НАЗВАНИЕ: “Думаю о тебе с утками”

НАЗВАНИЕ: “Думаю о тебе с утками”

АВТОР: Stana

БЕТА: Sweet Sacrifice

СТАТУС: закончено

РАЗМЕР: midi (29 страниц Word)

ДАТА НАПИСАНИЯ: 26.12.2010 – 9.01.2011

КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: Slash, AU, POV, Romance, light Angst

РЕЙТИНГ: NC-17

ПЕРСОНАЖИ: Tom/Bill

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Когда вам грустно – сходите в парк, посмотрите на воду.

ОТ АВТОРА:

Автор благодарит алфавит за любезно предоставленные буквы.

Attention: Я не читаю чужое, а всё время трачу на написание своего. Поэтому, если что-то совпало, считайте, что я честно придумала то, что придумали Вы.

Возможно, подобный сюжет встречался в книгах, фильмах, фан-фиках. Автору об этом ничего не известно.

Вообще-то, фик задумывался, как подарок читателям на новогодние праздники, и должен был быть выложен на январских каникулах. Но сами понимаете, что послужило причиной тому, что обнародуется он только сейчас =)

"Думаю о тебе с утками"

Мысли Билла К.

Часть первая.

Мне кажется, они меня ненавидят. На их месте я бы себя точно ненавидел! Ущипнул бы за пальцы, протягивающие кусок хлеба, или скинул всей толпой в холодную воду. Мерзкая какая-то привычка – выговаривать уткам все свои горести. Но я ничего не могу с собой поделать. Может, в душе они меня терпеть уже не могут и закатывают глаза каждый раз, когда я прихожу на озеро в парке. Правда, еду они у меня берут охотно. Это бартер – корм в обмен на словесное недержание.

Я думаю о нём сутками. Причём чем больше думаю, тем сильнее головная боль, оттого и запутанней мысли. А жить с постоянной головной болью со временем надоедает. Неделя, две… но три – это уже издевательство над самим собой, мазохизм в чистой форме. А подобных наклонностей за мной ни в одной жизненной сфере не наблюдалось. Но, кто меня знает… Я-то уж точно не догадываюсь, какие такие таланты во мне скрываются. Хотя очень сильно подозреваю, что никаких.

Попытка родителей-музыкантов научить меня играть на скрипке окончилась тем, что всегда интеллигентный отец разбил несчастный инструмент об асфальт заднего двора нашего дома. Так что музыке я сразу говорю «нет». Умственные способности? Средние, признаем сразу. Умелые руки, способные скотч и батарейку преобразовать в вечный двигатель? Не надо так бездарно тратить время! Пение? Медведь мне на ухо не просто наступил, он на нём основательно потоптался, а затем и проехался катком для надёжности. Живопись? Увы, нет, хотя очень бы хотелось. Привлекательная внешность? Да. Пожалуй, это самое лучшее, что досталось мне от родителей, и на что расщедрилась оторвавшаяся на мне природа: высокие скулы, миндалевидные карие глаза, волосы такие чёрные, что редко кто верит в их девственность относительно покраски, поджарая фигура, которую не испортит торт, съеденный на ужин, закусанный гамбургером и запитый каким-нибудь молочным коктейлем. Спасибо маме за прекрасный обмен веществ, а папе – за высокий рост, который меня выделяет среди толпы.

Наверное, именно с моей внешности, которую не испортили даже очки в чёрной прямоугольной оправе и рабочая форма, всё и началось. Или нет?

Точно, всё началось с детских книжек.

***

Действие первое.

- Принц Гай посадил принцессу Урсулу на своего верного коня, вскочил следом, и поскакали они в его королевство, где поженились и стали жить счастливо. У них родилось двадцать сыновей и двадцать дочерей. Конец.

Я захлопнул книжку и обвёл взглядом почтительно молчащую публику. Мальчик с рыжими волосами и пухлыми щеками поднял руку.

- А как их звали?

- Кого?

- Их сыновей и дочерей!

Я мысленно прикинул, смогу ли вспомнить сорок имён за одну минуту и решил, что на такой подвиг не способен. Урсула-то прямо героиня, а по портрету в книжке и не скажешь.

- История об этом умалчивает, - моя улыбка была максимально дружелюбной. С детьми надо вести себя осторожно – это я усвоил после первого же сеанса «группового чтения». Девочки-близняшки разразились бурными рыданиями, когда дракон слопал незадачливого рыцаря, и мне потребовалось почти десять минут, чтобы заверить малышек в счастливом исходе данного мероприятия.

Рыжий мальчик, не получив ожидаемого ответа, мгновенно надулся. К счастью, именно в этот момент время моей каторги истекло, и детей стали медленно разводить их матери, затарившиеся книгами. Руководство книжного магазина, где я работал продавцом-консультантом, выработало отличную тактику – в определённые часы можно было «сдать» ребёнка с детский отдел, где кто-то из добрых консультантов читал им сказки. А утомлённые мамы в это время имели возможность вдоволь находиться и натратиться в двухэтажном магазине, задерживаясь в «недетских секциях». Уж лучше бы меня отправили работать рядом с великим трактатом о нефритовых стержнях и пещерах, чем в детский отдел. От обилия розового уже основательно подташнивало.

Убедившись, что последнего ребёнка забрали родители, я направился к полкам для уже привычного осмотра. Дети имели жуткую привычку хватать книги, а потом ставить их куда попало. Требовалось же, чтобы вся литература имела строго алфавитный порядок.

Пока я, сидя на корточках, расставлял яркие фолианты по местам, к стеллажу подошёл мужчина. Я автоматически перевёл взгляд на его ботинки и мысленно присвистнул – «Гуччи», последняя коллекция, пряжки под серебро. Мог бы, спустил бы всю зарплату! Наверняка какой-то богатый мужик в возрасте с целым выводком, которым занимается, по большей части, няня.

- Молодой человек, можете помочь?

Не успев удивится неожиданно юному голосу, я выпрямился. И пропал.

Напротив меня стоял совсем молодой мужчина, едва ли старше меня самого. В идеально подогнанном по фигуре тёмно-сером костюме, белой, как больничные палаты, рубашке и с галстуком. Длинные, не короче моих, тёмные волосы были собраны в низкий хвост. Янтарные глаза смотрели спокойно, без вызова, с умеренным, не навязчивым любопытством.

Еле отодрав от нёба прилипший к нему язык, я положительно кивнул.

- Выберите за меня несколько книг. А то я мало что смыслю в детской литературе.

- Для мальчика или для девочки?

- Для девочки.

Я снова кивнул и принялся быстро доставать с полок самые привлекательные тома, исподтишка косясь на покупателя. Парень повертел в руках яркую книжицу и отложил её с самой скучающей миной. Я постарался переключиться на свои прямые обязанности. Утке понятно – все подобные экземпляры давно прибраны к рукам предприимчивыми дамочками, оперативно родившими детей и тем самым укрепившими своё шаткое положение.

Набрав целую кипу изданий, я поставил её на низкий стол перед ним.

- Вот, это, пожалуй, самое интересное.

- Вы их все читали? – парень усмехнулся.

- Конечно, - сказал я чистейшую правду. За год работы здесь, каких только сказок я не читал детишкам.

- Хорошо, я поверю, - он одарил меня широкой улыбкой и, подхватив книги, направился в сторону кассы.

Не уняв желания посмотреть на него ещё раз, я жадно следил за тем, как он расплачивается. Уходя, незнакомец замешкался в дверях, чуть повернул голову и задержал на мне взгляд. Через витрину я видел, как он садится на заднее сиденье припаркованного неподалёку «БМВ» и уезжает в неизвестном направлении. Я вздохнул и мысленно сказал «прощай» нашей возможной совместной жизни, жаркому сексу и счастливой старости. Представить что угодно, даже самый большой бред и бесконечность, можно всего за долю секунды.

Через два дня мой незнакомец появился снова. Странное дело – раньше я ни разу не видел, чтобы этот мужчина посещал наш магазин, а ведь память на лица у меня просто феноменальная. На этот раз он не зашёл в детский отдел, но бродил неподалёку – рассматривал какую-то специализированную литературу и обращался к работающей там девушке. Я лишь изредка выглядывал из-за бутафорского облака – уж больно привлекательно выглядел этот молодой, но явно успешный мужчина. Атлетическая фигура, парадоксальным образом не потерявшаяся в деловых костюмах, гордая осанка, уверенные движения и взгляд – прямо-таки идеальный самец. С обременением в виде дочери, которая наверняка уже просмотрела все подобранные мною книги. Когда он уходил из магазина, я ощутил приступ дежа-вю – задержавшись в дверях, он нашёл меня взглядом и, загадочно сверкнув глазами, удалился. Увидев себя в зеркале, я лишь чертыхнулся – это ж надо было так покраснеть!

