Ной плюхнулся на сиденье рядом со мной, задыхаясь от смеха. Я ударила его по плечу, и он, продолжая смеяться, как гиена, закрыл лицо, понимая, что оно будет следующей целью.
— Прекрати! Это не смешно, Ной!
— Извини, — сумел все же проговорить он, тяжело дыша. — Ты так испугалась… и так убегала… Черт, это было так забавно!
Я обиженно сложила руки на груди и отвернулась. Да, еще я надула губки (стыдно признаться, но это так и есть).
— Уф, иди ко мне, киса, — заворковал Ной, обнимая меня и притягивая к себе. — Я люблю тебя.
— Мой папа отрежет тебе яйца и съест их на завтрак, а для меня они не чужие, — всхлипнула я.
Да, именно так: всхлипнула. Это же был Ной Кроуфорд со своим гигантским приятелем. Поставьте себя на мое место и попробуйте сказать, что сами не всхлипнули бы, если бы вам грозило потерять такое богатство.
— Да, я тоже к ним привязался, — снова засмеялся он, но быстро замолчал, когда я метнула на него яростный взгляд.
— Ха-ха-ха, — процедила я с убийственной интонацией. — Может, мне стоит самой рассказать Маку, что ты только что сделал с его драгоценной дочерью. Наверняка тогда тебе уже не будет так смешно.
— Гм, что-то я не припомню, чтобы заставлял тебя делать то, чего тебе самой не хотелось, — возразил Ной. — Ты хотела этого, Лейни. Ты хотела моих ласк и моего похотливого дружка. — Он сделал ударение на последнем слове, отчего у меня даже сердце екнуло. — Признайся.
— Нет.
— Ну, признааайся, — игриво протянул он и пальцем пощекотал мне ребра.
Я невольно засмеялась и попыталась увернуться, но Ной затащил меня к себе на колени и обхватил руками так, что я не могла пошевелиться.
— Мы взрослые люди, Лейни. И когда-нибудь твоему папе придется отпустить свою любимую девочку, — произнес он с серьезным выражением лица. Его длинные пальцы нежно погладили мою щеку, и он вздохнул. — Потому что теперь ты моя.
Я не удержалась и улыбнулась. Да и какая женщина не заулыбается, когда Ной Кроуфорд нашептывает ей на ушко такие нежности?
Довольный моей реакцией, Ной наклонил голову и нежно поцеловал меня.
Нам вдвоем никогда не бывало скучно, и я всем сердцем хотела, чтобы так было всегда. Я была бы счастлива, даже если бы мы, постаревшие и поседевшие вместе, сидели на маленьких деревянных качелях в беседке и просто кормили семейство уток, любуясь закатом.
ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?
Ной
Я не видел ее уже почти две недели. Две мучительно, невыносимо долгие недели прошли с того дня, когда я отвез Лейни в Хиллсборо. Все это время я не находил себе места и был раздражен. Это еще мягко сказано. Ни один мужчина не останется спокойным в разлуке с любимой девушкой.
Я разговаривал с ней каждый день. В их дом вернулось некое подобие покоя. Мать Лейни уже почти поправилась, отец вернулся на фабрику, и это хорошо. Даже я понимал, что ему нужно отвлечься. И, если верить Лейни, он уже не был таким сварливым, как прежде, но все еще оставлял жену очень неохотно. У меня были совсем иные причины, но я прекрасно понимал, что он чувствует, ведь и сам ненавидел разлучаться с Лейни.
Тут еще, как назло, мне пришлось уехать из города по делам, и потому я не смог встретиться с ней, как обычно, в конце недели. Я бы мог плюнуть на всю эту поездку и рвануть к Лейни, но в скором времени мне предстояла встреча с членами правления, а я и так уже слишком часто не появлялся на работе. Это вовсе никуда не годилось, особенно если учесть, как напряженно дышал мне в спину Дэвид Стоун.
