МОНАРХИЧЕСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ 50 страница

Без сомнения, все рано или поздно кончается. Но цели разумного существования должны быть рассчитаны на возможно долгую жизнь, и если он рассчитываются именно так, то жизнь оказывается действительно долгой. При политике же дня, с девизом "apres nous - le deluge" [126], мы жертвуем будущим настоящему и тем подрываем силы нации и государства, так что оно разрушается преждевременно, вместо того чтобы жить еще столетия или тысячелетия. Такая политика, стало быть, во всяком случае есть преступление против государства и нации, подготовка из своих эгоистических целей дня гибели всего государства и нации.

Таким образом, говоря о политике, нельзя включать в понятие о ней то презренное проволакивание существования день за день, которое прикрывается девизом "довлеет дневи злоба его". Изречение Спасителя относится к мелким материальным целям жизни, которым Он же противопоставляет вечные цели, говоря именно, что должно думать не о мелких целях дня, а о целях вечного существования.

Политика ни как наука, ни как искусство не имеет ничего общего с проволакиванием кое-как текущего дня. Для такого жалкого существования нет политических правил. Оно держится тем, что губит государство и нацию в целях личного существования правителей. Вместо того, чтобы развивать производительные силы нации, - набрать денег в долг, пользуясь кредитом, созданным предками; вместо защиты и расширения территории - продавать и уступать провинции; вместо мужественного отражения врага путем создания могучей армии - спасать себя позорным миром, ценой отдачи неприятелю народных денег и земли, вместо разумной организации государственных учреждений - лгать направо и налево, успокаивая неизбежное недовольство, подкупать вожаков противных партий, еще более развращать народ и т. д.... Такими способами правитель нередко успевает протянуть кое-как свою жизнь, чтобы оставить своим преемникам государство истощенное, обремененное долгами, лишенное кредита, с развращенным населением, потерявшим всякую веру в правительство, с общим убеждением в лживости самого торжественного слова его и т. д. Счастлива нация, если после такой "политики" она сохранит жизненную силу хоть для революции, которая возродит государство. Но не всегда истощенная и развращенная нация может надеяться даже на этот исход, хотя и он очень печален. Для того ли, действительно, создавалось государство, чтобы привести нацию к необходимости строить новое? Создание государства есть дело трудное, требующее от народа огромной траты сил, средств и энергии. Создавать его по несколько раз не хватит жизненности ни у какой нации...

А посему-то государство, раз возникшее, обязано смотреть на себя как на окончательное, обязано быть таким, чтобы служить нации во всех ее нуждах, при всех моментах ее будущей эволюции. К этому должны приспособляться усилия государства, его учреждения, его способ действий, короче говоря, его политика.

Только для такой государственной жизни существует политика как наука, т. е. выражение политического разума, и политика как искусство. Ибо политическое искусство не есть искусство фокусника, морочением и обиранием публики добывающего себе средства к жизни, но искусство государственного человека, имеющего целью поддерживать вечную жизнь государства, разумно пользуясь средствами, накопленными для него, и подготовляя еще более средств своими преемникам.

Политическая наука относится только к целостной исторической жизни государства и нации. Политическое искусство состоит в служении тем же вечным целям их жизни. Общие цели политики, таким образом, могут быть только национальными, и в своем разумном и благородном смысле, политика может быть только национальной.

Это не значит, чтобы она имела эгоистически национальные цели. Вопрос о том, насколько цели жизни нации эгоистичны, зависит от ее внутреннего содержания. Всякая великая нация служит человечеству и так или иначе осуществляет различные стороны общечеловеческого блага. Политика, как создание человеческого разума и совести, не может не принимать во внимание этих общечеловеческих целей жизни нация. Но для того, чтобы служить человечеству, нация должна жить не день, а века и тысячелетия. Политика и указывает для этого средства, то есть способы осуществления государственных целей в непрерывной связи с историческими судьбами нации.

Именно в этом смысле политика должна быть национальной (Не "националистической", а "национальной"), иметь своим объектом целостную историческую жизнь нации.

Это требование разумной политики особенно обязательно для монархии.