Ещё через два дня он пришёл снова, держа за руку то самое «обременение». Темноволосая девчушка лет пяти, очень похожая на него, постоянно вертелась, норовила убежать и теребила подол светло-голубого платья. Он подвёл её к группе детей, которая уже устроилась на скамейках и была готова внимать моему чтению. Сегодня на повестке дня были братья Гримм и их сильно приукрашенное творчество.

- Посиди здесь и послушай, что читают, хорошо? Тебе будет интересно.

- А ты? – девочка упрямо взглянула на отца и сложила ручки на груди.

- А я пока схожу в другое место, куплю кое-что.

- Иди, - благосклонно кивнула юная диктаторша и одарила моего «идеально самца» пренебрежительным взмахом руки. Он покачал головой и прошёл в соседнюю секцию, из которой детская, в принципе, отлично просматривалась. Буквально ощущая его присутствие и взгляд, я начал чтение. И, надо сказать, был в ударе, играл за всех сразу – и за Гензеля, и за умную Эльзу, и за горшок с кашей.

Когда время сказок и общения с детьми истекло, я заметил, что он стоит, облокотившись на фасовочный стол, и внимательно наблюдает за мной. Стараясь ничем не выдать своих смешанных эмоций, я попрощался с несколькими постоянными слушателями, позволил маленькой девочке дёрнуть меня пару раз за хвост, а после сдал её на руки сыпавшей благодарностями матери. Всё это время «идеальный мужчина» не двигался с места, хотя темноволосая мисс уже тянула его за пиджак во все стороны.

- Мартина, ты поблагодарила молодого человека за сказки? – спросил он, впрочем, не глядя на ребёнка.

Та мотнула головой.

- Ну тогда скажи, - он опустил глаза на мой бейдж, - Биллу «спасибо».

Мартина задрала голову и недоумённо посмотрела на меня снизу вверх. Я опустился на корточки перед ней, чтобы наши лица были на одном уровне – детям проще общаться именно так.

- Спасибо, Билл, - девочка широко улыбнулась, демонстрируя неровные молочные зубы.

- Всегда рад, - я вернул ей улыбку.

Мартина, продолжая смотреть хитрющим взглядом, сделала шаг вперёд. Я и опомниться не успел, как она сорвала с меня очки и мгновенно скрылась за стеллажами.

Я быстро выпрямился и недоумённо посмотрел на отца непоседливого ребёнка. У парня вид был не менее ошарашенный, но он не растерялся и тут же бросился за девочкой. Поиски были недолгими – уже спустя минуту он нёс обратно визжавшую и колотившую его кулаками Мартину, перекинув её через плечо. Он молча протянул мне очки, затем поставил дочь на ноги и тоном, не терпящим выражений, приказал:

- Извинись.

Мартина жалобно всхлипнула и, опустив голову, пробормотала извинения. Я снова опустился на корточки и ободряюще улыбнулся малышке.

- Ничего страшного.

Он тем временем достал из внутреннего кармана телефон и, быстро набрав номер, бросил только одно слово:

- Зайди.

Почти сразу же, откуда ни возьмись, рядом возник мужчина средних лет. С самым невозмутимым видом он взял притихшую Мартину на руки и унёс её в машину.

- Извини за это, - сказал парень, общаясь уже ко мне.

- У вас очень… милая дочь.

Он усмехнулся.

- Слава Богу, она не моя дочь.

- Правда?!

Похоже, я не рассчитал громкости своего голоса и диапазона радости. Он удивлённо глянул на меня, но быстро взял себя в руки, и, казалось, понимающе улыбнулся.

- Ну, просто… вы так похожи…

- Это дочь моей сестры. А мы близнецы.

- Понятно, - промямлил я, не в силах придумать следующую реплику.

Но он всё сделал за меня.

- Послушай… Билл, да?

Я кивнул.

- Томас. Я человек крайне занятой, свободное время у меня очень и очень ограничено. Я не привык тратить его впустую, поэтому спрошу прямо, очень надеюсь, что я не ошибся.

- Спрашивайте.

- Ты согласишься на встречу со мной? В неофициальной обстановке.

От неожиданности я икнул и быстро ударил себя пальцами по губам. Томас испытующе смотрел на меня тёмными глазами, в которых плескался просто океан уверенности в себе.

- А… встреча какого рода?

- Личного.

- То есть, как бы… свидание?

Парень будто прикинул что-то в уме и согласно кивнул.

- Именно. Так я не ошибся.

- Ни капли, - уже уверенней ответил я, расправляя плечи.

- В девять вечера, секретный ресторан* «Родео». Знаешь, где это?

- Представляю примерно.

- Отлично, - Томас широко и, главное, уже более человечно улыбнулся мне. – Я буду тебя ждать.

Он вышел из магазина и, сев в «БМВ», уехал. Я только ошалело глядел на залитую сентябрьским солнцем улицу. Да, это однозначно было самое странное знакомство за всю мою пусть и недолгую и мало насыщенную жизнь.

***

Мысли Билла К.

Часть вторая.

С того дня всё завертелось, как торнадо, рушащее фермы в далёкой Америке.

Тем же вечером я, чертыхаясь, лез через развалины, оставшиеся ещё со времён советских бомбардировок сорок пятого года. Будучи наслышанным о «секретных ресторанах», я ни разу там не бывал, но представлял примерно, какие там цены и какого уровня эти заведения. Да и Томас с самого начала производил впечатление человека более чем обеспеченного.

Это свидание не было похоже ни на какое другое. Я ожидал натянутости, пафоса, его чрезмерной бравады и уверенности в собственной неотразимости. Реальность, как всегда, сильно отличалась от фантазий – он будто сбросил свою «деловую» маску, открыв лицо обычного человека, не лишённого, впрочем, делового подхода. Глядя на его отточенные движения и красивые руки, слушая, как он разговаривает с персоналом и вообще говорит, я сразу классифицировал Тома, как человека, получающего всё по первому требованию. И тогда мне казалось, что так же он захотел получить и меня.

Но это было ещё одной ошибкой. Вместе с уверенностью в нём присутствовала и бездна такта вкупе с обаянием. Он открыто и одновременно загадочно улыбался, расспрашивая о моей жизни и вкусах, внимательно слушал и весьма коротко говорил о самом себе. Из его рассказа я узнал, что Том в свои двадцать четыре года был вице-президентом, правда, в компании своего отца, что сразу объясняло подобные достижения в столь раннем возрасте. Окончив университет, он распрощался с разгульной жизнью, облачился в костюм от «Армани» и занял руководящий пост. Говорил он об этом так просто, будто в мире все парни, не справившие юбилея в четверть века, добивались подобных успехов.

Окончание вечера стало очередным сюрпризом. Как завершение свидания, мне представлялась ночь в его квартире, умопомрачительный секс, а наутро скупая фраза «Я позвоню» и последующее ничто. И подобный план меня, честно говоря, даже устраивал. От такого мужчины я не ждал ничего другого. В конце концов, даже смотрелись вместе мы крайне странно. Он – в идеальном костюме и начищенных ботинках, с зализанными назад волосами и безупречными манерами. И рядом я – в узких черных брюках, которые я успел измазать, когда лез по руинам, и весь вечер старательно прятал под столом, приталенной тёмной рубашке, невесть откуда взявшейся в гардеробе среди вороха футболок. Плюс ко всему я умудрился перепутать вилку для салата с вилкой для мяса, чем вызвал ужас у обслуживающего нас официанта.

После, когда мы ехали в направлении моего дома, Том скинул с ног ботинки, вальяжно развалился на сидении, обнимая меня за плечо одной рукой. Назвал официанта «напыщенным индюком» и рассказал, как пару лет назад, не справившись с устрицей на каком-то светском приёме, вывалил всё её содержимое на платье жены мэра. Я хохотал до тех пор, пока он не заткнул меня поцелуем, совершенно не смущаясь своего шофёра. И я сдавал ему свои губы в плен до тех пор, пока серебристый «БМВ» не затормозил у моего дома, и ещё минут десять после этого. Когда дыхание совсем кончилось, а сил сдерживаться не осталось, я оторвался от него и уже собрался потащить в свою квартиру для логического продолжения. Но он только мягко улыбнулся и пообещал позвонить утром. Что он впоследствии и сделал.

Две недели пронеслись, как яркий смерч, сносящий все крыши, в особенности мою. Том звонил и просил встретиться, а я бросал все дела и нёсся со всех ног к нему. Мы встречались в каких-то барах, кинотеатрах, в деловом центре, за городом… Он был неизменно приветлив и ласков, целовал нежно, но с напором, показывая свою силу. И я сходил с ума от того, как этот мужчина держал меня в своих руках, как надавливал на мой затылок, лаская языком чувствительное нёбо. Как крепко обнимал, не опуская руки ниже поясницы, и не стыдился людей – будь то его шофёр или прохожие. А мне уже виделись более откровенные картины. Если он был таким страстным в поцелуях, то… Чёрт, да у меня мир темнел перед глазами, когда я представлял его в своей постели. Хотелось прогнуться, подчиниться, отдаться, и так близкое к миллиарду число раз. Но он демонстрировал свою симпатию исключительно при помощи губ, без конца побеждая мои и клеймя шею.

И казалось, что можно бесконечно целоваться на всех улицах Берлина. Но мне уже не терпелось продвинуться дальше, а Том, будто играясь, увиливал от главной темы под любыми предлогами, явно растягивая приятное предвкушение. Пока однажды вдруг сам не застал меня врасплох…

***

Действие второе.

- Сколько у тебя было мужчин?

От неожиданности я захлебнулся. Том похлопал меня по спине, забрал бутылку с минералкой и дал отдышаться. Утерев губы, я озадаченно уставился на него, спокойного, как удав, только что проглотивший несчастного кролика.

- А что, это важно?

- Мне интересно.

- А сколько было у тебя? – я прищурился, ожидая отмазок.

- Ты имеешь ввиду серьёзные отношения или просто секс?

- А что, там разные цифры?

- Да.

- И… насколько разные?

- Билл, ты передёргиваешь, - Том улыбнулся и крепче прижал меня к себе.

Мы уже полчаса сидели на одной из скамеек на аллее недалеко от его офиса. Октябрь всё настойчивей заявлял о своём скором приходе – моросил мелкий противный дождь, а ветер пробирал до костей. Я бесконечно ёжился и пританцовывал, силясь согреться. Том недолго следил за моими мучениями – оттащил меня в укромное место под деревьями, усадил рядом с собой на лавку и крепко обнял, делясь теплом. В программу «отогрева», как оказалось, входили и весьма каверзные вопросы.

- Я не передёргиваю!

- Ну что за детский сад, - улыбка на его лице стала шире. – Давай ещё поспорим, кто первый задал вопрос. Хотя это сделал я.

Я покосился на его профиль. Мне до сих пор не было понятно, когда он серьёзен, а когда шутит. Серьёзен, правда, он бывал гораздо чаще.

- Подай мне пример и ответь первым!

- Девять на шестнадцать.

- Чего?!

- Женщин на мужчин. В трёх странах.

- Ты по всему континенту, что ли, отметился?

- Ещё в Америке.

Я деликатно кашлянул в кулак. Да уж, с такими достижениями мне не тягаться.

- Теперь ты.

- Аж неловко как-то.

- За что?

- Двое.

- О…

Том выдержал многозначительную паузу, за которую я успел надумать километры ужасов.

- Ты же моложе, так что неудивительно.

- Я младше тебя всего на четыре года!

Каулитц глубокомысленно замолчал. Я со вздохом уткнулся носом в его плечо, прижимаясь теснее и вдыхая терпкий, резковатый аромат одеколона. Мне всегда нравились свежие запахи. Но этот нравился не меньше, особенно в сочетании с ним.

- И что, у тебя были с ними серьёзные отношения? – Том заинтересованно глянул на меня.

- Ну-у-у…, - я смущённо опустил глаза. – С первым нет. Со вторым… мы были вместе где-то полгода.

- Почему расстались?

- Он был слишком увлечён своим делом. Вечно носился с фотоаппаратом. Меня постоянно фотографировал, будто я актриса, у которой юбка на красном ковре задралась! В итоге он уехал в Америку, заделался папарацци и теперь взаправду щёлкает этих актрис. Жаль даже. У него есть талант, а он его попросту растрачивает.

- Понятно. А что первый?

- Как-то странно обсуждать моих бывших, тебе не кажется? – я зябко поёжился. Мало того, что погода отвратительная, так ещё и разговор какой-то безрадостный и крайне компрометирующий.

- Я же сам спросил, - Том чуть надавил мне на подбородок снизу, заставляя поднять лицо. – Мне интересно, как у тебя всё было в первый раз. И каким я буду у тебя по счёту.

- Странное желание…

- Серьёзно, расскажи. Мне важно это знать.

- Бутылка крепкого рома, промятый диван в гостиной дома его родителей и банановые презервативы. Ненавижу бананы.

- Вообще или после него?

- После него.

Том улыбнулся мне в щёку и принялся медленно гладить по плечу.

- Всё было так плохо?

- Мы честно говорим?

- Абсолютно.

- Ужасно, - я невольно содрогнулся. – Мне потом казалось, что я никогда не рискну всё это повторить.

Каулитц наклонился и мягко коснулся моих губ своими, едва надавливая. Я с готовностью подался вперёд, рассчитывая на более страстный поцелуй. Но Том, видимо, решив, что этого хватит, чуть отстранился, смотря на меня ласковым взглядом.

- У нас всё будет по-другому.

- Да? – я мгновенно загорелся.

- Я серьёзно.

- И… когда же?

- А что, уже не терпится?

Я стыдливо опустил глаза, ладонью разглаживая на колене совсем не нуждающиеся в этом джинсы.

- Покраснел-то как, - не без удовольствия заметил Том, поглядывая на свою левую руку, где красовались массивные часы. Про себя я прозвал их «будильником».

- Мне пора, обеденный перерыв скоро закончится.

- Ну вот, я оставил тебя без еды, - я виновато глянул на него.

- Я же сам тебя позвал. Но, кстати, от чего-нибудь вкусного я не откажусь.

Не дожидаясь ответа, Том поцеловал меня. Глубоко, властно, так, что согрелись мы мгновенно. В офис он в итоге опоздал.

Это была вторая ночь после нашей встречи в центре.

Я валялся в постели в обнимку с томом Шиллера, дочитывая пьесу о Жанне Д'Арк. Едва я, обкусывая ногти, добрался до самого интересного – сожжения, как моё чтение нагло прервал звонок телефона. Я удивлённо покосился на часы – было без двадцати двенадцать. Взглянув на дисплей, я изумился ещё больше – звонил Том.

- Привет.

- Не разбудил?

- Нет.

- Что делаешь?

- Да так…, - я перекатился на спину и уставился в потолок. – Шиллера читаю.

- Интересно, однако. Не думал, что встречу молодого парня, который в пятницу вечером будет читать, тем более творчество такого сомнительно автора.

- Эй! Я люблю Шиллера.

- А я нет. Его пьесы плоские, как строительные доски.

Я не выдержал и рассмеялся.

- Ты позвонил, чтобы спорить о предпочтениях в литературе?

- Учитывая, какой ты ярый букинист, это бесполезно, - Том усмехнулся. – На самом деле, у меня есть предложение. Как ты смотришь на то, чтобы оставить старикашку Фридриха и встретиться со мной?

- Прямо сейчас?

- Конечно.

Я размышлял миллионную долю секунды.

- Ладно, давай. Где?

- У меня в офисе.

- Ты ещё там?!

- Да. Пришлось задержаться. Тут во всём здании только охрана, я и мой зевающий секретарь, который, похоже, уже готов убить босса степлером.

- Степлером неэффективно. Пусть возьмёт дырокол.

- Лучше бы ты посоветовал, чем мне обороняться. Машина ждёт тебя во дворе.

- Какая ещё машина?!

Я слетел к кровати и бросился к окну.

- Моя «БМВ».

- Да, стоит, - пробормотал я, смотря на блестящую тонированную красавицу и прислонившегося к её боку курящего шофёра.

- Отлично. Доедешь без проблем.

- То есть, ты заранее знал, что я соглашусь?

- Нет. Скорее, что ты не откажешь. Жду тебя.