Он начал вести себя еще заносчивее, чем обычно, если такое вообще возможно, и у меня начали появляться подозрения. Он как будто знал что-то такое, чего не знал я. Что-то важное. Я думал, что он готов рассказать на собрании о нашем столкновении, которое случилось наутро после бала «Алого лотоса». Но меня это не пугало. Члены правления очень уважали моих родителей, и уважение это автоматически перешло на меня. Скорее всего, они бы решили, что Дэвид заслужил взбучку.
Как-то раз у меня мелькнула мысль плюнуть на все и продать свою половину компании этому ублюдку, чтобы быть поближе к Лейни. Но с памятью о родителях я не мог так поступить. «Алый лотос» был их мечтой, и, хоть я знал, что мое счастье для них было бы несравненно важнее, я попросту не мог совершить такой эгоистический поступок.
Да, да, знаю, вы подумаете: вот, в одну секунду он превратился в святого! Нет, конечно. Хотя после того, как я признался Лейни, мне захотелось стать таким человеком, какого она заслуживает. Человеком, который способен на самопожертвование. Как способна на самопожертвование она.
Лейни все понимала и настаивала, чтобы я занялся работой, но я догадывался, что это всего лишь фасад, который она возвела, зная, что я должен вернуться в компанию. Напускной веселостью в духе Полли она старалась скрыть от меня трещинку в голосе. Но эта веселость выдавала ее с головой: разлука давалась ей так же тяжело, как и мне. Это была пытка. Самая настоящая пытка. И сил придавала только мысль о том, как все станет хорошо, когда мы наконец сможем оказаться вместе.
Я пытался отвлечься, занять мысли работой, чтобы не думать о том, что ее нет со мною рядом. Признаюсь, я, бывало, даже срывал раздражение на своих подчиненных, и на Мейсоне, и на Полли, и на Сэмюеле. Полли в долгу не оставалась и моментально отвечала мне в том же духе, что с ее стороны было не самым верным решением, но я уважал ее за это. Она не собиралась мириться с моими выходками, если знала, что для них нет причин. Я не злился на нее: ведь она скучала по Лейни почти так же, как я. Она лишилась подруги, а их у нее было не так уж много. Мало кто мог мириться с ее въедливым и своевольным характером. К тому же я, можно сказать, заставил Мейсона поехать со мной, и она за это разозлилась, но потом все-таки остыла. Наверное.
Еще два дня.
Два мучительных, невыносимо долгих дня оставалось до конца недели, когда я смогу снова увидеть ее. Смогу обнять, ощутить вкус ароматных губ, почувствовать мягкость кожи. Этого хватило бы, чтобы я продержался еще хотя бы несколько часов.
Да, вот такой я оптимист.
Закончив просматривать отчеты, приготовленные Мейсоном по клиентам, которых я сумел найти, я собрался идти домой (хотя мысли мои были поглощены совсем другим).
В кабинет зашел Мейсон с документами для собрания.
— Эй, босс, уже уходишь?
— Да, на сегодня хватит. Кстати, спасибо за отчеты, хорошая работа.
Мейсон даже оторопел от таких слов. В последнее время бедолаге порядочно доставалось от меня. Конечно, с моей стороны это было неправильно: он-то не заслужил ничего подобного. Поэтому, следуя вновь обретенному принципу самопожертвования, я решил извиниться.
— Слушай, прости меня, я в последнее время давлю на тебя. Это из-за того, что Лейни уехала, и…
— Да не волнуйся, все нормально. Полли такая же, — прервал он меня.
— Между двух огней оказался, да?
Мейсон кивнул.
— Кажется, я до сих пор не понимал, какое место эта девочка заняла в нашей жизни.
Я, похоже, тоже этого не понимал, но он был прав. Даже Лекси в последнее время стала звонить гораздо чаще, что было совсем на нее не похоже, и каждый раз только для того, чтобы поинтересоваться, как дела у Лейни. Я говорил, чтобы она звонила ей сама, что Лейни рада будет с ней поговорить, но Лекси не хотела казаться навязчивой. Ага, так мы и поверили.
— Ты не заслуживаешь всего этого дерьма, которое на тебя валится. — Я накинул куртку и хлопнул его по плечу, направляясь к двери. — Хорошего вечера, дружище.
