают по улице, – со вздохом заметил Антон и направился к ближайшему окну, приподнял жалюзи, выглянул. – Это не годится, попытаем счастья в кабинете напротив.
Но тут мы услышали шаги, кто-то шел по соседнему коридору, вспыхнул свет, мы бросились к кабинету, а я с ужасом подумала: если дверь заперта, нам конец. От моего толчка она открылась. Я зажмурилась, решив, что скрипнула она слишком громко, Тони быстро прикрыл дверь. Охранник через несколько мгновений не спеша прошел мимо. Мы перевели дыхание и, ступая очень осторожно, подошли к окну. Оно выходило на улицу.
– Сигнализация, – шепнул мне Антон. – У нас не больше двух минут. – И вдруг улыбнулся: – Сможете добежать до китайской границы?
– Еще бы, – ответила я.
Он встал на подоконник, открыл окно и спрыгнул, я прыгнула следом и упала, не удержавшись на ногах, Антон схватил меня за руку, и мы бросились бежать через дорогу, на пустынной ночной улице, освещенной фонарями, являясь отличной мишенью. Я ждала криков, собачьего лая и бог знает чего еще. Но когда мы влетели во двор дома напротив, за спиной было по-прежнему тихо. Я не могла поверить, что крепость Дена оказалась так легко покинуть.
– Надо где-то укрыться, здесь они нас мигом схватят, – сказал Антон, направляясь в сторону улицы Кирова.
– Где можно укрыться? – покачала я головой, набирая скорость.
– У нас единственный шанс, пока они не очухались, уехать подальше отсюда.
– Согласна, вот только на чем?
– На такси, – сказал он, вдруг замерев, а я увидела такси, которое вывернуло из-за угла.
– Встаньте за моей спиной, – скомандовал Антон и махнул рукой, я последовала его совету и только тут сообразила, что на мне шелковый халат до колен и больше ничего, наряд для ночной прогулки весьма экзотический. Машина остановилась.
– До супермаркета на Почаевской, – сказал Антон шоферу. – Только побыстрее.
Я юркнула в машину рядом с ним. Шофер с интересом поглядывал в зеркало.
– Она собралась замуж завтра, – не выдержав, пояснил Антон. – Пришлось забирать в чем была. Побыстрее, пожалуйста, ее жених уже небось снарядил погоню.
Шофер хмыкнул и поехал веселее. Чем на большее расстояние мы удалялись от места заточения, тем удивительнее казалось мне происходящее. И появление Тони в подвале, и наше чудесное избавление просто не укладывались в голове. Через двадцать минут мы уже были возле супермаркета. Антон сунул водителю деньги, и это тоже удивило меня, откуда они у него, ведь должны были отобрать? Мы вошли во двор жилого дома, и тут Антон остановился.
– Надо решить, что будем делать, – сказал он. – Болтаться по улицам опасно, в таком виде далеко не уйдешь, – кивнул он на мой халат.
– Внизу, в овраге, сады, – облизнув губы, ответила я. – Может, попробовать отсидеться там?
– Летом в садах многолюдно, нарвемся на хозяев или их соседей. Вам нужна одежда. Проще всего зайти ко мне.
– К вам? – не поняла я.
– Отсюда не так далеко. Допустим, кто-то за квартирой наблюдает, но ведь не внутри же они сидят?
– Как мы войдем в дом?
– Можно попробовать пройти по крыше соседнего дома.
Я поняла, что он имеет в виду. К дому, где жили Антон с Машкой, не так давно сделали пристройку, теперь здание по форме напоминало букву Г. В новом доме было три подъезда, причем один выходил в переулок рядом с небольшим сквером. Если наблюдатели сидят во дворе, у нас есть возможность пройти незаметно.
В общем, подумав немного, я согласилась. Избегая выходить на улицу, чтобы нас не заметили из проезжающих мимо машин, мы дворами направились к дому Антона. Я нервно вздрагивала при каждом звуке, Антон держал меня за руку и, чувствуя мое состояние, все сильнее сжимал ее, не замечая, что делает мне больно.