Всякий случайный сброд людей может образовать государство на демократических началах. На известных Желтугинских золотых промыслах всевозможные изгнанники, беглые каторжники, поселенцы, смесь различных племен, в том числе и множество китайцев на памяти нашего поколения образовали "желтугинскую республику", которая создала себе власть, спасшую этот сброд от прежней взаимной резни и грабежа, установила суд, определила правила дележки золотоносной земли и т. п. Поддержанная силой воля большинства совершенно достаточна для приспособления любого табора к текущим потребностям самого разношерстого люда, принужденного жить вместе. Но монархии в таком сброде не может быть. Если бы Желтуга не была разрушена, а спокойно просуществовала сотню, другую лет, среди этого разноплеменного сборища постепенно установились бы общие привычки, явилась бы некоторая общая привычная философия жизни, общая культура, и тогда, даже при сохранении племенных различий, явилась бы одна нация, с общим духом, общими одинаковыми понятиями "должного" (основа "правды"). Тогда бы могла явиться здесь и монархия.

Монархия возможна лишь в нации, т. е. в обществе с установившейся внутренней логикой развития, с известной преемственной традицией, с тем, что и составляет "дух народа". Монархия возможна лишь в обществе, уже приобретшем внутреннюю логику развития. Ее политика поэтому только и может быть основана на осуществлении целей этого преемственно развивающегося целого, то есть необходимо должна стать национальной, и если не будет такой, то монархия становится ненужной данному обществу и даже невозможна для него.

Все, что политика делает для развития народного благосостояния, умственного развития, нравственной крепости, усиления социального строя, правильных государственных учреждений, свободы и права личности и т. д., - все это связано не только с потребностями текущего дня, но и с историческими судьбами нации. Истинно полезным для настоящего дня может быть только то, что полезно для исторических судеб нации и, наоборот, все полезное для исторических судеб нации непременно так или иначе полезно для текущего дня. Иногда в интересах будущего какому-либо поколению приходится приносить в настоящем большие жертвы... Но если это составляет для него жертву в смысле материальном, то в нравственном это не жертва, а приобретение, ибо на этой жертве народ развивает силу духа.

Солидарность отдельных поколений в целостной жизни нации есть основа политики, потому что чувство это есть душа нации. Пока этого чувства солидарности целого с отдельными поколениями не существует в людях, они еще не народ, не нация. Если это чувство было, но исчезло, это нация умершая или разлагающаяся. Политика ничего не может предложить такому разлагающемуся трупу: она не для мертвых. Но политика знает, что если что-либо способно еще пробудить замершую жизнеспособность в таких падших нациях, то разве какие-нибудь страшные коллективные несчастья, которые наглядно покажут развратившейся толпе, что жить в одиночку поколение не может и что оторвавшись от солидарности с дедами и внуками, оно неизбежно погибает и само.

Консерватизм и прогресс. Жизнедеятельность

Самое существо "нации", как коллективного целого, живущего преемственно от поколения к поколению, предопределяет некоторую "традицию" в ходе ее жизни, сохранение некоторых основ ее жизни. Отсюда в политике является идея консерватизма. Но необходимое изменение условий жизни нации, имеющее или характер действительного улучшения, или по крайней мере хоть кажущегося (ибо, вводя его, люди, имеют намерение улучшить прежнее положение), создает идею прогресса. В своих крайних проявлениях эти две идеи порождают идею реакции, с одной стороны, идею революции - с другой. Все он способны переходить у людей в систему и утверждаться в принцип политики. Но все они в этом смысле ложны и представляют близорукое обобщение отдельных явлений жизни, в целости своей имеющих совершенно иные законы.

Действительная жизнь нации, как всякого коллективного целого, имеющего преемственное существование, движется по законам "органическим", которые выражают действие сочетания множества "воль", складывающихся в известные средние, устойчивые соединения. Сложившись в данном поколении, эти средние сочетания воль, дают известные нормы существования для всех и каждого, предопределяют для всех "необходимые", непроизвольные действия, создают логику положения вещей. Всякие новые усилия отдельных людей приспособить социальную среду к своим новым потребностям, должны считаться с раньше созданным положением, действовать в его рамках, пользуясь теми средствами, которые в нем имеются, и таким образом не создавать совершенно нового положения, а только изменять прежнее. При этом всякое изменение естественно происходит только в тех сторонах прежнего положения, которые и требуют и допускают его на тех пунктах, где уже накопились средства изменения, подобно тому как растет новая ветвь дерева или из листка развивается лепесток. Таким образом в обществе является развитие прежнего положения, его эволюция.