За последние два дня заметно похолодало, что для этого времени года было совершенно нормально, вот только в душе у меня появилось подозрение, что изменения в погоде я чувствовал острее, ведь рядом не было Лейни, чтобы меня согреть. Я серьезно, мне казалось, что из меня и из окружающего мира высосали все тепло. Мой собственный свет остался где-то далеко-далеко, меня наполнило ощущение одиночества и холода.
— Эй, Кроуфорд! — окликнул мне Дэвид, когда я подходил к лифту.
Холод и одиночество…
Я не собирался трепаться с ним, потому что мне, собственно, нечего было сказать. К тому же меня ждало телефонное свидание с моей девушкой, и я не собирался его пропускать.
— Что надо, Стоун? — выпалил я.
— Я просто уточняю, будешь ли ты на следующем собрании.
Если судить по голосу Дэвида, он спрашивал из праздного любопытства, но нетрудно было заметить недобрые огоньки, тлевшие в его темных глазах, и презрительную усмешку, игравшую у него на губах. Моя правая рука невольно начала сжиматься в кулак. Как же мне хотелось расквасить его уродливую рожу и размазать эту мразь по полу, чтобы больше не видеть его вечной наглой ухмылки.
— А почему ты решил, что меня там не будет? — раздраженно бросил я, войдя в лифт, и ударил по кнопке нижнего этажа, представляя, что это его морда.
— Ты в последнее время стал слишком часто пропадать, вот я и решил спросить… Просто так, на всякий случай… Лучше бы тебе не пропускать это собрание, Кроуфорд. Будет чертовски весело. — Он сверкнул акульей улыбкой, подмигнул и наконец убрался с глаз.
Весело? Этот мудозвон действительно решил, что меня выгонят из компании за то, что я грозился его прикончить? Да люди говорят такое каждый день. Кто спорит, офис — не самое подходящее место для потасовки. Но это вовсе не повод заставлять меня отдавать мою собственную компанию в руки такого, как он. Кроме того, он не сможет ничего доказать — вряд ли он все время носит с собой включенный диктофон.
Я помчался домой, как сумасшедший. Вернее, как сумасшедший, которому приходится пробираться через дорожные пробки бампер в бампер с другими машинами. Долгое бездействие на заднем сиденье лимузина доводило меня до белого каления. Клянусь, я чувствовал восхитительный запах Лейни, оставшийся здесь после наших забав.
В громадном здании, которое я всю свою жизнь называл родным домом, пустота и ощущение одиночества вновь охватили меня. Лейни наполняла эти комнаты шумом и жизнью, хотя при этом казалось, что мы с ней — единственные люди на Земле. И меня прельщала мысль о том, чтобы с ней вдвоем заново заселить эту планету. Ради сохранения человеческого рода. Вот тут-то меня и озарило: я хочу завести детей. Наших с ней детей. Много, целую толпу.
Когда мы с Лейни в последний раз болтали, она грозилась устроить мне испытание на прочность, как только мы встретимся. Я заулыбался от этой мысли. Она стала просто ненасытной. Котенок, дрожавший под моим взглядом, превратился в львицу, ловкого хищника, которого потребность удовлетворять голод делает бесстрашной и отчаянной. Роли изменились: если она сделалась хищником, то я превратился в добычу.
Ну, конечно, это не совсем так. Однако, если это делало ее раскованнее, я ей не противоречил: пусть так и будет. Я обожал ее — она знала, чего хочет, и не стыдилась этого.
В ожидании ее звонка я перекусил и принял душ. Как только я вышел из ванны, зазвонил телефон. Отбросив полотенце, я метнулся в другую сторону комнаты и голый бросился на кровать, рядом с которой стоял телефон. Черт, было больно.
— А-а-а, твою мать! — Да, это были первые слова, которые слетели с моего языка. — Привет, киса.
— Что случилось? — не без тревоги в голосе спросила Лейни.
— Кажется, я сломал твоего приятеля, — ответил я, перекатываясь на бок.
Звуки, раздавшиеся в трубке, свидетельствовали о том, что она едва удержалась, чтобы не рассмеяться.
— Ты там что, занимаешься членоробикой?
— Да, — со смехом подхватил я. — Только он отказывается сгибаться в непривычную сторону.
— Бедненький, — ласково протянула она. — Хочешь, я поцелую, чтобы не болело?
Если бы я не сидел на привязи последние недели, то после этих слов наверняка отправил бы своего ненасытного «приятеля» к ней прямо по телефонной линии.
— Ты — злая маленькая стервочка. Ты же знаешь, что мне ничего так не хочется, как добраться до твоего сладкого ротика. От одной мысли об этом у меня все стоит, и я ничего не могу с этим поделать.
— Не знаю, не знаю, — грудным, манящим голосом произнесла она, отчего мне легче не стало. — Ты сейчас в чем?
— Я лежу на кровати. В чем я могу быть, по-твоему? — хрипловатым голосом спросил я. Ей было прекрасно известно, что я сплю нагишом.
— М-м-м, покажи мне.
— Что показать? — растерялся я.
— Посмотри на свой сотовый.
Лежавший на столике телефон завибрировал, и я взял его, потянувшись над головой. Кто бы сомневался, сообщение от моей девочки. Открыв его, я чуть не выпал из кровати. Она, совершенно голая. Сидит, упершись спиной в изголовье кровати, роскошные волосы каскадом лежат на плечах, груди налитые, соски яркие. Колени подняты и разведены в стороны, открывая мне завораживающий вид на нежную розовую плоть между ногами. И глаза. Господи боже, они были затуманены и прикрыты веками, и еще она кусала себя за пухлую нижнюю губу, как будто изнемогала от желания почувствовать мое прикосновение.
— Я тебе свое показала. Теперь ты покажи мне свое, — проурчала она в трубку.
— Кое-кому захотелось поиграть? — спросил я с усмешкой, которую она наверняка почувствовала, хоть и не могла увидеть.
— Похоже, что мне хочется играть? — Я услышал тихий щелчок кнопки, после которого раздалось жужжание «Пули Кроуфорда», которое невозможно было спутать ни с чем. — Ты мне нужен. Я больше не могу ждать. Помоги мне, Ной.
— Господи Исусе… — Я был рад помочь ей, пусть даже при помощи чертова куска металла, а не настоящей части тела. — Это моя «Пуля», киса? — спросил я, и так зная, каким будет ответ.
— Она, но не она одна. — К тихому гудению присоединился еще один звук, повыше, и я поднял брови.
— Что там у тебя еще, Лейни?
Она засмеялась.
— Дез сегодня потянула меня в один магазин. Магазин для взрослых. Я даже не знала, что у нас такой есть. Наверное, потому что он прячется в закоулке.
— Ты купила вибратор? — Я надеялся, что она купила лучший вибратор, который был в наличии, хоть и знал, что эта хреновина полетит в мусорное ведро, как только я верну ее в свою постель. Ни один член, ни искусственный, ни натуральный, не приблизится к моей детке, пока я в состоянии сам удовлетворять все ее потребности. «Пуля Кроуфорда» была исключением, и только потому, что это был вспомогательный инструмент, а не полноценный заменитель.
— Ага. Он, конечно, куда меньше настоящей штуки, но, раз уж я не могу получить тебя, придется как-то перебиваться. Скажи, что мне с ним сделать, Ной. Скажи, как доставить себе удовольствие. Что бы ты со мной сделал, если бы я сейчас была рядом с тобой.
Я посмотрел на картинку в сотовом, и у меня не осталось никаких сомнений насчет того, что бы я сделал.
— Я бы бросил твою задницу на свою кровать и зарылся бы лицом между твоих прекрасных ягодиц.
Она простонала, и мой приятель прилип к животу. Черт возьми, эта женщина умела вывернуть меня наизнанку.