Минут через двадцать мы вышли к скверу.
– Как мы войдем в квартиру? У вас есть ключ? – спросила я, не в силах справиться с беспокойством.
– Разумеется, есть, – ответил он.
– У вас что, вещи не отобрали? – вздохнула я.
– Отобрали. Но я их вернул.
– Вы мне все должны рассказать.
– Обязательно. Ждите здесь, а я прогуляюсь.
Я замерла в тени кустов, следя за тем, как он пересекает переулок. Там стояли припаркованные машины, меня это очень беспокоило, я силилась заметить хоть какое-то движение в них, но ничего не происходило.
Антон прошел к подъезду, наклонился, на двери, наверное, кодовый замок, а во мне все замерло от ужаса. Я спятила, идти сюда было безумием. Не помня себя, я бросилась к Антону. Он резко повернулся:
– Я же сказал вам…
– Нет, Антон, нет. Вам нельзя туда идти. Ден непременно пошлет кого-нибудь проверить квартиру.
Он опять взял меня за руку и отвел подальше от освещенного подъезда.
– Юля, скоро рассветет, вам нужна одежда, немыслимо в таком виде идти по городу. Подождите меня здесь. Я скоро вернусь.
– Вам нельзя идти, это опасно. Я уверена, они там.
– В конце концов, у меня есть оружие. Можете мне поверить, я вполне способен постоять за себя. Ждите спокойно. Если через полчаса я не вернусь… я надеюсь вернуться, – мягко закончил он, глядя на меня.
Я боялась выпустить его руку, он осторожно высвободил ее и быстро зашагал к подъезду. Я видела, как он открыл дверь, потом она закрылась, и я стала ждать. Уже через несколько минут ожидание сделалось невыносимым. «Я должна была пойти с ним», – в отчаянии думала я и уже шагнула к подъезду, но что-то заставило меня вернуться. Может быть, его слова о том, что он способен постоять за себя. Как он расценит мое появление? Объяснит моим страхом за него или недоверием?
«Он справится, – твердила я и начала молиться. Я опустилась на землю и опять повторила: – Он справится».
Я не знала, сколько прошло времени, наверное, немного, но мне показалось – целая вечность. И когда, совсем отчаявшись и наплевав на то, что он подумает, я собралась идти туда, дверь подъезда распахнулась, и появился Антон. Он быстро пошел в мою сторону, держа в руках спортивную сумку.
– Уходим, – сказал отрывисто.
– Они были там? – испугалась я.
– Все вопросы потом, надо спешить.
Далеко мы не ушли. На это не было сил, да и на улице уже начало светать. Следовало подумать об укрытии хотя бы на несколько часов. Мы выбрали многоквартирный дом. Антон нажал кнопку вызова на домофоне, женский голос спросил сердито:
– Кто?
А Антон ответил:
– Открой, родная, я забыл ключи.
– Я тебе не родная, куда звонишь, придурок?
Антон вновь набрал ту же квартиру.
– Алкаши проклятые, – возмутилась женщина, но дверь открыла.
– Подвал, – кивнула я на соседнюю дверь.
– Чердак надежнее, – сказал Антон.
Лифт не работал. Стараясь не шуметь, мы поднялись на двенадцатый этаж. Дверь на чердак была заперта, Антон повозился с замком и открыл ее.
– Ну, вот, – вздохнул он. – Не пятизвездочный отель, но тоже неплохо. Ступайте осторожно, в таких домах слышимость на высоте.
Мы прошли к окну, здесь было достаточно света, чтобы мы могли видеть друг друга.
– Переоденьтесь, – сказал он, расстегивая сумку. – В спешке я, возможно, что-то забыл, но платье и туфли точно взял.
– Я бы предпочла джинсы и кроссовки.
– Вы же знаете, Маша их терпеть не могла.