Пройдя тщательный осмотр на входе и мысленно сравнив охранников с дотошными врачами, я, ведомый шофёром Тома, зашёл в лифт. Всё тот же невозмутимый мужчина средних лет нажал на кнопку, и кабина начала восхождение на тридцать второй этаж. За всю поездку до центра водитель только поздоровался и больше не проронил ни слова. Причём мужчина держался так спокойно, что я невольно задумался – интересно, а как часто он доставлял своему шефу кого-то в офис к ночи поближе?

Попетляв по длинному коридору, я в итоге оказался в приёмной, оформленной в светло-серых тонах. За секретарским столом сидела сонная девушка, на вид лет двадцати пяти, и меланхолично наматывала на палец прядку тёмных волос, смотря в стену замученным взглядом. Я тихо кашлянул, давая знать о своём присутствии. Секретарша встрепенулась и вопросительно посмотрела в мою сторону.

- Вы к герру Каулитцу?

- Да, он меня ждёт…

Девушка ткнула пальцем в какой-то плоский аппарат на столе и зачастила:

- Томас, к вам…

- Да-да, впусти, - раздался из динамика его голос. – И, Элла, можешь быть свободна. Спасибо.

Элла закатила глаза.

- «Спасибо», - пробормотала она. – «Спасибо» или свидание в пятницу вечером? Какой сложный выбор!

Не обращая внимания на возмущение секретарши, я быстро скользнул в кабинет.

Том стоял, склонившись над своим рабочим столом. Пиджак валялся на софе в углу просторной комнаты. Рукава рубашки были закатаны до локтей, открывая мужественные руки, а пуговицы расстёгнуты до середины, обнажая часть груди. Из всегда аккуратного хвоста выбилось несколько прядей.

Но больше его расслабленного внешнего вида меня поразило другое. Раньше, проходя мимо этой офисной башни, меня всегда восхищала её внешняя красота и недоступность. Изнутри, как оказалось, тоже было, на что посмотреть. Наружная стена была огромным витражным окном из толстого стекла, сквозь которое не пробивалось ни звука. Ночной город горел миллионами огней, по зигзагам улиц сновали машины, больше похожие на жучков.

Я так впечатлился видом, что с открытым ртом пролетел мимо Тома и просто прилип носом к стеклу.

- Нравится? – Каулитц подошёл сзади и обвил руки вокруг моей талии.

- Угу, - невнятно отозвался я, рассматривая соседние высотки.

- Именно поэтому я и выбрал этот кабинет. Все, кто видят, приходят в восторг.

Я снова закивал, не отрывая взгляда от ночных улиц. Том сзади негромко рассмеялся.

- Эй! Я, конечно, всё понимаю, но обрати и на меня внимание!

Встрепенувшись, я быстро повернулся к нему и порывисто чмокнул в губы.

- Неплохо для начала, - Том довольно улыбнулся и начал расстёгивать пуговицы на моём пальто. Я позволил ему снять с себя верхнюю одежду и кинуть её на софу – к его пиджаку.

- Выпьешь чего-нибудь?

- Не знаю. Я мало пью.

- Много пока не предлагаю.

Достав из бара бутылку с янтарным напитком, он быстро разлил его по бокалам и протянул один мне. Коньяк прошёлся по горлу и ухнул в желудок. Наверное, не стоило пить, не евши весь день, но ведь от любых предложений Тома было так трудно отказаться.

Решив не рисковать, я опустился в кресло, предназначенное для посетителей, Том же занял своё место по другую сторону.

- Много у вас тут этажей?

- Нам принадлежат два. На тридцать втором – конференц-зал и кабинеты начальства. На тридцать первом – рыбки помельче.

- И ты, получается, здесь самый большой босс?

- Ещё нет. Но стану когда-нибудь. Хотя об этом лучше пока не думать.

- Понимаю. Зато решения ты принимаешь, как крутой начальник, - я широко улыбнулся, поддаваясь влиянию коньяка, и полулёг на его столе, разложив локти.

- Что ты имеешь ввиду?

- Ты так бескомпромиссно выдернул меня из кровати, что мне не оставалось ничего, как подчиниться.

- Это была вынужденная мера.

- Неужели?

- Да. Я не мог тебе позволить убить вечер за Шиллером.

- Серьёзно? Может, ты мне предложишь что-то более занимательное?

Том не ответил, только сверкнул глазами в полутьме.

- А что ты хочешь?

- А зачем ты меня позвал? Коньяк пить?

- Почему нет? Весь бар к твоим услугам.

- Ну так неинтересно, - я показательно закатил глаза и решительно встал. – Всё, посмотрю ещё на вид – и ухожу! Дай мне только минут двадцать…

Том расхохотался, откидываясь назад и легко раскачивая своё вертящееся кресло в разные стороны.

Я, держа надменное выражение лица, прошествовал к витражу, сел по-турецки на мягком ковре и замер, словно Будда.

Кресло Тома тихо подъехало сзади. Я невольно задумался о том, нет ли у этого чуда мебелепроизводства рычага управления. Колени Тома легко задели мои плечи, а негромкий голос вкрадчиво произнёс:

- Сними обувь и очки.

Я повиновался и, пока развязывал шнурки на кроссовках, понял, что пальцы предательски дрожат. Конечно, я догадывался, зачем Каулитц позвал меня сюда. Страха не было, скорее, болезненное любопытство и предвкушение. Стянув обувь, я откинул кроссовки в сторону, а очки аккуратно положил у самой стены, будто на краю бездны.

Том с поразительной грацией «стёк» с кресла и сел напротив меня, опираясь на одну руку. Широкая тёплая ладонь прижалась к щеке и ласково провела вниз по шее. Я почти заурчал от удовольствия, но тут началось обычное для меня словесное недержание:

- Том, послушай.

Каулитц вопросительно приподнял брови.

- А… я… хотя ладно, это не важно…

- Говори.

Я вдохнул побольше воздуха, надеясь с ним приобрести хоть немного смелости и наглости и выпалил:

- Я уже догадываюсь, зачем я здесь и чем всё это закончится, поэтому говорю сразу – нет, я не падаю на руки к первому встречному! Да – ты мне нравишься, и я действительно тебя хочу, поэтому и высказал тогда нетерпение в парке, помнишь?

Том открыл рот, чтобы ответить, но мой монолог уже летел на всех крыльях.

- И, кстати, ты будешь третьим, хотя ты уже, наверное, понял. Я нервничаю, да, у меня трясутся пальцы и ещё кое-что, селезёнка, например, не в себе. И ещё – у меня полгода не было секса, так что, умоляю, будь ласков, как бы банально это не звучало, хотя, конечно, я понимаю, что глядя на меня сдержаться невозможно и всё такое, и вообще, непонятно, как ты себя в руках держишь-то с самого моего прихода, я думал, ты набросишься и изнасилуешь меня на пороге!

Дыхание, наконец, кончилось, и я замолчал. Том смотрел на меня расширившимися от удивления глазами, в которых плясали черти в обнимку со смешинками.

- Хорошо, я всё понял, - он ответил сдавленным голосом, по которому стало понятно, что ещё три секунды – и он заржёт во всю глотку. – Мне, правда, стоило наброситься на тебя прямо в дверях?

- Да нет, конечно, - я смутился. – Шутка, чтобы момент разбавить, а то как-то всё натянуто.

- Но в одном ты прав. Глядя на тебя, я действительно еле сдерживаюсь.

- Может, прекратишь уже?

- А ты не промах…

- Поживи полгода без секса, я посмотрю на тебя. Хотя дело не только в этом…

- Понимаю, - Каулитц кивнул с лёгкой улыбкой и придвинулся ближе. – И медлить действительно нет смысла.

Он протянул ко мне руки, и с этого момента всё завертелось с бешеной скоростью. То, с какой ловкостью он избавлял нас обоих от одежды, попутно гладя каждый сантиметр кожи, ясно говорило о том, что те двадцать пять людей остались более чем довольными. Я быстро отогнал от себя эти мысли – в постели должны быть только двое, а не толпа. В этом плане я скучен, как английская сентиментальная проза. Хотя у нас и постели не было…

Том повалил меня на ковёр, глубоко целуя и прижимаясь так сильно, будто хотел перемешать нас. Его руки действовали с такой скоростью, что я едва успевал отслеживать их путь – вот они на груди, потом на животе, на бёдрах, на ягодицах и ниже. Пальцы нырнули между половинок. Я протестующе замычал ему в рот. Том остановился и удивлённо посмотрел на меня.

- Подожди немного, - я облизнул и без того влажные губы и сел, кладя руки ему на плечи. – Я пока хочу другое.

Том, как ни странно, спорить не стал, а подчинился, с интересом наблюдая за всеми моими манипуляциями. Я заставил его лечь на спину и, спустившись поцелуями до паха, наконец, сумел рассмотреть его достоинство.

- Классный, - я легко провёл пальцами по всей длине его члена.

- У тебя тоже ничего, - не остался в долгу Том.

Я польщено улыбнулся и, опустив лицо, медленно смочил головку слюной, а затем обхватил губами. Том издал приглушённый стон, морща лоб и дыша сквозь стиснутые зубы. Делать ему минет было непередаваемо приятно – я наслаждался сам, когда его твёрдая плоть скользила между губ, даже специфически приятная на вкус.

Вдоволь наслушавшись его стонов и изредка вырывающихся похвал, я снова вернулся наверх, повторив дорожку поцелуев. Не говоря лишних слов, Том повалил меня на спину, набрасываясь, как дикий зверь. Я не успел даже испугаться такого напора – он уже по-хозяйски раздвинул мне ноги и активно работал языком. Я выгнулся навстречу влажным касаниям, ловя давно позабытые ощущения. Чёрт, как давно не было нормального секса! Даже по-другому – как давно не было нормального и качественного секса!

- Ты ещё тут?

Я активно закивал, приоткрывая глаза. Том, доведя меня почти до пика, остановился и теперь всматривался в моё лицо, улыбаясь. Я автоматически приложил ладонь к щеке – знаю свои особенности. Когда мне до невероятности хорошо, краснею, как на тридцатиградусном морозе.

Я кое-как сел, и наши губы снова оказались на одном уровне. Неторопливо скользя ладонью по его члену, я коротко поцеловал Тома и в промежутке, когда ловил ртом воздух, быстро спросил:

- Как ты хочешь? Сзади?

- Нет… лучше так.

Каулитц обнял меня за талию и, не без затруднений, посадил на свои бёдра. Я обвил его ногами и, чувствуя, как твёрдая плоть упирается, куда нужно, тихо пробормотал:

- Почему так?

- Ты же просил поласковей.

Его горячая ладонь медленно гладила спину, спускаясь к ягодицам.

- Я даю тебе полный контроль. Сделай так, чтобы тебе было хорошо.

- Нам, - поправил я.

Том только кивнул.

Недолго думая, я завёл руку назад и, задав его члену верное направление, резко опустился на него, зашипев сквозь зубы. Том крепче обнял меня, внимательно всматриваясь в исказившееся лицо.

- Ну зачем ты…

- Нормально всё, - прохрипел я, укладываясь подбородком на его плечо. – Пройдёт сейчас…

Том не ответил, а начал покрывать поцелуями мои ключицы. Постепенно его губы перешли на чувствительную к ласкам шею, и я, уже забыв о боли в нижней части тела, качнул бёдрами, задавая неторопливый темп. Том сжал ладонями ягодицы, позволяя мне самому делать всю «работу», но и помогая, когда я сбивался, чрезмерно увлекаясь поцелуями. Воздух вокруг постепенно накалялся, движения становились более резкими и хаотичными, а удовольствие накатывало бурными волнами. Колени тёрлись о ворс ковра, он натирал кожу, но на это уже было плевать. Из затуманенного сознания ушли все мысли, осталось только напряжение во всём теле, грозящее рассыпаться после каждого резкого движения. Запрокинув голову и ловя ртом воздух, я жадно получал удовольствие, не забывая дарить это и Тому, негромко рычащему и кусавшему мои плечи.

Спустя несколько минут узел распустился. Том, кончая, резко подкинул бёдра вверх, и я, не выдержав «удара» в самую чувствительную точку, последовал за ним, падая на пол.

Он осторожно покинул моё уже расслабленное тело и вытянулся рядом в полный рост. Голос к нему вернулся лишь через какое-то время. Я же просто лежал, рассматривая потолок. Мысли так и не пришли обратно.

- Ты… чудо, - заключил Том, всё ещё тяжело дыша и осматривая себя ниже пояса.

Я проследил его взгляд и ухмыльнулся.

- Пусть я спал всего с двумя людьми, но я же не лежал бревном. Хотя иногда и этого хочется.

Том перекатился на бок и, обняв меня одной рукой, подтянул к себе.

- Уже с тремя.

Я положительно замычал и потянулся за поцелуем. Да, с тремя. И третий, надо признать, самый лучший.

Каулитц отстранился и, глядя на меня всё с таким же желанием, предложил:

- Поизображаешь немного бревно?

- А ты что, уже го…, - я опустил взгляд вниз и тут же замолк, получая все ответы без слов.

Том усмехнулся, ловко поднялся на ноги и легко поднял меня, перекидывая через плечо. Я возмущённо что-то воскликнул, больше для порядка, чем реального сопротивления.

Ногой он скинул с узкой софы наши вещи и, уложив меня на спину, устроился в ногах, раздвигая мне колени и деловито осматривая весь «пейзаж». Том склонился и присосался губами к чувствительной головке. Я прикусил язык, чтобы не сорваться на громкий всхлип.

- Выдержишь?

- Давай проверим, - я расслабленно откинул голову назад, слушая, как он разрывает упаковку от презерватива. Апельсиновые. Чёрт, я обожаю апельсины!

***

Мысли Билла К.

Часть третья.

Наверное, каждому знакомо это чувство – когда эмоции вкупе с событиями захлёстывают, вызывая помутнение рассудка. То же самое происходило и со мной. В октябре отродясь не было ничего хорошего, но тот месяц шёл под эгидой нескончаемого головокружения и сумасшедших улыбок. Я действительно чувствовал себя умалишённым. Иначе как можно объяснить то, что я, вечно осторожничающий книжный червь, бросился в эти отношения с тем же желанием, с которым жарким летом прыгают в холодную реку? Вроде и тревожно, но вода так и манит. И Том манил, как магнит булавку.

Стоит ли говорить, что раз попробовав секс с ним, хотелось ещё и ещё? Я и не подозревал, какие желания таятся во мне. Но ещё большей неожиданностью стал он. Или, точнее, сюрпризом. Он был невероятно ласков, но в следующий момент мог схватить сзади за волосы и окончить всё на острой, резкой ноте. Нежность и агрессия смешивались в невероятный коктейль, заставляя хотеть всё больше и чаще. С последним, кстати, проблем не возникало – Том был неутомим. Он мог «пытать» меня три часа подряд, до полного изнеможения. Порой мне хотелось биться головой о стены – он доводил до помешательства. Я не помню, чтобы с кем-то так терял голову и отпускал себя. Всегда волновавшая эстетика вдруг отошла на пятидесятый план – можно было кричать, выгибаться и молить о большем, не задумываясь о его мыслях на свой счёт, или как я – с растрёпанными волосами и нескладным телом – выгляжу со стороны. Потому что его мысли всегда были на поверхности. До предела откровенный, он, не стесняясь, говорил о своих желаниях, а я, позабыв о привитой в детстве скромности, исполнял их, естественно, с его участием.

Но я даже сейчас не могу понять, что он демонстрировал лучше - свои умения в спальне или всё-таки своё трепетное ко мне отношение? Любовь, говорят, проявляется в мелочах. И этих мелочей, что составляли наши дни, было более чем достаточно. Чего стоили его тычки в мои кости и постоянные порывы покормить. Или то, с какой маниакальной дотошностью он гонял меня по конспектам в преддверии семинаров в университете, а потом звонил и расспрашивал, как всё прошло. Как забирал после занятий или работы, слушая нытьё о чёрствых преподавателях и начальстве. Но больше всего запомнился момент, когда мы в очередной раз гуляли по аллее во время его перерыва. Не говоря ничего, он снял свой кашемировый шарф и обмотал его вокруг моей шеи, бормоча: «Одеваешься не по погоде, вот и ходишь вечно с соплями».

Вечером, вдыхая исходящий от шарфа аромат, я сидел и думал – за какие такие заслуги этот потрясающий во всех отношения мужчина достался мне? Или, может, у меня на самом деле такая низкая самооценка, а он видит что-то большее, чем привлекательное лицо за опостылевшими очками? По крайней мере, тогда мне очень этого хотелось.

И с каждым проходящим часом в мою голову всё настойчивее стучалась самая банальнейшая из всех мыслей, что могут рождаться в подобной ситуации. Ничего не оставалось, как принять её и свыкнуться.

Говорил ли я ему, что люблю? Нет.

***

Действие третье.

- Я думаю о тебе с утками.

Том распахнул глаза и с интересом на меня уставился. Мы были в его спальне. Лежали на белоснежных простынях – голые, ещё не остывшие после очередного бурного секса, повторившегося несколько раз подряд. Я валялся между его чуть разведённых ног, опираясь грудью о живот и легко водя пальцами по мягким соскам.

- Ещё раз, на бис.

- Я думаю о тебе с утками.

- С утками?

- Ну да. Ты же знаешь парк в паре остановок от моего дома? Там в центре есть озеро с утками. Я хожу их кормить несколько раз в неделю. Сижу там и думаю обо всём.

- И обо мне?

- Естественно. Уткам ты заочно нравишься. Я им о тебе рассказывал.

- Ты и говоришь с ними?

- Иногда. Слушатели из них получше, чем из людей.

Том усмехнулся и театрально прикрыл глаза ладонью.

- И чему я удивляюсь… Пора привыкнуть к твоим странностям.

- Я странный?

- А что, нет? Ты ходишь кормить уток и говоришь с ними. У тебя потрясающая внешность, но ты ею не пользуешься в полной мере. Ты хочешь работать с детьми и любишь возиться с ними, хотя парня любой ориентации обычно от этого воротит. Ты любишь книги и ненавидишь клубы.

- А вот врать не надо! Я люблю клубы, но дозировано.

- Да ну? Клуб или воспоминания Литтнера?

Я пораскинул мозгами и признал:

- Литтнер. Но под редакцией Кёппена. У него как-то всё более литературно, что ли…

- Консервативный зануда, - беззлобно отозвался Том, щёлкая меня пальцем по носу.

- Ну вот не надо! Будь я консервативным занудой, то сейчас не лежал бы тут с тобой, а был этим… ну этим…

- Кем?

- Как там это называется… ну когда мужчина с женщиной?

Том рассмеялся и выдавил:

- Это норма!

- Да, точно…

- Я иногда думаю, что если бы во всём слушался отца, то сейчас бы точно был «нормальным» и давно женатым. А монстр типа Мартины звал меня «папой», будил по утрам и мешал нормально трахаться.

- Вообще удивительно, как ты в день нашего знакомства согласился гулять с ней.

- Билл, ты серьёзно? – Том смешливо глянул на меня.

- А что?

- Я её повёз с собой только для того, чтобы, не вызывая подозрений, торчать в детском отделе и познакомиться с тобой. Если бы не это, я бы и на километр её к себе не подпустил.

- Каулитц, да ты страшный человек!

- Ну, знаешь, цель иногда оправдывает средства.

- Правда? Ты прямо с самого начала знал, что тебе всё сойдёт с рук?

- Нет, - Том, усмехаясь, пропускал мои волосы сквозь пальцы. – Но я сразу понял, что на моих белых простынях ты будешь отменно смотреться. Это и было мотивацией.

- Интересно, что же ты мне в первый раз простыни и кровать не устроил? – я шутливо и несильно хлопнул ладонью ему по груди.

- А тебе этого хотелось?

- Наверное, - я неопределённо дёрнул плечом. – Но твой кабинет тоже неплох. Мысль о том, что я отметился в этой неприступной крепости, доставляет мне удовольствие. А то до этого был только загородный парк и один из баров в Митте.

- В парке-то, надеюсь, ты летом отмечался?

- В феврале. И это было холодно и жутко.

- Как докатился до такого?

- Ну уж больно он был убедителен. А ещё тяжелее меня килограмм на двадцать, что ощутимо ему помогло.

- Он что, принуждал тебя? – Том отпустил пряди и внимательно посмотрел на меня.

- Нет, конечно, - я поспешил его успокоить. – Такого никогда не было.

- Хорошо, - он расслабленно откинулся на подушку.

Я пару секунд всматривался в его лицо.

- У тебя был такой вид, будто ты сейчас встанешь, сделаешь один звонок, а через двадцать минут какие-нибудь мафиози всадят в папарацци пулю.

- Интересный план, - Том чуть улыбнулся, не открывая глаз. – Если кто-нибудь тебе досадит или тебя обидит, обязательно воспользуюсь.

Я промолчал. Непонятно было, шутит Том или нет, он всегда говорил со странной уверенностью в голосе. По крайней мере, мысль о том, что он ради меня готов кому-то свернуть шею, по-настоящему и как-то странно грела. А пострадавшие от этой заботы – так, побочный эффект. Наслаждаясь чьим-то вниманием, мало думаешь о других.

Я пару раз причмокнул, посмаковав ещё оставшийся во рту вкус, и спросил:

- Ты что-то острое ел?

Том заинтересованной приоткрыл один глаз.

- Да, обедал в индийском ресторане.

- Оно и чувствуется, - я показательно ткнул языком щёку изнутри. – Я-то ради тебя за два дня ананасами питаться начинаю.

- Да ты вообще во всех отношениях идеален.

Том подался вперёд, чтобы в очередной раз заключить меня в объятия, но я проворно соскочил с кровати и потянулся во весь рост, выгибая спину. Каулитц с интересом ощупал мою фигуру взглядом, от кончиков пальцев, тянущихся к потолку, до ногтей на ногах.

- Чего ты там не видел…

Я усмехнулся и отошёл к узкому зеркалу рядом с входом в гардеробную. Опустил взгляд и критично осмотрел синяки на бедренных косточках. С самого начала нашей с ним совместной сексуальной жизни они не успевали сходить, как появлялись снова. То же самое можно было сказать о засосах на шее.

- Любишь ты портить кожу…

- Это я метки оставляю. Что моё.

- Тебе это и не нужно, - я улыбнулся его отражению и, стараясь не замечать полный желания взгляд, удалился в ванную.

Когда я впервые оказался там, то ощутил приступ восторга. Комната была выдержана в чёрно-белых тонах, впрочем, как и вся его квартира. Две раковины покоились на своеобразной длинной «полке», отделанной чёрной плиткой, над ними висело продолговатое зеркало в резной раме. А уж при взгляде на джакузи я вообще почувствовал праведную дрожь в коленках – тут же представилось, как можно там разгуляться при желании. Правда, джакузи мы своим поведением ещё не осквернили, но внутренний голос мне подсказывал, что до этого недалеко.

Я склонился над раковиной и посмотрел на себя в зеркале. Ну вот кто просил Тома кончать мне на волосы? Не расчешешь ведь теперь… Я пустил воду, склонил голову и сунул её под струю. За шумом воды я не услышал шагов – Том тихо вошёл в ванную и, встав позади меня, принялся легко поглаживать бёдра и оставленные им же синяки. Выпрямившись и тряхнув мокрыми волосами, я посмотрел на него через плечо.

- Том…

Он вопросительно промычал, занятый укусами на моих плечах.

- Ты опять?

- Да.

- Ну подожди, - я высвободился из его рук и развернулся, опершись задом о раковину.

- Ты что, не хочешь? – он, не растерявшись, принялся обрабатывать мои ключицы.

- Том, я не хрустальный, конечно, но и не гуттаперчевый же!

Каулитц задумчиво посмотрел на меня, одновременно ощупывая сзади и проезжаясь пальцами по растянутому, чувствительному отверстию. Я не сдержал тихий скулёж и жалобно глянул на него.

- Давай позже, а? Через пару часов…

- Останешься на ночь?

- Да. Можно? – я изобразил невинное выражение лица.

- Я подумаю, - Том оскалился и несильно куснул меня за ухо. – Может, в ванной пока полежим? А потом поесть закажем, а то у меня живот уже прилип к позвоночнику.

- Конечно, - ответил я, как завороженный наблюдая за наполняющейся пенной водой джакузи. – Только давай без индийской кухни, мне хватило.

Позже мы валялись в кровати, накрытые тонким одеялом, и с аппетитом уплетали уже изрядно остывшую пиццу. По телевизору шёл какой-то старый чёрно-белый фильм, и Том, тяготевший к подобного рода классике, с энтузиазмом комментировал актёров и манеру съёмки, изредка перебивая все реплики. Я, удобно устроившись у него подмышкой, меланхолично дожёвывал свой последний кусок, думая одновременно обо всём и ни о чём. От Тома исходило приятное тепло, уютное и почти родное. Мы всего три раза ночевали вместе, но мне безумно нравились такие моменты. Не наполненные страстью, сексом или флиртом. А такие спокойные, расслабленные, когда можно просто лежать и молчать. Где-то я слышал, что самый близкий человек – это тот, с кем удобно не говорить, а именно молчать. И Том становился для меня как раз таким человеком, постепенно переманивая на свою сторону большую часть моих чувств.

- Не уснул ещё?

Я упрямо мотнул головой, хотя глаза уже начали слипаться. Для меня классика кино оказалась отменным снотворным.

Том понимающе улыбнулся и осторожно лёг сверху, склоняясь над моей грудью и поочерёдно целуя соски. Я, прекрасно понимая, к чему всё это ведёт, несильно похлопал его по плечу. Он поднял лицо и вопросительно на меня уставился. Я только кусал себя за губу, не зная, как и сказать всё то, что так и рвалось наружу.

- Сказать что-то хочешь? – догадался Том.

Он выжидательно смотрел на меня, а я вдруг подумал, что, наверное, ещё слишком рано.

- Я… да так… ничего. Забудь.

- Понимаю, - медленно произнёс он, прижимаясь виском к моей груди и задумчиво смотря в окно. Я проследил его взгляд, но ничего достойного внимания так и не увидел.

- У меня тоже… «ничего».

- Не могу поверить, что ты уговорил меня на это.

- Прекрати нудеть! Лучше посмотри, как здесь круто!

Я пронёсся прямо по луже, обдав Тома грязью, и взбежал на холм, откуда открылся вид на казавшиеся лишь извилистыми венами автобаны. Том с кислым лицом потряс ногой, но, поняв, что штаны уже испорчены, последовал за мной. Я с интересом осмотрел его с головы до ног и, наверное, в сотый раз сказал:

- Непривычно тебя в джинсах видеть. Всё костюмы и костюмы… Сразу выглядишь на свой возраст.

- А в костюмах не на свой?

- Ну… Понятно, что тебе лет этак двадцать пять, но можешь потянуть и на все тридцать.

- Кошмар, - Том усмехнулся и, недолго думая, сел прямо на мокрую траву.

Я, не медля, опустился рядом и устроил голову на его плече.

- Нет, тебе идёт, конечно. Представительный вид и всё такое… Но я рад, что наконец вижу тебя в таком образе. Сразу понятно – человек, а не офисный робот.

- Видел бы ты меня три года назад. Думаю, и не узнал бы.

- И как же ты выглядел?

- У меня были брейды, это раз.

- Да ладно?!

- Серьёзно, - Том рассмеялся и указал на свою нижнюю губу. – А тут был пирсинг, видишь шрам?

Я приблизил лицо и, всмотревшись, различил на смуглой коже еле заметное бледное пятнышко. Не сдержался и крепко поцеловал его.

Том, улыбаясь, продолжал:

- А костюмы мне тогда только в кошмарах снились. Хотя я и понимал, что через пару лет обязательно буду в них ходить. Тогда я носил исключительно джинсы, футболки, толстовки… В общем, все прелести разбитного стиля были при мне.

- И в какой же ураган ты попал, что тебя так потрепало? – я со смехом ткнул ему пальцами под рёбра.

- Банально - окончил университет и начал работать. А там и дресс-код, и все прелести. Пирсинг отец чуть ли не выдирал из меня. Брейды просуществовали подольше, но и ими пришлось пожертвовать. Думаю, скоро вообще отрежу волосы.

- Не надо. Мне нравится так.

Том лукаво прищурился и чуть отклонился назад, внимательно меня рассматривая.

- Ладно, я тебе верю.

- Хотел бы я встретить тебя тогда. Это было бы интересно…

- А сейчас не интересно?

- Сейчас я общаюсь с занудой в офисном костюме, который носит зализанный хвост, без конца рассуждает о стройках и кирпичах и впадает в ужас, слыша предложение поехать за город и помесить грязь ботинками!

- А я общаюсь с высоченным занудой в очках, который притворяется любителем литературы, но одновременно страдает словесным недержанием и без конца язвит!

Я с воинственным воплем завалил Тома на спину и, прижав его руки к земле, сел сверху. Каулитц, который при желании мог в два счёта скинуть меня не только с себя, но и с холма, только хохотал, делая крайне вялые попытки вырваться.

- Всё, проси пощады!

- А тебе не кажется, что два зануды как-то друг друга дополняют?

- Кажется. Но всё равно проси пощады!

Том скептически фыркнул и, сделав резкий выпад, повалил на спину уже меня, наваливаясь всем своим весом.

- Эй, ты не пёрышко!

- Ты тоже не подушка, но регулярно на мне лежишь и сидишь. Особенно сидишь.

- Ты ещё скажи, что тебе это не нравится.

- Если б не нравилось – не позволял бы, - Том захватил мои губы, несильно прикусывая их. – Я, вообще-то, люблю всегда быть сверху, но позволяю тебе и самому поработать.

- Если ты и дальше будешь придавливать меня к холодной земле, то я смогу только лежать.

- Да, это будет потеря.

Том быстро встал и, ухватив меня за запястья, поднял на ноги. Посмотрел оценочным взглядом, а затем, не предупреждая, подхватил пониже спины и перекинул через плечо. Я только застонал и безвольно повис на нём. Видимо, в Томе жили инстинкты первобытного человека – уж больно он любил так схватить меня и утащить куда-нибудь.

Каулитц, рискуя потерять равновесие, сбежал с холма и посадил меня на капот «БМВ». Этим утром водителя не было, и я всю дорогу любовался тем, как Том ведёт машину.

- Что, уже уезжаем?

- Нет, просто не хочу, чтобы ты себе зад отморозил, - он встал между моих бёдер и опустил ладони на ягодицы. – Мне он ещё пригодится.

- Да, ты любишь им пользоваться…

- И не только им. И не только пользоваться.

Он с готовностью начал целовать мою шею, одновременно лаская сзади поверх джинсов.

- А что ещё ты любишь?

- Итальянскую кухню и ручки с гравировкой.

- Я не об этом.

- Я много чего люблю.

- В отношении меня. Что ты любишь?

Том медленно оглядел моё лицо, грудь, ладони. Правая рука тем временем скользнула вверх, пробираясь под куртку и глядя спину.

- Люблю твои губы, - он сопроводил слова лёгким поцелуем.

- А ещё?

- Весь список озвучивать?

- Да, желательно. И сопровождать всё это действиями.

- Ну у тебя и требования!

- Давай-давай! Повысь мне самооценку, а то с этим проблемы.

- Сейчас подумаем… Твои волосы. Кстати, это натуральный цвет?

- Да.

- Классно... Никогда такого не встречал, - он, как завороженный, смотрел на мои волосы, пропуская иссиня-чёрные пряди сквозь пальцы.

- Да-да… Продолжай.

- Руки. У тебя красивые пальцы. Глаза.

- Их хоть видно за этими стёклами?

- Очки. Тебе идут, в отличие от многих.

- Серьёзно? А мне всегда казалось, что я похож на лупоглазую рыбу.

- Да, с самооценкой тут точно проблемы, - Том улыбнулся, гладя мою щёку.

Я подался навстречу прикосновению, как кот, трущийся о ласкающую хозяйскую руку.

- Что дальше… Твой сарказм. Без него картина была бы неполной. Люблю твою гиперактивность, у тебя будто батарейка где-то запрятана. Твою любовь к детям, хотя я лично их терпеть не могу. И, наверное, твою непосредственность. Мне нравится, что ты говоришь всё, что думаешь. Я так не могу.

- Почему не можешь?

- Потому что нельзя быть искренним и непосредственным в тех кругах, где я вращаюсь. Все подобные люди либо были сожраны, либо сами превращались в подлых подхалимов.

- И кто же ты?

- Я, наверное, пока на промежуточной стадии. Хотя больше склоняюсь ко второму.

- И тебя это устраивает?

Том медленно выдохнул и, опершись руками о капот по обе стороны от меня, посмотрел куда-то вдаль.

- Скажем так, это мой сознательный выбор. Я с детства хотел заниматься тем, чем я занимаюсь сейчас. А эта сфера и это общество диктуют свои правила.

Я ободряюще улыбнулся сникшему парню и деликатно развернул его лицо к себе.

- Хорошо. Пусть для других ты будешь герром Каулитцем. Зато для меня останешься Томом.

- Без проблем, - он одарил меня широкой улыбкой и поцеловал в нос, задев своим мои очки.

- Осторожно, - я поправил окуляры. – Так, ты не закончил! Я жду дальнейшего перечня всех своих достоинств.

- У тебя есть одно достоинство, которое перекрывает все остальные.

- Да ну? И что же это? Ум, красота и потрясающее чувство чёрного юмора?

- Нет.

- О, я заинтригован.

- Ты сам не догадываешься?

Я закусил губу и исподлобья глянул на него. Конечно, я догадывался. Мало того, я был просто уверен, что Том имеет ввиду именно это. Но произнести вслух почему-то не хватало духу.

- Ну так что?

- Скажи ты.

- Билл…

- Ну… я слушаю…

Том пожевал губы и покачал головой.

- Ладно… ничего…

- Опять «ничего»?

- Наше «ничего» имеет особый смысл, тебе не кажется?

- Предпочитаю прямолинейность. Хотя на неё иногда просто дыхалки не хватает, - я вздохнул и спрыгнул с капота, оказываясь ногами прямо в луже.

***

Мысли Билла К.

Часть четвёртая.

«Ничего».

Это «ничего» резало лучше, чем острый нож фасовочную бумагу. То ли я был настолько застенчив, что не мог нормально признаться в своих чувствах ему, а заодно и себе, то ли Том был настолько чёрств, что называл их «ничего». Но это слово поразительно прочно закрепилось в нашем словарном запасе. Сейчас я, представься такая возможность, кинулся бы ему на шею с криком, заорал бы на всю страну. Тогда же мне казалось, что мы слишком торопим события, хотя, по сути, этого не было. Люди сходились и признавались друг другу в своих чувствах и за меньший срок. Но нас обоих постоянно что-то останавливало. Не знаю, что конкретно останавливало Тома, но меня – именно это незнание. Меня передёргивало от мысли, что он, не пожелав признать очевидное, порвёт все отношения, и это – всего из-за нескольких слов, сказанных в глупом порыве.

Затолкав подальше все жаркие признания, я ещё глубже погрузился в наш с ним мир, где были частные свидания, страстные ночи, долгие разговоры, и где всё меньше места оставалось для книг, приятелей и уток. Будучи одиноким, во мне часто сквозила обида на друзей, с головой ушедших в отношения и забывших обо всём и всех на свете. Но когда я сам стал одним из них, это было настолько естественно, что даже не занимало мыслей. Недочитанные произведения были закинуты на дальнюю полку, друзья перестали атаковать меня гневными звонками, а утки… Наверное, уток кормил тот, кто делал это всегда. По крайней мере, вряд ли они голодали без моего присмотра.

А я… я тем временем парил в облаках. Мои отношения с Томом почти ничто не омрачало, и мне казалось, что так может длиться вечно. Не видя на горизонте возможным проблем, я на всех парах мчался вперёд к светлому будущему. Видимо, на тот момент я совсем забыл о том, что полная идиллия бывает лишь в любовных романах.

***

Действие четвёртое.

- Что такое брочетте?

- Это мясо, запечённое с дыней и картофелем.

- Интересно, почему бы просто не написать – «мясо, запечённое с дыней и картофелем»? Надо чтобы люди ломали языки, а заодно и мозги?

- Обычно люди, ходящие в подобные заведения, знают названия блюд.

- Ну да, куда мне…

- Не кипятись, - Том опустил меню и улыбнулся мне, будто успокаивая.

Я чуть убавил свой запал. Мерзкая привычка – злиться из-за всякой ерунды.

- Ладно… А что такое тагилата?

- Мясо. Говядина, если не ошибаюсь.

- Опять мясо…

- Оно с кровью, вряд ли тебе понравится.

Я тяжело вздохнул и снова забегал взглядом по строчкам с малопонятными названиями.

- Обещай, что если я опять перепутаю вилки для салата и мяса, ты пнёшь меня под столом.

- Я думаю, мы это переживём, - Том озорно подмигнул. – Может, я закажу тебе? Тортеллини, например?

- Это ещё что за птица?

- Это паста. Нормально? Ты же любишь.

- Ну давай… Поразительно – итальянский ресторан, а пиццы нету. Какой-то парадокс.

- Не тот уровень. Здесь пицца считается варварством.

- Варварство – это называть говядину «тагилата».

Том не выдержал и рассмеялся, силясь скрыть смех от подошедшего официанта за бокалом вина. Заказав себе «тунец по-ливорнски», а мне «тортеллини», он расслабленно откинулся на спинку стула и закурил. Я с недовольной миной отмахнулся от дыма и, оглядев находящийся в полутьме зал, против воли спросил:

- Зачем ты привёл меня сюда? Ведь понятно, что не моего ранга заведение.

- О чём ты? – Том удивлённо замер, не выпуская сигарету изо рта.

- О том, что я здесь не к месту. Мне больше идут какое-нибудь кафе для студентов и джинсы, чем дорогой ресторан и костюм.

- Чушь.

- Нет, не чушь.

- Человек может вписаться в любое окружение, если постарается.

- Не думаю.

- Билл, ты высасываешь проблему из пальца.

- Ладно, я молчу.

Том пару минут смотрел на мой профиль, а у меня внутри тем временем происходила настоящая революция. Почему-то начало физически тошнить от всей окружающей роскоши и сладко улыбающегося персонала.

Каулитц, не сильно волнуясь о зоркости официантов, обхватил мою лежащую на столе кисть обеими ладонями и, поднеся к губам, поцеловал костяшки.

- Знаешь, почему ты здесь к месту? Потому что ты со мной. Потому что я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Везде.

- Я бы охотнее сидел с тобой в парке на камне и пил пиво, - я неуверенно улыбнулся. – Просто мы привыкли к разному.

- Ладно, обещаю, в следующий раз сделаем так, как хочешь ты.

- И уток покормим.

- Хорошо, и уток покормим тоже, - Том поцеловал вместо моих губ воздух и отпустил руку.

Причём сделал он это вовремя. Буквально через несколько секунд у нашего столика возник мужчина средних лет с едва заметной проседью, в неплохой форме, одетый соответственно дресс-коду. С вежливой улыбкой, даже слегка снисходительной.

- Томас, какая встреча!

Том подорвался со стула и пожал руку подошедшему.

- Герр Нойманн, рад видеть! Вот уж не думал, что встречу вас здесь. Вы с супругой?

- Нет, Анна сейчас во Франции, рассматривает возможности расширения бизнеса, - мужчина подал знак проходящему мимо официанту, и тот мигом придвинул к столу ещё один стул. – Томас, ты ведь не против?

По лицу Тома ясно было видно, что он против, и ещё как. Он извиняющимся взглядом посмотрел на меня, натянуто улыбнулся и ответил Нойманну:

- Нет, конечно.

- Вот и отлично. Как отец?

- Прекрасно. Работает сейчас в Мюнхене, а филиал в Берлине, как вы знаете, на мне.

- Да, и я слышал, ты неплохо справляешься. Имеешь все шансы побить нас в этом полугодии, - мужчина громко рассмеялся и, наконец, глянул в мою сторону.

- Герр Нойманн – президент компании, с которой нам предстоит слияние в следующем году, - пояснил Том мне. – А пока у нас, своего рода, конкуренция.

Я понимающе кивнул. Держать врагов близко – весьма неплохой принцип.

- Да, и поверьте, юноша, непросто противостоять напору молодых. Но мы ещё держимся. Томас, ты представишь мне своего спутника?

- Да, конечно. Это Вильгельм, мой близкий друг.

- А полное имя?

Я назвал свою фамилию. Нойманн задумался.

- Ваш отец, случаем, не тот самый человек, который держит контрольный пакет акций «Коммерц-банка»?

- Нет, мой отец далёк от этого. Он… музыкант. Играет в оркестре, в Гамбурге.

- Как интересно. Вы пошли по его стопам?

- А… нет, - я замешкался на мгновение и вопросительно уставился на Тома.

Мужчина проследил мой взгляд и с интересом посмотрел на Каулитца. Тот, однако, не растерялся.

- Билл работает в книжном магазине. Продавцом-консультантом.

Я по непонятной причине покраснел и выпалил:

- Временно. Пока учусь.

Дата добавления: 2015-08-29