— Но, раз уж ты не лежишь на этой кровати, придется придумать что-то другое. Этим вечером твой вибратор сыграет мою роль. Назовем его «мини-я». Я хочу, чтобы ты отложила его и взяла «Пулю», киса. Проведи его по своему телу вниз и положи над клитором. Не на нем, а над ним.
Она снова застонала, явно наслаждаясь вибрацией, которая возбуждала ее нервные окончания.
— Оставь его там. Как бы тебе ни хотелось опустить его ниже, не трогай, — наставлял я. — Теперь положи ладони на свои прекрасные груди и помни их. Боже, какие они приятные на ощупь, правда? Оближи пальцы, Лейни. Сожми вместе груди и влажными пальцами потяни упругие маленькие соски. Это мой рот, горячий и влажный, он сосет и играет сосками. Я перехожу с одного на другой, язык теребит и описывает круги. Теперь оба соска вместе. А это мои зубы. Черт, мне так хочется их укусить. Ты меня чувствуешь, киса?
— О боже, да.
— Когда ты так говоришь… — Я закрыл глаза, представил, как руки Лейни играют с ее телом, и взял на заметку: надо бы воплотить эти образы в жизнь в самом скором будущем. Возможно, я еще понаблюдаю, как она удовлетворяет себя с помощью вибратора. Может, стоит изменить решение и позволить ей оставить эту маленькую игрушку.
— Прикоснись ко мне за меня. Введи пальцы между нижних губ, почувствуй гладкость и тепло, — продолжал я играть с нею. — Ты уже влажная, Лейни?
Она застонала.
— Да.
Даже я сам услышал, как низко и вкрадчиво звучит мой голос. Кровь бурлила у меня в венах и неслась прямиком к затвердевшему дружку.
— Хорошо, киса. Возьми «мини-меня» и вставь в рот. Я хочу, чтобы ты пососала его. Смочи меня, чтобы я мог войти в твою тугую киску.
Из трубки донеслось приглушенное сладострастное мычание, и я понял, что она в точности выполняет мои указания. К мокрым, чмокающим звукам примешались стоны удовлетворения. Мне захотелось на самом деле почувствовать, что она с собой делает, а не фантазировать.
— Хватит, Лейни. Ты же не хочешь, чтобы я начал ревновать?
— А это сделает тебя грубее в постели?
— Любишь, когда я с тобой пожестче?
Лейни вздохнула на другом конце провода, и от одного этого звука у меня ускорилось дыхание. Дружок затвердел и раздулся, я даже испугался, что если не снять каким-то образом напряжение, в нем может лопнуть какой-нибудь сосуд. К этому времени мои руки уже думали своим умом, и одна из них начала гладить ствол.
— Как я люблю, когда моя киска тебе так нравится, что ты теряешь голову.
Когда моя девушка говорила «моя киска», я слетал с катушек. Рычание исторглось из моей груди и вылетело через сжатые зубы.
— Скажи это снова.
— Что сказать?
Она знала, что я хотел услышать. Она играла со мной, и меня это немного раздражало. В основном потому, что она была там, а я здесь, и я возбудился сильнее, чем нимфоман на сеансе порнухи.
— Ты знаешь что. Произнеси это.
— Ки-и-ска-а-а.
— О черт! Если бы ты сейчас была здесь, я бы не стал тебя щадить. Я бы тебя залюбил до искр из глаз, уж можешь мне поверить.
— Кто у нас руководит? Говори, что делать дальше, Ной.
Ах, да, у нее же в руках вибратор. Стартовав с этой мысли, мой разум мог отправиться в самые разные направления. Пришлось мне выбирать одно.
— Включи его, киса. Почувствуй, как я подрагиваю в твоих руках. Я хочу, чтобы ты провела головкой вверх-вниз по своим влажным складкам. Смочи меня своей влагой.
— М-м-м, это так приятно.
Прижав телефон плечом к уху, я потянулся к прикроватному столику и нашел в одном из ящиков лубрикант. Потом выдавил себе в ладонь щедрую лужицу и отбросил тюбик в сторону, чтобы он не мешал смотреть, как моя рука будет ходить по стволу.
— Почувствуй, как я глажу твой вход. Я готов для тебя. Я хочу любить тебя мощно и быстро. Я хочу заставить тебя выкрикивать мое имя.
— Боже, да, Ной, — задыхаясь, простонала она.
— Сядь на колени, киса. Можешь сделать это для меня? Включи громкую связь, сядь на колени и возьмись свободной рукой за спинку кровати.
Я услышал в трубке шелест, а потом снова раздался голос, только теперь он как будто звучал в отдалении.
— Готово. Что теперь?
— Ты сядешь прямиком на меня, Лейни. Положи между ног подушку и поставь на нее эту штуку. Теперь разведи колени и опустись так, чтобы она прикоснулась к твоему входу.
— Я так тебя хочу, — прохныкала она.
— Так возьми меня. Опустись на меня и скачи на мне быстро, как ты любишь. — Желая разделить с нею ощущения, я сжал большим и указательным пальцами головку, а потом двинул вперед бедрами, чтобы провести через ладонь остальную часть ствола. Глаза мои закрылись, когда мысленная картинка соединилась с сохранившимися в памяти ощущениями того, как я на самом деле входил в нее.
— Черт, Лейни, какая же ты сладкая. Тебе нравится?
— Ты такой большой! — Последнее слово она выделила интонацией.
— Киса, лучше прекрати так говорить, пока я не запрыгнул в машину и не поехал в Хиллсборо тебя похищать. — Клянусь, я был на волосок от того, чтобы воплотить эту угрозу в жизнь.
— А своего толстого «приятеля» ты привезешь с собой?
Ее слова ввергли меня в какое-то неистовство. Пальцы сжались на стволе, я стал водить рукой так быстро, что лубрикант стал нагреваться от трения. Я закрыл глаза и представил себе, что меня сжимает не моя ладонь, а ее стенки.
Мне хотелось увидеть, как она смотрит на меня, чуть приоткрыв рот и впившись ногтями в мышцы у меня на груди. Ее волосы накрывают нас волшебным занавесом, ее бедра колышутся, лобки трутся друг о друга.
Она стонала и вскрикивала на другом конце провода, но негромко, видимо, чтобы не потревожить домочадцев. Я чувствовал, что ей нужно больше.
— Быстрее, Лейни, быстрее. — Я представил, как ее ягодицы с каждым движением бьются о мои бедра. Моя рука тоже ускорила движения, и я впился зубами в губу так сильно, что наверняка прокусил ее.
— Как сладко, — тихо произнесла она. Я слышал ее дыхание и негромкие удары спинки кровати.
— Держись, киса. Держись, — простонал я, чувствуя, что сам уже почти добрался до пика.
— Ной, я хочу тебя. Прошу! — взмолилась она, алкая финала. — Я хочу еще.
— Я обещал давать тебе все, что нужно, помнишь? Отпусти спинку, Лейни. Работай пальцами. Найди точку, которая требует больше внимания. Гладь ее пальцами, а когда скажу, ущипнешь.
В трубке слышалось тяжелое дыхание, когда оно начало сменяться гортанными звуками, я сказал:
— Давай, киса. Щипай!
— О черт! — воскликнула она, но негромко, хриплым шепотом, чтобы никто не слышал. Я почти увидел, как ее голова запрокинулась, а тело сжалось под властью оргазма.
И видение это унесло меня туда, куда и я стремился.
— Сейчас… Сей… мать его… час, — прорычал я, ударяясь лобком в кулак. Сперма вылетела из меня, как густая расплавленная лава, и упала мне на живот. Работая бедрами, я выдоил себя до последней капли.
— Ной, ты еще там? — спросила Лейни, взяв трубку и выключив громкоговоритель. Она все еще тяжело дышала, но голос уже утратил хрипотцу.
Накрыв ладонью лицо, с трудом успокоив себя, я ответил:
— Да, киса, я здесь.
— Я скучаю по тебе.
Да, блин, я тоже по ней скучал.
До Хиллсборо четыре часа езды, туда и обратно — восемь. Это означало, что я успеваю съездить туда и вернуться на работу. Я, наверное, раз десять произвел в уме эти расчеты, пока лежал и смотрел, как минутная стрелка на часах приближается к полуночи. Несмотря на оргазм два часа назад, заснуть я не мог… опять. Между любовью и одержимостью очень тонкая граница, и я подозревал, что оказался весьма близок к тому, чтобы переступить эту черту (впрочем, есть такая штука, называется «депривация сна» — возможно, это она навела меня на такие мысли). Мне требовалось лекарство, причем как можно скорее, я не мог ждать еще целых два дня. К тому же я не собирался тратить на сон хотя бы минуту из тех двух дней, что мы проводили вместе. Поэтому я решил, что так будет продолжаться до тех пор, пока мы не придумаем какой-то способ быть вместе. Или пока я не сойду с ума — боюсь, что это случится раньше.
Я вылез из кровати и натянул джинсы, чтобы спуститься и выпить молока или «Патрона», смотря что быстрее заставит меня заснуть. Но, дойдя до первого этажа, я отвлекся от своей цели — повсюду, куда ни посмотри, мне виделась она. Вот Лейни стоит на коленях перед дверью. Вот Лейни врывается в дом через эту самую дверь после сжигания белья. Вот спускается по лестнице, как спешащая на бал Золушка. Вот сидит на ступеньках, и по ее щекам катятся слезы, потому что я только что оттрахал ее в припадке ярости. Я закрыл глаза, чтобы избавиться от последнего образа, и был вознагражден видением Лейни в душе сразу после этого. Прекрасное обнаженное тело дрожит под струями воды.
Я прошел через весь дом до музыкальной комнаты. Она была и там: сидела сначала на моем кабинетном рояле, а потом у меня на коленях. Лейни ждала меня и в кабинете. Голая, в одном моем шелковом галстуке, она возникла в двери и прислонилась плечом к косяку.
Я очень скучал. Сердце мое разрывалось от боли, пока мозг перебирал ее бесчисленные образы, некоторые невинные, некоторые не очень: прекрасные улыбки, сексуальные насмешливые ухмылочки тех времен, когда она меня ненавидела, лицо, горящее возбуждением, когда она приходила ко мне снова и снова, удовлетворение и умиротворение, появившиеся у нее на лице, когда она призналась мне в любви… Может, я бы и выжил без нее, вот только такая жизнь была мне не нужна.
К черту расстояния, я должен был увидеть ее!
Босиком и без рубашки я выскочил в прихожую, схватил со стола ключи и бумажник и побежал к своей «ламборгини». Несколько капель дождя упали на ветровое стекло, когда я выруливал из гаража и выезжал на дорогу к Хиллсборо. К ней.
Я гнал с умопомрачительной скоростью. Мокрая дорога — не самое удобное место для быстроходных спортивных машин, но мне было наплевать. Я должен был успеть к ней так, чтобы осталось время ее обнять, и «ламборгини» была самым быстрым моим средством передвижения. В уме я сделал отметку: завтра же купить вертолет.
Пока я ехал, дождь усилился, и с каждым всплеском вылетавшей из-под колес воды, с каждым проходом дворников по стеклу я все больше и больше погружался в размышления о Дилейн.
Меня преследовал сон о ней и действительность, которая раскрылась передо мною в тот день, когда я две недели назад перевез ее в родительский дом. Коттедж, у которого мы остановились по дороге, луг, смех Лейни, улыбка на ее лице — сон словно ожил на моих глазах.
Я до сих пор слышал звук ее голоса, погрустневшего, когда она сказала, что скучает по мне. Он раз за разом повторялся в ушах и заставлял сжиматься сердце. Мне ее очень недоставало. И плевать, если это делало меня подкаблучником. Если в мире и был каблук, под которым я сам хотел оказаться, так это ее каблук.
Я вдавил педаль газа, заставляя «ламборгини» еще быстрее мчаться к цели.
Ночь окружала меня, я летел по пустынным дорогам, на мокром асфальте отражался свет моих фар. Я уже был совсем близко. Еще несколько километров, и она окажется в моих объятьях.