Это явление и неизбежное, и необходимое. Во всяком положении общества имеются известные данные для создания силы умственной, промышленной, возможности развития личности или действия учреждений. Но когда все эти данные реализованы и исчерпаны, то получается само собой положение несколько иное, чем прежде: в обществе оказывается больше силы, больше развитости, и по требованиям нового положения прежние учреждения оказываются недостаточными. Они уже или стесняют более развитую личность и более сложное положение промышленных сил, или не вполне удовлетворяют их запросы. Является потребность изменения общего положения и приспособления его к новому состоянию общественных сил. Удерживать прежнее положение при этом и нелепо, потому что оно уже стало общественно вредным, и невозможно, потому что на всех пунктах накопления новой силы является требование изменения, а стало быть, за изменение стоит сила, за сохранение же прежнего положения - могут стоять лишь уже ослабевшие элементы. Старое положение поэтому необходимо заменяется новым путем добровольной уступки требованиям новых условий. Иногда же это происходит посредством насилия нового над старым.

Некоторая степень насилия даже неизбежна, потому что обыкновенно только оно является доказательством необходимости изменения для недальновидных и своекорыстных хранителей отжившего старого. Из этого факта насильственного, быстрого изменения и явилась идея революции, "переворота", как принципа развития: философски это одна из наиболее слабых идей.

Оставляя пока в стороне революцию как принцип, должно заметить, что ни консерватизм, ни прогресс не могут быть положены в основу разумной политики, т. е. политики, исходящей из обязанности государства служить развитию национальной жизни. В органической жизни есть элемент консерватизма в совершенно такой же степени, как и прогресса. Сохранение общества и его устоев безусловно необходимо, но должно мотивироваться какими-либо целями жизни нации. Сохранять то, что не нужно для ее жизни, или даже вредно, было бы, конечно, делом нелепым и означало бы только какое-то странное (с точки зрения национального разума) насилие над нацией. Но и изменение должно иметь разумную цель и причины, иначе становится такой же бессмысленной ломкой жизни нации. Какие-либо теоретические, личные и партийные истолкования "прогресса" и рекомендации на этом основании изменения общества вполне допустимы, как дело проповеди, но для того, чтобы ввести изменение в программу правительственного действия, недостаточно такого личного понимания. Для правительственного действия нужно, чтобы сама нация находила потребность в данном изменении. Иначе государство превращается в орган не служения национальной жизни, а насилия над ней. Должно сверх того заметить, что те изменения, которые действительно подсказываются эволюцией национальной жизни, всегда проявляются в национальном сознании, и для произведения таких изменений в нации нарастают также необходимые средства.

Если бы государство, не обращая внимания на голос самой нации, пользовалось своей властью для проведения такой произвольной политики "прогресса" по своему усмотрению, оно бы становилось на путь чисто революционный.

Что касается революции, как принципа политического действия, то это идея, наиболее далекая от политической сознательности.

Революция, т. е. быстрое и насильственное изменение старого и замена его новым, несомненно, бывает в истории, иногда неизбежна, но совсем не имеет того смысла, который ей придали люди, возведшие быстрое насильственное изменение в принцип. Они пришли к заключению, будто бы развитие мира идет именно "переворотами", тогда как на самом деле эти перевороты составляют лишь частичное и даже весьма незначащее явление в ходе эволюции.

Действительное изменение происходит только посредством указанного нарастания и ослабления силы различных сторон прежнего положения. Ясно, что при усилении одних элементов и ослаблении других изменение неизбежно совершается, постепенно и мирно или быстро и насильственно. При каких же условиях становится неизбежен последний исход? Только тогда, когда ослабевшие силы старого положения не видят своей слабости, не видят силы требований нового, а потому не уступают своевременно. При этом требовании изменения накопляется до страстности, упорство старого вызывает негодование, и дело кончается потасовкой, в которой побеждают сильнейшие. Это называется "революцией".

Но что же изменила революция? Только то, что было уже изменено эволюцией. Революция имела только те силы, которые созданы эволюцией, и нашла противников неспособными к сопротивлению только потому, что они одряхлели вследствие хода эволюции. Революция, следовательно, сыграла только чисто исполнительную роль. Нужно ли при этом было непременно быстрое и насильственное действие? В очень редких случаях. Но это никак не правило, не принцип. Напротив - как способ действия, как способ исполнения революция есть способ убыточный, и во всяком случай создает много совершенно ненужного зла. Быстрое насильственное изменение во всяком случае происходит беспорядочно, а потому со множеством жертв. Насилие, производимое беспорядочно и под действием страсти, обращается не только против невиновных, но даже губит особенно много лучших людей, не способных или не расположенных к угодничанью толпе, тогда как наихудшие прекрасно пристраиваются к новой силе, и по беспорядочности революции становятся даже вожаками "движения", и всегда отнимают у него значительную долю пользы. Французская революция XVIII века истребила таким образом множество наилучших людей Франции, вследствие чего устроителями нового порядка явились худшие, умевшие воспользоваться насилиями в своих интересах. Эта гибель лучших людей составляет общее явление всех революций.

В результате беспорядочности действия и гибели лучших людей, во всех революциях общее правило составляет то, что они производят не только необходимое изменение, а еще больше совершенно ненужной и вредной ломки и так запутывают дело реформы, что вслед за тем является реакция, по мере возможности уничтожающая все, сделанное революцией.

В общей сложности это самый худший, убыточный способ реформы, наименее достигающий разумной цели. Конечно, при политической и умственной неразвитости общества он иногда бывает единственно возможным. Но как способ действия он все-таки наихудший, и Чичерин совершенно прав, ставя правилом, что "революционные стремления менее всего служат признаком политической способности" [Б. Чичерин, "Курс государственной науки", часть II, стр. 82] реформаторов. Люди, прибегающие к революции, вместо того, чтобы изменить положение мирным путем, поступают так только потому, что в них говорит недовольство и страсть, а не политический разум, вследствие чего они и сами цели изменения понимают плохо и делают не то или не вполне то, что нужно.

Когда же идея революции возводится в принцип, она становится источником величайших зол. С таким "принципом" всякое недовольное меньшинство позволяет себе пытаться насильственно заставить всю страну устраиваться не так, как хочет она сама, а так как желательно меньшинству. В развитой стране подобные попытки узурпации не могут удаваться, и приводят только к взаимной резне и растрате национальных сил на междоусобицы вместо творческой работы. Но в стране политически неразвитой дело оказывается еще хуже, ибо узурпаторские захваты возможны и приносят полностью все свои гибельные плоды. Нация, порабощаемая революционными партиями, как бы ее ни устраивали, во всяком случае отупляется и принижается, приучается жить и действовать не по своему разуму, а по команде захватчика власти. Понижаясь таким образом народ становится неспособен к политическо-социальному творчеству, ибо оно возможно только тогда, когда человек творит из себя, из своего разума и совести.

В основу разумного политического действия, таким образом, не могут быть положены ни принцип консерватизма, ни принцип прогресса, ни менее всего принцип революции.

Разумная политика может быть основана только на принципе эволюции, то есть развития силы нации из ее же содержания. В этом процессе есть всегда известный консерватизм и известный прогресс, и если является революция как частный случай, то никогда не с целью создания чего-либо такого, чего эволюционно не заключается в обществе.

Формулируя на основаниях действительного хода жизни руководящий принцип национальной политики, мы должны его определить как поддержание жизнедеятельности нации.

Политика тем разумнее, чем более дает средств для жизнедеятельности нации, чем меньше допускает препятствий и помех для этого, откуда бы они ни шли. Имея такой руководящий принцип, политика не задержит ни "прогресса", где он действительно появляется, не будет лишена и "консерватизма" во всем, где элементы прежнего положения продолжают быть свежи и здоровы; наконец такая политика чужда "революционности", потому что заботится всегда иметь способы к своевременному изменение всего отжившего, революционной же узурпации не допускает, как и всякого другого посягательства на права и судьбы свободно развивающегося народа.

Этот принцип "жизнедеятельности" нации есть единственный разумный основной принцип политики, понимающей цель и обязанность государства быть органом жизни нации.

Задачи такой политики состоят в вечном созидании нации. Как всякая живая коллективность, нация, раз сложившись, не становится неподвижной, но должна постоянно поддерживать и развивать свои жизненные элементы, постоянно отбрасывать все умирающее, заменять все засыхающее свежими ростками новой жизни. Процесс всякого существования есть вечная борьба жизни и смерти, В этой борьбе все больше развиваются силы нации, реализуется ее внутреннее содержание. Жизнедеятельность, таким образом, есть процесс, способный совершаться только при самостоятельности развивающейся коллективности. Основанная на независимости и свободе творчества нации жизнедеятельность действует тем успешнее, чем полнее нация развивает внутренние силы свои.

Различные формы верховной власти не в одинаковой степени обладают природной способностью сообразоваться с эволюционной логикой развития.

Аристократия в качестве носителя верховной власти имеет тенденцию неподвижности, консерватизма. Демократия, получая верховную власть, напротив приносит в нее свойства ума толпы, подвижность, увлечение, склонность следовать "по линии наименьшего сопротивления". Монархическое начало по природным способностям в наибольшей степени привносит в ведение дел страны качество уравновешенного ума.

Помимо исторических примеров (впрочем, очень обильных) само собой ясно, что государь не может иметь ничего против полезных преобразований. Напротив, все интересы его, все нравственные побуждения, все честолюбие даже способно скорее привести к исканию улучшений. Увлечение преобразованиями даже более свойственно личности, нежели увлечение неподвижным status quo [127]. Но при этом в монархии сильно свойство сохранять нацию на ее историческом пути развития.

Народ под влиянием стихийной заразительности массовых движений, под действием подражательности, увлечения, бессознательной гипнотизации чужой нервностью способен сходить временно с исторического пути развития, хотя именно в таком состоянии менее всего способен к разумному преобразованию. В этих случаях монархическая власть легче какой другой может становиться поперек дороги увлечению. По династическому характеру и нравственной ответственности, носитель монархической власти в эти эпохи общего увлечения является силой наиболее способной противостать случайному течению, а за сим его пример, его голос пробуждает в нации ее природное историческое содержание и возбуждает таким образом стремление к верности историческим основам. Монархическое начало, таким образом, наиболее способно являться орудием, помогающим нации не впадать в застой, но и не забывать основ своего развития, т. е. именно оставаться в состоянии жизнедеятельности, здорового развития своих сил и обдуманного приспособления к новым условиям. Консерватизм и прогрессивность, сравнительно говоря, наиболее уравновешены в этом начале власти.

Общие задачи созидания нации.

Развитие материальных и духовных сил

Выше уже говорилось, что все общественные явления создаются психологической природой человека. Но человек лично и коллективно живет в материальной обстановке, и его общественность возникает и развивается под сильнейшим влиянием условий экономических, т. е. условий добывания материальных средств к существованию. Общество можно сравнить с личностью, в которой взаимодействие души и тела неразрывно и для которой необходимо сочетание здорового духа со здоровым телом.

Теория экономического материализма, будучи односторонней, заставляет, однако, обратить внимание на действительно важный фактор общественной жизни и истории. Экономика составляет почву, на которой развивается общественность как явление психологическое. Она не порождает общественности, но заставляет последнюю сообразоваться с экономическими условиями и приспособляться к ним.

В свою очередь, однако, социальные законы (по существу психологические) могуче влияют на экономику, так как естественные материальные условия допускают для существования много различных способов, задача же их выбора и утилизации зависит в основе от способности и склонностей личности, а в общественном состоянии человека от форм его общественности.

Для того чтобы благополучно и достойно совершать свое жизненное течение, создавая для себя и для человечества все, что заключено потенциально в ее типе, нация должна уметь развить всю доступную ей духовную и материальную силу. Основу и движущую силу развития в нации, как и в человеке, составляет при этом ее духовная сила.

Чичерин прекрасно характеризует это основное положение развития нация.

"Кроме государственного сознания и воли, нужна еще достаточная сила, чтобы сохранить свою самостоятельность и свое место в ряду других. Каждый самостоятельный народ призван быть историческим деятелем. Над народами нет высшей власти, которая бы ограждала слабых. Каждый должен стоять за себя, а на это нужна сила. Кто не обладает достаточной силой для самостоятельной деятельности, тот должен отказаться от самостоятельности. Это высший исторический закон, который дает право на участие в судьбах мира только народам, способным действовать на этом поприще. Но и здесь, так же как в отношении Верховной власти к подданным, материальная сила держится нравственной. Это сила духовная, основанная на высшем сознании и воле. Сила народа вытекает из его государственного сознания" ["Курс государственной науки", часть I, стр. 83].

"Над народами, - замечает он, - нет высшей власти. Каждый должен уметь стоять за себя. Для этого нужна сила. А важнейшим условием внутренней силы является способность организоваться. Одних духовных стремлений мало для практической деятельности. Надобно, чтобы народ, ищущий политической независимости, во-первых, умел драться, а во-вторых, умел образовать более или менее прочное правительство, соединяющее вокруг себя лучшие силы страны. Народ, лишенный военных способностей, не может иметь притязаний на государственное существование" (стр. 84).

Эта способность организоваться точно так же необходима и для развития экономической силы, материальных средств, без которых невозможно построить великое государство, да невозможно и во внутренней жизни нации развить и содержать множество учреждений, необходимых для ее социальной и политической жизни, невозможно, наконец, и отдельной личности достигать достаточной степени развития.

На этом пути перед государством является вопрос о производительности национального труда или - что то же самое - о разумной системе национальной экономики. Фридрих Лист, у нас так мало оцененный, прекрасно показал, что эта задача находится в тесной связи с умственной и нравственной силой нации.

Существует ходячая сентенция, что "богатство развращает народы"... Это совершенно верно, если под богатством подразумевается обилие даром достающихся материальных средств. Учение о задачах экономики в смысле накопления богатства по принципу "enrichissez vous", указанному буржуазной школой, ведет действительно к развращению и людей, и народов. Но истинные экономические принципы состоят не в накоплении "богатства", а в развитии производительной силы, т. е., между прочим, в развитии высоты человека, так как в общей системе национальной производительности огромное значение имеет не только умственная, но и нравственная сила.

Эту тему прекрасно развил Фр. Лист [Фридрих Лист, "Система национальной политической экономии", СПБ. 1891 г., стр. 194], противопоставив свою "теорию производительных сил" "теории ценностей", буржуазной политической экономии. "Способность создавать богатство, - говорит он, - важнее самого богатства... Испания среди полного мира, но подавленная деспотизмом и духовенством, погружалась все глубже в нищету... Североамериканская война за независимость стоила сотен миллионов, но производительные силы Америки благодаря приобретению национальной самостоятельности усилились неимоверно". "Странно заблуждалась школа, делая предметом исследования лишь материальные богатства или меновые ценности и считая производительным лишь физический труд. По ее мнению тот, кто воспитывает свиней, производительный член общества, а кто воспитывает людей - непроизводительный. Врач, спасающий жизнь пациента, не принадлежит к классу производителей, а аптекарский мальчик принадлежит, хотя изготавливаемые им меновые ценности или пилюли существуют лишь нисколько минут!.."

В действительности, создатели производительных сил несравненно важнее создателей меновых ценностей.

С этой же точки зрения нам в помышлениях о материальных силах нации приходится более всего подумать о ее духовных силах.

"Всякое богатство создается посредством работы тела и ума... но что влечет эту голову и эти ноги и руки к производству? Может ли быть что-либо иное, как дух, оживляющий людей, и их социальное устройство, обеспечивающие плодотворность их деятельности? Чем больше понимает человек, что он должен заботиться о своем будущем, чем больше его взгляды и чувства заставляют его обеспечивать будущность и счастье близких ему лиц, чем больше он с юношеских лет привык к размышлению и деятельности, чем более воспитывались его благородные чувства, чем больше он видел с юности хороших примеров, чем менее ограничен он в своей деятельности, чем более обеспечены результаты его труда, чем менее замечается в нем предрассудков, суеверий, ложных взглядов и невежества, тем более он будет напрягать свой ум и тело, тем будет лучше его производство, тем более он создаст и тем лучше распорядится плодами своего труда".

"Во всех этих отношениях главное значение имеет социальное положение, среди которого человеку приходится воспитываться и действовать. Тут важно - процветают ли государственные учреждения и законодательство, религиозные чувства, нравственное и умственное развитие, личная и имущественная обеспеченность, свобода и право, развиваются ли в стране равномерно и гармонически все факторы материального благосостояния - земледелие, промышленность и торговля, достаточно ли могущество нации для того, чтобы из поколения в поколение обеспечивать населению успехи в благосостоянии и образовании, и дать им возможность пользоваться во всем объеме естественными силами страны, а посредством внешней торговли и колонизации заставь служить им естественные силы и других стран..."

Дата добавления: 2015-08-28