Достав вещи, я быстро переоделась, в сумке лежала куртка, Антон расстелил ее и сказал:
– Прилягте, вам надо отдохнуть. Я подежурю. – Он сел, а я положила голову ему на колени, он накрыл меня свитером, который тоже нашелся в сумке. – Спите.
– Вряд ли у меня получится. Расскажите, как вам удалось выбраться.
– Там, в доме Дена? Охранники не принимали меня всерьез и почти не обращали внимания. Вы как-то назвали меня малахольным, помните? У них было примерно такое же мнение.
– Извините, – приподняв голову, сказала я.
– Да бросьте вы, я не в обиде. В общем, у нас сложились почти дружеские отношения. Ребята очень рассчитывали на технику, которой там полно понапихано, и забывали об элементарных правилах безопасности. Главное, чтобы с улицы никто не проник, только это их, по-моему, интересовало. На ночь в доме остаются четыре охранника. Один сидит за пультом в холле, один приглядывал за мной, еще двое на этажах. К тому же мир оказался тесен, один из парней закончил то же училище, что и я, только он на два года раньше. Сегодня ночью он как раз и остался меня сторожить. Мы очень мило побеседовали.
– И он вам помог? – не поверила я.
– В своем роде да. Я воспользовался его добротой.
– И что? – не поняла я.
– Свернул ему шею. Никогда не следует недооценивать противника, даже если у него такой малахольный вид, как у меня.
– О, господи, Тони…
– Чего вы кудахчете? Боитесь, что теперь меня замучают угрызения совести? Не бойтесь. Я ведь знал, что там происходило, охрана только об этом и болтала. Они делали ставки, кто из вас кого быстрее доконает. По-моему, они считают своего хозяина психом.
– Не удивительно, – ответила я, радуясь, что он не видит моего лица. При мысли, что могла болтать охрана, я пунцово покраснела.
Антон продолжил:
– Я видел, как вас вели в подвал. Что было дальше, вы знаете. Мне, конечно, повезло, – добавил он, будто оправдываясь.
– Что произошло в квартире? – спросила я. – Вы не сказали.
– Что говорить? – вздохнул он. То, как он это произнес, насторожило меня, я приподнялась и, приглядываясь к нему, спросила:
– Там кто-то был?
– Вы бы лучше попытались уснуть.
– Антон, что там произошло?
– Ничего особенного.
– Они ждали нас, да?
– Да. Двое типов. Вы оказались правы, Ден решил подстраховаться.
– Как же вы… – растерялась я.
Он посмотрел укоризненно:
– Юля, я четыре года был на войне, служил в армейской разведке, я думал, вы об этом знаете. С чего вы взяли, что я нуждаюсь в постоянной опеке, ума не приложу.
– Но вы… – начала я и смешалась.
Он кивнул:
– Да, я ушел из армии и поклялся, что больше никогда не возьму в руки оружие, и вот размахиваю пистолетом, как герой боевика.
– Простите меня. Пожалуйста, простите.
– Перестаньте. Мне не за что вас прощать. И не вздумайте болтать чепуху, будто вы во что-то там меня втравили. Я влез во все это по собственному желанию. Давайте лучше решим, что нам делать дальше.
– Как думаете, они уже знают о доме Ника?
– Возможно. Хотя и необязательно. Парни Дена, если я понял правильно, пасли наших предполагаемых жертв, так что о доме могли и не знать. А вот что касается людей господина Долгих, тут я не уверен. Есть еще милиция, их наши подвиги тоже успели заинтересовать.
– В любом случае нам придется туда вернуться, – подумав, сказала я. – Там оружие и деньги. И ноутбук.
Он внимательно посмотрел на меня:
– Хорошо, вернемся. А сейчас поспите немного.
Я взяла его руку и прижалась к ней ладонью. Он погладил мои волосы так осторожно, как будто ему было трудно решиться на это. Я закрыла глаза и сдерживала дыхание, не понимая его нерешительности и благодарная ему за это. Так мы ждали рассвета, сидя совсем рядом, неподвижно, боясь выдать себя дыханием, два живых существа, затерянных во вселенной, отчаявшихся и обреченных, и каждому из нас в кричащей тишине чердака, словно похоронные колокола, слышались шаги судьбы – неумолимой, неотвратимой…
– Проснитесь, Юля, – услышала я. – Уже десять часов, нам пора.