К тому времени, когда я выехал на ее улицу, дождь превратился в настоящий тропический ливень. Я погасил фары, чтобы не предупреждать заранее Лейни или ее родителей о своем приезде, и остановился невдалеке от их дома. В окне спальни Лейни мерцал тусклый огонек, отбрасывавший на стены подрагивающие тени, явно свечка. В остальной части дома царила темнота, и на улице не было ни души.
Я вышел из машины и как можно тише закрыл дверь, но в ночной тишине и этот звук оказался слишком громким. Сначала залаяла одна собака, потом вторая, а потом стало казаться, что меня окружила целая стая этих тварей.
Холодные струи хлестали по голой коже, безжалостный ветер рвал ее на клочки. В считаные секунды я промок и начал замерзать, но мне было наплевать. Стихия заставила тело дрожать, но на уме у меня было одно: моя девушка. Конечно, если бы я хотя бы часть своей энергии пустил на выработку плана действий, я бы знал, каким будет мой следующий шаг. Я не мог просто так взять и позвонить в дверь: меня наверняка встретило бы дуло винтовки Мака, нацеленное на мои яйца.
Я осмотрел дерево, стоявшее под окном Лейни, и прикинул, удастся ли по нему добраться до ее комнаты. Несколько низко расположенных веток давали надежду.
Из-за того, что кора дерева была покрыта мокрым мхом, мне так и не удалось найти точку опоры для босых ног. Поэтому я подпрыгнул, ухватился за ветку и подтянулся. Когда я уже почти сел на нее верхом, эта тварь сломалась под моим весом, и я грохнулся на землю. Удар был такой силы, что выбило воздух из легких. Но я не для того проделал весь этот долгий путь, чтобы вот так легко сдаться. Когда я собрался повторить попытку, занавеска на окне Лейни дрогнула, рама скользнула вверх.
— Ной? — донесся сверху неуверенный голос. Ее явно разбудил треск ломающейся ветки. — Ты с ума сошел? Что ты здесь делаешь?
Я поднял голову к ночному небу. Капли дождя посыпались на глаза, и я заморгал, чтобы рассмотреть ее, да так и замер, не в силах оторвать взгляда от женщины моей мечты. Волосы ее были собраны в свободный хвостик, несколько прядей свесились по бокам лица, глаза немного припухли спросонья. Она выглядела совершенно несовершенной, и мне захотелось сделать ее своей навсегда. А потом, неожиданно для меня самого, с губ слетели три коротких слова.
Это не было вопросом, и это не было приказанием. Черт, это была мольба.
— Выходи за меня.
ПУЗЫРЬ ЛОПНУЛ
Лейни
Я стояла у окна, глядя вниз на Ноя. Он был почти голый. Без рубашки, босиком, лишь мокрые джинсы облепили совершенную фигуру. Волосы прилипли ко лбу, длинные ресницы смахивали капли дождя, язык быстро высунулся, чтобы слизать одну из капель, которые повисли на нижней губе, и смотрел он на меня так, будто увидел второе пришествие, хоть я и выглядела страшнее смерти.
— Выходи за меня.
Его слова долетели до меня сквозь беспощадный ветер, который грозил изрешетить его и бросить избитого в грязь.
Сердце мое дернулось, как от смертельного разряда. Ноги сделались ватными, и мне показалось, что пол подо мной куда-то провалился, — мне даже пришлось схватиться за подоконник, чтобы не закачаться.
Не помогло.
Я повалилась вперед и чуть не выпала в открытое окно, но, к счастью, успела ухватиться за одну из веток прямо передо мной.
— Лейни! — в испуге крикнул Ной.
Я должна была попасть к нему, прыгнуть ему на руки, обвиться вокруг него. Спускаться по лестнице слишком долго и, что там говорить, слишком традиционно для нас. «К черту! Раз уж я все равно почти вишу на ветке, нужно лезть дальше», — решила я и полезла. Ледяной дождь колотил обнаженную кожу и впитывался в мою белую рубашку — ту самую рубашку Ноя, которую я взяла с собой.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |