Освобожденный Иерусалим

Торквато Тассо

Освобожденный Иерусалим

поэма в двадцати песнях

Краткое изложение содержания [1]

I

Уже шесть лет прошло, как крестоносцы, для освобождения гроба Господня, вступили в восточные страны. Они взяли Никею, Антиохию и, достигнув Палестины, остановились на зимовку в Тортозе. Здесь к одному из предводителей крестоносцев, Готфриду Бульонскому, является посланный от Бога ангел и возвещает Его волю:

«Готфрид: врагов гордыне

Ты должен положить теперь конец.

Что ж медлишь ты ярмо их со святыни

Сионских стен низринуть, наконец?

Всех на совет зови вождей ты ныне

И пробуди отвагу их сердец.

Тебя сам Бог избрал вождем и ими

Охотно будешь избран ты самими.

Господь послал меня, да совершится

Его устав. О, сколько для побед

Теперь надежд! Как должен укрепиться

И войска дух теперь, и ты, Готфрид!»

Готфрид, повинуясь воле Божьей, сзывает своих сподвижников и воодушевляет их к продолжению похода:

«О, воины, Сам Бог вас в дни невзгоды

На брань в отмщенье веры возбудил

И средь коварств и бранной непогоды

И на земле, и на море хранил,

И вновь к Себе в немногие столь годы

Так много стран мятежных возвратил,

И водрузил Господни в них знамена,

Да ведают их чуждые племена!

Не для того мы бросили в отчизне

Детей и жен (насколько ясно мне)

И вверились, не думая о жизни,

Седым волнам и гибельной войне,

Чтоб приобресть, к всемирной укоризне,

Хвалу толпы и власть в чужой стране:

Нам тесен круг такой, мала и прибыль,

И наша кровь лилась душе лишь в гибель!

Нет, цель была всех наших предприятий

Одна – Сион от злобных защитить,

Ярмо позора сбросить с наших братий

И тяжкую с них рабства цепь разбить, –

Создать здесь царство, где бы без проклятий

Могло спокойно благочестье жить,

Где б не было паломникам запрету

Господень гроб почтить по их обету».

Тогда Петр Пустынник предлагает, во избежание возможных раздоров, назначить общего предводителя. Вожди единогласно избирают таковым Готфрида.

И первые его провозгласили

Вождем Вильгельм и Гвельф, цари по силе

Потом и все. Отсель да управляет

И ведает он ими навсегда.

Приняв власть, Готфрид отдает приказ собраться всей дружине на следующее утро. И вот, в назначенное время стекаются отряды крестоносцев. Первые являются франки, под предводительством Клотария. За ними следуют со своими отрядами князья Вильгельм и Адемар. Далее Балдуин ведет своих болонцев; немцев – Гвельф. Затем приходят фламандцы, под предводительством Роберта II. За фламандцами – англичане, под командой Вильгельма, и ирландцы. Вслед за ними приходят греки с Татином во главе. В последних рядах следуют отряды свободных рыцарей под властью Дудона. Среди них выделяются: брат Готфрида, Евстафий, храбрый Оттон, супруги Гильдиппа и Одоард и друг; но всех затмевает Ренальд, еще почти дитя. За конницей следует пехота, под начальством Раймонда, Стефана Амбуазского, Камилла и других знаменитых вождей. Собравшейся дружине Готфрид производит смотр и объявляет свое решение:

«На утро, в час, лишь день займется снова,

Пусть тронется вся рать быстрей в поход,

Чтоб, сколь возможно скрытая от взгляда

Врагов, достигла до Святого Града.

Итак, в поход, и на святое дело!

И да подаст победу нам творец!»

Затем Готфрид ведет христианское войско к Сиону. Между тем весть о приближении крестоносцев доходит до Иерусалима и вызывает там всеобщее смятение. Царь Аладин, узнав о грозящей ему опасности, приходит в неистовство:

«Не быть тому! Предупрежу на месте

Все козни их, мой гнев на всех пролью;

Подвергну всех я казням лютой мести,

Грудных детей у матерей убью,

С домами их сожгу и церкви вместе:

Вот им костры, где встретят смерть свою!

Но прежде всех на Гроб, где их надежды,

Пускай падут все их жрецы – невежды».

Но боязнь еще более ожесточить против себя крестоносцев удерживает его от исполнения угрозы и заставляет ограничиться лишь принятием мер к отражению неприятеля.

II

К Аладину является маг Исмен,

Тот маг Исмен, чей голос из могилы

Мог вызывать на свет умерших тлен, –

Исмен, пред кем и сам Плутон унылый

Трепещет в мгле подземных адских стен, –

Тот маг, кто вяжет и для действий черных

Шлет демонов, как слуг ему покорных.

Он убеждает царя, для спасения города, собственноручно вынести из храма чтимую христианами икону Божьей Матери и поместить ее в мечети. Но на следующий же день икона из мечети бесследно исчезает. Видя в этом дело рук христиан, но, не будучи в состоянии найти виновника, Аладин обрушивается гневом на всех христиан:

«Пусть гибнут все; пусть казнь на всех прольется:

Вор в общем избиенье не спасется.

А чтоб не спасся, гибни и невинный,

И праведный. Да кто же прав из них?

Виновен каждый в их толпе бесчинной, –

Они враги всех мусульман моих.

Для казни им довольно и старинной

Уж их вины, коль нет меж ними злых.

Мне верные, вперед! вперед! Берите

Огонь и меч; все бейте, режьте, жгите!»

Христианами овладевает отчаяние. Тогда Софрония решается спасти их, пожертвовав собою. Она является к Аладину и выдает себя за похитителя иконы:

«Преступник пред тобою!

Моей рукой исполнен был обман.

Мной образ был похищен без боязни;

Меня искал ты для позорной казни».

Царь осуждает ее к смерти на костре.

Узнал о том весь город; все летели

Смотреть на казнь. Олинд туда ж летел.

Не знав, чья казнь, но верно знав о деле,

Подумал он: не ей ли злой удел?

Когда ж ее на казни, в самом деле,

Невинную, он узницей узрел,

Средь палачей, печальный долг свершавших,

Он бросился к царю средь предстоявших.

«Она невинна» – он вскричал, – «и ложно

Тщеславится не сделанной виной!

Не только сделать, вздумать невозможно

Столь слабой деве подвиг столь большой.

Пусть скажет, как у стражи осторожной

Похитила тот образ Пресвятой.

Но хищник я! пусть я подвергнусь гневу!»

Олинда постигает та же участь. Его привязывают к столбу вместе с Софронией. Перед казнью Олинд, давно уже любивший Софронию, открывает ей свое чувство.

«Так вот та цепь, которую с тобою

Навек себя сковать я так мечтал!

Так вот огонь, который с равным жаром

Над должен был зажечь сердца пожаром!

Один огонь и цепи нам сулила

Любовь; к другим судьба нас призвала.

Ах, слишком долго нас она делила

И вот на смерть как скоро нас свела!

Но счастлив я, что, если так судила

Нам умереть....

.... О тебе я плачу,

Не о себе: я жизнь с тобой утрачу.

О, да, я счастлив, смерти сей дождавшись!

Как будут сладки муки мне мои».

Так он рыдал; но дева прерывает

Слова его и с кротостью взывает:

«Час этот, друг, час истинно высокий,

Ждет слез от вас и помыслов иных.

Что о грехах не вспомнишь? Божье око,

Ты знаешь, зрит на праведных и злых.

Во имя Божье пострадай жестоко,

И полетим в обители святых.

Смотри, как там прекрасно! как нас мирный

Светильник дня зовет в тот край эфирный!»

Но тут им неожиданно является спасение в лице Клоринды, которая убеждает царя освободить их, предлагая взамен свою помощь против христиан.

Аладин отменяет казнь, заменив ее ссылкой. Вместе с Софронией и Олиндом изгоняется из Палестины и множество христиан; остаются там женщины и дети.

Между тем крестоносцы вступают в Эмаус, где и располагаются лагерем. Сюда являются послы Египетского султана: Алет и Аргант; последний предлагает Готфриду не трогать Иерусалима и оставить Палестину, обещая взамен покровительство султана. Готфрид отвергает предложенье:

Кто не пойдет из нас на смерть к тем кущам,

Где распят был Спаситель наш за нас?

Там все умрем, без зависти к живущим,

Умрем, но не умрем неотмщены,

И Азии наш рок смешным не будет,

И нашей смерти мир не позабудет».

Тогда Аргант объявляет войну.

III

C рассветом крестоносцы выступают из Эмауса и спешат к Иерусалиму.

Но спешный строй не тягостен героям:

Так их восторг им окрылил стопы,

Когда ж с высот пронзило солнце зноем

Пустынь безводных зыбкие тропы,

Се – вдруг предстал Ерусалим пред строем.

Ерусалим! – и смотрят все толпы;

Ерусалим! – так клик тысячекратный

Приветствует Град Божий благодатный.

Но их восторг, объявший всех в минуту,

Как их очам внезапно Град предстал, –

Вдруг перешел в крушительную смуту:

Священный ужас душу их объял.

Едва вознесть дерзают взор к приюту,

Который Сам Христос Себе избрал,

Где умерь Он, низшел земли в утробу

И вновь во плоть облекся, встав из гроба.

Чуть сдержанные клики, вздохи, стоны,

Рыдания и возгласы без слов

Толпы печально-радостной, в миг оный,

Рождают гул, достигший до врагов.

Так вдруг заропщет лес густой, зеленый,

Когда промчится ветер меж дерев,

Так между скал, или вблизи от брега,

Гудят валы, дробясь об них с разбега.

Босой стопою путь свой попирают,

К чему пример вожди им подают:

С шеломов перья гордые снимают,

Шелк с золотом все в сторону кладут…

Самих себя винили так народы:

Где Ты, Господь, кровавыми струями

Кропил поля так много, много раз,

Ужели там земли двумя ручьями

Горючих слез не смочим в этот час.

Льдяное сердце, отчего слезами

Горючими не выльешься из глаз.

Стальное сердце, что не разорвешься?

Век будешь плакать, как теперь не бьешься!»

Появление христианского войска вызывает в городе переполох. Сильные берутся за оружие, слабые с плачем бегут в мечеть. Сам же царь, отдав приказания, идет на одну из башен, чтобы оттуда наблюдать за движением неприятеля. Навстречу крестоносцам выходит язычница – Клоринда в сопровождении множества воинов. Увидя вблизи отряд франков, гнавший в лагерь стада, она бросается на него и, поразив их предводителя Гарда, обращает в бегство. На помощь бегущим является Танкред, с которым Клоринда вступает в единоборство. Но рыцарь, узнав, что она женщина, отказывается защищаться.

.... Тут подошли некстати Врагов и франков смешанные рати. Враги от франков мчались быстротечно, Со страха ли, иль с целью их завлечь. Один из гнавших, воин бессердечный, При виде локонов, спадавших с плеч, Чтоб в тыл нанесть удар бесчеловечный, В нагое место заносил уж меч, Как вдруг Танкред, жестокого приметя,

Вскричал к нему, мечом удар тот встретя, Но метил тот не тщетно: у начала Белейшей шеи ей слегка нанес Царапину. Кровь каплей проступала, Алея так меж золотых волос, Как золото краснеет, если лала[2] Узор на нем играет цветом роз. И принц, взбешен таким поступком зверским, С мечом в руке пустился вслед за дерзким.

Между тем язычники, добежав до городских ворот, внезапно устремляются на преследовавших и завязывают ожесточенный бой. Клоринда и Аргант производят страшное опустошение в рядах крестоносцев; от руки последнего падает храбрый Дудон. Но, воодушевленные Ренальдом, крестоносцы одерживают верх и только благоразумие Готфрида удерживает их от немедленного штурма Иерусалима.

Тем временем Готфрид, чтобы определить, с какой стороны начать приступ, с возвышенности обозревает город.

Ерусалим был в древности заложен

На двух холмах неравной вышины.

Широкий дол чрез город расположен,

И им холмы и град разделены.

Путь с трех сторон в Солим едва возможен;

Зато подъем с четвертой стороны

Удобнее; но к северу, в равнине,

Тут грозных стен воздвигнуты твердыни.

В нем есть цистерны, где сбирают воду,

Есть озера, фонтаны площадей,

Но вкруг него нагую зришь природу:

Нет ни травы, ни речек, ни ключей,

Нут гордых пальм, где б в знойную погоду

Найти приют от пламенных лучей.

В шести лишь милях сень есть мрачной рощи,

Где тень, вредя, простерла ужас нощи.

С страны, отколь приходить день, святые

Катит валы счастливый Иордань;

А к западу нашел пески густые

Себе в отпор Средьземный океан;

На север – град Вифиния, златые

Тельцы воздвигший, с градом самарян;

Откуда ж юг свой дождь приносит щедро, –

Град Вифлеем, Христа принявший в недро.

Ознакомившись с расположением Иерусалима, Готфрид высылает рабочих в лес нарубить деревьев для сооружена стенобитных машин.

IV

В то время как в лагере крестоносцев идут приготовления к штурму Иерусалима, Плутон, царь ада, намереваясь помешать успеху христиан, созывает своих подданных.

И тьмами духи бездн парят

Из глубины затворов;

Стеклись вокруг высоких врат,

Ужасные для взоров;

С очей их страх и смерть бежит.

Иных стопы зверины

В ходу на прахе след копыт

Кладут; по челам длинны

Власы, сходящие волной,

Змеями перевиты;

И ошибы, как бич крутой,

То свиты, то развиты.

Там гарпий тысячи дробят

Крылами воздух смрадный;

Там сфинксов и центавров ряд;

Там Сциллы лают гладны

Неисчислимой тьмою тем;

Там дышут миллионы

Химер негаснущим огнем;

Там стонут Герионы,

Там Лернских гидр стада шипят:

Весь род там исключимый,

Там все чудовища кишат

Неслыханны, незримы.

И все, на строи разделясь,

Вкруг грозного владыки

Уселись, притаили глас!

Собравшимся Плутон объявляет свою волю:

«Скорей, друзья,

Сподвижники Плутона!

Надежда твердая моя

И честь, и оборона!

Скорее на врагов ударь,

Пока не возмужали;

Спешите угасить пожар,

Пока не запылали

Все иорданские брега;

Проникнете до стана

И не щадите для врага

Ни силы, ни обмана.

Да в стане водворясь, вражда

Сотрет с земли несчастных,

И не останется следа

Развалин их ужасных!»

Злые духи разлетаются по всему миру и всевозможными способами стараются вредить христианам.

Против христиан также вооружается царь Дамаска, Идраот, известный чародей. Желая примкнуть к египтянам, чтобы вместе идти на крестоносцев, Идраот решает сначала ослабить силу последних, надеясь достигнуть этого с помощью своей племянницы, волшебницы Армиды.

Он посылает ее в лагерь крестоносцев, где приказывает ей заколдовать Готфрида.

Явившись в лагерь крестоносцев, Армида вымышленным рассказом о своей несчастной судьбе возбуждает состраданье Готфрида. Побуждаемый рыцарями, уже увлеченными волшебницей, он обещает дать ей из их числа десять человек в помощь против ее дяди-тирана.

V

Во избежание возможных упреков в пристрастности Готфрид поручает рыцарям выбрать из своей среды вождя, достойного занять место убитого Дудона, с тем чтобы избранный назначил отряд для сопровождения Армиды.

Евстафий, увлеченный Армидой, видя в Ренальде себе опасного соперника и боясь, чтобы тот не попал в число десяти, возбуждает честолюбие Ренальда, советуя ему занять место Дудона.

Но тут претендентом на то же место является принц норвежский, Гернанд, который, узнав, что Ренальд оспаривает у него эту честь, начинает его всячески злословить:

Зовет его надменным и нелепым,

Его отвагу – бешенством свирепым.

Возмущенный наглостью Гернанда, Ренальд убивает его на поединке. Нарушив этим закон, запрещающий поединки в войске крестоносцев, он, чтобы избежать наказанья, по совету своих товарищей, покидает лагерь.

К Готфриду, между тем, является Армида и просит обещанную защиту:

«Вождь! срок прошел, и я молю опять.

Когда тиран услышит, что опоры

Я у тебя осмелилась искать,

Свои он меры примет сам поспешно

И будем мы сражаться безуспешно.

Итак, пока не донеслась к злодею

Неверная молва, иль верный слух,

Немногих лишь просить героев смею

Я у того, в ком благ к несчастным дух.

И коль Господь хранит рукой Своею

Невинных всех и к их мольбам не глух, –

Вступлю в Дамаск, и край мой будет дани

Тебе платить и в мире, и во брани».

Верный своему слову, Готфрид дает Армиде обещанный отряд. Ночью вслед за ней тайком уходят еще многие. От потери стольких храбрых рыцарей войско крестоносцев попадает в затруднительное положение. Голод и приближение египетского флота еще более усиливают бедствия.

VI

Положение язычников, напротив, улучшается:

В стены их,

Во мгле ночной, к запасам припасенным

Ввезен запас потребностей съестных,

А по стенам, на север обращенным,

Расставлен ряд снарядов боевых,

Так, что теперь для крепких стен и башен

Напор осады более не страшен.

Между тем Аргант упрекает Аладина в бездействии и вынуждает дать согласие на вызов из христианского лагеря желающих вступить с ним в бой.

Против него выступает Танкред;

Еще не близок был он к той равнине,

Где ждал Аргант соперника-борца;

Вдруг светлый образ чудной героини

Предстал пред взор отважного бойца.

Белел, как снег на Альпских гор вершине,

Ее доспех и чудный блеск лица

Не заслонен решеткою забрала:

С холма Клоринда во весь рост предстала.

И уж Танкред не видит, где, надменно

Поднявши голову, черкес стоить.

Конь чуть идет, и витязь, взор смиренно

Вперив на холм, на дивную глядит,

И, недвижим, он камнем стал мгновенно,

Лишь на нее взирает и, казалось,

Желанье в нем сражаться миновалось.

Опозоренного такой кажущейся трусостью Танкреда заменяет храбрый Оттон. Аргант побеждает его и делает своим пленником. Участь Оттона пробуждает Танкреда и заставляет вступить в единоборство с черкесом. Бой оканчивается тяжелыми ранами обоих.

Язычница Эрминия, желая спасти Танкреда, отправляется в лагерь крестоносцев, в вооружении Клоринды. Но, не решаясь в боевом вооружении проникнуть в стан, она посылает к Танкреду гонца:

«Иди во стан, проникни в ту обитель,

Где вождь Танкред лежит теперь согбен.

Скажи, что донна, ран его целитель,

Пришла к нему.....

Танкред, думая, что его желает видеть Клоринда, несмотря на свои раны, идет к ней за пределы лагеря.

VII

Между тем на Эрминию, ожидающую Танкреда, нападает Полиферн, принявший ее за Клоринду, которой он мстил за смерть своего отца. Спасаясь от него бегством, Эрминия встречает в лесу пастуха и находит у него себе убежище. Здесь она мирно проводит время, помогая пастуху в его работах.

В то же время Танкред, отыскивая мнимую Клоринду, попадает в очарованный замок волшебницы Армиды и делается ее пленником. В лагере крестоносцев его ждут для окончания единоборства с Аргантом. Престарелый Раймонд, граф тулузский, видя его отсутствие, решается вступить в неравный бой с противником. В помощь ему Бог посылает ангела, который защищает старца небесным бриллиантовым щитом. Граф смело бросается на врага и ранит его.

Был к смерти ты, Аргант, в тот миг так близко,

Что Вельзевул тебя один лишь спас!

Тень легкую он свел из тучки низкой,

И – чудное явленье! – в тот же час

Ей даровал Клориндин вид воинский,

Одел броней блестящей, придал глас,

Знакомый всем, и речь без помышлений,

И стройный стан, и быстроту движений.

И тень, приняв Клоринды вид и члены,

Вдали от той, в чей образ облеклась,

Спешит стопой невидимой на стены,

Где в ужасе вся нехристь собралась;

Там зрит того, кто, сторожа без смены

Окрестности, не сводит с битвы глаз.

Его-то там, пока он глаз не сводит,

Глядя в окно бойницы, тень находит.

Был Орадин тот страж. Перед толпою

Ему сей призрак так сказал: «Досель,

Стрелок искусный, меткою стрелою

Ты завсегда пронзал любую цель.

О, горе нам, когда падет средь бою

3ащитник Иудеи! Ах! ужель

Его доспехом враг себя украсит

И свой возврат к своим обезопасит?

Здесь покажи искусство: вражьей кровью

Смочи стрелу, грудь франку обагря;

И, кроме славы, награжден любовью

И золотом ты будешь от царя».

Орадин пускает стрелу и ранить Раймонда.

Тогда Готфрид, наблюдавший за поединком, видя, что нарушены правила единоборства, высылает крестоносцев и завязывает бой.

С помощью адских сил язычники одерживают победу и обращают христиан в бегство.

VIII

Бедствия в христианском лагере достигают крайних пределов. В то же время отряд, ходивший за фуражом, приносит окровавленные доспехи Ренальда.

Посланные Плутоном демоны и фурии распространяют слух, что Ренальд убит по приказанию Готфрида и что в лагере христиан междоусобица.

И вот стремглав к восстанью стан помчался,

Все ринулись к оружью, как слепцы;

Уже и треск мятежных труб раздался

И огласил весь стан во все концы.

Но Готфрид легко укрощает восстание и разъясняет клевету, пущенную демонами.

IX

Чтобы ускорить поражение христианского войска, фурии побуждают никейского султана Солимана напасть ночью на лагерь:

Нас франк не ждет, к нам страха не имеет:

Смешон ему полунагой араб,

И мыслит он: на это не посмеет

К разбоям, к бегству лишь привыкший раб.

Но твой огонь арабов разогреет,

А спящий стан теперь бессилен, слаб».

И вот, арабы, незаметно подкравшись к лагерю, неистово бросаются на крестоносцев и, с помощью ада, уже торжествуют победу; но Бог посылает на помощь христианам Архангела Михаила, который прогоняет демонов с поля сражения:

«Проклятые, идите к бездне вашей,

Где казнь и смерть живут во все лета!

Там царство вам, там ваш приют достойный;

Там торжествуйте и ведите войны;

Там злобствуйте, там над толпою грешной

Излейте всю причину ваших мук, –

Где раздаются вечно в тьме кромешной

Стон, скрежет зуб, цепей и стали звук».

Оставленные демонами язычники терпят полное поражение и обращаются в бегство.

X

Бегущего Солимана встречает кудесник Исмен и магической силой переносит его в Иерусалим.

Здесь султан попадает на военный совет, решающийся сдаться. Солиман упрекает малодушных и воодушевляет их к защите.

В то же время в лагерь крестоносцев возвращаются рыцари, освобожденные Танкредом и Ренальдом из плена Армиды. Британский принц рассказывает похождения их в волшебном царстве Армиды и описывает ее чудный замок:

«Стоит там замок на вершине голой;

Чрез узкий мост тропа к нему одна.

Он принял нас, и – по какому чуду,

Не ведаю! – все блещет в нем повсюду.

Там воздух чист, там небо вечно ясно,

Цветут деревья, ясен вод кристалл,

И в миртовой там рощице прекрасной

Журчит поток и льет гремучий вал.

И в лоне трав там шелест сладкогласный

Густых дерев к дремоте приглашал.

Поет хор птиц. Молчу о позолоте

И мраморах, чудесных по работе.

И на траве, под тенистой дубравой,

Там, где ручьи журча потоки льют,

Сосудами был стол покрыт со славой

И множеством отборных, лучших блюд:

Что год родит, все служит им приправой,

И все, что нам земля и море шлют,

И что дает искусство. Сто прекрасных

Служило нам невольниц сладкогласных,

Сама ж она улыбкой, речью нежной

Мешает яд с смертельной пищей той».

XI

Готфрид, наконец, решается идти на приступ Иерусалима и крестоносцы готовятся к этому религиозным торжеством.

Не слышно труб, умолкнул шум военный;

Повсюду глас молитвы лишь смиренной:

«К Тебе, Отец, к Тебе, о, Сын с Ним равный,

К Тебе, о Дух, дыханье Их любви.

К Тебе, о, Мать, кем Плод рожден преславный, –

К Вам в скорби, к Вам возносят глас они.

К тебе, скала, на ней же Бог поставил

Незыблемый Свой дом во все лета,

Дабы вовек преемник им твой правил

И отверзал всем милости врата;

И к вам, послы небес, чей глас прославил

Победоносну смерть во все места,

И к вам святую истину с любовью

Запечатлевшим муками и кровью.

С рассветом христиане смело бросаются к стенам Иерусалима. Завязывается страшная битва. Много храбрых падает с той и другой стороны.

Танкред и Готфрид ранены, последний так опасно, что покидает поле сражения. Этим мгновеньем пользуются язычники и начинают теснить крестоносцев. Но Готфрид, исцеленный ангелом, появляется снова, воодушевляет войска и с новой отвагой ведет их на врага. Наступившая ночь прекращает на время битву.

XII

Пользуясь перерывом, осажденные мусульмане спешат заняться починкой стен, разрушенных приступами, и убирают убитых. Между тем Клоринда решает отправиться в сопровождении кудесника-Арганта в лагерь неприятеля, чтобы сжечь башню, с помощью которой крестоносцы совершали приступ.

Тщетно Арсет, старик, воспитавший Клоринду, старается удержать ее от такого опасного поступка. Убедясь в непреклонности ее решения, Арсет открывает Клоринде тайну ее рождения и рассказывает, как она, будучи христианкой по происхождению, по его вине не была крещена и стала язычницей. Но рассказ старца не трогает Клоринду.

И вот она идет искать героя, Что вызвался идти в опасность с ней. Арсет для поджога башни им смолы и сыры дал два шара И в медной чаше уголья от жара. Идут в ночи, неслышные и вместе, Спеша с холма, торопят смелый шаг.

И вот они на том уж были месте, Где сторожит громаду чуткий враг. В них кровь кипит, их сердце рвется к мести, Зовет к огню и крови гнев; но с поля Их видит враг и требует пароля[3].

Клоринда и ее спутник не знают «пароля». Однако, несмотря на поднятую тревогу, им все-таки удается сжечь башню. Преследуемые крестоносцами, они бегут к городу.

На помощь им выводит царь полки,

Чтоб в град открыть двумя воинам дорогу,

Избегнувшим от вражеской руки.

Уже вдвоем бегут они к порогу,

А франки вслед с стремлением реки;

Но Солиман, прогнав их, вход задвинул

И лишь одну Клоринду вне покинул.

Оставшаяся Клоринда вступаете в единоборство с Танкредом; между ними завязывается ожесточенная борьба.

И бьются, обновляя жар,

Щит в щит, шелом с шеломом.

Три раза витязь молодой,

Вполне предавшись гневу

Сжимает крепкою рукой

Воинственную деву;

Три раза вырвалась она

Из рук врага – не друга…

Вновь битва: вновь обагрена

И там, и тут кольчуга.

Ни слова между ними нет,

Лишь взор перебегает

Друг к другу; наконец, Танкред

Молчанье прерывает:

«Нам рок завистливый не дал

Свидетелей на битву,

И круг великих дел столь мал;

Услышь мою молитву,

Хотя врагу врага в боях

Молить не неуместно:

Открой, кто ты, могучий враг,

Чтоб было мне известно;

Приму ли кипарис могил

Иль пальму светлой славы, –

Какой герой меня почтил,

С кем бой я вел кровавый».

«Не жди! в ответ она: врагу

Я тайны не открою;

Довольно, ежели могу

Сказать: перед тобою

Один из двух, принесших в стан

Пожарь неугасимый».

Взбешенный ответом Клоринды, Танкред яростно бросается на нее и вонзает в грудь ее меч.

Клоринда падает со словами:

«Ты победил! противник твой прощает –

И ты душе, не телу, друг, прости!

Уж тело здесь ничто не устрашает;

Но ты меня в спасенье окрести,

И за меня молись!» – и утихает

От нежных слов вражда в его груди;

В их томности пленительный таился

Какой-то звук, – и витязь прослезился.

Там ручеек под ближнею горой

Бежал, журча, в тени уединенной;

Наполня шлем студеною водой,

Уж он готов творить свой долг священный,

Безвестный лик дрожащею рукой

Он открывал, печально сам стесненный, –

Взглянул… и вдруг без чувств недвижим стал.

Увы! что зрит? Увы! кого узнал?

И смертию с ней умер бы одною:

Но сердце, мысль, лишь тем пылают в нем,

Чтоб возвратить таинственной водою

Жизнь той, кому он смерть дает мечом,

Меж тем, как он с молитвою святою

Свершал обряд в веселии живом,

Ее лицо надеждой просветилось:

Казалось ей, что небо растворилось.

И бледностью фиалок и лилей

Затмилася краса ее младая,

И к небесам стремится взор очей,

В них благодать по вере обретая, –

И к витязю в привет, вместо речей,

Холодную уж руку простирая…

Так в виде том прелестная лежит –

Уже мертва, а мнится, будто спит.

Увидев Клоринду мертвой, Танкред падает без чувств. В таком виде находят его оруженосцы и переносят вместе с трупом Клоринды в шатер. Здесь, придя в себя, Танкред мучится от сознания своей роковой ошибки и тоскует по Клоринде.

Об ней зарей и вечером, об ней

Крушится он, и стонет, и рыдает,

Так в темну ночь, тоскуя, соловей,

Когда ловец жестокий похищает

Его еще не вскормленных детей,

Поет и бор стенаньем оглашает;

Но утомясь, невольно легкими сном

Забылся он перед румяным днем.

И та, о ком душа в тоске мечтала,

Чело в звездах, под светлой пеленой,

В чудесном сне очам его предстала,

Блистательна божественной красой,

Но в красоте небесной сохраняла

Знакомый вид любви его земной.

«О, милый друг, взгляни, как я прекрасна!

Как весела! Твоя печаль напрасна.

Ты дал мне все: нетленным ты венцом

Меня венчал, – пусть мир покинут мною.

Что бренный мир! Уж я перед Творцом;

Я в хоре дев бессмертною, святою

Живу, люблю, молюся об одном,

И жду тебя… и вечный пред тобою

Заблещет свет – и взор пленится твой

Красой небес, и в них моей красой.

Стремися к нам душою неизменной;

Но, победив волненья чувств, живи;

Люблю тебя, друг сердца незабвенный,

И не таюсь теперь в моей любви!

Рекла; в очах блеснул огонь священный

Невидимый у смертных на земли, –

И вдруг, в своем сиянье утопая,

В лазурной тьме исчезла дева рая.

Виденье возрождает в рыцаре упавшую энергию и он, торжественно похоронив Клоринду, снова отдается заботам, призывающим его к жизни.

Между тем весть об участи Клоринды повергает Иерусалим в страшное горе и негодование. Аргант клянется отмстить убийце.

XIII

Чтобы крестоносцы не могли построить новую башню, Исмен заколдовывает лес, введя в него демонов.

Меж тем Готфрид уже не хочет тщетно

Терять войска в крушении стены

Пока громада башни стрелометной

И ряд бойниц не будут созданы.

И для того шлет зодчих в лес заветный

Рубить древа для ужасов войны.

С рассветом дня они идут в дубровы;

Но, видя лес, приходят в ужас новый.

И как дитя взглянуть туда не смеет,

Где призраки почудились ему,

И, бледное, в полночный час робеет,

Воображая привидений тьму, –

Так зодчих рой от страха цепенеет,

Причин не зная страху своему.

Все, наконец, исполнились той веры,

Что в лесе том и Сфинксы, и Химеры.

Идут назад и смутно, боязливо

Об ужасах дубравы говорят.

С насмешками все слушают про диво

И их словам поверить не хотят.

Тогда Готфрид дает им в помощь отряд избранных рыцарей. Но лишь только последние подошли к лесу –

Весь бор вдруг задрожал от стона,

Как будто бы раздался гром в земле,

И слышно в нем стенанье аквилона,

И плачь войны на каменной скале,

Медведей рев, шипение дракона,

Рыканье льва и волчий вой во мгле,

И трубный треск, и гром слитой со стуком:

Так много вдруг тем выражено звуком!

Объятые ужасом рыцари бегут в лагерь. После них стараются проникнуть в очарованный лес Алкаст, храбрейший из вождей, и многие другие, но также безуспешно.

Наконец, туда идет Танкред. Устояв против чар леса, он уже приступает к рубке дерева.

Он меч извлек и смело поражает,

Что было сил, ствол дерева – и вдруг,

О, чудо! кровь из раны пня сверкает

И кровью той кругом багрится луг.

И слышит вдруг, как будто из могилы,

Из древа стон, невнятный и унылый.

И внемлет речь: «Ужели не насытил

Еще своей ты ярости, Танкред?

Мой дух навек из тела ты похитил,

Где радовал его ваш чудный свет.

За что ж теперь ты бедный пень обидел,

В котором рок судил мне столько бед?

Жестокий! Ах! ужели в страшной злобе

Врагов своих ты будешь гнать и в гроб?

Клоринда я, и здесь мой дух задержан

В пне дерева; но мне ль одной тут быть?

Язычник, франк, – кто б ни был здесь повержен

К святым стопам Ерусалимских стен, –

Всяк силой чар сей участи подвержен:

В гробу, иль в теле; здесь их скован тлен.

Здесь, что ни ветвь, то жизнь, и если срубишь

Деревья здесь, ты души в них погубишь».

Пораженный чудом Танкред оставляет лес.

Убедившись в невозможности достать из леса необходимый для сооружения башни материал, Готфрид откладывает свое намерение.

XIV

Готфриду Бог сообщает во сне, что для успеха необходимо призвать Ренальда, все еще находящегося в плену у Армиды:

Лишь он один все чары уничтожит,

И в лес войти наступит вам чреда.

И рать твоя, которая не может,

Бессильная, теперь вступить туда,

В себе опять лишь чрез него умножить

Мощь прежнюю дли славного труда

В крушенье новых стен; его лишь длани

Восторжествуют над Египтом в брани».

О том же узнает и Петр Пустынник в сонном видении. Он советует отправить к рыцарю двух посланцев и, вместе с тем, указывает им дорогу к волшебнику, который научит их, как найти Ренальда.

Волшебник вводит их в свое жилище – пещеру.

В пещере той обширные палаты

И много зал в громадном зданье том.

И все, чем жилы недр земных богаты

Бесценнейшим, блистало там кругом.

Он рассказывает им, как Армида заманила Ренальда в свой очарованный сад и спящего перевезла на пустынный остров. Затем, указав посланцам путь, волшебник предупреждает их об опасностях, предстоящих им по пути и, наконец, дает советы, как избежать чар волшебницы.

XV

Рыцари Карл и Убальд отправляются в путь. Множество стран и народов встречается им по дороге. Некоторыми из них рыцари до того заинтересовываются, что по временам забывают о цели своего путешествия. В одном месте они даже хотят остановиться, чтобы поближе познакомиться с местностью и с обычаями населявших ее племен. Но благоразумие и сознание долга одерживают верх и влекут их дальше. Наконец, они достигают горы, где находятся сад и замок Армиды.

И вдруг как будто из земли

Встал змий перед четою:

Глава покрыта чешуей

И гребни золотые

Перегибаются на ней,

И гнев клокочет в вые;

Гортань дымится, яд клубя,

Огонь во взглядах льется;

То весь вберется он в себя,

То снова разовьется,

И всем хребтом и всем хвостом

Дорогу заграждает.

Жезл, данный волшебником, спасает рыцарей от чудовища.

Они вперед – и вдруг им лев,

Навстречу златогривый;

Он грозный поднимает рев,

Косматой машет гривой,

По крепким ребрам бьет хвостом,

Пылает взор багровый;

Убальд таинственным жезлом

Взмахнул – притих суровый,

Оледенел кипящий гнев

В груди, объятой страхом;

И прогнан в степь свирепый лев

Жезла победным взмахом.

Устояв также против чар сирен, Карл и Убальд невредимо подходят к саду Армиды.

XVI

Глазам рыцарей представляется роскошный сад,

сад неслыханных красот.

Глад сонных вод, кристальных вод каскады,

Древа, цветы и травы всех пород,

Луга, холмы, леса полны прохлады,

Здесь светлый дол, а там тенистый грот –

Все сад вмещал.

Здесь они находят Ренальда. Последним, при виде товарищей, овладевает стыд и смущенье.

Убальд упрекает Ренальда в бездействии:

«Уже войной кровавой

С Европою вся Азия кипит.

Почтить Христа, себя украсить славой

Всяк в Сирию в оружии спешит.

Один лишь сын Бертольда величавый

Здесь в праздности, вдали от мира, спит.

В войне всемирной он один спокоен,

Коварной девы жалкий раб, – не воин!

В каком же сне, в чаду какого бреда

Ты здесь поник отважною главой?

Проснись! К тебе и счастье, и победа,

К тебе Готфрид и стан взывает твой.

Не покидай начатого там следа;

Сверши его, о, витязь роковой!

И град падет с злым племенем мятежным

Перед твоим булатом неизбежным».

Тогда в рыцаре вновь пробуждается жажда к подвигам и он смело покидаете очарованный замок.

Армида, убедясь, что ее искусство не в силах удержать Ренальда, разрушает свои волшебные сады и замок и отправляется в Газу; чтобы в войске египетского султана сражаться против христиан.

XVII

На смотру египетского войска Армида, в присутствии всех вождей, обещает свое царство и руку тому, кто убьет Ренальда.

Известно, кто Ренальд, и повсеместно

Уж разнеслась о нем по свету весть.

Со мной он, злобный, поступил бесчестно,

И я отмщу! Не тщетно ж ветер носит

По воздуху из лука стрелы кар,

И знает Бог, когда и где Он бросит

В злых грешников Свой праведный удар.

Но если кто мечом с злодея скосит

И принесет ту голову мне в дар, –

Того вполне я наградить сумею,

Хоть мне б самой приличней мстить злодею.

Чем лишь могу, я повторяю снова,

Отважного героя награжу:

Ему сама супругой быть готова,

Его с собой на трон я посажу.

На зов Армиды откликаются многие храбрые воины и клянутся ей доставить голову Ренальда.

Между тем два рыцаря и Ренальд, бежавшее из замка Армиды, вступают в Палестину. На пути к лагерю крестоносцев им встречается волшебник, с помощью которого был отыскан Ренальд. Он вручает последнему драгоценное оружие и щит, на котором изображены подвиги его предков. При этом он предсказывает Ренальду о его потомках:

«Ни в Греции, ни в Риме, в век их славы,

Ни в наши дни, никто в своей судьбе

Не зрел героев ряд столь величавый,

Какой найдешь во внуках ты себе.

И слава всех в Афинах, в Спарте, в Риме

Пред блеском их померкнет, словно в дыме».

Рыцари продолжают путь и являются в лагерь крестоносцев.

XVIII

Возвращение Ренальда вызывает в лагере всеобщую радость. Рыцарь собирается идти в очарованный лес; но прежде приносит покаяние в своих заблуждениях и, по совету Петра Пустынника, совершает паломничество на гору Элеонскую.

Очистив себя молитвою, Ренальд спешит в очарованный лес срубить дерево, но здесь ему является образ Армиды. Когда же он не поддается этому искушению, его окружают страшные чудовища. Но Ренальд все-таки срубает дерево, и очарование леса исчезает.

Тогда крестоносцы беспрепятственно срубают деревья, нужные им на постройку военных машин. Приготовив боевые снаряды, христианское войско начинает штурм Иерусалима. Завязывается битва. Над полем сражения собирается небесное воинство, вместе с душами воинов, павших под стенами Иерусалима, и содействует победе. Язычники терпят полное поражение.

Уже развевается знамя крестоносцев на стене Иерусалима

И победители уж в город входят

И чрез врата, и чрез градскую твердь.

XIX

Местами еще продолжаются страшные единоборства.

Танкред сражается с волшебником – Аргантом и убивает его, но сам, раненый, падает на поле сражения.

О, чье перо то зрелище опишет,

Какое здесь представил Град святой

В тот страшный миг? И чьи представят речи

Ужасный вид кровопролитной сечи?

Уж все места полны убийств. На груде

Там груда тел; меж раненых живых

Там мертвые; погребены там люди

Под мертвецами без могил своих.

Здесь матери, прижав младенцев к груди,

Бегут и веют волосы на них.

Царь Аладин и Солиман, видя поражение своих войск, скрываются в одну из башен, где мужественно выдерживают нападение крестоносцев.

Но тут предстал Готфрид, тот витязь знаменитый, который и прекращает на время битву. Из лагеря египтян, явившихся на помощь Аладину, приходит волшебница Эрминия и на поле сражения находит раненого Танкреда. Она перевязывает его раны и, согласно изъявленному им желанию, переносит его в Иерусалим, где он хочет умереть у гроба Господня.

ХХ

На помощь к побежденным приходят египетские войска.

Тут запертые в городе народы

Такие крики к небу вознесли,

С какими в дни осенней непогоды

С фракийских гнезд несутся журавли.

Когда спешат, мрача небесны своды,

От зимних бур в теплейший край земли.

Вновь ожил враг надеждою, и длани

Шлют тучи стрел, язык воскрес для брани.

Между тем в лагере крестоносцев идут приготовления к новому бою. Готфрид размещает свои отряды и, отдав последние приказания, обращается к ним с напутственной речью:

О, рать моя! о, бич, Творцом мне данный,

Разить врагов и весь смирить Восток!

Последний день, – сей день, так долго жданный

Тобой, о, рать! – уж, наконец, притек.

Не без причин высоких, окаянный

Сей род собрал здесь воедино рок:

Собрал он здесь врагов всех ваших вместе,

Чтоб брань веков решилась здесь на месте.

Одной победой ряд свершим мы многих,

И нас не ждут большие здесь труды.

Не бойтесь же таких врагов убогих,

Хотя на вид и грозны их орды.

Нестройные, без всех порядков строгих,

Они друг другу спутают ряды.

Не многим биться тут: в одних дух скоро

Падет, другим не хватит здесь простора.

Я жду от вас обычного. Пребудьте

Все теми же, чем были вы всегда!

С обычной ревностью бойцами будьте

За честь мою, честь вашу, за Христа!

Идите бить врагов, бежать принудьте

И утвердите славный стяг Креста!

Что вас еще удерживать? Явили

Уж ваши мне глаза: мы победили!»

Воодушевленные своим вождем, крестоносцы смело идут на врага. Завязывается ожесточенный бой. С той и другой стороны падает много храбрых воинов,

и в чащах ревностно

Два жребия меж страхами висят.

Покрылось поле битвы повсеместно

Обломками щитов и пик, и лат.

Здесь конь лежит с наездником простертым,

Там ратник с ратником навек заснул;

Здесь враг с врагом, а там живой под мертвым,

К убитому там враг, как друг, прильнул.

Нет криков; нет на всем пространстве спертом

И тишины: стоят лишь стон и гул

От скрежета зубов, какой-то ропот,

Предсмертных мук невнятный стон и шепот.

Блиставшее недавно так богато

Оружье страшный представляет вид:

Не блещет сталь, уж не сверкает злато,

Краса цветов уж взоров не дивит.

Столь изукрашенный, живой когда-то,

На гребнях шлемов ряд всех перьев сбит,

Что не в крови, то все покрыто прахом.

Правое крыло крестоносцев окружают арабы, эфиопы и мавры, но явившийся Ренальд с своим свежим отрядом обращает их в бегство.

Между тем Солиман, следивший с башни за ходом битвы, видя, что крестоносцы одерживают верх, встает сам в отряд своего войска; к нему присоединяется Аладин. Соединясь, они неистово бросаются на отряд гасконцев, производя в рядах их страшное опустошение. Гасконцы не выдерживают натиска и обращаются в бегство. Бегущих останавливает Танкред и возрождает в них упавшую отвагу.

И чести здесь своей уж не уронит

Гасконцев полк: он мчится за вождем.

Кто лил кровь франков, сам в крови уж тонет;

В ком страх царил, тот уж горит огнем,

Кто гнал – бежит; кто был гоним, тот гонит:

Так миг один бой изменил во всем!

Раймонд отмстил за оскорбленье чести,

Своей рукой избив сто жертв на месте.

Здесь уже окончательно счастье переходит на сторону христиан; язычники, лишившись своих вождей, Аладина и Солимана, терпят полное поражение.

Так победил Готфрид, и дня так много

Еще осталось, что герой вошел

В освобожденный Град, в обитель Бога,

Где Свой приют Спаситель наш обрел,

И, лат не сняв кровавых, внутрь чертога

Верховный вождь с собой и прочих ввел,

Повесил здесь оружье и, смиренный,

Пред гробом пав, свершил обет священный.

Так оканчивается поэма «Освобожденный Иерусалим», доставившая поэту бессмертную славу и блистающая в подлиннике красотой и легкостью стиля.

[1] Стихотворные строфы взяты в переводах: Мина, Раича и Козлова.

[2] Поэтическое название рубина.

[3] Пароль – условное слово, которое могли знать лишь воины одного лагеря.

Дата добавления: 2015-08-29