Я открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. Вскинула голову и увидела Антона, который так и сидел, привалившись спиной к столбу, наверное, за эти часы он и не пошевелился ни разу. Лицо его было осунувшимся, а взгляд… Я зажмурилась на мгновение, чтобы справиться с болью и ненавистью к этому миру, к его злой, невыносимой несправедливости, где такие, как Антон, становятся убийцами. Если бы я тогда не позвонила ему, все в его жизни могло быть иначе.
Я резко поднялась, потерла лицо руками, избегая его глаз. Он тоже встал, сунул куртку в сумку, огляделся, проверяя, не осталось ли чего из вещей, вдруг посмотрел на меня, и лицо его приняло выражение какой-то болезненной нежности.
– Маша очень любила это платье, – сказал он.
Я бестолково провела по груди руками и тихо сказала:
– Извините.
– Перестаньте, она была бы рада… что я говорю, – с усмешкой покачал он головой.
– Антон, мне надо срочно позвонить Рахманову. Я боюсь за ребенка. Ден…
Он опять кивнул:
– Здесь неподалеку главпочтамт, оттуда и позвоним.
– Дайте мне пистолет, – попросила я.
– Он вам ни к чему. Стрельба на улице – опасная глупость, врагов вы вряд ли подстрелите, а вот случайные люди могут пострадать. К тому же стреляю я лучше вас.
Мы спустились с чердака и беспрепятственно покинули дом. Выходить на улицу было трудно, казалось, на тебя смотрят тысячи враждебных глаз.
– Не бойтесь, – сказал Антон и вдруг весело мне подмигнул: – Мы же везучие.
Через триста шагов сердце стало биться ровнее, еще через двадцать я смогла поднять взгляд от асфальта. Я не боюсь. Главное, не попасть в руки Дена, а все остальное…
На главпочтамте было прохладно и пустынно, наши шаги гулко отдавались под высокими сводами.
– Я думаю, будет лучше, если с ним поговорю я, – сказал Антон, набрал номер мобильного Рахманова, и мы стали ждать. Наконец, прислонившись к трубке, я услышала голос Олега:
– Да.
– Олег, это Антон.
– Куда ты пропал? – бодряще заголосил Рахманов, роль надежного друга ему всегда удавалась с блеском.
– Олег, я хочу тебя предупредить, пожалуйста, позаботься о ребенке, спрячь его понадежнее. Малыша ищет Ден, думаю, тебе не надо объяснять, кто это.
– Проклятая шлюха! – заорал Рахманов. – Она наняла этого ублюдка, чтобы похитить ребенка? Мерзкая тварь…
– Она никого не нанимала, – терпеливо продолжал Антон. – Ден настроен очень решительно, поэтому я и хотел тебя предупредить. Пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Юля боится за мальчика.
– Юля? Ты что, с ней? – перебил его Рахманов. – Хорош друг, ничего не скажешь. Очень мило, трахаешь мою бабу и беспокоишься о моем ребенке.
– Черт, Олег, ты в состоянии понять, что я тебе говорю?
– Разумеется. Ты у нас недавно похоронил жену, большое горе… надо полагать, Юлька тебя успела утешить?
– Идиот, ты слышал: Ден охотится за твоим сыном.
Антон досадливо поморщился, вешая трубку, посмотрел на меня и вдруг смущенно отвел взгляд. Его способность краснеть, точно юная девственница, неизменно меня умиляла.
– Надеюсь, он все-таки понял, – буркнул Антон и сменил тему: – Нам нужна машина. Ждите здесь, а я поищу что-нибудь подходящее.
– Вы хотите ее угнать? – нахмурилась я.
– Хочу.
– А у вас получится?
– Буду стараться, – хмыкнул он. – Выбора-то все равно нет.
– Пойдемте вместе.
– Слушайте, я вам уже говорил, что давно вырос из пеленок и в опеке не нуждаюсь.
– Я совсем не поэтому…
– Садитесь возле окна и ждите, когда я подъеду.
Я не стала возражать, ясно, что это очередной приступ мужского самолюбия. Устроилась у окна и сразу начала нервничать: то, что он там, на улице, рискует в одиночку, по-настоящему пугало.
Минут через двадцать к главпочтамту подкатили «Жигули», вызывавшие унылое сочувствие к их хозяину, и я увидела Антона. Он махнул мне рукой из окна, предлагая присоединиться. Схватив сумку, я бросилась к нему.
– Ложитесь сзади, чтобы вас не видели, – сказал он, надвигая бейсболку на самые глаза. – Доберемся до реки, там бросим машину и дальше пойдем пешком.
Он ехал очень аккуратно, соблюдая все правила, что было весьма разумно, учитывая наше положение. Но я бы предпочла ехать быстрее, вынужденная задержка раздражала, я думала о том, что нас ждет в доме Ника: надежное убежище или место, где вся эта история закончится? О такой возможности я думала со спокойствием, граничащим с равнодушием. Я уже решила, что пойду туда одна. И если меня… Тони наконец уедет из этого города, раз его чувство долга не позволяет ему сделать это сейчас. Я думала, что после того, как он нарушил данное себе когда-то обещание, нам невозможно находиться рядом, он мне не простит, и, даже сидя в машине, мы инстинктивно держались на расстоянии и предпочитали молчать.
Я исподволь наблюдала в зеркале за его лицом. Он, казалось, был погружен в себя, и вдруг взгляд его изменился, застыл, губы дернулись, а между бровей легла глубокая складка. Я быстро огляделась, пытаясь понять причину, и только тогда увидела, где мы находимся. К реке Антон собирался выбраться самой короткой дорогой через Саблино, и сейчас мы свернули на Третьякова, вон там, за поворотом, рюмочная, а над ней в комнате наверху я нашла Машку.
Он поехал быстрее, наверное, как и я, боялся этого места и торопился избавиться от своих воспоминаний, как и я от своих. И тут я увидела дюжего дядю в погонах, который не спеша двигался в сторону рюмочной, косолапя, точно медведь.
– Притормозите, – попросила я Антона, он не стал спрашивать зачем, но проехал чуть дальше, остановил машину в переулке и повернулся ко мне.
– Чего вы хотите? – все-таки задал он вопрос, мысль о том, что я решила пойти в рюмочную, очевидно, не укладывалась у него в голове.
– Я вернусь минут через десять, – сказала я.
Он вышел следом.
– Пойдем вместе. – Голос звучал так, что стало ясно: переубеждать его нет смысла.
– Вам же хуже, – отрезала я.
В рюмочной было довольно многолюдно, ограниченный контингент пасся возле двери на улице, человек десять, у которых кое-какая наличность была, ублажали себя в самом заведении. Сомнительно, чтобы здесь отпускали в долг. Барменша покрикивала, мужики сразу начинали говорить тише, правда, ненадолго. На нас с Антоном никто не обратил внимания, в том числе и участковый, что устроился за столиком рядом с барменшей. Он положил на стул фуражку, вытер потный лоб, а она его спрашивала:
– Пельмени будешь?
– Буду, только немного. Пива налей, эх, жара-то какая…
Я подошла к нему и сказала:
– Здравствуйте.
Он поднял на меня взгляд, посмотрел равнодушно, кивнул, и тут в глазах его мелькнуло удивление, а потом радость. Он меня узнал и не смог скрыть своего глупого счастья, наверное, думал: «опять подфартило», и уже прикидывал, как задержать меня. Антон вряд ли понимал, что происходит, но успел нырнуть за спину участкового и оттуда хмуро смотрел на меня, а я увидела нож, он лежал на стойке, большой, с широким лезвием, должно быть, барменша нарезала им колбасу, готовя бутерброды.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |